Форум » Архив «Lumiere-77» » Соната №1 - Последнее, что я видел » Ответить
Соната №1 - Последнее, что я видел
Fiann Lermont: Соната №1 для гитары соло. H moll dolore diminuendo "...мистер Лермонт серьезно покалечен Пожирателями Смерти и, по всей видимости, не вернется на свой пост. Министр отказался давать комментарии по поводу того, кто будет следующим главой Отдела Тайн" Последнее, что я видел в жизни – это рожа Гойла. По-моему, джентльмены, это повод для траура едва ли не больший, чем потерянное зрение. Решительно не понимаю, почему всяким героическим придуркам в романах достается напоследок какое-нибудь синее небо и все такое прочее, а мне... в общем, все в курсе, как выглядел Гойл. С другой стороны, романы – такая штука, которая имеет мало отношения к реальности. Вспомнить хотя бы Фрэнка и Алису. Героям в романах не полагается проводить остаток жизни травкой на больничной койке. Я, наверное, жестокое чудовище, но я предпочитаю думать, что Алиса умерла. Нет ее больше, моей смелой и веселой сестры, а тело в Сент-Мунго... всего лишь тело. И только иногда я боюсь, что она не ушла, но заперта там, внутри своей головы, в темноте и в продолжении собственной боли. Я редко вижу кошмары, но стоит задуматься об этом и готово, я курю до рассвета, а потом Арти гладит меня по голове – иначе дементора с два я усну. Я всегда мало значения придавал видимому, и сейчас не слишком страдаю. Меня не преследуют мысли о золоте волос жены, о том самом небе, что я не увидел напоследок, о виде, открывающемся на Иден со стены Дарси. Вполне хватает звуков. Если бы они знали, как сделать мне плохо, то лишили бы меня слуха. Моя работа, как никакая другая, учит тому, что видимое не имеет значения. - Сэр Фианн, - его голос дрожит и срывается. Странно, до сих пор помощник не был мне неприятен, а теперь, когда я не вижу его лица, то отчетливо слышу, что голос его – скользкий и какой-то слабый, совсем не соответствующий его честной, открытой физиономии юного героя и бывшего игрока в квиддич, - нам говорили, что вы больше не вернетесь... Я почему-то злюсь. Не из-за того, что подчиненные слишком быстро делают вполне логичные в данной ситуации выводы, но от того, что Генри так неприятно звучит. Я ошибался в нем, выходит? - К счастью, - сухо говорю я, протягивая руку за пером, - это была ошибка. Ваше удивление не мешает вам работать? Перо лежит на своем месте, справа от меня, острием вверх. - Нет, сэр. - Прекрасно. Будьте так добры, зачтите мне опись разбитых пророчеств. Я улыбаюсь. Он читает. Я слышу, что улыбка возымела действие и ни одного куска в описи пропущено не будет. Пророчеств много. Великие и случайные, пророчества о странах и народах и предсказания о судьбах и смертях, имеющих значение только для них самих. И я снова улыбаюсь, когда слышу одно за другим: "Предсказание Тэмлинна МакМормаера Лермонта, крещенного Томасом, о смерти короля Александра Третьего Стюарта", а потом сразу "Пророчество Ланфир ферх Бранвин Прайс о смерти Ивена Эврара Розье, 1978 год" И мне очень хочется увидеть - да, именно увидеть - Розье. Хоть каким-нибудь. Хотя бы во сне, и пусть это будет сон о детстве, когда все еще было хорошо, а война еще никому не сломала жизнь. Впервые я его увидел еще на платформе, когда стоял один, а Люциус выслушивал последние наставления от матери и потому не торчал рядом, отпуская суровые замечания о каждом из присутствующих. Он был тоже один, но почему-то мне тогда показалось (и потом я оказался прав), что вовсе не из-за того, что родители считают его уже достаточно самостоятельным, как мои меня. Мне казалось, что его бросили. Вот так взяли и бросили, как щенка, и плевать, что щенок породистый, и что ошейник на нем стоит пару состояний. От этой непривычной для мальчишки мысли я тогда даже замер. Он воззрился на меня поверх книги и, ужасно картавя, поинтересовался, какого дементора надо от него тупому англичанину. Я и сейчас не прощу, если меня так назовут. Тогда и вовсе был не расположен, и разговор с ним был короткий - кулаком в смазливую морду. Спустя минуту мы катались по платформе, вереща и пинаясь, потом нас разнимали, а я вырывался и орал, что он сам... - ...сам! Сам такой! Сам ты англичанин! - Дурак, что ли? Я француз, - мальчишка шмыгнул разбитым носом, а потом неаристократично вытер его рукавом. - А я - шотландец. Понял? - второй участник драки молча протянул ему платок, чудом завалявшийся в кармане. Чудом - это потому что покажите кому одиннадцатилетнего раздолбая, носящего в кармане платок постоянно. - Пока я понял, что ты дерешься, как тролль. А что, англичан тут нет? - Да тут полный поезд этих... - А пойдем их бить? Семь лет. И еще сколько-то потом, я не считал - а это странно, обычно я все считаю. Семь лет. Нет, у меня были другие друзья, были Малфой и МакКехт, которые уже не друзья и даже чуть больше, чем были бы кровные братья. Но это было за пределами братства: мы говорили одновременно или продолжали слова друг друга, мы делали одинаковые жесты. Мы били друг другу морду и чувствовали удары за двоих. Мы любили одну девушку. И когда мой патронус - серебристый ястреб - однажды заложил вираж рядом с его - таким же, я даже не удивился. И я знал, что его больше нет еще задолго до того, как нам об этом сообщили. И она - знала. Я помню, что мы проснулись ночью, в постели, где без него было как-то... неправильно, одновременно сели и долго не могли понять, что происходит. Потом Арти сказала: "Ивен". И я кивнул. Когда через день пришел Люциус с известием о смерти Розье, я уже протрезвел, а жена уже не плакала. Почти. Нет, я не могу сказать, что с тех пор мы не знали счастья, или что-то в этом роде. Мы вполне счастливы, у нас прекрасные дети и правильная семья. Я люблю ее больше жизни. Но ни ее, ни меня не покидает ощущение, что нас должно быть трое. И я до сих пор замечаю, что левый край нашей постели всегда пуст, будто там должен лежать кто-то еще. Так вот, я хочу видеть Розье, он избавил бы меня от тяжкой обязанности смеяться над собой сейчас. - Фианн... Мерлин, ну как... как они... почему? Ну почему ты не мог согласиться? Отдал бы это проклятое пророчество, да и дементор бы с ним! - Ничего, милая, зато теперь я лучше слышу. Во всем есть свои плюсы. - Ты еще и зубоскалишь! - Ну кто-то же должен, раз вы все рыдаете. А Генри все читает. Иногда он запинается, но он слишком хорошо понимает, что я услышу, стоит ему пропустить что-то в описи. И он не решается. И правильно делает, потому что я этого момента очень жду. Вообще-то я - о, извращенная психика потомка древнего магического рода! - действительно нахожу все это если не таким уж веселым, то уж точно смешным. Вам, надеюсь, не надо объяснять разницу между этими двумя понятиями? Начал бы я еще с бездарного похищения. На пытки они были тоже довольно-таки неизобретательны - не хватило желающих выслужиться идиотов даже на Круциатус. А я вот уже готовился погибнуть, как мученик. Или составить компанию Лонгботтомам в их уютной палате. Но Крабб и Гойл старшие это вам не окончательно сбрендившая Белла: не умели они наслаждаться действием этого проклятия, по ним было видно еще лучше, чем по посредственному действию их колдовства. Да, я это анализировал. Ну что поделаешь, привычка. Потом была попытка применить "Империо". Вот это было действительно забавно, и да, каюсь, я ржал. Откровенно ржал, сплевывая кровь и задыхаясь - чувствовал себя то ли придурком, а то ли позером, но остановиться не мог. Истерика, наверное, была. Я ржал и даже успевал между ударами объяснять им, что "Империус" Абраксаса Малфоя утопил бы меня в одно мгновение. Под заклятием старшего Розье я бы еще побарахтался, но ко дну пошел бы непременно. Я сдался бы Люциусу - не потому что тот сильнее, но потому что наше братство въелось мне в плоть и кровь, и его воля почти всегда одно целое с моей. А что до их приказов - то в клоунские игры я не играю. Тем более, если клоуны не знают даже, как палочку держать. Глупо это все было, если сравнивать. Меня не убили, не свели с ума пытками, по правде говоря, в юношеские годы я бывал бит сильнее - своими же друзьями в шутливой потасовке - и, что самое главное... Самое главное, я ни за что не сражался. Ни за будущее магического мира. Ни за семью - они были в безопасности в Дарси. Ни за друзей - подавляющему большинству из них было уже все равно там, куда после смерти попадают маги. Я ни за что не сражался, кроме - всего-то, глупость какая - долга. Даже если этот долг состоит в том, чтобы не вручить профанам хранимое знание. Мелочь, конечно, по сравнению с торжеством справедливости. Я был удостоен сомнительной чести наблюдать, как гаснет свет. Сначала в одном глазу, потом в другом: вспышка света, вспышка боли, выжигающая мозг и рассудок, что-то теплое течет по лицу - я бы рад скорчиться на стуле, но одно заклятие они-таки знают хорошо, и потому я не могу даже пальцем двинуть. Еще одна вспышка. Готово. Мне казалось, что я плАчу, хотя, разумеется, это были не слезы. Кажется, это должно было быть только начало, но дальше я слышал сквозь приступы пульсирующей боли, как они трансгрессировали прочь, даже не успев до конца произнести фразу. Метка, очевидно. Заклятие спало само, но до того я не помню, сколько пролежал в темноте - и у меня не было никакой надежды на то, что она когда-нибудь рассеется. Я не знаю, сколько времени прошло до тех пор, когда я стал двигаться сам, когда свалился вместе со стулом, потому что раскачивался в стороны, и пополз шарить по полу. У меня была одна надежда, что мою палочку они таки бросили на пол. Мне так везло, это просто слов нет. Возможно, жена за меня... как это у маглов? Молилась? Нет, палочку я не нашел. Но через долгое время, когда я начал замерзать и потихоньку сходить с ума от жажды, что-то теплое село мне на плечо. Боль ушла, и я, прислонившись спиной к выщербленной стене, нашептывал Защитнику Арти эту отвратительную историю. Ласточка терлась головой о мои волосы. Я отчаянно боялся момента, когда она улетит, но в конце концов момент этот настал, и я с чистой совестью позволил себе уснуть. Джентльмены не теряют сознание, вот так. Единственным, кто не причитал надо мной почем зря, был отец. Он только и сказал, что "Держись" - и правильно сделал. Он знал, за что я заплатил, он считал, что по сравнению с другими я еще легко отделался - и был по этому поводу явно счастлив. Кстати, я полностью разделяю его мнение. Я немногого лишился, по чести говоря. Обидно только одно: последним, что я видел в жизни, была рожа Гойла.
Ответов - 0
полная версия страницы