Форум » Архив «Lumiere-77» » [Доброе утро - Хогвартс, 02.05] » Ответить

[Доброе утро - Хогвартс, 02.05]

Fiann Lermont: Дата и время: 2 мая 1977, раннее утро. Место: Хогвартс, Большой Зал. Участники: все студенты и преподаватели. Примечания: Студенты и преподаватели собираются на завтрак. Обязательный эпизод.

Ответов - 51, стр: 1 2 3 All

Andromeda Black: Ночь оказалась довольно болезненной, пусть и Андромеда весь вечер проспала после принятия зелья. Ей не снились кошмары, она просто отключилась от внешнего мира, на некоторое время дав голове передохнуть. Проснулась она рано утром и решила ещё немного просидеть в кровати. Она не любила никакие больницы с самого детства, и к счастью они редко ходили туда. Еслиб не сломанная рука, то она бы не осталась вчера в Больничном Крыле, да ещё и Сириус, от которого она просто сбежала. Рейвенкловка даже не желала вспоминать, что она наговорила вчера кузену. Ей было немного стыдно за свои слова, особенно за то, что она обвинила его в «глупом геройстве», впрочем она не собиралась сегодня отступать от своего. Вчера Сириус и правда повел себя довольно рискованно, пусть им и двигали самые лучшие побуждения. Меда чуть не лишилась из-за него руки, да ещё не умерла от инфартка, когда Бродяга получил по голове. Впрочем сейчас Блэк считала, что ему ещё не так досталось. Андромеда немного нахмурилась сидя в кровати и ленясь вставать. Хоть она и ненавидела больницы, но тут было намного спокойнее, чем там — за её пределами. Ей придется встретиться с Сириусом и поговорить о вчерашнем, они редко ссорились и ещё реже перестали разговаривать. А ещё надо найти Айана и убедиться, что с ним всё в порядке. Селвина она вообще не вспоминала до этих минут, от чего ей стало немного стыдно. Блэк расслышала чьи-то шаги, а потом и встретилась взглядом с медстестрой, которая начала осматривать её руку. Убедившись, что с ней всё в порядке она велела Андромеде покинуть Больничное Крыло, не забыв дать ей пару склянок с какой-то гадкой жидкостью. Рейвекловка лишь поблагодарила её, после чего оделась и вышла. В коридорах было пусто, так как весь Хогвартс пока ещё спал, но мысленно Меда поблагодарила судьбу за то, что ей не пришлось в таком виде идти в башню Рейвенкло. Порванная одежда не смотрелась лучшим образом на ней. Андромеда тихо зашла в спальню и начала приводить себя в порядок. Рядом ещё спала Юфемия, которую она не видела вчера весь день, не так они планировали провести её день рождение. Переодевшись Меда присела на край своей кровати и задумалась. Вчера она лишний раз вышла из состояния. Не стоило так говорить с Сириусом и не потому, что она не была права, просто она слишком многого от него требовала. Надо было во многом признаться в первую очередь самой себе, а потом уже начать жить с мыслью о том, что они с Сириусом просто кузен с кузиной, и успокоиться. У неё есть Айан... но каждый раз при мысли о нём, Андромеде становилось холодно, ведь если задуматься у неё никого и нету. Даже Айан не принадлежит ей, точнее она и не желала чтоб он принадлежал ей. Она просто хотела чтоб кто-то любил её. Любил такую какая она есть, и был готов совершить безумные подвиги ради неё. Меда тяжело вздохнула понимая какая же она наивная. Рейвенкловка посмотрела на часы и убедившись, что пора будить Юфи, пересела на её кровать. Булстроуд явно спала как убитая и на её лице можно было прочитать насколько сложным был вчерашний день, впрочем Меда не сомневалась в том, что она всё узнает по дороге в Большой Зал. -Просыпайся красавица! - улыбаясь пропела Блэк после чего принялась будить подругу. Та конечно в свою очередь что-то бробубнила, но встала и принялась одеваться. Тем временем Меда сидела на кровати и наблюдала за ней. К счастью они скоро покинули спальню, направляясь прямо в Большой Зал. -Как прошел вчерашний день? - спросила Андромеда когда они уже вошли в Большой Зал, - впрочем я знаю, что праздник был испорчен, это мне доказала моя сломанная рука, но у тебя надеюсь ничего похуже не стряслось? - Блэк присела на своё привычное место и посмотрела в сторону стола Гриффиндора. Сириуса пока не было видно, впрочем как и многих остальных её знакомых. -Могу с уверенностью сказать, что вчера я наделала много глупостей... - вырвалось у рейвенкловки, хоть она и вовсе не хотела рассказывать о ссоре с Бродягой.

Fiann Lermont: --->отсюда - Надо просто иногда думать, - Лермонт ткнул Мафальде пальцем в бок, - а то у тебя с этим туго, как я вижу. Так же бы она себя вела, посмотрите... До сих пор самым большим идиотизмом с твоей стороны было думать, что вы сможете нас обыграть в квиддич. А теперь ты прямо себя превзошла. На слова о кофе он только фыркнул - сам предпочитая пить что-то, больше похожее на деготь, чем на благородный напиток, слизеринец не признавал за другими слабости, например, к чаю, и считал, что добавлять в кофе сливки - это вообще верх безумия, и таким людям надо отрывать руки. А потом голову - Маф была права, отрывать головы Фианн очень любил, он вообще очень любил это веселое занятие, которое остальные почему-то считали аморальным. В смысле, физическое насилие. Отец говорил, что в свои юные годы тоже дня не мог прожить, что-нибудь или кого-нибудь не сломав, особенно в хорошем настроении. - Ну просто случилось, - он покосился на Арти, вдалеке ковыряющую свой завтрак вилкой, потом на Розье и неожиданно улыбнулся, - и теперь у меня снова все есть. А ты не вешай нос, правда. Он не слишком понимал терзания Маф по поводу ее отца, но вполне понимал эмоции по поводу предательства Скитер и реакции окружающих. С другой стороны, от блондинистой заразы с Рэйвенкло ничего другого и ждать не стоило, даже удивительно, что у Хопкирк были какие-то иллюзии на этот счет. Но да ей простительно, девушкам часто изменяет рассудок, на смену ему приходят эмоции - и тут главное самому не растеряться. Впрочем, его сейчас самого накрыли эмоции с головой, и было очень трудно сохранять спокойствие. Вообще, конечно, в случившемся Фианн не видел ничего страшного или постыдного, а потому с большим удовольствием поведал бы Хопкирк, но вокруг было слишком много любопытных хаффлпаффских ушей - которые, к тому же, и так уже вовсю шевелились, улавливая каждое сказанное им и Мафальдой слово. Время от времени Лермонт ласково поглядывал на девочек, отчего те немедленно утыкались носом в тарелки, но действовало это ненадолго. - Кстати, помнишь, что финал скоро?

Lucius Malfoy: Люциус почти не спал всю ночь. Разные мысли не давали покоя и лезли в голову, но как не странно у него до сих пор не выходил из головы взгляд Нарциссы. Он многое хотел ей объяснить и сказать, но не хватало слов чтоб передать всю сложность их ситуации. Люциус всегда был послушным сыном, что отличало его от людей подобно Ивэну. Пусть он всегда понимал чего он не хочет в своей жизни, но несмотря на это ему приходилось слушаться отца. Если честно Абраксаса он не настолько боялся, как остальные. Возможно даже Урсула боялась собственного мужа, но за столько лет Люц понял, что Абраксас нуждается в нём как никто другой. Неважно что им не двигали никакие теплые чувства, просто старший Малфой прекрасно понимал, что без Люциуса нет никакого будущего. Как и для всего рода, так и для него в частности. Но он всегда был строгим отцом, не давая сыну почувствовать себя полностью свободным. Свободая страшная штука, и может навсегда испортить человека. Люц рос в напряженной обстановке поэтому он ещё в детстве решил, что не стоит идти против воли отца. Во-первых для своего же блага, ведь если Абраксаса разозлить, то он может забыть обо всём и собственноручно убить своего сына. И во-вторых это был самый лучший шаг для того чтоб сделать жизнь лучше. Но несмотря на такой расклад Люц привык быть недовольным поступками своего отца, и именно поэтому ему сложно было привыкнуть к тому, что они с Нарциссой Блэк станут мужем и женой. Пусть он знал последнюю почти всю жизнь, и всегда поддерживал с ней дружеские отношения, но никогда прежде он не задумывался о том, что мог влюбиться в неё. Мерлин, Люциус вообще не думал, что способен кого-то полюбить! Не считая конечно одной темноволосой рейвенкловки, которая с первого взгляда засела в его сердце, и долгие годы грела ему душу. Нарцисса была другой... она всегда оставалась ребенком для него. Даже Уинни Лермонт казалась более взрослой, чем Нарси, и никогда прежде он не допускал мысли о том, что они могут быть связаны судьбой. Когда Абраксас принял решение за него и объявил о помолвке, Люциус был зол. Он ничего не имел против Нарциссы, но его глубоко задел тот факт, что его отец даже не поинтересовался его мнением. Долгое время он не желал думать о Нарси, и первые месяцы седьмого курса даже немного избегал её, пытаясь поддерживать только вежливые отношения и не переходить черту. А потом... потом всё встало на свои места, но даже если он очень любил маленькую Блэк, Люц пока не научился выражать это, и каждый день показывать Нарциссе, что она самое важное, что у него есть. Великолепная четверка встретилась уже в Большом Зале. Нужно было признать, что Розье с Лермонтом выглядели на удивление довольными, что не осталось незамеченным Малфоем, хотя он решил промолчать. Рядом с ним сидела Нарси и избегала его взгляд, а он уже который раз не мог начать нормальный разговор с ней. Вчерашний день был довольно сложным, как и для всех пострадавших в Хогсмиде, так и для самого Люциуса которому пришлось выслушивать упреки Сигнусак Блэк. До сих пор он не отошел от того состояния, считая что допустил огромную ошибку. Ошибка не состояла в том, что он аппарировался вместе с Нарциссой, скорее то, что об этом узнал её отец. -Ив, ты случайно не видел Рабастана? - повернувшись в сторону друга спросил слизеринец, вспоминая кто усложнил ему ситуацию вчера, - мне надо поговорить с ним, о вчерашнем, - проговорил он это довольно тихо чтоб никто не слышал, после чего замолчал на некоторое время. Лермонт направился к столу Хаффлпаффа и вопросы насчет того почему же они с Розье такие довольные Малфой решил сберечь на потом. -Ты выглядишь усталой... - пересилив себя Люциус повернулся к Нарциссе.


Euphemia Bulstrode: Утро после кошмара наяву не должно быть добрым, но оно вопреки устоявшему представлению им было. Пусть не феерично-радостным, но приветливо-спокойным. Впрочем, утро умело обманывать, создавать ложное впечатление чего-то исключительно положительного, чтобы днём все это развеять. Так было вчера, и кто знает, чем всё обернётся сегодня. Если вспоминать о дне, закончившемся n-ное количество часов назад, то выходило, что вся его характеристика вписывалась в одно ёмкое слово «нервно». И как показали вчерашние сутки, нервы у большинства обитателей Хогвартса были ни к чёрту. Чего только стоила истерика четверокурсницы в гостиной Рейвенкло. И ведь при попытке успокоить несчастную, выяснилось, что лично у неё ничего не случилось, просто сам факт нападения Пожирателей крайне огорчал девушку. Пусть даже она их не видела. Более того, она очень смутно представляла их роль, цели, мотивы и то, что они сотворили с Хогсмидом. На этом Юфемия покинула гостиную факультета, отправившись в Больничное крыло, во-первых, за успокоительным в больших количествах для всех, кому оно могло понадобиться в обозримом пространстве, во-вторых, чтобы ещё раз удостовериться, что с Медой всё в порядке. Она уже знала, что подруга со сломанной рукой находится под наблюдением медсестры и что ей ничего, кроме ночи с зельем костероста не угрожает. Значит, всё не страшно. Поправимо, во всяком случае. Лично Юфемию успокаивало ещё и то, что серьезно пострадавших среди её родных и близких друзей не было. Зато градус переживаний усиливало продолжительное неведенье: девушка так никого из них, кроме Меды, которая к пришествию подруги в Больничное крыло уже спала, не видела. Ни Клейтона, ни Рейнольда, ни Бэнджи, ни Люциуса, никого. Оставалось уповать, что завтра утром, в Большом Зале, хотя бы мельком она увидит всех живыми и здоровыми. Только тогда можно стать полностью спокойной. Поэтому ночь прошла быстро, словно, торопливо в ожидании грядущего рассвета. Стоило только лечь на кровать, как Юфи провалилось в сон. Восемь часов чёрной бездны без красок и мыслей. Казалось, что тело несло куда-то среди этого мрака, дальше от Хогвартса, среди прохлады и безжизненности. От того пробуждение оказалось приятным, словно спасением от этого полёта в никуда. Приятным, как и начавшееся утро. Но всё равно сразу же отойти от сна не получилось: - Ещё-же-рано-неужели-уже-надо-вставать? – это было произнесено себе под нос как данность каждому утру, пока мозг, включая привычные реакции на пробуждение, не осознал, что это стало лучшим за последние часы, - Доброе утро, Андромеда, – после девушка с улыбкой поприветствовала среднюю Блэк, подняв пока непослушное тело с кровати и принявшись приводить себя в порядок. К тому времени, как они спустились из башни Рейвенкло, оказалось, что в Большом Зале совсем мало людей. Люциус, Фианн, Мафальда были уже здесь. Хорошо. Уже лучше настолько, что сжимавший внутренне ком волнения стал ослабевать. - Странно прошёл, - Юфи нахмурилась, вспоминая события первого мая одно за другим, - Но со мной всё в порядке. Правда, на меня грозил обрушиться балкон. Но раз этого не случилось, точнее, раз меня спасли от участи быть убитой так образом, это событие уже значения почти не имеет. Всё хорошо, - девушка мягко улыбнулась Меде, сменив эмоции на лице. Про свою обожжённую руку она решила ничего не говорить. Всё было совсем не серьезно, просто выглядело неприятно, и чтобы скрыть это девушка надела почти незаметную благодаря своему цвету перчатку. Вместе с последней фразой Андромеды, Юфи проследила за её взглядом, - Я успела увидеть вас с Сириусом вчера, когда Пожиратели покидали Хогсмид. Он – причина? Что-то ещё, кроме первомайских общих неприятностей, случилось у вас лично? – нет, Булстроуд вовсе не допрашивала, она очень понимающе смотрела на подругу, готовая выслушать, если та захочет поделиться, и помочь в любой ситуации.

Winifred Lermont: Кажется самая настоящая истерика во всем Хогвартсе была только у Уинифред Лермонт, которая всю ночь просидела у окна не в силах успокоиться. Кроме Алека ей никого не удалось найти вчера. Она видела Ланфир с Арти, последнюю доставили в Больничное Крыло вечером. Но что касается её брата и его многочисленных друзей, то их Уинни не видела. Мордерд отмахивался тем, что еслиб кто-то из них умер, то ему бы уже давно было бы об этом известно. Впрочем он и сам был на нервах, после появления Амаранты в Больничном Крыле, и долго выражался. Утро Уинни ждала с нетерпением, ведь именно на завтрак все должны были собраться и она наконец-то сможет увидеть всех, в том числе своего любимого брата и Нарси, которую она вчера потеряла в Хогсмиде. Лермонт встревоженно шла по коридорам, пытаясь успокоиться, ведь еслиб что-то и правда случилось с Фианном, она бы давно об этом узнала, ведь так? Но пока никто ничего не сказал ей, а значит он хотя бы в порядке. Уинифред вошла в Большой Зал и начала изучать стол Слизерина, медленно проходя к своему столу. Фианна среди них не было, зато она увидела остальных. И только она собиралась кинуться к Розье с вопросами о том где же Фианн как она расслышала знакомый голос, как не странно за своим же столом. Кажется рыжие волосы Уинни прямо загорелись пламенем от злости, так как в следующую минуту хаффлпаффка прямо налетела на своего брата. -Ты прав, иногда надо просто думать головой, но ты кажется вовсе разучился думать! - почти выкрикнула Лермонт, но тут заметила, что все головы за столом повернулись к ней и немного покраснела, от чего её веснушки стали ещё заметнее на лице, - неужели так сложно было найти меня и сказать, что с тобой всё нормально? Что ты жив? - уже спокойным голосм спросила Уинифред, которая не спешила сесть рядом с братом, а лишь обиженно на него смотрела. Нужно признать, что Мафальду она только что заметила, и сразу вспомнила все эти новые разговоры в школе. -Привет, Маф, - немного смущенно поприветствовала она однокурсницу, - ты как, в порядке? - несложно было догадаться, что она имела ввиду, хотя сам Уинни вовсе и не заботило кто был отцом Хопкирк, она никогда не интересовалась родителями своих друзей. У Люциуса тоже страшный отец, но это не значит, что он тоже такой. -Не обращай внимания на них, им просто надо потрепать языком, это пройдет... - Лермонт слегка улыбнулась девушке, после чего снова перевела взгляд на брата приняв как можно более суровое выражение лица. -Вообще-то я вполне могла умереть, но тебя же это не заботит...

Mafalda Hopkirk: - Я в отличии от некоторых думаю. – недовольно пробурчала себе под нос хаффлпаффка. - о, а ты решил, что мы вас в квиддич не обыграем? Фин, вроде взрослый мальчик, а в сказки всё ещё веришь. Не долго вам ещё сидеть на пьедестале. Собственноручно скину. – брови сошлись на переносице. Тема квиддича была больной для Мафальды. Сколько лет подряд «зёлёные» завоёвывали вожделенный (и не иначе) кубок. А Мафа во сне спит и видит, как Дамлдор вручает ей золотого монстра. Не вырвут у неё из рук в этом году победу! И потом, теперь для Мафальда выигрыш стал делом принципа. Малфой и Лермонт выпускаются в этом году. А Хопкирк не упустит шанса увидеть искреннее разочарование, написанное на их лицах, когда они поймут, что победа в кармане у Хопкирк. Да, Мафальда была человеком крайне азартным, когда речь заходила о спорте и мётлах. - Элфорд значит. – юная ведьма хмыкнула. Девушка без особого труда проследила за взглядом Лермонта. Только вот для неё осталось непонятным, с чего он бросил такой заботливый взгляд и на Розье? Неужели Фин за время её отсутствия сменил ориентацию? - я и вправду не вешаю. Точнее пытаюсь. – хаффлпаффка шумно вздохнула. Некрасиво вышло с Бэмишем, ой как некрасиво. И теперь злые языки будут говорить о ней вплоть до самого выпуска. А потом и чёрт ногу сломит в тех сплетнях, которые обязательно разлетятся по всей школе. - Помню. Как такое забыть! – воодушевлённо произнесла Хопкирк. - я надеру вам задницу. – маленькая хаффлпаффка хлопнула друга по плечу. - готова даже поспорить, что в этом году мы выиграем. Впервые за много лет Хаффлпафф идёт вровень с остальным факультетам. И не смей говорить, что у нас нет шансов. – Мафальда едва успела закончить свою пламенную речь, как к ним подлетела Уиннифред Лермонт, младшая сестра Фина. Рыжеволосый ловец команды Хаффлпафф. На лице капитана появился добрая улыбка. Ей нравилась эта девочка. - привет, да вроде бы ничего. – соврала Хопкирк. Она не любила обманывать, но зачем загружать и без взволнованную девушку своими проблемами? - надеюсь, оно так и будет. – Мафальда покачала головой. - Уин, у твоего брата был тяжёлый день… и кажется ночь… – последние два слова ведьмочка не произнесла, она пробулькала их в чашку с кофе, ибо в момент говорения сделала глоток. Но главное Фианн всё понял правильно и его красноречивый взгляд, брошенный в ответ... - а? А я про что? Про кофе.

Cailin Gamp: Утро всегда начало чего-то нового. И пусть девушка спала всего ничего и сейчас не в самом лучшем настроении. Зато она перешагнула вчерашний день. Исчезли вчерашние страхи. Больше не отдаётся это глухое «Я» в ушах. Подтверждения Рабастана, его согласие с тем, что она не ошиблась. А как хотелось, не передать – как хотелось ошибиться, перепутать фигуру жениха с каким-нибудь малознакомым слизеринцем. Но не судьба. Она перешагнула и его увлечение другой. Алона. Это имя до сих пор вызывало рвотные позывы, до сих пор хотелось испортить слишком детское и потому особенно противное личико девушки. Ах, ему может быть брюнетки нравятся? Но сейчас, это всё спокойнее. Не так сильно ранят те его слова к ней, обеспокоенный тон и взгляд, устремлённый на Фокс. А ещё её бесит, что если Фокс достанется симпатия Лестранжа, то Кайлин получит мужа Пожирателя Смерти, который в любой день может не вернуться домой. Рабастан – эгоист, он не думает, что этой гриффиндорке может быть больно. А ей больно. Но она об этом тоже не думает, от него она почему-то в последнее время всё «глотает». Однажды это закончится и девушка всё расскажет своему суженному - ряженному. Но это будет не сегодня. Сегодня проснувшись, она потянулась, быстро сходила в душ, уложила волосы, оделась и как и много раз до этого встретилась в гостиной своего факультета с Эриданом. Наверное, ей стоит поблагодарить судьбу за то, что в её жизни есть такой человек как он. Ведь даже с родным братом у неё нет таких отношений, как с Эриданом. Они вместе дошли до Большого Зала и сели за гриффиндорский стол. - Знаешь, такое странное утро. Кажется всё как обычно, но в тоже время знаешь, что вчера было нападение Пожирателей и многим досталось. Девушка закусила губу, сама не понимая, зачем подняла эту тему. Особенно если учитывать тот факт, что она при этом вновь вспомнила о Рабастане. В такие моменты Кайлин корила себя за непроходимую глупость. - Нет, ты представляешь, они опять нам овсянку суют. Я никак понять не могу – это издевательство такое? Уже четвёртый день подряд. Кто ж её добровольно есть будет. Я её лично терпеть не могу. Да и тосты с джемом выглядят куда привлекательнее для меня. У Гамп была вредная привычка – высказывать своё мнение о чём-либо даже в том случае если её не спрашивали. Девушка налила себе тыквенного сока и взяла несколько тостов. - Так, Эридан, давай рассказывай, ты, где был вчера? Я перед уходом в Хогсмид, так и не смогла тебя найти. Мы, конечно, не договаривались пойти вместе. Но я искренне надеялась на шанс утащить тебя с собой. Но нигде не нашла. Где прятался? Сделав глоток того самого кофе – надо же хоть сделать вид, что ты завтракаешь. Девушка посмотрела на друга. Она, правда, не знала, куда он вчера запропастился, а после пары новостей спешал фор Кайлин фром Рабастан она даже не прислушивалась к сплетницам гриффиндора, с которыми жила в одной спальне и которые точно всё знали или хотя бы догадывались.

Eridanus Everard: Эридан был сонным, хотя нужно признать, что он таким был каждое утро. Ну что поделаешь он всегда любил спать до поздна, именно поэтому он всегда предпочитал лето, когда никто не стоял над душой и не будил его. Хотя сегодняшнее утро отличалось ещё и тем, что вчерашний день оказался слишком нервным. Да, наверное это слово с точностью описывает вчерашнее состояние Эридана Эверарда. Нападение Пожирателей на Хогсмид, потом Юфемия, которую чуть не раздавил обвалившийся балкон, и под конец много раненных друзей в Больничном Крыле. К счастью Элери с Элдредом в деревне не было, они занимались в библиотеке, но пока Эридан нашел их ему пришлось хорошеньго понервничать. Утро было совсем не доброе, поэтому гриффиндорец чуть хмурился, пытаясь не вспоминать вчерашний день. Но это оказалось довольно сложным так как все только об этом и говорили. Эверард устало оделся, после чего вышел в гостиную и плюхнулся в любимое кресло. Кайлин пока не было видно, но Эридан за столько лет уже привык ждать её по утрам. Традиция не нарушилась и через пару минут блондинка уже стояла перед ним. -Твое выржение лица доказывает, что сегодня Хогвартсу не повезет, - Эверард чуть улыбнулся уголками губ и зевнул, ему явно не хватило сна вчера ночью, хоть он и сразу отключился как только лег. И вообще странный вчера был день, он до сих пор не мог выкинуть из головы какие-то непонятные мысли, которые с утра не давали ему покоя. -Да, и от чего-то у меня плохое предчувствие, - Эридан произнес это уже более серьезно проходя к своему столу вместе с Кайлин, - мне кажется на этом наши беды не закончатся, - гриффиндорец опустился рядом с Гэмп и на некоторое время замолчал, словно что-то обдумывая. Взгляд упал на вошедших Андромеду Блэк и Юфемию Булстроуд, что вызвало некое смятение в нём. Что бы избежать глупых ситуаций Эридан повернулся к Кайлин, решив продолжить с ней беседу. Последняя уже ворчала, впрочем Эверард уже привык к этому за столько лет общения с ней. Спорить с подругой гриффиндорец не стал, ведь ни к чему хорошему это не преведет, поэтому принялся наливать себе горячий чай. -Ммм... - Эридан улыбнулся и сделал серьзеное выражение лица, пытаясь подразнить подругу и тем самым поднять ей настроение, - вчера у меня была очень важная встреча с одной прекрасной леди, так что мне было не до тебя... - но тут он почувствовал как Кайлин ткнула его в бок и рассмеялся, - ладно, я был в библиотеке. И не надо делать такое удивленное лицо! Элери вчера всё утро ворчала по поводу её экзамена, и мне пришлось помочь ей. Потом я оставил её с Элдредом в библиотеке, а сам отправился в Хогсмид. Нужно признать, что я пришел туда незадолго до нападения Пожирателей, и... - Эверард на минуту замолчал посмотрев в сторону Юфемии, которая уже сидела за своим столом и беседовала с Андромедой. Он от чего-то смущался рассказывать о ней Кайлин, но решил, что нет смысла скрывать. -А потом на Юфи чуть не обрушился балкон, и я вытащил её... - Эридан немного смутился и потупил глаза, после чего добавил, - а ты чем занималась? Я тоже искал тебя утром, но не нашел.

Andromeda Black: Андромеда опустилась на своё привычное место и прияналась осматривать столы других факультетов. Нарцисса сидела рядом с Люциусом, а вот Сириуса пока не было видно, впрочем как и Беллатрикс. Меда чуть нахмурилась и облокотившись об стол вздохнула. Есть она от чего-то вовсе не хотела, скорее наоборот, её даже тошнило. Но она совсем не отказалась от кофе, поэтому в слеюущую минуту рейвенкловка уже держала в руках чашку с этим ароматным напитком. -Обрушилось что? - встревоженно спросила Меда повернувшись к Юфемии, - тебя спасли? Кто тебя спасс? - вообще можно было догадаться, что Юфи не особо жаждила рассказывать о вчерашних событиях, и от части Андромеда её понимала. Сама она тоже не горела желанием вспоминать как она чуть не лишилась руки, и Сириуса тоже. Меда отвела взгляд и ещё раз поняла, что смотрит в сторону стола Гриффиндора. Надо было поговорить с Бродягой, но гордость не давала ей сделать это. Она не хотела лишний раз опускаться перед ним, хоть и понимала, что вчера зря психанула. -Да, я вчера многое ему наговорила, - смущенно проговорила Блэк себе под нос и опустила глаза, - но он себя ведет как сущий ребенок, Юфи, и я уже не могу с ним справиться. Раньше я могла его остановить, могла подействовать на него, а теперь мне кажется, что я вообще бессильна перед ним, - Андромеда ещё раз вздохнула и поднесла чашку к губам. Временами она сама себя не понимала. Точнее она многое понимала в своем характере, но на многое намеренно закрывала глаза. Меда ещё дна курсе четвертом поняла, что её отношение к Сириусу уже давно вышли из рамки родственной любви, но она не желала это признавать. Не могла Андромеда сказать ему об этом, как и не могла нечаянно показать ему свои настоящие чувства. А вчера она и правда сорвалась и ещё многое могла наговорить Сириусу, еслиб не сломанная рука. Иногда Меда слишком многого требовала от кузена, и она это прекрасно понимала. Но несмотря на это время от времени нервы её сдавали. К счастью вчера она ничего серьезного ему не сказала, только слегка обидела его, или возможно даже очень. Но Андромеда искренне надеялась, что это всё решится. -Мы с ним были вместе когда Пожиратели напали на деревню, и я попросила его держаться рядом со мной, так как я знаю, что не смогу сконцентрироваться на чем-то одном, когда вижу как он махает палочкой перед Пожирателями. Мне надо было собрать учеников и отвести их в школу, он мне помогал, но в один момент он просто исчез... следующее, что я видела как его что-то ударило по голове и кинулась к нему, - рейвенкловка на мгновение замолчала и опустила чашку с кофе на стол, - кинулась и сломала себе руку, я даже не знаю как это мне удалось, но я упала на землю. Какие-то младшекурсники подбежали ко мне и пытались увезти меня в школу, но я не собиралась оставлять Сириуса, который увидел меня и бросился ко мне. А потом мы вернулись в школу... - Меда замолчала, всё так же не смотря на подругу. Она изучала взглядом чашку, которая стояла уже на столе, и не знала как сказать что же было потом. -В школе мы сразу же направились в Больничное Крыло, и я сказала ему много плохого, что он геройствует и никогда не думает обо мне. Что ему безразлично что же будет со мной, ведь ему надо выпендриться перед всей школой, - тут Андромеда слегка зажмурилась вспоминая сколько глупостей она всё же наговорила кузену, - но дело не в том, что он кинулся к Пожирателям, ты же понимаешь, Юфи? - Меда подняла глаза на подругу в надежде, что та поймет о чем идет речь. -Я зря пытаюсь удержать его рядом с собой... - с некой грустью произнесла рейвенкловка и отпила от кофе.

Narcissa Black: "Ты выглядишь усталой." Эти слова легким эхом отозвались в белокурой голове Нарси - кое-кто злоязычный мог бы сказать, что это из-за царящей там истинно блондинистой пустоты. На самом деле маленькой Блэк иногда казалось, что все слова Люциуса отдаются эхом, просто потому что это он говорит. Нарси едва заметно вздрогнула. Ночь у нее была отвратительной, бессонница вперемешку с кошмарами - да не с великолепными мрачными ужасами, у которых есть сюжет, настолько интересный, что его не грех и глянуть, а с мутным бредом, оставляющим ощущение какой-то липкости во рту. Усталой? Это мягко сказано, сейчас Нарцисса не щеголяла роскошными синяками под глазами (что с ее тонкой кожей - постоянный риск) только из-за того, что часам к пяти утра махнула рукой на попытки задремать и устроила себе утро, как у матери, даже рискнув принять настрого запрещенный Друэллой ледяной душ. Сейчас она покашливала, но зато не была похожа на привидение или жертву голодной смерти. И все равно Люциус заметил, а это было очень нехорошо. Она должна быть идеальной, он всера обещала. Себе и ему, правда, о последнем он не знал, но и не должен был. Потому что у него должна быть идеальная невеста, а не девчонка с подранными коленями. Правда, спроси кто Нарциссу... Но ее никто не спрашивал, и поэтому он сидела прямо, двумя пальцами придерживая листок студенческой газеты: мать говорит, что иногда незначительные отступления от этикета (вроде чтения за едой) только подчеркивают общую безупречность образа и аристократично морщила носик, глядя на статью об отце Мафальды Хопкирк. Ну что за отвратительные люди это писали, вечно им надо копаться в чужом грязном белье, вытаскивать на свет скелеты из шкофов... а ведь на то они и спрятаны, чтобы их никто не видел. И потом, по мнению Нарси, не такая уж это и страшная тайна: во-первых, ее родители, вон, тоже... а во-вторых, сама-то Мафальда здесь при чем? А все так фыркают, будто это она людей убивала. Блэк безмятежно воззрилась из-под длинных светлых ресниц на легкую баталию посреди Зала: и в мыслях не держа охать и взвизгивать, как это делали остальные младшекурсницы. Уж чего-чего, а мордобоя за годы общения с Демонами она навидалась предостаточно. И реагировала на него весьма хладнокровно. - Полагаю, - спокойно заметила она, откладывая газету, - Бэмиш легко отделался. Стоило сломать ему челюсть, чтобы он помолчал хотя бы пару часов. Налить тебе чаю, Люциус? Подобного рода заявление в устах маленькой Блэк вполне тянуло на шокирующее. - Нет, спасибо, я не устала, у меня все в порядке. Ну, конечно, нет. Разумеется, не в порядке. Но знать об этом никому не полагается.

Benjamin Nayman: Бэнджамин проснулся с утра с ощущением полного бардака в голове и вокруг. Он уснул прямо в одежде, скинув вещи, лежавшие на кровати, на пол, поверх одеяла. Просто отключился. С утра ему хватило ума вымыть кровь с уха и привести себя более-менее в вид, соответствующий обычному среднестатическому Бэнджамину Итану Натаниэлю Нэйману, чистая рубашка скрыла обоженную руку, которая еще слегка болела. Звон и гул в ушах пропали, и он надеялся, что голова не разболится снова, как вчера вечером. А вчера он так и носился по Хогвартсу с небольшими остановками в неожиданных местах, пока не нашел глазами Юфи, уверившись, что она жива и хотя бы относительно здорова, на большее времени не хватило, до самого вечера студентов было не успокоить, в школе еще и авроров оставили, все были на нервах, часть студентов провела ночь в Больничном Крыле. Сейчас все направлялись в Большой Зал на завтрак, и знакомые-приятели-друзья со всех сторон поторапливали его, все ожидали очередного внушения от Дамблдора, и никто не хотел его пропустить. Бэнджамин же хотел пообщаться с Юфи, хотя... да, есть тоже хотелось, потому что за ужином аппетит куда-то резко пропал, а впихивать еду в него особо было некому. Он спустился по лестнице вниз, столкнулся с парой людей на входе, что отдалось в голове веселым перезвоном, а потом, добредя до стола, замешкался на секунду, думая, куда сесть. Так как он не сильно спешил, мест уже было не очень много, и ближайшее свободное было между двумя девочками, девушками, поправил он себя тут же, потому что это были семикурсницы. Он сел туда, рядом, как оказалось, с Гердой Габриэль. Герда ему нравилась, и его совершенно не расстраивало, если она вдруг его забывала или забывала что-то, что он говорил или делал, зато она делала красивые фотографии. - Привет, не помешаю? Как ты себя чувствуешь? Ты ведь в больничном крыле была? Когда он сел, есть отчего-то резко расхотелось, поэтому ложку он взял чисто машинально и теперь вертел в руках, пытаясь ее согнуть. Через несколько секунд ему это неожиданно удалось, и теперь в руках оказался уже бесполезный предмет, который он, впрочем, продолжал крутить в пальцах. - Столько всего странного сразу. Многие говорят, это кем-то подстроено, возможно, Пожиратели виноваты. Но в Хогвартс бы они не попали, да? Бэнджи повернул голову к Герде, словно ожидая, что она развеет его сомнения.

Evan Rosier: - Не-а, - протянул Розье, лениво подкидывавший к потолку яблоко и, как и его друг, выглядевший непростительно довольным, - да придет, не волнуйся. А что у тебя к нему? Вообще-то Розье было совершенно все равно, что за дела у Люциуса с младшим Лестранжем - но он задал вопрос только для того, чтобы хотя бы на пару фраз оттянуть неизбежные расспросы о том, отчего это Ивен, не в пример обычному, миролюбив и доволен всем; ибо как ни стыдно было это признавать, но Розье в кои-то веки не знал, что ответить. То есть в любой другой день от отговорился бы каким-то ядовито-саркастическим замечанием, на которое Люциус, привыкший к манере общения друга, даже не отреагировал бы, но сейчас ему почему-то не хотелось быть ни ядовитым, ни саркастическим... пожалуй, ему просто было лень. Хотелось только бездумно подкидывать яблоко, да улыбаться, припоминая снова и снова мелкие подробности прошедшей ночи. Ивен мог бы сказать и правду - оттого, что она была достаточно шокирующей, а Розье порой любил выдавать шокирующие откровения просто для того, чтобы увидеть, как меняется лицо его собеседника, и послушать, что он скажет в ответ... но и этого зрелища слизеринец сейчас не желал: обычно спокойно переживавший возмущенные комментарии по поводу его образа жизни, он не был уверен, что сейчас сможет похвастаться такой выдержкой. Воспоминание о прошедшей ночи было одним из тех редких моментов прошлого, которые Ивен, полагавший все воспоминания ненужным грузом, неожиданно хотел сохранить, дабы потом возвращаться к нему снова и снова, рассматривая под всеми углами, как драгоценный камень, а потом бережно возвращая на свое место только для того, чтобы позже вновь взять его в ладони. Это воспоминание он готов был ревностно охранять от посягательств чужих, грязных рук, которые могли бы его замарать - равно как и от жадных, завистливых взглядов посторонних, будто бы те могли навредить его драгоценности. И странно, и непривычно было от этого - но одновременно хорошо и уютно, и тем более Розье, не привыкший к таким внутренним ощущениям, боялся разрушить хрупкую гармонию в своей душе. Люциуса, тут уж пожалуй, опасаться не стоило... и все равно Розье не спешил доставать свою драгоценность, дабы похвастаться ей перед Малфоем. Ивен в последний раз подкинул яблоко, повертел его в руках и с большим удовольствием вгрызся в него. - Этот шотландец просто псих, - с набитым ртом сообщил он, - ладно, зато своего мордобоя он с утра уже нажрался, сейчас вернется сытый. Вампир чертов. Нарси, милая, можно и мне чаю?

Yael Ronen: Все утро Эль просидела на подоконнике в одном из коридоров со своей гитарой в обнимку, радуясь вернувшемуся голосу и в задумчивости перебирая струны. Подошел Бэнджи Нэйман, посидел немного рядом, болтая ногами и отстукивая по подоконнику в ритм ее мелодии. - Завтрак уже начался, пойдем, - он спрыгнул с подоконника и повернулся к ней. - Да-да, я догоню, ты иди пока, - ответила Эль, ей хотелось оставить гитару в спальне, чтобы не таскать ее с собой. В Большом Зале постепенно собирались голодные и местами потрясенные студенты, все задерживающиеся сбегали вниз по лестницам, возникало ощущение, что завтрак сегодня не пропустит никто, хотя бы потому, что еще не смолкли обсуждения прошлого дня, а сегодняшний уже, похоже, готовил новые сюрпризы, Яэль Ронэн почему-то была в этом уверена. Она прошла в Зал, ища глазами знакомых, прошла вдоль стола, помахала Алисе и Арти, мест рядом с которыми, впрочем не было, поэтому она прошла в самый конец и села там. Идея самого завтрака ее не радовала, есть ей не хотелось то ли из-за переживаний за вчерашнее, то ли от предчувствий новых не очень радостных событий. За преподавательским столом взрослых было чуть больше, чем обычно, говорили, что в школе остались авроры, что тоже не добавляло радужности происходящему. Все, абсолютно все вокруг что-то обсуждали, в Зале стоял равномерный гул. Эль поискала глазами Финеаса, но он, видимо, до завтрака еще не добрался. Может, спит еще? Ей так и не удалось вчера вытянуть из него, что с ним произошло в Хогсмиде, но сегодня, когда уже и лучше соображалось, и голова меньше болела, она обязательно его расспросит, заодно и про то, что было на экзамене, когда она потеряла сознание. Вчера им по сути совсем не удалось поговорить, под вечер ее снова стало клонить в сон, а на ночь ее уже отправили в спальню, чтобы освободить койку в Больничном Крыле. А пока она сидела, подперев рукой голову и наблюдала за окружающими, что было не менее интересно, чем собственно поедание завтрака, за столами, казалось, присутствовал весь спектр эмоций.

Theodore Nott: - Боже правый, он же без нее еле дышит! - Выше берите, - кивая, - он и не дышит вовсе. © Солнечное утро не принесло Нотту ожидаемого облегчения. Этой удивительно темной ночью, чью идеальную тишину нарушали разговоры студентов в больничном крыле, слизеринец провел сидя на койке, и глядя в никуда. Посторонние в ночи звуки, обволакивающая темнота, глотающая все вокруг, лишая последних отголосков света.. И потрясающее ощущение одиночества. Сейчас же, он лениво протягивая руки медсестре, показывая, что повреждения уже сошли на нет, в большинстве своём, и объясняя, что это ве мелочи, и от такого еще никто не умирал, ощущал, что его мир, подобно черно-белому сну снова начинает распускаться миллионами цветов. События, произошедшие в Хогсмиде, были уже слишком далеки от Теодора, хотя периодически подбирались воспоминаниями, осторожной и боязливой подступью. Это уже не важно. Совершенно не важно. По крайней мере, становится легче, если думать именно так. Ступая по ступеням перелетающих с место на место лестниц, он старался настроить себя на ежедневный лад. Ледяная приватность, спокойствие и некоторая небезразличность к миру. Немного дико и неверно, но так тоже легче. Меньше внимания к себе, меньше взглядов в глаза и меньше надежд на понимание. Вот и весь секрет. Не видя никого, подобно охотнику, хищнику, он уцепился взглядом за точеную фигуру рыжеволосой девушки. Нет, он не может ошибаться. Ускоряя шаги, практически переходя на бег, Нотт, догонял спешащую на завтрак девушку, пока в два прыжка, лавируя между студентами, не преодолел разделяющее их расстояние. - Наконец я нашел тебя, - шепнул он на ухо, останавливая её, удерживая за тонкое запястье, и задерживая взгляд на опешившей сокурснице Нессы, уже недовольно удаляющейся в сторону Большого Зала, - Доброе утро, милая. Теперь, когда Кеттридж обернулась, они встретились глазами, в голове Теодора появилось странное ощущение, что он наконец нашел цвет своего счастья. Аккуратная улыбка, как прощупывание почвы под ногами. Без неуместных «Как дела? Все в порядке? Славно.» или вопросов о настроении и подобного. Все просто. И когда её глаза с едва скрытым непониманием устремлены в его, он теряется в паутине, что вьется вокруг него, забывая слова и заставляя сердце стучаться в ребра сильнее. Сколько раз он видел её лицо, а вот именно в эту секунду никак не может насмотреться, запоминая малейшие детали, растворяясь в атмосфере спешащих на завтрак студентов: знакомых, приветствующих их, и незнакомых, косящихся с интересом. - Знаешь, я так соскучился, - и мира вокруг не существует вовсе. И вчерашнего дня. И всего пережитого заново и заново этой ночью. И времени и места нет. И все как-то сумбурно и глупо, наверняка, со стороны, когда, как после долгой разлуки, Тео обхватывает Девушку за талию обеими руками, и крепко, но не сильно, прижимает к себе, зарываясь носом в волосы и вдыхая такой знакомый и любимый (?) аромат, - наверняка думаешь, что я глупости говорю. В такие минуты, время замедляет шаг. Или останавливается. А потом, снова заводится, как волчок, крутится, спешит к неизвестности. И Теодор, выпуская Нессу из объятий снова берет её за руку, и с видом, будто и не было этого минутного порыва, жажды близости, ведет её к уже находящимся в поле зрения высоким ставням дверей Большого Зала, как и всегда, приветливо распахнутыми. Затянувшееся, но как ни странно не неловкое молчание не режет мысли в гуле голосов. Попав в помещение, Нотт ведет рейвенкловку к её – «синему» - столу, не желая сейчас рушить свое хрустальное спокойствие воспоминаниями, обязательно настигнувшими его в случае встречи со слизеринцами. - Ты не против? – скорее из вежливости. Найдя место и присев на скамью, слизеринец уже с едва взволнованным взглядом заглядывает в глаза Нессы, - кстати, где ты вчера была, пока… Вот с такого и начинаются разговоры обычно называющиеся серьёзными. Когда слова поначалу звучат слишком абсурдно, кажется, не имея никакого отношения к ситуации. Начнём издалека – погода, последние горячие новости, прошлогодняя, совершенно неожиданным образом всплывшая в памяти отличная вечеринка и «…да, Мерлин, это было так охренительно весело, что, да, стоит повторить – давай организуем что-нибудь подобное в конце августа – на границе лета и осени, как завершение этого небольшого, но значимого периода в жизни...». И всякий прочий бред, единственной задачей которого является подготовить собеседника к тому самому моменту, когда страшная правда будет открыта, точнее, объявлена истинная цель разговора. - Во время всего этого. Ты не пострадала? Все предельно ясно. Он не может не спросить. Не может оставить это без внимания. Это не дело принципа, простого любопытства или чего-то еще. Это волнение, забота и что-то более нежное, чему, наверное, еще не придумали названия. И пока он смотрит ей в глаза, мир снова отходит на второй план.

GameMaster: Дамблдор явился к завтраку с небольшим опозданием. Мастер эффектных появлений, сегодня он возник в Большом Зале никем не замеченный. Окинув непроницаемым взглядом длинные факультетские столы, за которыми начали собираться ученики, Дамблдор чуть покачал головой. Жест этот выражал не то скорбь, не то сомнение. Кто знает, директор Хогвартса никогда и не перед кем не выдавал своих истинных чувств. Убедившись, что студенты, видимо, пока еще ничего не знают, Дамблдор несколько обрадовался. Лишних слухов Альбус старался избегать. Директор опустился в кресло с высокой спинкой и медленно перевел взгляд на Минерву МакГонагалл. - Минерва, насколько я понимаю, со вчерашнего дня новостей не прибавилось? - тихим шепотом произнес Дамблдор. - Увы, - отвечала МакГонагалл. - Если что – вы бы узнали первым. - Разумеется, Минерва, разумеется. - Доброе утро! – через несколько минут произнес Дамблдор, поднимаясь во весь рост. Голос его эхом отражался от зальных стен. – Сегодня выдалось прекрасное утро и мне не хочется омрачать его рядом печальных новостей. В зале повисла звенящая, почти осязаемая тишина. - Во-первых, как вам всем должно быть известно, на экзамене по зельеварению произошел в высшей степени трагический инцидент. Сроки пересдачи будут назначены комиссией, как только будет назначена сама комиссия. У вас, дорогие студенты, есть еще минимум неделя на дополнительные занятия. Не забудьте подготовиться. Во-вторых, и эта весть особенно прискорбна, мы лишились двоих наших студентов. Лесли Норстэд и Эбби Чейс. Дабы не провоцировать ненужные и опасные слухи, поясню: смерти девочек никак не связаны со вчерашними событиями в Хогсмиде, расследованием которых в свою очередь занимается Министерство магии, но этого вопроса я коснусь в следующий раз. А сейчас попрошу внимания. В связи с пока еще не объясненной, - слово «необъяснимое» Дамблдор не использовал никогда. Все можно объяснить, просто требуется время, – кончиной девочек, я настоятельно рекомендую вам, дорогие студенты, избегать прогулок в одиночестве и с наступлением сумерек по возможности не покидать гостиных факультетов. Опережая возможные вопросы отвечу заранее – я твердо уверен, что вина за смерть студенток не лежит ни на одном из вас. Это не было убийством, а скорее несчастным случаем, чьи детали сейчас выясняются. И, в-третьих, скоро в Хогвартсе появятся гости из министерства. Искренне надеюсь на ваше понимание и сотрудничество. А теперь ешьте.

Bellatrix Black: Утро не задалось с самого начала. Для вас будет не удивительным то, что последние события Белла попыталась утопить в красном вине в спальне для девочек со своего курса. Не будет лишним упомянуть то, что сожительницам Пожирательницы тоже пришлось все подряд топить в этом пьянящем напитке, так как у них просто не оставалось иного выхода: те, кто отказывался, этой ночью влачили свое жалкое существование в общей гостиной или других спальнях, и никакие доводы не могли образумить Беллу. Вас же не удивит, что эта девица никого не боится, может, за исключением собственного отца. Еле очухавшись от настигшего утром похмелья с помощью холодного душа, мадемуазель Блэк не торопясь спустилась в Большой Зал. Все, кто находился там, никак не привлекали ее внимания: стадо глупых баранов всего лишь обсуждали прошедшие веселые события, о которых Белле совсем не хотелось вспоминать: например, о произошедшем в Хогсмиде. В конце концов, не зря же она выпила целый запас своего бордо на весь оставшийся учебный год. Как только до темноволосой красавицы в мантии долетели первые звуки, первые голоса, она недовольно поморщилась: очередной приступ душераздирающей мигрени. «И никакой душ не помог, чертовы дурацкие методы. Кто бы смог мне помочь? Может, обратиться к этому Снейпу? Он всегда знал толк в отварах и зельях», - рассуждала слизеринка, садясь за свой стол. Как только она оказалась на месте, некоторые из присутствующих замолкли, но молчание это продлилось не так долго: стоило только Белле обвести их взглядом своих раздраженных карих глаз, как сокурсники тотчас подняли привычные темы для разговоров, перестав уделять девушке хоть какие-либо знаки внимания. И на этот раз ее это безумно обрадовало. «И что же готовит нам это утро?» - задалась девушка вопросом, пододвигая к себе поближе кружку с ароматным кофе. Кажется, сегодня должны были быть какие-то разъяснения вчерашних конфликтов и прочее. Как она была рада, что ей удалось уйти тихо и незаметно: и опять старшая Блэк выходит сухой из воды. Впервые за это утро на губах Беллатрисы появилась улыбка, полная облегчения и наслаждения. Она сделала пару глотков кофе (О, Салазар, спасительный напиток!) и ощутила, как боль снова стала покидать ее. «Проходило бы так каждое утро», - рассуждала девушка, выбирая для себя круассан: какой сегодня казался аппетитнее? Всеобщая паника лишь добавляла ей энтузиазма, а испуганные взгляды приносили сплошное удовольствие. «Боятся – значит уважают» - основной девиз Беллатрисы Блэк. А она чувствовала этот страх: видимо, они вчера произвели должное впечатление. Развернувшись, слизеринка заметила знакомую фигуру: кажется, по направлению к ней направлялся Северус. Так как достойных собеседников рядом все равно не нашлось, девушка смерила его суровым взглядом и при его приближении твердо заявила: - Садись сюда. Составишь мне компанию. По крайней мере, по ее тону Снейп обязан был понять, что никакие протесты и отговорки обговорам не подлежат. Далее – что-то вроде улыбки, подобие которой никогда у нее не получалось. На самом деле, сейчас Беллу мучил только один вопрос: заводить тему про похмелье или не заводить? Что же тогда мог подумать Снейп? Он всегда был мальчиком весьма догадливым.. сразу поймет, что у нее похмелье не с «просто так». А если оно есть, то, значит, есть и повод. Но тогда какой? Что могло заставить Беллу провести ночь в объятиях с бутылкой, а не с молодым человеком? Кажется, это было слишком рискованно. Впрочем, пока еще она молчала. Не зря мигрень медленно, но верно продолжала отпускать ее.

Ashley Thompson: За ночь запястье левой руки вновь стало целым и больше не болело. Когда Иштван вчера принес ее в Больничное Крыло на руках, чему сопротивляться было бесполезно, хотя она чуть-чуть и пыталась в начале, а потом сдалась и не могла не признать, что где-то между больно из-за сломанной руки и неловко из-за всей ситуации, ей было приятно обнять его за шею здоровой правой и прижаться головой к груди... так вот, когда Иштван вчера принес ее в Больничное Крыло, взгляд медсестры просто вопил "неужели опять?" Да, Эшли была постоянной посетительницей, так как ломала свои хрупкие кости с завидной периодичностью. Потом она отправила Иштвана заниматься своими делами и спать, упросила, потребовала как можно тверже, и он послушался, ну, или сделал вид. Эш выпила костерост совершенно безропотно, как вещь уже давно привычную и заснула, а на утро все уже было в порядке. Она спустилась по лестнице к Большому Залу и на входе заметила Иштвана. Улыбнувшись и подходя ближе, она попыталась неловко ему помахать, и неловко хотя бы потому, что тут же чуть не упала, но вратарь гриффиндорской сборной с присущей ему отменной реакцией в ту же секунду был рядом, чтобы ее поддержать. Она вдохнула, а затем, ловя момент, пока он к ней наклонился, и отчаянно при этом краснея, поцеловала его в щеку и выдохнула "спасибо", пытаясь выразить благодарность еще и за вчерашнее. Любовь часто решает пойти проторенной дорогой, и ангелу, вынесшему тебя на руках из огня, ты готова тут же отдать свое сердце навсегда. Правда, столь же часто оно ему совершенно не нужно. Но Эшли, пожалуй, впервые в жизни испытывая такую гамму чувств, об этом даже и не задумывалась. - Пойдем завтракать, - предложила она, чтобы скрыть смущение. Они двинулись в зал, и там она нерешительно застыла, не зная, за какой стол сесть, то ли вместе с Иштваном за стол его факультета, то ли предложить ему сесть вместе с ней. Но как раз в этот момент раздался голос директора, сообщивший совсем не радостные новости. Лэсли и Эбби? Да, Эшли знала обеих и хорошо к ним относилась. Она повернулась к Иштвану и посмотрела на него растерянно. - Как такое могло случиться? В этот миг она забыла про все на свете, перед глазами стояли картины вчерашнего в Хогсмиде, учеников в Больничном Крыле, а теперь еще это...

Sophie Clearwater: Ночь в Больничном Крыле прошла ужасно, но совсем не потому, что костерост исправно делал свое дело, а потому что Софи мучала совесть. Стыд, отчаяние, злость на саму себя - все перемешалось в голове гриффиндорки и не давало ей уснуть. Она забывалась на некоторое время, но каждый раз произошедшее на экзамене по Зельеварению возвращалось в ее сне и она в ужасе просыпалась. Впрочем, более худшей вещью было совсем не это, она уже знала, что по ее вине погибли представители экзамеционной комиссии, их образы все время преследовали Клирвотер, их осуждающий взгляд и страшные слова "ты во всем виновата, убийца" не давали покоя. Закрывать глаза было страшно, поэтому промучившись полночи, семикурсницы твердо решила, что ни за что больше не позволит себе уснуть. Неудивительно, что на утро она хоть и была совершенно здоровой, но абсолютно разбитой после бессонной ночи. Школьная медсестра ничего необычного не заметила, верно решив, что Софи просто напросто мучает совесть, и со спокойной душой отпустила ее на завтрак. В Большом Зале было как всегда шумно, все обсуждали события вчерашнего дня, которые для одних окончились более удачно, для других настоящей трагедией. Клирвотер постаралась слиться со стенкой, ей совсем не хотелось, чтобы ее кто-то замечал. Ей казалось, что у каждого на лице она видит осуждение и ненависть в глазах, даже тех, кто вовсе и не стал жертвой ее глупости. Если бы она только знала, что многим из студентов совсем не до нее. Например, события в Хогсмиде казались куда более опасными, да и сплетня про Хопкирк тоже была более чем занимательна. Сев подальше от своего обычного места за столом Гриффиндора, девушка положила себе овсяной каши и принялась старательно размазывать ее по тарелке, аппетита не было, да и какой тут аппетит, когда ты оказываешься настоящей убийцей. Клирвотер виновато опустила голову, практически уткнувшись носом в тарелку. Речь директора застала ее врасплох. Софи растерянно уставилась на главу школы, не совсем понимая, о чем он говорит. Слова Дамблдора заставили семикурсницу покраснеть до кончиков ушей и почувствовать себя еще более раздавленной. Хоть о виновниках происшествия и не было сказано ни слова, от этого Клирвотер не стало легче. Напротив, она ощутила вновь, как чувство вины захлестнуло ее с утроенной силой. Уж лучше бы ее сразу наказали. Она не совсем понимала, почему ей до сих пор не вынесено обвинение, хоть МакКехт что-то т говорил про драконью желчь, но сама девушка была уверена, что виновата во всем только она и ее глупая голова.

Nessa Ketteridge: Она совершенно не понимала всей этой суматохи. Все настолько возились с пострадавшими учениками, что, казалось, совершенно позабыли о здоровых. Нападение на студентов - это было так ужасно, все носились с этой новостью, словно с концом света, тогда как трупов пока еще и не было. По крайней мере о них умалчивали. Кеттридж, на самом деле, считала откровенной глупостью этот принцип - человеческая жизнь превыше всего. Только в теории она могла звучать гордо, на деле же выходила эгоистичным желанием человечества дорожить каждой своей особью, какой бы жалкой она ни была. Но зачем спасать того, чья жизнь ничего не стоит? Зачем раздувать такой большой скандал там, где пара студентов получили незначительные травмы? Еще одна глупость, в которую свято верило человечество. Еще более странным для Нессы стал сюрприз на утро, когда пара ее однокурсниц чуть ли не в траур обратились, обсуждая вчерашние новости. Но удивление Кеттридж очень быстро сменилось желанием игнорировать их, должен же быть в Хогвартсе хоть один человек, чей разум не замутнен паникой? Несса не обращала на разговоры вокруг абсолютно никакого внимания, следуя ежедневному ритуалу, девушка молча встала с постели, умылась, собралась, накинула сумку с книгами на плечо и вышла из женской спальни. Самый обычный день, самое обычное утро, самый обычный путь до Большого зала. Кеттридж не спешно шла по коридорам замка, заглядывая в окна и отмечая про себя отличную погоду - все было буквально создано для того, чтобы побыстрей забыть о вчерашних событиях. Рейвенкловка уже почти выкинула их из головы, переключая свои мысли на что-то более значимое для нее, но судьба, видимо, решила зло подшутить над девушкой, послав на ее путь одну знакомую с желтого факультета, которая вместо приветствия начала разговор с "..а ты знаешь, что вчера..". Кеттридж уже закатила глаза к потолку и подбирала более вежливые слова для того, чтоб объяснить этой девчонке, что чужие смерти волнуют ее еще меньше, чем всякие сплетни, как произошло что-то совершенно неожиданное. "Доброе утро, милая" - это прозвучало настолько странно, что только рука парня, удерживающая ее запястье, не дала Нессе до конца увериться в том, что эти слова предназначались той, которая стояла рядом с ней, а не самой Кеттридж. Девушка чуть склонила голову на бок, наблюдая за странным поведением слизеринца, впрочем, рейвенкловка была не из тех, кто тут же начинал вопить о поруганной чести и огрел бы наглого Нотта сумкой с книгами по голове. Эта встреча выбивалась из общей линии "обычного" утра, но была намного интереснее, чем разговор с однокурсницей, которая поспешила уйти без Нессы. Мистер Нотт явно отпугивал не только девушек, но и вообще всех вокруг, и только Кеттридж продолжала стоять на месте, ожидая продолжения. Но каких-либо объяснений не последовало, так что можно было сделать два вывода: либо Теодора кто-то сильно приложил головой, либо Несса проспала все самое интересное. Впрочем, какая разница в том, что стало причиной? Важно то, что было в настоящем: приступ нежности у слизеринца не был ей неприятен, точно так же как девушка не думала прыгать восторга, что "тот самый Нотт" обратил на нее свое внимание. Кеттридж еще просто не решила, как будет относиться к такому вниманию с его стороны, пока это было для нее... забавно. - Мне всегда казалось, что слизеринцам не позволяет гордость сидеть не за своим столом, - задумчиво произнесла девушка, уже сидя на скамье в Большом зале. В принципе, она не была против нахождения Нотта рядом, а уж такие мелочи как совместный завтрак ее вообще мало волновали, но ведь все это было тестом для парня, если он сам не давал объяснений, то ей придется самой выяснить хоть что-то. - Твои друзья не будут против? Девушка притянула к себе кубок с тыквенным соком, делая несколько глотков. Создавалось впечатление, что ее совершенно не смущало неожиданное присутствие слизеринца рядом и если тот вдруг замолчит на несколько минут, то она и вовсе забудет о его присутствии. Но вопросы от Нотта пока продолжали поступать, а вместе с ними не унималось желание рейвенкловки немного пощекотать нервы Теодора. - А что если пострадала? Что если я даже знаю кто именно это сделал? - рыжая переводит взгляд на парня, желая уловить его реакцию в мельчайших деталях. - Ты поздно спросил, только наутро. Большинство следов можно залечить за ночь. И кто научил этих рейвенкловок так издеваться над бедными слизеринцами? Но ведь правдивый ответ был бы совсем не интересен, Нотт наверняка бы успокоился и от него вновь исходила только приторно сладкая романтика, тогда как Кеттридж больше по душе была его взволнованность. Но когда в зал вошел директор девушка подняла руку вверх, давая Теодору знак, что продолжат они после выступления Дамблдора. - Интересно, почему они не допускают возможности того, что студенток убил кто-то из присутствующих? - усмехнулась рыжая после окончания речи директора. Внимательно выслушав старика, она вновь вернула свое внимание, по крайней мере половину, слизеринцу. - Я думаю многие из наших однокурсников смогли бы убить.. ты например.

Alexander Lermontov: Больничное крыло --> Более-менее догонять серьезность вчерашних происшествий Алек начал только к вечеру, до этого мыслям и чувствам не давали ход сначала болевой шок, а потом то обезболивающее, которым накачала его колдомедик. А вечером в гостиной Лермонтов долго сидел, тупо пялясь в камин, и думы его были весьма похожи на те, что гуляли в его голове после смерти матери. Он, Моргана его забери, опять все видел... и опять это ничем и никому не помогло. Даже ему самому. Ну так какой тогда в них смысл? Подобный внутренний диалог шел не в первый раз, и в этот вечер ни к чему новому не пришел. Как доктор прописал, с самого утра Александер Лермонтов направился в госпиталь снимать неприятную конструкцию на злополучной руке, намереваясь покончить с раздражающей недееспособностью как раз к завтраку. Ну, не тут-то было, сначала в больничном крыле медсестре оказалось не до него, потом она долго читала ему лекцию о том, что только последний идиот мог полезть с каким-то там зельем на руке в душ, на что староста логично ответил, что лишь идиот ляжет спать по уши в грязи... слава Мерлину, ему хватило ума не высказывать это возражение достаточно громко, чтобы медсестра его расслышала. Потом она и вовсе отвлеклась на поднявшуюся Андромеду... ну, тут уж ничего не попишешь - дамы вперед... вслед за Блек, будто на веревочке потянулись еще четыре выздоровевших дамы. Так что в Большой Зал Сан вошел лишь для того, чтобы услышать от директора про гостей из Министерства. Остановившись в дверях, Алекс жадно шарил взглядом по толпе студентов, выискивая знакомые лица. Уинни... Эль... Меда... Фианн... Юфи... ну нет, так не пойдет, так он ничего толком не узнает. Поймав взгляд Уиннифред, Алек поднял вверх правую руку, одновременно приветствуя и как бы говоря "со мной уже все хорошо". Потом попытался поймать взгляд Фианна, но, в виду некоторой размытости дальних рубежей, понять увидел ли слизеринец его приветствие было нереально и оставалось лишь надеяться на лучшее. А теперь можно было двигаться по намеченной траектории. Алек присел за стол рядом со старостой шестого курса. - Андромеда, Юфемия, - чуть улыбнулся Алек в знак приветствия, - кажется, я пропустил много важного. Не поделитесь? - Через несколько секунд стало заметно, что улыбка у старосты несколько нервная и совсем-совсем невеселая. Нервы вытягивались как струны в ожидании дурных вестей.



полная версия страницы