Форум » Архив «Lumiere-77» » [Паранойя заразна - 02.05] » Ответить
[Паранойя заразна - 02.05]
Evan Rosier: Дата и время: 2 мая 1977, вторая половина дня. Место: холл Хогвартса. Участники: Severus Snape, James Potter, Sirius Black, Mafalda Hopkirk, Jennifer Rose, Ishtvan Yambor, Robert Travers, Amber Lind, Isolde Travers, Lysander Wenlock, Mina Bors Примечания: Когда люди напуганы, нервы их на взводе. А когда нервы на взводе, тут несложно и от словесной перепалки перейти к рукоприкладству: слово за слово ученики припоминают друг другу старые обиды, перебрасываются взаимными обвинениями - и вот уже в коридорах школы вспыхивает нешуточная потасовка между школьниками.
Ответов - 43, стр:
1 2 3 All
Samuel Selwyn: Отвратительное настроение Селвина, шедшего в гостиную Слизерина с прогулочной скоростью жаждущего крови крокодила, который (Сэм, не крокодил.. хотя на данный момент разница была невелика) не только провалялся почти сутки в лазарете, вместо того, чтобы координировать или хотя бы просто участвовать в действиях начинающих Пожирателей, так ещё и пропустил завтрак, на котором вроде как излагали некоторые тонкости случившихся в школе убийств, ухудшить было сложно. Но возможно -- Фианн никогда не переставал изумлять Сэма своей любовью к потасовкам. И сейчас Сэмюэль приоткрыв рот, любовался, как Лермонт.. нет, не вступается за младшего товарища, как вы могли подумать такую пошлость! (Справедливости ради стоит уточнить, что к помойному коту, хитрому, недоверчивому и злобному, каковым являлся по мнению Сэма Снейп, сам Селвин испытывал нечто вроде брезгливого недоумения -- у парня несомненно были мозги, что Сэм привык уважать, но при этом тот обладал настолько фантастическим неумением встраиваться в обстановку, что Селвин иногда подозревал -- это всё специальная программа Снейпа по исследованию реакций окружающих. И диссертация на подходе, с кучей статистических данных. Впрочем, это всё Сэм держал при себе, как и многие другие мысли, оставаясь неизменно воспитанным мальчиком при личном общении.) Так вот, Лермонт азартно ввязывался в очередную драку, Малфой любовался на это с ленивой улыбкой обдолбанного сида, а вокруг плавно начинала собираться толпа желающих поучаствовать, посмотреть, покомментировать, поснимать баллы. Умники дементоровы. Будь Сэм не Сэмом, а кем-то более вспыльчивым, он бы уже пошёл швыряться Flagello направо и налево. Ибо состояние духа соответствовало. Проще говоря, крайне хотелось сорвать на ком-то зло. Но, поскольку конкретного кого-то, кому бы это понравилось, в поле зрения не было, Сэм, поняв, что невербалка сейчас всех только раззадорит, сделал проще. Он шагнул из-за спины Малфоя вперёд, положил тяжёлую ладонь на плечо Фианну и дёрнул его на себя, не то уводя от удара в челюсть, не то просто вытаскивая из группирующейся кучи-малы. После чего взмахнул палочкой в направлении остальных участников бесплатного цирка. -- Silencio* -- Повернулся к Лермонту и пожал плечами несколько раздражённо. -- Фин, не до того сейчас. Набьём морду Гриффам в другой раз. И да, я злюсь, что ты тут начал без меня! -- Сэм не был уверен, что в горячке Лермонт не врежет и ему, однако готов был рискнуть. Сейчас и правда было чуть-чуть не до того. -- Люц, у меня пара вопросов нарисовалась, пока я в лазарете прохлаждался, вы не хотите меня просветить, что тут вообще творится? -- намёк в спокойном голосе Селвина разглядел бы и носорог. Он начал подталкивать приятелей в сторону бокового коридора, уводя с места событий -- ещё чуть-чуть, и силенцио не спасёт. А несмотря на то, что прямо сейчас Сэму отчаянно хотелось начистить кому-нибуть, вот например, Блэку, физиономию, выяснить, что происходит и насколько влипли они в целом, кружок юных пожирателей в частности, и что, тут, дементор возьми, за трупы в школе, Селвину было важнее. *- оценить
Lucius Malfoy: -Мерлин, Алленби, тебя мама не учила, что не стоит лезть к... подожди как там было, - Люциус актерски призадумался, а потом усмехнулся поднимая взгляд на гриффиндорца, - вспомнил! К убийцам и злодеям, ради своего же блага? Я правильно сказал, Алленби, или же пропустил какие-то важные детали касательно своего факультета? - на минуту Малфой замолчал, давая возможность гриффиндорцу сообразить что ответить на это, но как и следовало ожидать Люц не стал дожидаться оскорблений в свою сторону, - извини, у меня нет никакого желания играть гуманиста после того как Блэк решил попрактиковаться на Снейпе, поэтому предоставлю тебе- "полезному человеку", разнимать их, и тем самым лишний раз доказывать свою тягу к героизму, - кивая в сторону Сириуса произнес Малфой и замолчал. Он не собирался вмешиваться в это разногласие, так как присущая ему лень дала о себе знать. Он устал после вчерашнего и совсем не хотел морать руки. Конечно он бы не отказался несколько раз ударить Блэка по носу и получить от этого личное удовольствия, но если честно ему совсем не хотелось пересекаться с отпрыском семейства Блэк, пусть и гнилым. Люциус не был уверен в том, что Нарцисса положительно отреагирует на это, как и в том, что стоит лишний раз напрягать свои мыщцы. Да, после вчерашнего Люциус и правда устал, а сегодняшний день оказался на удивление приятным, поэтому не хотелось портить себе настроение. Но на горизонте появилась Линд и так и захотелось ввязаться в драку, разукрасить всем лица, а потом плакаться судьбе о том, что она сделала Линд девушкой. Это был большой минус, ведь как не крути а Малфой у нас был джентльменом, но как уж ему хотелось время от времени побольнее стукнуть Линд. Хотя, есть большая вероятность получить ещё более серьезные ушибы лично от её руки, ведь не для кого не секрет, что Эмбер немного того... бешеная. -Любуемся этюдом который поставили Северус с Блэком, - коротко отрезал Малфой и пожал плечами, тем самым давая Линд понять, что это его ничуть не интересует. А потом решили податься и Мафальда с Лисандром Уэнлоком, чему Люциус лишь усмехнулся, очередной раз замечая про себя, что старосты как бы на нюх находят эпицентры довольно интересных инцидентов. Но что самое главное почти 99 % из них вдруг решают играть героев и пытаются разрядить ситуацию. Спрашивается зачем это делать, если можно просто полюбоваться таким милым спектаклем и посмеяться от души? С другой стороны, ведь даже идиоту понятно, что если у человека руки чешутся, то никуда от него не деться, а значит Сириус Снейпа везде откопает. Нет, Люциус никогда не сможет понять что творится в голове у «правильного» человека. -И что вы любите всё портить, - произнес себе под нос Малфой и лениво потянулся переглядываясь с Фианном. И тут появилась ещё одна гриффиндорка, и Люц неволно закатил глаза, просто не удержался. Локли была уникальным случаем и если в обычные дни Малфой умудрялся просто избегать её во избежании наказание за приминения Авады, то сегодня сама судьба решила преподнести ему подарок к в виде неё. -Локли, спасибо что испортила все представление, ребята же так старались! – усмехаясь произнес Малфой и вздохнул смотря в сторону Сириуса, на которого упали доспехи. Вообще-то Люциус был очень не доволен когда Фианн решил помочь гриффиндорке, но решил не обратить на это внимание. А потом... потом можно было с уверенностью сказать, что драка в коридорах по-настоящему началась. Не дуэль на палочках, а именно драка! Малфой даже выпрямился понимая, что вскоре и у него будет шанс выпустить всю свою злость на ком-то одном, но тут до него донеслись слова Линд и он решил повернуться к рыжеволосой рейвенкловке, которая к слову уже давно раздражала Люциуса. -Линд, мы все прекрасно понимаем, что в тебе такие моменты пробуждается настоящий мизантроп, но всё равно уволь меня от твоих нудных речей, ибо мы прекрасно знаем как ты всех ненавидишь, и как все тебе надоели, и что все идиоты, лишь ты одна у нас умная и всё такое, - Малфой на минуту замолчал изучая взглядом Эмбер и полностью игнорируя как Локли размахивает палочкой, - но посмею тебя попросить оставить нас впокое, и если хочеться лишний раз доказывать насколько ты полноценная личность и всё такое, то иди куда подальше и не мешай нам - "самодовольным придуркам" развлекаться, - слизеринец на мгновение отвернулся от девушки, но снова встретился в её взглядом, - ах забыл, минус двадцать очков с Рейвенкло, и остановимся на этом, ведь мы можем прдолжать это вечно, - закончив свой монолог Малфой всё же решил вернуться к Лермонту, которому Сириус успел сломать нос. Но к тому моменту как Люциус двинулся в сторону Блэка, уже прочно решив про себя, что у него больше не сработает мигалочка «стоп», то Эмбер снова решила вмешаться, тем более таким глупым заклинанием. Сириус оказался на полу, всем лицом чувствуя его холод и наверное уже проклинал всех и всякого, когда Малфой достал из кармана палочку и направил прямо на лежащего гриффиндорца. Можно с уверенностью сказать, что ему впервые захотелось использовать запрещеное заклинание Круциатос. Да, в последнее время он слишком много времени проводил в раздумьях о своей метке и обо всем, что с ней было связано. Именно поэтому Люциус и решил остановиться, и положил палочку обратно в карман, надо было брать пример с Лермонта. -Ладно, продолжим начатое, - Люциус устало вздохнул и сделал пару уверенных шагов в сторону Блэка, после чего вцепился в его плечи и рывком поставил на ноги, - а знаешь, Блэкки, ты меня реально достал своими выходками, – Малфой усмехнулся и со всего размаху ударил гриффиндорца по челюсти, отбрасывая его в сторону каменной стены. Возможно староста школы, да-да, удивляемся, продолжил бы этот мордобой, но веселье было прервано ещё одним человеком, к счастью слизеринцем, и к счастью Сэмом Селвином. Этот последний конечно же не мог не сыграть настоящего гуманиста и поднял палочку только для того чтоб остальные умолкли. Малфой вздохунл замечая про себя, что Селвина не изменить, поэтому лучше с ним смириться. -Спокойно, Сэм, спокойно, мы пока ещё не начинали, Лермонт просто хотел разогреться, правда Фин? А Блэк давно напрашивается на встречу с моим кулаком,– по выражению лица шотландца можно было понять, что возможно Люцу достанется за эти слова прямо в зубы, хотя Малфой в это не верил. Может быть Демоны и были неномральны, но спектакли с мордобоем они устраивали искючительно для себя, а не для гриффиндорского общества. -О, Сэм, тут столько всего случилось, ты бы поконкретнее спрашивал, - лениво произнес слизеринец, - нет правда. Вчера на экзамене случился взрыв, и многие пострадали. Кто-то решил сжечь Хогсмид. А вот сегодня в школе нашли пару трупов... детали узнаешь у Кехта, он же у нас работник морга, - Люциус замолчал оглядывая остальных, а потом снова повернулся к Селвину, - и да, я забыл о том, что вся школа считает что именно мы –слизеринцы решили порубить учеников на мелкие кусочки... кажется это всё, правда Фин? Малфой умолк на минуту словно вспомнив что-то очень важное, после чего поднял взгляд на Лермонта.
Edwin Allenby: Видит Мерлин, Алленби готов был вести конструктивный диалог даже со слизеринцами, от которых конструктива не стоило ждать по определению, и даже готов был пробивать лбом стену тупого непонимания, которую возводили вокруг себя ученики "зеленого" факультета, когда дело касалось нарушения школьной дисциплины... однако Эдвин не учел одного. Пробивать стены лбом очень больно. Он понял это лишь тогда, когда по рассеченной плетью щеке уже текла кровь, а сам Алленби, в первый момент машинально поднявший руку к лицу, вместо того, чтобы шипеть от боли, пораженно рассматривал окровавленную ладонь. Не то, чтобы он не мог поверить в подлость Снейпа - на самом деле, сомнение в его личностных качествах зарождалось в душе при первом же взгляде на его мрачную физиономию - скорее он просто не ожидал, что слизеринцы перейдут от слов к действиям так быстро. В любом другой ситуации, ответ Эдвина не заставил бы себя ждать, однако сейчас из-за головной боли Алленби соображал безбожно медленно, а оттого терял драгоценное время - и, собственно, именно за это и поплатился: пожалуй, от удара шотландца реально было увернуться, однако потерявший бдительность Эдвин и не заметил, что Лермонт поднимает руку для замаха... В глазах вспыхнули разноцветные фейерверки, в виски ударила разламывающая боль; Эдвин непроизвольно сделал несколько шагов назад, машинально отыскивая рукой что-то, обо что можно было бы опереться, чтобы не потерять равновесие. Притихшая было мигрень вернулась усиленной в сто крат, и из-за боли в голове Алленби даже не заметил, что ему разбили нос, и что кровоточит теперь не только щека. Пару мгновений Эдвин стоял неподвижно, судорожно цепляясь за стену и дожидаясь, пока из глаз пропадут искры... а потом где-то в груди медленно поднялось непонятное, жгущее чувство; оно стремительно разрасталось - волосы на шее поднялись дыбом, потемнело в глазах, перехватило дыхание - и отнюдь не от боли. Алленби смутно понимал, что нельзя было давать волю эмоциям - особенно таким эмоциям, под действием которых ты способен натворить очень много глупостей - но с досадой понял, что ничего не может с этим поделать... да и не хочет на самом деле. И нет, не с досадой. С радостью. Эдвин оттолкнулся от стены, распрямляясь: что-то неуловимо изменилось в облике гриффиндорского старосты, что-то незаметное, однако кардинально меняющее весь образ, и кривая усмешка, игравшая на губах Алленби, была совершенно неотличима от оскала обоих демонов. Шаг - как у кошки, готовящейся к броску. - А что вас искать, Лермонт? - поинтересовался гриффиндорец. - Вы и не скрываетесь. Reducto!* Чары направлены были непосредственно против Лермонта, однако рука Алленби дрогнула и сорвавшееся заклинание понеслось куда-то в направление Селвина. Впрочем, Эдвин бы не расстроился, если бы оно попало в совершенно любого слизеринца - вообще в том состоянии, в котором находился сейчас гриффиндорец, хотелось раздавать пинки направо и налево, всем, даром и чтобы никто не ушел обиженным. Однако, проследив траекторию полета заклинания, Алленби недовольно прищелкнул языком, но тут же расплылся в довольной и злой улыбке: что ж, заклинания - штука ненадежная, а вот обычный кулак резко промахивается. Еще шаг - и Алленби левой рукой разворачивает за плечо Люциуса, одновременно награждая слизеринца сокрушительным ударом в зубы. - Минус двадцать очков со слизерина, и минус два зуба лично с тебя, Малфой. И пока Люциус не опомнился, Эдвин добавил щедрый удар под ребра, а потом оттолкнул согнувшегося пополам слизеринца в сторону. - Свободен. *на оценку
F&G Prewett: Настроение у близнецов было самое, что ни на есть благодушное. По крайней мере, ничто не предвещало бури. Завтрак в Большом Зале закончился давно, вот уже минула первая лекция, а Пруэтты до сих пор мучили себя мыслью о том, что в любимой школе творятся странные вещи. Ребята никогда не считали себя фаталистами, но вот навязчивые идеи – их самое любимое времяпрепровождение. Стоит этим двоим только что-нибудь вбить себе в голову, а если это «нечто» сопряжено ещё с нарушением школьного устава… Бедному Филчу придётся запастись валерьянки. Но сегодня с утра гриффиндорцы были настроены достаточно мирно. Единственное, чего они страстно желали – добраться до гостиной. Зельеварение у близнецов вызывало разные чувства. Если у Фабиана этот предмет был причиной страшной головной боли, то для Гидеона зелья скорее всего повод хорошенько повеселиться. Но в итоге к концу урока оба были выжаты как лимоны и сейчас ползли в свою берлогу, отдохнуть и перевести дух. Но, по всей видимости, насмешливой судьбе пришла в голову забавная идея. Наверное, поэтому, завернув за очередной угол, братья Пруэтт стала свидетелями драки. А стоять в стороне они не умели. Из очевидцев тут же переквалифицировались в участников. - Драка? – воодушевлённо спросил Фабиан и поправил очки на носу. На самом деле они не были ему нужны. Зрение у него было не стопроцентное, но Фабиан мог обойтись и без них. Вон Гидеон вполне сносно существует без бифокальных стёкол, а он взял дурацкую привычку носить очки. Поначалу Пруэтта-старшего (то бишь Гидеона, он старше брата на десять минут) это страшно бесило. Гриффиндорец напропалую пользовался тем, что они с братом очень похожи (как никак близнецы, что не удивительно), но когда в день их пятнадцатилетия Фабиан спустился к обеду в очках всём стало ясно, что не долго осталось Гидеону прикидываться братом. Но и тут юноша нашёл выход – купил точно такие же очки. Только вот Фабиан об этом не знал и думается, найди он приобретение брата, жутко бы разозлился. Но, собственно, речь сейчас не об этом. - ещё какая. – потвердел Гидеон. И чего они стоят? Близнецы спокойным шагом двинулись в сторону потасовки, растолкали зевак и оказались прямиком в эпицентре заварушки. Так, кто участники? Снейп, Блэк, Малфой, Лермонт, Алленби. Как мухи слетелись эти старосты. Три штуки на четыре квадратных метра! Переизбыток представителей властей означало лишь одно – скоро начнут снимать не только баллы, но и головы. Вот Эмбер уже вовсю веселилась с Блэком, бедняга встретился носом с холодным мраморным полом. Фабиан недовольно хмыкнул и одарил рыжеволосую рейвенкловку многозначительным взглядом. - наших бьют без нас, непорядок. – бросил брату гриффиндорец и упрямо двинулся к студентам. - вы разбудили в Алленби зверя. – посторожено сообщил собравшимся Гидеон. - нам это за семь лет совместного обучения так и не удалось. – голос немного разочарованный, Эдвин мечущий молнии, похлеще Зевса, был несомненно крут. - Малфой, зачем маленьких бьёшь? – нахально протянул Гидеон, ехидно улыбаясь. За братом речь подхватил другой Пруэтт, и он говорил не менее воодушевлённо. - своей весовой категории не нашёл то ли? То святош гриффиндорских трогаешь, то шестикурсников, следующие на очереди кто? Девочки? Слабак! – в общем Фабиан уже решил перестать трепать языком и хорошенько поддать старосте школы, но, увы, Алленби опередил всех. Близнецы по достоинству оценили удар. Ребята то действительно разозлили гриффиндорца. Таким его ещё никто не видел. Пока Фабиан наслаждался зрелищностью происходящего, Гидеон обошёл с другой стороны разношёрстную компанию. Он уже понял, что Селвин решил увести с поли брани своих горе-друзей, как бы не так! У него чесались кулаки, а он не уйдёт без сломанного носа и разбитого в кровь кулака! - Лермонт. – вопросительная интонация в голосе и кулак, направленный в челюсть. Так легко они не отделаются. Не надейтесь. Ведь шоу только начинается!
GameMaster: Ictus от Робин, разумеется, в цель не попал, зато на пол грохнулся еще один портрет, сваливший за собой доспехи по другую сторону коридора. Хорошая куча стали рассыпалась по полу с диким грохотом под истошные крики картины, призывающей Филча. Блэку основательно не повезло, потому что заклятие левитации и впрямь вздернуло в воздух его ботинок как раз в тот момент, когда он почти успел засветить Лермонту в нос - но удар, впрочем, угодил в челюсть. Из-за того, что в этот момент Сириус уже падал на пол. В полете он успел схватиться за Эмбер, покатившуюся следом прямо по доспехам и больно стукнувшуюся головой о кирасу. Его "Ступефай", однако, угодил-таки в Снейпа, которого отбросило в сторону, по счастью не на выставленное копье статуи Олафа Одноглазого. После того, как Малфой поднял Блэка и снова с удара швырнул его на каменный пол, в кучу малу неожиданно рухнула Робин, которой некстати подвернулся под ногу откатившийся в сторону шлем: в лодыжке неприятно шелкнуло, и гриффиндорка с дикой болью в ноге упала сверху на Эмбер и Сириуса, угодив первой локтем прямо в живот. "Силенцио" неожиданно появившегося Селвина угодило в Дженнифер Роуз, лишив ту дара речи - и тут в него, уже пытающегося увести прочь друзей, угодило "Редукто" от Алленби. Сэмюэля развернуло в полоборота, протащило по полу и швырнуло на то самое копье, пропоров бок. Форму мгновенно залило кровью. Люциус почувствовал, как хрустнуло сломанное ребро - Эдвин слегка промахнулся.
Fiann Lermont: Видимо, единственным, кто тут не испытывал ненависти к миру, был, как ни странно, Фианн. Он, можно сказать, вел войну со всепоглощающим чувством человеколюбия и умиления над идиотами, ее затеявшими. Нет, себя он зачинщиком не считал. Драка, извольте видеть, это еще далеко не война - это развлечение. А вот благой дар разделять развлечения и ненависть был свойственен не всем. Он даже успел слегка повернуть голову, чтобы Блэк не попал в нос. Сломанный нос - штука преотвратная и, что бы там ни говорили всякие умники, из строя выводит мгновенно. Это вам не свернутая челюсть, от нее фейерверки в глазах далеко не такие яркие. В общем, когда его Селвин схватил за плечо, шотландец с трудом сдержал руку, чтобы не влепить другу детства по самое "немогу", просто за то, что нечего быть идиотом - какой же кретин дерущихся сзади за плечи хватает? Пусть скажет спасибо, что не ногой... Но сдержался. А в коридоре тем временем творилось что-то совершенно несусветное, сильно напоминающее дурную комедию. Хотя в местах, где появляется Локли, другого и ожидать трудно. - Пруэтты! Вас тут так не хватало, ребята! - искренне обрадовался Фианн, почти проигнорировав замечание Алленби. Но заметку в уме сделал - злопамятный, как все кельты, он определенно считал, что такое достойно быть потом припомненным. Гриффиндорец, кстати, был из тех, кто не умеет дряться ради драки. Вечно нужно впутать вражду и ненависть, и... Лермонт не увернулся от кулака Гидеона только потому, что в этот момент застыл, наблюдая, как Сэм летит на статую - чудом, что не спиной, но немного в сторону. Кровь тут же хлынула по мантии, капая на каменный пол - остальное потонуло в фейерверке искр: Фианн не сопротивлялся, просто медленно развернулся, отодвигая в сторону рыжего гриффиндорца. - Прошу прощения, Гидеон. Не сейчас. В дурном настроении шотландец кулаками не бил - зная за своим самоконтролем привычку в критические моменты отключаться полностью вместе с инстинктом самосохранения. А он, к слову, ведает не только мыслями уносить ноги, когда жизни грозит опасность, но и стремлением сохранить свое тело в целости и сохранности. Даже если это пальцы и кулаки. Даже если ломать их придется о кого-то. - Правильно. И ты нас нашел. И очень зря, - без выражения сообщил Лермонт Эдвину, мягком движением разворачиваясь через спину - это был удар локтем снизу вверх, в челюсть. Надо сказать, что на самом деле метил Фианн в горло, а вовсе не в лицо. Следующий такой же обрушился на ребра старосты Гриффиндора, а потом Фианн прыгнул на него, чтобы сшибить на пол - он всерьез намеревался долго стучать головой Алленби о каменный пол. Возможно, до полной ее деформации. Потому что с того момента, как Селвин был ранен, это перестало быть развлечением. И стало войной.
Severus Snape: Все, что хорошо начинается, заканчивается большой трагедией. Например, изобретение пороха. Отличная штука, скажите вы, если набить порохом бочку, на бочке закрепить стул, а следом поджечь – нет, желательно, не стул, бочку – при благоприятном стечении геофизических обстоятельств, положительной динамике астрономических тел и равномерном распределении аэродинамических свойств по всей поверхности стула, можно долететь до Луны, обзавестись новыми межпланетными друзьями и вернуться домой с плетеной корзиночкой сувенирного вкусно пахнущего честера. Но нет, к сожалению, людская смекалка идет дальше туманных скоплений газовых гигантов и все самое прекрасное и светлое обязательно упакует в динамитную шашку, запихнет в свинцовый капсуль и отправит на службу к главному человеческому божеству, а именно его величеству Тотальному Геноциду. Историям с плохим началом повезло больше. От начала до конца они предсказуемо плохи; следовательно, участие в них не грозит вам культурным шоком, но, безусловно, светит переломанными ребрами, помятой физиономией и наиболее распространенным светочем социального неравенства – фонарем под глазом. Северус Снейп не любил истории с хорошим началом, потому что знал о плохом конце. Не любил он и историй с плохим началом, потому что такой историей была вся его жизнь с первого дня рождения, который, впрочем, оказался никаким не днем, а ночью. Родился Северус Снейп в ту волнительную промежуточную фазу суток, когда солнечный свет по-чахоточному бледен, а мерцающие в лиловом небе звезды похожи на капли сметанного соуса, рассредоточенные вдоль стратегически важных пуговиц пиджака какого-нибудь рафинированного, но криворукого гурмана. Словом, даже астрономия сулила Северусу Снейпа все несчастья мира, реального и аллегорического. Ничего удивительного, что слизеринцу не везло всегда и всюду. Не повезло ему и сейчас. Мероприятие, до селе напоминавшее дружеский мордобой, плавно перерастало в военизированный конфликт, где каждый участник отстаивал исключительно свою точку зрения, какой бы слепой и несущественной она не была. Старосты упивались властью, гриффиндорцы упивались вседозволенностью, слизеринцы – слизеринцами было все равно, они от природы так уж устроены, что готовы упиваться чем угодно, лишь бы под рукой оказался чистый стакан и только Снейп упивался собственной кровью, обильно текшей по губам из многочисленных игольных ранок. В коридорах становилось тесно. Дурная комедия, чьим апофеозом стало появление известных клоунов братьев Пруэттов, окончательно добила Снейпа. Лишь по счастью, не в прямом смысле. С ленивым удовлетворением наблюдая, как его заклятие бьет по морде Алленби, Северус хмыкнул. Он знал, или от кого-то слышал о нелюбви Фианна Лермонта к гриффиндорскому старосте, но не ожидал, что нелюбовь эта окажется настолько сильной, что изысканный (ну или считавший себя таковым) слизеринец решиться банально по-маггловски заехать гриффиндорцу в челюсть. Нужно отметить, потомок гиперагрессивного шотландского племени действовал не без изящества, весьма талантливо вбивая лицевые хрящи Алленби в таинственные глубины черепа. За остальными участниками действа Северус не следил. Слизеринцу становилось скучно, а значит пора уносить ноги, пока никто не приволок носилки. Снейп не успел. Ступефай, брошенный Сириусом, ударил Снейпа в грудь и отшвырнул к стене. Пролетая над гнездом кукушки… хотя никаких гнезд тут не было… но пролетая над гнездом разврата, Северус Снейп подумал, что следующим действующим лицом, должным появиться на сцене квазивавилонского столпотворения просто-таки обязан стать наряд из святого Мунго. Шестикурсник, больно ударившись спиной о каменную стену, и возблагодарив все мифические силы вселенной за отсутствие костяного хруста, медленно, тряся головой, поднялся на ноги. Искры из глаз били радужным фейерверком. Затылок, казалось, готов был вот-вот треснуть. Снейп захотел выругаться, а потом заметил пролетавшего торпедой Селвина, и ругаться Снейпу расхотелось. Впервые в жизни, молодому слизеринцу повезло и это не его тело пропорола острая пика статуи. Снейп поднялся на ноги, стиснул зубы и, направляя палочку туда, где среди перемешанных тел виднелись знакомые очертания Сириуса Блэка, выплюнул: — Confringo!* Хватит любоваться искорками перед глазами, наступил черед взглянуть на красочную воздушную эквилибристику. _________ *убить всех человеков, пожалуйста
Mafalda Hopkirk: Если честно Мафальда любила драки, особенно когда она сама непосредственный участник, только вот этот инцидент не относился к тем ситуациям, когда сама Хопкирк не прочь помахать волшебной палочкой. Девушка смотрела на всё происходящее раскрыв рот от удивления, и, пожалуй, реагировала на всё с заметным опозданием. Линд была как всегда в своём репертуаре, но то, как девушка обошлась с Сириусом, совсем не понравилось Мафальде. Это было… непедагогично? По крайней мере, насилием это дело не решишь. Участников становилось всё больше, а сторонних зевак! Ууу! Тьма какая! Появилась Локли, Пруэтты, началась самая настоящая куча мала. Всюду летели заклинания, задевая кого надо и не надо. Робин сшибла портрет какого-то истеричного мага, от визга которого у Мафальды зазвенело в ушах. На землю повалились ещё одни доспехи. Робин, Эмбер и Сириус барахтались на полу, Снейпа отнесло ступефаем. Тут на сцене появился Сэм, который попытался образумить друзей и оттащить их в сторону, но, увы, никак. Перед этим Малфой поднял несчастного Блэка и щедро одарил его парой-тройкой ударов. А у Малфоя кулак был тяжёлый, уж поверьте. Наконец, с Мафальды спало оцепенение, и девушка сообразила, что нужно что-то делать. Рядовая школьная драка начала превращаться в бойню. Селвина отбросило в сторону от заклинания Алленби и он полетел в сторону статуи Олафа Одноглазого. Мафальда ахнула. Ещё чуть-чуть и слизеринца бы распороло копьё. Но Сэм удачно развернулся и был задет лишь бок. Девушка бросилась вперёд, перепрыгнула через валявшуюся на холодном полу Робин и подбежала к Селвину. - дементор их поддери. – пробормотала себе под нос девушка и бесцеремонно подняла мантию. На белой рубашке расползлось огромное багрово-красное пятно. В мозгу молодой ведьмы неожиданно что-то щёлкнуло и девушка резко поднялась. И как раз вовремя, именно в эту секунду Северусу воплощал в жизнь замечательную идею – слизеринец решил окончательно добить несчастного Блэка. Он не подумал о том, что на бедном парне покоилась Эмбер, а рядышком с ними была Робин. - Protego* – девушка надеялась, что она успела вовремя. Хаффлпаффка кинулась к Лермонту и гриффиндорскому старосте. - Ictus* - сама то она точно бы не оттолкнула от Алленби злого Фианна. Каким-то неведомым способом девушка втиснулась между молодыми людьми. - только через мой труп Фин. – гаркнула Мафальда. - минус двадцать баллов Гриффиндор! – воинственно сообщила староста, вспомнив о том, что Гидеон Пруэтт на радостях решил податься в дантисты и ударил Финна в челюсть. И кроме того ведьма была уверена, что зачинщиком всего был Блэк, а то с какой стати Северус с такой ненавистью пытается его достать? Снейп, конечно, был ещё тем кадром, но первым никогда не кидался в драку. А за ним подтянулись и остальные. Вот и началось весёлое представление. Только поведение Алленби вызывало у волшебницы некоторое смущение. Обычно спокойный и уравновешенный юноша сегодня вёл себя совсем не по-гриффиндорски. Что до Линд, то Мафальда от неё другого не ждала. Эта девушка была уверена в собственной исключительности. _________ *оценить
Samuel Selwyn: -- ЛЕРМОНТ! -- Сэм не просто заорал, он взвыл как тонущий василиск, перекрывая шум общей свалки -- ##%$@!!!! #$%&&@#!!!! На #%%$@ %^& в #$@$%!!! Я сам! Краткий смысл Сэмова чуть ли не первого за долгую жизнь в Хогвардсе матерного монолога, произнесённого при дамах, заключался в том, что Лермонту следовало отойти и предоставить Селвину лично искалечить до неузнаваемости эту альтернативно одарённую пародию на старосту, которой, означенной пародии, не то, что факультет, пусть и такой жалкий, как Гриффиндор, но и совятню-то чистить доверять нельзя. Ибо изгадит. Селвин, зажимая одной рукой рану -- простое гемостадио тут бы не помогло, мамины заклятья требовали от него предельной концентрации, а из всего общения с МакКехтом он вынес только "..и молись своим валлийским святым, чтобы я появился вовремя...", да и сознания оставалось только на что-то одно -- взмахнул палочкой и, уже ощущая, как в глазах темнеет, выкрикнул: "Aquasortia!"*, имея в виду запасы из ближайшего озера. Без кальмара, пожалуйста. Он потом Алленби убьё... изувечит, конечно изувечит. И перед Фином потом извинится. А сейчас главное прекратить этот бардакль, у них поважнее проблемы... были... кажется. И как-то в сон тянет... и кто потушил свет? Селвин, смутно осознавая, что похоже на то, что из него вытекло слишком много крови, тем не менее, попытался встать, полагая, что в разодранном боку никаких особо важных органов нет, а была бы это печень, его бы тут уже не было. Мимоходом поразился таким рассуждениям, звучавшим как-то очень уж по-Кехтовски и попытался гаркнуть на всех. Только вот вдохнуть нужное количество воздуха никак не складывалось. И кто же, всё-таки, погасил светильники? Глаза Сэма начали медленно закрываться. * -- основываясь на "[латинское название объекта]+ortia" оценить, имелось в виду устроить всем холодный водопад.
Robin Lockley: И вот он театр. Хотя, скорее пьяная потасовка в местном лунопарке. Из всей мысли мне больше всего нравиться слово «лунопарк», наверное, оно понравилось и Робин, которая отправилась в недолгий, но явно болезненный полет до пола в компании с Сириусом и Эмбер. А за несколько минут до этого произошло: Она точно знала, что сейчас Блэк клял её на чем свет стоит, за то, как непродуманно она отправила его в нокаут из-за своей неуклюжести. Собственно, как раз в тот момент, когда неуклюжая Локкли вознамерилась извиняться в перерыве между заклятьями, шестикурсник заткнул ей рот своим эгоистичным «Робин, не лезь!». Желание закрыть рот не возникло, зато отпала острая надобность просить прощения…это плюс. -Тебя в этой твоей…семье…не учили делиться? – Спросила девушка борясь с желанием опрокинуть на Сириуса ещё одни доспехи, только побольше и потяжелее, чтобы визитом в Больничное крыло он не отделался. За такое хамство, он точно должен был быть привязан к койке в маггловской больнице, пока злопамятная гриффиндорка будет тыкать кнопочки сгибая и разгибая матрац. Не думайте, у меня не извращенная фантазия, просто я очень уж справедлива. Но мы сейчас не о том. Пока Локкли возмущалась поведению невоспитанного шестикурсника, в перебранку вступила Эмбер Линд, хоть ей и не нравилась эта мисс Я-самая-клевая-а-вы-все-фуфло, но источаемый ею яд чудно нейтрализовал яд источаемый Малфоем. Честно говоря, Робин бы с удовольствием заперла этих двоих в одном небольшом помещении, чтобы посмотреть на то, кто из них первым сожрет другого. А когда сожрет, не отравиться ли! Пока она тут размышляла, поруганная честь Люциуса требовала возмездия, а так как они все тут играют в истинных джентльменов, слизеринец не мог «перетянуть» Линд по конопатой физиономии, он отыгрался на Сириусе. Вот тут Робин была готова выкрикнуть фразу «Бей его!», но вовремя себя остановила. -Ой, Малфой, прости, что лишила тебя возможности опозориться и все испортить! – Практически искренне сказала англичанка, поворачиваясь на голос подоспевшего к великой раздаче слизеринца. Самое смешное, что все бы ничего, но нам нужно вернуться к тому моменту, когда Локкли упала на пол, «пнув» Линд и шарахнув Блэка в челюсть логтем. А случилось это вот как: Робин пыталась наказать Снейпа за то, как не справедливо и не честно он напал на Алленби, у которого, к слову, и так хватало проблем с кучей разъяренных великосветских джентльменов. Кстати, о старосте. Бедного парня явно довели до ручки, раз он принялся раскидывать слизеринцев направо и налево. –Эдвин, почему только два зуба? Справедливости ради, должно было быть по одному зубу, на каждый балл! – Усмехнулась Робин, и весело подмигнула Алленби. Веселье закончилось в тот момент, когда её же собственное, заклинание угодило не в Северуса, как планировалось, а в картину, которая упала, задела доспехи в дальнем углу коридора…ДА, Робин Локкли – Королева падающих доспехов! Каждый должен быть нереально крут хотя бы в одной вещи. Так вот, эффектнее всего, эта девушка умела рушить все, что бы не попадало ей под руку, и особенно доспехи. Звук, с которым метал коснулся пола, едва не порвал ей барабанные перепонки, и Робин вся сжалась, зажмурила глаза и втянула голову в плечи, словно это может помочь спрятаться от очередного потока проклятий и насмешек из серии «Локкли, ты нечто…нечто страшное». Спустя несколько секунд, девушка уже лежала на полу, а точнее лежала на Блэке и Линд, с дикой, убийственной болью в лодыжке. Словно тысячи толстых, тупых, раскаленных спиц врезались ей в кожу, глубже в плоть, а потом и через кость, она не знала, сломала она ногу или просто заработала трещину, но от злости и боли, Робин едва не завизжала, но смогла сдержать крик до громкого: -Черт!! Айй... Она зажмурилась и вскинув палочку выпалила, указав на первого попавшегося под горячую руку - Люциуса. -Petrificus Totalus*! _______________ *оценить
Lucius Malfoy: Несложно догадаться кого именно больше всех сегодня ненавидел Малфой. Алленби доигрался, и правда доигрался, пусть пока он и не осознавал этого. В такие моменты Люциус чувствовал как Пожирательская сущность брала вверх и он еле останавливал себя, понимая, что швыряться непростительными заклинаниями по крайне мере было глупо. Но в данную минуту он по-настоящему желал поранить Алленби. Не просто поранить, но даже отправить на тот свет. Странно, Фианн даже не подумал, что его лучший друг уже Пожиратель, а значит его стоит приводить в чувства в такие моменты чтоб тот не наделал глупостей. -Жалкое подобие человека, - слизеринец выплнюнул кровь и поднял глаза на Алленби. Тот мог гордиться тем, что Малфой искренне желал сейчас убить его. Доигрался, мальчишка и правда доигрался. Люциус жил на грани двух миров. На грани темного и светлого, увы но светлого в нем было меньше, и оно проявлялось исключительно редко, с теми людьми которых Люциус любил. Увы и ах, но Алленби не входил в их число, - ты заплатешь за это, поверь моим словам, ты заплатешь, - сложно контролировать свою темную часть, особенно когда ты срываешься. Особенно тогда, когда злость начинает кипеть в тебе, и когда сломанное ребро как назло хрустнуло внутри, причиняя ещё больше боли. К слову боли Малфой не чувствовал, только желание отправить Алленби на тот свет. Он изо всех сил пытался не сорваться, и поэтому вспоминал сегодняшнее утро, и Нарциссу... нужно было успокоиться, а убивать пока никого не стоит. Алленби этого не стоит. -Извините, «я и моя тень», когда мне наскучит один идиот и мне захочеться бить двоих с одним лицом, я обязательно вас навещу, а сейчас вон с моих глаз, - как Люциус смог сделать шаг он и сам не понял, так как любое движение причиняло ему боль, поэтому ясно было что удар у него не получится. Сэм уже лежал на полу с раненным плечом, и Малфой про себя усмехнулся. После такого все сновап скажут, что слизеринцы виноваты во всех смертных грехах. Одного Алленби можно считать серийным убицей после сегодняшнего, хотя неудивительно. Все маньяки были людьми скрывали в себе букет комплексов, наверное у него тоже проблемы. Причем серьезные проблемы если даже Мортимер не смогла ему помочь. Лермонт бил по лицу Алленби, а Люциус уже достал палочку и направил на гриффиндорского старосту. Ему хотелось прокричать непростительное заклинание, слишком хотелось. От этой мысли слизеринцу становилось ещё хуже, ведь он не желал убивать или же причинять вред кому-то, но сейчас нервы сдавали. Просто вчера был слишком сложный день. Сегодня ещё хуже, а завтра придется выслушивать речи отца по поводу всего, что случилось вчера. Значит жизнь не удалась, но в это самое мгновение перед ним встало лицо Нарциссы, и на минуту ему стало не посебе, от мылси, что она увидит его таким. Жестоким убицей, которым он как будто никогда не желал быть. Может быть он и правда убийца? Возможно он намного хуже собственного отца? -Я бы на твоем месте оставил хотя бы завещание, но ничего, - произнес Люциус и уже твердо решил направить на Алленби заклинание как Фианн набросился на гриффиндорца. В следующую секунду Лермонт кажется сорвался ещё больше чем его белобрысый друг, так как он стучал головой Алленби о каменный пол. Наверное именно тут что-то сработало в голове Малфоя и он решил, что в данный момент лучше и правда остановиться. Алленби они все убьют, ему не жить, и это факт. Но не стоит убивать его перед столькими людьми. -Фин! – крикнул другу Люциус и ринулся в его сторону, ребро снова дало о себе знать и слизеринец стиснул зубы от боли, но до друга всё равно дошел, - перестань, ты убьешь его! – почти прокричал Люциус, и вцепился в плечо Лермонта. Как ему удалось оттащить друга от несчастного гриффиндорца он и сам не понял, только боль вспыхнула со всей силой внутри него и Люциус согнулся. Согнулся, но не упал, а лишь снова достал палочку и направил на лежащего Алленби: - *Petrificus Totalus! И да, минус тридцать очком с Гриффиндора, - Люциус всё равно смог усмехнуться, только не мог поднять глаза на остальных. Боль была невыносимой, пусть он и не через такое проходил. Слизеринец всё же поднял глаза на окружающих и радраженно произнес, - любое заклинание в сторону кого-нибудь и вам придется весь месяц встречаться с Фильчем. Это касается всех! – Малфой приподнялся и попытался выпрямиться, не даст он этим жалким существам подумать, что Люциус Малфой проиграл. Боль была слишком сневыносимой, но и Люц не был слабаком. -Фин, хватит... – уже склонившись рядом с другом произнес он и кивнул в сторону Сэма, - ему нужна помощь, а с ним мы потом разберемся. ____________ *оценить
Sirius Black: ужоснафиг. ><' это не жизнь, а большая шутка!! © - Не учили, Робин, учили все забирать себе, как видишь удачно, - пропел Блэк, не следя за действием своего заклинания, полетевшего в сторону Снейпа, и так неудачно решил повернуться к гриффиндорке. « Только этого для полного счастья не хватало» И правда. День не задался с самого начала. С чего бы его взялась терзать эта экзальтированная девица Линд, Блэк не понял. Но, видимо, она, вся такая вознамерившаяся стать святее Николая-угодника, решила устроить многострадальной голове Сириуса очередную встряску, что бы звездочки из глаз посыпались, прямо как в маггловких мультиках. Беда с этими людьми была весьма понятна, но Сириус старался всегда закрывать на это глаза – за каждым действием-откровением так и слышится гордость за собственную смелость или порядочность. И обещание «не грешить» после этого, звучит, как обещание, грешить еще больше – чтобы потом каяться с большим жаром. Какой там духовный рост – удержались бы на месте хотя бы, а не пали еще ниже. Но сейчас Бродяга был откровенно далек от философских рассуждений, ведь его правая нога взмыла в воздух, уготавливая его лицу поцелуй от каменного пола. В общем-то инстинктивно поднять руки, чтоб смягчить неприятную встречу с холодным камнем, не удалось и Сириус крайне неприятно приземлился прямо лицом, за то прихватив с собой и саму Эмбер. Учтите, товарищи, звездочки из глаз вполне реальны. Судорога вернула гриффиндорца к реальности, но веки стали словно стальные и никак не желали приподниматься. Сквозь серую пелену, застилающую сознание густым туманом, Блэк услышал чей-то встревоженный голос. Необычайным усилием воли, шестикурсник распахнул глаза и веселые зеленые человечки искры заплясали перед Блэком, сплетаясь в причудливые узоры. Блэк не смог понять, какую часть лица он рассек (это бровь? О, Горгона!), но по онемевшей правой стороне лица явно потекло что-то горячее и вязкое, заливая пол, волосы, прилипшие к щеке и даже белую рубашку, особенно когда, Бродяга, подобно доморощенному супермену, оперся ладонями о пол, стараясь подняться. С возвращением зрения пришло осознание того, что кто-то стал виновником падения Сириуса в пустоту. Пусть падения секундного, но являющегося проявлением слабости. Ощущение, что земля уходит из под ног, никак не радовало, и теперь, подняв нащупанную возле своего колена палочку, и смазывая кровь с лица, он, был резко оторван от земли. Судя по пышущему ненавистью лицу и светлым волосам, а так же смутно-понятным очертаниям лица, Бродяга узнал Малфоя, и это вовсе не сулило ему ничего особенно приятного. Не говоря уже о том, что новоявленный ревнитель истинного благочестия изъяснялся с таким чудовищным выражением лица, что гриффиндорец не знающий на что пуще обращать внимание понимал его с большим трудом, да и на фоне пролетал Селвин... - Малфой, не сыпь высокими словами, - выплюнул Блэк, прежде чем получить кулаком в челюсть и отправиться в инерционное путешествие с доставкой до ближайшей стены. Видимо, весь коридор жаждал вмазать экс наследнику всех почестей благороднейшего и чистейшего семейства Блэков, желательно по лицу. И это совершенно не радовало. О, он снова оказался рядом с Линд, которая устроила ему щепетильный полет лицом вниз, но и сверху его персоны и предположительно Рейвенкловки приземлилась Локли. - Робин, что же за непруха у нас сегодня? - почти со смехом просипел Сириус аккуратно сдвигая с себя пострадавшую ногу гриффиндорки, и с ехидной улыбкой поднимаясь на ноги. В который раз, в общем-то, - Ferula.* Надеясь, что концентрации хватило, чтоб верно забинтовать ногу, наконец, очухавшись, Сириус снова сделал несколько шагов в сторону того мяса в середине длинного помещения, где уже нарисовались неизменные шутники Гриффиндора – Пруэтты. Но особое внимание привлек Гидеон, радостно направляющий свой кулак в физиономию Лермонта. Ох, как жаль, что Бродяга не успел добавить! Среди всей этой паники, человек, который, не смотря на разбитую бровь, несмотря на всеобщую суету, на однокурсников, с фанатично горящими глазами и стойким ощущением очередного, дурманящего голову приключения был готов устраивать такое феерическое шоу просто без остановок, разжигая огонь злобы и интереса. Наверное, это была по праву его стихия, и он потрясающе органически вписался в картину всеобщей суеты, сбитых в кровь кулаков и пролетающих совсем рядом заклинаний. Не успел Сириус и полноценно поглодать себя, залить в горло свинцовое бремя ожидания, дождаться-таки каких-то любопытных событий, как чуткий слух вырвал название заклинания, произнесенное определенно Снейпом, а после и защитное – Мафальдой. Не растерявшись, Сириус выплюнул: - Relashio**, - увлеченный интерес в лукавых серых глазах сменился удивлением, когда Блэк заглянул в лицо старосты Хаффлпаффа, готовый едва ли не растолкав всех сплясав танец группы поддержки с помпонами «поболеть» за Алленби, превратившегося в настоящего дикого зверя, успевающего устроить сладкую жизнь всем слизеринцам одновременно. Ну, пока не рассвирепел Лермонт, решивший сделать из гриффиндорца отбивную. Ну а потом между ними оказалась Хопкирк. А теперь и Малфой, произносящий пламенную речь, совершенно не докатывающуюся до мозгов Бродяги. Сириус прислонился плечом к стене настойчиво сгруппировывая мысли в кучу, но голова совершенно не хотела соображать. Ничего, Мадам Помфри радостно приговаривая, что он - гриффиндорец - снова в своем репертуаре, все же залатает его. Да и всех пострадавших в этой казалось бы безобидной стычке. Они перегнули палку? Может быть. * & ** - оценить.
Edwin Allenby: Надо сказать, что эффектом заклинания Эдвин остался вполне доволен: пусть не Лермонт, но другой слизеринец получил ровно то, чего заслуживал... хотя бы оттого, что стоял рядом с Фианном - в данный момент для Алленби не существовало неуважительных причин, чтобы напроситься на хорошую трепку. Достаточно было носить нашивку зеленого факультета или сочувствовать его ученикам: если бы Эдвин был быком на корриде, то перед ним имело бы смысл размахивать именно зеленой тряпкой - вышло бы куда как эффективнее. Эдвин даже успел прикинуть в голове, не стоит ли добавить неглубокой царапине Селвина глубины посредством какого-нибудь не слишком доброго заклинания, однако поднять палочку не успел: замечтавшегося о нанесении слизеринцам тяжких телесных повреждений Алленби ждал болезненный сюрприз от воспылавшего праведным гневом Лермонта. Справляясь с очередной вспышкой бешеной головной боли, Эдвин сделал пару шагов назад - и, этим кстати, сам того не ведая спас себя от еще одного удара: кулак Лермонта из-за этого прошел вскользь по ребрам, не попав в солнечное сплетение, в которое, очевидно, и метил шотландец. Алленби даже успел сгруппироваться и наугад ударить противника перед тем, как оба они повалились на пол, а дальше Эдвин (во многом из-за дикой боли в голове) уже плохо разбирал, где верх, где низ и куда конкретно он бьет Лермонта - главное было ударить и ударить побольнее, целиться было некогда, так что на точность полагаться не приходилось, оставалось рассчитывать только на силу удара. По жилам Алленби в данный момент текла чистая, клокочущая злость, и она же руководила всеми действиями гриффиндорца. Естественно, заклятие Люциуса пролетело мимо: вовсе не оттого, что Алленби пытался увернуться, но оттого, что в катавшихся по земле молодых людей было очень и очень сложно попасть. Весь окружающий мир перестал существовать, остались только Эдвин и Фианн - один на один, сцепившиеся теснее двух любовников... только вот любовники так ожесточенно не стараются приложить своего партнера лбом об пол. Зато даже любовные объятия не столь крепки, как вражеские: во всяком случае, казалось, ничто не может заставить этих двух отцепиться друг от друга - разве что средней силы взрыв. И тот не заставил себя ждать: громыхнуло где-то рядом, Алленби отшвырнуло к стене, в n-ный раз прикладывая гриффиндорского старосту головой о твердые предметы, и Эдвин на какое-то время потерял способность двигаться - просто медленно сползал по стене, вновь рассматривая поднадоевшие уже за сегодняшний день разноцветные фейерверки.
Marlene McKinnon: Сегодня мир сошел с ума или дело в Марлен, и это у нее в голове какие-то шарики зашли за ролики, поэтому кажется, что в коридорах родного замка только что прогремел взрыв, а, заглядывая за угол, мерещатся старосты, возомнившие себя бойцами WWE. Так или иначе, вопрос "что здесь, соплохвоста мне на ногу, происходит?" не уместен, потому что ответ очевиден - студенты Хогвартса, преимущество те, которые должны соблюдать правила и проповедовать мир во всем мире, раздавая при этом заядлым врагам бесплатную жвачку, сейчас молотили друг друга. Тут более уместен вопрос, "какого это все происходит?" но, пробежавшись по участникам большой заварушки взглядом, и выделив среди них близнецов Пруэттов, у МакКиннон сразу же появился другой вопрос "почему это все происходит без моего участия?". Нырнув в самую гущу событий, удачно лавируя между заведенными кулаками и вскинутыми волшебными палочками, светловолосая поспешила добраться до братьев, но по дороге споткнулась о чьи-то ноги и, опустив взгляд, разглядела хорошенько примятого старосту, его величество Алленби, обмякшего у стены. Поймав свою челюсть где-то в районе колен, и тут же подняв ее обратно, Марлен присела на корточки и, заглянув в мутные глаза парня, поинтересовалась, нужна ли ему ее помощь? После чего не долго думая, и не дожидаясь ответа, протянула ему свою руку, надеясь, что тот примет ее. Девушка также надеялась, что после этого близнецы Пруэтты в очередной раз нарекут ее героиней дня, а Хопкирк свидетельница и на удивление участница событий, пустит слух о том, что именно Марлен МакКинон - бесстрашная представительница львиного факультета спасла красавца Эдвина Алленби чуть ли не от самой старушки смерти. Которая уже нетерпеливо постукивала ноготком по циферблату своих часов, стоя в сторонке. Жаль только, что при этом он был еще в сознании, а то Марлен не против геройствовать и наслаждаться самим этим процессом. Искусственное дыхание рот в рот, еще она где-то слышала, что нужно рвать одежду, чтобы проверить наличие физических повреждений. Первый комом >.<
F&G Prewett: Прямёхонько в челюсть. Гидеон даже не поверил своей удаче. Точнее он не был в ней совсем уверен, всё-таки это Лермонт, а шотландцы, как всем известно, знали толк в хорошей драке. Только вот Фианн не увернулся, он так и стоял, глазея на Сэма, которого по аккуратности Алленби чуть не распороло пополам. Даже сам Гидеон застыл с повисшим в воздухе кулаком, наблюдая, как алая кровь ползёт по холодному полу. Лермонт оттолкнул от себя гриффиндорца и кинулся к Эдвину. Вот тут должна была настигнуть старосту Гриффиндора страшная месть в виде разъяренного шотландца. Пруэтт нехотя опустил кулак и посмотрел на брата. Фабиан пожал плечами. Дескать, чего уж сделаешь. В поле зрения братьев попала Робин, которая лежала на Эмбер и Блэке. В порыве набить собравшимся морды близнецы даже не заметили подругу, а она, кстати, пострадала. Потому что ради смеха Локкли держаться за лодыжку не будет и уж тем более не в её стиле строить гримасы. Девушке было больно. Фабиан подскочил к блондинке и сокрушённо покачал головой. Не долго думая, он взял её на руки (достаточно бесцеремонно, хотя он пытался не сделать ей больно) и отошёл в сторону, к каменному подоконнику. Пруэтт посадил на него девушку и усмехнулся. - ты поосторожнее. Не кидайся в кого попало заклинаниями. Хорошо? – Фабиан озабоченно поглядел подругу. В нём боролось желание отнять у Локкли волшебную палочку, но поступить так подло с ней он не мог. Вдруг ведьме придётся защищаться? Когда Пруэтт взял девушку на руки, Северус кинул весьма нелицеприятное заклинание в Блэка. А Фабиан стоял под таким углом, что оно могло угодить прямо в него. Но Мафальда вовремя поставила щит, а гриффиндорец поспешил ретироваться. Блэк не остался в долгу и наградил слизеринца очередным «подарком», только вот достиг ли презент заданной цели Фабиан так и не узнал. По-хорошему надо было помочь ещё и Линд с Сириусом, но Эмбер Пруэтт помогать… опасался. Хотя надо было. Поэтому Фабиан застыл в нерешительности, не зная, что делать – кинуться помогать Эмбер, тащить на себе избитого Блэка, бросить всех к чёрту и пойти мочить Лермонта, который отрабатывал удары на их гриффиндорском святоше. Пока Фаба раздирали сомнения, Гидеон молча прохлаждался в стороне. Но вдруг на поле появилась ещё одна участница – МакКиннон. Вечно этой девушке не сидится на месте, и она лезет в сугубо мужские дела. Гидеон пробормотал нечто нечленораздельное себе под нос и двинулся вслед за Марлен, которая, как горная лань, перепрыгнула через расплетавшихся на холодном полу Блэке и Линд. Эдвина тем временем отбросила в сторону неведомая сила. Вроде бы раздался взрыв… в общем Гидеон ничего толком не понял. Он видел лишь Марлен, которая кинулась в благородном порыве спасать их многострадального старосту. - ты пришла поболеть? – сурово поинтересовался у подруги Гид. Всё-таки драки – не девичье дело. - живой вроде. – протянул Пруэтт и наклонился к Алленби. Он рывком поднял парня на ноги, благо силы позволяли. - эй, всё! ТАЙМАУТ! – громыхнул рыжий. - Малфой, забирай своих хлопцев и тащи к малютке Помфри, а то ваш Сэмми бледнее моей тётки из Эдинбурга. - нет, Гидеон бы с удовольствием помахал ещё кулаками. Но сегодня была явно «не их драка». - эй ты. – это предназначалось Снейпу. - прекращай. Чтобы никаких проклятий в спину не кидал. Слышишь? Тут девушки. – многозначительно протянул Пруэт. Волшебная палочка была наготове. Если что, он был готов наградить нарушителей перемирия парой-тройкой небезобидных заклятий.
GameMaster: Лермонта дернуло от "Ictus", но они с Алленби так крепко вцепились друг в друга, что силы этого заклинания было явно недостаточно, чтобы прекратить драку. Зато от очередного рывка Мафальда, пытающаяся вклиниться между дерущимися, буквально полетела в сторону, больно свалившись на пол. На полу уже пребывал Сэмюэль, почти потерявший сознание - каким-то чудом он держался на грани и прекрасно понимал, что происходит. Правда, сделать ничего не мог. Petrificus Totalus Робин попал, разумеется, вовсе не в Малфоя, а в стену рядом с Блэком - и тому, надо сказать, еще повезло. А вот то же самое заклинание Люциуса... тоже попало совсем не по адресу: слишком сложно было угодить в катающихся по полу Лермонта и Алленби. Досталось оно Гидеону Пруэтту. Сноп искр, вырвавшийся из палочки Сириуса, осыпал всех, оставляя множество мелких неприятных ожогов, что-то грохнуло, а потом... А потом грохнуло снова. Голос Снейпа, произносящего "Confringo!" как-то уж слишком отчетливо разнесся над дракой, наступил какой-то сверхъестественный момент общей тишины, а потом да, от взрыва заложило уши. Расшвыряло всех, и правых, и виноватых, осыпало осколками, приложило о стену: гриффиндорский староста сполз по стене, близнецов отнесло в сторону, больно приложив Фабиана головой о подоконник. Эмбер Линд, Робин и Снейп оказались в одном углу, буквально сложенные друг на друга, а Люциус только чудом избежал того же самого злополучного копья, но, кажется, доломал ребра и сломал руку. Второго из Демонов проволокло по полу кувырком, лицом по осколкам, и в довершение всего швырнуло виском о валяющийся на полу шлем. А потом в открытое окно ворвалась прозрачная масса призванной Селвином из озера воды, зависла в воздухе и коротким, но мощным водопадом обрушилась на всю эту картину.
Irmenhild von Neuman: Чего-то такого профессор Нумерологии и ожидала, солнечным днем прогуливаясь по коридорам перед занятиями у шестого курса Рэйвенкло. Она любила рейвенкловских шестикурсников, это были умные ребята, достаточно эрудированные и мыслящие, чтобы с ними было приятно иметь дело, и недостаточно охамевшие - не в пример семикурсникам. Одно удовольствие. удовольствие ей, впрочем, сильно попортили звуки, доносящиеся из бокового коридора - судя по всему там происходила нет, не драка. Там происходила настоящая бойня. Логично, дементор возьми. То, с чего началось утро... В общем, не подай мальчишка дурной идеи, вероятно, никто бы и не стал подозревать Зеленый Дом в совершении таких кошмарных вещей, но это ведь всегда так. Кто-то один в толпе крикнет - секунда, и все толпа несется куда-то в общей истерии. А если это толпа напуганных и злых детей и подростков... Вот этого Ирменгильд и опасалась все утро, резко обрывая на уроках попытки заговорить о том, что "во всем зеленые виноваты", но и зеленым спуску не давала. нечего войну разводить. Но ее усилий, как и усилий остальных преподавателей, было катастрофически мало. Просто катастрофически. Учителя слушают на уроках, это нормально, это политика всех детей по отношению к тем, кто пытается вложить знания в их головы: ты учишь, мне сказали тебя не трогать, пока ты будешь мне полезен. Это ты до перемены - учитель, а потом им вдвойне плевать на твое мнение: потому что ты взрослый и потому, что вчера влепил "Т" за решение дифференциальных уравнений. И крестовый поход против слизеринской ереси, гляди-ка, набрал обороты за полдня. Ирменгильд замерла. Вода едва касалась носков ее туфелек. Не стоит удивляться, дальше была невероятных размеров лужа, в которой, как затонувшие корабли, возвышались различной степени травмированности студенты. С одного бока лужа окрасилась кровью. С другого манил прилечь на себя невысокий холм из нескольких студентов. картину довершала склонившаяся над Алленби в чем-то, мало напоминающем искусственное дыхание, но сильно напоминающем поцелуй, Марлен МакКиннон. - Mein Gott! - невольно откомментировала преподавательница, созерцая поле боя, - к моим ногам часто падают, но чтобы вот так... Шутки шутками, впрочем, но здесь полно раненых, пусть и по собственной глупости. - Я не считаю, что распоряжения старост, нарушающих школьный порядок, должны выполняться, - спокойно сообщила Ирменгильд, - поэтому по пятьдесят баллов в каждого факультета долой, и на этом завершаем спор. Взмахом палочки убрав лужу, она обратилась к Марлен: - Мисс МакКиннон, я понимаю все ваши эмоции, но пользоваться беспомощностью мистера Алленби просто неприлично... Haemostatio! - кровь почти сразу перестала капать с мантии Селвина, хотя ему это уже мало помогло. - Я даже не буду спрашивать, что произошло, - тихий голос фон Нойманн с легкостью перекрывал все посторонние звуки, - мистер Снейп? Взрыв - ваша работа? Неделя отработок у меня. Все остальные, немедленно отправляйтесь в Больничное Крыло. Беседа с вами будет проведена позднее, в присутствие Директора.
Edwin Allenby: От внезапного душа, организованного Селвиным, была хоть какая-то польза: холодная вода на какое-то время заставило слегка утихнуть жутчайшую боль в голове, от которой теперь уже хотелось выть. И если раньше Алленби знал, что это - всего лишь дежурное проявление его хронической мигрени, то теперь он смутно подозревал что-то похуже, вроде сотрясения мозга: удар о стену был куда как силен и вряд ли мог пройти даром, если только ты не феерический везунчик и не родился в рубашке. А так как Эдвин не относился ни к первым, ни ко вторым, логично было предполагать что-то нехорошее. Сложно сказать, что более всего умерило пыл разгневанного гриффиндорца: то ли подействовал холодный душ от Селвина, то ли появление учительницы сыграло свою роль, а то ли вновь нарастающая головная боль оттеснила на второй план все чувства, включая гнев - неизвестно, только Алленби потерял интерес к Лермонту и компании, не испытывая желания вскочить и добавить явно получившему мало слизеринцу. Ярость исчезла, будто ее и не было, словно бы выгорела, оставив после себя пепелище эмоций: Эдвину в момент стало безразлично абсолютно все. Единственное, о чем заботился гриффиндорский староста - это о том, чтобы не совершать резких движений, а то каждое из них отдавалось нестерпимой болью в голове. Правда, когда Марлен склонилась над ним, Алленби подумал, что не хотелось бы, чтобы она подумала, будто с ним что-то не в порядке - даже если с ним действительно что-то было не в порядке, но даже мысль эта оказалась слишком вялой для обычного Эдвина, привыкшего бодриться до последнего и стараться не показывать слабости. Слова фон Нойманн тоже прошли как-то мимо - Алленби не придал значения даже новости о том, что гриффиндор только что потерял пятьдесят баллов, хотя зачинщиками драки определенно были слизеринцы: в любое другое время старосту бы это возмутило до глубины души, однако сейчас ему было все равно. Он добродушно помотал головой в ответ на вопрос Марлен - нет-нет, все в порядке, он встанет сам. Эдвин даже честно попытался проделать этот практически цирковой трюк, однако в тот момент, когда гриффиндорец выпрямился, в виски ударилась нестерпимая боль, голова закружилась, и Алленби был вынужден-таки схватиться за протянутую ладон МакКиннон. Он привалился плечом к стене, с удивлением наблюдая за тем, как оплывает свет факелов, освещающих коридор - ну и сильно же его приложило, надо сказать, такие галлюцинации. - Все в порядке, - рассеянно улыбнулся он Марлен, чтобы та не беспокоилась. И медленно выпустил ее ладонь. - Сейчас только переведу дух... ох, кажется, я знатно ударился, аж в голове все перемешалось. Он с равнодушной брезгливостью покосился на поднимавшихся с пола слизеринцев. - Хорошо хоть не мне одному досталось. А ты не пострадала?
Amber Lind: Как уже не раз отмечалось, Эмбер Линд отличалась удивительным человеколюбием. Даже если в этом сомневались все её знакомые и незнакомые, но слышавшие об этой девушке, рыжая рейвенкловка всегда была готова открыть свое сердце любому и каждому, кто будет готов соблюдать простейшие правила приличия и не вести себя как идиот. А всем остальным она готова была лично выписать путевки в Ад. Простит ребята, но критерии есть критерии. Так вот, все присутствовавшие сейчас в коридорах всем своим поведением просто молили: «ну выпиши мне билет, Эмбер, ну выпиши, меня там прадедушка заждался, я по нему очень-очень соскучился!» Услышав полную праведного гнева, холодную – видимо от врожденной отмороженности – речь Малфоя, Эмбер усмехнулась. Все таки этот человек не переставал её забавлять – и раздражать. Что было удивительно, потому что они оба умудрялись дружить с Лермонтом и МакКехтом, и не плохо ладить с Розье, но вот друг друга на дух не переносили. Не важно, что там думала про неё эта блондиночка, но сама Линд считала Люциуса ходячим воплощением всего того, что она отчуждала в чистокровности, и то, что он умудрялся с этим жить, её безумно бесило. - Люся, милая, я помню, что ты носишь это значок потому что он хорошо подходит к твоим глазам, но не позорься так на людях не знанием правил, – Эмбер приподняла бровь и посмотрела на Малфоя с выражением дружелюбнейшего любопытства, только подчеркивавшим издевку в её голосе. - С меня баллы ты снять не можешь так как я староста, а другой присутствующий здесь представитель Рейвенкло пока не совершил ничего противоречащего правилам школы, - тут Эмбер перевела взгляд на Лисандра, при том на сокурсника она посмотрела так, что сразу стало понятно, что нарушать правила сейчас совершенно не в его интересах. - Так что пока ты не обоснуешь мне причину снятия этих баллов, оно не считается. В общем-то её заклинание сработало почти идеально – Блэк действительно полетел на пол и достаточно убедительно приложился своей башкой об успокаивающий и одухотворяющий гранит школьного пола – то есть практически гранит науки. Однако один фактор Эмбер не учла, так как в полной мере оценить его влияние было просто невозможно, и звали этот фактор Робин Локли. И за совою легкомысленность тут же поплатилась, оказавшись погребенной под грудой доспехов за компанию с жертвой своих магических экспериментов. Голова очень ощутимо встретилась с металлическим боком кирасы, так что из глаз посыпались искры, а затылок тут же стал неприятно влажным, да и по лбу на глаза потекли горячие алые капли из рассеченного отлетевшего от лица Эм шлема лба. Мир перед глазами раздражающе колыхался, но не так сильно, как вчера, а значит жить можно, и завтрак не попытается проститься с нами до срока. Рыжая осторожно потрогала обе ранки – больно, кровит, но жить можно, и попыталась встать, однако поскольку координация у неё сейчас была не сильно лучше Локли, да ещё и Блэк копошился, так что хотелось его добить, чтобы не отвлекал – собственно один раз она его успела пнуть, пусть и не сильно, но с первого раза подняться не удалось, так что Эмбер снова сползла на пол, да ещё и неудачно задела всю ту же кирасу левой рукой, окончательно сбив бинты. В сердцах она сорвала их – от этих тряпок сейчас все равно никакой помощи, только мешаются, потом она просто зайдет в лазарет, в любом случае ей туда. Однако это оказалось фатальной ошибкой, хотя сама Эмбер этого так и не поняла, поскольку после того, как только кровь, капавшая из ранки на лбу, попала на кожу руки, девушке стало не до рассуждений. Потом она вспомнит сакраментальное маккехтовское «не мочить», а сейчас, кажется именно это называлось болевым шоком, таким от которого теряют сознание, потому что не в силах больше терпеть пытку, потому что когда рейвенкловка вновь открыла глаза, картина перед ними стояла совсем иная. В первую очередь потому, что эта картина была мокрая, однако все же первым, что она почувствовала была боль – левая рука горела как в огне, Эмбер было с чем сравнивать и это ощущение было отвратительно знакомо. Сейчас боль, к сожалению, была терпима – видимо дала о себе знать привычка терпеть все, а ведь девушка была бы совсем не против вернуться в темное небытие, из которого её так немилосердно выдернули. На Эмбер кто-то лежал, как оказалось на проверку, когда глаза привыкли к свету, это был Снейп. Ну что ж, сам виноват: подстрекаемая болью в руке, тошнотой и жгучей ненавистью к окружающей реальности и индивидам её населяющим, рыжая не только спихнула тело слизеринца с себя, но и пнула его в процессе туда, куда ей всегда говорили, что мальчиков пинать нельзя – сама она считала это правило глупым и не практичным, потому что не пользоваться слабостями противника только потому, что у тебя их не – это, простите за прямоту, самоубийственный кретинизм. Кстати под самой Эмбер оказалась погребена многострадальна Робин, но сейчас в сердце Линд не осталось ни капли сочувствия к подруге, так что когда в процессе вставания, чтобы расчистить место для ног, пришлось немного пнуть Локлей, рыжая сделала это с радостью. Рейвенкловка встала, пошатываясь, она все же с первого раза смогла принять вертикально положение. Присутствие профессора фон Нойман Эмбер не то чтобы не заметила, скорее не сочла его достойным своего внимания. В конце концов она «мисс Линд», а не «мистер Линд», и потому впадать в священный гормональный ступор даже в компании такой выдающейся особы не входило в её обязанности. Девушка медленно огляделась с таким видом, словно искала кого-то или что-то. Понять что-либо в происходящем вокруг было достаточно проблематично, так как картинка перед глазами старательно изображала колыхание ивового дерева над водами Ганга, да ещё и явственно отлива красным, но Эмбер кое-как смогла восстановить картину происходящего, хотя нельзя сказать, чтобы её это сильно волновало. Казалось, что где-то внутри разделилась надвое: Линд, которая устала и которой больно, и Линд, которая зла и жаждет продолжения драки, действуя, казалось бы, исключительно на инстинктах и механической памяти, что если плохо – надо бить в ответ. К сожалению, если чувствовала и воспринимала мир Первая Линд, то за действия тела похоже отвечала практически целиком и полностью Вторая, и она хотела заслуженной мести. Кому? Да не все ли равно, они все здесь виноваты. Потому что когда рядом появилась человеческая фигура – Эмбер даже не разглядела кто, в том мареве, которое ей соглашался показывать травмированный мозг сложно было разобрать что-то конкретное, она лишь увидел лицо, которое не смогла с ходу узнать, и шею, в которую, даже не успев задуматься, чисто рефлекторно, впечатала свой кулак*. А потом замерла, то ли пораженная собственным действиями, то ли ожидая продолжения веселья. Взгляд у неё при этом был расфокусированный и немного безумный. *на кого мастер пошлет, только не на Алленби))
Fiann Lermont: Проще всего все сваливать на наследственность. Всегда. И еще на трудное детство - но детство у Фианна трудным не было, если только не считать отцовскую мягкую муштру. А это, как можно понять, ну никак не похоже на чугунные игрушки. Впрочем, необходимая составляющая, вроде холодного подоконника, определенно имела место. Дарси, знаете ли, замок. Там все подоконники каменные и потому очень холодные. В общем, с детством не вышло, и потому Фианн всегда кивал на наследственность. А - между нами - было на что. И основа рода, скотты, которым только дай подраться, и не менее гуманные немцы со стороны бабушки Лорелеи, и какие-то там ирландцы, и задиристые французы (да там Розье где-то отметились), и русские - в общем, на каждую позицию в родословном гобелене Лермонтов можно было вешать табличку "невооружен, но особо опасен". Поэтому если Лермонту случалось вести себя неадекватно, он всегда говорил, что это семейное. Дурная кровь, близкородственные браки и всякие сукины дети в предках. Впрочем, если честно, он вообще редко давал себе труд что-то там кому-то объяснять. Сейчас определенно назревал какой-то такой момент. Он плохо помнил, что делал с несчастным Алленби. Еще хуже - момент, когда вокруг вдруг стало темно, а потом грохнул взрыв. Шотландца волоком протащило по полу: он даже не сразу понял, отчего вдруг онемела половина лица. И только он начал осознавать, как сверху обрушился такой красивый водопад, напрочь смывая это понимание. Лермонт лежал на полу. Лицо наливалось тупой болью, и он даже сумел сесть, машинально пытаясь вытереть с него кровь и воду - но тут же зашипел. Ровно на половину физиономии шотландец сейчас напоминал, мать его, ежа. Болело все. То есть, из этого даже что-то отдельное вычленить было невозможно. Видимо, Алленби тоже не опустил руки, сдаваясь на милость врага - ну да и сложно было от него ожидать чего-то подобного. А вот профессор фон Нойманн... ее Лермонт бы очень устыдился, если бы не состояние "я хренов кусок войлока", настигавшее его каждый раз после вот такого приступа бешенства. Как там говорил Люциус? "Это наш друг Фианн, он самый гуманный из нас, просто иногда сходит с ума и начинает убивать людей". - Простите, профессор, - вполголоса извинился шотландец, неловко поднимаясь на ноги, - все остальные - убейтесь. Поднял Люциуса, безразлично проследил, как Линд дает по морде лица Блэку*, и направился к Селвину. По пути они даже захватили Снейпа. Хрен вам ребята, а не дохлые зеленые. ---> А мы вчетвером вас покидаем.
полная версия страницы