Форум » Архив «Lumiere-77» » Безобидные детские игры » Ответить
Безобидные детские игры
India Ingram: Время: начало декабря Место: Хогвартс, холл перед Большим Залом Участники: Aldo Lorenssen, India Ingram События: Вода имеет невероятную силу. Но она дает не только жизнь, но и начало разнообразным неприятностям и забавным беседам. Примечание: было, что уж тут
Ответов - 20
India Ingram: Все началось с того, что Колин облил Фредди водой из палочки, а тот разозлился и облил его в ответ, а стоящие вокруг подумали, что это весело, да и Инди, которая как раз объясняла Магнусу, почему не стоит девочек за косички дергать, тоже подумала, что идея неплоха, а воду всегда можно высушить. Так они и носились по холлу перед Большим Залом, выкрикивая Aguamenti. Профессор МакГонагалл сняла бы с них со всех по куче баллов и отправила переодеваться, а профессор Флэнеган сказал бы, пожалуй, что это неплохая тренировка заклинаний и меткости. А вот что сказал бы норвежец Альдо Лорензен, который внезапно появился в холле и которого Инди облила водой вместо Колина, ловко увернувшегося, никто не узнал, и нет, не потому что он был вежливый как тот кролик, а потому что всех тут же как ветром сдуло. - Ой, ребята, валим отсюда, - подпихивая друг друга, младшекурсники стадом слонят пронеслись по коридору, оставив Ингрэм разбираться. Она бы тоже сбежала, но как-то нехорошо это было - все же гость. - Простите, я случайно, - она не смогла сдержать улыбки и смеха. - Я сейчас высушу. Calesco. У нее самой рубашка промокла насквозь, и юбка тоже немного, и волосы совсем чуть-чуть. Вот только не будь рубашка белой, все было бы куда приличнее…
Aldo Lorenssen: "Хороший день," - думал в этот момент очень вежливый Альдо Лорензен, разглядывая рубашку мисс Ингрэм. Вот уж кто считал, что все прилично - так это он, потому что нет в мире приличнее вещи, чем белая форменная рубашка, особенно мокрая насквозь и надетая на девушку у которой есть, что продемонстрировать заинтересованной жертве ее невинных девичьих игр. Однако, что-то он замечтался, и глаза у дамы явно находятся выше. Альдо вздохнул, поднял палочку и, не говоря худого слова, обрушил на англичанку поток холодной воды. - Знаете, мне казаться, что так честно, - сообщил он, - я не принимать извинения, только месть.
India Ingram: - А! - вскрикнула Индиа, когда на нее обрушился поток холодной воды, гораздо более сильный, чем достался герру Лорензену - у нее была неплохая память, иностранных гостей было не так много, и запомнить, что вот этот вот блондин - Альдо Лорензен, было несложно. Вот теперь она была мокрая насквозь вся, хоть выжимай, и рубашка уже липла к телу. Помотав головой и обрызгав мстителя водой с волос, Инди решительно заявила: - Тогда и честно будет, если Вы теперь меня тоже высушите. Холодно вообще-то. Она опустила взгляд на свою форму и мигом покраснела. То, что она потянула рубашку вперед, тоже не сильно спасло положение - она все равно была слишком мокрая и теперь слишком уж… прозрачная.
Aldo Lorenssen: - Я могу согреть вам воду, - улыбнулся Альдо с большим трудом поднимая глаза. О, эти англичанки, они так мило не надевали ничего под рубашку! О, это - ну конечно, чисто эстетическое - удовольствие, - а сушить я не... знать как. Улыбочка у норвежца была совершенно непроницаемая. Да. он понятия не имеет, как сушить дамскую одежду. Только как снимать. О, в этом он мастер. Однако, сотворив теплый ветерок для англичанки - хм, они ведь еще незнакомы... с другой стороны, если ты наблюдал такое, можно ли сказать, что вы незнакомы... Альдо коротко поклонился: - Запоздало пожелаю вам доброго дня, фройляйн. Меня зовут Альдо Лорензен, к вашим услугам, - кажется, это ему удалось произнести без ошибок.
India Ingram: Черт же ее дернул сегодня с утра так спешно одеваться и подумать, что отсутствие некоторых предметов одежды совершенно не страшно, а потом еще забыть где-то в классе мантию… Собственно, такую мокрую одежду уже было и не высушить заклинаниями, пожалуй, нужно было просто пойти и переодеться. Но сбегать просто так Инди считала ниже своего достоинства. Вот странно при этом, что светить самыми интересными частями тела перед незнакомыми парнями она не считала ниже своего достоинства. Правда, она все же прикрылась, скрестив руки на груди. - Индиа Ингрэм, - кивнула гриффиндорка. - И если бы Вы, Альдо, могли снабдить меня сухой одеждой, это было бы замечательной услугой. Но сомневаюсь, что у Вас найдется женская блузка и юбка. Значит, мне придется Вас покинуть и пойти переодеваться. Думаю, мой вид несколько не подобает серьезному знакомству. Она снова оглядела себя. - Нет, совсем не подобает.
Aldo Lorenssen: - Очень приятно, - Альдо невозмутимо снял форменную куртку и накинул на плечи англичанки, не спрашивая разрешения. В конце концов, что с него взять? Он же дикий иностранный варвар: именно так, по его наблюдениям, местные оценивали гостей из Дурмстранга. Лорензен, единственный, кто дал себе труд это заметить и услышать, долго смеялся и предпочел не просвещать своих друзей, уверенных, что они - цвет европейской магической аристократии. Варвары. И все тут. И он варвар. И будет вести себя соответственно. - Этот прекрасный вид, могу вас уверить, подобает совершенно любому знакомству, - без тени улыбки заметил он, - если бы люди знакомились именно так, в мире было бы куда меньше зла и куда больше прекрасного. Я могу вас проводить?
India Ingram: Инди приняла куртку с извиняющейся улыбкой. - Она теперь мокрая будет. Но спасибо. Девушка прикрылась теперь курткой, и стало куда спокойнее. От некоторых своих глупостей даже она порой приходила в ужас. - Вы случайно не хиппи, Альдо? Make love, not war? Наше строгое общество не способно такое воспринять спокойно. Устои его непоколебимы. А Вам по пути? Тогда пойдемте. Она шла сначала спиной, обернувшись к нему и рассуждая о проблемах морали. - В приличном обществе, как учила меня мать, недостойно даже держаться за ручки, если ты только знаком с человеком. И даже перчатки снимать. Мерлин упаси что другое. Но я как-то вечно… не вписываюсь в это общество. Например, предпочитаю весьма прозрачные намеки. Инди рассмеялась и тут же добавила: - Нет-нет, я вообще-то ни на что не намекала, не подумайте. Просто к слову пришлось.
Aldo Lorenssen: - Хиппи? Нет, что бы это ни было. Просто я гедонист, - однако, жест, которым Альдо предложил спутнице руку, был именно таким, на которых основывалось мироощущение старшей леди Ингрэм. Таким, который отлично смотрелся бы, будь Лорензен в парадной форме, а Индиа - в бальном платье. - Устои? Непоколебимы? Вы случайно не будущая монахиня, Индиа? - насмешливо передразнил норвежец, шагая по коридору под руку с гриффиндоркой, - или, возможно, плохо пытались? Колебать устои - самое веселое в мире занятие, и страдать о том, что вы не вписываетесь... значит тратить время зря. А между тем это время можно потратить на прозрачные намеки.
India Ingram: - Хиппи - это… А ладно, неважно. Гедонист, говорите? Что ж, это прекрасно. Инди взяла норвежца под руку, свободной рукой продолжая придерживать на груди его куртку. - Я - будущая монахиня? Вы должно быть шутите. Где Вы видели таких послушниц? Нет, она сейчас даже не о мокрых рубашках говорила. - Я не трачу время на колебание устоев общества, я играю среди них в прятки обыкновенно, что постоянно бесит мою мать самым ужасным образом. Это она страдает и мучается мигренью. А я… А я люблю играть. Вот что самое веселое в мире. Когда-нибудь ее откровенность не доведет ее до добра. Когда-нибудь.
Aldo Lorenssen: - О, я видел таких послушниц... - да, приключения в Париже прошлым летом не скоро сотрутся из его памяти. Кстати, это ведь с ее соотечественниками они "приключались". - Ну, видите, у всех свои развлечения, - Альдо был все так же насмешлив и держал наготове острую иголку, дабы потыкать собеседницу в бок, - возможно, колебание устоев кажется вам пустой тратой времени просто потому, что девице колебать их достаточно сложно и слишком велик риск погибнуть под обломками?
India Ingram: Инди разочарованно вздохнула. Точнее, она попыталась вложить в этот вздох все разочарование мира. - О, Альдо, только не говорите мне, что Вы тоже из тех, кто считает, что девушка ничего не способна поколебать. Вы еще скажите, что девице это не подобает. Да, может, я и не отличаюсь силой древних кельтских воинов, но! Я могу взять другим. И решимости во мне достаточно. Просто, зачем колебать, если можно не обращать внимания? Общественное мнение, пожалуй, последнее, что меня интересует. Его формируют те, кто ничего не понимает в так Вами любимом наслаждении жизнью. Внезапно найдя того, кто имеет в каком-то плане схожие взгляды с ее собственными, как ей казалось, Индиа вообще перестала сдерживать себя и взвешивать каждое слово.
Aldo Lorenssen: Лорензен остановился. Некоторое время созерцал разочарованное лицо фройляйн Ингрэм, а потом снова усмехнулся: - О, что вы, я не позволить себе плохо думать о девушке. Однако слова - это только слова. И бунт на словах - только на словах. И рассказы об играх... только рассказы. Девушки так любят говорить о своей смелости, а когда доходит до дела, всегда возникают "приличия", "мораль" и прочие "это ведь совсем другое!" И в десяти случаях из десяти общественное мнение берет верх. И продолжил свой путь, как ни в чем не бывало, с любопытством разглядывая картины и ведя под руку Индию.
India Ingram: И вот тут Инди попалась. Потому что когда ее брали "на слабо" и утверждали, что она чего-то не может, она не могла отступить. Хоть умри. - Альдо, - спокойно начала она, - Вы же меня совсем не знаете, как Вы можете утверждать? Я никогда не говорю ничего просто так. Вы хотите проверить? Пожалуйста. Постепенно ей овладевал азарт. Ей и правда захотелось доказать этому норвежцу, что она не пустозвонка. Она и правда так считала, вот ровно как говорила. И всегда про себя думала, что живет исключительно в соответствии с этими принципами.
Aldo Lorenssen: - О, почему вы думаете, что я говорю именно о вас? - невинной физиономии Лорензена могли позавидовать ангелы Сикстинской капеллы, - я говорю об абстрактных девушках, разумеется, я верю... Норвежец зловредно расхохотался и "снисходительно" признал: - Ну ладно, нет, я не верю. По-моему, вы просто хотите показаться самостоятельной и взрослой. И даже если бы я и хотел проверить - а чем докажете?
India Ingram: Дальше Индию уже несло по инерции. - Мне не нужно казаться, герр Лорензен, я достаточно взрослая и самостоятельная, - это было сказано совершенно безапелляционным тоном. А вот затем она несколько растерялась. Действительно, как это доказать? Они не на светском приеме, который можно испортить своим отвратительным, как любит говорить леди Лилиан, поведением. - Чем докажу? Ну а что для Вас будет достаточным доказательством? Инди чувствовала, что парень этот совсем не прост, но в данных обстоятельствах осторожность у нее отключалась сама собой.
Aldo Lorenssen: Норвежец покачал головой: дева проигрывала. Минус два - за "я уже взрослая и самостоятельная" и за... - А, собственно, почему я должен указывать вам, чем доказывать свою самостоятельность? Это даже звучит смешно, фройляйн Индиа, вы же взрослая, вы сами должны решать. А то знаете, беготня с младшекурсниками по коридорам и отсутствие нижнего белья - признак скорее обратного... И да, он улыбался, как объевшийся сметаны кот, потому что рыбка плыла прямо в сети. Что делать с рыбкой он пока что не знал, но было забавно.
India Ingram: Жест иностранца говорил о том, что что-то она делает не так. И, возможно, он просто издевался, а она по-глупому велась. После того Индиа обычно переходила в наступление. Стремительное и безоглядное. Поэтому она остановилась, посмотрев на норвежца и фыркнув на его заявление о беготне и нижнем белье - подумаешь, забыла надеть… - Ни то, ни другое не мешает мне быть самостоятельной. Но доказывать самостоятельность, стоя посреди коридора, довольно сложно. Да мы ведь и не о самостоятельности говорили, Альдо. Мы говорили о моральных устоях, если мне не изменяет память, и о том, что и девушка способна их разрушать. Она сняла его куртку и аккуратно повесила ему на плечо. Ее собственная рубашка подсохла и перестала быть столь вызывающей. Зато вызывающей стала Инди. Потому что она шагнула вперед, прямо на Альдо, вынуждая того отступить к стене под угрозой оттаптывания его ног, и подошла совсем близко. Инди не знала, стоит ли делать то, что она делала, и не уничтожит ли это те небольшие шансы на победу, которые у нее есть, но, в сущности, у нее не было выбора - приходилось рисковать. Она не просто подошла близко, она прильнула к норвежцу, приподнимаясь на носки и почти касаясь губами его уха. - Так вот, я совсем не боюсь разрушений, - прошептала она, и рука ее, скользнув по груди Лорензена, легла на ремень его брюк. Коридор был проходной, но Инди это совершенно сейчас не волновало, как и то, приступ чего случился бы у профессора МакГонагалл, увидь она сейчас все вот это. Обычно после этого парни ее родного Хогвартса тушевались и отступали. Это они первыми вспоминали о морали и приличиях.
Aldo Lorenssen: Если бы Альдо мог, он бы - нет, не смеялся, он бы злорадно ржал во весь голос. Но делать это сейчас было бы непростительной ошибкой. Локи! Кажется, он попал в рай, и с этим не шел в сравнение никакой Париж - несомненно, согласно личной философии Лорензена, это вскоре откликнется ему настоящим адом (ибо все в мире пребывает в равновесии), но пока есть возможность - ей надо пользоваться. - О, это... прекрасно, - Альдо нащупал дверь за спиной и коротко помолился о том, чтобы это был какой-нибудь пустой класс. Оказалось - кладовка, - надеюсь, вы не пожалеете об этом. Дверь кладовки хлопнула, примерно с таким же зловещим скрипом, как врата в какую-нибудь бездну. Норвежец, улыбаясь в темноте, прижал деву к стенке - пуговицы от ее форменной рубашки с легким стуком брызнули в стороны. Беспроигрышный вариант, если ей действительно не страшно, то все будет прекрасно. А если она испугается - все будет весело. - Мне уже давно хочется проверить, - доверительным шепотом сообщил Лорензен, поднимая англичанку над полом, - только ли под рубашкой у вас ничего нет... Нет, это рай, честное слово. Или сон. Или французский эротический роман. В любом случае, это не может быть правдой.
India Ingram: "Мама, если бы ты меня сейчас видела, ты закопала бы меня живьем!" - взорвалась мысль в голове Индии. Она ни звука не успела произнести, как оказалась в руках норвежца. Было темно, душно и… страшно. И она знала, что пожалеет, что абсолютно точно пожалеет, она начинает жалеть вот прямо сейчас - о собственной глупости. Застучали по полу пуговицы, и она не смогла сдержать вздох. Надо было, пожалуй, отталкивать его и выбираться отсюда скорее, но Инди было так обидно проиграть теперь, что она медлила, надеясь, что впереди еще осталась граница, которую нужно переступать, и тогда она не переступит. Осталась? - Спешу Вас разочаровать - только под рубашкой, и это исключение, а не правило, - прошептала она в ответ. Шептать было проще - голос бы, наверное, дрожал. - И Вы вообще, Альдо, хоть что-нибудь понимаете в колебании устоев и ухаживании за девушками? Кто же их колеблет в темной кладовке? Здесь душно и совершенно невыносимо. Я была о Вас лучшего мнения. Отпустите меня. Я не собираюсь здесь задерживаться. Говоря все это, Инди аккуратно, но твердо отводила руки Лорензена.
Aldo Lorenssen: И вот тут Альдо все-таки не выдержал. Конечно, неприятно, что самого хорошего не случилось, но он тоже любил играть - а уж как он любил выигрывать! Однако, дементор побери, останавливаться на самом интересном месте... но нет, он же не насильник какой. И он фыркнул и расхохотался в голос, незамедлительно отпуская девицу и даже заботливо ставя ее на пол. И смеялся еще какое-то время, никак не комментируя ее слова. А потом открыл дверь в этот самый проходной коридор, подхватил фройляйн Ингрэм за талию и выставил в коридор - прямо такую, как была, растрепанную, с расстегнутой рубашкой и юбкой слегка не в порядке. Нежно поцеловал в висок - вот это маглы назвали бы поцелуем Иуды - и внезапно умолк. - Вот теперь, - мечтательно сказал он, - вы можете на самом деле колебать моральные устои, а не хвастать этим, бедное, наивное, невинное дитя. Надеюсь, вам понравится. Доброго дня. Невербальное Obtenebratio, любимое заклинание Лиса, тут же скрыло его с глаз гриффиндорки. Невербальное же Colloportus наглухо запечатало дверь в кладовку за спиной у стоящей в коридоре Индии. - Обычно, - издевательски сообщил голос из теней, - в эти игры выигрываю я. И он ушел, потому что больше здесь было не над чем посмеяться.
полная версия страницы