Форум » Архив «Lumiere-77» » La riviere de notre enfance » Ответить
La riviere de notre enfance
Daniel de Foix: Дата: август 1974 года. Место: юг Франции; один из фамильных замков рода де Фуа близ Тулузы, на берегу Гаронны. Участники: Daniel de Foix & Evan Rosier События: Иногда чистокровным французским мальчикам приходится навещать чистокровных французских мальчиков, живущих по соседству. Не всегда от большого на то желания. - Ивен, иди поиграй с мальчиком. - Я не хочу. - Сделай дедушке приятное. - А мальчик не может поиграть сам с собой? - Ивен Розье, если ты не пойдешь сейчас, то завтра я не возьму тебя на конную прогулку. - ...Только ради тебя, grand-papa.
Ответов - 20
Evan Rosier: - И кстати, у месье де Фуа, - сказал Эврар, - есть сын примерно твоего возраста. Вот заодно и познакомитесь. Ивен скроил презрительную мину: ему были глубоко безразличны и месье де Фуа, и его отпрыск, а на поход к ним мальчик согласился исключительно для того, чтобы сделать приятное деду, который делал для внука много, а требовал мало - всего-то сопроводить его во время визита к соседям. На самом деле, эти "визиты" и "гости" - все было шито белыми нитками, и попытки насильственной социализации Ивена недвусмысленно раздражали, но дед являлся тем редким человеком, ради которого младший Розье готов был идти на жертвы, да к тому же, по счастью, Эврар и сам вел не слишком активную общественную жизнь и выезжать за пределы владений приходилось не так уж часто. Словом Ивен готов был оказать деду услугу, однако только в части сопровождения - делать вид, что он бесконечно счастлив знакомству с соседским мальчишкой, младший Розье не собирался. Воротничок новой рубашки натирал. Мадам де Фуа казалась поразительно скучной дамой, а прятавшаяся за ее юбкой девчонка - поразительно пугливым ребенком. Дед энергично пожимал руку месье де Фуа, уже весело что-то обсуждая, а Ивен бездумно пялился на портрет какого-то господина в блестящих доспехах - вероятно, дальнего предка семейства. Ивен не был знаком с магловской историей, и большую часть жизни провел в Англии, а потому о французских чистокровных родах составлял представление исключительно по рассказам деда - и оттого фамилия де Фуа ассоциировалась у него только с неким "месье де Фуа", живущим по соседству, который до сегодняшнего дня вообще был фигурой полумифической, и лишь теперь обрел плоть. - Мой внук, Ивен. - не без гордости представил младшего Розье Эврар, и Ивен растянул губы в вежливой улыбке, деланность которой он даже не собирался скрывать. Впрочем, играть милого и вежливого мальчика ему приходилось не впервые - и оттого выходило вполне правдоподобно. Разве что чуть устало. - Мое почтение, месье, мадам де Фуа... мадемуазель, - Ивен чуть склонил голову, приветствуя семейство соседа, - мой дед очень много о вас говорил. Я рад, что наконец могу встретиться с вами лично. На каком бы языке ни изъяснялся Розье, вечно выходило с акцентом: на английском он говорил с французским, на французском - с английским, и потому в обеих странах принимался за иностранца. - Он совсем как ваш Даниэль, - со сдержанной улыбкой сообщил Эврар, - я надеюсь, они найдут общий язык. А кстати, где он?
Daniel de Foix: - Кстати, у мьсе Розье есть внук твоих лет. Он учится в Англии, Даниэль! Однако я уверен, что это нисколько не помешает вам подружиться. В ответ на реплику отца Даниэль лишь пожал плечами, не спеша делать столь поспешные выводы. Мсье де Фуа выглядел на редкость довольным весь день в ожидании гостей – словно этот Эврар Розье был для него не просто добрым соседом, а, по меньшей мере, членом семьи, наконец-то возвращающимся из дальних многолетних странствий. Даже дядю Фабьена в этом замке не всегда встречали столь радостно. Впрочем, Роже де Фуа был из тех, кто по-настоящему ценил хороших людей в своём окружении и бесконечно уважал старшего из Розье. Кроме того, ещё и гордился тем фактом, что с Эвраром его связывали отличные приятельские отношения, не взирая на то, что мсье де Фуа был едва ли намного старше Друэллы и Леонарда. Их Роже помнил ещё по детским своим годам, до той поры, пока те со своими семействами окончательно не обосновались по другую сторону Ла-Манша. Память – ныне это всё, что осталось в Замке Роз от прежних его обитателей. - Я не сомневаюсь в этом, мсье Розье! Это просто превосходно, что мальчики, наконец, смогут пообщаться. – Семейство де Фуа радушно приветствовало обоих Розье. И будь здесь сейчас Даниэль, он бы наверняка не упустил шанса подразнить свою сестру, потому как щёки малышки Жаклин моментально покрылись румянцем, стоило ей приблизиться к этому красивому юноше с очаровательным британским акцентом. Не то, чтобы в Шармбатоне было мало красивых мальчиков, но Ивен, очевидно, произвёл на мадмуазель де Фуа неизгладимое впечатление – с самого первого взгляда. От смущения та даже не произнесла ни слова, только сделала изящный реверанс и поспешила отойти на несколько шагов назад – лишь бы спрятаться за спиной матери. - Ивен Розье, поверь, мы тоже наслышаны о тебе! Эврар говорил, что с этой осени ты станешь старостой своего факультета? Поздравляю, парень! Ты достойный внук своего деда. – С широкой улыбкой произнёс мистер де Фуа, вместо привычных “достойный сын своего отца”. – Кстати, вот и мой сын! Даниэль Роже де Фуа, немедленно подойди сюда и поприветствуй гостей как подобает! Даниэль спускался по лестнице в холл, словно намереваясь отправиться на прогулку – весь его внешний вид явно говорил об этом. Кажется, он совсем позабыл о планах и наставлениях отца, или сделал вид, что позабыл, однако по первому же его требованию подошёл к гостям и почтительно поприветствовал тех, тем более что Эврару Розье младший де Фуа был уже давным-давно представлен. На Ивене Даниэль задержал взгляд чуть дольше – и всё не мог понять, что в облике француза было не так. В отличие от Жаклин, он нисколько не смущался – напротив, младший Розье был интересным объектом для изучения. По привычке Даниэль ожидал почувствовать какой бы то ни было эмоциональный фон гостя, но удивился ещё больше, когда вместо этого не почувствовал ничего, будто бы наткнулся на идеальный ментальный щит. Однако! - Я собирался на прогулку верхом, отец. Если Ивен пожелает, он может отправиться со мной. – Де Фуа с некоторым вызовом вновь глянул на младшего Розье. По правде говоря, ему не терпелось расспросить иностранца об этом загадочном Хогвартсе, но весь вид Ивена говорил о том, что тот явно не настроен на длинные многословные беседы. Однако Роже, удовлетворенно кивнув наследнику, уже отправился показывать Эврару необычайно богатый в этом году урожай виноградников и, судя по тому, как засияла при этом улыбка на губах графа, дегустация явно намеревалась затянуться до позднего вечера.
Evan Rosier: "Да-да, в сентябре я надену значок старосты. Угу, я счастлив просто до выпрыгивания из штанов. Это же с ума сойти какая честь и все такое. А кстати, это нормально - поздороваться и уйти?" Дед, кажется, считал, что это не нормально, да и вообще искренне наслаждался визитом, тогда как Ивена перекосило при одной мысли о том, что их сейчас оставят наедине с этим "мальчиком" - и, кажется, недовольство младшего Розье было очевидно, потому что Эврар перед тем, как последовать за месье де Фуа, негромко напутствовал внука: - Я надеюсь, ты меня не разочаруешь. Ивен окинул Даниэля сумрачным взглядом: первое, что Розье мог бы вменить в вину французу - это то, что он совершенно не был похож ни на Лермонта, ни на Малфоя, ни даже на рыжего психа МакКехта; его, подчеркнуто опрятного, невозможно было даже представить среди показательно небрежных демонов. Вообще-то его куда живее можно было вообразить в роли мишени для метких подколов слизеринцев, и соблазн сказать молодому де Фуа гадость был очень велик, однако это определенно разочаровало бы деда, а вот этого бы Ивену совсем не хотелось. Куда более мудрой младшему Розье представлялась идея показного равнодушия к новому знакомому: односложные ответы, короткие предложения, минимум взглядов в его сторону - вроде и не скажешь, что нахамил, а общения все равно не получилось. Ивен, встретивший вызывающий взгляд Даниэля скептическим взором, хмыкнул и отвел глаза. - Как вам будет угодно. - безразлично произнес Розье. Лошади, правда, у де Фуа были действительно хороши - нескольких коней Ивен оглядел с плохо скрываемым восхищением - однако свою кобылу окинул безразличным взглядом и, похлопав по холке, не удержался, чтобы не обронить насмешливое: - Хороша... но моя Жизель, конечно, покрасивее будет. - и прибавил уже после того, как вспрыгнул в седло. - И порезвее, я думаю. Лошадь повела ушами, будто поняла, что ее только что сравнили с кем-то - и не в ее пользу.
Daniel de Foix: Всю дорогу от холла замка до конюшен Даниэль молчал. Хмурый и холодный взгляд Ивена он не только заметил, но ещё и запомнил, и теперь про себя размышлял над тем, отчего же гость оказался столь неприветливым. Ведь и четверти часа не прошло, чтобы его даже теоретически можно было успеть чем-либо обидеть! Однако Розье выглядел будто бы всем вокруг недовольным – и людьми, и визитом, и улыбками окружающих, при том, что свою роль вежливого и воспитанного юноши тот играл просто превосходно. В конце концов, Даниэль почти убедил себя в том, что он, возможно, ошибся, и Ивен просто чем-то очень озабочен – чем-то, что не связано ни с кем из де Фуа, но этого убеждения хватило ненадолго. Ровно до того мгновения, как Розье оседлал одну из лошадей. - Её зовут Магнолия. Любимая лошадь моего дяди Фабьена. Не знаю, что там до красоты, но на резвость до сегодняшнего дня никто не жаловался. – В голосе Даниэля слышалась задетая гордость, а во взгляде его вспыхнуло что-то явно недоброе. Андалузская чистокровная кобыла под седлом Ивена в нетерпении переступала копытами. – Она тебя ещё заставит пожалеть о сказанном. – Де Фуа усмехнулся, предчувствуя очередную интересную игру. Белоснежная Магнолия была не из тех лошадей, что покоряются каждому – чтобы заставить её не набирать скорость, или попросту снизить её, придётся не просто крепко держать поводья. Сам же Даниэль оседлал своего любимца, которого отец подарил ему в день поступления в Академию. Французский рысак по кличке Лазурный не был ослепительным красавцем, на котором можно было почувствовать себя принцем на белом коне. По правде говоря, он и белым-то не был – рыжий, с густой пшеничной гривой, он походил скорее на выходца из кавалерии, нежели на тех благородных коней, на которых короли и придворные выезжали на парады. Впрочем, благородства это его ничуть не лишало, как и гордого упрямого нрава. Характер Лазурного был под стать Даниэлю – конь-огонь, конь-борец, конь-победитель. - Поедем к реке. – Скорее утвердительно, нежели вопросительно сообщил де Фуа своему новому знакомому, направляя своего коня к воротам. А дальше, от ворот, уводили три дороги. Та, что вела на север, знаменовала собой путь в Тулузу, вторая, петляя, уходила в леса, а третья – самая широка, простиралась далеко к югу – к границе между департаментами Арьеж и Верхняя Гаронна, этот путь лежал в Фуа. Погода была солнечной, несмотря на ветер с реки, потому отрезок пути до берега Гаронны, проходящий по чудесным живописным местам, обещал быть весьма и весьма приятным. Чего нельзя было сказать о компании этого заносчивого Розье, который, надо отдать ему должное, неплохо держался в седле. Но Даниэль не так скоро позволил тому испортить себе настроение от прогулки. Для начала он не оставил попыток разговорить француза. - Ты ведь проводишь здесь каждое лето, верно? Когда закончишь Хогвартс, вернёшься во Францию насовсем?
Evan Rosier: Ивен вдруг подумал, что со стороны де Фуа было крайне опрометчиво предлагать прогулку к реке - Розье мог не справиться с соблазном по-тихому утопить нового знакомого. Он готов был спорить, что получил эту норовистую кобылу неспроста - и хотя, по-хорошему, винить Ивен мог только себя, потому что неприязнь его к Даниэлю была столь очевидна, что не могла не вызывать ответной реакции, но себя Розье не винил никогда, и оттого все тихие проклятия сейчас сваливались на голову младшего де Фуа. Лошадь вскидывала морду, поглядывая на всадника хитрым глазом и фыркала, словно невзначай боком уходя в сторону, так что Розье постоянно приходилось натягивать поводья, чтобы выправить движение. Стоило признать, что кобыла характером не уступала всаднику, так что в некотором родиони достигли трогательного взаимопонимания в своей обоюдной неприязни. И уж конечно в подобных условиях менее всего Ивен был расположен к разговору: поглощенный борьбой с упрямым животным, проклиная про себя и лошадь, и идею визита к соседям, и самих соседей до тринадцатого колена, он совершенно не желал беседовать с их сыном. Тем более, объяснять малознакомому молодому человеку, что он все лето проводит у деда вовсе не оттого, что обожает Францию, а просто потому, что не выносит общество своих родителей, Розье определенно не желал. Солнце слепило глаза. Лошадь норовила боком ускакать куда-то в сторону. Де Фуа говорил. И Ивен понял, что, кажется, не выполнит просьбу деда. - Если бы я хотел жить во Франции, я бы и учился во Франции... так, стоять на месте! Розье резко рванул поводья на себя - кобыла чуть припала на задние ноги, кося глазом себе за спину, но послушно остановилась, и Ивену казалось, что скорее от оклика, чем от его резкого движения. Наклонившись вперед так, чтобы попасть в поле зрения животного, Розье схватил кобылу за ухо и принялся вкрадчиво наставлять ее так, будто она могла его понять: - А теперь послушай меня: или мы вот прямо сейчас начинаем крепко дружить, или клянусь Мерлином, я устрою тебе такую веселую выездку, что ты будешь мечтать о бойне, ты понимаешь меня, короткоухая ослица-переросток? Так вот - еще одно движение вбок, и я считаю, что мы поссорились - это понятно? Понятно, что я не намерен терпеть твое упрямство? Чудно, а теперь послушай меня ты. Ивен выпрямился в седле, раздраженным взором глядя на Даниэля. - Я не хочу с тобой разговаривать. Я не знаю, что там думает мой дед, но я не хочу водить с тобой дружбу - Мерлин, да я не хотел даже наносить вам этот дементоров визит драклами проклятой вежливости. И будь моя воля, я бы с удовольствием дал тебе в глаз, но я боюсь, что ты заплачешь и пойдешь к маме, а я обещал деду не расстраивать его подобными эксцессами. Но поверь, это единственное, что удерживает меня от желания сломать тебе нос - и в том числе за то, что мне достался этот полуфабрикат конской колбасы. И Розье раздраженно перевел дух, надеясь, что обидел Даниэля достаточно для того, чтобы он не продолжал беседу.
Daniel de Foix: Честно говоря, Даниэль до того поразился внезапной проникновенной речи Розье, обращенной к лошади, что даже возмутиться не успел. Однако француз всё же остановил своего коня и воззрился на Ивена так, будто увидел, по меньшей мере, горного тролля на лугу солнечным летним днём. Интересно, это он со всеми лошадьми так обращается, или эта удостоилась особой чести? Де Фуа уже набрал побольше воздуха в грудь, собираясь выпалить в лицо нахалу всё, что думает о его манере дрессировки животных, но не успел, ибо Розье продолжил говорить. И на этот раз уже слова его касались непосредственно Даниэля. Перед ним теперь вставал сложный моральный выбор, который парень до ужаса не любил. Вот как в таких случаях следует поступать правильно – вызвать наглеца на дуэль по всем правилам, или же сразу дать ему в глаз, без лишних предисловий? Де Фуа глазами смерил расстояние от седла Розье до земли. Падать будет высоко. Тем веселее. Или лучше не метить в глаз, а сразу прицельно бить в нос? Как же это сложно решить, чёрт побери! Больше всего отчего-то задело даже не это оскорбительное “заплачешь и пойдёшь к маме”, а намеренное оскорбление отличнейшей лошади любимого дяди. - Слушай, ты всегда такой заносчивый придурок, или мне сегодня просто особенно повезло? – С нарочито вежливым интересом поинтересовался де Фуа, извлекая из рукава свою волшебную палочку. – Ты всегда оскорбляешь тех, кто с тобой пытается общаться по-человечески, или только тогда, когда дед не видит? Попробуй сломать мне что-нибудь, и ты полетишь вниз головой отсюда раньше, чем успеешь достать свою волшебную палочку! Острие же палочки Даниэля теперь указывало точно в грудь Ивена, и, судя по его выражению лица, можно было быстро догадаться, что в отношении Розье намерения у него самые серьёзные. Очень жаль, конечно, будет сообщать мистеру Розье, что его внук столь плохо держится в седле, что вылетел из него на большой скорости, сломал себе нос, пару рёбер, руку и подбил левый глаз. Мальчишки любят казаться взрослыми. Особенно тогда, когда им без месяца всего пятнадцать лет, и просто “дать в челюсть” кажется поступком совершенно детским. В конце концов, это всегда можно успеть. - Я вынужден вызвать вас на дуэль, сударь. Недобрая усмешка появилась на губах де Фуа. И в тот же самый момент что-то подсказало французу, что зря он начал... по-хорошему.
Evan Rosier: - Нет, только когда мне их рожа не нравится, - огрызнулся Ивен в ответ на вопрос де Фуа о частоте подобных его срывов, - и... Розье замер, когда в кончик волшебной палочки Даниэля оказался направлен ему в грудь, и можно было подумать, что Ивен испугался угрозы мальчишки: на какое-то время он вообще перестал шевелиться, только пристально и с некоторым недоумением разглядывая лицо де Фуа, а потом спросил негромко и вкрадчиво: - Ты что, прости, идиот? Дуэль? Сударь? Вызвать? Ему казалось, что Даниэль то ли неудачно шутит, а то ли издевается над ним, и Ивен даже не решил для себя, что из этого его раздражало бы сильнее. Ну или можно было предположить, что последнее утверждение Розье справедливо, и у де Фуа, перечитавшего исторических романов, действительно немного протекает крыша, так что во время припадков он начинает изъясняться ужасным книжным наречием и вызывать оскорбивших его соседских мальчишек на дуэль. Ивен бы даже не удивился, узнай он, что Даниэль свои угрозы еще и в исполнение приводит, если находится кретин под стать ему, который принимает - ради смеха ли, или от такого же романтизма мозга в терминальной стадии - вызов француза. Но Розье-то не страдал романтизмом мозга. И ничего смешного в вызове на дуэль не видел - только ощущал, как желание сломать нос соседскому сыну превращалось из неоформившейся идеи во вполне четкое желание. Поэтому в следующее же мгновение сильный удар человека, привыкшего к хорошей драке без всяких вызовов и применения магии, выбил из руки у де Фуа палочку - та отлетела куда-то в сторону, провожаемая взглядами лошадей, и упала в траву. Ну не может де Фуа быть сильнее Лермонта. Вот просто из-за телосложения не может, а все, кто слабее Лермонта - вполне несложные противники. Второй удар был нацелен в нос Даниэлю, и Розье не был бы против, если бы де Фуа, потеряв равновесие, еще и выпал из седла. Полежит - остынет. Прости, дедушка.
Daniel de Foix: Наверное, де Фуа и впрямь не был сильнее Лермонта. Но к его счастью он вообще понятия не имел о том, кто такой Лермонт, какова его сила, и чего стоит его кулак. Но Даниэль и сам неплохо научился драться к своим годам – матушка пришла бы в ужас, узнай она, сколько синяков на лицах студентов Шармбатона появились там благодаря её непутёвому сыну. Палочку он не удержал – первый удар был слишком неожиданным. Зато ко второму де Фуа был уже готов и среагировал на него вовремя. Кулак Розье так и не достиг своей цели – Даниэль на лету перехватил запястье Ивена, выворачивая его так, что им обоим ничего не оставалось, как вместе полететь до земли, выпуская из рук поводья. Лошади тут же заржали и, забив копытами, отшатнулись от мальчишек, которые уже кубарем катились вниз с ближайшего склона у дороги. - Я тебе покажу, кто из нас тут идиот! – Выговаривал Даниэль, с явным удовольствием возвращая Розье удар кулаком в нос. В моменты драки юный наследник де Фуа вмиг забывал о всяческом романтизме – если кое-кто ни черта не смыслит в дуэлях, то с ним по-другому уже и не получится. А ещё идиотам обычно везло – вот как сейчас, поразительно было, что оба ничего себе не сломали, падая с лошадей.
Evan Rosier: Допустим, с выводами Ивен поторопился. Точнее, поторопились оба: Розье - поставить крест на мальчишке, а мальчишка - с выводами о том, что падение их обошлось без переломов. Правда, тут и Ивен не сразу сообразил, что к чему: в пылу драки ему поначалу показалось, что разливающаяся по левому плечу немота - просто следствие сильного удара, а бить де Фуа в зубы было вполне удобно и правой, но не успел Розье даже войти во вкус хорошей драки, что намечалась между мальчишками, как немота сменилась на боль, что усиливалась и усиливалась, пока наконец Ивен с шипением не упал на бок, хватаясь за плечо. Пальцы наткнулись на твердый выступ, которого в этом месте определенно быть не могло, и Ивен, скосив глаза, скорее с недовольством, чем с испугом, понял, что рукав рубашки медленно пропитывается кровью. Ну просто замечательно. Вот только открытых переломов ему не хватало. Интересно, это укладывается в "я надеюсь, ты меня не разочаруешь" деда? Впрочем, мысли о соответствии ожиданиям Эврара, равно как и желание сломать нос де Фуа, временно отступили на второй план под натиском все нараставшей боли в руке. Розье зашипел и сел на земле и будто бы моментально теряя интерес к своему противнику. - Проклятие, - коротко выругался Ивен, сгибаясь пополам от боли, - ну и кретин же ты, де Фуа, - не мог не отругать Розье противника, словно позабыв, что драку затеял именно он.
Daniel de Foix: Вот это вообще было не по сценарию сейчас. По сценарию обоим французам полагалось со вкусом бить друг другу морды, попутно соревнуясь в красноречии. Если, конечно, о красноречии вообще можно было судить, исходя из набора витиеватых французских ругательств. Но так быстро увидеть кровь противника Даниэль явно не жаждал. Его кулак так и замер в воздухе, не долетев до уха Ивена, когда тот с шипением сел на траве. Глаза де Фуа расширились – не то от изумления, не то от испуга. Не то, чтобы он первый раз в жизни увидел открытый перелом, но, чёрт возьми, не так же быстро! - А ну, сиди смирно! – Крикнул Даниэль, уже поднимаясь на ноги и бросаясь туда, где только недавно стояли лошади, а теперь трава была примята от падения. – Сиди и не дёргайся, я сейчас! – И вот де Фуа уже шарил пальцами по той траве, но, как назло, трава была высока, а волшебная палочка упрямо не желала находиться. Будто назло! Наконец, спустя пару минут, солнечный луч выхватил из зелени отполированную деревянную рукоятку. – Вот же ты где! Схватив палочку, Даниэль вновь подбежал к Ивену, опускаясь рядом с ним на землю. Кажется, обезболивающее заклятие – было из тех колдомедицинских чар, которыми де Фуа овладел лучше прочих. Ибо слишком уж часто доводилось применять их на себе – тут, пожалуй, поневоле не будешь халтурить. - Anestesio. – После чего, недолго думая, француз порвал рукав рубашки Розье – от манжеты и до плеча, одним быстрым и резким движением. – Кровь я останавливаю хуже. Haemostatio. А ты всё равно не дёргайся. Сам кретин. Потерпишь, пока я доскачу до замка за помощью? Де Фуа громко свистнул, подзывая своего коня. - Или сможешь сам встать? Только надо перевязать. Или шину. Ну, ты и придурок, Розье. Надо было умудриться... чёрт побери!
Evan Rosier: - Не надо никакой помощи! - оборвал Даниэля Ивен. - Не суетись. Хмурясь, он медленно поднялся с земли, придерживая поврежденную руку: теперь, когда обезболивающее заклинание на время дало ему возможность нормально шевелиться и думать, положение уже не казалось ему таким уж незавидным. В конце концов, боль была основной проблемой, а временная неспособность шевелить левой рукой, конечно, доставляла неудобство, но Ивен все же оставался правшой, так что повреждение левой руки не казалось фатальным. Вот только объяснять причину перелома деду все-таки придется, и говорить Розье собирался, как ни странно, правду. - Скажем, что я упал с лошади. - мрачно произнес Ивен. - Что, в общем-то, даже не будет враньем. Он исподлобья глянул на де Фуа: тот факт, что он не воспользовался травмой Розье, а моментально позабыл о драке, чтобы помочь ему, приятно удивлял, и хотя сам Ивен продолжал считать, что это все не от любви Даниэля к нему, а исключительно от романтизма головного мозга, он все же счел нужным поблагодарить мальчишку. - Спасибо. Но ты сам идиот, - тут же упрямо обвинил Ивен де Фуа, - что значит "надо умудриться"? Это чертова лошадь! Она высокая! Надо умудриться - это остаться целехоньким, как ты. По губе текла кровь, впрочем, противник Розье выглядел не лучше. Вытерев рукавом разбитый нос, Ивен как бы между прочим поинтересовался: - Часто дерешься?
Daniel de Foix: Мальчишка и впрямь послушно прекратил суетиться – судя по виду Ивена, теперь тому действительно было не так уж больно, а значит, заклятие подействовало. Да и кровь вроде бы перестала хлестать из раны. - Ладно-ладно. Хорошо, что ты можешь сам идти. Но дай всё же... Даниэль коснулся палочкой сломанной руки Розье, пробуя всё-таки наложить шину и использовать бинты. Он сам никогда не делал этого раньше, но видел, как делала его однокурсница Жанна Руа, когда де Фуа умудрился сломать руку парню, который был старше его на пару курсов, и обладал куда более широкой костью и более тяжелой комплекцией. В общем, ломать чужие конечности – это много ума не надо было, не то, что лечить их. - Вот. – Повязка получилась так себе, части бинта неаккуратно свисали в разные стороны, но, по крайней мере, держалось оно крепко. Тем временем, верный конь француза уже подоспел к своему хозяину, и Даниэль уже ласково трепал его по холке, одновременно ища взглядом вторую лошадь, с которой так неудачно свалился Розье. - Ну да, чего врать-то. Ты упал с лошади. Она высокая, конечно! Надо было умудриться не думать об этом, когда затеваешь на ней драку врукопашную! Я тебе говорил, что ты её недооцениваешь. В последних словах де Фуа явно слышалась гордость за дядину кобылу. - А дерусь я... не знаю, иногда пару раз за день, иногда всего лишь пару раз в неделю. Зависит от количества идиотов вокруг меня. Поначалу меня за драки даже из Академии отчислить хотели, а потом смирились. Что делать, если некоторые иначе не понимают, а? А вот количеством своих драк Даниэль отнюдь не хвалился – напротив, говорил о них совершенно спокойно. Он вообще тихо радовался тому, что Ивен внезапно оказался человеком, способным нормально разговаривать. Ну, почти нормально. Прогресс всё же явно был налицо, пускай лицо и было разбитым.
Evan Rosier: - Вот уж действительно, - передразнил Даниэля Ивен, - что делать, если другие иначе не понимают? Намек на самого де Фуа был настолько прозрачен, что не нуждался в пояснении, и Розье, отвернувшись от мальчишки, тоже принялся высматривать свою лошадь. Лошадь, надо сказать, времени не теряла: решив, очевидно, что люди слишком заняты друг другом и в ее услугах не нуждаются, она успела уйти от ребят на порядочное расстояние и в данный момент неторопливо объедала невысокий куст в отдалении. Попытки подозвать ее свистом кобыла невозмутимо игнорировала, так что Ивен с досадой понял, что Магомеду все-таки придется идти к горе. Мерзкой, своенравной, непарнокопытной горе с отвратительным характером. - Если ты каждому тыкаешь в нос палочкой, обзывая его сударем, я совершенно не удивляюсь, что тебя хотели отчислить за драки. Учись ты в Хогвартсе, я был бы первый в очередь на "пересчитать де Фуа ребра". Ты что, книжек перечитал, впечатлительный? Скажем, Ивен разделял удивление Даниэля - но только в отношении молодого графа, ибо способность его говорить о нормальных вещах и изъясняться земным языком приятно удивляла и вселяла надежду в то, что де Фуа если и потерян для общества, то не безвозвратно. Придерживая больную руку, Ивен неспешно побрел к лошади, в своей невозмутимости даже не обращавшей внимания на людей.
Daniel de Foix: Даниэль, даже если и понял намёк Ивена насчёт себя, то очень умело сделал вид, что его не заметил. Опять начинать перепалку после того, как им только-только удалось завязать подобие нормального разговора, уж точно не хотелось. Разве что можно было свести всё к шутке. - Эй, остынь. Пускай сначала тебе срастят руку, а уже потом будешь считать мне рёбра. А что, в вашем Хогвартсе разрешены драки? – С искренним любопытством поинтересовался де Фуа, и в голосе его явно слышалось неприкрытое восхищение от одной только мысли о том, что где-то не наказывают за такое. Причём, непонятно было, шутит ли Даниэль всё же, или серьёзно предлагает Розье продолжить драку после того, как рука его станет здоровой. - И... нет, почему сразу книжек? – Де Фуа задумчиво почесал затылок волшебной палочкой, отчего с её кончика слетело несколько разноцветных искр. Он не торопился вспрыгивать в седло, и теперь просто вёл своего коня за поводья рядом, не опережая Ивена ни на шаг. - Книжки я люблю, но просто... просто меня так учили. Отец считает, что я должен вести себя достойно, и быть достойным своих знаменитых предков. – В последней фразе мальчишка даже голосом изобразил Роже де Фуа, почти идеально копируя его интонации. – В детстве я как-то не задумывался о том, что сейчас не тринадцатый век, и даже не шестнадцатый. А книжки интересные я могу тебе дать, если хочешь. Дело совсем не в них. Усмехнувшись, Даниэль всё-таки свистнул второй раз, подзывая к себе белоснежную красотку Магнолию. И если свист Розье та игнорировала, то на зов Даниэля лошадь откликнулась, спустя несколько мгновений приблизившись к тому. Ивена кобыла сторонилась, упрямо отворачивая морду в сторону. - Попробуй быть с ней поласковее. Обычно это помогает. В последней фразе де Фуа совершенно не было попытки поддеть Розье очередной колкостью, напротив – совет был искренним.
Evan Rosier: - Ну вот сейчас самое время задуматься, - посоветовал Ивен, - пока это не стало клиническим случаем. Впрочем, раздражения в его словах сейчас на удивление не было - во многом оттого, что злость Розье была теперь обращена скорее против лошади, нежели против ее хозяина. Тот оказывался вполне сносным парнем - странноватым, конечно, но после общения с МакКехтом критерии "странноватого" у Ивена были довольно размыты, и опираться Ивен предпочитал скорее на куда более субъективное, зато понятное "нравится/не нравится". Нельзя сказать, чтобы Даниэль ему сильно нравился, но по непонятной причине уже не вызывал такого неприятия, как вначале, и потому Ивен, переключаясь в своем отношении так быстро, как умеют только дети, живо взялся за перевоспитание романтичного графа: - Если продолжишь в том же духе, в тебя пальцем будут тыкать, - наставлял де Фуа Ивен, баюкая больную руку, - а всем, кто за спиной смеется, в зубы не дашь. Даже если очень хочется. Достойным предков, - наставительно произнес умудренный опытом мальчишка, - можно быть и не впадая при этом в болезненную книжность... ну здравствуй, колбаса. Розье и лошадь замерли друг напротив друга, равно раздосадованные необходимостью новой встречи. Конская морда казалась Ивену неуловимо злорадной: лошадь словно знала, что парнишка с переломом нуждается в ее помощи, и оттого явно демонстрировала, что зато Розье ей ну совершенно ни на что не сдался. Ивен же не намерен был рассыпаться в комплиментах непарнокопытному, лишь бы оно позволило забраться к себе на спину. В общем, упрямцы друг друга стоили. Побуравив кобылу ненавидящим взглядом, Ивен безапелляционно заявил: - Я на этой ослице не поеду. У меня и так рука сломана, а с нее станется сбросить меня еще раз просто из вредности.
Daniel de Foix: Всё же де Фуа выслушал наставления соседского мальчишки, не перебивая того – возможно потому что в чём-то Ивен мог быть действительно прав. Поведение Даниэля было уместно не везде и не всегда, а манера выражаться “по-книжному” иной раз являлась не слишком удачным последствием отцовского воспитания. Другое дело, что в Шармбатоне мало кто мог позволить себе смеяться над Даниэлем – многие его попросту боялись, а другие сами были такими же ребятами из его круга – наследниками старинных дворянских родов, не говоря уже о том, что в Академии уделялось достаточно большое внимание этикету и всяческим правилам поведения. Однако сам же Розье совет Даниэля проигнорировал настолько явно, насколько это было возможно. В чём-то всё же этот мальчишка был неисправим. - На колбасу и ослицу она не отзывается. Тебе напомнить её кличку? Всё же зрелище противостояния Ивена Розье и кобылы Магнолии было невероятно комичным, и де Фуа с трудом сдерживался, дабы не расхохотаться над французом, который не столько боялся лошади, сколько демонстрировал сейчас свою хроническую вредность – это уж Даниэль чувствовал наверняка. - Не переживай, по вредности ты её обошёл. А если уж по-честному, то сбросил тебя с седла я, а не она. Ладно, так и быть. – Сжалился над гостем де Фуа. – Если ты струсил перед ней, можешь взять моего коня. Я понимаю, что совладать с такой лошадью под силу не каждому. Но ты не расстраивайся – со всеми случаются неудачи. Даниэль словно бы утешал Ивена, а на самом деле про себя веселился, наблюдая за тем, как тот наверняка разрывается между желанием возразить и доказать, что никакой он не трус, и всё тем же природным упрямством.
Evan Rosier: - А зря не отзывается, потому что эти клички ей очень подходят! Че.. чего?! Взгляд, которым Ивен наградил Даниэля, был полон противоречивых чувств, среди которых угадывались удивление, возмущение, раздражение - и внезапно нечто сродни уважению. Впрочем, через пару мгновений вся эта буря эмоций во взоре сменилась снисходительностью, когда Розье вкрадчиво произносил: - Де Фуа, не бери меня на "слабо". Сама попытка неплоха, но тебе в этом деле еще тренироваться и тренироваться. Больше искренности в голосе, меньше деланной печали. Собственно, сам Розье подобные махинации с человеческим сознанием проворачивал постоянно, а потому отлично понимал, о чем говорит, да к тому же сам обладал иммунитетом к таким вещам. Но попытку де Фуа действительно оценил, мысленно поставив французу плюс: удивительно, как расположение Ивена можно было заслужить, совершая нехорошие, с точки зрения морали, поступки. С другой стороны, именно так Розье познакомился с троими своими лучшими друзьями, а потому система еще никогда не давала сбоя. Наградив кобылу презрительным взглядом, Ивен спокойно подошел к лошади Даниэля. - Я возьму твоего коня, - легко согласился он, даже не пытаясь спорить с заведомо глупыми обвинениями в трусости. Конь к затее явно относился скептически, но воле хозяина был покорен и спокойно позволил Розье забраться к себе на спину, даже несмотря на то, что с этим Ивену пришлось повозиться - садиться на лошадь со сломанной рукой оказалось не очень удобно, и мальчишка готов был поспорить, что и дорога обратно окажется не слишком приятной. - Эй, де Фуа, - насмешливо позвал Ивен сверху, выпрямляясь в седле, - как зовет тебя отец?
Daniel de Foix: Даниэль всё-таки не выдержал и рассмеялся от души – не зло, но весело, когда уловил во взгляде и эмоциях Розье нечто позитивное в свой адрес. Кто бы мог подумать, что знакомство, начавшееся с перепалки, неприязни и драки, внезапно обернётся во взаимный интерес друг к другу, не говоря уже о простой человеческой симпатии. Ивен казался де Фуа забавным мальчишкой, хотя и жутко упрямым – Даниэль любил людей, у которых слова не расходятся с делом. Передав поводья Лазурного в здоровую руку Розье, француз ещё какое-то время понаблюдал за тем, как бы тот ненароком не вывалился из седла, а после пригладил гриву незаслуженно обиженной белой лошади. - Ничего, красавица, у него ещё будет время оценить тебя по достоинству. Ловко оседлав кобылу Фабьена де Фуа, его племянник снова глянул на Ивена, словно пытаясь понять, серьёзно ли он об имени спрашивает, или собирается придумать ему прозвище вроде тех, которыми уже успел наградить Магнолию. В конце концов, не обязательно было сообщать соседу, что иной раз Роже звал Даниэля просто “мой мальчик”, или же объяснять ему, что старший сын графа при жизни отца носит титул виконта. В конце концов, Розье явно не был любителем всей этой дворянской атрибутики, да и де Фуа успел осознать, что и впрямь на дворе не шестнадцатый век. - Даниэль. Так и зовёт, по имени. Направив лошадей снова к замку, француз с сожалением оглянулся на дорогу. - Жаль, до реки не доехали. Вернёмся туда, когда вылечишь свою руку? Я знаю, где можно раздобыть лодку.
Evan Rosier: - Вот уж надеюсь, что нет, - прокомментировал Ивен слова Даниэля о том, что ему еще предстоит познакомиться поближе со своенравной кобылой, - планирую с ней больше никогда не встречаться. И скроил недовольную физиономию. - Да-ни-эль, - протянул мальчишка, словно пробуя слово на вкус, - фу, слишком длинно. И умолк, крутя в голове имя нового знакомого и так и этак в попытке сократить его для удобства использования. В голову приходило только простое английское Дэн - но в потоке французской речи слово звучало странно, будто чужое. Велик соблазн был последовать примеру северных соседей де Фуа и взять его прозвище если не совершенно "с потолка", то во всяком случае сократить до невразумительного Диди и радоваться, глядя, как багровеет от злости Даниэль, но сломанная рука и спокойная на этот раз лошадь настраивали на миролюбивый лад, поэтому Розье возвестил: - Я буду звать тебя Дани. А ты говори - Ив, так меня все друзья зовут. Лошади шли шагом, солнце садилось и, глядя на длинные тени, отбрасываемые двумя всадниками, Розье задумчиво хмурился, размышляя о чем-то. - Я надеюсь, это заклинание действует долго, - задумчиво произнес он, - иначе я сам свалюсь с этой лошади от боли. И прибавил почти миролюбиво, что для Ивена могло считаться высшей степенью добродушия: - А лодка - дело хорошее. Но лучше бы ты знал, где сливочного пива достать.
Daniel de Foix: - Будь по-твоему, Ив. – Легко согласился Даниэль с предложенными сокращениями обоих имён, в большей степени потому, что его, вольно или не вольно, только что поставили в один ряд с друзьями Ивена Розье. И предложили звать точно также, как зовут этого мальчишку именно друзья. И, чем чёрт не шутит, может быть, у них действительно получится ими стать? Так или иначе де Фуа улыбался, зная, что, по крайней мере, им будет не скучно друг с другом в каникулы. Задумчивый настрой Ивена легко передался и Даниэлю, всегда столь зависимому от эмоций окружающих. Он внимательно вглядывался в лицо своего попутчика по дороге к замку, больше уже не оборачиваясь назад. - Сливочное пиво? Это то, что пьют англичане? Никакого сливочного пива француз на самом деле и не пробовал даже – в этих краях, столь богатых на виноградники, оно было явно не в почёте. - Не знаю насчёт него, но дорога в наш винный погреб мне известна прекрасно. Как думаешь, твой дед с моим отцом уже достаточно напробовались вин с последнего урожая, чтобы не слишком сердиться на нас обоих? Усмехнувшись, мальчишка натянул поводья. - Ты прав, Ив, я думаю, что нам стоит поторопиться. Чем быстрее доберемся до замка, тем быстрее тебе окажут помощь. Но если будет очень больно – лучше скажи, я попробую это заклинание ещё раз. Ни с какой лошади ты больше не упадёшь. А можешь и не говорить – я всё равно почувствую. В небе багровел ослепительной красоты закат, и вскоре обе лошади пустились неторопливой рысью, чтобы поспеть к воротам замка до того, как солнце совсем скроется за рекой.
полная версия страницы