Форум » Архив «Lumiere-77» » [Оно - 02.05] » Ответить
[Оно - 02.05]
Evan Rosier: Дата и время: 2 мая 1977, полдень, после первой лекции. Место: коридоры Хогвартса. Участники: Alexander Lermontov, Eireann Burton, Charlie Selwyn, Artemisia Elford, Raymond de Vries, Alice Flint Примечания: Не зря учителя предупреждали, что по коридорам школы отныне не стоит гулять в одиночку. Да что там в одиночку! Прогулки по двое тоже не слишком безопасны: что-то недоброе подстерегает учеников в полумраке коридоров, и это "что-то", очевидно, становится все сильнее и сильнее.
Ответов - 51, стр:
1 2 3 All
Alice Flint: Понедельник начался совершенно отвратительно и, по всей видимости, твёрдо вознамерился продолжить в том же духе. Убийства, которые грозились стать, чуть ли не массовыми, заставили всю школу говорить о них, и только о них. Кажется, даже вчерашний погром в Хогсмиде и происшествие на экзамене по Зельеварению на время были забыты. Впрочем, Алиса была рада тому, что завтрак, наконец, закончился. Поесть – она всё равно так и не поела, а вот на всеобщий психоз полюбоваться успела. Люди вокруг вели себя как идиоты. Начиная от затеявшего драку Яксли и заканчивая Гриффиндорцем, который вдруг начал обвинять в убийствах Слизеринцев просто потому, что они Слизеринцы. Обычно таких людей Эл хотела познакомить со своей битой, и плевать ей было, с какого они факультета. Хорошо, что сегодня под рукой биты у неё не было. Не сказать, чтобы Алиса Флинт любила Слизерин. Скорее, наоборот. Но у неё хватало мозгов на то, чтобы не приклеивать людям ярлыки отморозков, только потому, что они учатся на факультете Салазара. Кто сказал, что Демоны отморозки? Идите лесом, господа. Вот за такое обобщение вы точно рискуете получить в лоб от этой Гриффиндорки. Урок ЗоТИ успокаивал, казалось бы, одним фактом своего наличия. Потому что урок был любимым, и за все эти годы на этих занятиях Алису не радовало только одно – сменяющиеся каждый учебный год преподаватели. Преподаватели приходили и уходили, погибали и умирали, уходили на пенсию и меняли место жительства, одним словом – исчезали. И вот так уже на протяжении многих лет подряд. Профессор де Вриз, несмотря на всю свою холодность и суровость, был уважаем учениками. В том числе и Алисой, которая в силу своей будущей профессии никогда не теряла времени даром на его уроках. Вот и сегодня она не упускала ни единого его слова, тем более, что послушать там – было что. Студенты были напуганы. И это еще, мягко говоря. Были напуганы даже вечно храбрые Гриффиндрцы, которые по обыкновению сначала делают что-то, и только потом думают, особенно не опасаясь последствий. Поэтому не было ничего удивительного в том, что на уроке, собственно, Защиты от Темных Искусств, только и было разговоров, что о недавних убийствах. Ребята засыпали профессора вопросами, но профессор настойчиво уклонялся от прямых разговоров о произошедшем, сосредоточившись на вопросах самозащиты и самообороны в случаях внезапного нападения. Алиса отрабатывала защитные заклинания в паре с Эль, попутно размышляя о том, что неплохо было бы отыскать в школе кого-нибудь из авроров, и предложить им свою помощь. Девушка даже собралась поделиться сей мыслью с подругой, но внезапно мистер де Вриз объявил об окончании занятий, обеспечив студентов внушительных размеров домашней работой. Видимо, для того, чтобы они торчали в своих гостиных вместо того, чтобы шататься по коридорам в поисках приключений. На выходе из аудитории Гриффиндорцы столкнулись с входящими в класс Хаффлпаффцами. Курс пятый, или четвёртый, но и те – туда же. В разговорах слова «убийства» и «Пожиратели Смерти» явно ставились в одно предложение. Вот только Алиса почему-то не верила в такую активность Пожирателей Смерти, даже будь они в Хогвартсе. Тем более, что… ну, конечно! Почему никто не подумал об этом раньше? - Профессор! Профессор де Вриз! – Флинт догоняла преподавателя уже в коридоре, ведущем к одной из лестниц. А потом закончила свои мысли – уже вслух. - Ведь если метки над школой не было… значит ОНИ тут не при чём? Её ведь не было? О, да. Эта девочка хорошо знала, как убивают Пожиратели Смерти. Знала не понаслышке.
Raymond de Vries: Рэй не мог дождаться конца урока. Плохим сигналом было уже то, что профессор начал мысленно называть себя «Рэем». Де Вризу не нравились сокращения имен и даже в родном подсознании он называл себя не иначе, как Раймонд или де Вриз. Такой вот он был сухой официальной личностью. А сухие, допустим, дрова легче всего воспламенить, особенно когда поблизости столько масла. Ученики, видимо, всполошенные недавними событиями, что впрочем, и не удивительно, убийства в школе – явление довольно редкое; не упустили возможности засыпать преподавателя лавиной разнообразнейших вопросов. Поэтому де Вризу попеременно приходилось изображать то глухоту, то немоту, а то и склероз во всей его красе. Отвечал Раймонд скупо, осторожно и размыто. Не хватало стать причиной новых, бесспорно, опасных слухов. А ведь де Вризу повезло попасть в число немногих счастливцев видевших трупы студенток воочию. Здесь стоит сделать небольшое отступление и сказать, что будучи преподавателем защиты от темных искусств, а по совместительству еще и непрофессиональным колдомедиком, де Вриз был одним из первых, к кому Дамблдор обратился за помощью. Раймонд вздохнул. У одной из девочек не хватало руки – ампутация была произведена очень качественно – почти бескровно, никаких следов орудия вивисекции – будь то излюбленная маггловскими докторами хирургическая пила, или излюбленный всеми топор не обнаружилось. Не говоря уже об остаточном магическом следе. Де Вриз запер дверь кабинета и вышел в коридор. Среди мертвых всегда найдутся такие, что не дают покоя живым. И какая жалость, что эту аксиому так легко доказать на практике. В годы службы в министерстве магии де Вризу не приходилось сталкиваться с убийствами. Было ли тут дело в каком-то противоестественном везении, либо де Вриз просто никогда не обращал на окружающий мир больше того внимания, каким его одаривал сам мир, Раймонд не знал. Однако не мог и предположить, что новая работа окажется во всех смыслах такой занимательной. А именно теперь Раймонда занимало две мысли: что делать и как быть. И главное: где делать и зачем быть. С появлением в замке авроров, казалось бы, ситуация должна на глазах улучшаться. Едва ли местный убийца окажется до такой степени невменяемым, что решит нападать на учеников прямо посреди белого дня, тем паче под носом у авроров. Де Вриз ошибся. И новое убийство тому в свидетели. Де Вриз ненавидел чудеса и сюрпризы. Почему-то люди склонны полагать чудесами непременно что-то милое и светлое, в то время как самовозгорание – тоже чудо, однако ни один поэт не догадался сложить о нем балладу. Разве что крайне печальную и, как следствие, мало популярную. Истории с плохим концом никому не нравятся. Раймонд не сомневался: конец нынешней истории будет весьма и весьма печальным. К тому все и велось. Обрадованный звонком, де Вриз абсолютно не знал, чем занять себя на перемене. В идеале было бы отлично успеть добежать до учительской и скрыться от посторонних глаз и ушей за толстыми каменными стенами. Очередного вопроса сродни «а вы уверены, что это не были Пожиратели Смерти?» или «а, может быть, в школе появился маньяк» профессор не вынес бы. По природе интроверт и не сторонник публичной демонстрации эмоций де Вриз абсолютно не понимал, почему окружающих тянет обмусоливать такие в высшей степени неприятные известия. Любопытство – порок, а за чествование пороков воздается сторицей. Услышав чей-то оклик, профессор остановился. — Мисс Флинт, — это не был вопрос, это была констатация факта. — Да, вы очень наблюдательны и абсолютно правы. В небе над Хогвартсом не наблюдалось Метки, следовательно, виновниками трагедии не могут быть Пожиратели Смерти. Помнится, об этом я говорил на уроке. Еще вопросы? Де Вриз вновь устало вздохнул. Повторения урока ему совсем не хотелось.
Alexander Lermontov: ранее см. здесь Пройдя через зал лестниц, Алек оказался на четвертом этаже, в совершенно пустом коридоре. Эта пустота вполне его устраивала, ему хотелось подумать в одиночестве. Тем более что здесь же обнаружилось открытое окно. Напоминая наркомана дрожью рук, Лермонтов уселся на подоконник и торопливо достал пачку сигарет. Лишь выпустив изо рта первый клуб дыма, Алек смог чуть-чуть расслабиться, закрыл глаза и откинулся назад. Трое студентов убиты, в медпункте все еще полно пострадавших от вчерашнего взрыва и нападения на Хогсмит, его товарищи подозревают во всех смертных грехах друг друга, завтра экзамен, письмо еще это... нет, это определенно не та атмосфера, в которой Лермонтов хотел завершать свое обучение. Но времена не выбирают, надо жить в тех, что дают. Для начала Алек решил поймать до обеда Эмбер и поговорить с ней. Нужно было хотя бы своих отговорить от мысли чинить самосуд в стенах школы, а один он мог не справиться, ему катастрофически не хватало деятельности Линд. Еще бы отговорить рейвенкловцев ходить по школе в одиночестве... Алек огляделся кругом и хмуро усмехнулся. Впрочем, вера в то, что все самое плохое случается с кем угодно, но только не с тобой, была и в Лермонтове, так что, отогнав смутное беспокойство, Алек вновь уставился в окно, и тут вспомнил о послании. Белый конверт появился из кармана мантии. Сделав очередную затяжку, Алек аккуратно оторвал сбоку полоску бумаги и вытащил письмо. Чем дольше он читал - тем пасмурнее становилось его лицо. Выругавшись, Алек выкинул в окно окурок и вновь пробежался глазами по строчкам, все еще не веря в масштабность проблемы. Мда... упрямость Анатолия была ему известна... и если он решил, что в школе не безопасно и сына надо, пусть даже ценой несданного ЖАБА, из школы эвакуировать... то Алек прямо и не знал где найти слова, чтобы убедить его в обратном. Сунув пустой конверт обратно в карман, Сан, не отрывая взгляда от строчек, будто там крылась подсказка, зашагал по коридору в сторону гостиной Рейвенкло. Через некоторое время его путь оставил освещенную часть коридора и во избежание дальнейшего ухудшения зрения, Алек опустил руку с письмом.
Alice Flint: - Так какого, собственно, тогда… - Так какого гоблина тогда все вокруг продолжают обвинять в убийствах кого угодно, начиная Пожирателями Смерти и заканчивая Слизерином вообще, вместо того, чтобы просто подумать головой?! Нет метки – нет никаких Пожирателей Смерти. Студенты отметаются сразу. Почему люди так склонны обвинять друг друга, даже не задумываясь о том, что убийца может быть вовсе какой-то… нечеловеческой природы? Но, кто, чёрт возьми?! Оборотень? Не полнолуние нынче. Призрак? Да нереально совсем. Очередное открытие Тайной Комнаты – кто-то выпустил на волю дремлющего там монстра? Маловероятно. Империус? На ком бы то ни было. – То есть – да. Ещё вопросы. - Где я могу найти мистера Муди? – Алиса нетерпеливо теребила пальцами ремешок собственной сумки с книжками, свисающей с левого плеча, и внимательно смотрела на профессора, словно пытаясь в выражении его лица прочитать ответ на вопрос ещё до того, как он будет озвучен вслух. Очень хотелось спросить ещё «а куда убрали труп из библиотеки», «где нашли Хаффлпаффку и Рейвенкловку», «почему Дамблдор всё от нас скрывает, ведь он же знает», но Эл было совершенно ясно, что никаких ответов на подобные вопросы она не получит, можно было даже не мечтать. Надо отдать должное мистеру де Вризу, сохранять информацию в тайне он умел блестяще. Флинт отчего-то была уверена в том, что даже если он и не владеет в достаточной степени всей информацией о случившемся, то, по крайней мере, имеет свои соображения на сей счёт, которыми опять же не спешит ни с кем делиться. Скрывать от учеников правду, чтобы не напугать? Допустим. В такой ситуации любой испугается. Но одно дело – дети. И совсем другое – совершеннолетние волшебники, которые имеют полное право знать, что происходит вокруг, если школа не может обеспечить безопасность своих учеников. Странно, что до сих пор не начали появляться возмущенные родители с требованиями забрать своих любимых чад отсюда, дабы развезти по домам. Экзамены, конечно, святое, но жизнь обычно дороже любых экзаменов. Надеются на авроров? Да глупо, авроры не Боги, они не всесильны. Собираясь в Аврорат, Алиса не питала никаких иллюзий по поводу будущей работы. - И… профессор, вы же знаете, что здесь происходит. Говорят, над жертвами здорово поиздевались. Это правда?
Raymond de Vries: Знания – это сила. Но от избытка знаний, как и от избытка физических упражнений, может приключиться грыжа. Предположим, ментальная. В погоне за информацией очень легко остаться если и не у разбитого корыта, то с разбитым носом уж точно. Вселенная ревностно бережет свои тайны и вовсе не потому, что она по натуре дама скуповатая, а потому, что очень переживает за здоровье своего народонаселения. Люди – существа любознательные, их постоянно тянет изучать все новое и неизведанное; а ведь доподлинно известно, что первой жертвой нового вируса, как правильно, становится его колумб. Перед тем, как отправиться в крестовый поход за очередной порцией знаний, человечеству стоило бы трижды задуматься: не повредит ли что-то интересное новое чему-то хорошему старому? Не исключено, что создателем «Авады» двигали благие цели – например, стремление открыть безболезненный способ эвтаназии. Раймонд де Вриз научился довольствоваться теми крохами информации, которыми безусловно умный и справедливый мир считал необходимым с ним поделиться. Лишние знания – лишние проблемы. А в проблемах, и это отнюдь не софистика, нет ничего хорошего. Этих же принципов де Вриз придерживался в работе со студентами. Иногда духовное голодание полезнее духовного обжорства. Юные пытливые умы временами просто необходимо держать на голодном пайке, в противном случае недолго схлопотать заворот мозга. Де Вриз скрестил руки на груди. Слухи распространяются со скоростью чумы, особенно зловещие. Он не сомневался, уже вся школа только и делает, что судачит о страшно искореженных телах студенток. И самым отвратительным в этой истории казалось то, что она от начала до конца была абсолютно правдива. Кто бы не убил школьниц, действовал он с изрядной долей воображения. Едва ли это были Пожиратели. Насколько знал де Вриз, приверженцы Темного Лорда доселе не реквизировали у своих жертв какие бы то ни было части тела. А нынешний убийца, похоже, коллекционер. Печально, что понятие о прекрасном у него такое отвратительное. Раймонд рефлекторно вздрогнул. Ему не хотелось верить, что убийца до сих пор может находиться в Хогвартсе и более того – посещать его уроки. Конечно, при условии, что этот извращенный маньяк относится к роду человеческому – чему, кстати, нет никаких доказательств. — Мистера Муди? — переспросил де Вриз, изучающе разглядывая гриффиндорку. — А позвольте сперва поинтересоваться, зачем вам, собственно, понадобился мистер Муди? Если вы располагаете информацией, как-то связанной с недавними трагическими событиями, для начала могли бы поделиться со мной, а я в свою очередь – будьте уверены – поделился бы с теми, с кем счел необходимым. Надеюсь, вы меня понимаете. — де Вриз нахмурил белесые брови. — Я не знаю, где сейчас находятся авроры. И если в вашем распоряжении нет никаких жизненно важных сведений, советую сконцентрировать внимание на выполнении домашней работы, а не на… мистере Муди. Последние слова де Вриз произнес чуть кислее, чем следовало бы. Он не был тесно знаком с главой Аврората, но догадывался, что этот импульсивный и резкий человек не способен предотвратить панику, которая вот-вот разыграется в Хогвартсе. Короче говоря, отправлять к нему семикурсницу у де Вриза не было ровным счетом никакого желания. — Что касается самих убийств, я не уполномочен разговаривать об этом с кем-либо. Если директор не пожелал вдаваться в подробности, я не стану и подавно. — Голос Раймонда звучал сухо. — Вы умны и должны со мной согласиться. Удивительно, но когда-то Раймонд де Вриз тоже был семнадцатилетним и отлично помнил, что никакие запреты не способны остановить пытливый подростковый ум, сгорающий от жажды подвигов. — Только прошу вас об одном – не пытайтесь заняться самостоятельным расследованием. Это действительно опасно. Поверьте мне. Лицо де Вриза посуровело. О серьезных вещах принято говорить серьезно, либо не говорить вообще. Разумнее было бы смолчать, да вот поздно.
Alice Flint: - Информацией… нет. То есть, домашнюю работу я сделаю, об этом можете вовсе не беспокоиться. На самом деле, о чём Алисе сейчас думалось меньше всего, так это о домашней работе. И не только ей одной наверняка. Вчера они всю ночь готовились к экзамену, а на экзамене рухнул потолок и погибли экзаменаторы. Гриффиндорец сегодня пошёл в библиотеку, чтобы, наверняка, подготовиться к очередной контрольной по Трансфигурации, или вот к той же ЗоТИ, а в результате среди книжных стеллажей обнаружили его труп. И какой тогда смысл думать об учёбе теперь, если в любой момент из-за угла может выскочить маньяк и наброситься на тебя, или твоих друзей. И все контрольные и домашние работы вмиг станут совершенно бессмысленными. Выжить бы, чёрт возьми, в этом дурдоме. И помочь выжить другим. Мистер де Вриз, как и предполагала Алиса, совершенно не спешил делиться с ней какой бы то ни было информацией. Вот и на вопрос об убийствах не ответил, прикрывшись директорской игрой в молчанку. И ведь ловко выкрутился, одновременно успев сообщить Алисе, что он считает её достаточно умной для того, чтобы она сама не продолжала расспросов. Профессора страшно не хотелось разочаровывать в своих умственных способностях, но упрямство – достоинство не только гиппогрифов, но ещё и Гриффиндорцев. Стала бы Флинт теперь сидеть в гостиной за книжкой, когда вокруг такое творится – да ни за что. Нет, она не староста, это пускай МакКехт собирает на мозговой штурм ребят со значками, но Алиса сидеть, сложа руки, точно не станет. В конце концов, пока старосты там думают, должен же кто-то следить за мелкими, чтобы они в одиночку по коридорам не ходили. А заодно выяснить что-нибудь о таинственном маньяке не помешало бы. - Я вам верю, профессор. И прекрасно знаю, что всё это – не детские шалости. Опасно, ещё как опасно. Вот только мы уже не дети, понимаете? А вы до сих пор, кажется, нас считаете детьми. Нас, совершеннолетних волшебников, которым до выпуска из школы – от силы месяц с небольшим остался. Алиса смотрела на преподавателя прямо, не отводя взгляда, где-то даже с вызовом. До каких пор, интересно, их будут считать детьми? Да знали бы они все, на что способны некоторые из «детей» на самом деле. - А через два месяца я собираюсь перешагнуть порог Академии Авроров, и я знаю – на что иду. Так почему бы не помочь аврорам уже сейчас? Всю жизнь будет опасно. Гораздо опаснее, чем в Хогвартсе, за этими стенами, защищенными древней сильнейшей магией. А ведь действительно – сейчас Алиса была серьёзна, как никогда. Для неё такой разговор не был чем-то вроде очередного вызова, брошенного неизведанной опасности. Как это обычно водится у ребят с Гриффиндора. Их же хлебом не корми, дай только отыскать каких-нибудь приключений на свою голову и другие части тела. А тут, в общем, детство и приключения закончились. Гораздо раньше, чем закончилась школа. Впрочем, детство вместе с драконами, мечтами и убийством отца закончилось ещё раньше, чем в этом сумасшедшем мае. Но это уже совсем другая история.
Raymond de Vries: — Представляете, мисс Флинт, я тоже совершеннолетний; и если вы хотите говорить на равных – я не против. Но для начала разрешите задать один вопрос. Предположим, вы курите. Скажите, вы бы поставили родителей в известность? Они взрослые, им это знание ни коем образом не повредит, верно? Однако я сомневаюсь, что оно не повредит вам. Так вот, мисс Флинт, если вы действительно настолько взрослы, как вам мнится, вы должны понимать, что помимо всеобщего блага существует еще и личная выгода. Моя выгода такова – я не хочу, чтобы следующим трупом, который пришлось опознавать – стал ваш труп. Поэтому сейчас я настоятельно рекомендую вам приложить все усилия к учебе и тогда, окажись вы достаточно упорной, вам действительно представится возможность через пару месяцев перешагнуть порог Академии Авроров и со спокойной совестью окунуться во все прелести взрослой жизни. Но пока вы ученица, а я учитель – вы будете получать только те сведения, которыми я посчитаю нужным с вами поделиться. Раймонд перевел дыхание. Пожалуй, это была самая длинная тирада в его жизни. И все-таки подростки невыносимы. «Ах, мне семнадцать, - думает желторотый юнец, - Я совсем взрослый». А через неделю его скованное трупным окоченение тело находят в ближайшей сточной канаве. Люди недооценивают неведение. Меньше знаешь – крепче спишь. Знаешь больше – тоже спишь крепко, но уже вечным сном. Неведение в геометрической прогрессии увеличивает продолжительность жизни. Не зря же во все времена первыми сжигали многомудрых пророков, тогда как всяческие идиоты плодились и множились. И кто поручиться, что в этом не было смысла. Раймонд тяжело вздохнул. Порою он отчаянно завидовал моллюскам. Как, должно быть, здорово жить в своем маленьком уютном панцире, полагая, что весь мир – это топкое илистое дно под тобой и темно-зеленая муть над тобой. А мир огромен, что, однако, не делает ему чести. Увы, каждый тут сам за себя, а кто за других – тот как бы и против всех. Вот такая удивительная алогичная логика. Сам де Вриз сколько себя помнил, всегда придерживался нейтралитета, и отнюдь не возражал, когда в чью-то светлую голову приходила гениальнейшая мысль немножечко покомандовать его судьбой. Гораздо разумнее, полагал он, не лезть в гущу событий и, быть может, события обойдут вас стороной. Нет, это не было проявлением трусости. Не стоит путать трусость со стратегией. А стратегии бывают разные. За храбрость и мужество, конечно, выдают ордена; но от ордена посмертно мало толку. Естественно, если вы не считаете, что ледяной блеск какого-нибудь Ордена Мерлина способен затмить терпкую горечь материнских слез. У де Вриза не было семьи, но у его учеников семьи были, и профессор готов был пойти на все, дабы этим семьям не пришлось испытать то, что пришлось испытать его матери, да и ему самому. Терять близких крайне неприятно. В том числе и чужих. Думал де Вриз долго. Невозможно переубедить человека, коли он сам не хочет быть переубежденным. А Флинт не хотела. Девушкой двигало весьма похвальное стремление обезопасить себя и близких, ну а повезет – чуточку прославиться. Нет в этом ничего зазорного. Храбрецы и сорвиголовы погубят мир. Но сперва погубят себя. — Не в ваших силах что-либо изменить, мисс Флинт, — после паузы заговорил де Вриз. — Если вам и впрямь хочется помочь аврорам – не подкидывайте им лишних хлопот. Послушайтесь меня. Я не желаю вам зла. Вы одна из моих лучших учениц и мне было бы неприятно знать, что все усилия, приложенные мною к вашему образованию, канули в Лету. Договорились? Де Вриз улыбнулся. Улыбка вышла невеселой, под стать ситуации. Нелегко улыбаться весело, рассуждая о смерти.
GameMaster: Сначала стало тихо. Очень, очень тихо - тишина эта была не звенящей, но ватной, обступившей со всех сторон, так что можно было подумать, будто ты в одночасье оглох. Ни звука, ни шороха; на несколько мгновений все вокруг замерло, а потом из щелей в каменной кладке, из-за портретов, из-под пьедесталов статуй, из старых доспехов, которые стояли посреди коридора потек молочно-белый туман. Он стремительно заполнял пространство вокруг: через считанные мгновения коридор оказался полностью погружен в белое марево, в котором терялись очертания предметов - видеть можно было не дальше, чем на расстояние одного шага, лишь свет светильника, озарявшего коридор, пробивался сквозь белую пелену. И снова наступила тишина: появившийся неизвестно откуда туман, кажется, душил вообще все звуки; даже голоса и шаги казались приглушенными. Едва слышно зашипел и погас светильник. И опять стало тихо. Но если для Алисы и профессора де Вриза тишина была абсолютной, то за спиной у оказавшегося не в добрый час в коридорах Александра раздались приглушенные шаги. Звук был странный: каблучки стучали то громче, то тише; стук доносился то с одной стороны, то с другой, будто в коридоре было сильное эхо... или словно к рейвенкловцу приближались сразу несколько человек с разных сторон.
Alexander Lermontov: Ссора с отцом - это самое меньшее, чего сейчас хотел Александер. Но, зная характер Анатолия, можно было предположить скорее то, что он завалит и его и директора письмами, или вовсе найдет способ обойти защиту замка, если его требование будет проигнорировано. И вряд ли его заинтересует совершеннолетие сына, он был одним из тех отцов, с чьим мнением нужно было считаться до пенсии... или как дядя - уезжать подальше и рвать все связи. "Значит, надо сейчас, до собрания написать ответ... надавить на то, что под защитой авроров с учениками ничего не произойдет..." - учитывая то, что Анатолий Лермонтов довольно внимательно следил за новостями обоих обществ, надеяться на то, что взрыв в кабинете зельеварения и убийства, которые никто и не подумает скрывать, было глупо. В первый момент Алек даже не понял отчего вернулось беспокойство. "Как... тихо..." - Он даже подумал, что оглох, настолько неестественной была эта тяжелая тишина. В попытке отогнать наваждение, Лермонтов хлопнул в ладоши, но хлопок прозвучал будто из-под одеяла. "Что за черт," - Алек отскочил от повалившего из-за тяжелой рамы облака... дыма? Через мгновение он заметил, что странный дым ползет со всех сторон, обволакивает все вокруг. Запаха гари не было, облако оказалось колдовским туманом. Без толку еще раз оглянувшись, Алек сделал несколько шагов в сторону ближайшего светильника, но стоило подойти к нему ближе, как тот беззвучно погас, оставив Лермонтова в непроглядной темно-серой мгле. - Неудачная шутка. - Довольно громко сказал Александер, логично рассудив, что он попался в чью-то шалость. И так не радужное настроение, помноженное на безотчетное беспокойство, сулило шутникам немалый убыток в баллах факультета и трудотерапию... если удастся понять кому пришло в голову разыгрывать его в столь неудачное время. Но ехидный туман проглотил сказанное, украв звуки от самых губ. Не сказать, чтобы это успокоило Лермонтова. - Все, народ, уже не смешно. Послышались шаги. Алек обернулся, привычно прищурившись, будто сейчас это могло помочь. Но шаги разом будто перепрыгнули и теперь звучали будто дальше, и совсем не с той стороны, где ожидал их услышать Алекс. По его представлениям там вообще была глухая стена. Потом - снова, уже с третьей стороны... - Эй... - наконец беспокойство резануло голос Алека, а рука потянулась к карману с палочкой, выпустив письмо. Этого староста даже не заметил, бумага опустилась на пол совершенно бесшумно. Вытянув левую руку вперед, он неуверенно пошел вперед, на ощупь пытаясь отыскать стену коридора.
GameMaster: Шаги, меж тем, все приближались - со всех сторон сразу, обступая Александра, а потом внезапно метание звука прекратилось, и почти одновременно с этим из белого марева соткался темный силуэт. Еще несколько шагов и рядом с Лермонтовым оказалась... - Ну и что тут, дементор побери, творится?! - Эмбер, кажется, была крайне раздражена. - Сан, если это твоих рук дело, я не посмотрю, что ты тоже староста. Этот туман - очередная шуточка из "Зонко"? Рейвенкловская староста воинственно оглядывала туман, будто бы надеялась разогнать его взглядом.
Alexander Lermontov: "Тьфу, пропасть!" - с досадой подумал Александер, опуская руку, которой до того безуспешно старался нашарить камень стены. - Ты сама-то в это веришь? - С приходом Линд неуверенность оставила Алека, видимо, испугавшись решительного вида девушки. - Я бы сам очень хотел узнать чья это идиотская идея. Не особо жалующий подобные розыгрыши Алек с ассортиментом "Зонко" знаком был лишь по конфискованным у младшекурсников изделиям, и с уверенностью утверждать то, что этот туман - не изделие шутовского магазина не мог. - Давай выбираться отсюда, должен же у этого тумана где-то быть предел. - А там поглядим что это за шутка и кому за нее отвечать. Чуть поразмыслив, Алек протянул Эмбер руку. Потерять в этом глушащем все звуки тумане Линд он не хотел.
Alice Flint: Очень захотелось ответить что-то вроде – не предположим, ибо я не курю. Заведомо глупо предполагать абсурдные вещи. Если следовать логике мистера де Вриза, любая информация, прежде чем быть обнародованной, должна пройти проверку на предмет полезности её, проще говоря – на предмет личной выгоды. Алиса Флинт была из тех, кто в юные годы большей частью сначала делает, потом думает. Вечный бич и вечная беда всех Гриффиндорцев, зато решительности им не занимать, наверное, везде можно отыскать свои плюсы. Наверное, учителя можно было понять. На то он и учитель, чтобы думать о тех, кого учит. Думать, заботиться, не подвергать опасности, нести ответственность. Плох тот учитель, которого не волнуют все эти вопросы. Другое дело, что поймёшь, если захочешь понять. Алиса, видимо, не хотела. Или слишком устала, чтобы думать ещё и об этом. А может быть, просто боялась, что опять вовремя – не успеет. Не поможет. Как всегда. Один из самых главных страхов. - Я понимаю вашу позицию… наверное. То есть, да – ваш долг, оберегать студентов от опасности, и мы, поверьте, ценим это, даже если порой хотим совсем иного. Но и вы нас поймите! Похвала де Вриза стоила того, чтобы замолчать. Задуматься. И даже ответить чуточку неуверенной улыбкой на его улыбку. Всё-таки, не каждый день видишь, как суровый профессор ЗоТИ тебе улыбается. Да что там тебе, вообще – улыбается. Кому бы то ни было. А за последние пару суток Алиса не видела в этих стенах улыбок от слова совсем. Вот разве что Арти за завтраком, но даже её улыбка казалась какой-то странной на фоне происходящих событий. Может быть, профессор прав? И авроров тревожить не стоит. Аластор Муди производил впечатление человека во всех отношениях сурового, гораздо более сурового, нежели Раймонд де Вриз. В будущем у него придётся многому учится, но где гарантия, что сейчас он не примет ту же позицию, что и учитель, а посему пошлёт студенток делать домашние работы, вместо того, чтобы путаться у него под ногами и мешать расследованию? Были ещё девушки, его сопровождающие, но был явный риск того, что и они отправят кого бы то ни было с такими предложениями к своему шефу. Невесёлые перспективы. Гриффиндорка вздохнула. - Возможно. Возможно вы правы. Изменить что-то… боюсь, уже ни в чьих силах. Но уберечь? Не только себя, помочь предотвратить… непоправимое. Договорились, я не стану искать авроров. Но мне страшно за… Дальнейшие слова девушки будто растворились в надвигающейся глухой тишине. Коридор будто вымер в одночасье. А потом вдруг стало темно и тихо. Белый туман неведомого происхождения заволок всё пространство вокруг, и Алиса перестала видеть не только происходящее в коридоре, но мистера де Вриза, стоящего в двух шагах от неё. Правая рука инстинктивно вытащила волшебную палочку из внутреннего кармана школьной мантии. - Профессор? Алиса тут же сделала пару шагов в том направлении, где ещё несколько мгновений назад находился преподаватель, налетев на него и машинально вцепившись в его предплечье. - П-прошу прощения. – Руку профессора девушка сразу же отпустила, но отходить от него всё ещё не спешила, крепко сжимая палочку второй рукой. – Что происходит?
GameMaster: Пару мгновений Эмбер сурово глядела на коллегу, оценивая, стоит ли верить его словам, а потом недовольно хмыкнула и отвела взор. - Ладно, допустим. Но если только мне попадутся эти шутнички - а они мне определенно попадутся - они пожалеют о том, что природа наделила их столь альтернативным чувством юмора. Линд еще раз оглянулась и кивнула словам Лермонтова. - Но ты прав, пойдем потихоньку. Главное в этой мешанине не наткнуться на старые доспехи... Однако совпадение это или нет, но стоило Алеку взять Эмбер за руку, как тот почувствовал необъяснимую тревогу, что постепенно нарастала, превращаясь в страх, граничащий с ужасом. Линд же, кажется, никаких душевных терзаний не испытывала: ступая в тумане медленно, но вполне уверенно, она решительно увлекала за собой Лермонтова.
Alexander Lermontov: С видом чистого совестью человека Алек выдержал изучающий взгляд старосты. Он уже подумывал над тем, какой факультет завел лишние баллы и рабочие руки для мистера Филча. Если судить по тупости шутки - явно на Гриффиндоре. С точностью до трех кандидатур навскидку высчитывались первые подозреваемые, но это пока было неважно. Важно было то, что туман был весьма неуютным и Алеку просто хотелось скорее убраться из этого неприятного облака. - Угу. - Алек почему-то нервно оглянулся вокруг, стоило холодной ладони Линд коснуться его руки. Понятное дело, ничего он не увидел, но чувство тревоги все равно осталось. "Блякоклешня тебе в штаны..." - нахмурился Лермонтов, но тут же напустил на себя уверенно-равнодушный вид. Все же, статусу старосты нужно соответствовать хотя бы внешне... А вот чем дальше, тем сложнее становилось Александру этот самый равнодушный вид удержать. Марево все не кончалось и не кончалось, а меж тем беспокойство лишь усиливалось с каждым шагом. Оно заставляло Алекса вновь и вновь нервно оглядываться по сторонам, когда тому чудилось какое-то движение в тумане, сердце и вовсе уже начинало плясать джигу. Неосмотрительно ускорившись, Лермонтов нагнал невозмутимую Линд. Решительное выражение ее лица устыдило Лермонтова, он все же попытался взять себя в руки, но уже через полминуты вновь ускорился, набирая просто непозволительную для условий ограниченной видимости скорость. За что и поплатился, споткнувшись буквально на ровном месте. Выпустив руку Эмбер, Алек растянулся на каменном полу, благо успел руки выставить - лицо себе в очередной раз не испортил. А вот со вчерашнего дня больная рука новых испытаний не одобрила, о чем и поведала хозяину единственным возможным для нее способом, то есть методом кнута. И так уже взвинченный до предела Сан довольно просто, коротко, но емко высказался в адрес тумана, его создателей, камней... короче, высказал свое отношение к ситуации в целом и, придерживая левой рукой ноющее предплечье, поднялся на ноги. - Эй, Эмбер...
Eireann Burton: переход из Большого Зала Когда в Зале развернулся гриффиндорско-слизеринский конфликт, подпитываемый постоянно новыми неверно истолкованными наблюдения и необдуманно брошенными обвинениями, Эйрин подумала, что она бы предпочла в этой истории придерживаться нейтралитета. Потому она скорчила гримасу безразличного отвращения на слова Рианнон, успевшей после этого выесть мозг еще толпе студентов, подхватила на буксире Чарли, все еще пытавшуюся по пути впихнуть в себя ложку сахара с овсянкой, и двинула в сторону коридора, где можно было говорить без лишних ушей, хотя, по правде, особо и обсуждать все это не хотелось. Что им с Чарли-то делить? Их дружбе принадлежность к перманентно конфликтующим факультетам ничуть не мешала, а другие, скорее всего, и вовсе подозревали, что Сортировочная Шляпа просто ошалела от их нахальства или чего-нибудь еще и слегка ошиблась либо в случае Сэлвин, ну, либо в случае Бёртон. Так что, во имя продолжения этого безмятежного состояния и не следовало затевать подобных разговоров вообще, тем более, им всегда было о чем поговорить – квиддитч, хулиганство, Лондон, чокнутые родственники, странные мальчики, Барти Крауч – список был бесконечен. - У меня появляется ощущение, что то, что нам так спокойно жилось эти почти семь лет, связано лишь с тем, что кто-то, кто устраивает школьникам веселую жизнь слегка отвлекся, а теперь одумался и решил все нам компенсировать до Выпускного Бала, с которым проблем, похоже, не возникнет вообще, такими темпами приглашать будет некого. Да, отчасти Рианнон была права, Эйрин достаточно спокойно относилась к смерти после гибели брата, но дело было вовсе не в моральной деградации, просто она была так устроена, может, даже цинична. Стоило им завернуть за угол, как они наткнулись на рэйвенкловского старосту. С Лермонтовым Эйрин особо не общалась, так, знала, как зовут, знала, что он часто проводит время с ее сокурсницами Флинт и Ронэн… Ну, и все. А еще в том же коридоре стояли та самая Алиса Флинт и преподаватель ЗоТИ профессор де Вриз, которые, правда, были заняты беседой. А еще что-то было не так, но Эйр не понимала, что именно, скорее, только ощущая это, было здесь что-то лишнее… А потом она вдруг перестала видеть всех присутствующих и едва могла разглядеть Чарли, потому сразу вцепилась в ее руку, чтобы не потеряться в неизвестно откуда взявшемся... дыму? Сначала она именно так и подумала, но запаха дыма не чувствовала, а значит, это был какой-то странный туман. - Чарли? Это только я ничего не вижу, или ты тоже? Это такая новая система выкуривания студентов из коридоров? Эйрин хотелось думать, что это лишь шутка, но, похоже, в череде странностей, происходящих в последние два дня появилась еще одна.
Raymond de Vries: — Не отходите от меня! — это был приказной тон. Де Вриз крепко сжал плечо студентки, совершенно не обращая внимания на тот факт, что возможно ей неуютно, неловко, а вероятно и немножечко больно. — Не знаю, мисс Флинт. Но если это чья-то шутка, смею уверить, последним посмеюсь все-таки я. Де Вриз был напрочь лишен чувства юмора. Плохую шутку от хорошей профессор теоретически мог отличить методом тыка, а именно – если вам в лицо тыкнули чем-то тяжелым, из носа хлынула кровь, защипало в глазах, однако ваша боль не вызывает у окружающих должного сострадания; напротив – все смеются; значит, это плохая шутка. Хорошие шутки в целом мало отличались от шуток плохих, но после хороших шуток на теле не остается шрамов. Взрослый половозрелый мужчина в розовой дамской ночной рубашке – это смешно. Взрослый половозрелый мужчина в розовой дамской ночной рубашке, грозящий вам бензопилой – это несмешно. Все донельзя просто. Липкая белая тишина, дрожащим маревом затянувшая коридор, отнюдь не была смешной. Она была страшной, страшной в самом исконном смысле слова и страшна тем самым страхом, который заставляет животных метаться по клетке, выть и стенать; эта тишина оглушала. Нет ничего пугающего в криках и шорохах, кричать может только жизнь, а шуршать… шуршать может все, что обладает физической массой. Листочки, например. Де Вриз сглотнул, в каждом человеке помимо рационалиста, прагматика и скептика сидит если и не маленький боязливый мальчик, то инстинкт самосохранения. И временами этому инстинкту очень хочется поерзать. Если бы короткие жесткие волосы Раймонда могли встать дыбом, профессорская прическа сейчас бы представляла собой крайне экстравагантное зрелище. Де Вриз очень не любил бояться. Он боялся бояться. Страх разрушает сознание, мутнит разум и нет ничего ужаснее существа, потерявшего рассудок. Сойти с ума – страшнейшее из зол. Поинтереснее кусающихся покрышек будет, не так ли, Рэй? Ну вот, опять Рэй. Несколько мгновений де Вриз потратил на отчаянную борьбу с самим собой. Насколько известно, в борьбе с самим собой победителей не бывает; чаще всего побеждает не логика, не здравый смысл и даже не сила воли, а сосед. Да-да, именно сосед, поскольку в ответственном деле самокопания порою довольно трудно обойтись без сторонней помощи, или третейского судьи. Раймонд решил мыслить здраво. Разумеется, в природе не бывает никакой тишины. Естественная тишина – это не донца выключенное радио, это мерное побулькивание зелья в котле, это тиканье часов и чье-то приглушенное дыхание. Нынешняя тишина явно была тишиной магической. Плотная туманная завеса – тому свидетельство. Нечто подобное возникает при встрече с дементорами. Они тоже большие любители пафосных спецэффектов. Но если в компании дементоров вы чувствуете вполне обоснованный страх за свою душу, то здесь и сейчас де Вриза захлестнул вполне ощутимый, но не вполне обоснованный страх за свое тело – физическое тело. Любопытно. Профессор еще крепче стиснул плечо девушки. Он ее практически не видел. Лишь едва-едва различал какие-то смутные контуры и искренне надеялся, что данные смутные контуры не рассеются в ближайшие минуты, а так же не решат проявить инициативу и отправиться на самостоятельное исследование такого интересного тумана. — Стойте рядом со мной, — отчего-то шепотом проговорил де Вриз. — И держите палочку наготове. Не знаю, что тут происходит. Но лучше быть во всеоружии. Раймонд не знал точно, выхватила гриффиндорка палочку или нет, однако не сомневался – случись что, действовать она будет решительно. На то и ученица Гриффиндора. «Polilumos!» – невербально произнес де Вриз, резко выбросив вперед руку с крепко зажатой волшебной палочкой. Доподлинно неизвестно – были у его противника уши, или нет, но давать врагу преимущество Раймонд не собирался, как и не собирался бросаться в бой, не зная, с кем конкретно его столкнула судьба. Или Рок. Или Фатум. Или чье-то злое чувство юмора. Но вопреки всем ожиданиям, яркий луч света, вырвавшийся из профессорской палочки, ни осветил ровным счетом ничего, словно бы впитанный непроницаемой белой стеной.
GameMaster: Линд обернулась на каблуках и только глаза закатила, увидев, что Лермонтов поднимается с пола: кажется, Алек в глазах коллеги только что поставил на себе клеймо "обуза". Гнетущий страх, меж тем, отпускал: чувство тревоги все не проходило, однако ужас больше не накатывал паническими волнами, заставляя терять равновесие и спотыкаться на ровном месте. - Сан, пожалуйста, будь хотя бы полезен. - Эмбер, сурово сдвинув брови, шагнула к Лермонтову. - Вставай и идем, чем быстрее выберемся отсюда, тем быстрее найдем виноватых. Может, они не успели еще сбежать. Она настойчиво потянула Александра за рукав мантии. - Идем, Сан. Ну? Заклинание профессора де Вриза, не возымевшее особого действия, меж тем, очень не понравилось туману: тот едва слышно зашипел, то ли злясь, а то ли испаряясь, но ни на мгновение не расступился. Зато из-за завесы донесся знакомый голос: - Ну и дементор же! И из молочного марева выступил очень удивленный и порядком раздосадованный Фианн Лермонт. При виде профессора и Алисы он удивленно вскинул брови. - О, тут есть жизнь. Это ты дыму напустила, сестра? Еще раз здравствуйте, профессор. - Лермонт кивнул де Вризу и сунул руки в карманы брюк. - Если это ваше, то не грех бы разогнать. У меня... Слизеринец запнулся, подумал и расплывчато закончил: - ...неотложные дела, а эта завеса здорово тормозит продвижение.
Alice Flint: Алиса чуть вздрогнула и инстинктивно дёрнула плечом, когда этого самого плеча коснулось неведомое нечто. Но, убедившись, что это всего лишь рука профессора, девушка прекратила дёргаться и последовала его совету. Стоять рядом с ним и никуда не отходить. Ну, и, разумеется, держать палочку наготове. Гриффиндорка первым делом машинально чуть не сотворила щит перед собой и мистером де Вризом, но вовремя сообразила, что это всего лишь школьный коридор, а не место боя, пускай даже в последнее время в Хогвартсе стало отнюдь не безопасно. К тому же, после злополучного рухнувшего потолка в кабинете Зельеварения, чары щита не то чтобы не слишком удавались Алисе, скорее, она предпочла лишний раз на досуге потренироваться в их использовании, чем колдовать, как придётся. Что касается предположения профессора о глупой шутке, оно всё меньше казалось Флинт правдоподобным. Годрик это кто же так шутит?! Вряд ли в лавке Зонко можно отыскать подобного рода игрушки. Одно дело – какой-нибудь веселящий газ, или ещё чего подобное, и совсем другое – белое марево, в котором даже пару шагов сделать куда-то – страшно. До мурашек по телу. - Как скажете. Только сомневаюсь я, что это шутка. Алиса так и не поняла, что там пытался скастовать профессор, выбрасывая вперёд руку с волшебной палочкой, но она прекрасно поняла одно, у него вряд ли что-то получилось. Луч заклинания растворился в тумане, словно туману было начихать на то, что его хотят осветить, или рассеять. Судя по тому, что мистер де Вриз ещё крепче стиснул её плечо, Алиса сделала вывод, что и ему тоже – страшно. В конце концов, и он тоже человек, чему тут удивляться. А туман начал ещё и шипеть, зато где-то поблизости послышался знакомый голос, произносящий не менее знакомое ругательство. - Фианн, осторожнее там! Завидев выступившего из тумана друга, Алиса не на шутку за него перепугалась, хоть он и не выглядел так, что за него вообще можно было опасаться. Словно заполонившее коридор марево казалось ему не более, чем досадной помехой. Девушка было шагнула навстречу Слизеринцу, но тут же остановилась. - Я?! Ты издеваешься, да? – Теперь в её голосе звучало раздражение. Салазар тебя подери, Лермонт, что с тобой происходит? Весь вчерашний вечер где-то пропадаешь, за завтраком со мной даже не здороваешься, будто и вовсе не замечаешь, а теперь появляешься неведомо откуда и несешь сущую ерунду. Флинт, угомонись, ты что – обиделась? С трудом заткнув ехидный внутренний голос, Алиса внимательно посмотрела на Фианна. Что-то с ним было не так, но что именно – она до сих пор не могла понять. Впрочем, не при профессоре же это выяснять, в конце концов. - Да что с тобой вообще такое… дела у него неотложные, простите, что помешали. Finite Incantatem. Всё та же тишина, всё тот же туман. - Чёрта с два это чьё-то заклинание. В общем, это был один из тех моментов, когда особенно жалеешь о том, что в Хогвартсе нельзя аппарировать. И какая тогда разница, что тебе уже семнадцать, и ты имеешь полное право это делать. Всё равно – нет возможности. - Cliario Airos. – Попытавшись сосредоточиться. Шепотом. И снова никакого эффекта. - И черта с два, это можно убрать так просто. Надо выбираться отсюда, профессор. Правда, обращаясь к преподавателю, Алиса всё ещё смотрела на Фианна.
Charlie Selwyn: Большой Зал Чарли покинуть была очень даже рада. Смотреть на то, как гриффиндорцы в праведном порыве ищут, кого бы из вечно левых зелёных им бы линчевать совершенно не хотелось. Они с Эйрин выползли из Зала в коридоры, и, оставив тамошнюю взбудораженную толпу позади, и пошли куда-то прямо, потом налево, потом направо – видимо, подумала Чарли, подсознательно руководствуясь принципом что если достаточно долго идти, то обязательно куда-то придёшь. Девушка отстранённо разглядывала стены коридоров где они проходили, мимолётом замечая то трещину в камне, то ещё какую деталь стенах что семь лет назад казались совершенно одинаковыми, а теперь были столь родными и знакомыми. Чарли вспомнила, что ещё примерно месяц остался на наблюдение этих стен, окон, рыцарских доспехов, храпящих портретов и т.п. – а после этого шансы того что она всё это великолепие ещё хоть раз увидит начнут стремиться нулю. От мысли стало грустно (но не настолько что бы начать плакать и бежать обнимать перила следующей лестницы). Зато последний месяц видимо будет чем вспомнить. Даже будет что записать в свою биографию ежели Чарли до живёт до такого возраста (читай – старческого маразма) что бы оную начать писать. Как на дрожжах растущее количество трупов – и нет, скорбеть по падшим от руки неизвестного маньяка у Чарли что-то не получалось. Даже лица их толком-то и не вспоминались. А вот заинтересоваться тем, что же это у них в коридорах за неизвестный маньяк – пардон, «несчастный случай» - это пожалуйста. - Выпускной Бал? - оживилась девушка, отодвигая мысли о всяком мрачном и неприятном на задний план. Совсем спрятать их было вроде бы невозможно, и они всё-таки не покидающим неприятным ощущением давали о себе знать. – А ты с кем хочешь пойти? А ведь это был тот ещё вопрос. (Во много раз интереснее тех же экзаменов, к которым Чарли ответственно относиться так и не научилась за все семь лет обучения.) Если надо искать себе пару – не так уж это и просто. Ибо все уже за этот-предыдущий год умудрились разбиться по двое, найдя себе любовь всей своей жизни (ну или двух месяцев своей жизни/недели своей жизни/подставить нужное по ситуации). Ни у Чарли, ни у Эйрин никого не было. У Чарли – по нескольким причинам. Одной из которых было то, что она от своего предыдущего «поклонника» избавиться пока что не могла. (Вот повезло на психа…) А Эйрин вроде бы вообще ни на кого внимания не обращала. Вот тут у Чарли были свои сомнения и подозрения, но прямо сейчас она решила о них не думать, задвинув их куда-то за мысли об убийствах в школе. Она достаточно внезапно и резко поняла, что почти ничего не видит. Чарли сморгнула, и в этот же момент в ней вцепилась Эйрин. Подруга была всё ещё рядом – вот только Чарли и е тоже не видела. Только чувствовала пальцы её руки обхватывающие ей запястье. - Ой, - сказала Чарли скорее для того что бы что-то сказать, а не потому что Эйрин и правда больно в неё вцепилась. – Не-а, и я ничего не вижу, - она поудобнее перехватила руку Эйрин (всё-таки схватила та её и правда не удобно). Ну и вдруг та куда-то возьмёт и денется. – Эйри, ты здесь? Поговори со мной, а? А то вдруг ты сейчас пропадёшь … А потом я найду тебя где-нибудь в тёмном углу библиотеки … в разобранном состоянии.
Raymond de Vries: Раймонд де Вриз не умел удивляться. Удивление – это особый талант, требующий практических навыков и житейского опыта. У де Вриза не было ни опыта, ни навыков. Кабинетная должность в министерстве магии не требовала от волшебника каких-то особых дарований. Достаточно умения писать, по возможности грамотно, и в нужный момент ставить печать внизу пергаментного свитка. Всем прочим займутся подчиненные, в которых де Вриз благо никогда не испытывал дефицита и которым всегда мог поручить самую интересную часть работы – ту самую, чье выполнение требовало быстрых рефлексов, горячей головы и очень высокой медицинской страховки. Несчастные случаи происходят даже в спокойное время и даже в спокойных отделах. Что уж и говорить о времени теперешних, когда Пожиратели Смерти нападают на школьников, когда по Хогвартсу разгуливает неизвестный офтальмолог-эксперементатор, а коридоры ни с того ни с сего заполняет египетская тьма-альбинос. В эти неспокойные времена возможно все. Однако удивляться де Вриз по-прежнему не умел. Он умел пугаться, раздражаться, саркастически хмыкать и был довольно сносен в боевой магии, но удивляться не умел. Не научили. Поэтому, наблюдая, как яркий луч света, вырвавшийся из его палочки и якобы должный в мгновение ока распороть это липкое марево, был нелепо поглощен туманом, де Вриз скептически поджал губы. Вот это уже совсем не напоминало шутку, не напоминало и комедию, на лицо балаганная театральщина. В собственных магических способностях де Вриз не сомневался. Его заклинания срабатывали всегда и срабатывали четко, а сейчас мыслями профессора завладело неприятное чувство, словно кто-то над ним издевается. Кто-то очень сильный и очень плохо воспитанный. Странное шипение, изданное туманом, явственно напоминало самодовольный смешок. Раймонд лишь крепче сжимал плечо гриффиндорки. Если он – взрослый, талантливый, подкованный волшебник не способен справиться с этим нелепым белесым клейстером, что уж и говорить о семикурснице. Нет, он не умалял дарований мисс Флинт, просто он не верил в счастливые случайности. И совсем не хотел, чтобы девушка натворила бед. Никто не знает, как эта чертовщина реагирует на магию и не делают ли каждое их неосмотрительно брошенное заклинание сильнее эту… Дементоры подери! Раймонд вскинул брови. Вот уж никогда бы не подумал, что придется сражаться с туманом, при этом в стенах прославленного Хогвартса. Как любил повторять директор – «самого безопасного места во всей Британии». Или это говорил не директор? Раймонд точно не помнил. Помнил он другое, испокон веков Хогвартс считался лучшей школой магии с самой надежной защитой. И, когда самому де Вризу выпала возможность учиться в Хогвартсе, он был несказанно рад, что не отправиться в Дурмстранг. Дурмстрангом, как правило, детей пугали. Теперь похоже начнут пугать и Хогвартсом. «Кушай кашку, милое дитя, а то явиться хогвартский туман и выколет тебе глазки. Ам! за маму. Ам! за папу»». Бледное лицо де Вриза скривилось. Скривилось сильнее, когда послышался довольно знакомый надменно-саркастический голос. Семикурсника со Слизерина де Вриз прекрасно помнил. Фианн Лермонт определенно был из тех, кого называются «талантлив от природы»; правда, природными эти таланты и ограничивались. Де Вриз готов был поклясться, что на уроки Лермонт заявляется лишь потому, что не заявляться на уроки попросту еще скучнее. И все же голос слизеринца звучал как-то странно. Да, это был бесспорно его голос, и все-таки… Все-таки напоминал он эхо. Почему? Де Вриз не знал. Очевидно, сработала интуиция. Ну или принято говорить в таких ситуациях. — Не отходите, мисс Флинт, — не отпуская от себя девушку, произнес профессор. — Мистер Лермонт? Что вы здесь делаете? Разве у вас нет занятий? Произнося все это, профессор лихорадочно соображал. Не хотелось ему тут оставаться, совсем не хотелось. — Да, мисс Флинт, вы правы. Нам нужно выбираться. Expecto Patronum*! — на этот раз слова де Вриза звучали громко и отчетливо. Серебристая сова, сорвавшись с кончика волшебной палочки, замерла в воздухе, разглядывая де Вриза и беззвучно хлопая полупрозрачными крыльями. — Указывай путь. Прекрасные создания патронусы. Раймонд искренне надеялся, что хотя бы патронусу удастся рассеять эту проклятую "тьму" и вывести их всех из этого проклятого коридора. ______ * удивите меня
полная версия страницы