Форум » Архив «Lumiere-77» » you can hurt me if you want » Ответить
you can hurt me if you want
Yael Ronen: Дата: июнь 1977 Место: квартира Яэль Ронэн Участники: Phineas Yaxley, Yael Ronen События: Не все сказки имеют хороший конец, и эта, похоже, не будет отличаться. Красный цвет на белой рубашке, черный след на бледной коже. И ее разум уже не может с этим справиться. Примечания: события имеют место в будущем sound: within temptation - what have you done не услышишь, как мое сердце бьется оно сегодня стало как камень и звук в горле стал как камень эхо ему уже не отзовется прямо в душу разят эти стрелы а потом еще семь как реприза я узнала вдруг слишком много ты прости, я не хотела я разгадала тайные знаки я брела по твоему следу так теперь об этом жалею даже не выразить на бумаге переступила черту навечно потеряла теплоту взгляда я знаю, так было надо этим богам не мне перечить
Ответов - 11
Yael Ronen: Эта маленькая квартирка, так удачно затерянная в улицах Лондона, стала для Эль очередным домом. Нет, вовсе не четыре стены и потолок определяли для нее дом, здесь у нее была своя жизнь, пусть и очень странная. Было очень непривычно не видеть каждый день своих друзей и знакомых, ведь это же не были очередные летние каникулы, которые закончатся на платформе 9 и 3/4, они и правда больше не будут видеться каждый день. И тяжелее и непривычнее всего стало не видеть каждый день Фина. Конечно, они виделись часто, он бывал здесь несколько раз в неделю, но все уже все равно было по-другому. Ей стало вновь казаться, что они не одни с ним, а есть еще кто-то лишний, кто-то кто мешает, и этого лишнего вдруг стало очень много, больше, чем раньше. Иногда стало казаться, что Фин вообще избегает бывать с ней вместе на людях, словно стыдится ее. И тогда Эль поняла одну простую вещь - никогда между ними ничего не было просто, и никогда не будет. Если она любит Финеаса, действительно любит, то ей придется перестать об этом думать. Нужно было запереть разум в самой высокой башне и чувствовать только сердцем, только верить, иначе никак. И она верила ему, и она любила, и она была готова закрывать глаза на очень многое. Сколько это продлится? Она не знала, об этом она тоже запретила себе думать. У этой игры были очень простые правила, которые ни в коем случае нельзя было нарушать, и, забыв о них, можно было потерять все. Потерять Фина. Они договорились сегодня о встрече, это значит, что он скоро придет, и все свои сомнения она прячет в самом темном и далеком углу. Стук в дверь, неожиданно слишком громкий и слишком частый, слишком настойчивый. Эль резко встала с кресла и босыми ногами пробежала по полу к входной двери, уже открывая ее. За порогом стоял Фин, как-то неловко прислонившись к стене, и лицо у него было таким, что она сразу поняла - что-то не так, и, ни слова не говоря, она отступила назад, пропуская его внутрь, очень осторожно ища его руку и сжимая ее, заглядывая в глаза и пытаясь прочесть в них ответ на появившуюся тревогу. - Фин, что случилось? Эль научилась его чувствовать за это время, и она никогда не говорила лишних слов, только то, что было важно и нужно в данный момент. И тут она поняла, что он в куртке, несмотря на то, что на улице июнь и жарко, и тонкими пальцами легко и быстро расстегнула и распахнула куртку, а под ней расплывалось красное пятно. - Фин, что случилось? - повторила она снова, уже громче и тревожнее.
Phineas Yaxley: Финеас не помнил когда они окончили школу. Он и правда не мог с уверенностью сказать какого числа у них был выпускной бал. Не помнил когда это было и не помнил сколько времени прошло с тех пор. Единственное, что Фин вспоминал это улыбку Яэль, которая прижималась к его груди и излучала теплоту. А потом всё подошло к концу. Сказка закончилась, даже не успев начаться. Если до этого Фин чувствовал себя намного защищенным в стенах Хогвартса, то сейчас ему предстояло встретиться с реальностью один на один. Мир во всю показал свою жестокость, извращаясь над его душой, да, как не странно она у него была. Каждый день видеть смерть, каждый день чувствовать её запах, и слышать шаги, ведь она всегда преследовала его. Вот только сегодня она оказалась на удивление близко, Финеасу даже показалось, что она обвила его своими руками и прижала к себе. Смерть смеялась, тихо и почти бесслышно, но Фин едва ли не подумал, что отправился на тот свет. День оказался на удивление сложным. Аластор Муди как всегда отличался особой жестокостью, впрочем после того как Пожиратели сожгли кафе в Косом Переулке и отправили пару жизней на прием к Церберу, можно было и не удивляться. Но хитрый аврор в неудачный момент оказался рядом с Яксли, на которого обрушилась стена. Кое-как он смог выкорабкаться, и только когда расстворился в толпе заметил, что плечо кровоточит. Надо было поскорее скрыться от всех, но плечо ныло, а перед глазами всё начало плыть. Вот бы сейчас оказаться снова в школе... подальше от всего этого. Финеас не хотел идти к Яэль в таком виде. Он бы всё отдал лишь бы сейчас оказаться где-нибудь подальше от неё, ведь это было небезопасно. Конечно можно было от чего-то отправиться к Ланфир, которая с радостью обработала бы его рану даже не заикнувшись о его метке на запястье, но она была не при чем. Да и Эль безумно хотелось видеть. Как он оказался у дверей бывшей гриффиндорки Финеас и сам не помнил. Только стойло ей открыть дверь как губы невольно дрогнули в улыбке. Сейчас можно было и уходить, не причинив ей никакой боли. Это было опасно. Опасно как и для самой Эль, которая сама того не зная уже год встречалась с Пожирателем Смерти. И опасно для Фина, так как она могла узнать его секрет, и тогда вполне возможно, что он никогда её не увидит. -Эль... - хотелось произнести её имя с особой нежностью, но голос не поддавался и получилось довольно хрипло, - не надо, прошу тебя, - как только пальчики Ронен потянулись к его куртке Яксли захотелось вырваться из её хватки и спрятаться как можно подальше. Но сил не было сопротивляться, и как только куртка упала на пол глаза Эль расширились от ужаса. Красное пятно рысплывалось на рубашке. -Успокойся, я в порядке, - Фин снова попытался произнести слова с уверенностью, но ему не удалось, - просто несчастный случай... - Яксли не желал обсуждать это. Не желал признаваться в чем дело, поэтому попытался взять в руки куртку и накинуть её на плечи, только стойло ему наклониться как он потерял равновесие. Пожиратель ухватился за ручку двери и сполз на полу прислоняясь спиной к холодной стене. -Не волнуйся ладно? Я выживу, - как-то отчаянно прозвучала последняя фраза, хоть Фин и не планировал это. Знал бы хоть один человек как ему надоело «выживать»... каждый день.
Yael Ronen: Фин сидел, прислонившись к стене, и это вдруг напомнило ей их первый неудачный разговор в коридоре Хогвартса. Все дни пока еще дышали школьными воспоминаниями, детьми они не переставали быть, их заставляли взрослеть, заставляла сама жизнь. В школе с ней все время что-то случалось, а Фин переживал, беспокоился и таскал ее на руках в Больничное Крыло. А теперь он сидит в крови на пороге ее квартиры, вот только нет ворчливого МакКехта, чтобы ловко справиться с раной. Вот в такие моменты Эль больше всего осознавала, что детство кончилось, что больше никто не будет им помогать, и они должны со всем справляться сами. Она решила, что обязательно потом добьется от Фина, что произошло, но это все потом, сначала нужно ему помочь. Это "выживу" резко резануло где-то в груди и совсем не вязалось с "несчастным случаем". Было ощущение, что Фин вернулся с поля боя. - Конечно, выживешь, что за глупости, - пробормотала она, наклоняясь к Финеасу и заставляя того подняться все же на ноги. Она обняла его, поддерживая и повела в комнату, а там усадила на кровать. - Сейчас, подожди секунду, я сейчас. На дополнительных занятиях по ЗоТИ на старших курсах им рассказывали, как оказывать первую медицинскую помощь, вот только зелий таких у нее в квартире не было. От прошлых хозяев осталась лишь аптечка с маггловскими лекарствами в ванной, куда она и поспешила. Она перебрала быстро все бутылочки на полке, выбрав нужные, потом бросилась на кухню, где в шкафчике совершенно точно оставались бинты, она же их сама видела. Взгляд был сосредоточенный, а движения очень экономными. Она вернулась к Фину, экипированная медикаментами, присела перед ним на корточки. - Давай я осмотрю рану, нужно обработать и перевязать. Эль стала расстегивать рубашку, нужно было ее снять. Внутри было очень холодно, наверное, от страха, она давно так не боялась за него. Она боялась, что он начнет сопротивляться и не даст ей ничего сделать, хотя он был достаточно слаб, видимо, потерял уже много крови. Пуговицы выскальзывали из пальцев, не давая расстегнуть их, нужно было прежде всего успокоиться, иначе толку от нее не будет никакого.
Phineas Yaxley: Это было безответстаенно. Это было так безответственно, что сложно передать словами. Он не имел права приходить сюда. Не имел право шагнуть в её квартиру, он не имел право ни на что из всего, что тут было. Даже на Яэль, которая так робко прижималась к нему. Это было неправильно, и на минуту Фину самому стало тошно от себя. Он только вернулся со своего «задания», где они с Пожирателями убили пару магглорожденных волшебников, и не только, а сейчас он сидит на полу, в её квартире. Она, которая не только магглорожденная, но и собирается стать аврором как можно быстрее. А он рушит всё её надежды, прямо сейчас, в эту самую минуту, когда она ничего не подозревая пытается найти аптечку чтоб промыть эту проклятую рану. Не стоит промывать её, он не достоен этого. Фин попытался привстать, но вместо этого он едва смог удержаться чтоб не закричать. Зажмурив глаза от боли бывший слизеринец снова прижался спиной к стене, пытаясь думать как действовать дальше. Он сам попал в свою же мышеловку. Не стойло приходить сюда, так как он не мог нормально двигаться, а это значило, что в любой момент Эль могла снять с него рубашку чтоб промыть рану, и тогда... секрет станет явным. Финеас всегда был готов к таким случаям, как только не маскировался раньше, но сейчас он не думал, что сразу после битвы придется идти к Яэль, поэтому метка красовалась на левом предплечье. К тому времени бывшая гриффиндорка смогла отвести его в спальню и даже усадила на кровать. -Нет, - тихо но довольно уверенно произнес Яксли и вырвался из хватки Яэль, которая уже пыталась снять с него рубашку,- нет, со мной всё в порядке, мне надо вернуться домой, - как Финеас смог привстать он и сам не понял, наверное чувство ужаса, что Эль в любой момент сможет увидеть метку пробудило в нём какие-то силы, поэтому он вскочил на ноги, держась левой рукой за плечо. -Извини, я не должен был приходить, - слова давались с трудом, и дыхание участилось. Фин понимал, что он может умереть, так как рана не была из легких. Ему нужна была серьезная помощь, поэтому либо он должен был трансгрессироваться домой, либо же оставаться здесь и принять помощь от Эль. Второго варианта он боялся, так как ему бы пришлось снять рубашку, а это означало одно — она всё узнает. -Я всё тебе объясню, только потом, - Финеас резко повернулся в сторону дверей и собирался как можно быстрее выйти из комнаты, а потом из квартиры, как боль в плече стала невыносимой, что заставило Яксли снова ухватиться за злосчастную ручку двери. Стиснув зубы Фин пытался не закричать от боли, но холодный пот уже появился на лбу в виде капелек. Кажется он потерял много крови, так как парень очень быстро побледнел. -Прошу тебя, не надо, - умоляющим тоном произнес он ощущая как ладонь Эль опустилась на его спину. Он был готов расплакаться от свеого бессилия сейчас. Ему хотелось уйти, даже умереть, только бы она ничего не видела. Но сила была не на его стороне, и Финеас почувствовал как всё начинает плыть перед глазами. -Я не хочу... - что он там не хотел Яксли не смог выдавить так как в следующую секунду всё резко потемнело перед глазами и не сумев удержаться на ногах Фин потерял равновесие.
Yael Ronen: Фин вырвался из ее рук, оставив лишь пустоту, вскочил, все же собираясь уходить. Эль было больно не только от того, что было больно ему, она еще и ничего не могла понять, а те фразы, что он выдавливал из себя, вовсе не успокаивали. Она не понимала, зачем ему идти сейчас домой, если она и здесь может ему помочь, если он ей, конечно, позволит. Она не понимала, что значит "я не должен был сюда приходить". С каких пор? Она много чего не понимала, когда Фин приходил сюда, но стоило взять его за руку или прижаться к нему, тронуть губами такую родную кожу, и все становилось проще, и уже не хотелось задавать вопросы. Таковы правила игры - никаких вопросов. А сегодня ей впервые хотелось задавать вопросы без остановки и хотелось удержать его, заставить все объяснить и заставить позволить себе помочь. И когда она догнала его уже у двери, в его голосе было столько отчаяния, словно сейчас именно она причиняла ему нечеловеческую боль. Фин начал терять сознание, и она с трудом успела подхватить его и каким-то чудом не уронить. Эль плохо помнила, как дотащила Фина обратно до кровати, адреналин хлынул в кровь, обжигая неожиданно холодом, из головы вдруг вылетели все представления о том, что существует магия, которой можно пользоваться, и тогда все становится намного легче. Когда они виделись с Фином, магии и так было достаточно, правда, магии совсем другого рода, магии прикосновений и непривычных слов. Она обычно пыталась почувствовать эту магию, прижимаясь щекой к груди Фина, слыша, как бьется его сердце, но сегодня вместо магии был страх и непонимание, боль и холод. Эль как можно мягче уложила его на кровать, склонилась над ним, дергая за края рубашки, беспощадно отрывая последние пуговицы, которые уже не было времени расстегивать, и аккуратно стянув рубашку вниз, отбросила ее в сторону. Финеас был очень холодный, и она боялась, что не справится, сделает что-то не так, правильнее было бы отправиться сейчас в Мунго, но она бы не смогла трансгрессировать вместе с ним, а пока она вызовет колдомедиков, и они прибудут, пройдет драгоценное время. Нужно было просто промыть и перевязать рану, а потом согреть Фина, успокоив себя этой мыслью, Эль принялась действовать. Последний раз она пользовалась обычными лекарствами пару лет назад, но инструкции дяди по оказанию первой медицинской помощи хорошо запомнились ей еще с детства. Под слоем уже чуть засохшей крови была очень глубокая ссадина, из которой продолжала сочиться кровь, а еще Эль очень боялась заражения. Она промыла рану, как умела, и приложила сложенный в несколько раз кусок бинта к ране, пытаясь остановить кровь, но бинт быстро пропитался кровью. Тогда она быстро оторвала еще несколько кусков бинта, также сложила и села рядом с Фином, уложив его себе на колени, приподнимая правое плечо, чтобы проще было остановить кровь. Она прижала свежий бинт поверх предыдущего и сжала плечо рукой. Будь он сейчас в сознании, наверное, закричал бы от боли, Эль сейчас было совсем не до нежности. Будь он сейчас в сознании, она бы вообще с ним не справилась, поэтому в каком-то смысле обморок наступил очень вовремя. Видя, что кровотечение, скорее всего, остановилось, Эль аккуратно сняла первый бинт, а потом еще более аккуратно второй, затем неплотно стянула края раны пластырем и наложила сверху еще один чистый бинт. Оставалось теперь только закрепить повязку, она обмотала плечо остатками бинта и затянула его концы узлом. Цвет кожи Фина почти сливался с цветом повязки, и она очень надеялась, что все сделала правильно, и ему станет лучше. Эль убрала со лба Фина мокрые от пота волосы, не удержавшись, наклонилась и прижалась ко лбу губами, Фин дышал очень глубоко и спокойно. Она хотела вновь почувствовать его тепло, было так холодно и внутри, и снаружи... Яэль вдруг заметила что-то на другой руке и, испугавшись, что это тоже рана, притянула руку к себе за запястье... На бледной коже темнел рисунок змеи, вырывающейся из оскала черепа, она провела пальцами по нему, не веря, что он настоящий, и не снится ей и не кажется. В мире стало слишком холодно, слишком тихо, ее оглушила эта тишина, она не слышала своего дыхания, не чувствовала биения сердца, чтобы не закричать, запечатала себе рот ладонью и до боли сжала запястье Фина, застыв, словно жена Лота, словно Ниоба. И больше всего она сейчас боялась, что он откроет глаза.
Phineas Yaxley: А он никогда не боялся тьмы. С малых лет не было дня что бы Финеас боялся тьмы, боялся ночи, и искал света. Словно ему нельзя было дотянуться до этой яркости, словно она могла обжечь его. И это всё было нормальным, по крайне мере ему казалось нормальным. Особенно ночи в лесу, когда с опаской в сердце приходилось шагать за темноволосой Бельвиной, которая босиком шла по хрустящим листьям и смотрела куда-то вдаль, своим пустым, почти чужим взглядом. До сих пор Финеас помнил каждую вылазку из своей комнаты, каждый звук, каждое движение матери, и каждый её побег. От кого Бельвина убегала всё время Финеас тогда не понимал, но лишь тогда... а потом время шло, тянулось как кленовый сироп, и с каждыйм днем всё сложнее было заставить её посмотреть на себя. Именно на себя, а не сквозь себя. Бельвина стала похожей на куклу, со стеклянными глазами и фарфоровой улыбкой, которая была бесмысленной и почти бесчувственной. Но и к этому Фин начал привыкать, как и ко тьме... с тех самых пор. Только было одно различье. В те далекие детские годы тьма была лишь вокруг него, кралась ночами, но не могла переступить черту и ворваться внутри него самого. С тех самых пор многое изменилось, и теперь тьма была не только вокруг Финеаса, но и в его сердце. Он отчетливо это понимал, пусть и разрывался на части от этой боли и от всей души желал быть свободным, желал потянуться к свету. Свет всё же появился, но он не смог удержать его. Она расстаяла на руках и расстворилась в воздухе, но Финеас всегда будет знать, что причиной этого был он сам. Он просто не смог удержать её в своих ладонях. Не смог укрыть от жестокого мира, сжать в кулак и греть... греть до скончания века. Тьма снова наступила перед глазами. Последнее, что он запомнил это как рука Яэль легла на его спину, а потом все поплыло перед глазами. С прикрытыми глазами он мог чувствовать её присутствие рядом, она едва дышала. В сердце стояла непонятная тревога, хотя кому как не самому Фину знать причину этого. Ему непонятно от чего захотелось нацепить на лицо стальную маску что бы она не смогла видеть его лица. Надо было открывать глаза и встречаться с её взглядом, а Фин понимал, что не в силах посмотреть ей в глаза. Плечо не так сильно ныло, но лучше бы боль не прекращалась. Яксли желал физической боли как никогда чтоб заполнить ею моральную, ту самую которая уже начала царапать сердце. Пожиратель раскрыл глаза и даже не посмотрев на Эль взглянул на своё предплечье, где красовалась ненавистная татуировка. Рана всё ещё болела, но Финеас не чувствовал ничего, поэтому с какой-то особой холодностью в движениях присел на кровати и начал застегивать рубашку на груди, пытаясь спрятать метку и не встречаться с взглядом Эль. -Теперь ты всё знаешь, - холодным, даже чужим голосом произнес Яксли взявшись рукой за плечо и опустил голову. Он не смотрел в сторону бывшей гриффиндорки, так как не верил в свои силы. Только сейчас, в эту самую минуту он понял, что до конца погрузился во тьму. Последние лучи света расстаяли на глазах, и осталось всего несколько минут до конца. Эль, а ты всегда была моим светом, ты веришь в это?
Yael Ronen: Вновь у нее в руках осталась пустота. И сотни голосов в голове шептали тысячи вещей, и все они были похожи на ее собственный, но в горле звуки словно застывали, и ни один не звучал вслух. Никто не знал, в том числе и Финеас, что с того дня, как она выпила напиток живой смерти, голос ей иногда отказывал - спазм в связках или что-то еще психосоматическое, она не знала, но в моменты, когда отчаянно хотелось сказать так много и такое важное, она иногда немела. Как сейчас. Это его метка... Он ведь меня любит... Как давно он принял метку... Ведь говорил что любит... Он кого-нибудь убил... Они ведь все мечтают стереть магглорожденных с лица земли... Как холодно... Может, это всего лишь шутка... Еще позавчера он обнимал меня... Нет, это правда... Было так тепло... Ничего уже нельзя изменить... Как я могла ничего не заметить... И что теперь... Так вот почему... Я все предала... Я все еще люблю его... Меня всегда учили, что они враги... Ведь это же Фин... Я ничего не понимаю... Нет, это уже не Фин... Нет! Ей было бы проще думать, что это не Фин, от него веяло таким холодом, что было бы не трудно себя убедить. - Нет. Она почувствовала вибрацию связок, и звук наконец-то проснулся, и ладонь от губ она отняла, словно окаменение спало. Эль не была готова прикасаться к Фину, но он сидел к ней спиной, она не видела ни лица, ни глаз, вообще его не ощущала, будто он был далеко. Потому-то, чтобы хоть как-то чувствовать, что говорит с ним, и он ее слышит, она чуть прикоснулась к его плечам, особенно осторожно к правому. - Я ничего не знаю. Как в одном сердце может уживаться любовь ко мне и все его идеи? Ты принял метку, и значит, ты согласен с ним. Она прикрыла глаза. Хотелось кричать, на самом деле, хотелось кричать и обвинять его во лжи, но она не могла, это было бесполезно, между ними встала ледяная стена, через которую крики ее не проникнут. И она хотела понять, почему это все произошло и происходит сейчас, почему так вышло. Эль искала оправдание для Фина, ей все еще хотелось, чтобы это было просто ошибкой. Она знала, что это не ошибка, это реальность, это то, что теперь есть в ее жизни, то, с чем она будет жить до самого конца. И конец близок. Наверное, она никогда не думала, насколько любит Фина, и что будет, когда это закончится, она честно не нарушала их правила, она честно играла. Проиграла.
Phineas Yaxley: Наступило непонятное спокойствие. Внутри стало предельно спокойно, а дыхание стало ровным. Финеас не смотрел в сторону Яэль, он вообще никуда не смотрел. Его глаза за минуту стали стеклянными, словно он не человек, а фарфоровая кукла. Яксли приподнялся на локтях, довольно устало, но вместе с тем понимая, что другого выхода в данной ситуации просто нет. Она молчала. Молчания как не странно не причиняло сейчас боль, скорее наоборот. Фин молил чтоб она не говорила как можно дольше, ведь как только Яэль откроет рот, то вся боль вырветься наружу. А вместе с тем и его сердце начнет рваться на части. А сейчас больше всего хотелось протянуть эти минуты... дышать вот так же ровно и не думать о том, что на его руке красуется эта противаня метка. Пожиратель привстал. Как бы странно это не звучало у него появились непонятыне силы внутри, и он медленно, немного неуверенно, зашагал в сторону окна. Дыхание немного участилось, но не от боли в ране, а скорее от хрипа в голосе Эль. Финеас снова молчал. Ничего не отвечал, пусть и понимал, что сейчас стоит многое высказать. Повернуться в её сторону и сказать, что он не хочет так... что всё не так как надо. Только вот Яксли давно решил, что когда Эль узнает о его секрете, он не начнет оправдываться. Вопрос был задан. Вопрос, который по идее не должен был появляться. Финеас именно так всё и понимал. Если Эль знала его, если она верила в его любовь, то стойло просто поверить, что он мог пойти на этот шаг и не по своей воле. Но девушка молчала, точнее её хрип в голосе доказывал, что она уже перестала верить ему. Перестала верить в его любовь и сейчас только хотела услышать вердикт. Неважно какой, просто вердикт чтоб снова нормально дышать. -Это было ошибкой с самого начала. - Больнее удар и не придумаешь, но сейчас не было смысла доказывать что-то. Он проиграл. Проиграл сегодня, и проиграл до скончания своей жизни. Изменить это не удасться, и хоть убивайся. Рука Яксли машинально потянулась к карману, пачка сигарет была почти пустой. Поднеся одну к губам он шелкнул зажигалкой, которая не поддавалась, а нервные струны начали звенеть, только не в голове, а уже в сердце. -Мы всегда знали, что этот день придеть, Эль. Мы никогда не строили планы на будущее. Мы никогда не жили мечтами. - Голос был настолько уверенным, что даже самому Финеасу стало тошно. Зажигалка всё не реагировала, а пальцы слегка дрожали. Отчаянно хотелось курить, отчаянно хотелось прижаться к стеклу лбом и впитать весь холод с улицы. -Но я всё равно хочу чтоб ты знала, моя любовь к тебе и моя метка на руке, они не пересекаются. Я бы низачто не причинил бы тебе вред. - Смешные слова, настолько смешные, что даже самому Яксли захотелось выйти из комнаты, настолько противно ему было говорить всё это. Зажигалка к счастью поддалась и Финеас сделал первую затяжку. Надо было бросать курить ещё давно... год назад. Хотя надо было ещё многое делаеть, только сейчас он сидит у осколков разбитых грез. -Это был проигранный ход, с самого начала. - Финеас тяжело вздохнул и замолчал, прижавшись лбом к стеклу. Она не была холодной, как назло, а ведь Фин всегда искал холода в такие моменты. Вот сейчас разбивалось его сердце. Медленно и безболезненно. Сейчас, в эти самые секунды. Но это только сейчас, ведь кровь всхлынет как только он посмотрит в глаза Эль. Как только он сможет всем телом ощутить, что он потерял её... что он проиграл эту битву.
Yael Ronen: Его ответ стал первой стрелой прямо в сердце, и за ней последовали еще и еще, он был метким лучником, ее Фин, одним словом умея воскрешать ее, но сегодня стрелы были ледяными, а значит, ее сердце вновь застынет, вновь поселится она в замке Снежной Королевы, и слово "вечность" уже не сложишь. Начни он по-другому... Это было ошибкой с самого начала. Он так долго убеждал ее в своей любви, в том, что нет в этом ничего неправильного, в том, что нет разницы, а теперь это все вдруг стало ошибкой, словно смятый пергамент. И эту песню ей больше уже не петь. Он прав, она никогда не загадывала на будущее, и не знала, чем закончится эта сказка, оттого сейчас было еще больнее, слишком много он скрыл от нее, слишком много она изменила в себе по дороге к этому дню. И кажется, больше уже нечего ломать, убеди она себя и его, что с этим можно жить дальше, так же любя, как и раньше, и ничего в ней не останется от самой себя. И она знала, что Финеас еще держится за последнюю тонкую ниточку между ними, не решаясь порвать ее. Видимо, Эль самой суждено взять на себя этот груз, найти бы только силы, только бы не подвел голос, только бы умолкло сердце, чтобы был слышен только разум. - Наверное, я не хотела бы знать, наверное, так было бы легче, но тогда лжи было бы только больше. Фин курил, как обычно курил, и она постепенно привыкла к этому дыму, хотя он и редко курил при ней, она просила этого не делать, портились связки. Но сейчас дым стал душить ее, этот запах был предвестником беды, предвестником боли, которую они сами принесут друг другу. И ей досталась роль палача собственной любви? И она выставит щит, отбрасывая все свои чувства? Да, именно так. И она знает, как будет больно потом, и она знает, что сердце не оттает, она все знает... И все равно сделает. - Твоя метка не пересекается с твоей любовью, но она убивает мою. Ты говоришь, что это ошибка, но, Фин, это не ошибка, потому что это самое прекрасное, что было у меня, и вырвать из сердца это невозможно. Но я столько раз предавала себя, пытаясь поверить в то, что ты говоришь мне, в чем убеждаешь. Я закрыла глаза и доверилась твоим рукам, позволяя вести себя куда угодно, но, открыв их, я поняла, что все не так, что я на краю пропасти, в которую сорвется моя душа. Пожиратели смерти каждый день убивают таких, как я... Как я могу любить того, кого ненавижу, борьбу с кем считаю своим долгом? Я не могу разлюбить, но мы не пойдем с тобой одной дорогой, Фин. Я не смогу сломать себя. Прости. Эль знала, что это последние аккорды той песни, что, казалось, они пели вдвоем. Больше ничего не будет, и себя она никогда не простит, хоть и будет знать, что все сделала правильно. И он согласится сейчас, может, даже просто кивнет, увидев, что решающий удар, смертельный, она уже нанесла. Их любовь бьется в агонии на песке Колизея. Императору нужно лишь опустить палец вниз и дать ей умереть.
Phineas Yaxley: Наверное слова Финеаса ранили сердце Яэль слишком сильно, только никто не знал насколько сильно они ранили его самого. Каждая буква очень глубоко врезалась в грудную клетку, и не было ничего что сейчас могло его спасти. Он ещё зимой принял решение. Он ещё зимой уже наперед знал, что когда-нибудь придется прекратить всё это. Любовь не для грешных людей, а он был именно таким. Глупец, поверил в сказку, в разноцветные мечты, которые готовы сбыться только ради них. Но несмотря на эту неописуемую боль Финеас ни о чем не жалел. Ни об одном слове, ни об одном прикосновении, которые уже начинали греть его душу, словно за спиной и вовсе не сидела Яэль. Она медленно превращалась в воспоминание, вместе с тем расстворяя и его в прошлом, где остались их отношения, их мечты и надежды. -Я пытался, Эль. Я и правда пытался. Но не мне перечить судьбы... я бессилен, - его голос почти хрипел, а струны в сердце больно вздрагивали, впрочем как и голосовые связки. Сейчас самым правильным выходом было просто встать и выйти из квартиры. Не посмотреть на Яэль. Не взглянуть на её лицо, оставить лишь те воспоминания, которые были до этого момента. Хранить те ощущения которые у них были в этой самой квартире. Вспоминать как он просыпался по утрам и искал её рядом с собой. Вспоминать как он гладил её темные кудри на той самой кровати, на которой сейчас сидела Эль. Вспоминать как она заливалась звонким смехом, когда они завтракали вместе. Вспоминать каждую мелодию написанную ею, каждую песню, которую она пела для него. Вспоминать всё, что связывало их, и чего больше не будет. Руки начали дрожать от безысходности и Фин уже который раз прикрыл глаза. Ему захотелось отрезать себе всю руку, вырезать эту татуировку и выбросить куда-то очень далеко. Забыть о своей семье, просто исчезнуть из жизни других, лишь для того чтоб жить в её жизни. Но Фин снова грезил, снова и снова, это и привело к разбитой душе, котороа стонала внутри. -Я знаю, - её слова слишком глубоко врезались в сердце, и Финеас приоткрыл глаза держась за раненное плечо. Вот и конец. Конец сказке пришел слишком неожиданно, но рано или поздно так и должно было случиться. Яксли остранился от стекла и несколько минут просто смотрел в пустоту, не решаясь повернуться в её сторону. После недолгих размышлений Пожиратель всё же повернулся к Яэль и посмотрел в её глаза. Было больно, и снова хотелось плакать, как бы смешно это не звучало. Только слез не было, а лишь непонятная улыбка покрыла губы бывшего слизеринца, который не сводил взгляд с любимого лица. -Я продал тело, точнее мне пришлось продать им тело. Я их марионетка, и это правда. Но что бы не случилось Эль, моё сердце всегда принадлежало тебе и до моего последнего вдоха будет твоим. Я оставляю своё сердце тут. Уже в твоей квартире. Оно всегда будет с тобой, и не будет дня когда я не буду думать о тебе. - каждое слово резало сердце. Каждое слово ранило изнутри, но не было другого выхода. Финеас всё так же улыбался, ведь не было смысла сейчас плакать или же метать всё на своем пути. Жизнь оборвалась. Впервые настолько болезненно, и наверное в последний раз. -Вспоминай меня, хоть иногда, - Фин несколько мгновений смотрел на девушку, после чего настолько быстрымми насколько позволяла рана в плече, зашагал в сторону выхода. Вот так умирает любовь, если вы не знали. Но нет... Финеас не считал, что любовь умерла. Он до конца своих дней будет любить Яэль, и не будет дня... не будет дня...
Yael Ronen: "О, преврати меня лучше в птицу!" — хотел крикнуть я. Мне казалось, что ничего на свете не может быть хуже каменного сердца. (с) Эль вдруг почувствовала, будто начинает растворяться, все это начинает растворяться, словно ложась на страницы книги, в которой было два главных героя, Финеас и Яэль. Только остальные страницы были безжалостно вырваны кем-то, тем самым кем-то, кто неотступно следовал за ними повсюду, кто, наверное, сейчас торжествовал, добившись цели. Не им перечить, с самого начала все это было неправильно, и она была права, вот только, как всегда, никто не слушал ее, а меньше всех она сама. И нет в жизни ее сейчас роднее человека, чем Фин, и она не может вырвать его из сердца, и не хочет. Она окунулась в его глаза на мгновение, и ей захотелось броситься вперед, прижать его к себе, исправить все, пока не поздно. Но нет, она молчала и не двигалась. И она молчала, пока он говорил с ней, молчала, пока уходил. Это она раньше уходила от него, и он не сопротивлялся, а теперь все стало наоборот, и она позволит ему уйти, с той лишь разницей, что это навсегда. Песок арены обагрился кровью, и пронзенное сердце тоже замолчало. Хлопнула входная дверь, и в маленькой квартире стало так тихо, будто там никого не осталось. И Эль не слышала даже, как бьется ее сердце, сжавшись от боли в комок, уже неживой, она могла лишь шептать, хотя уже некому было. - Я сохраню твое сердце, Фин. А ты сохрани мое, потому что оно уже давно тебе принадлежит, и только тебе я позволила им владеть. И этого я не смогу забыть. Было холодно, было так нестерпимо холодно, и в груди все застыло так, что она перестала чувствовать боль, она совсем перестала чувствовать. Та Эль, что всегда была, ринулась вихрем вслед за Фином и ушла за ним тенью. По этому адресу больше никто не живет, здесь никого не осталось. Только память.
полная версия страницы