Форум » Архив «Lumiere-77» » [Оно - 02.05] » Ответить
[Оно - 02.05]
Evan Rosier: Дата и время: 2 мая 1977, полдень, после первой лекции. Место: коридоры Хогвартса. Участники: Alexander Lermontov, Eireann Burton, Charlie Selwyn, Artemisia Elford, Raymond de Vries, Alice Flint Примечания: Не зря учителя предупреждали, что по коридорам школы отныне не стоит гулять в одиночку. Да что там в одиночку! Прогулки по двое тоже не слишком безопасны: что-то недоброе подстерегает учеников в полумраке коридоров, и это "что-то", очевидно, становится все сильнее и сильнее.
Ответов - 51, стр:
1 2 3 All
Alice Flint: Всё происходящее давно уже перестало восприниматься Алисой как некие события, случившееся вдруг в одном месте – в одно время. Теперь они слились в единый оживший кошмар, и уже не было разницы, страшно или не страшно, реально, или нереально. Зато было больно, и теперь уже тоже не было разницы, что болело сильнее – душа или тело. Проклятый туман будто возжелал вывернуть наизнанку души своих жертв, а то и вовсе отобрать их, а потом использовать в каких-то своих, особенно извращенных целях. Впрочем, частями тела неведомое ОНО тоже не брезговало – изо всех сил стараясь повредить, а то и вовсе оторвать ноги Гриффиндорке и профессору. Зато теперь мы знаем – кто убивал. ЧТО убивало. Хотела помочь аврорам? Теперь ты знаешь больше них, детка. Только тебе самой это, кажется, уже не поможет. Руки разлетались в стороны горящими кусками, вместе с ними вспыхивал и тут же тлел подол мантии, превращаясь в обожженную, изодранную и окровавленную тряпицу. Туман шипел и негодовал, но Алиса, словно не чувствуя боли, не сводила взгляда со своего Заступника. Дракон – Патронус, столь походивший на любимого Алискиного норвежца, некогда увиденного в драконарии у отца, в несколько мгновений сотворил с «красавчиком Лонгботтомом» такое, что в какой-то момент девушка не выдержала – и отвела глаза. Слишком невыносимо. Слишком – не по-человечески. Слишком больно. Секундой позже – её вскрик, и новая боль. Что-то хрустнуло в ноге, и Алиса просто оказалась на полу, всё ещё зачем-то отчаянно цепляясь за руку профессора де Вриза. Сумку она успела потерять ещё где-то на бегу, а вот волшебную палочку, до сих пор крепко сжимала пальцами второй руки. И если бы кто-то сейчас попытался их разжать – черта с два бы у него это получилось легко и просто. Алиса инстинктивно тут же попыталась подняться – и снова вскрикнула, боль ослепила, единственное, что она могла сейчас различить возле себя – это очертания Заступника, вновь вернувшегося к своей хозяйке. Вернулся? Значит, ОНО отступило? Голос профессора и взрыв, раздавшийся где-то у него под ногами, казалось, слышались где-то далеко-далеко, может быть, на другом этаже, или вовсе в другой реальности. Кажется, туман и впрямь отступил, и теперь вокруг распространялся какой-то совершенно жуткий тошнотворный запах, будь Алиса сейчас в состоянии радоваться, она непременно порадовалась бы, что так и не успела позавтракать сегодня утром. Сил на то, чтобы сосредотачиваться и контролировать Патронуса дальше у неё практически не осталось, и он вот-вот рисковал растаять, растворившись в воздухе серебристой дымкой. Поэтому Гриффиндорка решилась на то последнее, что пришло ей в голову. Она слышала, конечно, что Заступники могут служить некими передатчиками информации, и кто-то из волшебников был способен заставить говорить их своими голосами. Алиса не умела, но отыскать заданную цель этот маленький дракончик чаще всего мог при должном старании. Отыщи людей. Хоть кого-нибудь.* – Мысленно попросила девушка и указала палочкой в произвольном направлении, фактически не глядя. Заступник моментально сорвался с места, и вскоре скрылся в конце коридора. А Алиса… Алиса опустила палочку, и огляделась вокруг. Жалкое зрелище. - Профессор… вы ранены. – Совершенно глупая констатация факта совершенно бесцветным голосом. Должно быть, потом ей станет очень стыдно перед ним, и за это отчаянное бессилие, и за глупость свою, и за неспособность помочь, и за слёзы, текущие теперь по щекам. Пошевелить ногой она больше не пыталась, просто прикусила губу, дабы не разрыдаться в голос, прямо здесь и сейчас. Храбрая гриффиндорская девочка, тебе самой-то не противно, когда ты – вот такая? ------------ *Оценить, да - но на самом деле я допускаю любой вариант - от того, что он просто растает за ближайшим углом, до того, что наткнется на кого-то ещё из участников квеста в коридорах и, соответственно, накинется на очередную попавшуюся по пути подобную тварь.
Artemisia Elford: Крик застрял у Арти в горле, когда едва не рассыпавшееся на рваные клочья существо вновь собралось, поворачиваясь к ней и глядя на гриффиндорку взором, полным боли и страдания. Артемисия замерла не полушаге, перестав пятиться; кровь шумела в ушах, и отчего-то было ужасно холодно - до крупной дрожи. Видит Мерлин, еще одна просьба - и она, вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения, пошла бы навстречу этому жуткому существу, просто оттого, что не могла быть уверена, действительно ли это - иллюзия, созданная какой-то ужасной тварью, чтобы заманить Артемисию в свои лапы, или же это и правда Ланфир, попавшаяся в сети к чудовищу. Стиснув в руке палочку, на подламывающихся ногах она уже успела сделать пару шагов, когда на нее натолкнулась вдруг появившаяся из тумана... Арти потеряла равновесие и буквально упала на руки старосты школы. - Фир! - пискнула она, и голос гриффиндорки был неожиданно высоким и дрожащим. Вот это была настоящая Ланфир - Артемисия знала это оттого, что панический страх, накрывавший ее с головой, внезапно отступил при одном лишь появлении валлийки. Что, однако, было палкой о двух концах: кажется, все это время Элфорд держалась исключительно на адреналине от нахлынувшей паники, теперь же, когда та сошла на нет, ноги у Арти буквально подогнулись, и единственным способом для девушки не упасть на пол оказалось привалиться спиной к стене из-за которой и вышла Ланфир. Удивительно, но всего лишь из-за такой мелочи вдруг стало спокойнее: теперь-то Артемисия в буквальном смысле спиной чувствовала, что они все еще находятся в коридорах школы, а не перенеслись по воле неведомой твари в какое-то другое место. Арти хотела объяснить Ланфир, что тут происходит; рассказать, что она просто шла на прорицания, а тут вдруг - этот туман и кошмары; сказать, как что у этого чудовища было ее, Ланфир, лицо и что говорило оно ужасные вещи... но это все потом, сначала надо загнать эту тварь туда, откуда она выбралась. Страх уходил, возвращая гриффиндорке возможность мыслить здраво: глядя на то, как Прайс атакует чудовище, Артемисия подумала, что надо, наверное, ей помочь, а не стоять тут и не трястись, как трусиха и тряпка - тоже мне, студентка Гриффиндора. Надо собраться и подумать о чем-то очень и очень хорошем - благо Арти от него отделяет всего-то утренний завтрак. - Expecto Patronum!* Рука, сжимавшая палочку, предательски дрожала, однако с ее кончика тут же сорвалась серебристая ласточка. *на оценку
James Potter: Первая лекция нынче выдалась паршивейшая. Скучная, долгая, нудная, да еще и совершенно не способствующая улучшению настроения. Резонно можно заметить, что лекции проводятся отнюдь не для увеселения студентов, но сегодня она проводилась, вероятно, чтобы их усыпить. А там уж темные профессорские планы претворятся в жизнь, и, пока ученики скучно дрыхнут, профессор сможет пропустить пару пинт сливочного в Хогсмите. Если успеет, конечно. Джима, впрочем, планы не интересовали совершенно – как темные, так и светлые. МакГонаггал обещала не допустить его до предстоящего финального матча, если Джеймс выкинет что-нибудь этакое (точнее, выкинет и попадется), поэтому на лекции надо было сидеть до победного конца. Поттер ныл от скуки, стенал и клался на парту бесчисленное количество раз, заводил и тут же бросал разговор, в общем, совершенно не находил себе никакого места. Мрачное настроение перестало прогрессировать, ибо рядом были друзья, но и свет в конце туннеля брезжил как-то очень хреново. До конца лекции Сохатый трижды официально морально умер, единожды проклял квиддич, а это означало неладное, и два раза впопад ответил на профессорский вопрос, что до полудня бывало редкостью. Крайней, невозможной, невероятной редкостью, ибо, как человек по утрам похмельный, Мародер большинство действий совершал на автопилоте. Наверное, это была своеобразная компенсация за мрачное настроение. Из класса гриффиндорец выходил с выражением мрачного облегчения на лице. Друзей он слушал вполуха, но они, видимо, поняв его настроение, сами особо не совались с разговорами. Святые люди. По коридору юноша шел вместе с однокурсниками, только потом, отвлекшись на свои мысли, чуть отстал, заверив беспокоящегося Муни, что с ним все будет в порядке. Отделавшись фразой «я потом догоню» и «если что, у меня есть сквозное зеркало», Джим покивал вслед друзьям, а затем прислонился к стене и устало вздохнул. Нет, честное слово, пора завязывать с такими настроениями. Ну, люди и люди. Ну, умерли, ну, жалко их, но не было же среди них Бродяги или Хвоста? И Рема там не было. И Эванс тоже не было. И никого из команды по квиддичу. А за остальных пусть другие переживают – не его это, Джеймса, дело. Сугубо и трегубо. Попытка самоубеждения была близка к провалу, и несвойственное ему состояние не желало покидать Поттера. В конце концов, Сохатый просто усмехнулся, может, мрачно, но зато уже как-то более по-своему. Почти как обычно. Все почти в порядке. Мародер продолжил путь по коридору, стремясь догнать своих друзей, по пути решив скоротать дорогу обходными тропками. Быстрый шаг гриффиндорца гулко отдавался по коридору, но не создавал впечатления боязливой торопливости. Даже если бы юноша и боялся чего-то, то никак не пустых коридоров. Все-таки шесть лет он провел в этих стенах, и еще год ему предстоит тут провести, и за все это время – он уверен – вряд ли замок станет к нему враждебен. Суждения Джима чуток отдавали самоуверенностью, но его это не заботило. Он повернул в очередной коридор и наткнулся на совершенно шокировавшую его картину. Потому что в коридоре, прямо средь бела дня, какая-то стекающая жижей на пол мразь посмела облапать Эванс. Ту самую рыжую Эванс, которая в понимании Джеймса мог облапать только он сам. И которую совершенно нельзя, чтобы лапал кто-то другой, потому что это же Лили Эванс! Словом, логика отказывалась срабатывать, когда речь заходила об этой гриффиндорке, и начинали работать инстинкты. В данный момент инстинкты истошно вопили «мое!» и требовали убрать от девушки ЭТО. Какими угодно способами, по возможности, без вреда для самой Лили, ну а насчет вреда ЭТОМУ – тут уж как повезет. Положение усугублял еще тот факт, что ЭТО обладало лицом Снейпа, а Снейп, лапающий его Эванс, для Поттера хуже смерти. Он лучше откажется от кубка мира по квиддичу, чем позволит подобному твориться на его глазах. Рука сама собой потянулась к палочке, палочка – наставилась на ЭТО. Спасибо Мерлину, с находчивостью по части заклинаний у Сохатого никогда проблем не наблюдалось. А уж у злого Мародера – тем более. Учитывая, что своим заклинанием он намеревался спасти, в каком-то смысле, и жизнь, и честь своей, ныне нагло облапанной, Эванс, то заклинание вылетело будто само собой. Кажется, гриффиндорец даже особых усилий для этого не приложил. - Depello!* Голос прозвучал зло и твердо, и внутри юноша ощутил, как мрачное настроение очень ловко сменяется обыкновенной злостью. Какого дракла в коридорах этой дракловой школы стекающий на пол Снейп, чтоб его к драклам, лапает гриффиндорок?! Куда вообще директор смотрит, деканы? Совсем зажрались уже тут со своими дольками лимонными. По коридорам надо ходить, за студентами смотреть, а не сласти жрать в своем кабинете. * - оценить _____________ Внешний вид: одет в белую рубашку, фирменный серый Хогвартский жилет, прилично повязанный галстук и темные штаны, на ногах – ботинки; все вещи, за исключением ботинок – казенная школьная форма, поэтому Джиму равносильно фиолетово, что с ними случится. Поверх всего этого – черная школьная мантия. На носу, как водится, очки. В общем и целом, вид достаточно приличный, даже волосы не так топорщатся. Однако, Джеймс сильно зол и это заметно. Что с собой: маленький пакетик драже берти боттс, сквозное зеркало, волшебная палочка в карманах мантии + очки на носу + сумка со школьными принадлежностями. Настроение: злое и шокированное. Но больше злое, чем шокированное. Какая-то стекающая на пол мерзость с лицом Снейпа лапает его Эванс! Какого дракла, спрашивается!? Физическое состояние: в норме.
Raymond de Vries: Бояться боли бессмысленно. С таким же успехом можно бояться земли лишь в силу тех обстоятельств, что рано или поздно каждому из нас светит черноземная перспектива быть в этой земле зарытым. Но земли, в отличие от боли, боятся немногие. Должно быть потому, что боль обыкновенно чувствуется еще при жизни, если быть совсем корректным – боль и есть один из признаков этой самой жизни; а вот вырытая могила как раз наоборот – первейший признак вашей состоявшейся смертности. Впрочем, вернемся к боли. Бояться боли бессмысленно. Нужно бояться того, кто эту боль причиняет. И Раймонд де Вриз обязательно бы испугался. Испугался на совесть и даже на славу, умей он бояться. Бояться де Вриз не умел, а дрожание рук, путаницу мыслей и прочие столь свойственные ужасу естественно-физиологические реакции списывал на легкое, краткосрочное помутнение рассудка. Действительно, с кем не бывает? Чем светлее ваша голова – тем выше вероятность, что однажды она станет совсем прозрачной, то есть пустой. Такая перспектива де Вриза откровенно настораживала, поэтому профессор стремился как можно скорее взять себя в руки, пока тебя не вынесли вперед ногами. Да, с учетом нынешней ситуации вынос вперед ногами не казался такой уж нелепицей. Напротив, с каждой новой минутой, проведенной в окружении этого трижды проклятого тумана и четырежды ненавистных призраков, Раймонд все острее понимал – не действовать сейчас, значит, не действовать никогда. По счастью, профессорские действия вызвали должное противодействие, и наблюдая за красочным коллапсом разрываемых заклятием конечностей, де Вриз с удивлением отметил – он чувствует удовольствие. Не какое-нибудь там сумбурное облегчение, а самое натуральное удовольствие. Вероятно, сорок лет летаргии, в которой прибывала первобытная агрессивность Раймонда де Вриза, наконец завершились и вот первобытная агрессия подняла голову, выругалась спросонья и… А дальше профессор додумать не успел. Один из призрачных монстров впился когтистыми пальцами в ногу и к собственному ужасу, Раймонд понял, что вместе с частью кожаного ботинка только что лишился кожи собственной. С изрядным куском мяса. Захотелось вскрикнуть. Однако настоящие мужчины не только не плачут, настоящие мужчины не кричат. Настоящие мужчины зло матюкаются сквозь стиснутые зубы вкрадчивым джентльменским тоном – примерно таким же, каким говорят обаятельной юной леди, что слой косметики на ее лице чем-то неуловимо напоминает роспись Сикстинской капеллы. И это «нечто» далеко не художественный талант. Боль волной прокатилась от стопы до колена, свела мышцы и заставила профессора скривиться. — Проклятье, — все же выругался де Вриз, глядя на отвратного вида рваную рану. А затем перевел взгляд на Алису. Похоже, за те мгновения, что де Вриз посвятил жалости к себе окружающий мир несколько изменился. Взять туман – благодаря патронусу храброй гриффиндорки липкая гадость мало-помалу начала рассеиваться; всасывая в себя и образ юноши, и уродливые конечности, словно бы выросшие из пола. Хаос мысли постепенно уступал место холодному рационализму. — Да вы тоже ранены, мисс Флинт, — хрипловато продолжал профессор. — Погодите минутку. Де Вриз крепко сжал палочку и прошептал «Emendo», надеясь, что его колдомедицинских знаний вполне достаточно для сращивания наверняка сломанной лодыжки мисс Алисы Флинт. По счастью, на сей раз заклинание сработало без всяких промедлений, и де Вриз радостно отметил – девушка больше не морщиться от боли. Следовательно, пора ретироваться ко всем чертям. О себе профессор решил не беспокоиться. Быть может, его рана и некрасива на вид, но определенно не смертельна. — Уходим, — мягко произнес Раймонд, обхватывая девушку за плечи. — Больше нам здесь делать нечего. А про себя добавил: «Будь я проклят, если мы только что не столкнулись с нашим убийцей-вивисектором». И на всякий случай вжал голову в плечи – вдруг ошибся и сейчас над ним разверзнутся небеса? Хотя в больничном крыле, куда намеревался отправиться профессор, был весьма приличный, крепкий потолок.
Alice Flint: - Спасибо. – Тихое спасибо, и обеспокоенный взгляд. Теперь ногой, кажется, можно было пошевелить, не опасаясь того, что в следующее мгновение ты снова будешь стискивать зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. Оказавшись с совершенно чужим вроде бы человеком на одной границе между жизнью и смертью, более того – по одну сторону этой самой границы, в какой-то момент понимаешь, что человек тебе больше не чужой. Даже если ты по-прежнему зовёшь его профессором, а он тебя, подчеркнуто-вежливо – мисс Флинт. Как должно ученице и преподавателю. И может быть, пройдёт ещё месяц, и вы больше никогда не увидите друг друга. Но с этих пор между вами навсегда останется то, что было пережито в тихом страшном коридоре. Пережив такое вместе – невозможно остаться чужими друг другу, даже если вслух не произнести совсем ничего подобного. - Уходим. Чем быстрее об этом узнают, тем меньше вероятность, что вновь случится… непоправимое. Теперь было не больно, было как-то пусто и отчаянно хотелось просто забыть. Забыть всё то, что произошло, и не мучиться кошмарами всю оставшуюся жизнь. А забыть не получалось, и были только кровь, слёзы и уверенные сильные руки профессора де Вриза, которые, кажется, и впрямь спасли её от смерти. Удержав, не дав шагнуть навстречу неминуемой гибели, навстречу собственным страхам и тому, кто звал. Окажись Алиса там одна – траурные флаги висели бы теперь и над столом Гриффиндора тоже, и ей было бы уже всё равно, какого чёрта видеть Фрэнка – так больно, если с Фрэнком покончено раз и навсегда. - Не получится из меня аврора, верно? – Горько усмехнувшись сквозь слёзы, Алиса поднялась, в очередной раз не без помощи профессора. Безнадежно, глупо и отчаянно. Конечно, ни о каком Аврорате серьёзно она сейчас даже не думала. Говорила – лишь бы не молчать, ведь молчать – ещё страшнее. И теперь они уходили оттуда, покидали коридор, а Алиса думала только об одном, пусть они будут живы. Пускай она больше никогда не увидит Фрэнка, но только знает, что он жив. Пускай Фианн совсем забудет о ней, или придёт и объявит, что Флинт совершенно точно жуткая трусиха и истеричка, только пускай живёт. Какой Аврорат, какой Хогвартс, какие раны! Пускай они просто живут, чёрт возьми, и ей больше ничего от этой жизни не нужно. ----> [Больничное Крыло]
GameMaster: Серебряные лебедь и ласточка буквально набросились на собакоподобную тварь - та уже не говорила, но кричала разными голосами, странно запинаясь и булькая. А потом в тумане грохнул взрыв, разрывая ее на части. Заклинание Джеймса отшвырнуло псевдо-Северуса, истекающего черной жижей, так что тот буквально ударился об стену и тут же растекся по полу, теряя человеческий облик. Только какое-то подобие лица маской лежало на поверхности лужи и пыталось что-то булькать. А потом туман рассеялся, буквально разбираясь по прядям и впитываясь в трещины пола. *Теперь все участники сцены видят друг друга.
Eireann Burton: - Подозревала я, Сэлвин, что ты скользкий тип, но что настолько... и что способен так раскиснуть... Эйрин поморщилась и попыталась отступить от противной каши, при этом пытаясь не упасть. И тут она, удерживая равновесие, наклонилась вперед, ближе к непонятной массе и увидела в ней лицо брата, так отчетливо, словно туман вдруг стал водой. В голове зашумело. - Майкл, - пробормотала она, протягивая к брату руку. А он и вправду будто манил ее к себе. И забывшись, она тянулась все ближе и ближе. Стоп! Майкл погиб! Эйрин отшатнулась и, направив палочку вперед, выпалила: "Finite!" Жижа недовольно хлюпнула и, меняясь, превратилась в ее собственное лицо. Эйрин отступала, отчаянно мотая головой, а субстанция все менялась. И вот уже другое до боли знакомое лицо, и Эйрин уже почти вскрикивает, вжимаясь спиной в холодную стену. - Нет, нет, - шепчет она, уже забывая, что это все нереально. От чего же нереально, когда так больно видеть любимое лицо, бледное, как смерть, среди других погибших? А потом из тумана навстречу ей тянет руки уже и Чарли, заслоняя собой Чарли реальную. - Чарли! Она попыталась поймать ее за руку, а туман все не давал. А потом он вдруг рассеялся, и она увидела, что в коридоре они не одни.
Lilian Evans: Недаром бесстрашная Лилиан Эванс училась на факультете Гриффиндор. Её действительно было достаточно сложно напугать. Рыжая староста не относилась к тем тщедушным девицам, которые падали в обморок при виде мыши. Она стойко переносила вид чужой крови и вообще ни разу в жизни ещё не находилась в полуобморочном состоянии. Лили редко теряла самообладание, так что и сейчас Эванс, не смотря ни на что, достаточно реально представляла, что с ней творится. Пускай страх липкой жижей полз по позвоночнику, заставляя леденеть кровь в жилках, а капли пота струится по лбу, но она верила, что не сдаться без боя. Молодая волшебница пусть и не предполагала, с чем имеет дело, но за свою жизнь боролась до последнего. А то, что сейчас на кону была именно она, Эванс знала. Жижеобразный Снейп навалился на Лили всем своим немалым весом. Она чувствовала, как скользит по полу, теряя равновесие. Коленка, которой она хотела засадить в монстра, словно застряла в студне. Эванс вскрикнула и с трудом оторвала ногу. Новые туфли наверняка испорчены. Заклинание, которое отправила Лили в монстра, не возымело нужного эффекта. Эванс лихорадочно соображала, как именно оттолкнуть от себя тварь. Мысли как стадо испуганный антилоп тупым стадом кинулись прочь из головы… И тут случилось нечто. Туман раскрылся, впуская новое действующее лицо. Рыжеволосая девушка ахнула, заметив позади твари Джеймса. Тот, не думая, вскинул вперёд палочку и бросил в тварюгу заклинание. Снейпа оттолкнуло от гриффиндорки. Он гулко ударился о стену и растёкся мерзкой жижей. Маска-лицо плавала на поверхности и говорила, но до слуха Эванс донеслось лишь противное бульканье. Лили стояла посреди чёрной лужи, её трясло. Лицо было белее мела, а губы упрямо сжаты. Эванс неосторожно оступилась и плюхнулась в лужу под собой. Она не торопилась вставать, оторопело глядя на Джеймса. Она до последнего отказывалась верить, что и он настоящий. Ведь это было так прозаично. Джеймс спас её от мерзкого слизеринца. Лили чуть сморщилась от ассоциации, но взгляд по-прежнему не отвела. Шли секунды и оцепенение начало медленно спадать. Девушка неуклюже поднялась и рассеянно осмотрела себя. Помимо испорченных туфель, она заполучила грязную юбку в чёрных разводах. А ещё, пока она сиднем сидела на полу, туман рассеялся, и Лили оказалась в том самом коридоре, который вёл из кабинета по ЗоТС в дом их факультета. Неужели всё кончилось? Эванс осмотрелась. Они здесь были не одни. Юная ведьма сглотнула и вновь посмотрела на Сохатого. Слова благодарности застряли в горле, но взгляд её был красноречивее всех слов. Лили провела влажной ладонью по лбу и вымученно улыбнулась. - спасибо Джеймс. – Эванс замолкла, но потом всё же продолжила. - я у тебя в долгу. – Поттер обладал удивительной способностью появляться в нужном месте в нужное время. Лили никогда не ждала от него помощи. Да она вообще никогда ни от кого ничего не ждала. Эванс научилась сама справляться со своими проблемами. И будь то сложная задачка по Арифмантике или злобный ползучий монстр. Рыжая научилась полагаться лишь на собственные голову и силы. Но с недавних пор всё изменилось. Кто-то хотел её защитить, кто-то думал о ней и заботился. О, Эванс была крайне неромантична, по натуре она скептик и розовые сопли, которые пускали по ночам её подружки, вызывали у старосты лишь приступы смеха. Но сейчас Лили почувствовала, что в этом «что-то» было. Нечто невыразимо приятное и тёплое. Эванс вздохнула. Всё-таки хорошо то, что хорошо кончается.
Alexander Lermontov: Хватка на горле не ослабевала. Будь Лермонтов хоть сколько-нибудь в состоянии размышлять, он сделал бы вывод, что невербальное заклинание у него не вышло. Но с приближением удушья мысли в голове все более глушились паническим грохотом сердца, казалось, переселившимся из грудной клетки в черепную коробку, и теперь подобно языку колокола, отбивающее по ней дьявольский ритм. Теперь уже Алек и вовсе ничего не видел - только кровавую дымку перед глазами, ядовитыми парами поднимающуюся из глубин непроглядной бездны. Пожалуй, для совсем негероического Алека, всю жизнь относящегося к магическим сражениям и войнам вообще с позиции "идите все к дементору, моя хата с краю", все происходило слишком быстро, он не успевал осознать что его действительно убивают. А теперь и осознавать нечем было. И вдруг все кончилось. Далекий (или только показавшийся далеким) взрыв, и захват страшных пальцев исчез, а Александер попросту сполз по стене на пол, хватая ртом воздух, захлебываясь им как утопающий, кашляя, но верно приходя в себя. Когда зрение немного прояснилось Алек увидел пустой коридор, безо всякого намека на сверхъестественный туман и изломанную тварь, которая так напоминала его самый страшный кошмар... Вот тут на него накатило. Безумный, вымораживающий душу до дна ужас окатил старосту Рейвенкло с головы до ног, и ушел, оставив совершеннейший ступор. Не глядя по сторонам, Алек дрожащими руками вытащил сигареты, кое-как достал последнюю сигарету, и лишь выпустив облачко дыма, получил способность к ощущениям. Первым его ощущением была боль. Там, где горло сжимала пятерня монстра расползалось ноющее пятно боли. Вторым ощущением было давление на пальце. Бессмысленный взгляд Лермонтова сфокусировался на перстне "Наследия". Все еще не воспринимая окружающий мир должным образом, Алек тяжело поднялся на ноги и целую вечность, наверное, стоял, держась за стенку, опасаясь упасть - ноги напоминали результат ватноножного проклятия. Но потом он все же побрел в сторону библиотеки. далее см. "Холодные головы - 2.05" _______________________________ Внешний вид: белая рубашка со значком старосты на груди, не застегнутая на две верхних пуговицы, черные брюки. На руке под рукавом рубашки повязка. На левой руке - перстень "Наследия". С собой: палочка, немного денег, пачка сигарет.
James Potter: У Джима редко были причины сомневаться в себе. Точнее, их не было вообще, и это было мнением из разряда «дракла с два оспоришь». Наверное, именно поэтому Джеймс и не сомневался. Если он и был слишком самоуверен, то он об этом даже не подозревал. Впрочем, все это неважно сейчас, когда Поттер зол. В книжках обычно пишут «закипал от злости» - нет, Сохатый не кипел, не закипал и закипать не собирался. Просто где-то глубоко внутри он понимал, что если ему захочется сейчас сравнять с землей целый замок – у него это получится. Запросто. К сожалению, равнять Хогвартс с землей не пришлось, да и в своих познаниях в садово-грабельных заклинаниях Мародер уверен не был, потому что их, мягко говоря, не было. Зато в коридоре была Эванс, и еще было то самое, из-за чего гриффиндорец так вышел из себя, и оно в данный момент булькало на полу. На лице юноши нарисовалось отвращение, самое натуральное, какого, наверное, на его лице до этого никогда не отображалось. Мерзко. Ему просто стало мерзко. Чтобы избавиться от непривычного и крайне неприятного ощущения, Джим стал смотреть на Лили. Во-первых, ему всегда казалось, что созерцать Эванс в любом случае куда лучше, чем что-то другое, и, во-вторых, таким образом можно проверить наличие повреждений, которые могла нанести ей эта тварь. Злость еще не отпускала его, но уже и не заставляла сжимать палочку настолько сильно. По крайней мере, ему казалось, что он уже сможет разжать пальцы. И, наверное, даже до конца. Однако с рыжей явно что-то было не так. По крайней мере, нормальные студентки обычно не сидят на полу в мерзопакостной луже и не смотрят на него, будто еще не определились, начинать бояться сейчас или через пару минут. По крайней мере, это было совершенно точно не в правилах старосты, и Джеймс это знал. И еще он знал, что надо что-нибудь сказать, но что именно – Поттер был не в курсе. Поинтересоваться ее самочувствием? Так он и сам видит, что оно неплохое. Обругать ту тварь, в надежде, что Эванс его поддержит? А, ну да. Хотя, конечно, очень хотелось. Спросить о погоде в лучших традициях бессмысленных светских разговоров? В этом коридоре не было ни одного окна, чтобы выглянуть на улицу и узнать, какая она на самом деле. В этом коридоре вообще, стоит заметить, был только один туман. Ситуация стала безвыходной. Сохатый, чтобы не терять лицо, усмехнулся, отведя взгляд от старосты – не приведи Мерлин решит, что усмехается он над ней. Туман начинал рассеиваться, и поэтому теперь субъектов, на которые можно было смотреть, значительно прибавилось. По крайней мере, их хватило на те пару минут, которые Лили потратила на оглядывание себя, за процессом чего Мародер решил не следить. В общем-то, выглядела она со стороны не ахти, но гриффиндорца это не волновало, поэтому спустя эти пару минут он все-таки вернулся к ней взглядом. А потом она сказала, что в долгу у него, и по лицу юноши сама собой расползлась улыбка. Совершенно не по-рыцарски наглая довольная улыбка. - Брось, Эванс, я бы все равно не смог наблюдать за этим спокойно, - и потому, что это была Эванс, и потому, что тварь приняла лик Снейпа. Наверное, именно это можно было прочитать по лицу не прекращающего сеанса наглых улыбок Джима. – Пошли, что ли, я провожу, докуда ты там шла. Берти Боттс не хочешь? Если он и пытался навязаться, то делал это с наглой обаятельностью влюбленной косули, которая только что вытеснила конкурента с ринга при помощи своих рогов и теперь готова совершить рыцарский кружок почета в компании очаровательной дамы. _____________ Внешний вид: одет в белую рубашку, фирменный серый Хогвартский жилет, прилично повязанный галстук и темные штаны, на ногах – ботинки; все вещи, за исключением ботинок – казенная школьная форма, поэтому Джиму равносильно фиолетово, что с ними случится. Поверх всего этого – черная школьная мантия. На носу, как водится, очки. В общем и целом, вид достаточно приличный, даже волосы не так топорщатся. Однако, Джеймс сильно зол и это заметно. Что с собой: маленький пакетик драже берти боттс, сквозное зеркало в карманах мантии + волшебная палочка в руках + очки на носу + сумка со школьными принадлежностями. Настроение: довольное. Физическое состояние: в норме.
Lilian Evans: - Нет. – сурово отказалась Лили. Она слишком хорошо помнила, как ей однажды попалась конфета со вкусом тухлого мяса, так что больше рыжая решила не экспериментировать. Страх начал медленно отступать, к девушке возвращалась былая уверенность в себе. Распахнутые глаза уже не смотрели на Поттеры так, словно он мессия и король Артур в одном лице. Вот уже недоверчивый прищур и недобро поджатые губы вернулись к хозяйке. Но стоило ей только разобраться в этой резкой перемени выражений лица Поттера, как Лили неожиданно подобрела и сокрушёно вздохнула. Поттер – это Поттер в любом состоянии и при любых обстоятельствах. Эванс даже привыкла к его ухмылке, которая сейчас сияла на лице как начищенный медный пятак. Всего полгода назад она вызывала у неё желание снять баллов, да побольше, а сейчас Лилиан воспринимала сокурсника вполне адекватно, даже терпела, а моментами… В общем, давайте не будет об этих моментах. Эванс только что спасли от жижеобразного Снейпа, пора уже и собираться. - я шла в гостиную. – сообщила молодому магу рыжая. Она даже захотела добавить что-то по типу «я разрешаю тебе меня сопроводить», но вовремя сообразила, что это будет полнейшая бестактность. Так что Лили пришлось ограничиться лишь слабой улыбкой. - пойдём? – девушка обернулась и как-то странно посмотрела туда, где десятью минутами ранее растекался Северус. В голове тут же возник вопрос – почему именно он? Лили уже поняла, что эта штука оживляла скрытые переживания и придавала им человеческую форму. Но почему именно Северус Снейп? Неужели наша суровая и хладнокровная Лилиан Эванс до сих пор сильно переживает за мрачного слизеринца? А он ведь зря времени не терял, Лили нет-нет да замечала его в компании «золотой молодёжи» с факультета Салазара и он чувствовал себя весьма неплохо. О разрыве с подругой Снейп не переживал и уж тем более не ломал над этим голову. Убедившись ещё раз, что пора выбросить из головы эти навязчивые мысли, Лили медленно двинулась вперёд. Она поравнялась с Джеймсом и неожиданно смахнула с его лба непокорный чуб. - так тебе лучше. – со знанием дела заключила рыжеволосая и усмехнулась. - ты сегодня на Зельях опять получил «У» ,- не спрашивала, а скорее утверждала Лили. - надо было тебе сесть с Ремусом… – голос звучал бодро, словно ничего и не было: ни страха, ни отчаянной борьбы, ни рыцаря без белого коня. Вот в чём прелесть этой сказки. Плохое быстро забывается. Так и потекла их неспешная беседа, которую иногда прерывали взрывы смеха. То слышался звонкий мальчишеский, то мелодичный девчачий. Может, нужно было сказать ему спасибо? Фантомному Севе? Ведь только что он помог родиться чему-то хорошему и очень светлому. Как ни странно, но даже сумеречные и пугающие нас создания, которые обитали в самых тёмных хогвартских углах, несли в себе печать сказочности и света. Короткое приключение, долгожданное спасение и поверженный ужас! Ведь все сказки кончаются так? Добро побеждает зло. Проверено. Спросите мародёров. the end ^^
полная версия страницы