Форум » Архив «Lumiere-77» » on the edge » Ответить
on the edge
Phineas Yaxley: • Участники событий: Phineas Yaxley & Yael Ronen. • Время действия: конец декабря 1974, Рождественские каникулы. • Место действия: крыша западного крыла. • Краткое описание событий: Эль Ронэн теряет звездочку на цепочке, мамин подарок, и отправляется искать ее на крышу, где едва не падает, но все-таки не падает, а проходящий мимо Финеас Яксли решает, что ее жизни угрожает опасность и решает ее спасти. • Прошлое
Ответов - 14
Yael Ronen: Эль вытряхнула разом все вещи из тумбочки и стала перебирать одну за другой, перетряхивать все учебники, сумку, чемодан, с которым приехала. Ну как можно быть такой растяпой? Ну все можно потерять, забыть, куда сунула, но только не это. Если бы Эль могла плакать, наверное, расплакалась бы от злости, ведь два часа она уже ищет свою звездочку на цепочке. Но после смерти родителей она выплакала, наверное, целый Иордан и решила, что это занятие не для нее и больше не плачет. Звездочку когда-то давно, еще в детстве, подарила мама, поэтому потерять ее было равносильно самоубийству. Застежка расстегнулась, точно. Или она снимала ее перед сном и куда-то положила? Но ведь она никогда ее не снимает! Так, спокойно, где ты была вчера? Во всех обычных местах ты уже искала. Ну же! Эль в сотый раз перерывала вещи в попытке обнаружить пропажу. Точно, мы же с Ами вчера лазали на крышу и сидели там. Может, я ее там и обронила? Но если она и не там, то я спрыгну с этой боггартовой крыши! Не лучшее место, чтобы что-то потерять, особенно, если это что-то упало с той самой крыши и теперь валяется во дворе в снегу. Эль со всех ног кинулась наверх, к окну в западном крыле, через которое они вчера и предприняли эту дикую вылазку. Дикий и Яэль - это порой синонимы. Она бежала мимо окон, вспоминая, какое именно им вчера удалось открыть. Найдя нужное, она тут же сняла мантию, чтобы не цеплялась и не мешала, и, не долго думая, кинула ее прямо на пол, оставшись в свитере и джинсах. Затем Эль распахнула окно, набирая полные легкие мороза, и переступила через край. Крыша слегка обледенела, и было очень скользко, но Эль это не остановило. Изо рта шел пар и словно застывал в воздухе, она переступила второй ногой, еще держась за раму и стала осматривать крышу. Хорошо, что ее еще пару дней назад почистили от снега, и снег больше не падал - есть шанс заметить серебристую цепочку. Они сидели прямо здесь. Вон она! Цепочка зацепилась за выступ на крыше, что не позволило ей упасть вниз. Но чтобы до нее добраться, раму придется отпустить. Эль не боялась высоты, правда, не было бы еще так скользко... Она сделала два шага по направлению к выступу, и тут нога в кеде соскочила, и Эль почувствовала, что вполне может сейчас полететь вниз. Она рухнула на левое колено и схватилась за тот самый выступ, цепочка соскользнула прямо ей на руку, теперь вися на запястье. Фух, все в порядке! Только бы теперь добраться снова до окна. Эль повертела головой в поисках еще какого-нибудь выступа или не обледенелого места, куда можно было бы упереться ногой.
Phineas Yaxley: Хорошо, что на эти каникулы Финеасу не приходилось возвращаться домой. Не то чтоб он не был рад домашней обстановке, только праздничные дни всегда проходили слишком шумно в семье Яксли. Августин не упускал ни малейшего шанса лишний раз устроить прием в своем поместье и пригласить всех своих знакомых. К тому времени как Бельвина, так называвемая мать, а точнее женщина которая родила Фина, всё сидела в своей комнате и не выходила оттуда. Лучше побыть в Хогвартсе и устало вздыхать каждый раз когда мимо пробегают веселые ученики, чем стоять посреди зала в собственном доме и быть обязанным всем вежливо кивать и улыбаться. Эльфинстон куда-то запропастился, впрочем это нисколько не удивляло Финеаса. Наверное сумашедший зельевар снова торговался с Фильчем. А ему хотелось просто побыть одному, освежить голову, а потом уже самому отправиться в спальню и заснуть. Надо обязательно выспаться, сна ему что-то всё больше не хватало с каждым днем. Сам того не замечая слизеринец оказался в западном крыле. Вокруг никого не было, ни одной души, поэтому Фин прислонился к подоконнику и закурил. Еслиб его заметили, то пришлось бы отбивать наказание, но Финеас почему-то был уверен, что никто не появится поблизости, все слишком были заняты приготовлениями в празднику. Слизеринец устало вздыхал и наблюдал как сигарета догорает между пальцами, как раздались чьи-то быстрые шаги. Яксли резко бросил окурок на каменный пол и потушил носком туфли. Немного раздраженно взглянув в сторону виновника, Фин всё же решил узнать кто это решил нарушить его одиночество и сделал несколько шагов в сторону соседнего окна. Темные кудри, детское, для него всегда десткое личико, это была Яэль. Глупо было бы отрицать того, что Финеас не раз заглядывался на её улыбку, пусть и знал что она из другого мира. Мира, куда ему никогда не сунуться, да кто ему позволит. Гриффиндорка к тому времени бросила мантию на пол и рванулась на крышу. Яксли самодовольно усмехнулся и мысленно обрадовался тому, что остался незамеченным. Фин подошел к окну и начал наблюдать за Эль, которая явно что-то искала. Когда девушка соскользнула всё тело слизеринца напряглось и он за секунду оказался на подоконнике. Хорошо, что никто не заметил его реакцию, иначе мало-ли что подумают... -Дай мне руку! - держась одной рукой за раму он переступил через край и оказался в близости с темноволосой гриффиндоркой. -Держись за меня. - спокойным тоном произнес Яксли и протянул свободную руку в сторону Эль.
Yael Ronen: Эль в этот момент очень некстати вспомнила дядю, который, если был бы здесь, обязательно бы начал кричать, чтобы она перестала висеть на одном месте и лезла выше. Поэтому она вздохнула и сосредоточилась, отбросив воспоминания. С папой лазать всегда было приятнее. Вот и место, на которое смело можно ногу поставить. Эль уперлась ногой в крышу и немного подтянулась вверх на руке, вторую только некуда деть, нужно попытаться выпрямиться и дотянуться сразу до рамы, хоть и далеко. Она немного злилась на себя из-за того, что попала в эту дурацкую ситуацию. И тут из ниоткуда, точнее из окна, она услышала голос и увидела протянутую руку. Эль подняла голову - Финеас Яксли со Слизерина. Из тех чистокровных волшебников, что за версту обходят тех, у кого родители магглы. Можно было бы оттолкнуть руку и залезть все-таки самой, но это было совсем уж глупо, тем более, могло бы и не получиться. Она со вздохом ухватилась за его руку и в два шага преодолела расстояние до рамы, и вот она уже стоит на подоконнике. Тут Эль обернулась и поняла, что сорвись она все-таки, летела бы долго, так что, по идее, Финеаса нужно бы поблагодарить. С другой стороны, не появись он, она бы и сама справилась. Да, она не особо скрывает, что не испытывает симпатии к ученикам Слизерина, как и они не скрывают своей антипатии к магглорожденным. Она вдруг вспомнила, ради чего лезла на эту самую крышу, застегнула на шее цепочку и спрыгнула на пол рядом с Финеасом, затем закрыв окно. Все-таки была зима и все-таки было холодно. Мантию с пола она тоже подняла, правда, так и не одела. Что вообще Яксли здесь делает? Почему не дома, не празднует с семьей Рождество? Уж ему-то есть с кем, скорее всего. Дядя уехал по работе в Израиль и даже не подумал предложить Эль поехать с ним, она только летом оказывалась дома. Если это, конечно, можно домом назвать, в Хогвартсе она чувствует себя гораздо лучше. - Я бы и сама справилась, - сказала она спасителю с вызовом, не хотелось признавать, что он ей помог. - Тем более, моя кровь ведь ничего не стоит, Финеас, мог бы и не волноваться. В Эль будто вселился кто-то злобный, она не воздержалась от едкой реплики, ей хотелось задеть слизеринца так, как часто задевают они. Всегда она чувствовала себя чужой - сначала чужой в Англии, когда только приехала, затем чужой в Хогвартсе, она ведь была из другой страны, и ее дурацкий акцент, от которого было сначала не отвыкнуть и из-за которого ее дразнили. И здесь, в магическом мире она снова чужая, потому что, видите ли, другой крови. Для нее это было непостижимо. Они ведут себя как нацисты. Эль тут же одернула себя - нельзя всех равнять и тем самым становиться такой же. Но ведь за пять лет, что они учатся вместе, тем более на одном курсе, Яксли к ней ни разу не подошел. И тут бы не подошел. Но он же спас меня. В душе Эль шел отчаянный спор с собой.
Phineas Yaxley: Еслиб ещё утром кто-то из друзей сказал бы Фину, что сегодня судьба сведет его с Яэль, он бы звонко рассмеялся, а в душе немного пожалел бы о том, что это всё глупые шутки и не более. А сейчас та самая Яэль смотрела прямо ему в глаза. Финеас бережно сжал маленькую ладошку гриффиндорки в своей. Слизеринец чувствовал теплоту её кожи, и сам не мог понять чему он по-детстки радуется, это так на него не похоже. Просто было в этом прикосновении что-то очень красивое, пусть сама Эль это никак не могла заметить. Фин удостоверившись, что темноволосая девушка цела и невредима, снова прислонился спиной к каменной стене и несколько секунд просто смотрел на лицо гриффиндорки. На его губах играла непонятная усмешка, Эль наверное думала, что он снова играет с ней. Чистокровные мальчишки так любили играть с магглорожденными волшебницами. Кошки-мышки. Любимое занятие каждого слизеринца, если в его венах течет кровь высшей степени. Яксли снова усмехнулся своим мыслям и достал пачку сигарет. И почему только ооего поднял н решил курить именно маггловские сигареты? Просто сигары ему были не по вкусу, а обкновенные сигареты всегда ему нравились. -Незачто, Яэль. Тихо отозвался слизеринец сделав затяжку и снова остановил свой взгляд на темноволосой гриффиндорке. Было в ней что-то непонятное. То, что притягивало его, и он не мог с этим сопротивляться. Видит Бог, что он пытался. Все эти годы, что они учились в Хогвартсе, Фин едва лишь перекинулся с ней несколькими фразами, и те не самые приятные. Просто он с самого начала знал кого ему нужно отсерегаться и кого нет. Быть в такой опасной близости с человеком, который одновременно очень тебя привлекает, но вместе с тем ты знаешь, что вы из разных миров. Может для самого Фина кровь Эль не значила ничего. Может ему было безразлично какая у неё семья и где она выросла, но только не его отцу, не его семье. Яксли не был готов, да и не допускал мысли о том, чтоб в семейном древе выжжгли его имя. А ещё... ещё он пытался убедить себя в том, что это всё несерьезно. -А я всегда думал, что на Гриффиндоре учатся благородные особы, оказалось это всё вранье. Слизеринец усмехнулся сделав последнюю затяжку и бросил окурок на каменный пол, после чего снова поднял глаза на гриффиндорку. -Твоя кровь не имела никакого значения. Мне показалось, что именно ты в опасности, Эль. Финеас как-то странно улыбнулся и впервые назвал её таким образом... Эль... она всегда была именно Эль для него, но сама об этом не подозревала.
Yael Ronen: Сигаретный дым, такой непривычный в этих стенах, дразнил обоняние, вновь напоминая о не самых приятных моментах - Гилад Ронэн, ее дядя, тоже курил, особенно, когда нервничал и был зол. И Эль казалось сейчас, что слизеринец издевается, усмешка и это его "незачто". Она не могла сказать, что конкретно Яксли ее чем-то когда-то обидел, ну, может, пара колкостей, и все. Но она все равно ставила его в один ряд с "ними" и относилась предвзято, хотя он не был злым или противным. Похоже, она скопила в себе достаточно обиды за это общественное отторжение по признаку крови, и она особенно болезненно воспринимала все это, так как прошлое ее страны насквозь было пронизано теми страшными событиями, которые когда-то повлекло за собой подобное разделение по крови. Он стоял и курил, а она не знала, куда себя деть от этой внутренней борьбы. Вот он стоит перед ней, казалось бы, совершенно обычный, но на самом деле совершенно чужой. Почему? И она не хотела проявлять слабость, потому что, если она приблизится или пойдет на контакт, а он оттолкнет ее, то это для нее больнее и страшнее, чем с самой высокой скалы сорваться. Потому что и так от нее все отворачиваются. Эль сжала кулаки, пытаясь преодолеть внутри ту обиду, не показать, как ей плохо из-за всего этого. Потому-то она и продолжила обижать слизеринца, отвечать колкостями на каждую его фразу. - Нет, что ты, Финеас, благородные особы ведь на Слизерине учатся, а нас, простых смертных, не обучают, как вести себя в присутствии таких аристократов. Это было грубо, и она сказала бы еще что-нибудь похуже, если бы не последовавшие его слова, и то, как он ее назвал. Так называли многие, но обычно только те, кто знал, что ей так нравится, а не полным именем. - Что? - Эль замерла. - Какое тебе до меня дело? Это какая-то новая дурацкая игра? Приручи дочку магглов? Или это такой благотворительный жест? Рождественский подарок? Сделай доброе дело для того, кому бы и руку не протянул для приветствия? Но для игры тон был уж слишком неподходящим, слишком искренним. И словно начало крошиться ледяное сердце, как она не пыталась удержать его холодным. Эль прислонилась к стене с другой стороны от окна и посмотрела на слизеринца взглядом на грани недоумения, гнева и боли. Она не понимала, почему он так странно себя ведет, совсем не как противник, которому легко, не задумываясь, наносить удары. А Финеас будто снял броню и будто бы на мгновение стал таким же, как она.
Phineas Yaxley: В ней безусловно было что-то прекрасное. Финеас сам не мог понять, что именно, но она как-то незаметно ворвалась в его душу. Душа? Неужели у него была душа? Все привыкли видеть его циничным и слишком самовлюбленным. Многие не понимали того, что в большинстве случаев если он не общается с людьми, то только потому, что с ними ему скучно. Это не значит, что он считает себя получше остальных, просто с ним ему скучно. Слизеринец тяжело вздохнул и снова потянулся к пачке сигарет. Закурить — не закурить? Может хватит уже? Только Яксли так снимал с себя напряжение. Наверное Яэль даже не могла представить себе, что уже давно засела в голове чистокровного слизеринца. Какой триумф! Овладеть разумом хлоднокровного мальчишки, который не верил, и до сих пор не признает никаких теплых чувств, подобно любви или привязанности. Но с ней ему хотелось верить. Стойло поднял глаза на темноволосую гриффиндорку, которая пусть и грубила, но всё же была очень нежной. Какое противоречие! Финеас снова усмехнулся своим мыслям. Наверное даже эта усмешка раздражала Яэль в данную минуту. Он мог её понять, но с другой стороны эта усмешка совсем не была похожа на его «обычную» усмешку. Если чаще всего он злорадствовал или же смеялся над глупостью другого человека, то сейчас он просто не знал как справится со своим пульсом, который медленно начинал учащаться. -Тебе так сложно поблагодарить? Спокойным тоном спросил слизеринец вертя в руку пачку сигарет, и поднял глаза на гриффиндорку. -Если ты так не хочешь говорить простое «спасибо», не обязательно грубить. Яксли улыбнулся девушке и наконец-то достал одну сигарету из пачки. -Может хватит устраивать этот спектакль? Спросил слизеринец и закурил. Дым от сигарет как не странно успокаивал его нервы. Финеас отвел взгляд от Эль и уставился в каменный пол. -Ты совсем не знаешь, что значит быть так называемым «аристократом», не думай что мы всегда счастливы. Фин сам не понимал почему он решил так открыто беседовать с ней о своих проблемах. Хорошо, что пока Яксли не перешел на свою собственную жизнь. Не рассказал о больной матери, об отце, который умело закрывает на всё и всех глаза. О дядюшке, который кажется уже не первый год мечтает отправить своего племянника на тот свет. Нет, Фин не жаловался, просто его жизнь была очень далека от сказки. -Скажем так... Финеас на минуту замолчал, словно обдумывая что, и главное как всё это сказать. -Неужели ты правда считаешь, что я бы с улыбкой на губах наблюдал как ты падаешь с крыши? Снова усмехнувшись спросил слизеринец и посмотрел в глаза девушке. Он всё больше нервничал с каждой минутой. Именно поэтому он пытался отвечать вопросом на вопрос. Не сказать ли, что она небезразлична ему. Фин не мог сказать, что еслиб не его страх перед её кровью, то он бы давно попытался завоевать её сердце. А что теперь? Что изменилось теперь? Финеас не знал, наверное просто судьба так жестоко насмехалась над ним.
Yael Ronen: Как ни странно, да, сложно поблагодарить, сложно переступить через себя и признать, что не все те, кого она считает одинаковыми, такими на самом деле являются. Как же он сейчас усложняет ей жизнь! И этот "спектакль", все же из-за него, она разве такая обычно? Вовсе нет, она очень редко бывает такой язвительной, почти безжалостной. Как они. Я ведь веду себя сейчас, как они. И от этой мысли стало не по себе, они будто поменялись ролями, и это он, чистокровный слизеринец, взывает к ее человеческим чувствам. - И ты меня совсем не знаешь, - вырвалось у нее в ответ. Действительно, с чего она взяла, что это они, магглорожденные - святые и жертвы? А у чистокровных семей нет проблем? Не зря ведь он торчит в Хогвартсе, только подумать, в Рожденственские каникулы! Сейчас все семьи гуляют по заснеженным паркам, сидят у камина или за обеденным столом, веселые и счастливые. А они вдвоем стоят здесь, и это вдруг, неожиданно для нее самой, еще больше делает их похожими. Нет, она почти никому не рассказывала, что случилось с ее семьей, про дядю, которому до нее и дела нет. Все пять лет она хранила свои секреты, да и некому особо было рассказывать, она ведь почти ни с кем не общалась. Они ничего не знают друг о друге, как солдаты двух враждующих армий. Эта "внешняя" непохожесть так отпугивает, что никто и не собирается смотреть, что скрывается за этими венами, по которым течет кровь того же самого цвета. Эль не верилось, что сейчас это все с ней, что она стоит напротив слизеринца и размышляет о вопросах крови. Да ведь ей всегда больше всего было на эти вопросы наплевать! Потому что она не сомневалась, никогда. Есть свои и чужие, между ними жирная черта, и никаких отклонений от правил. Она не сомневалась до теперешнего момента. - Я... - Эль думала, что ответить, и ничего злого и колкого не могла придумать в ответ. Все было честно и, главное, правильно. Так как бывает в нормальном мире, где люди просто так помогают друг другу, не смотря ни на что. - Спасибо, Финеас, - сказала она наконец, и добавила, чтобы самой быть уверенной, что это не случайно вырвалось. - Спасибо за то, что помог. Эль обхватила плечи руками, будто пытаясь спрятаться и защититься, натянуть ту броню, которой у нее никогда и не было, опустила голову, смотря в пол и пытаясь просто ни о чем не думать, потому что думать уже не было сил. Она вновь чувствовала сигаретный дым. - Может, хватит уже курить? Получилось немного резко. Она и правда устала.
Phineas Yaxley: Людям привычно очень четко проводить линию. Они каждый день делят чувства, жизни, друг-друга, свои отношения... людям так легче жить. Легче притворяться и играть чужие роли. Легче ненавидеть, любить, легче оправдывать свои действия. Очень легко делить мир на черный и белый. Не видеть никаких других оттенков, ведь с их появлением, появляются новые проблемы. Иногда люди просто не способны справляться с ними. Не способны принимать что-то новое. Открыть глаза и коснуться чего-то неизведанного. Ведь это страшно. Нет никаких гарантий, что тебе не будет больно. -Ты права, я не знаю тебя. Я ни малейшего представления не имею почему ты каждый раз играешь на гитаре в полном одиночестве. Сидя на подоконнике по утрам, когда почти все спят. Я не знаю почему тебе нравится быть одной. Почему ты уверенна, что будучи одиночкой ты сможешь уберечь себя от чего-то... я ничего этого не знаю. Не знал, не знаю, и наверное никогда не узнаю. Слизеринец снова усмехнулся и отвел взгляд от гриффиндорки. Пора бы и правда прекращать этот спектакль. Не стоит говорить всё, что приходит в голову, но Финеас не мог справится с собой. Не стоит рассказывать о своей собственной привычке иногда сидеть на подоконнике и слушать как она играет. Прикрывать глаза и представлять как Яэль бережно проводит пальцами по струнам. Слушать её голос, который поет о чем-то неизведанном. Как будто она что-то ищет, уже давно, но никак не может найти. В те минуты Фину хотелось узнать о чем же она мечтала. Просто заговорить и узнать её мысли, но опять эта глупая линия, нарисованная чьими-то грязными руками, мешала ему подойти к ней. -Всегда к твоим услугам. Остановив свой взгляд на её лицо произнес Яксли и на минуту замер на месте. -Это не так трудно, ведь правда? Слизеринец улыбнулся всё так же не сводя взгляд с Яэль. Но она не выглядела лучшим образом. Финеас не понимал чем же он так мог задеть её, если она обхватила плечи руками и стояла с таким выражением словно в любой момент могла взвыть от боли. -Яэль... Тихо произнес слизеринец и выбросил сигарету в ту же секунду как она попросила об этом. Это получилось механически, Яксли сам того не заметил. Несколько секунд слизеринец просто стоял и смотрел в сторону гриффиндорки, а потом не выдержал и подошел к ней. -С тобой всё нормально? Нерешительно дотронувшись рукой подбородка девушки Фин всё же смог посмотреть в глаза Эль.
Yael Ronen: Эль стояла, чувствуя спиной холодный камень спины, и слушала, что говорит ей Фин. А говорил он очень странные вещи и говорил о ней. Этот взгляд со стороны заставлял задуматься и в то же время подсказывал, что ее личный мир, похоже, не такой уж личный, если даже Финеас Яксли в курсе, чем она занимается. - Мне вовсе не нравится быть одной, - сказала она на автомате, а потом резко повернула голову в его сторону. - Мерлин, ты следишь за мной, что ли? Что еще интересного я узнаю о тебе? Если так мешает моя гитара по утрам, нечего слоняться по коридорам, спать надо в такую рань. Она снова начинала злиться и от этой злости еще больше уставать. - А ты ходишь здесь один и куришь, - тихо проговорила Эль, вновь уставившись в пол. Она уже собиралась прекратить этот странный разговор, как вдруг он подошел и коснулся ее, заглянул в глаза. - Я в порядке, не надо, не трогай меня! - она перехватила руку слизеринца, оттолкнула и сделала шаг в сторону. Ей стало страшно на секунду, все это было слишком странно, слишком неправдоподобно, совершенно не в манере Финеаса. Она никогда не видела, чтобы он так себя вел. И не могла она больше этого терпеть, в голове все просто шипело от этих противоречий. Не меняются люди за несколько минут, не могут вдруг стать такими... своими и не могут так близко к ней подходить. Да, наверное, он прав, я думаю, что, если буду одна, смогу защититься гораздо лучше. И это правда. Потому что я устала от того, что никому я по сути не нужна, и все во мне не так. И дяде я мешаю, и слизеринцам мешаю, вот и Яксли, видимо, тоже мешаю, иначе что ему от меня нужно? - Не надо, - прошептала Эль, выставляя вперед руку как щит и делая еще шаг назад. Все это слишком быстро, я не хочу этого, я ничего не понимаю, оставьте меня все в покое, перестаньте со мной играть. Эль схватилась за звездочку на груди, ту самую, которую недавно достала с крыши. И даже захотелось ее сорвать, все ведь из-за нее началось. Нет, это мамин подарок, и он ни в чем не виноват, я сама виновата, не нужно было вообще с ним говорить, слушать его. Да, он говорит правду. А к такой правде она совсем не готова. Ее мир черного и белого опасно затрещал, и его залили цветные краски, все смешивая и путая.
Phineas Yaxley: Нет, что вы, Финеас совсем не следил за Яэль. Вы уже подумали, что он маньяк который тшательно изучает свою жертву. Смею вас разочаровать, Фин никогда не был одержим этой гриффиндоркой. Он вообще не умел привыкать к чему-то, и особенно к кому-то. Люди приходили и уходили в его жизнь. Ничего не оставляли после себя, кроме глупых и безнадежных воспоминаний. Финеас привык быть один... он не боялся одиночества. -Извини, у меня привычка с самого детства, вставать очень рано. Так как меня не привлекает перспектива быть слушателем храппа Гойла, то мне приходится вставать и покидать спальню. Тем более я люблю покурить перед завтраком, а раннее утро самое лучшее время для этого... Яксли устало вздохнул смотря куда-то в одну точку. Почему-то он впервые подумал о том, что возможно его так называемая «привычка» была связана именно с Эль. Вот только этого не хватало, а ведь Фин никогда прежде не задумывался о такой возможности. -Ты права... я люблю тишину, одиночество и сигареты. Слизеринец усмехнулся и откинул голову назад, прислонившись к стене. Она была холодная и словно пыталась поцарапать спину Финеаса, но сейчас парня это мало заботило. Он чувствовал холод, который медленно полз по спине, и ему было всё равно. А потом... всё, что случилось потом не могло даже присниться Яксли, в самом худшем сне. Он не ожидал такой реакции. Её пальчики перехватили его руку и оттолкнули его, как можно подальше. Слизеринец сделал несоклько шагов назад и встал как вкопанный. Несколько минут он просто смотрел на Яэль, не понимая что же он такое совершил. Она вела себя так как будто он причинял ей боль одним своим прикосновением. Что-то резко оборвалось внутри. В таком состоянии Фин не находился никогда, не считая первого инцидента, когда сорвалась мать и начала царапать ему руки. Да, руках до сих пор было несколько маленьких шрамов, как напоминание о том, что он никогда больше не станет тем мльчишкой кем был раньше. Фин отвел взгляд от гриффиндорки, чувствуя как руки медленно начинают дрожать, то-ли от злости, то-ли от чего-то ещё. Слизеринец снова сделал несколько шагов назад, прислоняясь к противоположной стене. Холод камней снова начал лезть в тело, но сейчас мелкая дрожь и так ползла по коже. -Извини... я никогда. больше. не. трону. тебя... Яксли чувствовал как дыхание участилось по непонятной причине. Он не поднимал глаза на Эль, не желал встречаться с её испуганным взглядом. Слизеринец медленно сполз по стене и присел на пол, после чего вновь достал пачку сигарет и взяв одну закурил.
Yael Ronen: Эль теперь не знала, кто больше испугался, она - поведения слизеринца, или он - ее. Даже не испугался, а разозлился, наверное, и она бы не удивилась, если бы он оскорбил ее или даже ударил. Она его оттолкнула в тот момент, когда он проявил о ней заботу. Почему, почему ты всегда всех отталкиваешь? Ты ведешь себя как он. Эль казалось сейчас, что она стала отталкивать людей так же, как ее дядя раз за разом отталкивает ее, когда она пытается приблизиться. Но я не хочу быть, как он! Ей хотелось сжаться в комок, таким холодом повеяло от Финеаса, холоднее, чем там, снаружи. И слова его она чувствовала как удары, четкие и рвущие все внутри, отрезвляющие. Что ты делаешь? Он помог тебе, а ты даже поблагодарить не смогла, он снова хотел помочь, а ты просто отшвырнула эту помощь обратно. У тебя и правда не сердце, а кусок льда, Яэль Ронэн! Так пусть оно застынет снова, пусть застынет и больше не болит. Эль хотела что-то исправить, повести бы себя по-другому, но поздно уже. Она сделала два шага в сторону Финеаса и присела рядом, боком прислонившись к стене. Эль протянула руку, чтобы коснуться его плеча и подумала, что и он сейчас имеет полное право оттолкнуть ее, он не виноват в том, что ей вдруг захотелось "сменить гнев на милость", снять ту боль, что, возможно, причинила. Рука дрожала, пока она не положила ее на плечо слизеринца. - Прости, я не хотела обидеть тебя, - прошептала она еле слышно, голос совсем не хотел слушаться. - Я не понимаю, почему ты здесь и помогаешь и говоришь со мной. Разве сегодня не такой же день как обычно? На эти каникулы в Хогвартсе осталось очень мало студентов, почти весь Гриффиндор уехал домой, осталось лишь несколько младшекурсников, и она была одна в спальне, одна в гостинной, и это сводило ее с ума в какой-то степени. Да, она предпочитала быть одна, но одна среди людей, а не совершенно одна в пустой башне факультета. Пол тоже был холодным, как и стены. Этот холод был повсюду, только в груди все продолжало таять. Эль показалось, что даже ее рука похолодела, и наверное Фину холодно от ее прикосновения, она чувствовала, как он дрожит. Но она не убрала руку, может, потому что, если бы она отпустила его, вся бы превратилась в кусок льда, тающий изнутри. Ей отчаянно захотелось тепла, неважно, какого, неважно, откуда, пусть даже от человека, который, как она думала до сегодняшнего дня, считает ее самым низшим существом. Ты приносишь только холод, а взамен хочешь тепла. И ты считаешь это честной сделкой? Ты думаешь только о себе, о том, как тебе плохо, о том, как ты несчастна. Оглянись вокруг, разве он выглядит счастливым? - Тебе не холодно? - неожиданно даже для самой себя спросила Эль.
Phineas Yaxley: В коридоре было холодно. Каменный пол, каменные стены, как будто ничего живого не было в радиусе ста метра. Но Финеас всё равно ничего не чувствовал. Пусть холод рвался в тело, проходил сквозь кожу, как маленькие иголки, но ему было всё равно. Сейчас ему впервые хотелось по-настоящему замерзнуть, что само по себе было очень странным. Не было сил вставать, даже если бы все конечности заледенели. Некая непонятная усталость легла на его плечи, и казалось в любую минуту её давление раздавит его, прижмет лицом к каменному полу. А Финеасу было всё равно... Сигарета медленно догорала меж пальцев когда он расслышал медленные, почти беззвучные шаги гриффиндорки, которая нерешительно присела рядом с ним. Как не странно Фин не поднял на неё глаза и лишь сделал последнюю затяжку после чего бросил окурок на пол перед собой. Но когда её маленькая ладошка нерешительно дотронулась его плеча Яксли немного вздрогнул. А потом последовал едваслышный голос Эль, который спрашивал его почему же он решил заговорить с ней, вообще спасти её. Неужели она и правда считает слизеринцев настолько жестокими? Нет, Фин не был благородныешим человеком и с умешкой бы наблюдал за падением некоторых личностей, но уж точно бы помог в случае чего, особенно тем кто его не раздражал. -Всё в порядке, Яэль. Тихо и довольно спокойным тоном произнес слизеринец пытаясь не думать о том, что её рука лежит на его плече. Как не странно но она была теплой. Финеас чувствовал как плечо начало таять, но отчего-то ему очень хотелось притянуть гриффиндорку к себе, так чтоб эта теплота разлилась по всему телу. -Ты что првда думаешь, что я говорю только с чистокровными волшебниками? Усмехнувшись спросил слизеринец и поднял глаза на девушку. -Долежн тебя разочаровать, мои два самых близких друга не принадлежат к древней аристократии. Конечно и Бэлфор, и Эльфинстон всей душой аристократы, но они не чистокровны. Яксли снова отвел взгляд смотря в одну точку перед собой. Почему он вообще пытался объяснить ей всё это? Она явно ничего не понимала... ничего. Считала его чуть ли не самым худшим человеком, а он не был способен доказывать обратное. Последний вопрос Яэль многое изменил внутри Финеаса. Он уже не отдавал отчет своим действиям как резко притянул девушку к себе, утыкаясь носом в её темные волосы. Он боялся, что она отскочит от него как от тока, но не мог справится с собой. Эль была теплой. Очень теплой, а он наверное был ледяным, чем поглощал её теплоту. -Я не мог дать тебе пораниться... не мог, Эль. Прошептал он ей прямо под ухом после чего немного остранился от неё и улыбнулся, какой-то искренной улыбкой. -Извини, не удержался. Но ты же простишь мне эту маленькую слабость? Всё так же улыбаясь спросил Фин у гриффиндорки.
Yael Ronen: Почему я не могу просто поверить в то, что люди бывают совсем не такими, какими я себе их представляю? Что они добрее и искреннее? Может быть, ей просто нужно научиться не делить все на плохое и хорошее, а находить компромиссы. Все эти чистокровные-нечистокровные волшебники, все это неважно, разве простые человеческие отношения не важнее? Вот он сидит рядом с ней, такой же как она, только теплый, так почему нельзя просто забыть обо всем и просто побыть немного рядом друг с другом? Внезапно Финеас притянул ее к себе, и она от неожиданности просто замерла в его руках, ловила это живое тепло, чувствовала его голос у своего уха и руки. Он произнес ее имя так, как никто не произносил, так, будто ему действительно не все равно. И ей так хотелось верить, так хотелось чувствовать, как бьется уже совсем теплое сердце, так хотелось забыть. Слабость? Ее словно вновь холодом обожгло, и его улыбка вновь показалась усмешкой. - Слабость? Всего лишь слабость, Финеас? Я для тебя как игрушка, да? Плюшевый медвежонок, которого можно к себе прижать, а потом отбросить? Эль стало горько. И она поверила в то, что он такой замечательный и не такой, как другие? И ей показалось на миг, что все бывает как в сказке? Какая же она дура! Она вскочила, задыхаясь в порыве ярости по отношению к нему и ненависти по отношению к себе за то, что она так наивна. - Что ты возомнил о себе? Что ты как рыцарь в сияющих доспехах спасешь меня, и я сразу брошусь к тебе на шею, чтобы тешить твое самолюбие и удовлетворять твои слабости? Эль хотелось сделать ему больно, чтобы ему было, по крайней мере, не менее больно, чем ей. Но она не могла, не потому что сил не было, а потому что знала, что слизеринец такой, и ничто его не изменит, и он может даже не сознавать, что он делает, и как она это воспринимает. Они из двух разных миров, на двух непересекающихся линиях, и никогда не поймут друг друга. - Я не буду ничьей игрушкой, тем более твоей! - крикнула она, и эхо отбросило ее звонкий голос от стен, унося с собой лишь начало и конец фразы, издеваясь над двумя детьми, которые не знают, что делать со своими чувствами, и могут только причинять друг другу боль. Эль не могла больше терпеть всего этого, она резко развернулась и побежала прочь из коридора, прочь от собственного крика, по лестнице вниз, через холл на улицу. Она бежала, пока были силы, а когда остановилась, поняла, что ей вновь стало ужасно холодно, а сердце вновь заледенело.
Phineas Yaxley: Финеас никогда не был нежен. Нежность присущая только людям с чистой душой, а он никогда не считал, что у него душа чистая. Он вообще не считал, что у него внутри что-то было. Да, было сердце, которое отбивало своё обыкновенный ритм, пусть сейчас такая близость с Эль, и заставила её забиться всё сильнее. Но сердце было лишь частью всего механизма, которая двигала Финеасом. Он не думал о том, что способен на какие-то чувства. Даже на обыкновенную нежность. Яэль... она была прекрасна, как не крути. Он всегда это знал, но никогда не мог понять почему именно с ней он менялся. Становился чужим самому себе, и не понимал свои действия. Вот и сейчас не надо было утыкаться носом в её темные кудри. Не надо было вдыхать аромат её кожи, не стойло находиться в такой опасной близости с ней. Она была из другого мира, и дело совсем не в чистоте крови. Просто Эль была другой, не похожей на него. Она не была создана для того чтоб жить в его мире. В его мире вообще редко кто-то мог выжить, по крайне мере так считал сам Финеас. На секунду он прикрыл глаза. Она совсем не понимала насколько он был счастлив в те минуты. Находиться в такой близи к ней, и понимать что в тот самый миг она думает о тебе, и только. Финеас даже не мог об этом мечтать раньше, но ему пришлось отстраниться от неё. Это как отрывать часть от собственного сердца. Чувствоать как плоть разрывается на две части, и не иметь возможности предотвратить это. Фин просто боялся. Боялся причинить ей боль, а он считал, что даже одним своим прикосновением он может заставить её страдать. Эль вскочила и начала кричать на него. Финеас первые минуты удивленно смотрел на неё не понимая, что же привело её в такое состояние. Он вообще подумал, что прижав девушку к себе заслужил от её руки Аваду, а она оказывается обиделась совсем из-за другого. Яксли не сумел и рта раскрыть чтоб сказать хоть что-то. А так хотелось озвучить всё, что накопилось за это время. Надо было что-то говорить. Неважно что, главное просто сказать. Остановить её, снова прижать к себе, и снова уткнуться лицом в её волосы. Прошептать, что она для него не игрушка. Никогда не была, и никогда не будет. Все могут быть игрушками, но только не она. Никогда не она. Но Фин ничего не сказал. Он всё так же молчал. Молчал когда Эль кричала. Молчал когда у него был последний шанс остановить её. Молчал, когда она сорвалась с места и побежала прочь. Слизеринец только смотрел ей вслед, слушая как она отдаляется от него после каждого шага. Яксли почувствовал непонятную боль и холод. Они ворвались в сердце вместе, словно взявшись за руку, и впервые Фин так отчетливо это чувствовал. Слизеринец достал злостачтную пачку с сигаретами, и который раз за день снова закурил...
полная версия страницы