Форум » Архив «Lumiere-77» » [Доброе утро - Хогвартс, 02.05] - часть II » Ответить
[Доброе утро - Хогвартс, 02.05] - часть II
Fiann Lermont: Дата и время: 2 мая 1977, раннее утро. Место: Хогвартс, Большой Зал. Участники: все студенты и преподаватели. Примечания: Студенты и преподаватели собираются на завтрак. Обязательный эпизод.
Ответов - 46, стр:
1 2 3 All
Mordred McKecht: Вообще-то Мордред не курил. Совершенно сознательно и вовсе не по причине того, что, как утверждают некоторые, курение убивает. Просто он был наслышан рассказов вечно попыхивающего трубкой отца о том, каково это, в процессе трехчасового снятия какого-нибудь особо странного проклятия, думать исключительно о затяжке.Ему и так хватало проблем, чтобы нагружать мозг дополнительными сложностями. Никогда не знаешь, что может стать последней. МакКехт прекрасно знал, что больной рассудок - это штука сродни больному сердцу или астме. Ты с этим живешь и, если ты не идиот, об этом мало кто знает. Просто приходится так же постоянно заботиться о том, чтобы он вдруг не отказал окончательно. Но сейчас... о, сейчас бы он с удовольствием покурил. И даже выпил. Но вместо этого сидел, безучастно наблюдая за происходящим, ни капли не удивился, стоило прозвучать обвинениям, поморщился, слушая пламенную речь Нарси - "вот же верещалка", но даже не двинулся с места. Нет, ему не хотелось умереть. Ему вообще ничего не хотелось. То, что сейчас витало в воздухе, лишило остатков сил даже его безумие. Лис лениво поповырялся вилкой в омлете и снова отодвинул тарелку подальше. Уинни Лермонт отчаянно ревела: любопытный случай отложенной реакции. Рыжий так же тускло глянул в сторону Фианна, который было встал со своего места, и даже нашел в себе силы на жест "сиди, я сам". В конце концов, если он сейчас никем не займется, то так и окаменеет за этим столом. Ма-раааа... Мордред сцепил пальцы, потом медленно разжал их. Ничего, все будет хорошо, главное даже не верить в это, а что-то делать. Ну хоть что-то. Ноги между тем налились какой-то свинцовой тяжестью, впору было и правда лечь и уснуть, пока это все не кончится, пока кто-то добрый не сотрет пыль с чужих лиц и не вернет им человечность, пока не сгинут твари в темных углах. Глупо даже надеяться. - Ну не реви, рыжая, - Лис обнял Уинни одной рукой за плечи, неловко гладя по голове, - все же смотрят. Пойдем, умоешься.
Winifred Lermont: А вообще не надо было плакать. Уинифред не привыкла плакать, да и очень не хотелось реветь перед всей школой, но не было сил остановить поток слез. Она не успевала вытирать глаза, как они снова наполнялись слезами. Ей и правда хотелось остановиться сейчас, и больше никогда-никогда не плакать, но не могла. Сердце ныло в груди, и хотелось просто спрятаться от всего мира, и как можно надолго. А спрятаться не получалось, да и она стояла в центре Большого Зала и заливалась слезами, как самая последняя идиотка. Наверное она и правда глупая, никак не наивная, а просто глупая. Ну, ведь такие тоже появляются даже среди Лермонтов? Внутренный голос бился внутри хрупкой Уинни, и твердил, что такой поступок не достоен юной леди, и не подобает дочери Гвинед Лермонт. И почему в самые грустные моменты лицо матери вставало перед ней? От этого хотелось всё сильнее зареветь, ведь мама никогда не была из слабых, Уинифред точно это знала. Она просто не достойна быть дочерью Гвинед, как и не достойна носить фамилию Лермонт. Хаффлпаффка чуть всхлипывала, и глотала горькие слезы. Самое ужасное, что в такие минуты человек не способен справляться со своими эмоциями. Особенно осложняет ситуацию состояние тихой истерики, которая сейчас таилась в тельце Уинифред. Она выгладела как маленький и беззащитный ребенок, который не был способен справиться со своими чувствами. Они душили её, и голова отказывалась думать разумно, а значит не было ни одной причины взять себя в руки и успокоиться. Не было сил играть сильную девочку, и даже мысли о том, что она должна это сделать совсем не помогали. Во время таких терзаний Уинни совсем не заметила как рыжеволосый Мордред подошел к ней, и коснулся её плеча. Эх, говорил ли кто-нибуль Лису о том, что в такие моменты лучше всего не подходить к той, которая так безответно тебя любила, а может и до сих пор любит. Наверное никто не говорил ему, да и Мордред редко задумывался о чувствах девушек, поэтому Уинни совсем не винила его, даже если ей и захотелось ещё сильнее заплакать. -Я...я... - всхлипывая начала хаффлпаффка, но не могла закончить фразу. Голос отказывался повиноваться своей хозяйке, которой к слову становилось всё труднее дышать, наверное ещё один знак истерики. Уинифред на мгновение замерла на месте, она почти не дышала, пытаясь справиться с собой. Она не касалась Мордеда, не считая того, что его рука лежала на её плече. Наверное было бы больно дотронуться до него. Смешная штука жизнь, стоило расплакаться перед всей школой и потерять все остатки самолюбия чтоб удостоится его объятия, но Уинни совсем не строила какие-то воздушные замки на сей счет. Она просто хотела успокоиться. Вот и всё. -Извиии...ни.. я... я просто, - всё так же заикаясь начала Лермонт и вытерла ладонями глаза, - ты прав, нам... и правда... стоит уйти... - куда она там собиралась Уинифред не знала, главное как можно подальше отсюда.
Benjamin Nayman: Бэнджи уже почти вцепился в Герду, чтобы увести ее из зала подальше от драки, ему очень хотелось о ней позаботиться, несмотря на то, что он был на два курса младше. Все слишком опекали его, и он знал, что это, в основном, из-за отсутствия родителей, словно у него была какая-то пожизненная льгота, которой ему вовсе не хотелось. Ему хотелось быть, как все. При этом он все время думал о том, что он и так похож на всех, кто его чему-то учит – на Юфи, на Лисандера, на Аристея, на Мафальду… Герда. Почему-то она ему очень нравилась. Может, потому что и не пыталась его ничему учить, хотя, может, потому что не помнила его попросту временами. Бэнджамину хотелось, чтобы Герде было хорошо и не больно, и нестрашно, потому-то и хотелось взять ее за руку и увести. Но он не знал, как себя вести с Гердой, мысли в голове все время путались и не желали выстраиваться в нужном порядке. Он не знал, как вести себя пра-виль-но, и не знал, как спросить об этом у старших, боясь, что его вновь посчитают глупым и маленьким. Он смущался и злился на себя из-за этого, он привлекал внимание, как умел, то есть какими-то добрыми делами, но не был уверен, что Герда его вообще выделяет среди толпы однокурсников. А хотелось бы. Да, еще как хотелось! Вот сейчас он смотрел на нее, на ее руку и отчаянно хотел, чтобы что-то произошло, чтобы она запомнила его раз и навсегда. Что-то произошло – к ним подошел Оливер, а уж тягаться с семикурсником Шетли ему вообще не было смысла – он проигрывал по всем фронтам. Иногда Бэну казалось, что именно Оливер нравится Герде, и больше ей никто не нужен. Он отдернул протянутую к Герде руку и посмотрел на Оливера. - Ничего хорошего. Сплошные неприятности. И две девочки погибли, - ответил он послушно на вопрос и снова посмотрел на Герду. – Я, пожалуй, пойду. Он не знал, что на него вдруг нашло, но оставаться рядом с Гердой он не мог, боялся, что будет мешать им с Оливером, «путаться под ногами», как говорили в приюте. Он встал, сразу оказавшись ниже Шетли, что еще раз расставило для него все на свои места.
Dorcas Meadowes: Доркас не успела ничего предпринять по поводу драки, да и сами студенты, похоже, были готовы справиться своими силами, по крайней мере, драчунов развели, а зачинщик вышел из зала с девушкой, которая выглядела столь отчаянно, что у Доркас даже что-то отозвалось внутри, будто она хорошо знала, что та чувствует. А потом вбежала библиотекарь в сопровождении юного гриффиндорца и, услышав новости, которые они принесли, Медоуз вполне могла бросить на друга взгляд, говорящий «а я была права», до того лишь кивая на его слова. Но Доркас не была бы самой собой, если бы сделала так, она лишь вздохнула, наблюдая, как начальник выводит слишком уж взволнованного мальчика из Зала, и, скорее всего, он выжмет из парня всю имеющуюся информацию, тут уж не приходилось сомневаться. - Ох, Тристан, не знаю, кто здесь замешан, но уже есть три погибших ученика, и это очень-очень плохо. Дети все равно выйдут из Зала, и я не удивлюсь, если начнутся те самые драки, о которых ты говоришь. Наша задача – как можно быстрее найти виновных, чтобы улеглись волнения, и все перестали беспочвенно друг друга обвинять. Она выглядела спокойной с легкой ноткой грусти, как обычно, и было не так просто понять, что она чувствовала в тот момент. Но Тристан, наверное, достаточно хорошо знал ее, чтобы понять, что думает она сейчас о том, как спасти всех вокруг, максимально обезопасить. Доркас всегда стремилась взвалить на плечи какое-нибудь непосильное бремя, создавать себе самой и выбирать противников столь сильных, что борьба с ними приводила ее на самый край. Вместе с тем, на лице ее была написана решимость и готовность действовать. - Я думаю, самое время разобраться наконец, что здесь происходит. И будь, пожалуйста, осторожен. Мне очень неспокойно. Доркас бы и не сказала по-другому, и, честно говоря, неспокойно ей было почти все время с того момента, как… ей стало особенно неспокойно в первый раз. Аврор встала из-за стола и вышла коридор, намереваясь найти Аластора и Варвару и обсудить с ними план действий в сложившихся обстоятельствах, а также поспрашивать учеников о происходящем.
James Potter: Как обещал, хоть одним постом, но отмечусь -) Никто и ничто в этом, да, вероятно, и в потустороннем мире тоже, не способно помешать Джиму выспаться. Если Джеймс Поттер лег вечером спать, то он будет спать, даже если в магическом мире вдруг случится локальный апокалипсис, и надо будет срочно спасаться, потому что иначе все сдохнут. Потому что пока Сохатый спит, ему перманентно плевать на окружающую обстановку и то, как дела обстоят у всего остального человечества. Думаете, часто Мародеру удается поспать ночью? Именно ночью, а не на Истории Магии или еще каком-нибудь до одури занудном уроке, или, как вариант, рожей в своем завтраке? Ха! Редкость. Ночной сон – это именно та валюта, которой не стоит размениваться. Поэтому гриффиндорец с чистой совестью послал всех к мерлиновой бабушке и спал до упора. Впрочем, это не помешало ему проснуться в крайне мрачном настроении. По мере сотворения всех обычных утренних процедур, вроде чистки зубов, настроение совершенно не думало улучшаться. Самым печальным было то, что юноша внутри себя прекрасно осознавал причину такого безрадостного настроя. Конечно, по жизни Джиму было дело только до очень малого числа людей, в круг которых ныне входили достаточно живые и здоровые экземпляры. По крайней мере, относительно здоровые, потому что некоторые из вышеозначенных господ были, по мнению администрации Хогвартса в лице милейшего завхоза Аргуса Филча, больны на всю голову. Но суть не в этом. Джеймс понимал, что все эти смерти и вообще, события вчерашнего дня, не оставили его беспечно-равнодушным. Все-таки, как-то гораздо проще не обращать лишнего внимания на живых людей, нежели на мертвых. Особенно на таких совершенно неожиданно мертвых, да еще и ни за что, ни про что. Вряд ли кто-то станет убивать за стащенные с кухни бутерброды или подмешанный в чай огневиски. Очень неправильные, но от этого не менее гастрономические ассоциации с произошедшими накануне событиями свидетельствовали о том, что Поттер не прочь, вообще-то, и позавтракать. Тем более, со своими друзьями он как-то очень неудачно разминулся, но все еще оставалась надежда, что они окажутся в Большом Зале. Даже оборотням и прочим представителям околохогварсткой периодической фауны нужно питаться. Без друзей Сохатый ощущал себя еще более мрачно, чем ощущал бы себя, будь они рядом или хотя бы где-то поблизости. Можно было бы, конечно, посмотреть, куда они отправились, по карте, но карта сегодня не у него. Печально. Таким образом, мрачный и одинокий Мародер зашел в Большой Зал, совершенно не реагируя на окружающих. Это значит, что, зайдя в помещение, гриффиндорец обошел всех столпившихся на пути к собственному месту за столом, абсолютно не замечая и даже не пытаясь поинтересоваться, зачем здесь понадобились столпотворения. Казалось, обстановка в Зале не то, чтобы очень мирная, но юношу это совершенно не интересовало. Ругающиеся ученики заботили его так же мало, как и те незнакомцы, которых он встретил в коридоре, перед самым входом. Мужчина и молодая женщина вели с собой парнишку с Гриффиндора, а следом за ними шла еще какая-то дамочка, и вся эта компания оставила Джима совершенно равнодушным. Вместо этого его сильно волновал вопрос того, куда делись все его друзья, и, самое главное, какого дракла они вообще куда-либо делись без него? Учитывая, что способов выяснить это было не так уж много, на свое место за столом Джеймс сел с таким выражением лица, будто готовился к восхождению на эшафот в качестве палача. Доброго утра Поттер никому не желал, потому что оно не было добрым, да и тем более, если бы он сказал нечто подобное с таким выражением лица, как у него сейчас, счастливые адресаты пожеланий рисковали бы подавиться. Вместо глупых высказываний, Сохатый озаботился поисками завтрака, при этом не меняя ни своего выражения лица, ни общего крайне мрачного вида. Пусть все желающие задуматься о нем полагают, что в голове Мародера пляшут какие-нибудь мрачные раздумья, хотя на деле там ничего, кроме мыслей о «пожрать бы» и «где эти дружеские морды», в наличии не наблюдалось. Впрочем, уже их двоих хватало, чтобы ввергать гриффиндорца в состояние пропускающего сбор секты сатаниста. Очень мрачного и недружелюбного сатаниста. _____________ Внешний вид: одет в белую рубашку, фирменный серый Хогвартский жилет, прилично повязанный галстук и темные штаны, на ногах – ботинки; все вещи, за исключением ботинок – казенная школьная форма, поэтому Джиму равносильно фиолетово, что с ними случится. Поверх всего этого – черная школьная мантия. На носу, как водится, очки. В общем и целом, вид достаточно приличный, даже волосы не так топорщатся, но дракловски мрачный, что очень для Джеймса необычно. Что с собой: маленький пакетик драже берти боттс, волшебная палочка в карманах мантии + очки на носу. Настроение: мрачное. Друзья – козлы, где-то шляются без него; Дамблдор – пустозвон, ни дракла Хогвартс не безопасное место, как выяснилось; утро – к мантикрабам такие утра! В общем, руки прочь от нервного оленя. Физическое состояние: в норме.
Gerda Gabriel: Герда внимательно выслушала рассказ Бенджамина о вчерашних событиях и печально покачала головой. - Вот как, а мне казалось, что это нам не повезло. Хорошо, что все обошлось, - только и смогла сказать девушка в ответ на объяснения друга. Нападение Пожирателей? Что-то неладное творилось со школой, что-то очень неправильное, и Герда не понимала что, более того она не знала даже с чего начать поиски начала той нити, которая приведет её к пониманию. Она огляделась, и с грустью заметила, что люди кругом казались чужими друг другу, словно за одну ночь они из “учеников школы Хогвартс” превратились в “красных” и “зеленых”, воскресив кровавые обычаи этой суровой горной земли. Герда не знала этих людей, и впервые за долгое время усомнилась в том, что хотела бы знать. У входа закопошились люди, кто-то что-то кричал, и Герда неожиданно заметила там библиотекаря, которую она, казалось, никогда не видела за пределами её маленького царства знания. Это зрелище очень удивило хаффпаффку, так что она не сразу откликнулась, когда Бенджамин спросил что там произошло. Впрочем, она с холодом почувствовала, что знала ответ ещё до того, как услышала его от виновника всех этих волнений, очень взволнованного мальчика в красном галстуке и грязной мантии. - Кажется кто-то ещё умер, - тихо ответила девушка, не сводя настороженного взгляда с несчастного мальчика, вокруг которого быстро собралась разношерстная толпа из старост, авроров и зевак. Громко причитала о бедах слизеринского народа Снежная Королевна, её вторил черноволосый староста «зеленых», имя которого Герда никак не могла запомнить, а потом всех утихомирил странный человек со страшным взглядом – Герда была уверенна, что он не преподаватель, и потому боялась его ещё сильнее, потому что не представляля кто он и что здесь делает. Герда не заметила Оливера у входа, но когда он подошел ближе, вроде бы с её слепой стороны, она безошибочно почувствовала его приближение, и тут же повернулась к нем, потеряв всякий интерес к происходившему у входных дверей, тем более что там уже все разошлись. Главное, что он нашел её. - Доброе утро, - поприветствовала брата Герда, постаравшийся улыбнуться, искренне постаравшись, но поему-то в этот момент перед глазами вновь промелькнули лица Эбби и Лесли, веселые и светлые, такие, какими они не будут никогда и какими останутся навечно, и на улыбку не осталось сил. Очень хотелось просто лечь где-нибудь в темном углу и уснуть, а потом проснуться – через четыре часа или через четыре года, и увидеть, что мир изменился и что вновь прилично улыбаться и просто радоваться жизни. Встать из своего угла и понять, что никто не помнит о ней, а она – о них. Приятный сценарий, но к сожалению не выполнимый. Мир не останавливался, и она должна была следовать его примеру – если не ради себя, то для других, тех, кого она не хочет вспоминать вот так, в бесконечном свете и блаженной, неземной радости. Поэтому когда Бенджамин неожиданно собрался было уйти – видимо вспомнил о каком-то деле - Герда, лишь на несколько секунда замешкавшись, протянув здоровую руку, остановила его, неловко перехватив за рукав. - Бенджи, подожди, не ходи один, вспомни, что говорил Директор- девушка даже привстала, рассеянно бросив тетрадь на скамейку рядом и тут же забыв о ней. Лесли и Эбби были светлы и счастливы в её памяти, но Герде очень не хотелось, чтобы к ним присоединился ещё и он. Директор сказал, что если не ходить по одному, то ничего не случиться, а Директору хаффлпаффка верила, он не стал бы обманывать. Герда обернулась к брату, который только-только подошел. Она-то уже поела, а если и нет, то все равно ей в горло сейчас кусок не полезет, но это не повод лишать брата завтрака, ведь он и так в последние дни сильно похудел. Ему надо было кушать. Правда, был шанс, что он уже поел, пока она беседовала с медсестрой. - Оливер, ты завтракал?
полная версия страницы