Форум » Архив «Lumiere-77» » Кривое зеркало - 2.05 » Ответить
Кривое зеркало - 2.05
Olwen Benbow: Время: вечер 2го мая Место: коридоры Хогвартса Участники: Ebenzer Reid, Olwen Benbow События: И снова из ниоткуда появляется туман, и на сей раз он решает действовать новыми методами - натравить учеников друг на друга, искажая действительность. Олвен получит способность видеть, но может потерять друга. И как отказаться от вновь приобретенного зрения, уничтожить свой единственный шанс вновь увидеть мир четким и цветным?
Ответов - 16
Olwen Benbow: Олвен вышла из библиотеки, где читала свою книгу по рунам, и медленно двинулась по коридору, ведя рукой по стене. Утренние события ее ошарашили, за завтраком она то и дело слышала отовсюду взволнованные голоса, страшные подозрения и невероятные гипотезы. Ходить по одному опасно - это она запомнила, хотя ей до сих пор не верилось, что Хогвартс перестал быть столь безопасным, которым считала его она сама, которым считал всегда папа. Оставаться одной Олвен вовсе не хотелось, поэтому, когда она услышала шаги, то обрадовалась, а когда поняла, кто именно идет, обрадовалась еще больше. За эти годы она хорошо изучила походки и голоса людей, окружающих ее, и могла, не видя, различать их. Сейчас ей на встречу шел ее сокурсник и компаньон в совместных занятиях - Эбензер Рид. Она как раз хотела задать ему пару вопросов по рунам, в которых он был весьма сведущ, так что все складывалось удачно. Только вот Олвен не очень верила в удачу, точнее, удача и не давала ей поводов поверить. - Эбензер? - на всякий случай окликнула она идущий на встречу чуть темноватый из-за малого количества света в коридоре силуэт. - Я как раз хотела с тобой поговорить. Олвен протянула руку вперед, касаясь стены и дожидаясь, пока юноша к ней подойдет. Она повернула голову вбок, будто прислушиваясь к чему-то далекому, ей стало казаться, что где-то совсем рядом что-то есть, что-то чужое и, может быть, опасное. Она сама сделала пару шагов навстречу Эбензеру, но тут свет перед глазами начал постепенно меркнуть, словно кто-то гасил факелы или занавешивал окна, словно вокруг все погружалось в туман... Нет, тумана Олвен не видела, но ощущала кожей, что воздух стал чуть гуще. - Эбензер? Силуэт друга становился более расплывчатым, а затем ей стало казаться, что вокруг происходит что-то странное, будто картинку перед ее глазами стали раскрашивать цветными карандашами...
Ebenzer Reid: Эбензер торопился, он отсутствовал в башне куда дольше, чем рассчитывал. А это значило, что младшие оставались практически без присмотра слишком долго. Необходимо было немедленно проверить, все ли они на месте, все ли в порядке, нет ли вестей из больничного крыла. Беспокойство и неуверенность гнали его вперед. Быстрее, еще быстрее, поворот, два лестничных пролета, снова поворот, мимо закрытых дверей, мимо портретов, скорее. Рид с трудом сдерживался, лишь бы не перейти на бег, почему то ему казалось, что понестись он по коридору сломя голову, и это будет значить, что он сдался, проиграл собственным страхам. Так что хаффалпаффовец шел быстро, четко печатая шаг, лишь судорожно теребя время от времени кобуру волшебной палочки. Знакомый голос заставил его замереть у поворота к башне. - Олли? Вот уж кого он совсем не ожидал встретить сейчас за пределами факультета. Семикурснику вдруг стало стыдно. За всей этой беготней он совершенно забыл про Олвен. И ему даже не пришло в голову, что из всех хаффлпаффовцев она окажется в самой сложно ситуации, практически безвыходной. Одно дело передвигаться по заданному маршруту каждый день, и совсем другое – попробовать сориентироваться, попав в кем-то режиссированный кошмар. Тут и зрячий запутается да впадет в панику. Рид прищурился, девушка была одна, без сопровождающих. Он стиснул зубы и порадовался, что его лихорадочный румянец в полумраке коридора однокурсница не разглядит. - Олли, ты что тут делаешь? И почему одна ходишь по школе так поздно? Ты же знаешь, сейчас это небезопасно. Пойдем, нам пора возвращаться в башню. – Эбензер вяло улыбнулся и протянул руку на встречу. – Давай лапу, друг, так и тебе веселее будет, и мне не страшно идти по коридору. А по дороге я отвечу на все твои вопросы, на которые только буду знать ответ. Он мягко обхватил тоненькие пальчики и легко потянул девушку за руку на себя. Риду было не по себе после всего того, что он узнал за сегодняшний вечер. Хотелось побыстрее выбраться из паутины коридоров и оказаться в родной гостиной, залитой ярким светом, среди друзей и знакомых. Даже мысль провести еще пару дней, опекая мелких, уже не казалась такой ужасной. Эбензеру вдруг пришла в голову ужасная мысль: а вдруг Олли – это вовсе не Олли, а та страшная тварь, из-за которой страх прочно поселился в школе. Ведь Лермонтов рассказывал, что его в коридоре окликнула Линд. И первоначально морок вел себя совершенно так же, как и настоящая Эмбер. Рид застыл на мгновение, но тут же спохватился. Так нельзя, это ж не долго превратиться в параноика, хватающегося за палочку при каждом шорохе. И все же хаффлпаффовец невольно снова дотронулся до волшебной палочки. Жест придал ему сил, создавая иллюзию защищенности, а теплая ладошка Олли напомнила о том, что стоит поторопиться. - Олли? Пойдем.
GameMaster: Если бы в Хогвартсе по примеру маггловских школ были кондиционеры, то можно предположить, что все они разом перешли на отметку «минус». Воздух загустел, стал липким и даже скользким, ощутимо пахнуло тяжелой подвальной сыростью. Той самой, от которой по коже медленно расползаются колючие струйки пота. И наступила тишина. Тихая-тихая, мягкая, вкрадчивая, словно дружеский шепот. Эбензер заметил Мафальду Хопкирк. Девушка ломкой походкой шла по коридору. Увидев сокурсников, она остановилась. - Мне плохо, - голос Мафальды звучал робко и плаксиво. – Очень болит голова. Тварь неловко растерла виски ладонями, и Эбензер с ужасом отметил, как вдоль ее пальцев заскользило что-то белое, влажно пульсирующее. Трупные черви. - Ох…
Olwen Benbow: Прежде чем это случилось, Олвен заметила, как светлый силуэт сокурсника задрожал, будто отраженный в воде, которую что-то потревожило, а потом все стало вдруг таким четким-четким и обретающим цвет, что она сначала совсем не поняла, что происходит. - Я вижу, - подсказала она самой себе. - Я все вижу. В голосе было много удивления и недоверия, и Олвен посмотрела на Эбензера, ища поддержки и подтверждения. Она впервые увидела лицо юноши, поняла, как он выглядит, и в другой раз она, наверное, очень бы обрадовалась, но сейчас при одном взгляде на Рида она вырвала свою руку из его ладони и отступила назад. Лицо хаффлпаффца искажала злая гримаса, а палочка его была направлена прямо на Олвен. - Эбензер, что ты делаешь? Я обидела тебя чем-то? Ей казалось, что фигура сокурсника заслоняет еще кого-то в тумане, но кого, она разобрать не могла. Стены были из темного камня, все вокруг застилал серебристый туман, и хотелось его стряхнуть, потому что казалось, что он осядает прямо на коже. Олвен никогда бы не подумала, что Хогвартс на самом деле выглядит так, все сейчас здесь было неправильно, словно отражалось в кривом зеркале - все вокруг и Эбензер тоже. Его губы, похоже, уже складывались в слова заклинания, и она выставила вперед руку, пытаясь защититься. - Нет, не надо! Она попятилась и неловко вытащила из кармана свою палочку, готовая защищаться. Мир вокруг на поверку оказался совсем не таким светлым, каким виделся ей раньше. А то, что двигалось за Эбензером, вообще мало напоминало человека по представлениям Олвен. То есть, человека напоминало, но тоже какого-то неправильного.
Ebenzer Reid: Холод, сырость и… Эбензер задохнулся, невольно сжав ладошку Олли чуть сильнее. Кто бы сказал ему, что воздух может быть таким отвратительным, гадким, тошнотворным, не поверил бы никогда. Хотелось отдернуть руку, а потом долго и истерично оттирать ее, пытаясь избавиться от мерзкой липкости. Рид резко выдохнул сквозь стиснутые зубы, вот уж влип так влип, и каламбуры тут не при чем. Хаффлпаффовец схватился за палочку, он ни на мгновение не усомнился, что перед ним тварь, та самая, о которой рассказывал Лермонтов совсем недавно. Та самая, которая к Хопкирк не имела ни малейшего отношения. На помощь Олли можно было не рассчитывать, Бен лишь мимолетно порадовался, что та ни чего не видит, чувствует – это да, и куда больше его. Но хотя бы не видит тварь, пусть хоть так. Осталось только успеть объяснить Бенбоу, что происходит, пусть даже и в общих чертах. - Олли… Олли, слушай, это же не Мафа, слышишь? Это не ее шаги, чувствуешь? Это тварь. Очень опасная. Нам надо уходить отсюда. Быстро. Эбензер попятился назад, туда, в спасительный полумрак коридоров, где остались огни библиотеки, другие ученики, а еще огонь факелов и тепло камина. Туда, где еще была жизнь. Потому что тварь, кем бы она не была, несла в себе лишь могильный холод. Рид даже не сразу заметил, что Олли вовсе не собирается идти за ним, наоборот, она упирается, вырывает руку, пятиться прочь. Но не от твари, от него. - Олли? Кажется, только теперь хаффлпаффовец почувствовал настоящий ужас. Может, тварей две? Он попробовал вспомнить, когда же именно пришел холод и не смог. Испуг черной пеленой затягивал в себя все мысли, все ощущения, оставляя лишь липкий страх. - Олли, нам надо бежать… - Голос вдруг сел, этот странный сиплый звук ни как не мог быть его голосом. Рид тряхнул головой, как-то совершенно по-детски вдруг подумав, что это все мираж, иллюзия, вот и звуки даже все ненастоящие. – Олли, ты что, это же я…
GameMaster: Тварь под видом Мафальды, до этого момента ведшая себя тихо и, кажется, с интересом слушавшая нестройный диалог студентов, вздрогнула. Голова, на боль в которой еще несколько мгновений назад жаловалось чудовище, резко запрокинулась. Так резко и так далеко, что не оставалось никаких сомнений – если в глубине этой начавшей трупно желтеть плоти скрывается позвоночник, то он непременно сломан. Должно быть, в нескольких местах. Происходило это все совершенно беззвучно. Будто кто-то на секунду выключил все звуки мира. Тварь откинула голову назад и начала медленно оседать. В том месте, где ее ноги касались пола, пол пошел пузырями, начал чернеть, словно камень внезапно расплавили. Черная жижа потекла во все стороны. Мгновение, и Эбензер понял, что крепко влип… Воистину, так крепко он еще не влипал. Хаффлпаффец оказался обездвижен. Зловонное месиво крепко держало его за ноги и – о ужас – струями поднималось вверх. И вот он уже застрял по колено. Олвен, сосредоточенно следившая за сокурсником, не заметила, когда шея твари все-таки треснула и из сочившейся гнилой сукровицей раны с шипением вынырнуло несколько липких розовато-синих протуберанцев, больно и хлестко обвивших запястья девушки, и едва не заставивших ее упасть – прямо в импровизированное болото, откуда, думается, не было спасения.
Olwen Benbow: Палочка в руке отчаянно дрожала, и Олвен не могла поверить, что Эбензер ее предал, она ведь доверяла ему, пожалуй, больше всех. И даже эта странная... у нее нет слов, чтобы описать, но и она смотрится сейчас менее страшно, чем друг, нацеливший на тебя оружие. - Я вижу, Эбензер, я хорошо тебя вижу, - собравшись с духом, отчеканила Олвен. - И все вокруг я тоже очень хорошо вижу. И палочку твою тоже. Не подходи ко мне. Я с тобой никуда не пойду. Она переводила взгляд с "девушки", про которую сокурсник говорил, что она не может быть Мафальдой. Но Олли и не могла проверить - по голосу и шагам она и правда не узнавала капитана команды по квиддичу. А как выглядела Мафа, она вообще никогда не знала. И как Эбензер выглядит, не знала, но теперь знает и хорошо запомнит. - Ты хочешь убить меня? В этот момент пол под ногами Рида начал двигаться, и Олвен отскочила еще назад, еще больше испугавшись, но потом это существо схватило хаффлпаффца, и Олли на минуту показалось, что это существо на ее стороне и оно спасет ее от Эбензера, как бы это странно не звучало. А потом, и она видела это, потому и была уверена, руки сокурсника схватили ее за запястья, резко и очень больно, так что останутся синяки и потащили к себе, в эту черную жижу, в которой запросто можно было захлебнуться. Олвен чудом не выронила палочку и вскрикнула от неожиданности. - Отпусти меня! Отпусти! - закричала она Эбензеру и неловко, не целясь, махнула палочкой и выпалила заклинание. - Exhaurio!* Она надеялась избавиться от странной жидкости, но это никак не решало того, что Эбензер, по ее представлению, все еще крепко держал ее за руки, потому она, пытаясь оттолкнуть его, произнесла вслед: "Reducto!**" * высушить черную субстанцию ** оттолкнуть Эбензера
Ebenzer Reid: Олли не могла видеть. Олли не могла думать, что Эбензер мог вдруг захотеть ее убить. И самое главное, Олли не могла бы в это поверить, вот так, разом, внезапно. Значит, перед Ридом стояла вовсе не Олвен Бенбоу, а еще одно порождение твари. И значит, Бену надо было срочно спасаться самому, не задумываясь о спасении окружающий. Облегчение, столь неуместное в данной ситуации неожиданно помогло успокоиться и начать более-менее связно думать. И очень вовремя, потому что тварь ждать не желала. Эбензер дернулся, желая понять, как крепко держит его черная дрянь, ног ниже колен он уже почти не чувствовал. Первым делом, следовало замедлить расползание в разные стороны слизи, выиграть время. И в первую очередь Бен вспомнил о рунах. Это было так просто, и куда быстрее, чем выговаривать длинное заклинание, а еще так привычно, так естественно. Рид взмахнул рукой, рисуя перед собой руну льда, Иссу, и скороговоркой буркнул речитатив, придуманный много лет назад. Пусть неуклюжий и далекий от идеала с точки зрения ритма, за то свой собственный, самый первый, придуманный еще под присмотром мамы. - Застынь во льду, что Исса принесла с собой.* Пара мгновений, но это так много. К примеру, самое время вспомнить рассказ Лермонтова: тварь можно резать, по крайней мере, пока она в плотном состоянии. И это хорошо, это просто здорово, потому как все, что можно отрезать, по представлениям Эбензера можно было еще приклеить, отбросить, взорвать. Одним словом, воздействовать физически, а значит, все не так уж страшно. По крайней мере, Рид предпочитал думать именно так. А потому в помощь руне использовал: - Petrificus Totalus!* И лишь после этого обратил внимание на тварь в образе Олли. Могла ли тварь напасть саму на себя, а потом размахивать палочкой и сыпать заклинаниями? Эбензер нервно сглотнул и снова взмахнул рукой. - Seco!* Отсечь кусок от твари точно можно было, по крайней мере, получилось у Алека. Так что стоило попробовать освободить Олли. Хотя бы ее. И наделяется, что это именно она, а не очередное порождение кошмара. И что у нее хватит ума сбежать отсюда куда-нибудь в сторону библиотеки, к свету, к людям, за помощью. Сам Бен сбежать пока не надеялся. *Все на оценку.
GameMaster: От заклятия Олвен черная жижа громко и протяжно чавкнула, однако не исчезла. Казалось, она стала намного гуще, плотнее, но по полу уже не растекалась. Эбензер чувствовал, что ноги его по-прежнему крепко увязли, впрочем… хватка казалась уже не такой сильной. Черная слизь начала черстветь, а под воздействием руны хаффлпаффца стала еще и нестерпимо холодной. Боль ледяными иглами пронзила ноги Рида, а Олвен и вовсе практически перестала чувствовать кисти рук – так холодны были щупальца, обвившие их - "seco" Эбензера только слегка ращепило верхний слой. «Petrificus totalus» подействовало на тварь очень странно. Она с глухим хрустом пошла трещинами – из тех мест, где корка черной жижи лопалась, сочилась какая-то белая мерзость, которая вдруг ударила фонтаном и, сворачиваясь на лету в новые щупальца, ринулась на встречу Эбензеру, но «reducto» Олвен так удачно отвело щупальца в сторону, они лопнули и едкая дрянь забрызгала форму хаффлпаффца. Форма тут же начала дымиться.
Olwen Benbow: Стало холодно, очень холодно, и Олвен перестала чувствовать свои руки. И тут она подумала, что у Эбензера не может быть таких холодных рук, потому что они у него всегда теплые, да и разве может ее друг пытаться ее убить? И словно ответом на ее мысли лицо хафлпаффца стало ломаться, как маска – часть его выглядела столь же злобной, а часть несомненно принадлежала самому Риду – такому, каким Олвен привыкла его… чувствовать. - Я ничего не понимаю, - прошептала она синеющими губами, холод расходился от рук по всему телу. – Что происходит? Раздался треск и отовсюду полилась странная жидкость, на сей раз белая, словно открылся гейзер, и Олли дернулась назад, но безуспешно – ее руки все еще были в ледяном капкане. Перед глазами все то мутнело, то снова становилось четким, и она не понимала, почему. Жидкость брызнула на Эбензера, и Олвен испугалась за него, забыв про все на свете, про то, что еще несколько минут представало, как ни удивительно, ее глазам. - Эбензер, она прожжет ткань, эта гадость прожжет ткань! Палочка все еще была в руках, и нужно было что-то делать. - Evanesco!* Она замотала головой, перед глазами все начало плыть, и Олли колотило от холода. Она запуталась, и уже не могла верить своим глазам, слишком уж странные вещи творились вокруг. И да, ей было страшно, страшно, потому что они были здесь одни, потому что мало что могли сделать, потому что она накричала на Эбензера и хотела сделать ему больно, потому что она не знала, Эбензер ли перед ней на самом деле или нет. Она решила доверять только чувствам, а не тому, что видит, потому ей нужно было слышать его голос, чтобы все понять наверняка. * попытка убрать гадость с формы Эбензера
Ebenzer Reid: Эбензер отшатнулся назад, бестолково взмахнув руками. Жгучая огненная боль впивалась в каждую клетку, ввинчивалась в нервы и стремительно рвалась вверх, к потолку, заполняя собой все. Для крика в легких не осталось воздуха, его тоже вытеснила боль. Рид задохнулся и резко дернулся, пытаясь высвободить ноги. Возможно, стоило бы как раз не двигаться, пытаясь избежать дальнейших соприкосновений с белесым гноем, но хаффлпаффцу было уже все равно, им правила боль. Боль и паника. Больше не существовало ни чего, ни света, ни звуков, ни запаха, лишь острые иглы и тьма перед глазами. Бен снова попытался судорожно вздохнуть, на сей раз вышло, боль не ушла и даже не притупилась, просто организм приспособился к новым условиям своего функционирования, позволяя слышать, думать, соображать. Голос Олли оказал странное воздействие. С одной стороны, Рид наконец смог сконцентрироваться на окружающем. С другой стороны… С другой стороны в душе вдруг проснулся стыд. Он, отличник, семикурсник, без пяти минут как дипломированный маг и не может защитить подругу. Да что там, он даже себя защитить не может. Что значат все его умения, знания, навыки, к чему все они, если какой-то черной мерзости ему нечего противопоставить? К чему столько лет занятий, тренировок, просиживания в библиотеке, если какая-то нечисть вот так, за здраво живешь, может сожрать его в коридоре школы? И вслед за стылом пришла злость. На самого себя, на ситуацию, на Лермонтова, не сказавшего ни чего содержательного про нападавшего, на директора. Но на себя все же больше. Рид снова дернулся, пытаясь высвободить совершенно окоченевшие ноги из плена, и тут же дернул на груди мантию. От испорченной одежды стоило избавиться, не дожидаясь результата заклинаний Олли. Тварь совершенно очевидно реагировала неадекватно на все заклинания. Она должна была замерзнуть. И почти замерзла. Эбензер дернул плечом, сбрасывая мантию на пол. - Олли, слушай. Только слушай. Вспомни, зрение тебя всегда подводило. Подводит и теперь. Не верь глазам. И огненное… Вспомни что-нибудь огненное, любое заклинание. Не свет, а огонь. Бен дернулся в третий раз, пытаясь отскочить в сторону. Раз эту гадость можно было заморозить, хотя бы сверху, то возможно, ее удастся и поджарить. Слизь же должна испаряться. Или нет? Рид вскинул руку, начиная вырисовывать на ладони палочкой руну огня. - Используй огонь. Да, он был зол. Но рассуждая логически, лучше лечить ожоги, чем умереть молодым. Была вероятность, что совместных усилий с Олли им хватит, чтобы избавиться от противника. В любом случае, у Эбензера был еще один вариант. Тварь ведь явно магическая. Так что будет, если он уберет магию, высосет ее из твари, отринет прочь? Вариант был спорным и мог иметь крайне неприятные последствия. Но только в том случае, если он сам проживет достаточно долго.
Olwen Benbow: Олвен никогда ничего не поджигала. Использование ею подобных заклинаний могло быть очень опасным, поэтому она и пообещала родителям без особой надобности ими не пользоваться совсем. Была ли сейчас особая надобность? Ей казалось, что более чем. Олли закрыла глаза, раз они только обманывали, закрыла и сосредоточилась, перебирая в голове разные чары в поиске подходящих. Сосредотачиваться было трудно в такой ситуации, когда холодно, больно и страшно. А еще когда Эбензеру еще больнее. Насчет того, что ему страшно, она не была уверена, скорее, он не будет бояться как она. По крайней мере, он ведь пытается их спасти. Глупая, глупая Олли. Дура! Как ты могла подумать, что он хочет убить тебя? Это же Эбензер, ты его знаешь с первого курса, его голос ты услышала здесь одним из первых, да он вообще, наверное, самый родной после папиного и маминого. Она не была уверена, что справится с заклинанием, но она будет стараться. Когда Олвен открыла глаза вновь, хаффлпаффец уже рисовал на ладони руну, а она вновь все стала видеть четко. - Я вспомнила. Она посмотрела Эбензеру прямо в глаза, запоминая навсегда-навсегда, какие они. Ведь они могли и сами сейчас очень сильно пострадать, но другого выхода не было. И да, она верила Эбензеру. Сейчас больше, чем себе. - Insendio! Руки слушались плохо, но она направила палочку на лед, сковывавший ноги сокурсника. - Insendio! - повторила она вновь, пытаясь освободить свои руки. От пламени стало чуточку теплее, и хотелось, чтобы тепла этого стало еще больше, или чтобы хотя бы исчез холод.
Ebenzer Reid: Если на заклинания тварь реагировала неадекватно, то хотя бы руны действовали на нее более-менее ожидаемо, потому Эбензер решил придерживаться наиболее удачного варианта. К тому же он рассчитывал на поддержку Олвен. Некий подспудный страх от того, что это может быть вовсе не старая знакомая, а очень даже тварь, а то и вовсе галлюцинация, все же остался. Алек рассказывал, что монстр мог создавать крайне правдоподобные иллюзии, были ли вспышки заклинаний лишь плодом его ума? Рид решительно задвинул все сомнения в самый дальний уголок разума. Потом, он подумает об этом потом, и испугается, и даже может быть обидится. А сейчас он решительно чертил руну огня Кенназ, дописывал рядом с ней руну разрушения и разъединения Хагалаз, рисовал стрелку Тейваз, ведь огненный смерч не должен расползтись, он должен бить струей, чтобы не задеть Олли. Только не ее. Олвен вспомнила? Что? Эбензер оторвался от твари и с недоумением взглянул на девушку. И на мгновение забыл, где он и что делает. Сколько он знал Олли, та всегда выглядела слегка рассеянной, бесполезно было пытаться поймать ее взгляд или прочесть по глазам, словно затянутым пеленой, хоть что-то. Теперь же она смотрела прямо на Бена. Не за него, не мимо него. Смотрела и видела. И это было на столько необычно, неожиданно, потрясающе, что Рид едва не застыл с совершенно идиотским видом посреди коридора. Но девушка отвернулась и взмахнула палочкой. Хаффпафовец тряхнул головой и резко махнул рукой, словно собираясь ударить ладонью с рунескриптом по черной поверхности*. - Ха! Выдох вышел резким, хоть и маловразумительным. Но сочинять на ходу речитативы у Эбензера не получалось никогда, так что он даже не стал мучиться. Рун должно было хватить на впечатляющий огненный поток. *На оценку
GameMaster: На сей раз рунная магия Эбензера подействовала как полагается. Огненный шторм обрушился на черное месиво, заставляя то сереть на глазах. Под яркими языками некогда черная склизкая мерзость начала трескаться, светлеть, словно пергамент под пламенем свечи и медленно обращаться в пепел. В коридоре стало гораздо теплее, лишь странный звук, с которым тварь обращалась в прах, по-прежнему тихонько шелестел в воздухе. Минута, может, два и на месте черного болота оказалось горсть праха, впрочем, тут же исчезнувшего. Тварь отступила… на сейчас.
Olwen Benbow: Олвен ослепило вспышкой огня, его было так много, и от него стало очень-очень тепло вдруг, а рукам стало очень горячо. А в следующую секунду она отлетела назад, больно ударившись спиной и локтями об пол, потому что руки освободились так резко, что Олли было не устоять на ногах. Она села, оперевшись на руки и поморщившись - было больно, видимо, она слегка обожглась. Перед ней был только один силуэт, и не было сомнений, что это был Эбензер, она вообще больше в нем не сомневалась. Ей было стыдно, ей было ужасно стыдно - эта временная возможность видеть совершенно лишила ее зрения, логики, рассудка и заставила усомниться. А она не должна была, нет. Олвен хотела удостовериться, что с сокурсником все в порядке, что он не ранен, точнее нет, ранен, скорее всего, но неизвестно, насколько серьезно. - Бен? - она попыталась встать и добрести до него с вытянутой вперед рукой - теперь она не видела как и прежде. - Бен, как ты? Наверное, вышло немного жалобно, но это все чувство вины. И вот она уже касается его, касается плеча Эбензера, и вдруг начинает бояться, что он сейчас оттолкнет ее, также как она хотела его оттолкнуть до этого. - Прости меня, прости, - шепчет она. - Это ужасно, я ведь могла сделать тебе больно. И сделала, наверное. Ей и страшно, и хочется плакать от того, что страшно и больно, и хочется смеяться от того, что все это закончилось. - Я всегда теперь буду тебе верить, честно-честно. И я... я больше не вижу. И это хорошо, пожалуй, лучше уж ничего не видеть, чем видеть... такое. Олвен посмотрела на хаффлпаффца, и ей показалось, что она все еще видит его. И, может, будет видеть всегда? - У тебя красивое лицо, - она все же улыбнулась. - И глаза. Я запомнила. Она спрятала палочку в карман, а второй рукой нашла в это время руку Эбензера и сжала ее, несмотря на то, что немного больно.
Ebenzer Reid: Спасать кого-то дело гнусное и неблагодарное. Особенно когда тебя кидаются благодарить. Вот победил ты страшного монстра, устал как лошадь после свадьбы и теперь мечтаешь упасть на диван, вытянуть ноги и хлебнуть чего-нибудь жизнеутверждающего. А тут нате вам, у вас на шее виснет ожерельем в форме колодки спасенное счастье. И вместо того, чтобы расслабиться, ты еще как минимум полчаса будешь работать внештатным психологом. А в особо клинических случаях и сам не заметишь, как из статуса «дорогой спаситель» перейдешь в подраздел «законный муж». Огонь полыхнул знатно. Олли постаралась, явно не жалея сил. Эбензер отшатнулся в сторону, на ходу встряхивая кистью, прерывая действие своего заклинания. Теплый воздух плетью хлестнул по ногам, и словно сотни крохотных иголок пронзили икры. Рид зашипел сквозь зубы и прислонился спиной к стене, стоять без опоры оказалось сложно. Он не стал убирать палочку, лишь следил молча, как тварь превращается в прах и бесследно тает на полу. В голове было гулко и пусто, ни единой связанной мысли. Бен шумно выдохнул и повернулся к Олли. - Я? Я нормально… наверное… - в данный момент Эбензер затруднялся описать свое физическое состояние. Для связанной речи нужно было связанно же и думать, но в данный момент организм, за короткий срок переработавший огромное количество адреналина, отказывался сотрудничать. – Я в порядке. Ты как? О чем спросить в первую очередь, не обожглась ли Олли? Не болят ли руки? Да, и глаза, Олли что-то говорила про то, что видит. Были ли это проблемы с глазами, или ей просто мерещилось? Бен решительно тряхнул головой и тут же об этом пожалел, организм отозвался волной тошноты. Рид сосредоточенно втянул воздух носом и, не менее сосредоточенно, выдохнул. Стало чуть легче. Теперь нужно было оторваться от стены и идти куда-нибудь ближе к людям. К примеру, вернуться в библиотеку. Или идти в больничное крыло. Нет, это они решат потом. А пока надо было встать. Эбензер сосредоточился на своих движениях. Надо напрячь спину и правую руку, потом оттолкнутся, выпрямить колени и встать прямо. Это важно, теперь это было самое важное, встать ровно на ноги. На те самые, которые ниже колен ощущаются так, будто в них стадо ежей воткнулось. Он на столько сосредоточился на своих движениях, что сначала даже не понял, о чем говорить Олвен. А когда понял, смог только удивленно распахнуть глаза и неуверенно улыбнуться. - Олли, да ты что? Ты то тут при чем? На наше счастье, ты – вовсе не бесформенное нечто, а взлохмаченная растрепанная хаффлпаффка, которых я вижу вот уже седьмой год штук по двадцать каждое утро. Это этому, - он аккуратно, стараясь не делать резких движений, мотнул головой на то место, где была тварь. – надо было бы извиняться. Но от него мы подобного точно не дождемся. Он медленно распрямился, отрываясь от стены, застыл на мгновение, убеждаясь, что ноги его не подведут, и только потом протянул руку Олли. Ее ладошка оказалась слишком шершавой, вовсе не гладкой и мягкой, как обычно. Бен перевернул кисть тыльной стороной вниз и тихо охнул. Он баран, дохлый хоркламп, думает только о себе. Если бы Эбензер мог, он бы сгорел со стыда прямо тут, в коридоре, радом с пепелищем твари, потому что он и сам был не лучше ее. Велеть Олли использовать огненное заклинание и даже не подумать о том, что для нее опасно. Он идиот. - Олвен, ты как, можешь идти? Нам надо к мадам Помфри, ты обожглась. Потерпи чуть-чуть, хорошо? – Бен нервничал. Вот теперь он нервничал и, кажется, даже паниковал. Теперь уже было можно. А еще ему очень хотелось уйти с этого места. Как можно быстрее. Как можно дальше. К свету. К людям.
полная версия страницы