Форум » Архив «Lumiere-77» » Someday the one you love will hurt you » Ответить
Someday the one you love will hurt you
Viola Wilkes: Lysander Wenlock & Viola Wenlock (Wilkes) & Aristaeus Wenlock. 28 октября 1981 года, незадолго до падения Воландеморта. Иногда мы вынуждены совершать поступки, за которые любимые нас возненавидят; но пусть так, но ты всегда будешь знать, что сделал все, чтобы спасти свою семью, уберечь ее от неминуемой гибели, боли и страданий. Full of fear, ever clear; I'll be here, fighting forever; curious, venomous, you'll find me; climbing to heaven; never mind, turn back time; you'll be fine - I will get left behind; holding on too tight. Breathe the breath of life, so I can leave this world behind; It only hurts just once; they're only broken bones; hide the hate inside ©
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Lysander Wenlock: Он и сам не заметил как погрузился в сон. Лисандр видел светлый сон. Теплый, родной, и такой приятный. Маленькая светловолосая девочка бегает во дворе и он не сразу узнает это место. Постепенно он вспоминает, что это поместье Уэнлоков. Вот и дуб под которыми они с братом играли вместе. Брат. Где же брат? Лис оборачивается, но не видит никого. Только девушка, чье лицо он не в силах разглядеть зовет его куда-то и Лисандр покорно за ней идет. Она прячется за дерево и не дает ему увидеть её лицо. Лисандр перехватывает её ладошку, и тут видит Виолу перед собой... Только теперь она взрослая. Не маленькая девочка, а взрослая женщина, которая смотрит на него. Вот только она не улыбается. Лис зовет её, просит простить его, а она тает в воздухе. И с неба начинает падать снег. Холодно. Ему и правда становится холодно, а он никак не может дойти до дома. Кажется, что путь не имеет конца. И всё тело немеет. Пальцы судорожно ищут волшебную палочку в кармане, но всё безуспешно. Он падает в снегу... оборачивается назад и уже не видит того самого дуба. Всё исчезает, и не остается ничего. Кроме холода... Лежащий на снегу Лисандр видит какой-то свет вдалеке. Он пытается открыть глаза, только свет слишком ярок. Глазам больно, но ощущая знакомое теплое прикосновение Лис делает вдох и кажется приходит в себя. Он делает усилие над собой и всё же открывает глаза. Зимнее солнце светит в глаза, а бывший рейвенкловец различает такие знакомые черты лица своей жены и кажется, что это всего лишь продолжение сна и ничего более. Лисандр сейчас ничего не видит кроме света который освещает такое любимое лицо Виолы. Он чувствует как её руки дрожат, она кажется пытается остановить кровь. Всё равно. Теперь уже неважно если он умрет. Неважно ведь ему удалось увидеть её хотя бы в последний раз, не так ли? Но как только он понимает, что может больше никогда не увидеть Ви, то в нем сразу же пробуждается острое желание жить. Сейчас. Ради неё. Ради их дочери. Лис прерывисто дышит, пытается справится со своим телом и присесть, а сил не осталось. Силы остались там. На поле боя. Там с теми людьми, кто погиб защищая чужие жизни. Защищая его семью и его самого. -Не плачь... – его голос хрипит, а сил всё так же нету, но Лисандр делает над собой усилие и поднимает руку дотрагиваясь пальцами лица жены. Она такая теплая, такая родная и светлая, - Неужели... мне... это снится? – голос Уэнлока хрипит. Он не верит, что такое возможно, ведь Виола, его Виола, не могла покинуть домик на холме. Но несмотря на мороз он чувствует её теплое прикосновение на лице. Ощущает как её рана чуть-чуть затягивается под её палочкой. Значит это не сон? Неужели это не сон? -Я вернулся, - после того как рана перестала кровоточить в Лису возвращается силы и он пытается справится со своим голосом чтоб убедить её – он никуда больше не уйдет, - Прости меня... простишь? Ведь простишь, Ви? – почему-то это сейчас важнее всего на свете. Лисандр понимал, что жена может никогда не простить ему этого предательства, той жестокости, с которой он покинул её, но сейчас... сейчас ему так хочется верить в то, что всё возможно. Что можно быть прощенным. Ведь он вернулся. Вернулся только ради неё. -Холодно... – вдруг вырвалось у него и на минуту Лис прикрыл глаза после чего попытался присесть в снегу. На этот раз у него получилось, и потянувшись к Виоле он прижал её к себе, не думая о том, что может испачкать её в собственной крови. Он обнимал её задыхаясь, но чувствуя запах её волос через который заглушал для него всяческий запах крови. Лис не замечал, что они сидят на снегу, который успел пропитаться багряной жидкостью то тут, то там... уже неважно. Он вернулся. Он выжил и вернулся к ней.
Viola Wilkes: We both could see crystal clear The inevitable end was near Made our choice, trial by fire To battle is the only way we feel Виола заливалась слезами, не в силах справится с эмоциями и волнением, в миг охватившем ее хрупкое тело. Она не чувствовала ни мороза, ни холода, ни режущей боли в боку, ни бешеного стука сердца, готового прорвать ее грудную клетку, не нещадно хрипящих легких, которые теперь превращали каждый вздох в боль. Она видела и чувствовала лишь Лисандра, которого сжимала в объятиях, окропляя его тело своими слезами, и пыталась хоть как-то, при помощи колдомедицинских заклинаний, освоенных еще давно, помочь ему. Сейчас все перестало иметь значение: Уэнлок что-то говорил, шептал, словно в бреду, но Виола не слышала его. Она пыталась напрячь слух, сосредоточиться, чтобы разобрать слова, но у нее не получалось: она так волновалась, так волновалась. Кровотечение, кажется, прекратилось, и молодая женщина с облегчением выдохнула: месяцы тренировок и изрезанные пальцы не прошли бесследно. Слезы текли и текли, застывая на полпути и превращаясь в кристаллические капельки-льдинки, что больно царапали кожу, скатываясь вниз, оставляя влажные следы-дорожки на нежных щеках. Лисандр вдруг обнял Ви, и та была готова задохнуться. До нее, наконец-то, дошло, что он жив, что он дышит, раз способен касаться ее, пусть это и стоило ему титанических усилий. Ей хотелось верить, что это самая настоящая реальность: ни сон, ни кошмар, а именно реальность, болезненно-острая и такая настоящая. Что Аристей в действительности снял чары с их дома, что сова-патронус на самом деле привела ее к истекающему кровью мужу, что Лисандр взаправду обнимает дрожащую всем телом и постоянно всхлипывающую женщину, не в силах успокоить ее. - Все потом, милый, все потом...Нам нужно в дом, Лис, сейчас...ты замерзнешь, давай...помоги мне... - она привстает на колени, все также обнимая любимого, поудобнее перехватывая его за торс. Держать палочку и держать тяжелое тело молодого человека было чертовски неудобно, физически тяжело, но кто бы только знал, насколько Виоле было плевать на все это в тот момент. Она шептала заклинания, закусывая губы и ни на секунду не разжимая рук, пыталась привести их обоих в вертикальное положение. Древко палочки вибрировало в руках, чувствуя неуверенность своей хозяйки, ее боль, ее горечь, что продолжала струится вниз по щекам, так что потребовалось несколько минут прежде чем они оба смогли встать на ноги, без страха упасть вновь. - Лисандр, обними меня покрепче, слышишь? Мы сейчас аппаририруем в дом...Обними и не отпускай... - единственное, что ее сейчас заботило - это жизнь Лиса. Что если это просто борьба из последних сил? Мгновение перед тем, как он навсегда покинет ее? Ведь Уэнлок всегда был очень сильным: не просто физически, но и морально, стоически выдерживал все, что встречалось на его пути, и никогда, никогда и никто не смел поставить его на колени. Ви не хотела думать о том, что, возможно, слышит его голос в последний раз, в последний раз ощущает его прерывистое дыхание на своем лице, ощущает стук его сердца. В последний раз... Мантия девушки медленно пропитывалась крови, казалось, что даже ночнушка уже успела намокнуть от крови, причиняя Ви еще большую боль. Она же остановила кровь, так, какого...? Они не могли терять больше ни минуты: прижавшись щекой к щеке мужа, Виола аппарировала. С резким, разрезавшим тишину окружающей местности, хлопком они появились в гостиной, прямо возле пылающего приятным огнем камина. Неподалеку располагался диван, куда они оба моментально и повалились от неожиданности. Все же сама Ви была слишком слаба для аппарации, и сейчас она могла почувствовать это всем телом. Она тут же, стараясь не причинять Лисандру еще большей боли, сползла на пол, оплетая ладонь молодого человека своими маленькими ладошками. - Лис, тебе нужен врач, слышишь? Или в Мунго...Ты полежишь тут спокойно, я схожу за Аристеем, мы немедленно должны что-то предпринять, ты не можешь... - она не закончила фразу. Прижала ладонь молодого человека к губам: она была такой холодной, совсем безжизненной, словно кровь больше не текла по венам, не согревала своей живительной силой, словно, она покидала Лисандра навсегда. Виоле очень хотелось думать, что все это галлюцинации, плод воображения, нервы, волнение, или все вместе. Что все, что сейчас происходит, придумывает и утрирует ее воспаленное и измученное сознание. - Я люблю тебя...люблю больше жизни, и не смей меня оставлять, Лисандр! Не смей... I fell apart, but got back up again And then I fell apart, but got back up again And then I fell apart, but got back up again
Lysander Wenlock: как-то так... Виола. Он никогда не молился. Не умел. Не знал ни одной молитвы, да откуда? Но для него её имя и было молитвой. Короткой, всего одно слово, коротенькое имя, но такое важное, что казалось оно лилось по его венам. Он мысленно повторял её имя. Молился. Молился как молятся перед смертью. Ощущал её прикосновения. Пальцы, любимые пальцы дрожали, а она всё касалась его. Удерживала в этом мире, и не собиралась отпускать его. Никогда не отпустит. Виола. Ви. Виола. Повторять это имя и знать, что ничего с тобой не может случится. Оно обязательно защитит, это имя его спасет и вернет даже из ада. Если даже ему суждено умереть. Пусть. Пусть умирает сейчас, но он всё равно вернется оттуда. Всё равно вернется к ней чтоб видеть эти глаза и касаться её. Знать, что нет ничего важнее в этом мире. Нет ничего ради чего стоило бы жить. Только бы повторять это имя. Вновь и вновь. Повторять даже если рот наполняется собственной кровью и практически невозможно больше повторять это имя. Всё равно повторять. Даже если умираешь. Даже если уже умер. Повторять. Виола. Эта молитва спасет его всегда и везде. Вернет с того света даже если нет спасения. Даже если не осталось никакой надежды вновь коснуться её, и увидеть её улыбку. Он не умрет. Не сможет умереть, так как её имя спасет его всегда и везде. Вернет, обязательно вернет, даже если сама судьба решит навсегда разделить их. Он не сможет уйти. Не позволит. Имя. Это имя спасет его. Всегда. Всегда. Всегда. Лисандр не мог справится с собой. Не мог позвать её, хоть и повторял это имя в глубине души, словно цеплялся за неё как за последнюю ниточку, которая вот-вот может оборваться. Повторял так отчаянно, так безнадежно, но был уверен, что не умрет. Не сегодня. Его время не пришло. Он умрет лишь вместе с ней. Они не могут быть по отдельности, не могут быть разделенными, поэтому оставалось лишь повторять про себя её имя и слушать её голос. Голос доносящийся сквозь пелену какой-то мечты, какой-то непонятной и невидимой пелены. Он попытался привстать. Откуда в ней столько силы? Такая хрупкая, такая маленькая по сравнению с ним, а казалось сейчас она смогла бы победить даже самого Дьявола лишь бы спасти его. Ангелы имеют какую-то другую силу. Силу, о которой людям неизвестно. Она же была ангелом. Его ангелом-хранителем, который не позволит ему умереть сейчас. А Лис всё повторял её имя, и как же хотел чтоб она услышала его молитву. Просто услышала, что она и есть его молитва. Молодой человек ощутил прикосновение на щеке. Такое теплое, словно солнечный свет, что пробивается сквозь мороз и греет замерзшую кожу. Едва открывая глаза он опирался на своего ангела и едва дышал. Дышал её имя, а ведь казалось, что в любой момент может провалиться под землю. Просто упасть и больше никогда не встать, но Лисандр знал, что этого не случится, не может случится. Молитва его спасет. Ангел его не отпустит на тот свет... -Виола... – смог он выдавить её имя, когда они оба грохнулись на диван. Лисандр скорчился от боли. Сейчас любое движение причиняло острую боль, но всё тело аврора онемело от холода, и он только и мог что ощущать как рана снова вскрывается. Он снова истекал кровью, но ни о чем не жалел. Он не мог остаться в больнице. Не мог умереть там не увидев её хотя бы в последний раз. Нет, нельзя думать о смерти, ведь он не умрет. Не может умереть. Молитва его спасет... главное повторять её имя и знать, что ничего плохого с ним уже не случится. Он дома. Он там, где его место. Рядом с ней. -Не...уходи... – прошептал Лисандр ощущая её прикосновение и справившись со своим телом всё же повернул голову в сторону своей жены. Виола сидела на полу рядом с ним и прижимала его ладонь к губам. Он еле открывал глаза, да и всё постепенно темнело, но он вс равно мог различить её глаза. Испуганные, усталые, измученные. Она его спасет. Даже будучи такой слабой ей хватит сил чтоб спасти его лишь бы она не выпускала его руку из своей. -Виола... нет... не...не...уходи... – в горле пересохло, не оставалось никаких сил что либо произносить, но Уэнлок всё так же повторял её имя в глубине души и знал, что если перестанет, то обязательно умрет. Её имя спасет его. Всегда, ведь правда? Всё расплывалось перед глазами. Кончиками пальцев он ощущал какое-то тепло. Наверное в гостиной горел камин. Но холод, который охватывал его был слишком силен, и Лис уже не мог справится с ним. Хотелось сказать, что он любит её больше жизни. Больше всего. И даже если сам Дьявол придет за ним, то он не сможет от неё отказаться, не даст никому разлучит их, даже самой смерти. Но голос не поддавался, поэтому оставалось лишь повторять её имя и знать, что он спасется. Обязательно спасется. Ради неё.
Aristaeus Wenlock: Эти дни тянулись в вечность. Казалось, что конца не будет, что они не доживут до того дня когда Лисандр вернется. Аристей всё больше молчал. Габи с грустью в глазах на него поглядывала и лишь время от времени прижималась к его плечу понимая, что этим куда больше поддерживает мужа, чем разговорами. Дети ничего не знали, но даже они чувствовали напряженность, что витала в воздухе. А Ви... Она почти не выходила из своей спальни. Даже не хотела на них смотреть, и он понимал её. Аристей знал, что так оно и будет поэтому каждый день верил и надеялся, что вот сейчас брат вернется. Он знал, что Лис жив. Был уверен в этом. Он бы почувствовал еслиб с ним что-то случилось, обязательно почувствовал. Тей ни на минуту в этом не сомневался, поэтому молча ждал когда же близнец вернется. Он снял антиапарационные чары вчера ночью, когда всего лишь на часок отправился в Лондон. Не смог удержаться. Хотел узнать, что там происходит, но так же быстро вернулся. Не хотел видеть брата, но скорее просто не мог. Он знал, что Лис жив, так зачем к нему лезть. Зачем ещё больше волновать его? У каждого из них был свой долг. Они распределили свои роли. Лисандр ушел защищать их мир, а он защищал их семья. Каждый по-своему герой, и каждый по-своему страдал. Он не боялся, что Виола поймет, что чары сняты, она была слишком не в себе чтоб догадаться. Это щемящее чувство, эта боль, которая грызла его изнутри... казалось, она никогда не пройдет, никогда его не оставит. Аристей почти не спал. Лишь слушал дыхание Габи по ночам и убеждал себя снова и снова в том, что они поступили правильно. Хотя подобная мысль всё чаще его злила. Правильно. Что правильно? Может нужно было плюнуть на все правила и запереть Лисандра в какой-нибудь комнате пока это не закончится? Но он знал брата, и понимал, что еслиб пошел на это, то тот бы никогда ему этого не простил. Не простил бы, и не смог жить дальше. В первую очередь Лис бы не простил себя, а ведь ему ещё жить... жить. Жить! Тей всё чаще вспоминал детство. Всё чаще возвращался к тем временам когда они все трое играли в саду. Вспоминал улыбку Виолы и её корону из ромашек. Вспоминал как они с братом ссорились и дрались. Как Лисандр доказывал, что принцесса станет его женой, а Тей лишь смеялся в ответ. Теперь же принцесса горевала, а рыцарь сражался с монстрами там, уже в реальном мире, где и ранения были настоящими. И смерть казалась куда страшнее, чем в игре, когда после падения брат заливался звонким смехом. Габриэлль сидела с детьми. Он поражался её силе, поражался, что в такой сложный момент она оказалась куда сильнее него и могла изображать спокойную мать прижимая к груди своих маленьких мальчиков. А он не мог смотреть на детей, особенно на свою племянницу, которая явно догадывалась, что что-то не так и уже в который раз спрашивала где её папа. Раздался какой-то грохот и бывший рейвенкловец резко вскочил со стула. Всё это время он сидел на кухне, а теперь бросился в гостиную чтоб увидеть то, чего он ждал все эти дни. Лисандр лежал на диване, а рядом с ним на полу была и Виола, которая заливалась слезами. Он бросился к ним не отдавая отчет себе и схватил брата за плечи. -Лисандр! Ты жив! Ты жив! – почти что прокричал мужчина, - Габи! Сюда! Скоре! – позвал он жену, но голос его так дрожал, что казалось он сейчас потеряет сознание от переполняющих его чувств. Взгляд упал на рубашку брата, которая была пропитана кровью. Он был ранен, не на шутку ранен, и тут простыми знаниями не поможешь. Ему нужна была серьезная помощь целителей. -Идиот! Не мог остаться в больнице?! – снова сорвавшись на крик Аристей бросил взгляд на Виолу, - Вставай, мы сейчас же трансгрессируемся в Мунго. Виола, ты слышишь меня!? – подхватив девушку под локоть он поставил её на ноги после чего встретился с испуганным взглядом жены, - Габи, присмотри за детьми, теперь всё будет хорошо... всё будет... – но он уже не мог больше говорить так как всё его внимание сейчас было сконцентрированно на Лисандре, который кажется уже терял сознание. Идиот! Первым делом метнулся сюда забыв о своей ране! -Ви, смотри на меня, - он сжимал её за плечи, - мы сейчас же аппарируем в Мунго, слышишь? С ним всё будет в порядке!– и не дожидаясь её ответа он взял брата на руки. Хлопок. И в гостиной осталась только Габи, да и дети которые выбежали на шум, но так и не увидели ничего... Он жив. Он жив! А это главное...
Viola Wilkes: I give you my soul! I love you, I love you,I see your eyes light up, whenever you smile, I hear your heart go wild, whenever I touch your lips to mine. Виола не могла определиться, на что это походило больше: на ужасный кошмар или сладкий сон. Вроде бы Лисандр вернулся, дышал, подавал признаки жизни, но эта кровь, что нескончаем потоком вытекала из его ран, пропитывая не только его одежду, но и одежду Ви. А что, если это в действительности сон? И он давно умер, а девушка все придумала себе, или же, еще хуже, ожидание растянулось, а она до сих пор в своей комнате, и это галлюцинации наяву. Она боялась даже допустить мысль о чем-то подобном, но они волей-неволей закрадывались в ее голову. Супруг силился что-то сказать, но не мог, лишь мимолетно шевелил пальцами, что Виола прижимала к своим губам. Казалось, это никогда не закончится и ей предстоит вечно сходить с ума, мучаться, она не понимала, где реальность, а где ее сбывшиеся мечты. Дыхание супруга стало совсем хриплым, она слышала, как внутри клокотала кровь, но он все равно цеплялся за эту жизнь изо всех сил. - Милый, но тебе нужен целитель, целитель, понимаешь? И одна я не справлюсь, мне нужен Аристей... - бывшая хаффлпаффка находилась на грани обморока, пытаясь быть сильной ради Лисандра, в первую очередь ради него, потому что, не дай Бог, Уэнлок сейчас бы посмел отключиться, Виола бы последовала его примеру незамедлительно. В комнату ворвался Тей, что-то стал кричать, кажется, он был вне себя от радости и ужаса одновременно, Виола его плохо слышала. Сознание медленно покидало ее, потому что пальцы Лиса начинали холодеть. В груди нещадно резало, словно сердце предчувствовало величайшую беду из всех возможных. И как бы хрупкая женщина не старалась гнать прочь эти мысли, угасающее сердцебиение, хриплое дыхание и холодеющие пальцы еще никогда не были доказательством жизненной силы. Слезы текли по ее щекам, только уже беззвучно. Она не заметила, как Аристей поставил ее на ноги, и уже подхватил брата на руки. Туман. Туман. Туман. Все плыло, кружилось, словно слепая Ви искала руку мужа и не находила ее. Ей было трудно сфокусировать взгляд безжизненных глаз даже тогда, когда Тей положил ей руки на плечи, пытаясь привести ее в чувство. Какие могут быть чувства, когда ее муж, ее любимый, самый лучший муж на свете умирает? Девушка осторожна дотронулась до своего живота: там ночнушка больше всего была пропитана кровью. Его кровью. Раздался хлопок - Лисандр и Аристей исчезли, и миссис Уэнлок, словно пришла в чувства. Отшатнулась на шаг назад, ошалело глядя на свои окровавленные пальцы, случайно встретилась с глазами Габриэлль, а вот на дочь взглянуть не смогла. Дрожащими пальцами достала из кармана палочку, зажмурилась и...аппарировала. Да поможет им Бог! Через мгновение Виола уже была в приемной госпиталя: там был какой-то кошмар, все сновали туда-сюда, бегали, что-то друг другу кричали. Виола кусала губы, пытаясь хотя бы на людях не рыдать, как последняя истеричка. Лисандр выживет, он обязательно выживет и вернется к ней, иначе она пойдет за ним. И кому как не мужу знать об этом? В голове был настоящий хаос: Виола решила не отвлекать никого из колдомедиков и не пытаться сделать что-то самой. Аристей потом найдет ее и все-все ей расскажет, так будет лучше. Запахнув получше мантию, чтобы никто не подумал, что девушка тоже нуждается в помощи, она тихонько присела на краешек стула неподалеку от регистратуры, откуда хорошо были видны оба коридора. На нее растрепанную, в домашних тапочках и с бледным лицом, что в гроб краше кладут, никто не обращал внимания - здесь таких сейчас весь госпиталь. Оглядевшись, Ви только сейчас заметила сидящих неподалеку людей - они тоже чего то ждали. Или кого-то. Хороших новостей или смертельного приговора. Они тоже плакали и все же надеялись, надеялись, что их любимые выживут. Бывшая хаффлпаффка всхлипнула, пряча руки в карманы. Она должна быть сильной. Сильной ради своего мужа, ради себя самой, ради малышки Леи. Голова была такая тяжелая, а тело совсем не слушалось, даже сидеть было трудно. Но, черт, она не могла оставаться в стороне, и каждый раз, когда очередной колдомедик направлялся в ее сторону чуть ли не подпрыгивала на стуле. И откуда только силы? Виола, не отрываясь, почти не моргая, словно медленно сходя с ума, смотрела на коридор, откуда должен был появится Аристей. Наверное, они оба сейчас в палате Лисандра, супруг без сознания, а Тей пытается рассудительно беседовать с целителями, закусывая губы и сжимая кулаки, чтобы не сорваться. Миссис Уэнлок поспешила утереться рукавом: слезы вновь текли по щекам, но здесь в обители света, где спасают жизни, это было привычное дело. Ви прикрыла глаза и стала молиться. Лисандр, если ты меня слышишь, пожалуйста, не оставляй меня...Я люблю тебя, люблю так сильно, что сердце мое готово разорваться в любую секунду, и если с тобой что-нибудь случится, я не переживу, не смогу...Любимый, будь со мной, пожалуйста....Господи, как же сильно я его люблю...как же сильно.
полная версия страницы