Форум » Архив «Lumiere-77» » [Охота на ведьм - 03.05] - часть I » Ответить
[Охота на ведьм - 03.05] - часть I
Fiann Lermont: Время: после обеда. [quote]школа полнится слухами, что на вчерашнем уроке прорицания ученики видели в хрустальном шаре никого иного как Мордреда МакКехта, при том в образе коварного маньяка-убийцы, о чем не преминула сообщить некая ученица, при первой же встрече с колдомедиком, обвинив того во всех грехах мира, реального и мифического. Свидетелями сцены обвинения становятся сине-желто-красные, решающие разобраться с МакКехтом по-свойски и, весьма возможно, бить ногами по лицу. Тот факт, что в этот момент поблизости от Мордреда оказывается Снейп лишь добавляет жару. А вот подоспеет ли вовремя слизеринская команда – пока неизвестно. Известно другое – жертвам быть.[/quote]
Ответов - 44, стр:
1 2 3 All
Clarissa Smith: - Про галлюциногенные препараты вам с твоим кузеном знать лучше, все школа в курсе, как вы пьете, - с пренебрежением ответила девушка, одарив сокурсника полным презрения взглядом. Нашелся заступника, как же. Выглядел Лермонтов отвратительно, и если другая на месте Риссы попыталась бы узнать, что же довело Александра до такого состояния, что он даже, кажется, поседел, то у Клариссы не было никаких сомнений: слишком много общается с Слизерницами, вот и допился. Небось ещё и «успокоительного» от МакКехта накурился. Кстати, кто знает, что он там в этом Больничном Крыле людям в лекарство подмешивает, псих. От отвращения Рисса вздрогнула, перевела взгляд на Лестера, который явно был более адекватным и разумным собеседником, чем староста – и чем думал Дамблдор, когда назначал старостами этих двух психов? – её собственного факультета, и вновь указала на Мордреда. – Он убийца. Все это видели на уроке Прорицания вчера, как он убил Лесли Норсдэд и отрезал ей руку. Даже профессор видела. Кстати, где профессор Дерриж, Мордред, её ту уже тоже «того»? – Девушка с ненавистью взглянула в лицо сокурснику, и в какой-то момент казалось, что она в него плюнет, но нет, она заговорила, со злой насмешкой и предельно честной ненавистью, которая не оставляла сомнений в том, что Кларисса действительно верила во все, что говорила. - Буду я пить твое лекарство, как же! Небось наркоты какой-нибудь туда намешал, чтобы потом проще было новую жертву ловить. Рейвенкловка хотела было ещё что-то добавить, но её прервали, при том грубо, но очень удачно: к ним побежал мальчишка с Хаффлпаффа, то ли Берни, то ли Бенджи, в окровавленной мантии, с безумным взглядом и печатью ужаса на лице, который твердил о том, что убита девочка с Слизерина, Меллисандра. - О Мерлин, Мордред, как мог дойти до такого?! Её же было всего четырнадцать! – с ужасом спросила девушка, отступая ещё на шаг назад. Это...это было отвратительно. Она почему-то очень ясно вспомнила эту девочку, но светлый образ тут же перекрыло жуткое ведение, так что казалось, что руку слизеринец отрывает не Лесли, а девочке в зеленой форме. – Да, Коди, нас всех убьют, если мы не сделаем чего-нибудь. Если только жаться по гостиным и ждать, когда же нас кто-нибудь спасет, мы дождемся только, что нас вырежут как скот, отведенный на убой, тем более что известно, что убийца, - она снова взглянула на Мордреда, - среди нас, и в наших силах его остановить. Кларисса врывалась из хватки Аристея, неожиданно оказавшегося рядом, и зло взглянула на сокурсника, так, как умеют женщины: словно он и не был на полторы головы выше её, а наоборот она возвышалась над ним. Она говорила с ним, но при этом казалось, что слова её обращены ко всем собравшимся. - Я прекрасно понимаю, что говорю, и готова за свои слова отвечать, Уэнкок, в отличии от тебя. Ты ведь тоже вчера был на Прорицаниях и видел Мордреда, верно? Но конечно, намного проще, удобней и безопасней для твоей совести спрятать голову в песок и твердить себе, что это была лишь игра воображения. А потом, если выживешь, убеждать себя, что ты не виноват и ничего не мог сделать, чтобы остановить убийства, верно. Удачи, может и убедишь себя. А я не собираюсь проявлять осторожность и трусливый такт, если на кону стоят человеческие жизни. Да, конечно, намного проще твердить, что это какая-то Тварь из Преисподней, одичавший любимец Салазара Слизерина или ещё что-то, чем признать, что убийца может быть среди нас, что это – один из учеников. Что он может стоять совсем рядом, - тут девушка сделала короткую паузу и на несколько секунд перевела взгляд на Мордреда, после чего снова обернулась к Аристею. –Нападение на Хогсмид! Думаешь эти уроды в масках приехали к нам специально из боггартова Советского Союза, чтобы кровь капиталистическим свиньям попортить? Нет, Аристей, раскрой свои глаза и посмотри вокруг: они среди нас, они ходят по этой школе, ведут себя как все и небось уже замышляют что-то новое. Мы не дети, мы –уже взрослые люди, со всеми слабостями и пороками этого мира. И да, среди нас есть способные убивать, и если мы будем закрывать на это глаза, то мы, считай, сами виноваты во всех прошедших и будущих смертях. Я не хочу умирать и я не хочу видеть мертвыми своих друзей, поэтому ты, Аристей, можешь сколько угодно прятать свою трусость за благоразумием или приличиями, а я буду бороться за свое будущее. Девушка ещё несколько секунд смотрела в глаза сокурснику, после чего обернулась к Амаранте, которой, как оказалось, тоже было чего сказать. Подозрения Риссы оказались верны: мелкая блондинка была полностью на стороне изувера. - Сама заткнись, Феникс, если не можешь ничего дельного сказать, - зло парировала старшекурсница, бросив на Мару коротки и презрительный взгляд. – Ты вчера была там и видела то же, что и все. Тебе он тоже мозги промыл уже, как и Лермонтову, или у тебя это, - Кларисса издевательски усмехнулась, - стоящее? Вроде как с милым счастье и в Азкабане? Учти, за содействие тоже сажают. Когда МакКехт – стоило Смит всего лишь на секунду отвлечься - начал колдовать вокруг перепуганного хаффлпаффца, у Клариссы разве что волосы дыбом на голове не встали, когда она представила, что может сейчас с этим ребенком сделать слизеринец. Однако ничего зверского не произошло, Мордред вел себя совершенно как обычно, от чего в голову Риссы закралась предательски разумная мысль: а может их и правда двое, убийца и колдомедик? Кларисса выхватила палочку и направила ей в лицо слизеринцу. Выражение лица у неё самой в этот момент было отнюдь не яростное, скорее уж полное суровой решимостью человека, которому приходится делать что-то тяжелое в моральном смысле, но необходимое. Возможно сам по себе Мордред действительно был не виноват, просто его безумие оказалось сильнее. Может он даже и не помнил, как убивал, но это не важно. Важно сейчас это не могло служить для него оправданием, и в первую очередь его сейчас надо обезвредить, чтобы он не навредил кому-то ещё, а потом уже разбираться. - Отойди от мальчика, Мордред, - четко, чуть ли не по буквам сказала Кларисса. – Бен, - тем же тоном, не отводя взгляда от лица МакКехта, - не ешь эту шоколадку, она может быть отравлена.
Severus Snape: Конечно, все было не так, и первой песчинкой, вокруг которой через бесчисленные слои времени, народился каркас будущей вселенной, было вовсе не слово, это был звук. Крайне похожий на тот, с каким что-то очень тяжелое падает на что-то очень твердое, а потом долго-долго недоумевает, как это его угораздило, сверзившись с такой громадной высоты, не разбиться в лепешку. В среде экспериментальной теологии заслуженным почетом пользуется теория акустической природы вселенной, эта теория никогда ничему не учит, зато постоянно говорит. На всех языках мира, кроме общедоступного. Конкурировать с акустической теорией под силу только теории музыкальной. Музыкальная теория утверждает, что за все миллиарды лет существования вселенная ни разу не предпринимала попыток сказать что-нибудь мало-мальски связное – словам вселенная предпочитает пение, но при полном отсутствии слуха и голоса, в лучшем случае выдает унылую тарабарщину. Приверженцев музыкальной теории называют подпевалами и, как не трудно догадаться, именно их голоса слышатся громче других в обще сюжетной какофонии. Впрочем, сколь бы убедительными не казались две выше озвученные концепции, подлинной все равно является третья. На самом деле первым и единственным звуком, послужившим началом образования вселенной был звук «хрясь!», а затем наступила тишина, потому что вселенной стало очень стыдно. Северус Снейп временами тоже испытывал стыд. Причиной стыда Северуса Снейпа исключительно редко выступали внутренние переживания, намного чаще эту роль играли внешние раздражители. Мародеры в количестве двух штук могли соперничать с разрядом молнии. Северус мрачно взглянул на Блэка. Устройство гриффиндорского мозга такого, что, сталкиваясь с необходимостью мыслить индивидуально гриффиндорцы автоматически впадают в самый натуральный диссоциативный шок и немедленно бросаются на поиски партнера для ментального спаривания. В гриффиндорских извилинах глубоко и крепко залег стадный инстинкт, эти извилины предпочитают кучковаться и, желательно, в труднодоступном месте – например, в районе поясницы, а поясница, любопытно отметить, славиться своим уникальным талантом везде и всюду находить приключения. Снейп вздохнул. Почему-то приключения Сириуса Блэка и Джеймса Поттера обязательно сваливались на голову Северуса Снейпа. Было в этом явлении что-то аморальное. — Блэк, не смотри на меня таким голодным взглядом, — без интонаций, вымученно протянул Северус. — Давно умных книжек не ел? Не сомневаюсь, Поттер с тобой поделится. Подавитесь оба. В очередной раз тратить драгоценный сарказм на Мародеров у Снейпа не было никакого желания. Опыт подсказывал, что подвид «поттер-блэк-люпин-заморыш» обладал противоестественным даром оставаться предельно глухим к самой тонкой остроте, даже когда закадровый голос настойчиво твердил «один, два, три… смеяться здесь!». Расставаться с учебником было жаль, и в других обстоятельствах Снейп еще показал бы, в каких тайных обществах маньяков-убийц его обучали грамоте, однако сейчас под орудийными залпами перекрестных обвинений портить нервы на дебаты с признанными гриффиндорскими имбицилами было бы попросту невежливо. Да и труп, вестью о котором так любезно поделился милый мальчик Бенджамин, наверняка, успел бы испортиться. — Мордред, могу помочь с переносом тела, — в голосе Снейпа не нашлось и намека на иронию. — У меня нет гриффиндорской привычки от вида крови блевать и падать в обморок. Скажем, мне повезло… Проклятье! Как того и стоило ожидать, небольшая заминка в обвинительной речи Клариссы Смит оказалась всего лишь вынужденной паузой на замену пулеметной ленты. Теперь в арсенале рейвенкловки появилась новая, целехонькая обойма. — Ты ошибаешься, Смит, — холодно произнес Снейп. — Шоколадка не может быть отравлена. Или ты успела ее надкусить? Лицо Снейпа скривилось. Похоже, монументальному «хрясь!», прозвучавшему на заре времен, суждено повториться снова и, сдается, последствия будут теми же самыми – Большой Взрыв.
Regulus Black: События последних дней повергли в ужас всю школу, и Регулус не был исключением из правил. С виду, он, конечно, был очень неприступен и холоден, но внутри у него разыгрывалась настоящая буря. Страх овладел им, он ворвался в его голову, заполонил каждую клетку его тела. А Блэк не очень-то ему сопротивлялся, более того, он даже не пытался, поэтому, возможно, Регулус не испытывал в себе что-то инородное. Страх слился с ним, стал частью его. Тем не менее, безэмоционального Блэка тяжело было в этом уличить. Так как большую часть своего свободного времени Рег старался проводить в одиночестве, оставаясь один на один с собой, то его периодически посещали довольно странные мысли. Одной из них была скорая отлучка домой, подальше от всех этих событий. Но одно единственное воспоминание моментально отрезвило Регулуса: матушка-тиран, поджидавшая его дома. Да, выслушивать тирады матери ему хотелось даже меньше, чем быть жестоко растерзанным в одном из коридоров Хогвартса. Все-таки вдали от дома у Блэка-младшего была свобода, которой всегда так не хватало на площади Гриммо 12. И он еще не настолько ей насладился, чтобы от этой свободы уезжать, причем по своему собственному желанию. Регулус понимал, что если так дальше продолжать гордо находиться в компании самого себя, то глупые, безумные и грустные мысли, в конце концов, его одолеют. А впадать в депрессию Блэку не очень хотелось. «Так, - подумал Регулус, - надо срочно отыскать Рабастана.» Рабастан Лестранж был, наверное, единственным человеком в этом мире, с которым Рег мог более чем с остальными откровенно поговорить, поэтому он имел полное право считаться лучшим другом младшего Блэка. В слизеринской гостиной Регулус его не обнаружил, и, предположив, что он в библиотеке, отправился по коридорам Хогвартса в нужном направлении. Вздрагивая и оглядываясь по сторонам от каждого шороха, слизеринец старался думать о чем-нибудь отвлеченном, но безуспешно. Мания преследования все-таки взяла верх над его разумом. Продолжая шагать вперед, Рег услышал крик, какие-то неразборчивые голоса, которые становились все четче. Сославшись на галлюцинации, он повернул за угол. И вот, картина, писанная маслом: толпа людей, среди которых Блэк обратил внимание на Северуса Снейпа. Он сразу же понял: «Если здесь Снейп и толпа людей, значит где-то неподалеку Поттер. И мой горе-брат. О, а вот и они!». Регулус не хотел ввязываться в подобного рода ссоры. Мельком он оглядел остальных. «Отлично, - подумал он, - я, как всегда, влез в самую кульминацию. Надо быстро уносить ноги, пока на меня здесь не обратили внимания!» Но остаться незамеченным у Рега не получилось.
Benjamin Nayman: Бэнджи посмотрел на Джеймса Поттера все такими же огромными глазами с расширившимися зрачками. У него в голове начала просыпаться мысль о том, что все ведь могут подумать, что это он... сделал такое с девочкой. А разве он мог бы такое сделать? Да и вообще кто бы мог? Он сглотнул судорожно, его подташнивало от страха и было очень холодно. В Хогвартсе он вообще очень часто мерз, не далее как вчера он чуть не заболел, свалившись в озеро. Вокруг было много людей, но Бэнджи старался смотреть только на Мордреда, ему казалось, что только тот сейчас способен понять и действовать. А вдруг ее еще можно спасти? Потом он вдруг почувствовал чьи-то руки на плечах и сразу же испуганно вывернулся из них вперед, еще ближе к Мордреду, уже затем только оборачиваясь и видя, что это всего навсего Аристей, и смотрит он очень обеспокоенно. Со мной все в порядке, - хочется сказать Бэнджамину, но рот не открывается, кажется, он закусил губу, и теперь больно. Сбоку появляется платок, в руке Мары Феникс. Спасибо, - вновь пытается заговорить Бэнджи, но бесполезно, похоже, он просто зацепился за эту злосчастную губу верхними зубами. Чтобы не заплакать, что ли? Или не закричать? А тут и Мордред сказал ничего не говорить, и Бэнджи успокоился по поводу того, что у него и не получается, только послушно дышал, как говорили. А потом также послушно взял шоколадку, хотя впихнуть бы в себя ее, скорее всего, не смог бы - слишком уж мутило. Он все-таки не смог успокоиться полностью, и когда МакКехт попросил показать труп, он вздернул на него голову и вновь забормотал: - Я хотел ее снять, Мордред. Но у меня не получилось, не получилось ничего. И она такая холодная. Ей было очень больно. Он уже понял, что спасти никого нельзя. Поздно. Окажись он там раньше, и, может, все можно было бы исправить. А теперь... А теперь эта громкая Кларисса говорит ему какие-то глупости и направляет на Мордреда палочку. - Убери палочку, - глухо проговорил Бэн, попутно медленно вытаскивая из кармана свою. Нет, палочками здесь никто махать не будет. Там ведь Мелисанда, совсем одна, ее нужно забрать, вон и старшие уже готовы с ним идти. Она совсем ничего не понимает? - Ex-pel-liarmus!* - выговорил он тяжело, почти по слогам, и взмахнул палочкой. А потом, даже не смотря, получилось ли, дернул Мордреда за рукав осторожно, показывая, что готов идти. Он вообще не замечал очень много, что происходило вокруг, мог сосредоточиться лишь на том, что было непосредственно перед ним - все мысли его были рядом с девочкой-слизеринкой и лужей ее крови на полу, капающей прямо на пол из раны на груди. *выбить из рук Клариссы палочку
Yvaine Galahad: Страшные Сказки тоже важны, чтобы вы там не думали. Главное, это верить в счастливый конец. А ещё не менее важно до счастливого конца просто дожить. Чего всем и желала Ивейн на протяжении последних нескольких суток. Сама она только что пережила неслабое нервное потрясение, когда её старший брат Уилл чудом не угодил в ловушку к неведомому монстру, рассказами о котором теперь полнился Хогвартс. Как только Хаффлпаффка услышала о нём в первый раз, она отправилась в библиотеку. Но книги, вопреки обыкновению, не дали желанного ответа. Позже выяснилось, что не она одна искала ответы на вопросы в царстве старинных фолиантов, и теперь на счету библиотеки уже значилось два найденных трупа. Ходить туда одной стало, мягко говоря, страшновато. И не одной – тоже. Появился страх, но и тяга к Запретной Секции никуда не пропала. Благо, здравый смысл подсказывал, что подвиг Лермонта и дэ Самон повторять не стоит. А тут ещё Уильям. Младшая Галахад, узнав от старшекурсников с Гриффиндора, что с братцем всё в порядке, что Алиса таки успела найти его прежде, чем произошло непоправимое, решила, во что бы то ни стало высказать Уиллу всё, что творилось у неё на душе, в частности, чтобы он не смел больше так её пугать. Для начала стоило заглянуть в Большой Зал, наверное. Правда, по дороге к нему, ещё в Холле девочка услышала такие крики, что пройти мимо просто не представлялось возможным. Как выяснилось при приближении к собравшейся там толпе учеников, источником криков в основном служила какая-то блондинистая девица с Рейвенкло. Йвейн понятия не имела, кто это такая, вроде кто-то из старшекурсниц. Впрочем, другая Рейвенкловка назвала первую не иначе как «Смит», и этого было вполне достаточно, чтобы знать главную нарушительницу общественного порядка не только в лицо, но и по имени. Ну, а что вы хотели? За последний год Иви научилась воспринимать подобные сборища не иначе как сигналом к тому, что пора вспоминать о том, что значок на мантии ты носишь не зря. Пускай тебе даже всего пятнадцать, и ростом ты особенно не вышла, чтобы указания раздавать. А тут ещё Снейп. И Мародёры. Их она знала просто потому, что в любых комбинациях эти товарищи регулярно являли собой головную боль всех Хогвартских старост без исключения. Кстати, где они? Старосты? Куда смотрят вообще? - Александр, в чём дело? – Обратилась девочка к единственному представителю старост в толпе собравшихся. Только вот ему, кажется, было не совсем хорошо, судя по внешнему виду. И это очень мягко говоря. Из-за широких спин Уэнлока и Рассела объект всеобщего волнения видно было плохо, и Ивейн подошла ближе. Подошла и замерла, широко распахнутыми глазами наблюдая, как помощник школьного колдомедика вытирает кровь с лица Бэнджи Нэймана. А вокруг продолжали орать. Причём, орали в основном такую чушь, что это было невозможно слушать даже на правах бреда. Нет, Мордред МакКехт, разумеется, не был таким как все. Он слегка пугал, стоило только взглянуть на него поближе. Но чтобы – убивать?! Чтобы тебе же потом эти трупы приносили? Мерлин… Даже обидно вдруг стало. За Мордреда вообще и всех колдомедиков в частности. Особенно девочке, чья мать – врач. Девочке, которая не понаслышке знает, что это за работа. - Ребята, расходитесь, а? Нашли время отношения выяснять. – Надежды на то, что её не только послушают, но вообще – услышат, было мало. Поэтому, Ивейн, не особенно раздумывая, незаметно вытащила из внутреннего кармана мантии волшебную палочку. Но сделать, собственно, ничего не успела. Зато он, Бэнджи, успел. Попытался разоружить ту, что уже переходила все границы. Хаффлпаффка на один только миг представила весь тот ужас, что он, должно быть, испытал при виде растерзанного тела девочки. Ей хватило только представить, чтобы по спине пробежали мурашки. А он стоит здесь, и дрожит, и… Маленький Принц, Бэнджи Нэйман. Её лучший друг. Нашёл труп. А мог бы и... Господи. Мир сошёл с ума? Ивейн шагнула к нему, одновременно заслоняя от Смит, и осторожно касаясь его плеча тёплой ладонью. - Ш-ш-ш... Не бойся. Никто Мордреда не тронет. И её тоже. Никто. Ей уже не больно. Ты больше не пойдёшь туда один, слышишь? А потом она взяла его за руку, и больше не отпускала, крепко сжимая волшебную палочку во второй руке. Неужели у кого-то хватит наглости продолжить этот балаган? Когда дети успели превратиться в монстров?
Bellatrix Black: Вчерашний скандал в гостиной Слизерина улегся и, на удивление, к Белле больше не было никаких претензий по поводу случившегося. То ли всем уже надоело обвинять ее в убийствах, то ли эти «идиоты» нашли себе новую жертву. В любом случае, нашу Королеву всех Змей Хогвартса это совершенно не волновало – у нее были совсем другие дела, например, как разоблачить своего будущего муженька Руди, совершенно отбившегося от рук и продолжавшего бегать к своей пустоголовой блондинке Чейси, которая до сих пор на что-то надеялась. Вот только этот наивный молодой человек не знал, что у его невесты есть глаза и уши, распределенные по всей школе, и что настроена она вполне серьезно. Еще несколько промахов – и, Прощай, старина Маркус, Нотт или еще какой-нибудь чистокровный магнат подарит самой известной наследнице колечко с бриллиантом побольше и покрасивее, с пеной у рта подталкивая своего любимого сыночка на растерзание прямо в родословное древо Блэков. Для желанной невесты день преподнесения нового подарка такого рода – всего лишь вопрос времени, а потому Лестранжу просто необходимо было ценить, какое сокровище для него приобрел отец, пусть сия особа и не была примером спокойного уравновешенного поведения милой леди, весь интерес в жизни которой заключался в банкетах и детях. Пропустив еще один день учебы по причине «легкого недомогания», а на самом деле, уединившись в спальне с двумя бутылками вина, только пятого числа часов в одиннадцать утра у Беллатрикс получилось привести себя в полный порядок и как ни в чем не бывало пойти на обед с самым страдальческим выражением лица, которое означало, что еще минимум два дня на занятиях ее точно никто не сможет обнаружить. Подкрепившись легким салатом из овощей, перемолвившись парой слов с однокурсниками, имена которых Блэк не удосужилась запомнить еще с первого курса, она встала и направилась прогуляться по Хогвартсу, возможно, подышать свежим майским воздухом, а, возможно, и найти себе порцию новых приключений на голову. Ах, простите, на пятую точку. Приключения, надо сказать, ждать себя не заставили. Проходя мимо очередного коридора, Белль услышала какой-то спор, выкрики, где-то даже, ей показалось, промелькнуло слово «убийца». «Кажется, сопляки нашли себе новую жертву. Ох, это уже интересно», - решила слизеринка, прячась за углом, периодически выглядывая из укрытия, рассматривая виновников сборища и прислушиваясь к многочисленным голосам. Теперь жертвой стал, как ей показалось, МакКехт, тот, который молодой человек и колдомедик, а вокруг него плясали такие известные и популярные лица в школе, как занудный Снейп, спасавший ее от похмелья одним утром ранее, любимый кузен Регулус Блэк и непревзойденный Джеймс Поттер в компании своего лучшего друга и по совместительству кузена – имбицила Беллы Сириуса. Кричала в основном какая-то блондинистая пигалица, кажется, с Рейвенкло, да и остальное общество составляли незнакомцы и малявки то ли с красного факультета, то ли с желтого – впрочем, для Беллы между ними разницы особой не было. Постояв и подумав, достойно ли это общество ее присутствия, старшая Блэк все-таки решила, что хоть чуть-чуть, но достойно, а потому изящно выпрыгнула из-за угла и направилась к этой «милой оживленной» компании. Сомнения ее тут же рассеялись, когда она услышала новую порцию обвинений в сторону Мордреда. Надо сказать, это ее только порадовало: ура, наконец-то новая жертва найдена, и теперь ее будут подозревать в убийствах разве что ударенные в детстве головой об пол первокурсники, которые чуть ли не в обморок падают при ее присутствии рядом с ними, ну или «Могучая кучка» во главе все с теми же кузеном-имбицилом и его лучшим другом очкариком. Спустя несколько секунд Беллатрикс совершенно неожиданно для всех присутствующих оказалась рядом с МакКехтом, величественно оглядывая собравшуюся в этом коридоре толпу, смиряя всех фирменным надменным взглядом и явно демонстрируя им всем своим видом, что с кем-кем, а с ней точно лучше не связываться. Палочка была на готове, да и в Защите от Темных Искусств с ней практически никто не мог сравниться. - Спектакль закончился. Финита ля комедия. Дамочка, попрошу вас сию же минуту взять себя за свои светлые патлы, заткнуться и унести свое бренное тельце с помощью коротких ножек куда подальше отсюда. Говорила Белла громко, четко и холодно, даже не потрудясь посмотреть на Клариссу. Ее алые губы искривились в злорадной усмешке, и это была единственная эмоция, которую можно было уловить на ее лице. Она скрестила руки на груди и, чуть приподняв брови, с сожалением посмотрела на Мордреда, мысленно говоря ему: «Теперь ты меня понимаешь, что значит каждый день слышать такое вот от таких вот. Ужасная участь, не так ли?» А после сразу же отвернулась и так же мысленно добавила, но уже лишь себе самой: «Хотя, какая разница тебе, участь или нет, достают или нет – меньше надо употреблять всяких зелий и прочих веществ, которые постепенно полностью атакуют последние мозги, которые у тебя там еще остались». Слизеринка еще раз окинула взглядом толпу, проследила за действиями маленького мальчика, который решил вырвать палочку из пальчиков мисс Смит. Что же, кажется, она опоздала, и экшн уже начался. Или не опоздала, ведь экшн только начался - тут уже, наверное, с какой стороны на это все посмотреть. Но вот уходить мисс Блэк отсюда все равно не собиралась. Как же, такая потасовка и без нее? Еще один повод продемонстрировать себя во всей красе, как девушку, ученицу и просто Королеву факультета Зеленых и всея Хогвартса. Белль поправила каштановые волосы и еще раз оценила обстановку, решив, что она – в выигрышной позиции. Ее губы по-прежнему украшала ухмылка, а карие глаза говорили сами за себя: в полной боевой готовности, в полной.
Theodore Nott: ой, я извиняюсь за этот бред >< Хогвартс слишком часто напоминал приют сплетников и сквернословцев, любителей посудачить и обсудить последние происшествия. Теодор и сам был не против почесать языком в гостиной факультета, но только в том случае, если тема была действительно интересной, а не простым сотрясанием воздуха. Уже который день по школе ходили странные слухи, однако, Нотт делал вид, что ничего не слышал, и верить этому отказывался. Интересно, что за полоумный выдумал все эти вещи, которые обсуждались уже не первый день? Но слухи на то и слухи, чтобы рано или поздно быть подтвержденными или опровергнутым. Все в итоге получает логическую развязку, вопрос только в том, какую. Случайно, нет ли, но он оказался как раз недалеко от главного места действия. Вывернув из-за угла коридора, его глазам предстала следующая сцена или несколько маленьких сцен одновременно. До слуха парня доносились обрывки фраз, каких-то слов. Он даже остановился в некотором отдалении от группы спорящих, прислушался. "Убийца? Мордред?!" Тео непонимающе уставился на Маккехта, Лермонтова, Снейпа, Феникс, потом перевел взгляд на Поттера, Блэка, Рассела, Смит и прочих. Палочки наготове. Чисто по инерции Нотт запустил руку во внутренний карман мантии - его собственная волшебная палочка была на месте. Он было двинулся вперед, чтобы разобраться, с какого-такого праздника наезжают на "наших", но снова остановился. С другой стороны показалась Бэлла, которая не заставила себя ждать. Всего пара шагов, и вот юная Блэк оказалась в самой гуще событий и направляя палочку на рядом стоящих. "Ну и дела..." Какое-то непривычное оцепенение напало на слизеринца. В любое другое время он бы уже со всех ног мчался вперед, дабы не пропустить все веселье и активно поучаствовать в намечавшейся драке. А почему-то в том, что дело пахнет жареным, сомневаться не приходилось. Стоять столбом и дальше не было смысла, держа руку в кармане и нащупывая пальцами прохладное древко палочки, Тео двинулся вперед, только сейчас замечая на кого в ответ была направлена палочка Беллатрикс. Парень как-то сразу сник. "Нууу, так неинтересно." Идти против женщин было делом неблагодарным, пусть сами разбираются, с другой стороны - еще не вечер, а количество слизеринцев против красно-желто-синих на один квадратный метр, уже зашкаливало все допустимые нормы. -Хей-хей! - привлекая к себе внимание, произнес Теодор, затем кивнул "своим", после чего снова посмотрел на возмутителей спокойствия и непонятно откуда взявшихся пятикурсников. -Что я пропустил? - обратился Теодор к Северусу. На обычную стычку враждующих факультетов это похоже не было. Все были полны такой трогательной решимости, что парень даже пожалел, что не заявился сюда раньше, дабы застать самое начало. Зато есть время наверстать.
Robin Lockley: А вот и нет! Не всех в школе охватил ужас, не всех. Например, Робин гораздо больше боялась выпускных экзаменов, а маньяк-убийца бродящий по школе был для неё своего рода желанным избавлением от необходимости учить Астрономию. К тому же, эта девушка могла бы уже давно проститься с жизнью за семь лет в Хогвартсе, на неё мог упасть кирпич, или котел на уроках у Слагхорна, или она могла бы сломать себе шею, в один из той доброй тысячи раз падая с лестницы. Или одно из её неудачных заклятий могло случайно покалечить её же саму, или дружба с Пруэттами не привела бы ни к чему хорошему. Однако она все ещё жива и относительно здорова, а значит, ей все равно придется сдавать ЖАБА по Астрономии. И эта мысль все больше угнетала Робин, пока она шла по коридору, сосредоточенно морща высокий лоб, уткнувшись носом в карту созвездий. Она запуталась в них ещё в самом начале, и уже не особенно понимала разницу между Орионом и Андромедой, или Близницами…в общем вертя туда-сюда карту она свернула по коридору направо и уже приближалась к холлу. Сегодняшней ночью она в отличие от трусливых сокурсниц спала сном младенца, после того как пыталась запомнить хоть что-то из нуднейшего из предметов – Истории Магии. Так вот, пока в спальне девочек седьмого курса тряслись и дрожали взрослые гриффиндорки, Робин мирно себе спала, накрыв голову подушкой, ибо ещё вечером её донимали рассказами о том, что якобы ВСЕ видели убийцу. Собственно, в этом она сомневалась, ибо тогда бы его уже поймали и дементоры Азкабана клялись бы ему в вечной любви, и приставали с поцелуями. Однако, ажиотаж не помешал усталости сморить мисс Локкли, а потому она так толком и не поняла, что же случилось на уроке Прорицания вчера днем. Соответственно, Робин проснулась утром, взяла карту созвездий и здоровенную книгу по Астрономии и направилась на завтрак, проклиная того, кто написал эту самую книгу. Почему нельзя было сойтись на двух менее тяжелых томах? Ну или в приложении к учебнику выдавать эльфа во «Флориш и Блотс», который бы эту самую тягомотину и таскал? Как-то все это непродуманно получилось. Ну да ладно, вернемся к завтраку, на котором было очень мало народу. Как известно, Робин никогда не мешало отсутствие людей, меньше народу буду ржать, когда она случайно наказывая вилкой еду, отправит в полет свою серебряную тарелку, которая, пролетев половину зала, засветит в глаз профессору Флитвику. Благо сегодня ничего подобного не случилось, но она заметила, что преподаватель прорицаний почему-то пересел подальше к столу Рейвенкло. Локкли кивком поздоровалась с ним и уселась за стол своего факультета. Как хорошо, что было мало народу, она смогла спокойно разложить свои карты и книгу на соседние стулья, чтобы не терять времени. Глядя на все эти точки и соединяющие их полосочки, Робин чувствовала себя самой тупой девушкой в мире, ещё тупее она почувствовала себя, когда мило пробегающий сокурсник заботливо перевернул карту в её руках на 90 градусов. Робин проторчала в Большом зале почти целый час, так ничего не съела и толком не разобралась в астрономии, а потому решила, что пора бы уже уйти отсюда, и не портить людям аппетит своими уроками. Девушка поднялась со скамьи и пока входила, умудрилась пихнуть пятикурсника, который бежал к выходу, тот шмякнулся на пол и раскидал все её вещи. Разуется, малыш не посмел сказать, что виновата старшекурсница, а потому пробулькал извинения, собрал карты и побежал дальше. Светловолосая взяла в руки книгу по астрономии, прижала её к груди, раскрыла карту и пошла к выходу. Здесь мы и застали гриффиндорку, когда она сворачивала к холлу, с головой уйдя в предмет своих переживаний – великую и могучую Астрономию. В общем-то, судить о степени её увлеченности можно, например, по тому, что она даже не слышала истерических криков Смит, которая вопела как подорванная, на весь первый этаж. Она не слышала и шагов, все пополняющейся аудитории этой самой Смит. Робин вообще поняла, что что-то происходит, когда подняв голову от карт, не удержала равновесия, споткнулась и полетела вниз по порадной лестнице, только и успевая отталкиваться о перила, чтобы не упасть «лицом в грязь», в именно в пол. На последней ступеньке, она надеялась выровнять траекторию полета, но не вышло, она уже выдела спину Бэллатрисы Блэк перед собой, а потом выронила здоровенную книгу и рук, которая с грохотом шлепнулась на ногу Нотту, а сама выставила вперёд руки, толкая в спину слизеринку, и шлепнулась вместе с ней на паркетный пол. -Упс...Черная мамба! – Шепнула Робин вскакивая на ноги и уже точно понимая, что весьма унизительно придавила к полу Королевну Змей. Она прижала ладонь к губам, однако через секунду она почувствовала, как её ребра начинают скрипеть от раздирающего её изнутри смеха.
Sarah Adams: Интересно, а что сегодня написано в ее гороскопе? Может что-то вроде «Наденьте бронежилет на вашу пятую точку, ибо ей грозят крупные проблемы»? Или «Юпитер находится в плохом настроении и поэтому вам следует завернуться в кокон и не высовываться из собственной гостиной. Авось пронесет». Знай Сара, насколько насыщенными будут последние дни, она может быть даже и поверила бы в гороскопы, точнее в то, что они на самом деле сбываются. Ибо сама Адамс в подобную чушь не верила, считая, что она сама полноправная хозяйка этой самой своей пятой точки и ее судьбы, а не какие-нибудь звезды и Юпитеры. Ее вечно тянуло на все, что не давало жить спокойно. Она вечно оказывалась поблизости какой-нибудь драки или чего-то подобного, а через секунду уже находилась в ее эпицентре. Она могла спокойно спуститься по лестнице, а на самой последней нижней ступеньке навернуться так, что потом приходилось лежать в больничном крыле со сломанной ногой или порванными на ней связками. В общем, ходячее ЧП, иначе и не сказать. И как бы порой Сара не старалась избегать неприятностей, те все равно догоняли ее и давали потом двойной пинок, в качестве бонуса так сказать. Ну да вернемся к нашим баранам, а точнее к событиям которые развивались в это время. Сара, которая успела в очередной раз поломать голову над Древними рунами, теперь с чистой совестью могла позволить себе небольшой перерыв, который заключался в мини-прогулке на плече с Цезарем, который кстати уже покушался на ее пальцы, пока она что-то вычерчивала, дабы она обратила на него свое внимание. Решив, что Крыс пропискивает мудрую мысль, Сара теперь только радовалась, что голова не забита очередным заданием, а может спокойно и свободно размышлять о делах насущных. Например о том, что неплохо было бы встретить хоть кого-то на своем пути из знакомых, дабы не бродить одной. Не то чтобы Сара боялась ходить в одиночку, но она знала, что если будет шанс один на миллион, что ей попадется маньяк, то этот шанс будет конкретно ее. Это все равно что кирпич на футбольным стадионом. Обязательно приземлился бы на ее милую темную головку, будь она среди многотысячной толпы. И поэтому лишний раз испытывать собственную везучесть, увы, не хотелось. Нет, иногда (например, когда у нее начинался жар и температура подпрыгивала до 39 градусов) она и могла вообразить, что в одиночку несется за этим маньяком, кричит заклинание, тот падает навзничь, а ей вручают награду за поимку опасного преступника, все аплодируют, а она стоит и улыбается, победоносно оглядывая всю толпу, собравшуюся в зале. Но такие приступы наполеона с ней, слава богу, случались редко, и порой здравомыслие даже одерживало верх над ее желанием пройтись одной. Впрочем, голоса некой собравшейся разномастной толпы, отвлекли ее внимания и заставили ноги понестись в сторону исходящих звуков практически на автопилоте. И даже первое, что она увидела, это были не Мордред и Бенджи, который был перепачкан в крови, а Робин, которая случайно налетела на Беллатриссу, повалив ту на пол. - Бьешь, мой рекорд, Роб. Даже я сегодня не разу не упала, – Адамс хихикнула, представляя насколько сейчас была недовольна и зла слизеринка, впрочем, все же обратив внимание на толпу, улыбка мигом сменилась на немного более серьезное выражение лица. - Эм… А что здесь за флешмоб? А по какому поводу сборы? Кто-то снова кого-то побил во время тренировки по квиддичу? Опять не поделили бладжер? – она недоуменно глядела на однокурсников. - И почему Бенджи в крови? Что я пропустила? – девушка тихонько тряхнула головой, точно встряхивая собственный мозг на предмет поиска потерянных мыслей, которые могли бы объяснить, что здесь происходит. Она просто ничего не понимала.
Lysander Wenlock: Что может чувствовать человек который только что признался в любви? Что может чувствовать человек, который никогда прежде не говорил подобных слов? Что может чувствовать человек, который уходя ждал, что его остановят. Попросят остаться и скажут, что любят в ответ? Что может чувствовать человек, который никогда прежде не верил в любовь? Что может чувствовать человек, который вдруг осознает, что стал слишком уязвимым? По меньшей мере ему должно быть паршиво. По меньшей мере у него должно болеть сердце? Но сердце у Лисандра не болело. Совсем не болело. Лишь какая-то пустота, и дыра в груди не давали покоя. Странно влюбится для такого человека как Лисандр Уэнлок. Вот Аристей смог бы полюбить, он и любил, так давно и так безответно. Лис никогда не мог понять брата. Никогда. До сих пор. Сейчас он понимал, что возможно завтра они с Маф не будут сидеть за одним столом, и держаться за руку. Он не будет чувствовать запах её волос, и видеть её улыбку. Не будет причиной её смеха. Раньше, до этих самих минут он никогда прежде не задумывался об этом. Ему казалось, что любовь не может быть такой сильной. Он всегда по-своему относился к девушкам. Они были счастливы с ним, ведь он умел дарить им грезы. Осуществлять их мечты, а теперь он не знал что делать. Казалось всё, что до сих пор было у него вдруг стерлось. Как будто ничего и не было. Лишь лицо Мафальды. Такое растерянное, когда он произнес эти три слова. Больно? Возможно, хотя Лисандр по-своему справлялся с болью. Он пытался не привязываться к людям. Так было всегда, с самого детства. Была семья. Брат — близнец, который по сути казался ему своей второй половиной, а значит он никогда не уйдет. Не придется сражаться за его любовь. Была сестра. Младшая и такая заботливая, которая любила играть с ним и заливалась звонким смехом каждый раз когда он пытался изобразить какого-нибудь героя из сказки. Были родители, которые заботились о нем. Они были и будут. До какой-то минуты, пока смерть не разлучит их, ведь так? А остальные? Лисандр не верил, что можно удержать человека рядом с собой. Не верил в это с тех самых минут как впервые поцеловался с девушкой. Уже тогда он знал, что вскоре это закончится и не будет ничего. Лишь воспоминания, поэтому стоит наслаждаться лишь настоящим. Не стоит привязываться к людям, если ты не уверен, что они всегда будут рядом. А он никогда не был уверен. Ведь кровная связь связывала его с братом и сестрой, желал он того или нет. А вот с Мафальдой всё было иначе. Они были слишком похожи. Слишком одинаковы, и каждый боролся ради своей свободы. Но сегодня Лисандр Уэнлок сломался. Сломался впервые в своей жизни, и поэтому у него были противоречивые чувства. Он не знал как быть, ведь никогда прежде... никогда он так не желал полностью овладеть человеком и никогда не отпускать от себя. А Маф была подобна птице. Она могла улететь в любой момент, и Лисандр не смог бы смириться с её отсутствием, поэтому может стоило просто отпустить её сейчас же? По крайне мере так не было бы настолько больно. Вырвать листья, вырвать что-то дорогое, и жить дальше... как он жил прежде. Так... возможно легче? Рейвенкловец быстро переоделся. Квиддичная форма напоминала ему утро, которое он хотел забыть как можно скорее. Ему хотелось просто уйти от этой реальности, переключиться на что-то другое и заполнить ту пустоту, которую оставила Маф. Несмотря на огромное желание поделится своим провалом, Лис не спешил искать Аристея. Скорее он пытался избежать брата, ведь тот лучше всех чувствовал его, а значит мог понять всё. Ему не хотелось чтоб его понимали. Лисандру не хотелось ничего, просто переключится на что-то другое и сделать вид, что ничего не изменилось. Все привыкли видеть его — позитивным и счастливым человеком. Человеком поверхностным, которому безразлично что чувствуют остальные. Человеком, который живет сегодняшним днем. Так пусть он продолжит играть свою роль. Роль, которая до сих пор казалась ему реальностью. Ужнлок бродил по коридорам с усталым видом, и изо всех сил пытался улыбаться очередной встретившейся девушке, которая накидывалась на него. Никто ничего не узнает. Никто не увидит эту тоску и боль. Ни один человек, главное не встретить Аристея. А ещё лучше не встретить Мафальду. Он не знал как сможет посмотреть её в глаза. Вот так болтаясь по коридорам он расслышал какие-то голоса, а потом и громкие слова которые были обращены к его брату. Значит Аристей был там. Лисандр на мгновение подумал, что стоит просто отвернуться и зашагать прочь, но потом понял, что это не выход. Тем более голос, который принадлежал Клариссе явно пытался донести до остальных какую-то очень важную информацию. -Что за шум, а драки нет? - с привычной насмешкой произнес рейвенкловец и остановился рядом с Клариссой. Девушку эту он конечно не особо любил, точнее она была из тех, кто не был в его «списке». Но несмотря на это её слова очень даже заинтересовали Лисандра, который нужно признать был на взводе. И наверное искал причины чтоб выплеснуть свою злость. Неважно на ком, и на чем. Просто выплеснуть. -О чем это ты, Кларисса? - уже серьезным голосом спросил Уэнлок и перевел взгляд на брата. Его задел тот факт, что Аристей не заикнулся о том, что увидел на уроке Прорицание. И в эту самую секунду Лисандру стало всё равно виноват МакКехт в смерти бедной девушки или нет. Его агрессия была направлена на брата. Как бы не прискорбно это не звучало. -Да-да, конечно, я понял, - усмехнувшись начал рейвенкловец, - если убийца среди нас, а кто-то указывает на него, то мы все делаем огромные глаза и направляем палочки на того, кто это сказал и орем "Ты психопатка!". Без обид, Мордред, - повернувшись уже к слизеринцу произнес Лисандр, - Бэнджи, убери палочку, я тебе честно советую её убрать, - этот мальчишка был ему как братом, поэтому ввязывать его в это Лисандру не хотелось. Но Бэнджи кажется не понимал, что не стоит влезать во взрослые разборки. - И ты тоже, Кларисса, убери палочку. - Лис спокойно дотронулся рукой до запястия девушки, - нам не нужен ещё один труп. Разберемся по-человечески. Вам не кажется, что столько смертей за один день не было за всю историю школы? Не надо прибавлять ещё пару трупов. - уже холодно произнес Лисандр и обернулся к Аристею, - Значит ты тоже видел то о чем говорит Кларисса, и несмотря на это выставляешь её полной сумасшедшей перед всеми? - в голосе рейвенкловца была явная злость. Она была направлена лишь на Аристея, наверное брат этого чувстовал. Дело было не в Клариссе. И не в Мордреде, но сейчас Лиса нр мог зубами защищать рейвенкловку только потому, что ему хотелось пойти против своего брата, который не сказал ему о такой важной вещи. В Прорицание Лисандр не верил, но сейчас дело было в совсем другом. Он злился на Аристея. На Мафальду. На весь этот проклятый мир.
Cody J. Barker: Не получалось у Коди воздействовать на людей так, как желал бы он. Не умел он делать взгляд "сейчас как покусаю", несмотря на все старания, которые прикладывал. Так что все его попытки одним взглядом загадочных глаз заставить всех признаться в грехах своих, и раскаяться и дружно обняться ни на кого не действовали. Хаффлпаффец, возможно, и был талантлив - но в чем-нибудь совершенно другом. Например, в истерике и паранойе его вряд ли могла превзойти даже сама - страшно подумать - Кларисса Смит, которая со всей яростью вопила, кричала, взывала к справедливости и даже слегка сходила с ума со своей подозрительностью относительно - о боги - шоколадок. Но что-что, а Коди превзойти у нее не было никаких шансов. Баркер, конечно, не собирался торжественно тыкать пальцем в Мордреда с воплями о том, что он такой нехороший-нехороший маньяк. Для него куда важнее было оценить угрозу для его суперпуперменской персоны и понять, что же делать ему в такой непростой ситуации. А чтобы что-то оценить и понять, ему надо было подумать. А думанье было для Джея процессом сложным и долгим, но - о том, что этот процесс идет должны были знать все, а потому думал он вслух. - Собрание клуба.. патологоанатомов? - прошептал бедный хаффлпаффец, пытаясь вспомнить или хотя бы догадаться, что значит это дурацкое слово. Получалось настолько плохо, что Баркер решил так - раз оно длиннее и звучит более злобно, значит патологоанатомы все-таки страшнее, чем убийцы. А уж когда Снейп так прямо и неприкрыто начал угрожать Поттеру, то перед Баркером встал очень серьезный и сложный выбор - посуперменить, кинуться к Поттеру и закрыть его своей грудью - не ради самого Поттера, фи, как банально - но ради подвига, разумеется; или же принести Джеймса в жертву новому режиму и тихо смотаться отсюда, пока не началось что-нибудь жуткое. Да хотя что там ждать - такая компания, которая становилась все больше и больше, была жуткой сама по себе. Но муки героизма у Баркера продолжались недолго - он, во-первых, не какая-нибудь там девица, чтобы со слезами кидаться на колени и вопить "убей меня", а во-вторых - раз у Поттера уже есть один защитник в лице Сириуса, то в нем они точно не нуждаются, во всяком случае пока. Слов Лермонтова Коди даже не заметил, да и если заметил бы - вряд ли что либо изменилось. Ну сами подумайте, когда есть такая серьезная и интересная версия безо всяких неопределенностей, а вам предлагают ее променять на что-то... в общем, не услышал Коди слов Алека, совершенно. Он в принципе мог не слышать ничего и ничего - его по-прежнему устраивала собственная гениальная компания, которая усердно трудилась, пытаясь понять, что же сейчас должен заорать Баркер. И не зря трудилась, скажу я вам. - Я.. я не хочууу, чтобы меня убивали и отрезали мне руку, или ногу, или ухо и не хочу чтобы были отравленные шоколадки и мертвые слизеринки, и живые тоже и на уроки прорицания совсем не хочуу... - протянул несчастный Коди, в тайне жалея, что он не какой-нибудь там пятикурсник и шоколадку ему не дадут и вообще мир такой большой, жестокий, несправедливый и полный всяких несъедобных вещей и.. - Я тоооже не хочу умирать, я хочу жить, и вообще мог бы я сейчас спокойно идти по коридорам и ничего не видеть и не слышать и не знать, а вы тут организовываете страшные клубы начинающих нехороших людей и.. - воздуха чтобы договорить Баркеру все же не хватило, а потому он сделал истеричный вдох и огляделся. Кларисса уже нацелила палочку на слизеринца, Пятикурсник - на Клариссу, Уэнлок №2 требовал, чтобы все убрали палочки, Поттер и Снейп собирались подраться, а Сириус, видимо, должен был им всем мастерить гробы. Откуда-то непонятно откуда взялась Беллатрикс-истеричка, не которую непонятно откуда упала Робин, за которой стояла Сара... да и вообще, картина была крайне печальной. И Коди не выдержал. - А давайте вообще все обнимемся, а? - жалостливо произнес хаффлпаффец, рассчитывая на то, что если вдруг кто-то не согласится, то супергероизм в нем обязательно пробудится и его точно никто не убьет и рук-ног ему не отрежет, да и вообще пальцем не тронет такого замечательного его. Но ведь надо было, чтобы все поняли, насколько Баркер опасен и серьезен, он вытащил палочку и добавил - А то я кому-нибудь из вас.. в глаз ткну, да. И между прочим, я серьезно!
Lester Russell: В природном героизме нет ничего природного. Героизм – это вам не цвет глаз, не цвет волос и даже не форма носа, по наследству он не передается; и сколько бы другие не были уверены, что выдающийся подбородок – прямое доказательство выдающейся же чести; Лестер Рассел твердо помнил другое – героя героем делают обстоятельства, и чем больше в таких обстоятельств непредсказуемых факторов – тем выше шансы дать кому-нибудь лоб. Сейчас в периметре холла непредсказуемых факторов оказалось так много, что в какой-то момент Лес понял – ему абсолютно нечего сказать. Язык точно присох горлу. Нет, господа хорошие, так дела не пойдут. Прямым следствием молчания является действие. Все верно, не можешь возразить словесно – бей в морду, бог сам разберет, чей аргумент весомее. Рассел наморщил лоб, пытаясь уловить хотя бы блеклый отслед произнесенных речей. Единственное, что гриффиндорец крепко усвоил для себя – галактика, кажется, действительно в опасности, а значит… значит миру требуется Герой. Не какой-нибудь там героишка, а Герой, даже вот так – «Что это, птица? Самолет? Нет! Это Лестер Рассел!». Но похоже Коди Баркер думал с Лесом абсолютно синхронно и гриффиндорцу такой поворот дел совсем не понравился. Двум героям трудно делить одно поле боя – их эго грозятся развалить мир прежде, чем кулаки посеют добро и справедливость. Лестер нахмурился. Для нормальных всходов добра и справедливости прежде всего нужно хорошенько удобрить почву. Лучшим удобрением почвы всегда служили кровь и пот. Потеть Расселу не очень нравилось, а вот пролить литр другой вражеской крови… скажем, от такой перспективы не откажется даже самый посредственный гриффирндорец. Рассел решил взять инициативу на себя. Инициатива долго упиралась. Оказывается, инициатива – страшно ленивая гадина и никак не хочет инициироваться без порванной рубашки. Лес криво улыбнулся (по сути это и был дико остроумный ответ на едкость Лермонтова), медленно, в лучших традициях Трека снял с себя мантию, аккуратно скатал ее и опустил на пол. Говорить об убийствах, конечно, жутко увлекательно и нет темы для светской беседы прекраснее чьего-то выпотрошенного трупа, но разговорами победа не делается. К тому же вся эта болтовня начинала Лесу надоедать. Первая заповедь капитана Кирка гласила «Если тебе не удалось убедить аборигенов, кто тут прав, на своем языке – переходи на язык межгалактический и бей в поддых». Рассел закатал рукава рубашки. — Коди, друг, убери палочку, черт бы тебя подрал, — с суровой миной заговорил Рассел. — И ты, Кларисса, будь добра, успокойся наконец. Нечего тебе связываться со слизеринцами. С ними бесполезно разговаривать. Давно пора уяснить, — лицо Рассела прямо лучилось вдохновением. — Палочками махать все горазд, а разобраться по-мужски слабо? Похоже, слабо. Так я и знал, — Лес кивнул в сторону зеленых. — Нападать исподтишка вы ловки, а вот так – лицом к лицу – кишка тонка? Рассел театральным жестом засунул палочку за ремень брюк и скрестил руки на груди. — Тьфу на вас.
Alexander Lermontov: Пока Лермонтов приходил в себя, ему волей-неволей пришлось отодвинуться со сцены боевых действий. А зря, буря без его вмешательства и не думала утихать... хотя, было мнение, что и с его участием легче не станет. Почувствовав, что может говорить, хоть и через силу, Алек вновь оказался в эпицентре конфронтации, аккурат перед Мордредом, между ним и Смит. Руку от горла он так и не убрал, тепло ладони хоть как-то успокаивало боль, или ему так просто казалось, не суть важно. - Черт побери, заткнулись все, пока все баллы с ваших факультетов не снял! Есть подозрения? Идите к своим деканам и там рассказываете о своих... массовых глюках! А линчевание оставьте для магглов! На пятикурсника с Хаффлпаффа Алекс обернулся лишь раз. Убедившись, что тот с МакКехтом и вроде как его есть кому успокаивать, он решил, что там и без него достаточно активистов. Единственное что... - Поттер, десять баллов с Гриффиндора... и если не вернешь сейчас же книгу, улетит... еще столько же. "Мерлин, за что мне все это?" - Пожалуй, это был первый раз, когда Алек действительно пожалел о наличии значка старосты. До сих пор ему как-то удавалось обходить неприятную обязанность быть овчаркой для всех этих овец, рядом была или Барк, а после ее смерти - Линд, которые с легкостью брали необходимость облаять, поклацать зубами и направить стадо куда надо на себя. А теперь мало того что самого душит ярость и желание пустить в ход палочку или даже кулаки, так еще и надо удержать и себя и прочих от грандиозной потасовки... вот чего-чего, а ораторского искусства Иисуса за собой Алек не замечал... а меньшим сейчас было не обойтись, пожалуй. - Нейман! Ты... убери палочку!.. - Алек уже шипел, исчерпав запас здоровья, который вроде как только что выцарапал себе небольшой передышкой. Пришлось снова замолкнуть, но в этот раз Алекандер остался на месте, между молотом и наковальней. Но первый удар вышел вовсе оттуда, откуда никто не ожидал. Как известно, прошедшийся над помойкой ураган вряд ли соберет из мусора Боинг, способный взлететь без помощи того самого урагана. Возможность такого события, пожалуй, вообще трудно представить.Вот так же и с Робин, ее появление отнюдь не добавило Лермонтову спокойствия, зато добавила хаоса в итак неадекватную компанию. Зато, опять же, дала ему время выдохнуть. Такими темпами он беспокоился, что без помощи мисс Памфри вообще говорить не сможет... не то, чтобы он так любил говорить, как тот же Баркер, чью истерику было слыхать с его позиции как-то слишком хорошо. - Все убрали палочки, вашу Моргану мать через... Его никто не услышал. Просто потому, что у Рассела голос был громче. У американцев всегда громкие голоса. Лермонтов подозревал, что это из-за хорошего резонатора, в который превратила природа их черепную коробку, прямо как у гитары... зря вспомнил. И хотя американец в сущности говорил то же самое... в общем, это звучало как угодно, но только не как призыв к миру-дружбе-жвачке. У Алека просто опускались руки. Будь у него время, подоконник и тишина, он бы думал, что он хреновый староста, раз не может успокоить этих вроде как нормальных в обычное время людей...
Clarissa Smith: - Лермонтов, ты действительно считаешь, что вся эта игра в баллы ещё кому-то важна? Посмотри вокруг: нас убивают, а ты говоришь про какие-то балы. Может я конечно не права, но для меня человеческие жизни важнее рейтинга факультета. Если ты считаешь иначе – тем хуже для тебя, - зло бросила Кларисса старосте, вера в разумность которого с каждым словом становилась в ней все меньше и меньше. А народу в холле все прибывало. Появился Лисандер Уэнкок, который проявил больше благоразумия, нежели его благоразумный, осторожный, трусоватый братец, и Кларисса была ему за это благодарна, но не стала отвечать на его слова и уж тем более опускать палочку – время мирных разговоров закончилось когда пролилась первая кровь. Появилась Бэлла Блэк, как обычно считавшая себя королевой, почтившей своим вниманием жалких плебеев, собравшихся ей на потеху. Однако как бы величественно и надменно она себя не вела, лениво помахивая палочкой, на Бэллатрикс Кларисса не обратила никакого внимания, хотя скорее всего она тоже была замешана во всем происходящем, иначе бы не вела себя так уверено и надменно и некрасиво по отношению к другим – такую наглость человек может позволить себе только когда уверен в своей безнаказанности и безопасности, а значит скорее всего у них с МакКехтом была какая-то договоренность, но сейчас главную опасность для окружающих представлял Мордред, и потому именно на нем было сосредоточенно внимание Клариссы. Ровно до того момента, когда мальчик-хафллпаффец неожиданно обернулся к ней, наставив на неё свою палочку. Секундная слабость, когда Кларисса было подумала, что этот Мордред отношения к убийствам не имеет, тут же прошла: что бы он не сделала этим простым заклинанием, которое так походило на очищающее, это что-то бесспорно как то повлияло на мозг несчастного мальчишке, ослабленный после увиденного, и подчинило его воле злой МакКехта, потому что как иначе объяснить происходящее она не могла. А тут ещё Снейп со своим бесценным, никому не интересным мнением влез, ещё один приспешник маньяка, бесспорно как-то вовлеченные во все эти ужасы. Но со Снейпом пусть разбираются Поттер и Блэк, у них это хорошо получается. И тут неожиданно случилось несколько событий. Во-первых, к их благородному собранию присоединилась Робин Локлей, феерически, как только ей одной удавалось, обезвредившая направившую было на Смит палочку Беллатрикс, во-вторых, сразу двое молодых людей решили взять благое дело миротворчества и выяснения и нанесения справедливости всем желающим или, просто подвернувшимся под руку, в свои мужественные руки: испуганный перспективой лишиться этих самых рук, а так же ног и ушей Коди Баркер начал угрожать палочкой всем, кто сейчас же не согласиться слиться в дружных объятиях в едином порыве любви и единения, и Лестер, который был проще и менее идеалистичен, и потому предложил просто подраться всем желающим, но что ещё от него ожидать. Но главное, что заколдованный мальчик . Колдовать на неё, на Клариссу Смит, пытавшуюся вообще-то спасти его, маленького неблагодарного идиота. Кларисса не стала дожидаться, когда этот маленький тугодум закончит свое черное дело. Хотя они были примерно одного роста и схожей комплекции, на стороне Смит было два очень полезных фактора: неожиданности и острого нежелания умирать здесь и сейчас. Поэтому где-то на «-pel-» она вскинула левую руку, отводя палочку мальчишки от себя*. Пусть заклинание попадет в кого-нибудь другого, если повезет – это будет слизеринец, если не повезет, ну так это хаффлпаффец запустил заклинание, а не она. Одновременно с этим она, так и не сводившая палочки с колдомедика, удачно прикрытая от возможных атак с его стороны Бенджамином, быстро и четко, профессор де Вриз мог бы ею гордиться, произнесла. -Stupefy!* – и тут же отступила на шаг назад, так, чтобы вновь оказаться рядом с Лестером, за которым, если, к примеру, с хаффлпаффца так и не спадет наваждение, можно будет очень удачно спрятаться. – Ты как всегда прав, Лестер, разговорами тут не поможешь. Заявка: оценить действие заклинание и попытку переевести на другого Экспелиармус Бенджамина
Amarantha Phoenix: Амаранта пару долгих мгновений смотрела на торжествующую Клариссу, а потом медленно моргнула и обронила удивленно, так, будто только что постигла истину настолько простую, что простота ее даже удивляет: - Ты с ума сошла, - негромко, но уверенно заявила страдающая от голосов в голове Мара, с удивлением осознавая, что Кларисса, кажется, и правда куда безумнее, чем она - девушка, которую любой назвал бы сумасшедшей, узнай он, что творится у Феникс в голове. Да что там, Смит была даже безумнее, чем по всем статьям безумный Мордред - ее болезнь была какого-то другого рода, который Амаранта, в силу отсутствия медицинского образования, не взялась бы определить - однако она определенно казалась рейвенкловке куда более опасной, запущенной и нездоровой, чем откровенная шизофрения ирландца и собственное нешуточное раздвоение личности. Безумие Смит было сильно настолько, что поражало не только саму Клариссу: за ней тянулась почти видимая аура психоза, под действие которой медленно попадали все, кто находился поблизости от рыжей скандалистки - и Амаранта поражалась тому, что раньше сама не замечала этого шлейфа безумия, который оставляла за собой Смит. А он, меж тем, существовал - и отлично действовал, медленно овладевая умами присутствующих, заставляя их спорить, ругаться, доставать палочки, а потом картинно убирать их, угрожать, мешать, обвинять, оправдывать, жаловаться, бояться... - Ничего ты не пропустил, - устало сообщила Амаранта подошедшему Нотту, - потому что еще ничего не случилось. И если кто-нибудь кинет кирпич в Смит, то ничего и не случится. Амаранта скомкала платок, который до этого протягивала Бенджи, и не глядя сунула его в карман мантии: пальцы наткнулись на лежащую в нем палочку, и Феникс на мгновение задумалась о том, что, может, стоит все же ее достать - ибо мало ли что, а сознательно оставаться безоружным, как Рассел, означало терять драгоценные мгновения в случае начала драки... Мара вынула руку из кармана. - Баркер, давай мы все просто разойдемся и не будем тут торчать - я тебе говорю, выйдет куда действеннее. Пока мы тут спорим не о чем, Морроу там разложиться успеет. Смотри на Клариссу. Вторая проснулась совершенно внезапно, так что Амаранта было вздрогнула и хотела обернуться, чтобы увидеть, кто это так незаметно подкрался к ней, чтобы прошептать на ухо: Смотри на Клариссу. Вторая была отвратительна. Вторая мешала ей жить и желала выжить ее из ее же тела, вторая заставляла страдать от головной боли и говорила гадости, которых нельзя было не слушать просто оттого, что от второй не помогали заткнутые уши. Но иногда от второй все же была польза: вторая делила тело с Амарантой, а потому равно с девушкой заботилась о его сохранности. Вторая часто была тем самым голосом интуиции, который обычно у людей проявляется лишь в спонтанных решениях, на которые, казалось бы, нет видимой причины, но которые потом оказываются единственно правильными. А еще второй нравился Мордред. Амаранта успела сделать лишь шаг в сторону, локтем отталкивая ирландца, а потом ей в грудь ударило заклинание, отбросившее рейвенкловку на несколько шагов: Феникс упала на пол и зашипела от боли - падая, она успела подставить руку, однако им-то и треснулась пребольно о камни. Поднимаясь, она лишь успела заметить, как заклинание Бенджи не без помощи Клариссы улетело в Баркера и выбило палочку из его рук. - Вот тварь. Вот тварь! В кои-то веки они были солидарны друг с другом. Ух ты, мне позволили описать события. Вухууу!
James Potter: Джим никогда бы не мог сказать, что именно в процессе третирования слизеринца доставляло ему то удовольствие, ради которого практически каждая их случайная и не очень встреча проходила по одному и тому же сценарию. В самом деле, Джеймс не мог удержаться от того, чтобы спровоцировать драку, и при этом он практически переставал обращать внимание на окружающую действительность в лице тех, кто пытается его урезонить. И совершенно не следил за тем, какой резонанс вызывают его полушутливые слова у трусливо-героических хаффлпаффцев вроде Коди или у стоически хладнокровных слизеринцев вроде Мордреда. Честно говоря, хоть обвинения и вопли Клариссы и всколыхнули в Поттере опасливую настороженность и желание восстановить справедливость при помощи мордобоя, но основной его целью, безусловно, являлся совершенно другой слизеринец. Сухой тон Снейпа заставил Сохатого прищуриться, насмешливо улыбаясь. Отдавать учебник по первой просьбе слизеринца Мародеру и в голову не пришло. Где это видано, в конце концов? Он даже «пожалуйста» не сказал. Да еще и странно дернул рукой, будто бы собирался полезть в драку. Книжонка-то, видать, дорога ему. Впрочем, гриффиндорец не успел что-либо ответить, поскольку здесь вмешался Сириус, но, в общем-то, юноша не протестовал против участия лучшего друга в этой беседе. Наоборот, ухмыльнувшись, Джим покивал на слова Блэка, после чего, поморщившись, глянул в сторону Амаранты, разразившейся тирадой в стиле «вы-кучка-идиотов-ничего-не-понимающая-в-этой-жизни». - Противно смотреть – не смотри, - фыркнул Джеймс. – Мы же с Сириусом не удерживаем тебя и не заставляем любоваться на нашего нечистоплотного друга Нюниуса, верно? Вот и иди успокаивать своего Неймана, как это вы, девушки, там умеете, – резкий насмешливый тон Поттера ясно давал понять, что тут может быть неправ кто угодно, кроме него самого. По его собственному мнению, разумеется. – Или ты предлагаешь мне вместо тебя кинуться к нему с платочком и оттирать чью-то невинную кровь с его лица? Ах, Нейман, я уже спешу к тебе! – глумливо передразнил Сохатый женские интонации, сделав якобы порывистый шаг в сторону хаффлпаффца, после чего фыркнул и перевел взгляд на Мордреда. – Теряют девственность, МакКехт, а не остроумие. И если бы не я, тело Йелльстад так и болталось бы в том коридоре под потолком. Воспоминания о сегодняшней ночи все еще были живы в нем, и Мародер все еще отчетливо помнил зашитый рот бедной девушки и то, как неприятно было наблюдать ее тело под потолком коридора. Однако все это было порядочное число часов назад, а сейчас – сейчас гриффиндорец хотел отвлечься от всего этого, выместить свой страх и злость на других. На все том же Снейпе, драки с которым часто служили именно этой цели. И сейчас ему решительно не понравился тон слизеринца, когда тот решил отказаться от собственного учебника в таких резких выражениях. То, что там несла Смит, послужило только лишним фоном, звуками на периферии слуха, потому что подобное поведение Снейпа злило юношу даже больше, чем если бы тот кинулся на Сириуса или на него самого с палочкой наперевес. Ни слова подошедшей Беллы, ни происходящее между пятикурсником-хаффлпаффцем и Клариссой, ни кто-либо еще не играли тут роли для Джима. В конце концов, что ему приказы Беллатрикс? Или вопли Смит? Или заклинания Неймана? Джеймс уже доставал палочку, когда услышал свою фамилию откуда-то со стороны и невольно оглянулся на произнесшего ее Лермонтова. Десять баллов? Какого, спрашивается, дракла, с него сняли десять баллов?! То есть, колдующий в коридорах школы пятикурсник-хаффлпаффец – это в порядке вещей, а всего лишь какая-то чужая книжка в руках Поттера уже вызывает возмущение старост? - Adhaereo!* – держа книгу в одной руке, а в другой руке – палочку, Сохатый направил ее на губы Алекса, искренне желая лишить его способности говорить ввиду слипания оных. Заодно заткнется – и ответить не сможет, и баллы снять. Махать руками ему это, впрочем, не помешает, но это мелочи. Изначальная цель Мародера все же не переменилась даже в виду подобных обстоятельств, и он как можно быстрее перевел палочку на Снейпа. – Relashio!** Все-таки не мог гриффиндорец отстать от слизеринца так просто. К тому же, учебник был все еще в его руках и, честно говоря, юноша уже всерьез подумывал о том, чтобы совершить с ним что-нибудь непотребное. Сжечь, порвать, или что-нибудь еще из того же списка. Не таскаться же ему со снейповской собственностью теперь до скончания времен? Нет, для вещей Нюниуса определенно найдется и другое, куда более интересное применение. Пусть даже и не совсем традиционное. Однако от выработки идей по использованию учебника юношу отвлекло падение Амаранты от заклинания Смит, но это зрелище явно не было столь интересным, чтобы тратить на него свое внимание. К тому же, не стоило отвлекаться от Снейпа. Мало ли, что Нюниус там уже задумал. * и ** на оценку _____________ Внешний вид: одет в школьную форму, даже весьма прилично и как надо, ибо после кабинета МакГонаггал по-другому нельзя. В мантии. Волосы в привычном беспорядке, очки на носу, в общем и целом вид чуток неадекватный – это все последствия потребления мандрагоры, - но достаточно обычный для самого Джима. Что с собой: сквозное зеркало в карманах мантии + учебник и волшебная палочка в руках + очки на носу + сумка с учебниками. Настроение: разозлился. Физическое состояние: в норме, если не считать легких последствий после укурышного утренника в виде не совсем искорененных картонно-иллюзорных галлюцинаций. Впрочем, они уже не играют решающей роли в мировоззрении Джеймса. Плюс, чуток болит голова.
Sirius Black: ваще пц. куда девается вдохновение - не понятно. Да, им с Джимом точно вот такого вот не хватало. Ну, особенно Нюньчика, честное слово. Кстати о Снейпе. Блэк и Поттер все же были осведомлены о мужчинской гордости, доблести и даже благородстве, потому вместе, на несчастного слизеринца не нападали. Делали они это по очереди, потому, предупреждая, но не делая первый выпад, Бродяга надеялся, что все же счастье быть первым, Сохатый возьмет на себя. Ибо давненько тот не встречался с Северусом. Более двух суток, все же. - Поверь, Нюниус, смотреть на тебя мне вообще малоприятно, - признался Сириус, не сводя ни взгляда не палочки с Снейпа, - да и книга твоя нам не особенно интересна. Только вот твоя любовь к ней меня немного, мм, смущает. Гриффиндорец усмехнулся, едва дернув рукой, что бы еще немного припугнуть слизеринца, у которого реакция на подобные выпады была уже более чем отличной. Все же наученный горьким опытом, Северус должен был с осторожностью относиться к подобного рода «шуткам». Но вскоре внимание от Снейпа отвлекла Беллатрикс, при взгляде на которую, Мародер скривился. Вот, принесла нелегкая по их души. Кузину Блэк искренне и очень сильно «любил», и этой самой «любви» не мог скрыть. Все же родственные связи давали о себе знать. Но глянув за её спину, он увидел другого родственника, к которому у Сириуса отношение было более чем противоречивым. Они с Регулусом никогда не были близки. Да и тем более, их отношения дали сильную трещину после того, как шесть лет назад, Бродяга попал на Гриффиндор. Но не приглядывать, по возможности, и не заботиться, по своему, о непутевом брате он не мог. А теперь младший Блэк пробовал незамеченным протрусить мимо собрания по интересам. В общем, безуспешно. - У нас в крови, что ли, приходить в места, где паленым просто пасет? – раздраженно прошипел Сириус, обращаясь скорее к самому себе, но отмечая, что Джим поймет. Конечно поймет, ведь Блэк все еще не отделался от всего этого дерьма, что связывало его с семьей. Дело с Нюниусом, конечно, дело правое, но побыстрее убрать брата с поля боя, пускай даже задействовав для этого сестрицу и героически-миловидного Баркера надо. - Любимая кузина, - нарочито ядовито выплюнул Бродяга, усмехнувшись. Он махнул рукой в сторону брата, давая Беллатрикс понять, о чем он заговорит - следи лучше за братьями нашими меньшими. Сделай доброе дело – убери малявку с поля брани, или я попрошу Коди увести его. За одно он и пообниматься найдет с кем. Ты же мне не откажешь? Последний вопрос был задан уже Баркеру, которому Блэк и подмигнул. Все же, он надеялся, что старшая Блэк все же примет меры касательно Регулуса и не прицепится к Сириусу. Ну должно же у нее хоть раз хватить мозгов, а? Но феерическое появления Робин и Сары позабавило, Сириуса, и он, показав большой палец девушкам, совершенно радостно расхохотался, не складываясь пополам только разве что из-за того, что в таком положении мог получить по первое число. - Роб, Сара, на бис повторите, а? – продолжил веселиться Бродяга, поглядывая при этом на Беллатрикс, которая точно не была довольна происходящим. Зная сестрицу, следовало ожидать едва ли не сдирания кожи со всех, кто нак или иначе поддерживал контакт с «красным факультетом», - Видишь, Белл, я же говорил, что лучше тебе присмотреть за мелким. Надо слушать кузена. Expelliarmus!* А это, что бы ты наших девушек не обижала. Однако, дальнейшее забавить Блэка постепенно переставало. Для начала мимо него пролетела Феникс, сбитая заклинанием Клариссы, а затем и Баркер, бухнулся оземь. Лермонтов выплюнул что-то про количество снятых баллов с Гриффиндора, за что удостоился чести быть злостно обруганным Бродягой. - Лермонтов, какого Салазара? Ты добьешься того что твой рот… – воскликнул Блэк, опережая заклинание Поттера едва ли не на пару секунд, - прикроют, - уже более тихо продолжил Сириус, повернувшись к Джеймсу, - дружище, мне нравится ход твоих мыслей! И дальнейший ход мыслей Джима не был мимо мыслей Бродяги. Он не без улыбки поглядел на то, как с палочки друга сорвалось очередное заклинание и полетело в сторону Снейпа. Что же, дела складываются отлично, и даже более того. Только недавно Мародеры говорили о том, что хорошо бы проучить Снейпа, за все его выходки. Ну не хватало ему тех радостей, что устроил ему Бродяга, отправив того к оборотню в лапы. Ну, не хватило, значит надо добавить, только уже дедовскими способами. Но, вот незадача. Сейчас в этой ситуации очень не хватало Малфоя и Лермонта, за которыми был должок за вчерашнюю драку. Им конечно досталось второго мая, но уж очень хотелось Блэку лишний раз добавить. Державший наготове палочку Сириус снова выцепил взглядом Регулуса и жестом показал тому проваливать, пока его ноги все еще могут его нести. Нужды в заклинаниях вовсе не было, так что гриффиндорец просто с невероятной улыбкой наблюдал за тем, как на его глазах разворачивается очередная драка. Кулаков пока что не было, но то ли ещё будет. * - на оценку.
Severus Snape: Ведущей деталью экипировки правдорубов во всех мирах является топор. Большой и остро отточенный; поскольку пред тем, как засеять поля невежества семенами истины необходимо выкорчевать пни суеверий, а здесь как нельзя кстати пригодится что-нибудь металлическое, умеренно плоское и убедительно режущее, топор подходит идеально. Иногда, правда, используют косы, так же известны прецеденты использования мотыг, но практика эксплуатации сельскохозяйственных инструментов в ответственном деле перестройки мира не прижилась и довольно быстро вышла из моды. Впоследствии военно-консультационная комиссия публично заявила, что причиной отказа от сельскохозяйственных инструментов послужило одно очень важное естество гуманитарное открытие: невозможно что-то выкорчевать предварительно ничего не засадив и желательно это что-то засадить кому-то под ребра. А с косами и мотыгами слишком много хлопот, топор сподручнее. Однако вопреки ожидаемой логике редкая посевная обходится без пожаров. Думалось бы, чему там гореть? Поясним. Оказывается чужую правду исключительно трудно вырубить, но из нее легче легкого высечь искры. Ну а где искры – там и пожар. Северус Снейп зловеще зашипел. Так шипит масло на вот-вот готовой взорваться сковородке; так шипит змея, узнавшая в ботинках герпетолога своего бесславно погибшего брата, для удобства назовем его Эдуардом. И это шипение не предвещало ничего хорошего. В силу физиологических особенностей, а именно потусторонней худобы Северус не мог постоянно таскать за собой топор, поэтому в бою вынужден был полагаться исключительно на собственную смекалку, силу воли и мастерство владения палочкой. Конечно, рядом с топором палочка выглядит хило и убого, но в руках профессионала способна творить такие чудеса, что и не снились целой бригаде дровосеков. Происходящее начинало не на шутку раздражать Северуса Снейпа. Он не выносил этих псевдоинтеллектуальных баталий с целью выявления самого узколобого и уж тем паче терпеть не мог столь пошлой дисциплины, как банальный узкопрофильный, то есть заужающий профиль, и широко распространенный, то есть расширяющий кругозор посредством прицельного удара в глаз, мордобой. Наблюдая комедию, разыгрываемую Лестером Расселом, Снейпу хотелось плакать. Совершенно верно. Он еще никогда в жизни не видел зрелища более жалкого. Это зрелище даже подвинуло с пьедестала эффектное появление Робин Локкли, снайперски точно сбившей с ног Беллу Блэк – эту царицу лесов, полей, рек и мест раздачи бесплатной выпивки. Снейп готов был поклясться, Белла явилась с очередного перепоя. «Куда катится мир, - думал Северус. – Беллатрикс Блэк пьет, не просыхая; а юный гений колдомедицины вместо того, чтобы сшивать больных, потрошит здоровых». Хотя, справедливости ради, надо отметить, что в теорию вселенского заговора о тотальном геноциде народонаселения Хогвартса с Мордредом МакКехтом во главе Снейп не верил. Если подумать, для роли вождя вивисекторов-извращенцев как нельзя лучше подходил он, Северус Снейп; но будучи, увы, ни в одном из убийств невиновным из чувства гордости и собственного достоинства версию о превосходстве Мордреда отметал как несущественную. Версию, о наличии мозга в черепной коробке Сириуса Блэка, между прочим, тоже. А зря… Вероятно, в черепной коробке Сириуса Блэка действительно не нашлось бы ничего, кроме извиняющейся записки от Бога, мол «Прости, Блэк, мозг забрал на ремонт, верну после апокалипсиса», зато там было катастрофическое количество рефлексов, которые машинально сработали, завидев потуги Беллы поднять палочку – палочка со свистом вылетела из рук девушки и приземлилась в нескольких метрах слева. Снейп удивленно проследил всю траекторию ее полета, пропустив… пропустив а) красивейшее сальто Амаранты и б) предательский удар Поттера. «Relashio» Джеймса наискось хлестнуло Снейпа по лицу, оставляя влажный кровавый след. Слизеринец, покачнулся, неуклюже упал на одно колено, прижимая ладони к лицу. Краем уха он услышал чье-то сдавленное мычание – «Adhaereo» Поттера намертво склеило губы Лермонтова – и молча выругался в унисон. Первая кровь пролилась. И это ох как плохо. Все еще зажимая левой рукой кровавый ожог на щеке, Снейп медленно поднялся на ноги, а следом молниеносно, годами отточенным движением выбросил палочку на вытянутой руке и невербально произнес коронное «Sectumsempra*». Надо ли упоминать, кому оно адресовалось? — Поттер… ____ *оценить Надеюсь, Сириус, своим Expelliarmus'ом ты имел в виду именно это
Mordred McKecht: - О да, если бы не ты. Ты герой, конечно. Орден Мерлина по тебе плачет, - Мордреду даже не приходилось напоминать себе о том, что он врач, и не имеет никакого морального права выходить из себя. Раньше вот он бы уже десять раз пообещал себе оторвать здесь руки и языки всем, кто так или иначе посмел выразить свое паршивое мнение, когда его не спрашивали. Но предельная усталость - это такая нездоровая штука, которая полностью лишает тебя вообще каких-либо эмоций и желаний. Даже желания справедливо заметить, что всех подобных Поттеру героев, включая его самого, рыжий вертел на... ну, будем считать, что на метловище, с такой амплитудой, какая не снилась ни одному магловскому пропеллеру. И что после пяти обмытых, исследованных и аккуратно одетых в пижамы не совсем уже целых трупов, он с удовольствием предложил бы проделать то же самое с шестым - любому желающему герою. А сам пошел бы поспать. И еще - что если какая-нибудь самка собаки явится за лекарствами или перевязкой в госпиталь после этой сцены, то может рассчитывать исключительно на половую тряпку и касторовое масло. Но он ничего не сказал, просто потому что ему было лень лишний раз открывать рот. А злость так и не вспыхнула, где-то в начале своего зарождения обернувшись брезгливой апатией. Поэтому, казалось, непроявляя никакого интереса к происходящему, МакКехт наклонился, чтобы поднять Мару, заодно прихватил палочку Неймана и сунул ему обратно в руки: - Бегите отсюда, - вполголоса посоветовал он, - и быстро. К мисс Помфри. Мара, иди с ним. Еще кого-нибудь возьмите, и только по людным коридорам. Пожалуйста. Я вас очень прошу. Вообще, этак курса с четвертого Мордред прекратил участвовать в драках, затеваемых Демонами. По личной просьбе всех троих лучших друзей. Почему? Не потому что Лис был машиной для убийства вручную, вроде Лермонта, не был хладнокровной и беспощадной дрянью, вроде Люциуса, и не был любителем внезапных гадостей, как Розье. Он вообще не любил драться. Он слишком хорошо знал, куда нужно ударить, чтобы сразу убить - отнюдь не практический опыт, но это знает каждый хороший целитель. Да, а Лис надеялся стать ну очень хорошим целителем. Кроме того в драке мужчины обычно соблюдают правила. Ну хоть какие-то. Потому что это все затевается обычно ради унижения противника, а не его смерти, рыжий же был достаточно безумен и слишком практичен, чтобы не понимать, зачем кого-то унижать, если от него можно навсегда избавиться. Когда однажды Лермонт и Малфой с трудом оторвали его с отцовским скальпелем в руке от какого-то умника с Рейвенкло, в последний момент осознав, что Мордред не шутит и шутить не собирался... вот с тех самых пор он и не дерется, выступая у этих троих в роли личного полевого хирурга. Но из всякого правила бывают свои исключения, и есть вещи, которые просто так не оставляют. Моргана знает, отчего он был готов терпеть поток бреда в свой адрес, но при попытке обидеть Мару придала его апатии форму и вектор движения. И мысль. Мыслью у развернувшегося Мордреда было невербальное "Incarcero!"* в сторону Смит. Пусть орет, но дергать руками в попытке изобразить колдовство она больше не будет. А следующим номером Лис, развернувшись на носках, саданул костяшками пальцев Блэка - в висок. - И ты палочку убери... Он еще успел рассмотреть в подробностях, как неизвестное заклинание Снейпа прошлось по Поттеру, оставляя на удивление чистенькую и ровную рану от плеча к груди, тут же "поплывшую" яркой кровью - хорошо, не фонтанирует, значит ничего серьезного. *на оценку
Benjamin Nayman: Бэнджи вообще плохо понимал, что делает и что делать. И все ему что-то кричали и ругались даже, а он словно не слышал, словно вокруг была вата, много-много ваты, и сам он стал каким-то ватным. В ватном мире Бэнджамину вовсе не нравилось. И из ватного мира его спасло чье-то теплое прикосновение, маленькая ладошка, обхватившая его ладонь, и крепко держит, даже можно не пытаться вырваться. И он повернул голову и первым порывом было отшатнуться, потому что он вспомнил, что в самом начале, когда только увидел девушку, висящую прямо на стене, он сперва испугался, что это она. Иви. Он в ответ сжал ее руку и зашептал сам себе: - Нет, нет, вот она. Все хорошо. А потом Мордред сунул ему палочку, которую он, похоже, наконец таки выронил, хотя до того держал так крепко, что на ладони остался красный след. Да, мисс Помфри поможет Мелисанде, точно. Бэнджи кивнул, потому что это было хоть что-то, хоть кто-то что-то говорил правильное, и хаффлпаффец зауважал МакКехта как никогда. Ваты стало меньше, и он мог понимать, что творится в самом ближнем радиусе, мог сам в нем что-то делать. И он потянул сокурсницу за собой, а та словно сомневалась. - Иви. Надо идти. Она же там совсем одна, нужно помочь ей. От шока в голове все мешалось, мысли о том, что Мелисанду еще можно спасти, и мысли о том, что она точно умерла - все это стало кашей. Его еще больше замутило - каша и вата - не лучшее сочетание. Шоколадка в руке начала таять, и ладонь стала липкой, и он посмотрел на нее резко, боясь, что там снова выступает кровь. С ним Иви и Мара, он, наверное, справится, да, и мисс Помфри тоже. Главное - спешить. Он дернул Иви за руку нетерпеливо, а взгляд был все таким же диким.
полная версия страницы