Форум » Архив «Lumiere-77» » прости мне, все мои грехи. » Ответить

прости мне, все мои грехи.

Phineas Yaxley: Дата: третье сентября, 1976 года. Место: Хогвартс. Участники: Yael Ronen & Phineas Yaxley. События: лето оказалось на удивление сложным. Было сказано так много, но чувств до сих пор не разобрать. Именно здесь стоит решить как быть дальше... Примечания: события имели место в прошлом.

Ответов - 13

Phineas Yaxley: Голова ныла. Голова жутко ныла. Хорошо, что он смог всё равно доставить Ланфир в Больничное Крыло, а сам успел ускользнуть от медсестры, иначе пришлось бы проторчать там весь день. Слизеринец быстрыми шагами шел по коридору, пытаясь избежать встречи с кем-то из своих знакомых. Выглядел Яксли не просто паршиво, а очень паршиво. Голова всё так же ныла, когда он оказался рядом с Совятней. Что он тут забыл Фин и сам не знал, просто отчаянно хотелось сбежать от назойливых глаз. Как можно дальше, как можно дальше... Финеас оказался рядом с каменной лестницей и приостановился глубоко вдыхая холодный воздух. На улице была отвратительная погода, но воздуж был свежим и самое главное- холодным. А он всегда приводил Фина в чувства, даже если ему казалось, что он медленно впадает в прострацию. Слизеринец опустился на ступень и достал пачку сигарет. Надо уже бросать курить, не так уж это круто. Только как бы Финеас не пытался отучиться от этой плохой привычки, у него не получалось. Руки от чего-то дрожали, а Фин чувствовал как отвратительная жидкость начинала снова стекать по виску. Только вместо того чтоб поскорее вытереть её, Фин решил закурить. Первая затяжка всегда успокаивала больше чем остальные. Яксли почувствовал как дрожь исчезает в пальцах, а боль в голове переходит на второй план. На секунду слизеринец прикрыл глаза пытаясь сконцентрироватья на своих мыслях и немного расслабиться, но неподалеку раздаля до боли знакомый голос и за секунду Фин резко поднял глаза. Она уже стояла перед ним, и не было смысла бежать. Яксли замер на месте. Как мраморная статуя, как неживое произведение исскуства. Он смотрел в глаза Яэль и не мог выдавить и слова. Внутри него было столько чувств, столько слов, а у него не было сил даже произнести одно единственное слово. Смотря в карие глаза гриффиндорки Финеас совсем забыл, что на виске явно видны капельки крови. Сейчас это не имело никакого значения, ведь она была рядом. Знала ли Эль как она была ему дорога? Знала ли она, что всё лето, будучи на грани смерти он и правда думал о ней? И это не было игрой, никогда, ни разу. -Эль... - нет, Финеас даже не смог произнести её имя, только прошептал, одними губами. Они не виделись всё лето. Сколько дней? Фин не помнил. Не знал. Не мог ответить на этот вопрос. Он лишь знал, что впервые в своей жизни он понял, что уже не в состоянии держаться подальше от Яэль Ронен. Он не мог скрывать всё, что так давно засело у него внутри. Да и по всякому пришлось бы признаться сейчас, ведь летом она получила письмо. -Эль, я так рад видеть тебя, - Финеас не знал как действовать, вообще что делать. Казалось, что его собственное тело не повинуется ему, но слизеринец от чего-то резко вскочил на ноги, напрочь забыв о сигарете, которая полетела к полу. -Я искал тебя, - честно признался Яксли, - я искал чтоб всё объяснить. - и неважно, что внутри всё уже сжалось.

Yael Ronen: Эль прыгала сразу через четыре ступеньки и параллельно болтала с подругой, а потом они уже окончательно замерзли, и тут Эль спрыгнула последний раз и замерла. Оставалось еще несколько ступенек, и на нижней сидел Фин. - Иди, я догоню потом, - сказала она, и подруга убежала греться в замок, а Эль неслышно спустилась по оставшимся ступенькам и замерла перед Финеасом. Летом она получила от него письмо, о котором, казалось, не могла не думать ни минуты. А когда возвращалась в Хогвартс после каникул, боялась, что с ним все же что-то случилось, на платформе она его не видела и позже в лодках тоже. Весь первый день она пробегала с вопросом "Ты не видел Финеаса Яксли? Да, который со Слизерина". Наконец кто-то сказал ей, что видел, и тот здоров и, тем более, живее всех живых, ходит на своих двоих и ведет себя вполне как обычно. Эль тогда порадовалась за него, что он может вести себя как обычно. Она вот никак не могла. И сейчас стояла перед ним и сжимала в кармане то самое письмо. И почти вздрогнула от звука его голоса, так, словно не слышала его сотню лет. И потом он вдруг резко вскочил, и она с трудом удержалась, чтобы не отступить назад. Не знала она, что сейчас делать, как себя вести, что говорить и как бы не сказать чего-нибудь лишнего, как в последний их разговор, после которого, ей казалось, уже ничего не будет. И потом вдруг это письмо. - Я тоже тебя искала, - сказала Эль очень тихо и осторожно. - Наверное, чтобы выслушать твои объяснения. Она еще крепче сжала пергамент в кармане, так, что он царапал пальцы, но зато это ощущение было реальным. А насколько было реальным все то, что было за пределами кармана, она не знала. От виска Фина медленно ползли капельки крови, и эти красные капельки не должны были быть там, хотелось, чтобы они исчезли, дотронуться до них пальцами и впитать через кожу, капли чужой крови. Интересно, что бы тогда было? - У тебя кровь, - она говорила немного обеспокоенно, платка и правда не было в кармане, она всегда забывала взять его с собой, поэтому протянула руку, медленно и осторожно, и коснулась его кожи, стирая эти красные точки, постепенно превращающиеся в запятые. - Ты себя хорошо чувствуешь? - Эль убрала руку и продолжила едва слышно. - Я волновалась. Она вдруг прикрыла рот рукой, будто бы боясь закричать или сказать что-то лишнее. Глупая привычка все время прикрывать рот рукой, когда страшно, больно или не по себе. Ей не хотелось его пугать, поэтому руку она все же убрала и вновь спрятала в карман.

Phineas Yaxley: Наверное стоило ещё летом отправить ей письмо. После того дня как его всё же вылечили, а Мариуса выгнали из дома. Отец пребывал в бешенство почти всё время после того злосчастного происшествия. Конечно он был зол, ведь его собственный брат хотел оставить его без сына. Только вот Финеасу не верилось, что Августин так переживал за его жизнь, ему наверное просто не хотелось чтоб всё наследство семьи Яксли досталось только Арчибальду с Мариусом. Но Фину уже было всё равно, кто и главное зачем его пытался убить. Сейчас самым главным было объясниться перед Яэль, которая снова прятала глаза и избегала его взгляда. -Прости меня, - Яксли не знал почему начал свой долгий монолог именно с этих слов, но ему хотелось просить и просить её о прощении. Финеас почему-то был уверен, что он всё время приносил Эль только боль. Задевал её своим присутствием, и мешал ей жить. Вот и сейчас, когда стойло просто сказать три главных слова, он начал всё с извинений. -Ах, это... - словно очнувшись от своих мыслей произнес слизеринец почувствовав прикоснвоение её тонких пальчиков. Хотелось сжать её ладонь в своей. Хотелось поднести эти самые пальцы к губам и расцеловать их. Хотелось утонуть в этой нежности, да и самому впервые в жизни быть нежным и заботливым. -Не беспокойся, я в порядке, - Яксли привычно усмехнулся и вытер рукавом рубашки остатки крови на виске. Сейчас ничто не имело значение. Еслиб Фин даже истекал кровью и умирал, он должен был поговорить с Яэль. Он был обязан всё ей объяснить, и рассказать. Он должен был, должен... -Ты всегда прикрываешь рот рукой когда тебе некомфортно, или ты чего-то боишься... я замечал, - Финеас прислонился спиной к стене и улыбнулся, - тебе настолько страшно находиться рядом со мной? - переведя взгляд на гриффиндорку спросил он и продолжил, - Я обещаю, что не прикоснусь к тебе, только не надо меня боятся, - снова какая-то грустная улыбка сползла по губам. Финеас чувствовал как сердце бешено колотилось внутри. Становилось всё труднее дышать. Хотелось обнять её, прижаться к её коже, вдыхать аромат её волос... как же всё это было банально. Раньше Фин искренне считал, что всё это просто глупости. Никаких страдальческих чувств он не испытывал, он вообще ничего не испытывал. А сейчас... сейчас ему было необходимо коснуться её, просто почувствовать её рядом, но нет. Пусть она стояла очень близко, но Финеас не хотел спугнуть её как маленькую птичку, поэтому пытался даже не смотреть на неё без необходимости. -Прости, что я заставил тебя волноваться, я просто и правда думал, что то письмо... - слизеринец немного замялся подбирая нужные слова, - мне казалось, что то письмо и правда последнее, Эль. Но теперь всё по порядку... - сделав маленькую паузу Яксли всё же решил рассказать всё в кратце, - мои дядя с отцом никак не поделят наследство. Дело в том, что на всё наследство нашей семьи претендовали мы с моим кузеном Мариусом. Летом он вернулся из Германии и решил отправить меня на тот свет. На меня наслали порчу, причем довольно сильную. Никто не знал что происходило, я просто умирал с каждым днем... - на минуту Фин замолчал поднимал глаза в небо. Тучи сгущались, кажется скоро начнется дождь. -Меня спасла находка нашего домовика, который сказал отцу, что всё это деяния Мариуса... я пролежла несколько дней в Больнице Св. Мунго, а потом вернулся обратно. Дедушка был жутко зол, и объясвил меня прямым наследником, хотя кто знает что ждет меня впереди... - Яксли снова усмехнулся и повернул голову в сторону Ронен. -Но каждая строчка в том письме была правдой, каждая точка, и каждая запятая, - Фин замолчла на минуту, - я люблю тебя, Эль...


Yael Ronen: Эль казалось, что он знает ее гораздо лучше других, все ее жесты, привычки, реакции словно заранее были ему известны. Может, ему преподавали какой-то особый предмет, вроде "Яэль Ронэн и с чем ее едят"? Дядя, например, просто не мог запомнить, какую еду она категорически не ест или что очень сильно не любит, хотя они уж жили вместе не первый год, хоть в Хогвартсе она проводила куда больше времени. Она отрицательно покачала головой, как бы говоря "я не боюсь тебя", но, если не боится, то что же все время убегает? Все их разговоры до этого заканчивались одинаково, она стремительно убегала от него, не в силах справиться ни с ним, ни с собственными эмоциями. Наверное, ей и правда было немного страшно. Страшно, что все вдруг изменится, и она себе изменит. А потом Фин начал рассказывать о том, что же с ним произошло летом, и она просто не верила своим ушам, слушала с удивлением и сочувствием в глазах. Ей ведь и правда казалось, что чистокровные семьи так и держат себя, потому что у них все всегда идеально, но о таком она даже и подумать не могла. Пытаться убить собственного кузена из-за денег? Саму Эль не интересовали ни деньги, ни власть, ради этих вещей она не стала бы делать что угодно, а особенно убивать. Больнее всего было слышать это "я умирал с каждым днем". Она сама не хотела бы себе такой смерти никогда. Она бы предпочла умереть быстро, в бою, но ради чего-то, а не из-за чьей-то жадности, нечестности, глупости. Эль в этот момент хотелось выразить Финеасу свое сочувствие, только она не знала, как. Когда он вновь повернулся к ней, она придвинулась ближе, но замерла, услышав эти три слова. Замерла совсем близко, и будто это было не "я люблю тебя", а заклинание окаменения. - За что меня любить? - выдохнула она и собственный голос показался вдруг слишком громким. Она не знала, как вновь доверять настолько, чтобы подпустить к себе так близко, как сейчас подходил Фин. Эль чувствовала всегда, что ее оставили одну, как мама с папой, или что она совершенно не нужна и безразлична, так относился к ней дядя. И нет, кажется, людей роднее, а раз уж они так поступили, то и другие тоже поступят так же. Они ведь не обязаны любить ее только потому что в их жилах течет кровь одной семьи. И снова кровь. - Услышь сейчас это твой дед или отец, может, они бы вообще лишили тебя наследства, - по крайней мере, после рассказа о случившемся летом, Эль бы этому не удивилась. Она вновь сжала плечи руками, снова прячась за той стеной, что пыталась выстроить для себя, посмотрела в небо. Да, скоро будет дождь. - Почему все сложно? - спросила она, сама не зная у кого, не смотря на Фина. - Почему все так сложно? Ей так хотелось убежать сейчас, как обычно, прекратить все, потому что это словно ломало ее изнутри. Но она осталась стоять.

Phineas Yaxley: А ведь тут было жутко холодно, Финеас уже чувствовал как мороз забирается внутри, и ломает его костяшки один за другим. Медленно, словно замораживая клетки кожи, и пытаясь добраться до сердца, самого теплого. И не от того, что у него было доброе сердце, скорее из-за того, что там была спрятана любовь к Яэль. Эта любовь уже давно грела его, в самые ужасные моменты жизни. Даже тогда, когда время для него должно было навсегда остановиться. Когда по всем правилам жизни он был обязан уйти из этого мира... Вопрос девушки немного расстерял слизеринца, который снова отвел взгляд от неё и поднял глаза к небу. Глепый был вопрос, хочет Яэль этого признавать или нет, но он был слишком глупым. Рука машинально потянулась к карману брюк и достала оттуда пачку сигарет. Всего последняя сигарета, а ведь её не хватит до конца этого разговора. Финеас тяжело вздохнул и поднес её к губам, после чего шелкнул зажигалкой и закурил. -Не понял суть вопроса, извини, - тихо протянул Яксли и перевел взгляд на девушку, - я не могу объяснить почему люблю именно тебя, если ты об этом. - что самое интересное Фин произносил слово «люблю» как-то особенно четко, словно подчеркивая свои чувства. Наверное так оно и было, потому как Финеасу уж очень хотелось как-нибудь вбить в голову Яэль, что он её и правда любит, и это не шутка такая. -Я просто хотел чтоб ты знала. Это ничему не обязывает тебя, и уж тем более тебе ничего не надо отвечать, Эль, я просто хочу чтоб ты была в курсе, - слизеринец грустно улыбнулся смотря на девушку, - я не знаю как пойдет моя жизнь. Не знаю, что меня ждет впереди и вообще ждет ли что-нибудь, но я хочу чтоб ты знала о моих чувствах. Да, просто знала... - Фин отвел взгляд уже который раз и снова закурил. Уже не было настолько холодно, да и от чего-то стало слишком спокойно. Может от того, что наконец-то всё было сказано. Рано или поздно ему нужно было сказать Яэль обо всём. Сказать ей, что он любит её уже так давно. Жаль конечно, что он не умеет говорить красиво, иначе описал бы каждую черточку её лица. Описал каждое её движение. И уже после добавил бы как он всё это любит в ней. Но он не умел говорить красивыми фразами, поэтому пришлось ограничиться несколькими скудными предложениями. -Тебе это так важно? - резко спросил Финеас смотря на гриффиндорку, - ты так переживаешь за наследство моего семейства, неужели это тебя так заботит? - слизеринец усмехнулся, - а может ты просто сердишься из-за того, что в конце-концов я оказался не такой дрянью каким ты хотела меня видеть? - на минуту стало слишком тихо. Финеасу казалось, что он слышит как внутри него бешено бьется его сердце. -В любом случае на данный момент моя семья никак не относится к моей любви к тебе... - Яксли сделал последнюю затяжку и выбросил окурок. -Извини, это я всегда всё усложняю... особенно в твоей жизни...

Yael Ronen: Разрушатся рамки, Исчезнут пределы, Далекое станет близким... (с) Эль и сама не знала, почему задала этот вопрос. Есть в жизни любого ребенка период, когда он любит своих родителей просто так, ни за что, и родители любят его просто, потому что он их ребенок. Постепенно он взрослеет, и для любви теперь нужны причины, и это неправильно, но редко бывает иначе. Эль привыкла со временем, что любить можно за что-то, за слова, за поступки, за красоту, за ум. Она перестала верить в абсолютную любовь, но сейчас перед ней стоял тот, кто утверждал, что она существует, просто любовь, необъяснимая и безпричинная. И все было так просто, и ни к чему это не обязывает, и ничего можно не отвечать, просто жить с этим знанием и дальше, будто ничего и не произошло. Неужели и правда так можно? Неужели Фин так сможет? А она сама? Нет-нет-нет, и это тоже неправильно. Эль вновь ушла в свои мысли как обычно, и вновь была выдернута из них резкой фразой Фина. Я не переживаю за наследство твоего семейства, мне нет до него дела, на него и так, похоже, слишком много претендентов. Я за тебя переживаю, Фин. Я не знаю, почему мне не все равно, но мне не все равно, и я уже ничего не могу с этим поделать. Она молчала, смотрела на него во все глаза и молчала, не зная, что сказать. А ведь она сама дала ему повод так думать, сама вела себя так, что он теперь о ней такого мнения. И ей стало так больно вдруг и так холодно, словно ветер, этот ледяной ветер продувал ее насквозь. - Я не хотела, - прошептала она, голос не слушался, она с трудом выталкивала звуки из горла. - Я была неправа, Фин. Я обидела тебя, я знаю. И как ты можешь после этого испытывать ко мне какие-то чувства? В голове ее стоял гул, словно рушились стены вокруг, и она осталась одна теперь, без защиты, и стояла теперь перед ним, принимая его реакцию, зная, что заслужила ее. И она ведь действительно злилась на него всегда, что он вызывает своим поведением в ней какие-то чувства, которых ей не хотелось испытывать, делая все таким сложным за одно мгновение. Но ведь это не игра, давно уже не игра, теперь все серьезно. - Ты меняешь меня, и я уже не знаю, что с собой делать. Это все не просто, можешь ты понять? Она закончила фразу уже громко, с нажимом. Опять их разговор перетекал в неспокойное русло. Когда же будет все правильно, когда же будет так, как хочется? А если не будет, а, Яэль Ронэн? Что ты будешь делать, если так уже не будет, твоя жизнь перестанет подчиняться тебе во всем? Разве ты сама не видишь, как твой карточный домик ломается прямо на глазах?

Phineas Yaxley: -Да, я понимаю... - ответил Финеас, и наверное соврал. С одной стороны он понимал почему Яэль так боялась этих изменений, ведь он сам через это прошел. Осознание того, что он любил Эль не сразу пришло, и надо признать, он не был в восторге от этого. И дело правда не в крови, скорее в отношении Фина к самой любви. Никогда прежде он не задумывался о том, что любовь и правда существоет в мире. Скорее это было чем-то химическим для него, ну там гормоны и всё такое, но чтоб сердце так бешено колотилось и из головы не удавалось выбить человека... такого не было никогда раньше. -Успокойся, Эль, - тихо произнес слизеринец и улыбнулся смотря на окурок сигареты на каменном полу. Снова и снова хотелось курить, и как назло сигареты кончились в самый неподходящий момент, хотя не стойло уже об этом думать. Финеас тяжело вздохнул, уже который раз за день, после чего посмотрел на Яэль. -Всё нормально, правда. Не стоит так переживать. Я всё понимаю, честно, - непривычная получилась речь. Никогда прежде Фин не успокаивал людей, чаще всего он занимался совсем обратным. От чего-то парень даже расстерялся, не знал он что надо говорить в такие случаи. Яэль выглядела такой смущенной, Фин даже пожалел её. Он как всегда повел себя эгоистично, даже не задумался о том, что Эль могла переживать по поводу того письма. А ведь он не смог написать потом другое письмо... сказать, что он цел и невредим. Яксли почему-то был уверен, что Эль вообще сочла первое письмо за его шутку и решила никак не отреагировать. Оказывается, она переживала, и даже очень. -Эль, я не знаю что ещё сказать, я тебе всё сказал. Это всё мои проблемы. Как ещё тебе объяснить... - Финеас на минуту замолчал словно пытаясь привести мысли в порядок, - да, я люблю тебя, как бы странно это не звучало. Мерлин, Эль, я люблю тебя с той нашей первой встречи на крыше! - губы слизеринца растянулись в улыбке, - ты тогда так отчаянно пыталась изобразить из себя обидчивую девушку, а ведь я ничего не сделал. Я правда боялся, что ты упадешь и разобьешься! - Финеас рассмеялся, ему от чего-то стало приятно вспоминать ту встречу, - хотя я вру... я тебя уже тогда любил, поэтому и оказался на крыше... - слизеринец встретился с взглядом девушки и улыбнулся. Хотелось коснуться её лица. Нежно и бережно провести пальцами по бархатной коже. Хотелось рассказать обо всем, что он чувствовал, но слов не было. Да и не хотелось лишний раз причинять Яэль боль. А Фину всё больше казалось, что он приносит её только горечь и слезы, на протяжения этих лет. Каждая их встреча заканчивалась одинаково. Она всегда убежела. Всегда оставляла его позади и всегда повторяла ему, что он считает её недостойной себя. Но Яэль главного никогда не знала... она даже не допускала мысли о том, что он мог любить её. -Ты просто не волнуйся, ладно? Я ничем тебя не обязываю, так что живи спокойно, как будто меня и вовсе нет... я не хочу чтоб ты страдала из-за меня. - Финеас улыбнулся, очень дружелюбно и ласково, что опять-таки было непривычно для него.

Yael Ronen: remember those walls I built, baby, they're tumbling down... (c) Фин успокаивал ее, как маленькую девочку. Она подумала, что к ней, кроме мамы с папой, никто и не относился никогда как к маленькой девочке, а уж особенно дядя. С тех пор, как она попала на платформу 9 и 3/4, он считал, что она вполне взрослая и самостоятельная. И тут вдруг о ней стали заботиться, понимать ее и ничего не требовали взамен. И это было так непривычно, так вдруг, что она растерялась еще больше. Финеас был непохож сам на себя, изменился будто до неузнаваемости, хотя был все тем же и уже таким знакомым. И он ведь не боялся меняться, а даже если и боялся, не показывал этого. Что же она так трусит? А еще будущий аврор. Все равно ведь уже все рушится, или опять бросишься спасать и заново строить свои стены? А может, все же позволишь себе чувствовать то, что чувствуешь на самом деле? А что она чувствовала на самом деле? Наверняка она знала, что жить спокойно отныне точно не выйдет. Она чувствовала тепло Фина, когда он касался ее, когда поцеловал тогда, и она ведь ответила. Он был теплым для нее, теплым как никто другой, а она уже устала жить в замке Снежной Королевы с куском льда вместо сердца. И сейчас у него такая улыбка, ласковая и теплая. А раз нужно это тепло, зачем ты его отталкиваешь, когда оно рядом, только руку протяни? И что, все равно даже, кто это, главное, чтоб был теплый? Но ведь раньше ее вообще никто не интересовал, а Фин вообще первый, о ком она столько думает, из-за которого все переворачивается с ног на голову, из-за которого сердце бьется сильнее. И как это называется? Она не может ничего ему сказать, пока не уверена. Но она и не пытается даже шага навстречу сделать, только бежит. И нет уже проблемы с чистокровностью, совсем о другом идет речь, и не спрятаться за щитом гордости и обиды, нет. Эль глубоко вдохнула и приблизилась к Фину настолько, что, казалось, ближе уже и некуда. И ему некуда было отступать, потому что позади стена. - Не могу я жить так, будто тебя и нет. Я же думаю о тебе и сейчас чувствую тебя и твое тепло. Она сама уже не понимала, что говорит, но очень хотела сказать ему то, что чувствует на самом деле. Не было больше стен. Пали все крепости. Эль прислонилась лбом к плечу Фина и руки прижала к его груди, и словно не стало этого ледяного ветра. - Я тоже не буду бояться, - прошептала она тихо-тихо. Она надеялась, что страх уйдет совсем, но пока не получалось, сейчас она боялась взглянуть на него, встретиться с ним взглядом, потому что не знала, что увидит в его глазах. И только бы не насмешку и не торжество победителя. Только бы тепло вновь не обращалось в холод. Эль уже перешагнула черту, за которой не было пути назад, только пропасть, в которую так легко было упасть, потому что она была на самом краю.

Phineas Yaxley: А Финеас вообще редко бывал расстерянным. Не потому, что он был слишком смышленным чтоб его расстерять и удивить, просто он редко реагировал в таких ситуациях. Впрочем сами подобные ситуации не очень часто происходили в его жизни. Были конечно моменты когда хотелось крикнуть «какого дементора?!», но чтоб его подбородок чуть ли не упал на полу, такого явно не происходило. Слизеринец замер на месте и как-то странно посмотрел на девушку, то ли не веря ей, то ли не понимая, шутит она или нет. Конечно Финеас прекрасно осознавал, что сейчас совсем не время для шуток, и скорее Яэль не шутит, но Мерлин, как же ему вдруг стало приятно слышать её слова! Словно что-то теплое ворвалось в его тело, обжигая его изнутри, но ему совсем не было больно, даже наоборот. Яксли уже не смог сдержать себя когда Яэль оказалась так близко к нему, поэтому он резко прижал её к себе руками и обнял. Крепко-крепко, так что казалось ничто не сможет разделить их. Парень уткнулся лицом в её темные кудри и впервые почувствовал себя настолько беспомощьным. Даже летом он не чувствовал такой власти над собой, как сейчас. Словно именно Эль могла управлять им, даже против его воли. Хотелось простоять так вечность, но Фину пришлось немного отстраниться от гриффиндорки чтоб посмотреть в её карие глаза. -Я попытаюс Эль, я попытаюсь стать достойным тебя, я обещаю Эль, ради тебя, только для тебя, - Финеас почти шептал эти слова девушки всё так же бережно прижимая её к себе. Глубоко внутри он понимал, что у них не будет счастливого конца. Пусть даже если когда-нибудь Яэль полюбит его настолько сильно, как любит он её. Слизеринец отчетливо понимал, что не будет пышной свадьбы и улыбок их родственников. В их жизни будет не так много радостных событий, скорее они будут страдать из-за своих чувств. Им не удасться закрыть глаза на то, что они из разных миров. Пусть Финеас больше всего хотел посвятить свою жизнь именно Яэль Ронен, но судьба не позволит ему, и он был уверен в этом. Но ведь есть маленькая возможность? Хрупкая, почти прозрачная надежда, что что-то можно измениться? Что они смогут быть счастливыми, хотя бы некоторое время? Совсем немного, но они будут помнить об этом. Он будет помнить как касался её волос. Как вдыхал её запах, как чувствовал её кожу на своей, как смотрел в её глаза и видел весь мир в них. Как он желал сделать её счастливой, и как он пытался... каждый день и каждую минуту пытался бороться со всем миром чтоб у них был шанс. Один единственный шанс на светлое будущее. На радостные дни. На маленьких детишек, которые будут похожи на неё. Их собственный дом, который она устроит сама. Своими собственными руками. Будет проводить пальцами по каждому предмету, словно оставляя на них свой след, так же глубоко как и в его сердце. Ведь была надежда? Она должна была быть... хотя бы маленькая, совсем невидимая. Тогда стоит и бороться... надеяться, что они смогут перебороть судьбу. -Я люблю тебя, я сделаю всё чтоб ты меня полюбила, Эль, я клянусь тебя, - хриплым голосом прошептал Яксли и прижался щекой к её щеке прикрыв глаза, и ощущая её каждой клеткой. Он заставит судьбу дать ему шанс!

Yael Ronen: Где-то очень далеко внутри в закрытой клетке бился внутренний голос, голос разума, вопящий "Что ты делаешь?". Но сердце оттаяло в руках Фина уже ровно настолько, чтобы голос не было слышно. Сейчас она чувствовала себя в безопасности, сейчас она чувствовала себя не одна, и перестали в этот момент быть важными многие вещи. Мир стал другим, перестал быть черно-белым, в нем было гораздо больше цветов, которых Эль просто и не хотела замечать раньше. Больше нельзя было судить о чем-то с полной уверенностью, потому что, как ни странно, она сейчас потеряла всякую уверенность. Скажи он сейчас, что это все шутка, и не было бы больнее удара и удобнее случая. Но это не было шуткой, в том-то и дело. Все было искренне, и это тепло не могло обманывать, нет. - Пусть это продлится, ровно столько, сколько продлится. Я не буду жалеть ни секунды. Сейчас хотелось быть еще ближе, пока есть шанс. Эль дышала Фину в шею, хотя боялась и дышать, и шевелиться. Может, это просто морок или сон? Надо было проверить, и лучше способа она придумать не могла. Она обвила его шею руками и поцеловала в щеку, на большее пока не решившись, а потом снова прижалась носом к его шее и прошептала совсем рядом с ухом: - Не надо никаких клятв, Фин, от этого бывает только больнее и сложнее. Эль перестало быть совсем страшно рядом с ним, и та пропасть отступила, и она больше не балансировала на краю, подхваченная сильными руками. Она словно возвращалась к себе, в себя, но уже не та, что прежде, совсем другая, и не ясно даже, лучше теперь или хуже. Она вдруг вспомнила о том, о чем думала в совятне некоторое время назад. Эль посмотрела на Фина и спросила, совершенно не задумываясь, скорее, в шутку: - Надеюсь, тебя еще не посватали какой-нибудь девице из достойной семьи? Она засмеялась, смотря в его глаза и ловя все до единого эти ощущения близости. Хотелось быть несерьезной, хотелось ни о чем не думать, хотелось бежать, но не от него, а с ним вместе, наверное, впервые. Эль убрала руки с плеч Финеаса, ей вдруг показалось, что вопрос был сейчас некстати, не стоило его задавать, потому что... она уже, похоже, знала ответ и сама.

Phineas Yaxley: Глубоко внутри что-то твердило, что это глупая надежда. Не просто хрупкая, но и немыслемая. Финеас понимал насколько всё серьезно, ведь они никогда не смогут до конца быть вместе. Не было такой возможности в сознании Финеас. Как бы ему не надоели семейные разборки, он отчетливо понимал, что не сможет перешагнуть через свой долг. Он родился в семье Яксли. Это его судьба, его ноша. Он не имеет право отказываться от своего долга и бежать как трус, пусть этот побег и может принести ему счастье. Фин решил, что пока стоит жить просто сегодняшним днем. Не задумываться о будущем и не ждать прихода того дня, когда им придется расстаться. -Ведь главное, что мы имеем сейчас... я у меня в руках весь мир, - тихо прошептал слизеринец прижимаясь к гриффиндорке. Он чувствовал её нежные прикосновения, как она прикоснулась своим носом к его шеи. Он бы простоял так вечность и не жалел бы ни об одной секунде, ведь сейчас у Финеаса и правда было всё, что он когда-либо желал. В Хогвартсе, так далеко от семьи, от своего долга, он мог забыть о реальности. На некоторое время просто так как ему хочеться, а ему больше всего хотелось быть с ней. Еслиб он мог изменить свою судьбу, еслиб он мог родится в обыкновенной маггловской семье, то он не задумываясь бы отказался от всего богатства семьи Яксли только бы быть с ней. Но время нельзя повернуть вспять. И нельзя самому вершить свою судьбу, не всегда это возможно. -А я хочу чтоб ты знала, Эль, я всей душой и телом буду стараться сделать тебя счастливой, - Финес немного отстранился от девушки и взглянул в её глаза, после чего неуверенно склонился над ней и коснулся губами её губ. Прекрасное мгновенье, о котором он мечтал всё лето. Теперь он был уверен, что это не было иллюзией. Яэль и правда стояла перед ним и прижималась к нему. Она и правда сказала те слова, и по-настоящему была с ним. Неважно надолго это или нет, главное что она была. Стояла прямо перед ним и верила ему, пусть и с некой дрожью в пальцах, но верила. Но прекрасное мгновенье было разбито вдребезги, хотя Фин попытался не особо выражать насколько его задели слова Яэль. Сейчас он заботился о каждой минуте и не желал разбивать этот хрустальный замок, который они посторили своими мечтами. Наверное Эль сама понимала, что ответ будет положительным. -Да, у меня есть невеста, только мы с ней уже договорились, что никакой свадьбы не будет. Мы просто тянем время, но я не собираюсь жениться на ней. Мне повезло, что она согласна с моим решением, иначе всё было бы гораздо сложнее, - Яксли отвел взгляд но всё так же прижимал Эль к себе, словно боялся, что она ускользнет от него в любую минуту. -Эль, это дело времени, небольше. Мы просто ждем подходящего момента чтоб сказать родителям об этом, - это было правдой, ведь сама Ланфир не хотела выходить за него замуж, но всё равно они оба боялись, что не смогут добиться своей цели и их всё равно поженят. Ведь такая вероятность всегда была.

Yael Ronen: Эль снова в какой-то момент стало казаться, что это какая-то игра, где все совершенно ненастоящее. И она знала, что Фин прав, нельзя ничего загадывать, нужно просто наслаждаться тем, что есть сейчас. Но она не умела любить, не привязываясь, а если Финеас станет для нее близким человеком, ей будет очень больно, если что-то вдруг произойдет, чертящее линию между ними. И ей было совершенно все равно, что у него есть так называемая невеста, вот только из-за этого появлялось ощущение, что ничего они не решают, а все решат за них, и уж точно не в их пользу. И она может сколько угодно обнимать его и целовать, но он не станет от этого ее Фином навек. Эль все еще верила в сказки иногда, и ей тоже хотелось побывать в такой вот светлой сказке со счастливым концом. Вот только кто-то уже вырвал последние страницы, и можно читать только те, что есть сейчас. - Извини, что спросила, не стоило, в конце концов, это меня не очень касается. Ты прав, это ведь все не навсегда, нужно думать о том, что есть здесь и сейчас. А здесь и сейчас есть ты и я. Разве мало? Нелегко ей было это говорить, но таковы будут правила этой игры, и никак иначе в нее играть нельзя. Можно получить тот кусочек, который дают, пусть и маленький, или просто не взять ничего. И что она теряет, кроме своего сердца, вновь ставшего теплым? Да ничего, в сущности. Готова ли она рискнуть? Да, пусть будет так. Ведь на кону всего лишь сердце, а она раньше прекрасно обходилась и без него, в крайнем случае, в груди всегда останется ледышка. Эль отвернулась на несколько секунд, боясь, что сейчас заплачет, но справилась с собой, на всякий случай, провела ладонью по глазам, но слез не было. Тогда она повернулась к Фину, снова делая к нему шаг и прижимаясь губами к губам, они были соленые, как море, и теплые, как солнце, и, закрыв глаза, можно было и правда забыть обо всем на свете, просто живя этим моментом и этими ощущениями. - Прости меня, хорошо? Я больше не буду задавать глупых вопросов. Эль виновато опустила голову, спрятавшись от взгляда Фина у него же на груди, наощупь проведя по его плечам и рукам. Она сунула ладошку ему в руку и вздохнула. Их счастье было голубого цвета, с легким оттенком грусти, и на смену этому голубому спешил оранжевый, сменяя покой новыми непростыми моментами, спорами и выяснением отношений. Этот голубой и оранжевый потом перемешаются, создавая, кажется, невозможную смесь, и главные ингредиенты этой смеси - они сами.

Phineas Yaxley: -Отныне ты можешь спрашивать о чем угодно, Эль, - нежно касаясь губами её макушки произнес слизеринец и улыбнулся. Впервые за свою жизнь Финеас чувствовал себя спокойно. И это не была привычное спокойствие, когда он мог ночи напролет проводить в гостиной Слизерина, наблюдая за танцующем огнем в камине. Тогда он чувствовал скучное спокойствие, немного ленивости и усталости. А сейчас ему впервые было по-настоящему спокойно, когда сердцу тепло, а руки есть кому согреть. И сейчас ему было неважно, что в их жилах течет такая разня кровь, ведь она была нужна ему как никто другой. Пусть завтра ему придется задуматься о том, что им не дадут быть вместе, но ведь есть сегодня. И сейчас, в эту самую минуту, можно не думать о том, что где-то за пределами школы есть законы и правила, которые он обязан соблюдать. Финеасу нужно было время. Хотя бы совсем немного, чтоб вкусить жизнь. До сих пор он как будто существовал, и не видел всего того, что было разложено перед ним. Не видел всю эту красоту и не знал, насколько человека могут осчастливить нежные прикосновения и поцелуи. Раньше такого с ним не было. Фин не нуждался в тепле, а может нуждался и не знал? Теперь, прижимая к себе хрупкое тело Яэль, он не мог представить жизнь без неё. Словно всё, что было до сегодняшнего дня не имело никакого значения. Словно он только что начал жить. Дышать и чувствовать как его сердце бьется. Бьется не по привычке, а ради кого-то. -Не извиняйся Эль, прошу тебя, - отстранившись от девушки произнес Яксли и посмотрел в карие глаза гриффиндорки, - тебе не надо извиняться, особенно передо мной, я не заслужил их, - Финеас снова улыбнулся девушке и склонился над ней чтоб ещё раз поцеловать её. Снова теплота разлилась по всему телу, а потом слизеринец вновь прижал девушку к себе, словно впитывая эту теплоту, ведь он так нуждался в ней. -Тут становится холодно, хоть я бы мог простоять и до скончания века, но я не хочу чтоб ты простудилась, так что пойдем внутрь, - сказав это Фин всё так же прижимая Яэль к себе, зашагал в сторону дверей. И неважно, что завтра всё модет показаться куда сложнее. Неважно, что у него есть такая прекрасная во всех смыслах невеста, ведь они не любят друг-друга. Еслиб не Эль Финеас с радостью бы женился на Ланфир, ведь она была идеальной девушкой, и могла бы стать прекрасной женой. Только с той самой минуты как их обручили, Фин знал, что они не смогут создать семью. В то время его сердце уже было наполнено любовью к темноволосой гриффиндоркой, и он был уверен, что не сможет отказаться от неё. Фин понимал глубоко внутри, что возможно, рано или поздно ему придется отказаться от неё. Но сейчас не хотелось думать об этом, ведь главное, что они вместе... вот в эту самю секунду он может касаться рукой её темных локон, и целовать её губ. А то, что будет завтра... то уже неважно.



полная версия страницы