Форум » Архив «Lumiere-77» » [Невосполнимая потеря - 10.05, Суонси] » Ответить
[Невосполнимая потеря - 10.05, Суонси]
Fiann Lermont: Время: Утро Место: Суонси, Уэльс, дом Лорда. Леди Урсула в отчаянии обращается к тому, кто по ее мнению сможет помочь ей вернуть мужа и сына. Другое дело, сможет ли он...
Ответов - 11
Ursula Malfoy: Она сидела на самом краешке дивана, смотря прямо перед собой. Смотря и не видя ни чайного китайского лакированного столика на тонких ажурных ножках, ни чашки из венецианского стекла, ни персидских ковров, ни парка за окном, ни даже самого окна. Ей не было дела до удобства обстановки. Будь здесь железная колченогая мебель, серые стены и земляной пол, и Урсула бы сидела точно так же. И ждала бы столько, сколько надо. Премудрая Церцея, она уже столько ждала, так долго, так много дней и ночей, что еще пара минут ни чего не решит. Или даже часов. Урсула проделала такой долгий путь до этой комнаты, что теперь она могла позволить себе чуть-чуть подождать. Все равно эта комната была конечной остановкой, больше леди Малфой идти было некуда. Абраксас никогда не уходил из дома надолго, не предупредив супругу. Он мог не говорить, куда идет, мог не сообщать, когда точно вернется и где будет находиться. И все же он всегда предупреждал Урсулу перед уходом. Всегда. Но не в этот раз. Сначала она решила, что мужа задержали дела Лорда, это была вполне обычная ситуация. И Урсула не сильно волновалась, ложась спать в одиночестве. Но Абраксас не вернулся на следующий день. И через день. И на следующие сутки от него не было никаких вестей. Все, что удалось узнать миссис Малфой, так это то, что ее муж отбыл по делам министерства в Хогвартс и там сгинул вместе со всеми студентами и персоналом школы. Министр удачно избежал скандала, померев в самый ответственный момент. Министерство пребывало в состоянии беспросветного хаоса, потому обращаться туда было бессмысленно. Дамблдор, этот старый облезлый полувидим, не годный даже на подкладку для плаща, сам метался по магическому Лондону, демонстрируя свое полное бессилие. Урсула себе этого позволить не могла. Она не собиралась заламывать руки, устраивать истерики, нюхать соли или падать в обмороки. Все это не могло помочь ей получить мужа назад. А это все, что интересовало женщину. Хогвартс может сгореть дотла, погребя под своими руинами всех своих обитателей, но Абраксас не должен пострадать. Не может пострадать. Абраксас и Люциус. Муж и сын. Она хотела получить их назад. Не важно, как. Не важно когда. Нет, сейчас. Немедленно! Она сидела, не меняя позы, уже минут десять. Прямая спина, сложенные на коленях руки, застывший взгляд. Долго был ее путь в эту комнату, и Урсула надеялась, что оно того стоило. Стоило бессонных ночей, всех выпитых зелий, километра чернильных дорожек в бесчисленных письмах, ледяного тяжкого комка страха в горле. Миссис Малфой всегда ненавидела чувство надежды, оно казалось ей жалким, никчемным признаком собственной глупости и бессилия. Но сейчас, сидя в этой гостиной, она могла только ждать и надеяться. Слабо надеяться, что эта комната не окажется тупиковой для нее. Что в этой комнате Урсула сможет найти выход.
Lord Voldemort: Иногда он заставлял вассалов ждать. Он считал, что это весьма полезно - время от времени - чтобы напомнить им о подобающей доле смирения, о котором многие из них знали так мало, что становилось смешно. Иногда он заставлял их ждать довольно долго, чтобы они успели пройти все стадии от нетерпения до гнева, а потом прийти к подобающему спокойствию. Это был не тот случай. Том не был склонен к необдуманным поступкам настолько, насколько дементоры не склонны к невинному веселью, но даже он наблюдая за завершением сложного алхимического процесса, ощутил порыв сорваться и выскочить вон, в гостиную, когда узнал от Нагайны, что его ждет Урсула Малфой. Безнадежно, конечно, но он рассчитывал, что та нашла способ связи с мужем. Потому что сам он этого способа до сих пор не нашел, и все его попытки пробиться сквозь окружающий школу барьер... нет, не встречались со стойким сопротивлением. Они просто уходили в пустоту, будто не было никогда на свете ни школы, ни Абраксаса Малфоя, ни Леонарда Розье, ни Друэллы Блэк, ни всех этих юных поборников чистой крови - очаровательных, воспитанных и ироничных злодеев, которыми Темный Лорд так гордился, умело не показывая вида. Но он-то знал, что они есть. А вот магия - не знала. Он спустился, на ходу снимая перчатки из драконьей кожи, швырнул в сторону - те растворились в воздухе, не долетев до пола. И понял, что его надежда тоже растворяется вот так же: женщина сидела так, что могла бы стать живым воплощением потери. Уверения в том, что сделает все возможное, Том отверг мгновенно. Это не то, что следовало сейчас говорить. Но раз так, пусть сначала выговорится сама, а он пока подумает, что ей сказать. - Урсула? И никаких "доброе утро".
Ursula Malfoy: Урсула вздрогнула. Из глубин отчаяния сложно заметить, что происходит на грешной земле, женщина пропустила момент, кода перед ней предстал Темный Лорд. Она поднялась на ноги и на секунду застыла. Ровно на секунду. Бесконечно долгую секунду, чтобы понять, что вполне вероятно Урсула Малфой только что совершила гигантскую глупость. Привыкшая с детства продумывать все свои шаги наперед, выверять все до мелочей, она стояла по среди гостиной, куда так стремилась и не знала, что ей делать дальше. Вообще ни чего не знала. Как обращаться к мужчине, стоящему напротив, мой лорд? Но он не был ее лордом, а она не была его вассалом. О чем его спрашивать, жив ли Абраксас? Но она и так знала, что муж жив. Сердцем знала, как может знать только любящая женщина. Все ли в порядке с ее сыном? Нет, не все, сыну плохо, утверждала живущая в ней мать. Так к чему ответы на бессмысленные вопросы, и какой был смысл ради этих глупых вопросов рваться сюда, на юг Англии. Урсула резко вздохнула, и секунда иссякла. Женщина опустилась на одно колено, обхватив другое пальцами. Этот вариант поклона ей нравился куда больше, чем реверанс, для которого требовалось задействовать руки. Своим рукам в данный момент миссис Малфой не доверяла, они могли и дрогнуть в самый ответственный момент. А Малфой не дрожат. Ни когда и ни за что. Особенно перед тем, кого готовы умолять. И подумать только, достаточно раз согнуть шею, и вот он очевидный ответ, теперь Урсула точно знала, как обратиться к хозяину. Оказывается, и в реверансах есть рациональное звено. Быть может, резкое приседание вызывает прилив крови к определенным частям тела, что прочищает мозги? - Мой Лорд... Именно так, с большой буквы. Вот и все, и никаких договоров кровью. Два слова, и она добровольно признала власть другого мага. Осталось только выяснить, не прогадала ли она с ценой. Абраксас стоил большего, но если Лорд не сможет ей помочь, то все было напрасно, все зря. Впервые за долгие годы Урсуле вдруг стало страшно.
Lord Voldemort: Сложно себе представить, но Темный Лорд тоже не знал, что сказать. Сложно представить, но он вообще много чего не знал - например, что много лет спустя будет ценить только рабское преклонение и страх. Например, чем это все - вообще это все - кончится. Что возможно многие годы спустя заставил бы ползать на коленях перед собой и унижаться. Сейчас же его не покидало ощущение некой неуловимой неправильности происходящего. А еще он не знал, что такое любить, но это было не так уж важно. Сам он никогда не испытывал в этом потребности, он хорошо умел ценить и пристально следил за настроениями своих соратников, отмечая привязанности точно так же скрупулезно, как страхи и желания. И ему нравилась их гордыня, как нравилось временами ее укрощать - не ломая, потому что сломанные, они теряли блеск и пользу, только и оставалось, что доломать такую игрушку и выкинуть на свалку. В приюте у Тома не было игрушек, поэтому каждую качественную куклу он берег. Пока берег. И вид стоящей на коленях Урсулы был равносилен... Ну вот представьте себе прекрасный антикварный тигель. Тигель, побывавший в руках великого алхимика. Зачарованный великим магом. Тигель, познавший сложнейшие зелья. И вот в него наливают овсяную кашу. Примерно такое ощущение. Овсяная каша, конечно, не умаляет совершенства тигля, но просто крайне в нем неуместна. А миссис Малфой была на самом деле совершенна. Как и мистер Малфой, до нечеловечности. С той только разницей, что один из них не был человеком изначально, а вторая являла собой пример идеальной жены, отвечающей мироощущению и потребностям муже: в коллекции Волдеморта они были лучшими, несомненно. Если опустить тот факт, что Урсула не была частью коллекции - и вот добровольно собирается ею стать. Том же пока что прекрасно помнил об ответственности перед прирученными, и не был готов сейчас ее нести. И знал, за что она это делает, а ему не нужны были люди, преданные кому-то больше. чем ему. Пусть это и муж. - Встаньте, Урсула, к чему это? - поддержав женщину под локоть, он помог ей подняться, всего одной фразой и жестом не приняв вассалитета, - я знаю, зачем вы здесь. Увы, я не способен помочь вам прямо сейчас. Но вы... вы можете помочь мне.
Ursula Malfoy: Не способен помочь… Урсула до последнего надеялась, что Абраксас выполняет задание Лорда и всего лишь задерживается, что Лорд в курсе происходящего, что он скажет миссис Малфой возвращаться домой и ждать мужа, или вовсе позовет того, и Абраксас выйдет из дверей. И все закончится. Но бесплатных чудес не бывает, нельзя ожидать, что все твои желания исполнятся просто так. Урсула на мгновение тяжело оперлась на руку мужчины и встала, словно сбрасывая, оставляя на полу налет неуверенности и шлейф страха. Если более нет вариантов, то уже поздно бояться и придаваться отчаянию. Чтобы оно ни было, оно уже есть свершившийся факт. Женщина выпрямила спину, но все же не рискнула смотреть глаза в глаза, тяжелая аура чужеродной магии действовала на нее подавляюще. Если этот сильный маг полагает, что она может чем-то помочь, то она поможет. Сделает все, что в ее силах. - Всем чем могу, все доступные мне ресурсы в вашем распоряжении.. Урсула не кривила душой, она не сомневалась, что муж при необходимости был готов предоставить своему Лорду любую помощь, будь то деньги, книги, амулеты или навыки самого Абраксаса. Разумеется, Урсула не могла единолично распоряжаться наследством собственного сына, но, в конце концов, у нее был еще ее собственный род, семья, ее вырастившая. У Лестрейнджей были и свои хранилища в банке, и свои родовые артефакты, и своя библиотека. Женщина, не колеблясь, готова была отдать их все ради спасения Абраксаса и Люциуса. Ведь без сына будущее теряло смысл. И, как бы не противилась тому Урсула, как бы не металась, что бы не делала, но факт оставался фактом. Если бы она вытащила Абраксаса, но потеряла Люциуса, муж бы ей этого не простил никогда. Ей вдруг пришло в голову, что встреча с Лордом все же была правильной идеей, он действительно помог, показал новую цель, предложив возможность действовать, а не ждать. Она уже не была мечущейся безумной женой, в Урсуле проснулась целеустремленная расчетливая дочь Лестрейнджей. В данной ситуации можно что-то сделать? Замечательно, она готова выслушать любые предложения.
Lord Voldemort: - Вам немногим придется жертвовать, - сдержанно улыбнулся Темный Лорд, и улыбка его была чем-то... совсем не тем, что она являет собой у людей. Просто нечто, принявшее ту же форму, обладая совершенно противоположной сутью. Возможно потому, что Том и впрямь плохо представлял себе, для чего люди улыбаются. На самом деле Урсула появилась удивительно вовремя, если подумать. Это значит, что ему все еще везет: как ни странно, Волдеморт верил в везение. То есть, нет, не так. Он знал о своем везении, что уж там. И получал тому немало подтверждений - ибо бывали все же случаи, когда удачное стечение обстоятельств нельзя было объяснить ни тонким рассчетом, ни хорошо организованными действиями. Бывало так, что расчеты рушились, организация хромала на обе ноги, что-то неожиданно случалось... что-то такое, что сводило на нет пользу тщательно составленных планов - но потом все снова налаживалось. Чудом. И Том знал, что так должно быть. Потому что судьба сама знает, в чьих руках ей будет лучше. Так вот, Урсула явилась очень вовремя. Как раз, чтобы своим появлением принести ему новую идею и новую надежду. - Все лишь парой капель вашей крови, - Волдеморт кивнул сам себе, - идемте со мной. Маг развернулся к лестнице, сделав приглашающий жест - правда, тот получился каким-то сердитым. Вовсе не потому, что Том был каким-то образом раздражен, просто он уже обдумывал колдовство. Кровь. Кровь пробивает все барьеры, кровные узы не разорвать, и те, кто придает значение ее чистоте, правы уже потому, что слишком много силы в том, что они так ревностно оберегают. Не было в крови маглов и маглорожденных древней магии, этого запаха старинных проклятий, притаившейся насмешки, надменного пурпурного оттенка - а живому теплу и силе грош цена. В конце концов, в дрянном огневиски тоже полно тепла и силы, а ценят между тем старые вина. И да, одно вино зовет другое. - Всего лишь парой, - открывая дверь в лабораторию, задумчиво повторил Волдеморт. Нагайна шевельнулась в кресле, поднимая огромную треугольную голову, но тут же снова свернулась в видимом безразличии. - Накинете рабочую мантию, Урсула? - гостеприимный хозяин снова улыбнулся. Ни пятна не должно быть на этой совершенной, элегантной игрушке - вот и вся его забота.
Ursula Malfoy: Одно дело, отдать на благо все свое состояние или дорогие артефакты, или даже разорить домашнюю библиотеку. В случае подобного требования Урсула даже не дрогнула бы. Все это – дело наживное, и потеря какой-то части такого наследия не могла бы нанести вред семье. Но идея отдать свою кровь вызывала у женщины чисто инстинктивный протест. В свое время родители приложили немало усилий для того, чтобы втолковать дочери основы ритуальной магии и работы с физиологическим материалом. Потом были сказки и легенды, в которых доступным языком в мелких подробностях описывалось, что можно сделать с человеком, если заполучить кусочек живой плоти или каплю крови. Позже наступил черед трактатов и лекций о ритуальной магии. В результате, к своим сорока годам миссис Малфой обладала стойкой разновидностью гемофобии: она никогда и ни за что не позволяла попасть своей крови в чужие руки. И дело было не только в том, что кто-то мог причинить вред ей, что само по себе было бы фактом прискорбным. Куда хуже было то, что через ее кровь некто мог бы добраться до Люциуса. Урсула спокойно следовала за Темным Лордом, глядя прямо перед собой. Она была собранна и спокойна. Никогда ни один из собственных страхов не мешал ей думать. Лорду нужна ее кровь явно не для проведения ритуалов с целью навести порчу на весь ее род до седьмого колена. Возникни у него такая потребность, он бы использовал кровь Абраксаса, женщина не сомневалась в том, что муж отдал бы своему лорду хоть всю кровь по первому же приказу. Ее лично лорд проклинать явно не намеривался, в конце концов, проклясь свою гостью он мог бы сразу при встрече без использования долгих и часто изматывающих ритуалов. Перебрав все свои знания, Урсула пришла к выводу, что ее кровь потребовалась для поискового, а быть может даже для установления связи. И можно было не сомневаться, что Темный Лорд использует полученный материал с наибольшей пользой как для себя, так и для нее. И не важно, что в данной ситуации их интересы просто совпали, в положительном результате были заинтересованы они оба. Потому миссис Малфой не стала даже тратить время на уверения мужчины в своей готовности к сотрудничеству. Чем быстрее начнут, тем быстрее она сможет убедиться, что с ее семьей все в порядке. Нагайна ее не впечатлила. Не потому, что Урсула была бесстрашной дурой, не способной оценить опасность данного животного. Просто находясь в состоянии нервного возбуждения, женщина умудрилась не заметить неподвижные кольца в кресле. Она спокойно скинула дорогую мантию, повесив ее на спинку ближайшего стула, накинула рабочую, расправила рукава, чтобы не мешались, и повернулась к Темному Лорду. - Я готова, милорд.
Lord Voldemort: - Прекрасно, - кивнул Том, устанавливая на полированном столике широкую серебряную чашу. Он, по правде говоря, недолюбливал все эти ритуалы, предметы, благовония - костыли, на которые опирается настоящая магия, когда она должна летать на собственных крыльях. Но - и в этом прелюбопытнейший парадокс, справедливый для всего и для всех - чем ты ниже, примитивнее и грубее, тем сложнее сбить тебя с пути и сломать. Увы, магии это касалось тоже. И то тонкое колдовство, которое всегда зачаровывало колдующего, в руках мастера истинно прекрасное, совершенное ремесло, точное искусство - вещь для ценителей... увы, оно было здесь бессильно. Так что пришлось пользоваться костылями и прочими подручными инструментами. Впрочем, настоящий мастер - а Волдеморт не без оснований считал себя настоящим мастером - способен делать что угодно, как угодноЮ чем угодно и когда угодно. И не станет крутить носом, утверждая, что это его недостойно, когда нужен результат и нет других выходов. - Руку, Урсула. Дым от затлевших вдруг курильниц прядями сплетался над чашей, наполняя ее молочно-белым плотным дымом, словно водой. Укутанной в белый шелк ладонью маг взял за руку свою неожиданную помощницу. - Больно не будет. И это была правда. Даже не потому что порез бритвенно-острым лезвием немеет сразу, а потому что ему даже не нужно было читать ту женщину, чтобы понять - по сравнению с болью, которую она уже испытывает, порез просто незаметен. И под всей ее сосредоточенной готовностью, под холодным рассчетом, под целеустремленностью, которые скрывали ее только от нее самой, было так страшно и тоскливо, что он только головой покачал. Прекрасный, прекрасный пример идеального чистокровного семейства. Кровь расцвела на шелке двумя карминовыми пятнами. Ровно двумя и дорожкой между ними. Маг опустил шелк в дым, покрывая им внутреннюю поверхность чаши и снова протянул руки миссис Малфой. Теперь уже стоя по другую сторону от столика. - Держите меня за руки, Урсула. Держите и зовите - Люциуса. Я не знаю, откликнется ли кровь Абраксаса на вашу. так что не будем рисковать.
Ursula Malfoy: Урсула никогда не боялась вида крови, ни своей, ни чужой. Да и право слово, что такого жуткого в жидкости, одной из многих среди прочих, содержащихся в теле человека. Не самая отвратительная на вид, не самая мерзкая на запах. Да, немаловажная, но и только. Падать же в обморок при виде красной капли на пальце миссис Малфой и вовсе считала дурным тоном и отсутствием даже примитивного воспитания. А уж говорить о боли в случае жесткой необходимости и вовсе было смешно. Надо было бы – ради семьи она бы и руку отдала не задумываясь. Человек без руки может жить долго. Женщина без семьи тоже может существовать долго, медленно и мучительно загнивая внутри. Две капли крови… Смешно. Разумеется, она все свои мысли оставила при себе. Разумеется, протянула руку по первому же требованию. Разумеется, даже не вздрогнула, когда холодный металл рассек кожу. Какая чушь, все эти терзания. Делай то, что необходимо, и только об этом и стоит говорить. Она спокойно поправила рукав мантии и приготовилась ждать дальше указаний от Лорда. Один из древнейших ритуалов поиска был прекрасно знаком Урсуле, так что она и без указаний со стороны знала, что ей нужно делать дальше. Но сейчас не она командовала, не она руководила действием. А потому женщине осталось только стоять и наблюдать за происходящим. Кивнул головой, миссис Малфой вложила пальцы в мужскую ладонь и глубоко вздохнула. Это хорошо, что Лорд упомянул Люциуса. Это просто прекрасно. Урсула даже не сомневалась, что Абраксас не откликнулся бы на ее призыв. И дело тут было даже не в кровном родстве. В перечне приоритетов мужа первым всегда шел Темный Лорд, за тем работа, после Люциус. И только если Абраксас ни чем другим не был занят, он сам мог обратить внимание на жену. Нет, Урсула вовсе не считала себя обделенной или заброшенной, просто надо было дождаться, пока муж завершит все свои дела, а потом обращаться к нему с просьбами. Тогда он был галантен, учтив, предупредителен и мил в общении. Так и что ж такого, Урсула и сама не выносила, когда ее отвлекали от важного дела. Сейчас же миссис Малфой испытывала глубочайшие сомнения в том, что муж откликнулся бы на ее призыв, коли уж он и Лорда не слышал. Но не объяснять же тонкости семейного быта стороннему магу, право слово. А вот позвать сына – это пожалуйста, это просто. Урсула снова сделала глубокий вздох, слегка поджала губу и принялась пристально рассматривать туман перед собой. Как позвать человека, чтобы он откликнулся – вопрос философский. У каждого человека масса имен, и важно выбрать именно то, единственное, самое нужное, которое свяжет вас как веревочка, станет мостиком, приведет друг к другу. Люциус – имя хорошее, правильное, но так мать звала сына только когда рядом находился отец, только тогда, когда они друг другу не принадлежали, между ними был третий. Сын – тоже ничего. Совсем ничего, сухо и плоско. Сынок – совершенно не годно, Урсула отродясь так не обращалась к сыну. Белокурая головка выныривает среди травы то тут, то там, Люциусу не сидится на месте, в три года ему больше всего интересен сад, мальчик исследует мир всеми доступными ему средствами: суя в рот, трогая пальчиками, вздергивая любопытный нос. - Мам, смотри, я как цветок! - Лохматые кудряшки разлетаются словно облако. - Цветок, мамин цветок. Будешь маминым одуванчиком. - Не хочу быть одуванчиком! - А кем хочешь! - Снежком! Только мне не нравиться, как он будет по-нашему. Хочу знать, как он будет по-хранцузски! – По –ф..французски. – Ну да, я так и сказал! Как будет? – Яркий свет солнца, жужжание толстого жука и яркие любопытные глазенки. - Boule de neige. – И сморщенный нос. – Нее, не нравится, а по-итальянски? -Palla di neve. – Ой, буду снежком по-итальянски! Почти как паладин! Мама, а хочешь, я буду твоим паладином? – Хочу? Разумеется, хочу. Моим и только. Мой Паладин?
Lucius Malfoy: Ты и я — мы связаны кровью. Ты и я — одна жизнь разрезанная пополам. Ты и я — эту связь не разрезать. Мать и сын — девять месяцев я был частью твоей плоти. Я жил внутри тебя, дышал благодаря тебе. А потом всю свою жизнь я выучил лишь по твоим словам, по твоим движениям руки, и по твоим улыбкам. Мы с тобой всегда жили в одном мире, точнее говоря мир одного умещался в мире другого. И знай, что для всех я кто-то, а для тебя я Паладин. Так было с самого рождения Люциуса. С тех самых минут как он сделал свой первый вздох, своё первое слово, свои первые шаги. Нетрудно догадаться какое слово сорвалось с его губ первым. Мама. Мама здесь, мама там. Она всегда рядом если ты боишься, если ты не видишь, если тебе больно, холодно, одиноко. Она всегда рядом и ничто этого не изменит никакое время, никакой возраст, ни запертое пространство. Ничего. Люциус сидел в библиотеке когда он расслышал знакомый голос. В первое мгновение он обернулся как мальчишка и надеялся встретиться с такими родными глазами, но матери рядом не было. Она была лишь в голове, а жаль, очень жаль. Малфой посмотрел по сторонам и убедившись в том, что никто за ним не следит решил выйти из библиотеки. По дороге он не забыл вернуть книгу мадам Пинс и любезно улыбнуться ей. Сама любезность, Люциус Малфой! Но дело было не в этом, просто он был рад слышать голос матери и хотел связаться с ней хоть каким-то образом. А сейчас она казалась так близко, что можно было закрыть глаза и представить её присутствие рядом с собой. Слизеринец медленно зашагал по каменному коридору и остановился у окна. Никого рядом не было. Сплошная тишина и лишь материнский голос, который всё звал его. Паладин. Он её Паладин. Ещё с детства, с тех самых пор когда в его жизни никого и толком не было. Только она и он. -Да, мама? - тихо, почти шепотом произносит он про себя сконцентрировавшись на голосе матери.
Ursula Malfoy: Больше всего Урсула ненавидела ожидание. В детстве это слово ассоциировалось у нее от чего-то с длинным фиолетовым червяком, который медленно ползет вперед, то и дело разевая пасть и пожирая все, что находится перед ним. Девочке казалось, что в этой разверзнутой пасти жуткого чудовища однажды исчезнет ее дом, ее мир, ее семья, она сама. В запутанной паутине мыслей, подчинявшейся детской логике, ожидание стало аналогом смерти. И только ее по настоящему и боялась Лестрейндж. Боялась до тех пор, пока не поняла, что в жизни есть вещи куда более страшные. Ради двух мужчин на всем свете она готова была заглянуть в глаза чудовищу и остаться с ним наедине столько, сколько потребуется. Урсула ждала, терпеливо и стойко. Она не нервничала, не спешила, женщина просто смотрела сквозь туман и слушала тишину. Сын должен был ответить. Пусть не сейчас, пусть через пять, десять минут. Мальчик просто занят, она подождет, еще чуть-чуть, еще капельку. Голос Люциуса окутал ее теплом, ласковой волной разлившись по всему телу. Урсуле пришлось приложить усилие, чтобы не закрыть глаза от облегчения, не выдохнуть судорожно, не всхлипнуть. Не шевельнуться и не издать ни звука. Человеком руководят инстинкты, чтобы там сам человек о себе не думал. И как бы не была ненавистна эта мысль Урсуле. Контролировать свои инстинкты - работа за частую тяжкая, отнимающая много сил и времени, требующая железных нервов и многолетней практики. Всего этого у миссис Малфой было в избытке. Она сдержалась в первое мгновение, когда каждая мать, влекомая зовом природы, кидается к своему дитя, чтобы проверить, что с ним все в порядке, что нет ран, травм, ребенок жив и здоров. И вот оно, его сердечко, бьется под ее ладонью. Урсула сумела сдержать и второй порыв, пришедший вслед за облегчением, когда так хотелось вцепиться в плечи сын и тряхнуть его. Что бы выплеснув эмоции, тут же осознать бессмысленность поступка, и тут же снова прижать к себе в попытке больше никогда не отпускать. Но полностью убить в себе инстинкты иногда не под силу даже Малфоям. Если бы она могла, она бы сейчас погладила сына по голове, слишком велико было облегчение, слишком огромна радость. - Мой паладин... С тобой все в порядке? Отец в школе? Как же ей хотелось расспросить Люциуса подробно, как он, что с ним. Как же хотелось прикоснуться и убедиться самой. Урсула спокойно вздохнула и расслабила мышцы лица, разжала стиснутые челюсти. Ни к чему все это уже. Раз уж удалось установить связь, то нет времени на нервы и ее личные переживания. К тому же, не следовало забывать о мужчине, находящейся с ней в одной комнате. Миссис Малфой приподняла голову, сквозь клубы тумана пытаясь рассмотреть лорда. - Милорд, Люциус откликнулся. Я должна ему что-то передать от вашего имени? Она понятия не имела, слышит ли Лорд Люциуса, не знала, чего тот ждет вообще от установленной связи. Потому просто сообщила факт и спросила дальнейших инструкций. Ох, как же ей хотелось сейчас спросить у сына про Абраксаса, как же хотелось получить весточку от мужа, но ничего, теперь она готова подождать еще чуть-чуть. Фиолетовый червяк. Это даже звучит смешно. Да, она подождет.
полная версия страницы