Форум » Архив «Lumiere-77» » [Криптоанализ - 10.05, Хогвартс] » Ответить
[Криптоанализ - 10.05, Хогвартс]
Fiann Lermont: Время: раннее утро Место: дальние коридоры Участники: Фианн Лермонт, Эбензер Рид, Далия Леви. Любые желающие присоединиться где-то к середине действа участники "Наследия". Лермонт и Рид заняты расшифровкой текста пергамента "Черная грязь" - в ход уже идет все, от Чар и Рун до высшей Нумерологии. Ничего не помогает, и в момент, когда обсуждение становится бурным, господа Наследники несколько теряют бдительность...
Ответов - 23, стр:
1 2 All
Ebenzer Reid: Эбензеру хотелось завыть. Нет, не так. Эбензеру хотелось побиться головой о стену. Нет, тоже не то. Эбензеру хотелось встать на голову и спеть "У Мэри был барашек". Опять не то. Бен хмуро уставился на ветошь перед собой так, словно на подоконнике лежал по меньшей мере результат незаконной любви флобчервя, раффлезии и десяти пауков разом. Беном владела меланхолия и упаднические настроения. Эбензеру хотелось все бросить. Да, это уже ближе к идее, хаффлпаффовец согласно кивнул в ответ на собственные мысли. От символов рябило в глазах и казалось, что еще чуть-чуть, и начнется морская болезнь. Бен видел загадочные знаки в тарелке с овсянкой, во сне они летали стаями вокруг его головы и норовили цапнуть за нос, стоило задуматься, и любая горизонтальная поверхность, пригодная для письма, тут же покрывалась ровной сеткой черточек, дуг и росчерков. Рид понимал, что слишком зациклился на свитке, застрял, завяз в шифре, перестал видеть за деревьями лес. Что надо отвлечься, заняться чем-то другим, потому что глаза уже почти перестали видеть различия, а мозг впал в состояние анабиоза, отказываясь воспринимать окружающее. Но над душой стоял Лермонт, словно памятник всем скорбящим и теребил…. теребил… теребил… Эбензер похлопал ладонями себя по щекам и с силой потер глаза. Он уже затруднялся даже идентифицировать свое состояние. То ли спать хочется, то ли жить. Он отбросил в сторону перо. - Все. Больше не могу. Мне нужен перерыв минут на десять. Мне кажется, будто у меня мозг опух, а все извилины приняли форму этой бредовой шифровки. У тебя жидкость с собой какая осталась? Рид вяло покосился на Лермонта, не особо надеясь на чудо. Видок у того был решительным и однозначно целеустремленных. Эбензер вздохнул и отвернулся к окну, не дожидаясь ответа. Чтобы разглядеть хоть что-то из пейзажа, пришлось прищуриться, глаза устали неимоверно. Хаффлпаффовец чуть сместился, опустив одну ногу с подоконника, и принялся помахивать ей в воздухе, хоть какое-то развлечение. - Что ты там говорил о Снейпе? Ты уверен, что он подходит? Нет, я не отказываюсь от потенциальной помощи, Гор свидетель, нам сейчас не помешала свежая пара глаз. Вдруг он высмотрит в этой мешанине то, чего мы уже не замечаем. Но Наследие… Бен помнил этого Снейпа по урокам зелий, но составить целостную картину не мог, потому решил полагаться на Фианна. В конце концов, это был его одноклассник, его знакомы и его идея. Хотя в данный момент Рид был готов думать о чем угодно и о ком угодно. Лишь бы не вспоминать о пергаменте, захватившем в плен и поработившем львиную долю их мыслей. Эбензера не покидало ощущение, что вся эта шифровка представляет собой ни что иное, как розыгрыш или шутка, а они просто слишком серьезно отнеслись к тому бреду, что написан на пергаменте, и потому смысл ключа ускользает, теряется в закорючках, завитках, фигурках, пиктограмках.
Severus Snape: Не бывает не заменимых людей, бывают люди-затычки, которые быстро и качественно затыкают любые дыры, но самих которых заткнуть совершенно невозможно. Такие люди попадаются сплошь и рядом, а все потому, что вселенная сработана очень небрежно, там где, казалось бы, должно находиться плотное волокно материи, обязательно зияет какая-нибудь нелицеприятная щель, так и манящая в нее провалиться. Именно для этого и существуют люди-затычки – чтобы затыкать, щели, дыры и бреши в законах. Самой распространенной средой обитания людей-затычек является вершина власти, поскольку, если рыба гниет с головы, то властители мира лысеют с макушки, а плешь нужно чем-то прикрыть. Не обязательно чем-то броским, однако всенепременно легким на подъем и способным привлечь внимание. Вернее отвлечь; отвлечь до тех пор, пока лысую макушку не прикроют тряпочкой, ну или не заменят новой макушкой с подходящей степенью волосатости. Процесс этот долгий, поэтому люди-затычки никогда не сидят без работы, хотя большую часть жизни проводят в стационарном поиске – плешей и их носителей. Инстинкты Северуса Снейпа запрещали Северусу Снейпу разыскивать что-либо дольше пятнадцати секунд. Слизеринец помнил: по истечении этого срока единственной вещью, способной отыскаться, являются приключения, а приключения имеют свойство затягиваться на часы и даже недели, при том затягиваются ужасно туго, ужасно больно и ужасно на шее. Приключений Северус Снейп не искал – приключения, видимо, обидевшись находили его сами. И тогда задавали по полной. Частенько Снейп задавался вопросом – собственно, почему всегда он? В Хогвартсе полно экстрималов на любой вкус, каждый из них с удовольствием сиганет в любую яму, без мыла пролезет в любую дыру и счастливо прыгнет в бочку с дегтем, так почему, черт подери, почему все щели этого мироздания приходится затыкать ему, Северусу Снейпу? И тотчас же отвечал на вопрос: «Ты слишком любознателен, Северус. Тебе нравится заполнять пробелы в знаниях. Особенно в чужих знаниях. Вот и торчи себе из каждой дыры. Торчи и не рыпайся. Будет хуже». Тем не менее бросаться грудью на амбразуру вражеского бескультурья Снейпа не тянуло. В эту амбразуру его затягивало. Получалось как-то само собой. Инстинктивно. Снейп выругался. Снейп постоянно ругался. Но ни разу беспочвенно. Нынешнее ругательство тоже было ругательством вполне обоснованным – Снейпа затянуло в очередное приключение. «Вляпался дальше некуда, - размышлял Северус, мерно вышагивая по коридору. – Теперь доставай весло. Ложкой такую кашу не расхлебаешь». Вообще-то шестикурсник вовсе не собирался подслушивать чей-то посторонний разговор, он на полном серьезе собирался пройти мимо, когда услышал это… И это было Слово. И Слово было… нет, не первым. Это слово было куда привлекательнее – «я не знаю». Да, слов было три. Целая фраза, содержащая в себе явный призыв к действию. Рефлексы сработали молниеносно. Снейп не успел опомниться, как вляпался по самые гланды. А вляпался он в «Черную грязь». Кажется, искать мыло было уже поздно. «Конечно, можно поискать веревку, - продолжал слизеринец. – Веревка – это главное. Вешаются и без мыла». Вешаться Снейп не торопился. Вариант с самоликвидацией он приберег в качестве козырного туза и поступил крайне мудро: идущему на дно веревка шибеницы может показаться настоящей спасительной соломинкой, а, может, и настоящим спасительным трапом. Успеть бы вовремя вскарабкаться. Снейп понимал, что тонет. Погружается все глубже и глубже, и глубже. Разумеется, прежде ни о какой «Черной грязи» слизеринец не слышал и, думается, не очень переживал по этому поводу, но чувство собственной важности вкупе с мутированной манией величия толкают человека и не на такие подвиги. Снейп дал себе зарок не упасть в грязь лицом. «Больше никакой грязи, - твердо решил Северус. – Ни словесной, ни хлюпающей. Все, стоп!» Эбензера с Фианном Снейп заметил издалека и ускорил шаг. С импровизированными коллегами-дешифровщиками шестикурсник не поздоровался; молча уставился на манускрипт с секунду разглядывал его немигающим взглядом, затем сухо произнес: — Успехи? Нет. Дайте взглянуть. И протянул руку. Это не была рука помощи, такой рукой один утопающий пытается потопить другого. «Все равно я ничего не теряю, - подвел итог Северус. – Ну, может быть, совесть. Репутацию-то мою не пошатнешь. Она у меня даже не тонет».
Fiann Lermont: Только не надо думать, что Лермонт был железный и мучал Рида исключительно из вредности. Разумеется, нет, и спать ему хотелось точно так же, если не больше того, поскольку время, отведенное расшифровщиками себе на отдых, он тратил вовсе даже не на сон. Тут нужно вставить какие-то рассуждения о том, что нехорошо быть таким счастливым, когда вокруг кошмар, но в последнее время шотландец и рад бы был ощущать себя таким счастливым... если бы мог хоть немного поспать. И упрямый его взгляд был вовсе не от упрямства, а потому что глаза закрывать было нельзя. Слизеринец серьезно подумывал поспрашивать у знакомых маглорожденных по коробку спичек для себя и Рида. Вставлять между веками. Рунолог и арифмант - рабочая пара, эффективность действий которой при расшифровке до сих пор не давала сбоев. Если, конечно, у расшифровщика была какая-то логика, а не полная каша с монстрами в голове. Монстры теперь в голове Фианна прочно соседствовали с такими формулами, от которых замутило бы профессора фон Нойманн, а самого Лермонта так и просто тошнило. Формулы ползали внутри черепной коробки, мерзко извивались и вступали с монстрами в не совсем понятные, но явно запрещенные законом и человеческой моралью отношения. - Держи, - в самом начале их полупреступной деятельности шотландец заколдовал бутылку из-под виски, и теперь в ней более или менее всегда был горячий кофе. Иногда кофе был не совсем горячий, иногда - не совсем кофе. То есть, там присутствовали некие добавки. иногда - виски. Иногда - сливки. Иногда - перец. Красный. Лермонт знал Чары отнюдь не так хорошо, как Нумерологию, но выбора не было. А вообще за это время они с Ридом в своем переносном военно полевом штабе не обзавелись разве что подушкой, и то только потому, что спать не собирались. Фианн извлек из сумки две кружки и разлил кофе, с подозрением принюхавшись: - Отлично, констатировал он, - на это раз просто имбирь. Можно пить. Слизеринец прислонился спиной к стеклу, поудобнее устраиваясь на подоконнике и от греха переворачивая проклятый пергамент чистой стороной вверх - с глаз долой из сердца вон. Жаль, нельзя было перевернуть листки с рассчетами, исписанные со всех сторон. - Снейп? Не уверен, нет. Я думаю, что он гений, но порядочная скотина, как все гении. Я даже не уверен, что он примет приглашение, буде мы сделаем его. Стоило, впрочем, помнить, что помяни лихо, и оно тут как тут. Снейп заявился в своей излюбленной манере - исподтишка и с видом "я так и знал, вы все здесь идиоты". Манере удивительно бесящей, но терпение Фианна было поистине безграничным, когда его рассудок был съеден недосыпом, кофе и криптоанализом. Криптоанализ, кстати надоел так, что за одно это слово Лермонт обещал себе убивать. Вот только выспится. Жаль, что автор судя по всему был давно мертв, иначе Фианн даже законопослушную Рианнон уже подбил бы устроить автору лично этот самый криптоанализ терморектальным методом. Он всегда думал, что раскаленная кочерга в задницу - лучший метод добиться дешифровки. - Да держи, - взгляд у шотландца был очень красный и очень равнодушный, в нем можно было прочесть при желании что угодно, хоть "и подавись". Но Рид хотел "свежего взгляда" - вот ему свежий взгляд. Не такой красный, как у них.
Dalia Levy: Иногда Далии казалось, что она живет вовсе не в гриффиндорской гостиной, а в одном из дальних коридоров, причем ведет исключительно кочевой образ жизни, потому что коридоры всегда были разные. В этот раз она забурилась так далеко, куда раньше добираться еще не приходилось, но неведомые дали и еще не пересчитанные глазами серые камни замковых стен все еще манили ее, даже под конец седьмого года. В какой-то момент Леви почувствовала, что пора бы и возвращаться в реальный мир, в котором количество людей на квадратный метр неприлично высоко. Повернув в очередной раз, она заметила у окна компанию молодых людей, но никогда бы в жизни не подошла, если бы не заметила все признаки тайны, а тайны она любила - старая рукопись, математические рассчеты и слова с корнем "шифр". Подходить и спрашивать "а что это вы тут делаете?" она успела посчитать весьма неудачной идеей, как раз к тому моменту как ноги сами понесли ее к юным криптологам. - Дешифруете? - спросила она совершенно серьезно и совершенно негромко, заметив про себя при этом, что подошла, пожалуй, слишком близко. После этого Далия попятилась на пару шагов назад, так как, естественно, привлекла внимание Рида, Лермонта и Снейпа, причем ни с одним из них, в сущности, она как следует знакома не была. - Я тоже... увлекаюсь, - поспешила она объяснить свое любопытство. - Криптоанализом. Она бы взглянула на манускрипт, но не была уверена, что ее помощь вообще требуется этим весьма неглупым молодым людям.
Ebenzer Reid: В детстве Бен был совершенно уверен, что все самые важные тайны только и ждут момента, чтобы спрятаться на дне чашки. Не зря же мама в обязательном порядке отбирала у них с отцом посуду после чаепития и внимательно изучала чаинки или кофейную гущу, осевшую на дне. Сам мальчик не понимал, что там можно было усмотреть, но Фемоноя же все прекрасно видела. И иногда даже сообщала мужу, что тому не стоит писать сегодня письмо, лучше подождать до завтра, придут новые данные. А сыну неплохо было бы пойти к себе в комнату, вытащить из-под кровати запрятанный туда табак и вернуть его вместе с трубкой папе. На уроках прорицания учили, что осадок надо вытряхивать на блюдце, мол, иначе ни чего не понятно, это правило. Но миссис Рид всегда была дамой рассеянной и забывчивой. Она явно не вспоминала о том, что положено и совершенно необходимо. А может, никогда об этом и не знала. Что не мешало ей прекрасно различать все еще только запланированные шалости сына. С тех самых пор Эбензер не доверял чашкам, чаям и кофеям, предпочитая стаканы, воду и соки. В этой же чашке осадка не было. В прочем, и ответа на мучившие вопросы тоже не наблюдалось. Бен благодарно мотнул головой и попытался устроиться поудобнее. Вышло просто отвратительно, в бедро тут же уперся острый угол учебника по нумерологии, локоть столкнулся с сопротивлением здорового и совершенно бесполезного в данной ситуации справочника по палеографии, а за спиной протестующе зашуршали пергаменты. В этом звуке Риду померещилось нечто насмешливое, презрительное, словно гнусные бумажки издевались над теми, кто их истратил на свои глупые никчемные мысли. Эбензер запустил пятерню в волосы и несильно дернул, надо было брать себя в руки, а то недолго было и спятить. На него угнетающе действовали воспоминания об обожженных ладошках Олли, жуткую тварь он старался не вспоминать вовсе. Но все же это был не повод так себя загонять. Может быть, они изначально неправильно рассматривали пергамент, подгоняемые собственным страхом? Может, с самого начала они неправильно поставили задачу? Хаффлпаффовец пожал плечами. - Что, такой гордый птиц? Однако ж если он придет и одарит нас идеей по поводу свитка, я сам за него проголосую и буду считать его начинающим гением. Мне не жалко. На данный момент Эбензеру действительно было не жалко. Ему, честно говоря, было совсем-совсем начхать. Ему уже даже не хотелось домой, поближе к таким спокойным и надежным стенам. И совсем уже не хотелось в кровать, за плотные занавеси балдахина и под теплое одеяло. Как ни странно, но спать тоже уже не хотелось. Возможно, организм смирился с тем, что сна ему больше не полагается. Только вот глаза болели. А так все нормально, все просто замечательно. Даже кислый вид и диктаторские замашки ярого поклонника и почитателя сатанизма Снейпа, внезапно нарисовавшегося у окна уже в порядке вещей. Рид мрачно проследил, как «Черная грязь» переходит из рук в руки, и принялся меланхолично размышлять на тему странности названия. Во-первых, почему, собственно, грязь то? А во-вторых, почему черная? Почему не серая, не серо-буро-малиновая, или даже не бежевая в зеленую полоску. Бен вдруг испытал приступ любопытства, и сам удивился такой эмоции. На фоне отупелого пофигизма она выглядела свежо, ярко и не затерто. Зато теперь можно было смело говорить о том, что Снейп сюда тащился не зря, польза уже есть. Хоть какая-то. Бен поперхнулся кофе, обнаружив вдруг за спиной у Снейпа девицу. Это явление было явно незапланированным. По крайней мере, Фианн не сообщал, что они ждут кого-то еще. Девица явно была лишней. Хотя, чему тут удивляться. Ну девица. Ну пришла. Ну чего-то там вопрошает. Рид кашлянул и отсалютовал новоприбывшей кружкой. - Нет. Мы тут кофе пьем. Холодный кофе с имбирем любишь?
Severus Snape: Для счастливой жизни вовсе не обязательно родиться семи пядей во лбу, достаточно иметь острое зрение и быть проницательным ровно настолько, чтобы научиться разбирать мелкий шрифт. Главнейшие мировые истины написаны именно таким мелким шрифтом, на грани фантастики и, как правило, пишутся они между строк, поэтому, вычитывая, предположим, контракт, необходимо соблюдать предельную осторожность и запредельную бдительность. Возможно, в таком случае вы убережете себя от жуткой перспективы обнаружить между этих строк собственное больно прищемленное достоинство, которое по примеру носа обожает соваться во всякие сомнительные мероприятия и накрепко в них застревать. Берегите здоровье, отрезанное достоинство не восстанавливается. Да и протезом его не заменить. Северус Снейп подозревал, что с его достоинством не далее как пару лет назад случился настоящий кризис. И кризис этот был кризисом переходного возраста: достоинство Северуса Снейпа отказывалось покидать стадию юношеского максимализма, заставляя постоянно нервничать разум с интеллектом, стремительно приближавшиеся к этапу старческого маразма. Иными словами, Снейп понимал: ему совсем не обязательно кому-то что-то доказывать, его достоинство не нуждается в публичной демонстрации, однако пресечь попытки морального эксгибиционизма не хватало никаких сил. Похоже, достоинство Снейпа природа наградила уникальным, независимым интеллектом, только и ждущим момента, как бы убедить весь окружающий мир в собственном превосходстве, заставляя чужие микроскопические достоинства краснеть от зависти, а их владельцев топиться от стыда. Надо ли пояснять, что моменты оно всегда выбирало самые неподходящим, поэтому краснеть и искать ближайший пруд приходилось именно Северусу Снейпу. Но что поделать, горбатого тяжело исправить даже могиле, тем более в могилу слизеринцу отнюдь не хотелось. Северус исподлобья взглянул на Лермонта. Как шестикурсник и подозревал, восторга его приход не вызвал. Эбензер оставался предельно хмур, Фианн нарочито равнодушен – ничего нового. Каждый играет роль в меру способностей. И все-таки один момент Снейпа смутил – кофе ему не предложили. Нет, Снейп вовсе не жаждал выпить в такой странной компании кружечку отравы, просто он надеялся если и не на уважение, то на банальную вежливость. Впрочем, напрасно. С Северусом Снейпом можно быть не более обходительным, чем с мухомором – не пинаете сапогом, уже хорошо. Молодой волшебник осторожно принял протянутый манускрипт и сосредоточенно уставился в текст. Или на текст, или поверх теста. Разумеется, он не понимал ни смысла, ни сути, но в символы всматривался внимательно, не мигая. Наверняка, ключ к разгадке таиться прямо тут, между строк. Нужно проявить побольше терпения. Бог любит дотошных, окулисты, к слову, тоже. Лоб Северуса чуть наморщился. - «Черная грязь», - без выражения произнес он. – Интригующее начало. Интригующее название. Снейп, естественно, не мог знать, что Эбензера мучили похожие мысли, да и знай, все равно продолжил бы: - А это действительно название? С таким же успехом «Черная грязь» может означать прозвище. Или два. Вспоминая благородное семейство Блэков, не менее распространенное в свое время, чем проказа, рискну предположить: «Черная» - это прозвище. Допустим, некой волшебницы с сомнительной репутацией. Рядом с именем храброго и светлого мага редко встретишь такое очаровательное уточнение. «Грязь». С другой стороны, «грязь» может оказаться не оскорблением, а отсылкой к способу расправы. Теоретическую Черную леди казнили через практическое утопление. Снейп и сам не понимал, откуда взялась такая странная мысль, но почему-то она показалась редкостно удачной. - Вы об этом не думали? Черных магов довольно часто казнили. Леви, думаю, подтвердит. Приход Далии Леви Снейпа несколько удивил. Теперь эта маленькая компания выглядела донельзя странной. Хуже слухов о самом Северусе Снейпе были только легенды о Далии Леви, хотя в легенды Снейп старался не верить. У легенд имеется неприятное свойство подтверждаться. - Это мог быть и маг, - добавил он с меньшим энтузиазмом. – Утопленный добрыми сотоварищами, скажем, в болоте. А наша книжка-загадка – его прощальный привет и напутствие следующим поколениям. Проклятье.
Alexander Lermontov: Для человека, который вот уже больше недели почти не спит, выполняет обязанности старосты, а все остальное время ведет малопонятные расчеты, чувствовал себя Сан на удивление сносно. Стоило ли за это благодарить ночное приключение, вскипятившее задремавшую было кровь авантюрных Лермонтов, или это было пресловутое "второе дыхание", на размышления об этом феномене Алекса уже просто не хватало. Так или иначе, с утра Лермонтов чуть меньше походил на и.о. призрака, хотя так и не смог заставить себя уснуть. При одной мысли о том, чтобы отправиться спать без зелья передергивало, и никакие здравые рассуждения на тему глупости подобного поведения не спасали. Остаток ночи Лермонтов провел за письменным столом, неожиданно для себя понял смысл и справедливость указанного в книге преобразования, нашел ему применение, исписал треть последней пустой общей тетради, но было у него ощущение, что он лишь переместился на угол фи относительно истины, ни на волос к ней не приблизившись. Получились те же яйца, только в профиль, если говорить простым языком и словами Антона Лермонтова. С такими неутешительными результатами отправляться к товарищам по несчастью было противно. Не менее противно было сознавать, что, скорее всего, в этом проклятом на сто семьдесят раз свитке хранился ключ к избавлению от чудовища, затянувшего замок черт знает куда, но гарантий к этому никаких. И чем дальше, тем больше Лермонтов боялся, что после таких колоссальных усилий их будет ждать какая-нибудь чушь на постном масле. Судя по отсутствию воодушевления в группе, собравшейся в коридоре, у остальных наследников тоже не все было радужно. Из-за близорукости, за последние дни только усугубленной бесконечной писаниной и столь же бесконечным чтением в сомнительного качества освещении, Алек далеко не сразу понял, что половина присутствующих вообще неясно какими ветрами сюда занесена. Снейп и Леви... - У нас весенний призыв? - Спокойно, без всякого намека на дружелюбие или враждебность, сказал он, вклиниваясь в группу. Пожеланий доброго утра или просто банального приветствия от него уже неделю дождаться было нереально. Сумка с трудами прошлого вечера и этой ночи отправилась на подоконник, едва не задев устроившегося там Фианна, но непопадание Лермонтова не расстроило. Во вторую очередь, после желания наконец узнать содержание манускрипта, его интересовало что здесь делает не принадлежащий обществу народ, а на осмысление остальных желаний нужно было свободное от формул пространство в голове, коего не было в наличие.
Fiann Lermont: - У нас легкий весенний ***, - огрызнулся Лермонт без особого, впрочем, энтузиазма. Слово, которое произнес, было на его родном языке, а потому точного его значения присутствующие, к счастью, не знали. В другое время он бы с удовольствием пнул кузена за попытку поставить сумку на его законное место, но сейчас у Лермонта не было, признаться, ни сил, ни желания. А людей между тем прибывало. И если Алек был в своем праве, а Снейпа приглашали, то какого черта тут делает Леви, Фианн попросту не понимал. С другой стороны, в чем проблема? Этот проклятый манускрипт так натер мозг, что любая помощь казалась ниспосланной свыше. - Если кофе, так уж всем, - вздохнул он, косясь на Эбензера, и флегматично попытался дублировать кружку. Вторая почему-то получилась в веселенькую полосочку а ля слизеринский галстук, третью пришлось уничтожить - это мало смахивало на благородный сосуд для питья. Следующие два раза обошлись без эксцессов. - Кофе холодный, - предупредил Лермонт, разливая из бутылки нечто, цвета той самой грязи, и вручая каждому по чашке, - от пергамента рвет крышу. От кофе тоже. Прислонившись виском к стене, он так же равнодушно выслушал Снейпа. Пока его слова больше всего походили на домыслы и страшные сказочки, непонятно на каких основаниях возникшие. Если бы не... Лермонт потянулся за рукописью, пролистал до середины и нашел довольно реалистично изображенный детский трупик, буквально разобранный на части. - "Черная грязь" может быть потому, что при появлении твари всегда появляется эта грязь, - вздохнул слизеринец, - но что писал это псих, мы уже поняли. Более того, есть шанс, что скоро ему уподобимся. Взгляни-ка вот на это. Очаровательные картинки, правда? Далия, если будешь падать в обморок, учти, что я скорее всего не успею тебя подхватить. Лермонт уже ни во что не верил. Ни в гениальность Снейпа, ни в счастливую звезду Алека, ни в гипотетические познания Леви. - У меня такое ощущение, что он изначально на черт знает чем написан...
Dalia Levy: Да, конечно, Далия понимала, что вряд ли массы возликуют, лицезрев ее появление. Но при этом ей и не сказали открытым текстом, чтоб убиралась подальше, и любопытство ей не позволило испариться по обыкновению. Она выразительно посмотрела на Северуса Снейпа, упомянувшего черных магов и ее имя в одной фразе, но даже не высказала ничего вслух – пусть думает, что хочет, тем более она была почти уверена, что его гипотеза – полнейшая чушь. Впрочем, об этом она тоже ничего не сказала. Появился еще Алек Лермонтов, и она поняла, что самое время начать чувствовать себя лишней на этом празднике. Далия чисто механически взяла протянутую кружку с кофе и чисто механически отпила, отметив про себя, что все не так страшно, и пить можно. - Я не собираюсь доставлять вам столько неудобств, - бросила она Лермонту, подходя ближе и заглядывая через его плечо в рукопись. Да, картинки были весьма… неприятными. - Ну-ка… Можно мне? – она протянула руку к рукописи и мягко потянула ее на себя, взглянув при этом вопросительно на слизеринца. – Я, конечно, ничего пока не буду утверждать, но, похоже, он не совсем на черт знает чем написан. По крайней мере, некоторые буквы мне знакомы. Правда, только некоторые. Она провела кончиками пальцев по строке, останавливаясь на знакомых буквах. Странно это. Вот ламед, а здесь тав и хет… Какая-то мешанина. Похоже, можно мысленно поблагодарить папу и Давида, заставлявших ее учиться читать. Жаль, что это все равно не помогает – другие закорючки совершенно ни на что не похожи…
Severus Snape: На дураках мир стоит, умными он кормится. Сложная пищеварительная система мирового устройства рассчитана на абсорбцию большого количества протеинов, во избежание заворота кишок ей удобнее питаться рафинированными мозгами умников с заворотом извилин, как известно, клин клином вышивают; дураки ценны по-своему. Прежде всего главной ценностью дураков являются каменные лбы и очень выносливые плечи, способные вынести груз самой извращенной системы ценностей, правда, иногда дураки уходят по колено в землю, но это не страшно – только фундамент укрепляет. Еще дураки являются незаменимым источником полезных ископаемых, таких как метан и прочие токсичные газы, одним своим запахом способные отпугнуть всех морализаторов и умников скопом, поскольку чуткие носовые рецепторы последних не выдерживают атаки тяжело вооруженной армии противника, смердящей как целый склад протухшей сардины. Вот тут-то мир берется за вилку и поедает павших. Мораль такова – мозгам стоит остерегаться не столько зомби, сколько самих мозгов: все зло мира выползает из черепной коробки. Родные мозги Северус Снейп берег смолоду и если бы мог, хранил в сейфе, в труднодоступном месте где-нибудь на берегу Гибралтара. С честью выходило хуже. Честь Северуса Снейпа вечно грозилась куда-то провалиться, а, вылезая, более всего напоминала солдатские портянки, стоически пережившие марш-бросок через Альпы без мыла и права на соду. После такого марш-броска совесть Снейпа напоминала кол и была примерно такой же удобной к носке. А как она смердила лучшее вообще никому не знать, но можно догадываться. Сам Снейп догадывался: после общения с «Черной грязью» его просветленным мозгам остро потребуется прачечная, хлорка и отбеливатель. Одного мимолетного взгляда Северусу хватило, чтобы понять – в «Черной грязи», кажется, уже успел сломать ногу какой-то черт, при том не один, сдается, на территории этого манускрипта побывало стадо чертей, по общей договоренности, решив превратить его в склад своих отработанных конечностей, некоторые черти там даже сдохли, красноречивым доказательством чему служили столь же красноречивые иллюстрации. На самом деле Снейп не испытывал ровным счетом никакого дискомфорта, разглядывая картинки с изображениями развороченных тел, изуродованных ужасом лиц и банальных детских трупов, внутренние органы которых перестали быть внутренними, а стали внешним декоративно-прикладным элементом. По мнению Снейпа, в подобного рода иллюстрациях имелось собственное едва уловимое очарование – сверхконцентрация жестокости на грамм чернил отворачивала от них добрую половину зевак, следовательно, Снейпа они привлекали по факту. Сейчас тоже привлекли. Отказавшись от кофе, Северус продолжал изумленно разглядывать рисунок, довольно схематичный, детского тела, распотрошенного грязно, нетвердой рукой дилетанта. Ну, или художник попался так себе. Из-за плеча Далии Леви, Снейп не мог как следует всмотреться в символы, нанесенные прямо под рисунком. Очень, к слову, бессмысленные символы. — Осторожнее с расшифровкой, Леви, — усмехнулся Снейп, впрочем, тактично забирая из рук девушки пергамент. — Помни – Тетраграмматон. Здесь полно посторонних ушей. Съязвил Снейп из чистой любви к искусству, на все Тетраграмматоны мира ему было откровенно плевать. Сейчас его беспокоило не имя бога, а авторство свитка. — Хм, господа, — продолжал он, водя пальцем вдоль неровных строк. — Вы расшифровывали только символы? Посмотрите на иллюстрации, и вот на это, — Снейп указал на пару безобразных закорючек, изображающих кляксы. — Предположим, ключ к расшифровке спрятан не в символах, символы – обыкновенная abracadabra, бред воспаленного разума, ключ в иллюстрациях. Вот тело ребенка, так? Рядом изображение чего-то похожего на… ну, скажем, озеро. Отсюда два предположения. Первое – убитого ребенка обнаружили возле озера. Второе – живого ребенка привели к озеру, распотрошили и утопили. Цель? Проста. Жертвоприношение. Но лишь в том случае, если верен второй вариант. Если верен первый вариант: некто убивающий людей, топил тела в озере. Или в болоте, раз уж тут «Черная грязь». Цель? Помимо маниакально-депрессивного психоза могу назвать все то же жертвоприношение. Допустим, нашей общей любимице – твари. Помним. Она всегда появляется в компании черной жижи и мертвых рук. Рук, которые возникают из-под земли. Или из-под болотной тины, — Снейп усмехнулся. — Среди нас есть географы? Обращайте внимания не на буквы, на символы и иллюстрации. Узнаем где – узнаем как. Вероятно, даже как предотвратить. Следующие убийства. Северус триумфально оскалился, мрачно, без тени радости и протянул пергамент на вытянутой руке. — Ну же, взгляните.
Ebenzer Reid: На какое-то время Бен банально отключился от реальности, с ним это иногда случалось. Задумавшись о чем-то своем, он выстраивал странные ассоциативные цепочки, которые словно существовали сами по себе, а за тем увлеченно отслеживал собственные мысли, изучая их извилистые пути-дороги. Он задумчиво вертел в руках кружку, рассматривая волнение на темно-коричневой поверхности. Пить эту бурду было просто не реально, но Фианн ее пил, значит в кружках был не отрава. По крайней мере, не преднамеренно. Рид вздохнул и отставил кофе в сторону, поближе к стеклу, чтобы ненароком не зацепить локтем. - Ну да, Далия, буквы знакомые. Вон там есть руны, попадается санскрит. А в нижнем правом углу, если не ошибаюсь, китайские иероглифы. При чем, не современные, а периода Тан. И я уверен, что если бы тут кто-то знал еще, скажем, арабский, то и этот язык обнаружился бы на свитке. Можешь попробовать поискать систему, в соответствии с которой буквы разных алфавитов тут намешаны. Я не нашел. Радости от опознания букв Эбензер не прочувствовал, чем он дольше разглядывал свиток, тем больше знакомых знаков находил. А потом терял, такие дела. Сегодня ему казалось, что в тексте вот тут есть знакомое сочетание символов, но стоило отвлечься, и на завтра это сочетание словно испарялось, пропадая из текста. Рид заподозрил, что текст не просто зашифрован, он скорее всего был еще и зачарован. Все же писали то его не магглы. Но вот как зачарован, если видимых заклинаний на свитке Бену так и не удалось обнаружить. Хаффлпаффовец прикрыл глаза и устало потер переносицу, стараясь надавить на точки под бровями. Где-то он вычитал, что так можно временно прогнать сон. Может, это был и бред, но в данный момент Эбензер был готов на что угодно. Даже на ледяную воду. Было бы неплохо окунуться в озерцо, позволить прохладной воде окружить тело, прикоснуться к коже, смыть грязь и усталость. А то все «грязь», расправа, утопление, болото. Кстати, им нужен был бы не географ, а историк, свиток был довольно старым. И как известно, ландшафт с течением времени имеет свойство меняться. Эта грустная мысль наводила воспоминания о библиотеке, пыли и здоровых тяжеленных томах по картографии. А что если… - А что если нам свиток окунуть в воду? – Рид встрепенулся и сел ровнее, торопясь объяснить мысль, пока его не перебили. Может, идея и была бредовой, но какая, к зеленым глейстигам, разница. – Текст явно зачарован. Могли маг написать текст, зашифровать, но не наложить парочку заклинаний? Вероятно, поэтому мы и видим совершенно разные, но бессистемные символы. Картинки опять же. Они схематичные. Можно, конечно, допустить, что автор не умел рисовать. Но если они просто искажены из-за чар? Предположим, все это колдовство действительно как-то связано с водой: название, рисунки, тварь эта жуткая. В таком случае, тот, кто писал инструкцию по задабриванию, тоже должен был быть связан с водой. Как и сам свиток. И если его смочить, то быть может, чары спадут. И тут же Бену вдруг подумалось, что если на пергаменте написано, как тварь уничтожать, то его по логике вещей надо бы в огонь сунуть. То, что напало на них с Олли в коридоре, распалось именно от огня. Рид покосился на картинки, нет, там определенно было нарисовано именно жертвоприношение, а не работа твари. Та просто разрывала тело, не пытаясь его куда-то тащить. Кажется. Вроде бы. Эбензер нахмурился, стараясь припомнить все, что он слышал о жертвах нападений.
Fiann Lermont: - Ближайшее болото здесь - Глэнвилл, - безучастно сообщил Лермонт, - в дне пути на север. Возможно, раньше было ближе - о нем говорят, как о пересыхающем. Болото мерзкое. Там даже Черную Анис видели. Но я не уверен, что это имеет отношение к пергаменту. Шотландец вздохнул, прекрасно понимая, что Эбензер хватается за "ну хоть что-нибудь", и сам бы с удовольствием схватился, но кто-то должен быть скептиком, и кажется, на этот раз они с Ридом ненадолго снова поменялись ролями, потому что еще вчера была его, Фианна, очередь выдавать безумные предположения. - Бен, я против. Во-первых, на чары мы его проверяли уже. Во-вторых, если от воды он банально потечет, то расшифровывать будет уже нечего, - так же ровно сказал слизеринец, не проявляя никакого признака положенных при такой беседе эмоций. Затем он перевел взгляд на Снейпа, - Северус, сейчас это не слишком актуально, мне кажется. Мы не сможем проверить, где это было, даже если принять во внимание твою гипотезу. Для этого надо побывать на месте предполагаемого жертвоприношения и все такое прочее. А мы тут заперты. Но рисунки определенно имеют какой-то смысл. Только... Спать. Все, что ему сейчас хотелось, это спать. В конце концов, существует предел человеческих возможностей, даже если тебе восемнадцать. В какой-то момент желание спать плавно переходит в "упасть и умереть", и плевать уже на всех в мире тварей. - Далия, ты эм... я понимаю, глупый вопрос, но - ты хорошо знаешь иврит? Я к тому, что если этот текст вдруг будет записан латинскими буквами... Бен, у нас ведь, вроде, пару раз получался какой-то однородный текст, нет? Вчера, например, который мы так и не поняли.
Alexander Lermontov: В меру своей испорченности интерпретировав незнакомое слово на родном языке (нет, на английском), Алекс сделал вид, что полностью удовлетворен ответом. Устраивать шум по поводу лишнего народа на конфиденциальной встрече не хотелось категорически, а хотелось курить. Это желание, переросшее уже в легкую манию, висело над всеми остальными дымным облаком, отчего Сан всю неделю скакал от полнейшей апатии к крайней раздражительности, а почерк свой из-за трясущихся рук разобрать мог не всегда. За последние два года это был почти рекорд, хотя в этот раз это не было заслугой железной воли, скорее уж следствием событий третьего числа плюс полная изоляция замка. С видом человека, абсолютно не слушающего умозаключения окружающих, Алек гипнотизировал холодную бурду у себя в кружке, потом вздохнул и достал палочку. Хуже холодного кофе могут быть только кислые сливки, но первое хотя бы легко устраняется. Жить стало чуточку легче. - К слову, не всегда, мне она явилась в другом виде, но это не важно, и болото, о котором говорит Фианн, и кладбище Хогсмита от нас отрезаны, а о жертвоприношениях на берегах этого озера было бы известно. Если только ее не притянуло сюда... но то место, кажется, далековато для миграции. - Нет, разговоры он все же слушал. Мозг, перенасыщенный математикой, съезжал на старые рельсы и после слов Снейпа начал видеть в рисунках какие-то графики, на ум пришла экстраполяция... нет, ну какому безумцу придет в голову создавать такой шифр, какую же тайну он хотел сокрыть? Чем дальше, тем больше казалось Лермонтову, что в итоге, раскрыв смысл записей, они найдут страшную сказку о чьем-то покаянии.
Ebenzer Reid: Нет, настаивать на своей идее Бен вовсе не собирался. Хотя он уже успел представить, как сворачивает трубочкой это непотребство, да сует его в котелок с холодной ключевой водой. Хотя нет, лучше его сразу в колодец. До моря далеко, а вот колодец был целью куда более достижимой. И все. Концы в воду. Не срослось, увы, что опять же не повод для отчаяния. От свитков можно было еще избавиться путем сжигания, передачи в руки вандалов, простого разрывания с использованием горизонтальных поступательных движений руками. И вообще, Рид решил, что после кружки бурды с намеком на имбирь у него теперь будет хорошее настроение. А почему бы и нет, компания приличная, девушка появилась вот, выпивка, пусть и не самая лучшая, но тоже имеется. Хаффлпаффовец мог бы и без всякой сторонней помощи поставить себе диагноз о медленном, но верном схождении с ума. Мог бы. Но не хотел. Кому же приятно слышать о себе подобную правду. - Может, оно и пришло из болота. На сколько я помню, до первого нападения ни какого барьера во круг школы не было. А как только это попало на территорию Хогвартса, так и появились проблемы. Может, это часть его защитного механизма вроде консервации жратвы на будущее. В смысле, чтобы пища не разбежалась. Но вопрос не в том. Предаваясь рассуждениям, Эбензер копался в ворохе макулатуры, которой был завален подоконник. Это Фианн хорошо сказал: тот текст, что они нашли вчера. Но вчера им казалось, что они нащупали нечто вразумительное не раз, и даже не два. Еще были записи от позавчерашних дискуссий. И от поза-позавчеращних. А сколько их накопилось за все время работы над свитком - и не сосчитать. Тут были и обрывки переводов, и астрологические схемы, и нумерологические формулы, и рунескрипты. Не всякий научный проект мог бы похвалиться такой прорвой идей и предложений. И все это умственное достояние было изложено на сотнях листков. Нужный, разумеется, оказался прямо под Беном, он на нем сидел. Пришлось изгибаться, привставать, аккуратно тянуть на себя, высвобождать проклятущий клок бумаги, стараясь его не порвать. - Держи, Далия. Вот это то, что нам показалось. При первом анализе это выглядело как связный текст.
Severus Snape: Время течет незаметно, а вот берега подмывает – только гляди, но лучше, конечно, беги. Времени абсолютно начхать с какими таким целями вы уселись на бережке бытия и собираетесь ли вы по-курортному обглодать вкусную куриную ножку, наслаждаясь парами свежего воздуха, или готовитесь отважно нырнуть в пучину пространства-времени с целью отлова мифической удачи. Время смывает все на своем пути, а что не смывает, то подтапливает, а иногда даже подмачивает. Ярчайшее тому свидетельство – репутация, которая с годами, подобно рыбацкой лачуге, покрывается водорослями слухов, тиной инсинуаций, ракушками домыслов и пахнет испорченным моллюском неоправданных надежд. Репутацию, как и прочие ценности, нужно хранить в темном, хорошо проветриваемом месте и тогда, быть может, вам повезет сохранить ее сухой. Для себя и для потомков, коим по наследству переходят не одни отцовские денежки, но и имя, будучи подмоченным, склизким и вонючим, крайне неприятное в эксплуатации. Репутацию Северуса Снейпа при желании можно было выжать. А в выжатом – утопиться. В принципе именно этим Северус и планировал заняться в ближайшее время. Впрочем, не в одиночестве. Заодно он собирался утопить и мистера Рида, потому как человек, предлагающий утопить рукопись (это же почти книга!) не достоин ни жалости, ни тем более сострадания. «Ты бы еще предложил умыть нашу «Грязь» с мылом, - едко подумал он. – Авось угадаем содержание по мыльным пузырям. Отличная тактика, Рид. Тебе бы родиться магглом, стал бы сантехником». Вслух, правда, Снейп решил сдержаться. Кто знает, возможно, в словах хаффлпаффца даже имелся какой-то тайный смысл. Жестокий, садистский смысл прирожденного убийцы оккультных знаний. Сам Северус Снейп относился к книгам так, как принято относиться к горячо обожаемой парализованной бабушке – большую часть дня холодно игнорировал, зато вечерами тихонечко умилялся, вытирал пыль и готов был кормить с ложечки, только попроси. Словом, на книги Снейп молился и в глубине души был уверен: их пергаментные души и картонные корешки с удовольствием к его молитвам прислушиваются, более того – радостно готовы поделиться со слизеринцем всеми своими секретами. Нужно просто подобрать к молитве правильные слова. Нечто сродни «сезам», но с духовным подтекстом и, желательно, на латыни. Снейп тихонечко выругался. Как показала практика, очень трудно нести светоч истины в мрачные толпы кретинизма. Похоже, его гениальное открытие никто не воспринял всерьез. Лермонт, и тот не упустил случая задеть тончайшее, однако всеобъемлющее самолюбие Снейпа. Да, Северус обиделся. Обиделся мрачной, злобной обидой человека, не умеющего обижаться, но умеющего презирать. — Вы меня не поняли, — почти прошипел Снейп. — Нам не нужно нестись к этому распроклятому озеру, сломя голову, чтобы узнать, как в свое время местные жители – или не местные, тоже без разницы – расправились со своей тварью. Нам важно знать способ. Наверняка, чудесная хогвартская библиотека хранит записи обо всех удивительных инцидентах с элементами экзорцизма, произошедшими в истории Англии со времен ледникового периода. Нам следовало бы хорошенько покопаться в старых книгах. Хоть по географии, хоть по истории. Конечно, если мистер Рид не предложит утопить за компанию с нашим манускриптом всю библиотеку, — на Эбензера Снейп не смотрел. — Но и это уже неважно. Как неважно, каким конкретно путем тварь пробралась в Хогвартс. Да и кто сказал, что она не жила здесь вот уже много лет? Помнится, Хогвартс давно превратился в склад опасных реликтов. Помните легенду о чудовище Слизерина? Я тоже помню. Важно, как ее выгнать. — Да, Северус Снейп любил повторять очевидные истины. — Лично для меня нет никакой тайны в том, что тварь сюда притянуло. Мы с вами. И едва ли тварь планирует, выражаясь словами мистера Рида, нас всех сожрать. До сих пор она так никого и не сожрала. Очень может быть, она собирается нас всех глупо подчинить своей воли, заставить служить себе. Что же до тумана. Все крайне просто – тварь банально адаптирует местность под себя. Следующим шагом, полагаю, будет появление чавкающей хляби под ногами. — Снейп перевел дыхание. «Что-то я увлекся», - подумал он. — А против болот и туманов есть только одно средство – огонь. Нет, я не предлагаю сжечь Хогвартс. Я предлагаю думать масштабнее. Огонь бывает двух видов – тот, на котором можно поджарить бифштекс, и огонь веры. Кстати, о вере, — Северус обернулся к Далии. — Не уподобляйся Моисею. Читай быстрее. У нас нет сорока лет. Мысли в голове Снейпа роились и путались. Кажется, он вошел в азарт. «Прогорю», - невесело напоследок решил слизеринец.
Dalia Levy: Да, она понимала, что открыть Америку никому здесь не может, все они были здесь и умными, и сообразительными, и отличными рунологами, и нумерологами. У нее же было маленькое такое преимущество, совсем крошечное - она действительно знала иврит. И все остальное было неважно, даже антисемитские шуточки Северуса Снейпа, главное, она могла помочь. - Да, Фианн, я знаю иврит. Спасибо, Эбензер. Она протянула руку за листком и побежала глазами по строчкам. - Да, Северус, сейчас я достану волшебный посох и стукну им по камню, и произойдет чудо, не волнуйся. В обещанную землю мы не войдем, но вот скрижали, возможно, получим... Хоть и записанный латинскими буквами, это был текст на иврите. Так автор хотел запутать читателя? Читать и правда было сложно, текст прямо просил других значков и другой ориентации написания, поэтом слова приходилось проговаривать про себя, чтобы понять их смысл. - Знаете, это и правда связный текст. Но, похоже, он нам несильно поможет в нашей ситуации, если вы, конечно, не хотите сказку на ночь. Она подняла глаза на присутствующих, которые в свою очередь все смотрели на нее, что, естественно, Далию смутило, и она продолжила тише. - Это сказки. Про всяких девочек, мальчиков, стариков и старушек, круглые булки и огромные овощи, потерянные перчатки и... ненормальных куриц. Весь текст, вроде бы, ясен, единственное что, не знаю, насколько это важно, или это просто бред этого чудака, в начале каждой такой сказки есть слово не ивритского происхождения, мне такие неизвестны. В начале каждой разное. Самое первое слово. Она вновь подняла глаза от пергамента, ожидая едких комментариев, у этой компании они получались отменно.
Fiann Lermont: Лермонт даже не пошевелился. Они тут все были полны энтузиазма, и только ему с Ридом было, похоже, уже все равно. Все равно, все равны и совершенно до форточки, на чем написан чертов пергамент и какой смысл у чертова текста. - Говоришь, до сих пор не сожрала... - задумчиво сказал Фианн, - а ты уверен, что она жрет плоть? И что целиком? У всех убитых не досчитались одной... кхм... детали. Или множества - у кого-то из них были удалены внутренности подчистую, если верить Лису. Такое ощущение, что она конструктор собирает. А может, жрет. Разнообразит себе меню, мать ее. Говорил он ровно, без всяких эмоций, и не потому что это было как-то призвано подчеркнуть его равнодушие к собеседникам, а просто потому что шотландец являл собой вполне законченную модель обыкновенного такого зомби, разве что не бродил по школе со стонами "Мне нужны мозги", но только потому что не хотел составлять конкуренцию твари. И еще - потому что имел серьезное подозрение, что мозги ему не помогут, либо попросту не приживутся. - Огонь веры - это хорошо. А веры во что? - спокойно уточнил Фианн, - чтобы это имело силу, нужно верить всем в одно и то же. Нас здесь много, и вряд ли уже кто-то во что-то верит... "лично я только в смерть от передозировки кофеина" - Но если ты имеешь в виду экзорцизм, то идея сама по себе прекрасная. И тут заговорила Далия. По канонам жанра следовало сначала протанцевать джигу вокруг гриффиндорской ведьмы, а потом покончить с собой вон в том углу, осознав свое ничтожество и разочаровавшись во всем мирском и суетном - именно такая реакция была наиболее логичной, если подумать о том, что все, над чем ты бился последнюю неделю - не более, чем дурацкие детские сказки. Но сил на эмоции у Лермонта уже не было. - Слова? Те, которые самые первые? - уточнил он, - а все остальное понятно и в самом тексте таких слов нет, верно?
Dalia Levy: Такие безразличные у них лица, а говорят, что это поможет разгадать тайну. Но по лицам Лермонта и Рида было видно, насколько они устали, да еще и эти листы, исписанные сплошь с двух сторон, холодный кофе, который, наверное, заменяет им завтрак, обед и ужин уже некоторое время. Где они откопали эту штуку, интересно? Откуда взялся сам манускрипт? Далии тайны не давали покоя никогда, именно это беспокойство заставило ее семь лет назад сесть в Хогвартс-Экспресс без разрешения родителей, совершенно одной. Да, она как была одна, так и осталась, даже сейчас, они все будто бы по одну сторону, а она по другую. Но, похоже, Фианн решил протянуть ей мостик. Чего не сделаешь, когда тебе уже настолько все равно. - Да, все верно, незнакомые слова есть только в самом начале каждой истории и дальше не повторяются, иначе можно было бы попытаться вычислить их значение из контекста. Да, именно поэтому они так и расположены, конечно. Автор пытается спрятать информацию всеми доступными ему способами. - Это часть шифра, шифр в шифре, не знаю, как еще определить. Он очень старался, чтобы никто ничего не узнал. А откуда взялся манускрипт?
Ebenzer Reid: Теоретически, можно было бы прочитать краткую, но емкую лекцию, базирующуюся на общедоступном материале для третьего курса о природе магии и строении ауры среднестатистического мага, в которой он бы рассказал шестикурснику из Слизерина о том, что школьник-маг - это не просто шестьдесят кило живого веса, но еще много всего вполне съедобного для прочих магических существ. Бен даже мечтательно представил себе, как он подробно, с животрепещущими примерами и в деталях, рассказывает материал, который должен был знать человек, сдавший в прошлом году СОВ, но решил, что ему лениво. Подобное решения для Рида было совершенно ненормальным, нехарактерным и настолько неестественным, что хаффлпаффовец даже на мгновение почувствовал себя неуверенно. А вдруг это страшная тварь завладела его мозгом и отбила желание знать все? Эбензер нервно хихикнул. Нет, все, довольно. К драклам завтрак, он пойдет спать. Подумать только, целых два часа нездорового, но сна. Звучит просто фантастически. - Для экзорцизма неплохо было бы найти логово твари. Изгнать ее из Хогвартса путем проведения обычного ритуала мы не сможем, нам банально не хватит сил. А вот если бы мы нашли ее лежку - этот вопрос стоило бы обдумать. Рассуждая в слух, он пошарил во круг себя в поисках чистого куска чего-нибудь, на чем можно было бы писать. Задача почти непосильная, за прошедшие дни они с Фианном успели местами даже стены исчертить, подоконник разве что еще остался чистым. Разумеется, помятый, но неисписанный клочок пергамента и бережно извлек его на свет. - Делия, о свет очей наших. Я кроме шуток и серьезен как никогда. Будь столь любезна, срисуй нам эти слова по порядку. Будь здесь матушка Бена, она бы, пожалуй, сказала, что Леви привела сюда судьба. Или рок. Рид решил, что с подобными тонкостями он разберется потом. Если успеет.
Severus Snape: — Жрет? Нет, не жрет, — на тон Лермонта Снейп брезгливо поморщился. — Даже самая утонченная тварь не действует настолько выборочно. Слишком разнообразен ее рацион, Лермонт. Тебе так не кажется? Тварь ни разу не повторилась. А вот версия с «конструктором» мне вполне нравится. И наше счастье, если она свой конструктор собрала. Уничтожить плоть легче склизкого студня. Беда человека острого ума такова, что окружающие обязательно принимают его за портного и вечно норовят подсунуть какую-нибудь затхлую портянку. Острый ум, в идеале должный навевать ассоциации с крепкой дамасской сталью, на деле чаще воспринимается шилом, ибо очень любит застревать в мягких тканях людского невежества, путь к которым по издревле заведенной традиции пролегает сугубо анатомическим путем, затрагивающим такие локации, как «нерв седалищный», «самомнение обыкновенное» и таинственный нервный узел под названием «не тронь! это моя логика!». Последний пункт, обозначенный на карте «пунктом прибытия», на практике почему-то выступает в роли тупика и с треском глушит все попытки пробить бетонную стену элементарного мышления. Никто не хочет заниматься ювелирной работой: руки, заточенные под кирку, не могут удержать пинцет. Вот тут и наступает черед вынуть из мешка шило. Может, оно и не пинцет, но расковырять толстый слой многовекового идиотизма, коркой затянувший здравый смысл, - ему по силам, нужна лишь твердая рука и глаз профессионала. Снейп шумно выдохнул. Разум здешней компании сильнее всего напоминал лопату – роет глубоко, площадь раскопок охватывает неимоверную, а пользы приносит ноль. Докопаться до смысла легко, тяжелее остановиться на достигнутом. Естественно, когда перед вами открывается такая большая яма – велико искушение копнуть чуть глубже и посмотреть, что же будет. Заодно нестрашно и провалиться. Вдруг повезет и ты вывалишься на той стороне мира? Какой нормальный человек откажется от бесплатной турпутевки? Подумаешь, на тот свет. Северусу Снейпу на тот свет абсолютно не хотелось. Для себя слизеринец решил, что они узнали о твари достаточно. Пора переходить не к расшифровке пергамента, а к составлению плана действий. К тому же, судя по последним словам Далии Леви; к концу рукописи автор попросту сошел с ума. Ну, или из бесстрастного повествователя превратился в чудаковатого сказочника с затаенной обидой на куриное племя, перчатки и детей. Шило из мешка вынули. От чего бы им не воспользоваться? — Веры во что? — Северус удивленно вскинул брови. — В тварь, разумеется. Или кто-то сомневается в ее существовании? Мы все верим в тварь. Осталось поверить в способ ее уничтожения. А лучше проверить. Я предложил огонь. Рид – умереть от старости за переводом. Еще мысли? Снейп обвел компанию скучающим взглядом. Если у кого-то из присутствующих и имелись мысли, то вынуть их на поверхность казалось невозможным не только с помощью отбойного молотка, но и целого экскаватора. Ничего удивительного. Все так увлеклись дешифровкой рукописи, что совершенно позабыли о главном – о твари. А тварей необходимо не изучать, тварей необходимо уничтожать. — Эбензер, тебе действительно хочется узнать точный адрес логова? Будешь посылать рождественские открытки? Похвально. Похвально и бессмысленно. Чудовище в замке – этого достаточно. Где конкретно – никто не знает. И, вероятно, не узнает. Вернее, исключительно по приглашению самой твари. Впрочем, я бы предположил, она обитает в подземельях. Или в катакомбах под замком. Такие существа любят мрак. Сырость. Одиночество. Снейп запнулся. Нет уж, больше он в споры не ввяжется. — Что же касается ваших таинственных «слов», — Северус хмыкнул. — Вы очень обрадуетесь, если переводом окажется «убей»? Слизеринец молча скрестил руки на груди. «Переводите, - думал он. – Мыслите, пока существуете. Сдается, осталось недолго».
полная версия страницы