Форум » Архив «Lumiere-77» » [Apage! - 14.12] » Ответить
[Apage! - 14.12]
Dietrich Lumier: У восьмого и девятого курса по расписанию урок алхимии. И он бы непременно прошел по плану, кабы не госпожа Варга, уверенная, что прямо здесь, за стенами ее кабинета целая стая неупокоенных раздирает в клочья тело несчастного Михаэля Эденхартера. Михаэль Эденхартер с учительницей категорически не согласен хотя бы потому, что стоит вот здесь. В каких-то пяти шагах от нее. Госпожа декан не совсем здорова? Ее терзают галлюцинации? А как проверить? К дверям кабинета женщина не подпускает никого. К герру Валлестрёму уже послали гонца. Вот только декан что-то не спешит на выручку. Участники: Марика Варга, Михаэль Эденхартер, Каролина Мирославич, Анника Гильдебрандт, Эскиль Валлестрём. Утро. Сразу после завтрака.
Ответов - 23, стр:
1 2 All
Lina Miroslavizch: Каролина изо всех сил зажмурилась и отвернулась от двери. Если бы она могла, она бы закрыла бы лицо рукой – таким ярким был этот свет, неожиданно заполнивший коридор. Он даже сумел отогнать сонливость, которая плотной пеленой навалилась на неё. Девушка чувствовала присутствие рядом кого-то живого, кажется Михаэля, который пытался говорить с ней, но все её внимание было обращено на фигуры, появившиеся из кабинета. Сначала она была шокирована, потом – напугана, но через миг её лицо расслабилось, а на губах возникла тень улыбки – Каролина поняла, что - Все уже хорошо, - не своим голосом отозвалась на слова Михаэля – или своего двойника? – Каролина, не сводя взгляда с двери в кабинет, за которой, как ей мнилось, скрывалось решение всех её проблем. Он был хорошим парнем, умным и верным, просто обманутым, и потому он конечно не станет останавливать её. Он же должен понимать, что за дверью скрыто их спасение. И Анника - глупая, обиженная, прекрасная – поймет, это настолько очевидно что даже она должна увидеть выход своими соколиными глазами, и профессор Валенстрём, живой мертвец, сможет обрести то, что не надеялся найти за этой дверью, и пани Варга – воспоминание о декане заставило Лину на секунду сморгнуть сладкую дрему сказки, но не освободило её совсем. На секунду лицо девушки стало задумчивым, словно она пыталась решить загадку, но через мгновение она вновь улыбнулась, найдя подходящее решение своей головоломке. Конечно, если декан спит и не может сама себе помочь, это должен за неё сделать кто-то другой, ведь так и поступают добрые люди. Не отрывая взгляда от себя, застывшей на входе в кабинет, Каролина обратилась к Михаэлю, не замечая что говорит по-чешски: – Михаэль, помоги, пожалуйста, пани декану, она сама не дойдет. Идти Лина не могла, но неожиданно возникшее ощущение, что ещё немного, только один последний рывок – и этот кошмар закончится, придало ей сил. Подтянувшись на руках, девушка медленно, но верно поползла к двери, куда сама себя звала. Наверно виной тому, что ей совсем не казалось странным такое внезапное раздвоение была потеря крови и потрясения последних нескольких минут. Каролина у двери – в светлом платье, словно сотканная из света, улыбалась, и так что лежала на полу, в пыли и собственной крови, не могла не улыбнуться в ответ. Скоро все это кончится, надо было только доползти до двери.
Annika Hildebrandt: Нельзя сходить с ума... нельзя. Анника в сотый раз повторяла это про себя. Пробовала на вкус. Запоминала. Она пыталась изо всех сил не сойти с ума. Нельзя так умирать. Нельзя вот так просто сдаться и умереть! Только не она! Только не таким поганым способом, подобно помойной крысе. Она далеко не крыса, она черт возьми Анника Гильдебрандт, которая чуть ли не всю школу перерезала, и только осознание своей силы и останавливало её от того чтоб и правда всех истребить. А сейчас хотелось. Проклятье, как же сейчас хотелось всех убить. И самой умереть. Но дело не в том, что Анника чувствовала какую-то особую ненависть к окружающим, хотя этого нельзя исключать, просто она не хотела умереть без сражения. Не хотела вот просто так умереть. Сдаться как самая последняя тряпка! -Нет, - мотнула головой Гильдебрандт наблюдая за тем как свет наполняет комнату. Она полностью позабыла о том, что где-то там истекала кровью Лина. Она забыла о Михаэле, которого грозилась убить минуту назад. Не помнила она даже своего декана, которого целовала когда-то. Теперь она смотрела лишь перед собой, в ослепляющий белый свет и не понимала. Не сходить с ума. Не сходить с ума. Нельзя сходить с ума. Но разум практически не подчинялся. Свет был слишком ярок, а в телу разливалась какая-то странная теплота. Нельзя-нельзя было поддаваться такой банальной шутке, но Анника чувствовала, что разум уже не слушается её. Отказывается ей подчиняться. А тело... телу просто тепло и спокойно. И тут появилась девушка в белом платье, так напоминающую её саму. Анника в первую секунду испугалась, разум словно вернулся к ней. Она начала вспоминать, что не хотела что-то забывать. Что повторяла что-то очень усердно всего лишь минуту назад. Но было тепло, так тепло, и так спокойно, что хотелось просто идти на свет. Вот только... Белое платье. Оно не радовало её, это совсем не сказка для таких как она. Анника возможно и начала путаться в том, кто из них настоящая, но это уже не имело смысла. Она потянулась к луку, что лежала рядом с ним. Тот вернул свой прежний облик стилета в её руках. Голландка смотрела перед собой, в свет, там где тепло, там где хорошо. Но она всё так же ощущала особое желание что-то вспомнить... кажется она что-то забыла. Что же она так отчаянно повторяла минуту назад? -Нет, - выдохнула Анника которая уже сидела на полу и не могла встать на ноги. Она всё так же смотрела перед собой, на дверь, и не могла справится с собой. А потом её рука взметнулась вверх. Всего за секунду, очень быстро. Но отправился стилет не в её отражение, а в её собственную ладонь пройдя сквозь плоти. Боль – она заставляет помнить. Анника наконец-то отвела взгляд от двери. Боль была невыносимая, кровь брызнула из раны, и кажется она всё ещё держалась ногтями за эту реальность, или что там у них было.
Michael Edenharter: Михаэль вновь чувствовал себя ребенком. Этот свет впереди как воспоминание из детства, смутное и легкое, как дымка. Едва коснешься, попробуешь вспомнить – вот оно и распалось, растеклось невесомой субстанцией, оставляя после себя только свет. Как будто вновь просыпаешься поздним летним утром под нежный голос матери, и первое, что видишь – свет, так много света, что, кажется, больше ничего и нет. А потом проступают черты родного лица, и ты улыбаешься в ответ. Так много счастья, что на одного слишком много. Теперь они все уйдут в этот свет. Как долго он его искал, и вот, наконец. Немец медленно убрал руку от Каролины, поверив, действительно поверив ее словам. Убедиться в них лично он просто не мог, не в силах оторваться от этого сияния, пусть оно и заставляло его жмурить глаза. Так хорошо..И глазам вовсе не больно, это от счастья, видимо, так слезятся. Скоро, уже совсем скоро. За ними уже пришли. Замечание на родном языке Лины пролетело мимо ушей алхимика, хотя тот явно слышал прозвучавшее свое имя. Но в данный момент другое обращение было важнее. Того, другого Михаэля, или это он как раз другой, а тот – на своем месте? Неважно. Им нужно быть вместе, видимо. Раствориться в этом свете, распасться на мельчайшие частицы, наверное, чтобы собраться вновь где-то в другом месте, в другом теле, в мире, где нет места волнениям и страхам. Этот мир нуждается в нем. Странно.. - Правда? – недоверчиво переспросил немец у своего двойника, все же делая шаг навстречу. Но разве он мог быть значимым для целого мира? Закравшаяся неуверенность в правдивости этих слов провоцировала сомнения. Немец уставился вниз в своей обычной задумчивой позе, низко опустив подбородок. Может быть, это все же специальный шанс только для него, ведь сказано же, что нечего бояться. Но внизу не свет, а кровь. Так много крови он прежде еще не видел и невольно крепко зажмуривается от того, что сейчас, а не когда-нибудь потом, в том светлом будущем, страшно.
полная версия страницы