Форум » Архив «Lumiere-77» » Душевная кухня - 5 марта 1978 г. » Ответить
Душевная кухня - 5 марта 1978 г.
Aisling Sheridan: Время: серединя дня. Место: кухня Хогвартса. Участники: Aisling Sheridan, Daniel de Foix, Llanfair Richtenberg, ... События: Ланфир проводит мастер-класс по кулинарии, и волшебный аромат приманивает на кухню тех, кто надеется ухватить себе кусочек вкусностей. И, возможно, не один.
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Llanfair Richtenberg: -...И у этого теста есть одно замечательное достоинство, - говорила Ланфир, повязывая на Эшлинг фартук, - не приходится ждать, пока поднимется опара. И, в ответ на недоуменный взгляд Шеридан, пояснила: - Это такая штука, где дрожжи, молоко и сахар, на ней замешивают тесто для пирогов, чтобы оно было пышным. Но мы с тобой делаем не пирог, а поэтому все гораздо проще. Самая большая трудность в приготовлении шоколадного кекса - это чтобы никто тесто не украл. Смотри и запоминай. Разломав на части большую шоколадку, валлийка положила к ней в кастрюльку большой кусок сливочного масла и поставила все это на огонь, вручив Эшлинг плоскую деревянную ложку: - Мешай, пока все не растает, а я пока вишни разберу, - откуда домовики ранней весной достали свежие вишни - тоже загадка, но приятная. Впрочем, все было довольно забавно: пообещав однажды французу, что научит его девушку готовить, Ланфир свое обещание принялась сдерживать, и таскала несчастную на кухню буквально каждый день - бедная хаффлпаффка наверняка уже сотню раз пожалела, что согласилась на это.
Aisling Sheridan: - Ух ты, - выразила все свои эмоции Эшлинг, усердно принимаясь выполнять возложенную на ее плечи миссию по размешиванию шоколада с маслом, - а опара имеет какое-то отношения к опарышам? И видя, как меняется в лице Ланфир, Шеридан поспешила заверить ее: - Я просто спросила. Вообще-то вопреки опасениям Ланфир, Эшлинг была просто в восторге от того, что сама фрау Рихтенберг дает ей уроки кулинарии, причем приятнее был даже не сам факт, но мысль о том, что Ланфир сочла ее способной постичь премудрость готовки. Получалось, пока, правда, не очень: Эшлинг обнаруживала даже не столько неспособность к пониманию рецептуры, сколько неприятную неуклюжесть, и оттого тряпки горели, стаканы опрокидывались а полпинты оказывались двумя пинтами. Кроме того, Шеридан с некоторым удивлением выяснила, что физическая сила оказывается неоценимым качеством кулинара, ибо для того, чтобы месить, толочь, дробить, отбивать и разделывать необходима немалая сила в руках, которой она сама не обладала. Зато женственная Ланфир обнаруживала потрясающую физподготовку - и для Эшлинг уже не казался таким странным выбор ее профессии. Девушка, способная своими руками вымесить марципановое тесто, определенно должна становиться хит-визардом. Исподволь наблюдая за действиями Ланфир и не прекращая усердно размешивать шоколад, Шеридан с любопытством поинтересовалась: - А зачем так, если можно палочкой? Собственно, этот вопрос ее всегда волновал. У маглов-то, понятно, нет выбора, но маги вполне могут улучшить вкус своей еды с помощью магии, а Ланфир словно игнорировала эту возможность - все ее блюда были приготовлены без какого-либо магического "улучшения", и оттого их превосходный вкус был целиком и полностью заслугой умелых рук фрау Рихтенберг.
Daniel de Foix: До сегодняшнего дня на самом деле Даниэль де Фуа никогда не был на кухне Хогвартса. И не особенно стремился туда попасть, хотя бы потому, что процесс приготовления пищи его вообще мало занимал. Француз всю свою жизнь привык видеть еду в двух стадиях. Первая – это когда еда произрастала в полях и садах, и за нею надо было ухаживать, или когда еда летала, бегала или плавала преимущественно в лесах, и за нею надо было охотиться. А вторая – это приготовленная едва на тарелке за накрытым столом, которую надо было съесть. О том, что происходило с ней между этими двумя стадиями, Даниэль как-то и не задумывался. И куда периодически исчезает Эшлинг вместе с фрау Рихтенберг в то время, когда они с Альберихом отправляются на тренировку, де Фуа не задумывался тоже, ибо Ланфир решительно избаловала друзей своего мужа всяческими пирожками из её рук. Но сегодня немца уволок куда-то неугомонный Лорензен, а Даниэль слишком отвык от того, чтобы упражняться с мечом в одиночку. Тогда он решил разыскать Эшлинг в замке, и поиски таинственным образом привели его на ту самую кухню, проникнуть на которую оказалось не слишком-то просто, но всё-таки возможно. - О, так вот вы где. При виде девушек де Фуа радостно заулыбался. А ещё здесь стоял потрясающий запах шоколада, который заставил Даниэля пожалеть о том, что он не пробовал придти сюда никогда раньше. Он подошёл поближе и тут же стянул пару вишен прямо из-под пальцев Ланфир, вовремя отдёргивая руку. - Ну, всё – тепе'гь всё самое вкусное не достанется Альбериху! Сегодня пе'гвым буду я! Отправив вишни в рот, де Фуа встал позади Эшлинг, одной рукой притягивая её к себе, и через плечо девушки с любопытством заглядывая в миску с растопленным шоколадом. - Что это будет - десе'гт?
Llanfair Richtenberg: Звук подзатыльника, наверное, был слышен аж в коридоре - для этого Ланфир пришлось подняться на носки, но выработанный за годы общения с Демонами рефлекс сработал безупречно, и от этого граф де Фуа сейчас познавал на себе все недостатки физических наказаний, как воспитательного метода. Он, конечно, не знал, но сейчас почти породнился с Ивеном Розье... или, по крайней мере, стал его товарищем по несчастью. - Никогда! - под носом французского Чемпиона немедленно оказалась увесистая скалка, для подкрепления слов, - никогда больше так не делайте! Фрау Рихтенберг выдохнула, с достоинством поправила фартук и залила вишни смесью бренди с ванильным сахаром: - И вообще, мужчинам не место на кухне. Эшлинг, милая, добавь в шоколад стакан сахара и полстакана молока. А без магии мы это делаем потому, что с магией каждый дурак может. Готовить надо своими руками - и только когда научишься, можно изредка... в конце концов, знаешь, взбивать кремы, сливки и суфле без палочки невозможно. Даниэль, вы все еще здесь?
Aisling Sheridan: Хоть затрещину получила и не она, но Эшлинг все же инстинктивно пригнулась при звуке подзатыльника, едва не опрокидывая на себя кастрюлю с горячим шоколадом, а потом, оглянувшись, сочувственно посмотрела на Даниэля, потирающего затылок. Рука у Ланфир, как Шеридан уже отмечала, была тяжелая, и можно было с большой долей вероятности предположить, что де Фуа сейчас наяву созерцает процесс разбегания галактик, а потому Эшлинг сочла необходимым пожалеть француза: подняв руку, она осторожно погладила того по голове, жалостливо произнося: - Бедный, - но тут же нахмурилась, поддерживая Ланфир, - а вот нечего было ягоды тянуть! И украдкой взглянула на фрау Рихтенберг - правильно делает? А в следующее мгновение Эшлинг уже суетилась, спеша исполнить указания Ланфир и ничего не напутать. Она поражалась, как той удается работать так аккуратно и чисто: у Эшлинг при попытке просто набрать муки в стакан весь стол оказывался запорошен ею, а у всыпать сахар в смесь и не просыпать его - это и вовсе казалось целью недостижимой. - Это будет кекс! - походя рассказывала Эшлинг Даниэлю. - Шоколадный. Фир говорит, очень нежный и его надо со сливками взбитыми... Фир, а можно Дэн немного побудет? Он честно не будет ничего воровать! Жалобный взгляд, обращенный на Ланфир, казалось, способен растопить сердце последнего негодяя.
Daniel de Foix: Удара сзади француз никак не ожидал. И того, что у фрау Рихтенберг настолько тяжёлая рука на самом деле тоже. Интересно, Альбериху вот так когда-нибудь доставалось? Даниэль аж зажмурился на несколько мгновений, выпуская из своих рук Эшлинг, и теперь потирая затылок. Наверное, если бы он знал про Розье, это бы его чуточку успокоило. А теперь француз глядел на Шеридан так жалобно, а на Ланфир так виновато, что явно не собирался никуда уходить вопреки утверждению о том, что кухня – не место для мужчин. - Pardonne-moi! Я больше не буду делать так! – Покивал Даниэль, словно бы подтверждая слова Хаффлпаффки о том, что он прекратит воровать еду со стола, хотя на самом деле совсем не был уверен в том, что сдержит обещание, глядя, как вишни исчезают в сахаре, и слыша, как Эшлинг обещает тут нежный шоколадный кекс со взбитыми сливками. - И я не понимаю, Ланфир. Почему домовым эльфам на кухне быть можно, а мужчинам нельзя? Я ведь даже... могу помочь! С этими словами Даниэль даже взял в руки кувшин с молоком и налил из него до половины стакана, который был у Эшлинг сейчас. Ему было стыдно даже признаться в том, что он никогда не видел, как на самом деле пекутся пироги, а теперь не мог упустить такого шанса. - А шоколадки у вас больше не осталось?
Llanfair Richtenberg: Ланфир грустно смотрела на все происходящее, оперевшись на стол. В конце концов она вздохнула и отняла у влюбленных идиотов несчастный стакан. - Эшлинг, милая. Я говорила - молоко и сахар, а не муку и сахар. Кстати, у тебя пригорает шоколад, - валлийка потянула носом, - уже пригорел. Возьми это, сунь в воду и возьми вторую шоколадку. Хорошо, что у нас есть запас. И обернулась к Даниэлю: - Вот именно поэтому мужчинам не место на кухне. Потому что кому-то надо учиться готовить, а кто-то думает в вашем присутствии только о поцелуях. Дайте мне молоко, Даниэль. Эшлинг, хорошая моя, сделай нам всем чаю, пожалуйста. Рихтенберг хмуро осмотрела француза с ног до головы и вздохнула: - Ну что же, вот вам шоколад, вот масло и ложка, займитесь этим. Тоже себе подвиг.
Aisling Sheridan: - Я не думаю о поцелуях! - запротестовала Эшлинг, и это было чистейшей правдой, ибо думала она исключительно о соблюдении указаний Фир. Только вот получалось не очень. Эшлинг виновато посмотрела сначала на Ланфир, а потом на стакан клейкой субстанции, которая получилась после того, как Даниэль влил молоко в насыпанную ею в стакан муку. В свете этого даже пригоревший шоколад не казался такой серьезной оплошностью, и Шеридан только с печальной покорностью сунула кастрюлю в воду, как того просила Фир. Хоть Ланфир, кажется, и не была рассержена, но Эшлинг неуловимо казалось, что ее мягко просят перестать портить продукты и позволить заниматься готовкой людям, которые в этом что-то понимают. И ладно бы, если бы в число этих посвященных входила только Ланфир - но Даниэль! Вот уж кто наверняка только и умеет, что тянуть со стола вишни. Заваривая чай, Эшлинг с завистливым любопытством поглядывала на фрау Рихтенберг и графа де Фуа, наблюдая за тем, как первая наставляет второго на пути кулинарных свершений. К чести Шеридан стоит сказать, что хотя бы чай у нее получился хороший: ее бабушка весьма уважала этот напиток, так что в своей жизни Эшлинг перепробовала какое-то неимоверное количество сортов чая, равно как и приобрела неплохой навык правильного его заваривания. Так что через несколько минут перед Ланфир и Даниэлем дымились чашки с ароматным напитком, а сама Шеридан замерла чуть поодаль, несколько растерянно поглядывая на фрау Рихтенберг. - А что дальше делать?
Daniel de Foix: Естественно, француза так и подмывало спросить у Эшлинг, правда ли это, что рядом с ним она думает о поцелуях. Однако, в присутствии Ланфир он бы постеснялся – и без того щёки Даниэля уже раскраснелись, стоило ей об этом заговорить. Но Хаффлпаффка и без всяких вопросов заявила, что не думает, и де Фуа даже не знал теперь, порадовал его этот ответ, или же наоборот. Вот он, например, был бы не прочь целовать её пальчики, сладко пахнущие ванилью и перепачканные шоколадом... то есть, речь здесь шла, конечно, исключительно о готовке. - Она не думает о поцелуях. – Подтвердил Даниэль словно бы в защиту своей девушки, едва сдерживаясь от желания поцеловать Эшлинг прямо здесь и сейчас. – И всему неп'геменно научится. Я, знаете, тоже не с пе'гвого раза научился п'гавильно сидеть в седле и де'гжать шпагу. Однако француз послушно передал Ланфир молоко, и так же послушно взял у неё ложку, масло и шоколадку. Раз уж он отвлёк Шеридан своим поведением, надо было срочно исправлять ситуацию и отвоевать себе право присутствовать в этой обители лучшего знатока кулинарии во всём Хогвартсе. И вот уже граф де Фуа стоял возле огня, растапливая масло и шоколад, перемешивая их, и краем глаза следя за тем, как Эшлинг “колдует” над чаем. Признаться, процесс ему даже нравился. Во всяком случае, в сравнении с Зельеварением. Он даже честно не утащил для себя ни одного кусочка шоколада, и честно ни разу ни тянул в рот ложку, даже когда Ланфир отворачивалась! - Спасибо за чай, ma chérie. – С улыбкой поблагодарил Даниэль, однако он не смел пока взять чашку, ожидая новых указаний от фрау Рихтенберг. Он вообще был поражён тому, с каким достоинством молодая женщина ведёт себя на обыкновенной кухне, среди прислуживающих ей домовых эльфов. И вновь поймал себя на мысли о том, что чувствует себя рядом с ней, как рядом с матерью, даром, что его графиня-матушка никогда при нём не стояла у плиты. - А вас кто учил всему этому, Ланфир? Глядя на вас думаешь иногда, что вы 'годились с этим умением, п'гавда.
Llanfair Richtenberg: - А теперь сахар и молоко, и мешайте, пока не растворится и не начнет закипать, - вручив Даниэлю два стакана с искомым, Ланфир, потерла подбородок, свободной рукой принимая из рук Эшлинг чашку, - спасибо, милая. Чай такой красивый, как ты его так завариваешь? Все еще настороженно поглядывая на то, правильно ли все делает француз, валлийка снова обернулась к Шеридан: - А теперь вот что, достань-ка кувшин со сливками, пока твой мужчина готовит тесто, я тебя научу их взбивать. Тилли? Домовой, отирающийся у подола ее платья, встрепенулся и понесся за ванилью и сахарной пудрой, а фрау Рихтенберг уже выливала сливки в керамическую миску и доставала палочку: - Смотри. Держишь ее вот так. Вот жест. Теперь насыпаешь сахарную пудру тонкой струйкой и пока просто помешиваешь палочкой сливки, чтобы все растворилось... а? Что? Простите, Даниэль, - Ланфир отвлеклась от наставлений, которые давала Эшлинг, - Меня научила моя матушка. В моей семье это принято... и даже, я бы сказала, возведено в культ. Так что ничего мистического, а у вас сейчас закипит глазурь. Снимите с огня и отлейте вон в ту миску четыре ложки.
Aisling Sheridan: Жест не получался. Эшлинг болезненно опасалась расплескать содержимое миски, и оттого старалась не слишком сильно взбалтывать ее содержимое, поэтому на выполнение простой задачи по размешиванию сахарной пудры в сливках ушло непростительно много времени. Исподволь Шеридан поглядывала на Даниэля, проверяя, как идут дела у него: в ней просыпалась какая-то соревновательность, требовавшая хотя бы в кулинарных делах оказаться ловчее де Фуа, которому вообще на кухне быть не положено. - Растворилась! - поспешила радостно возвестить Эшлинг. И потерла нос тыльной стороной ладони, пачкая кончик в сахарной пудре. - А что теперь? "Твой мужчина", кстати, звучало очень забавно - во-первых, оттого, что Даниэль в глазах Шеридан был пока что "юношей", но определенно не "мужчиной", а во-вторых, даже по прошествии всего этого времени Эшлинг все еще непривычна была мысль о том, что ее, едва ли не самую неприметную девчонку на факультете, связывают отношения с кем-то. И напоминание об этом неизменно заставляло хаффлпаффку если не краснеть, то смущаться. - Твоя мама, наверное, редкая мастерица. Дэн, а твоя мама так же здорово готовит? - с любопытством поинтересовалась Эшлинг.
Daniel de Foix: Де Фуа послушно выполнял все указания Ланфир – так, что и сахар, и молоко были добавлены к маслу с шоколадом, и француза даже забавляло, что мешал он всё это сейчас с ложкой в руке, вместо того, чтобы просто сделать это волшебной палочкой, как во время приготовления зелий над котлом. Но без магии, когда в ходу были только лишь руки, всё это, оказывается, получалось намного душевнее. И пока глазурь не закипела, Даниэль просто любовался обеими девушками. То, как увлеченно Ланфир обучала свою подопечную взбивать сливки, а Эшлинг смешно вытирала нос ладошкой и радовалась успеху, было таким невыразимо уютным, что француз вновь и вновь понимал, что это ощущение очень сходно с тем, что ты испытываешь, проводя вечер в тёплом семейном кругу. Как будто ты просто дома. И так ясно ему представился собственный замок, и Эшлинг в нём – уже хозяйкой, а заодно и Рих с Ланфир, устроившиеся с чашками чая у камина, на правах друзей, нежели просто гостей, что, замечтавшись, Даниэль едва не позабыл про свою важную миссию. Хорошо, что фрау Рихтенберг вовремя заметила – это его и спасло. - О, ma mère... – Француз помолчал, словно бы подбирая слова, пока снимал глазурь с огня и отмерял в указанную миску ровно четыре ложки. На самом деле ему было просто странно признаваться, что как раз таки его мама совершенно не увлекалась кулинарией. – Нет, Эшлинг, моя матушка вообще не готовит. То есть, я не знаю, на что она способна, потому что п'ги мне она этого никогда не делала. Мы с отцом могли уехать охотиться так далеко от дома, что сами готовили мясо на кост'ге, и это было увлекательно. Но не матушка – она п'госто гово'гила “отнесите это на кухню, пускай п'гиготовят к ужину”. Даниэль глядел на Шеридан немного виновато – словно жалел, что не оправдал ожиданий девушки насчёт своей матери, и всё же поспешил добавить о ней что-нибудь хорошее. - Она очень об'газована и много в'гемени п'говодит за книгами. Всё же граф спрятал улыбку, вспомнив о том, что на его последнее письмо, где он писал об Эшлинг, матушка до сих пор так и не ответила, хотя прошло уже больше недели с момента его отправки. - А ещё она прорицательница. Видит будущее. – Зачем-то добавил Даниэль, глядя отчего-то уже на Ланфир, и болезненно нахмурился. – Ланфир, я сделал всё, как вы сказали.
Llanfair Richtenberg: Ланфир покивала и улыбнулась: француз явно любил свою матушку и столь же явно ее побаивался, а валлийка была готова признать, что эта дама - лучше всех на земле... если бы не испытывала инстинктивно какую-то снисходительную жалость к женщинам, у которых есть семья и нет никаких познаний в домашнем хозяйстве. То есть, очевидно, что среди всех этих "аристократов" было в моде, чтобы дама не пачкала своих белых ручек, ибо это ее унижает... Но, ей-Мерлин, скажи кто такое царственной леди Бранвин! Смешала бы с землей одним взглядом. Фрау Рихтенберг вздохнула и взялась за руку Эшлинг, которой та держала палочку: - Вот так. А теперь мешай быстро, от себя, чтобы палочка задевала дно, а потом выходила на воздух, когда сливки станут густыми и начнут подниматься за палочкой, такими острыми пиками - отставь на лед. Можешь съесть ложку и поделиться с Даниэлем. А вы умница, теперь возьмите два стакана муки и всыпайте туда постепенно, помешивая палочкой, чтобы получилась такая равномерная масса. Валлийка отряхнула руки от муки: - Прорицательница? Соболезную вашей матушке. Это не всегда приятно. Эшлинг, хочешь шоколадку?
Aisling Sheridan: - Хочу! - живо среагировала Шеридан на слово "шоколадка" и потянулась к Ланфир, чтобы взять кусочек, почти переворачивая на себя миску со сливками, но успевая удержать ее в самый последний момент. Со взбиванием дело продвигалось непросто: мешать "быстро", как учила Фир, у Эшлинг не получалось все из того же страха расплескать содержимое, и выходило, что хаффлпаффка просто еще тщательнее размешивает в сливках и без того растворенную сахарную пудру. Шеридан вздыхала и пыталась развернуть идеально круглую миску другой стороной в надежде на то, что так ее будет удобнее держать и дело со взбиванием пойдет живее. - Ничего, моя бабушка тоже не очень хорошо готовит, - одновременно Эшлинг поспешила утешить Даниэля, который, кажется, был несколько смущен неумением своей матери готовить, - точнее у нее все даже хуже, потому что она думает, что умеет. Но лучше бы не умела. Что бы она ни готовила, получается безвкусно. Шеридан вздохнула, припоминая завтраки в родном доме, и снова развернула миску на девяносто градусов. - Моя мама поэтому тоже не очень хороший кулинар. Зато папа готовит потрясающе! - похвасталась Эшлинг. - Он и бабушка, которая его мама, и тетя тоже - у них все очень вкусно. А у бабушки на кухне еще полно всяких магловских штук, - радостно рассказывала девушка, - они такие странные. У нее кстати, есть такая штука специальная, которая взбивает сливки! Только она очень сильно шумит, зато все быстро получается. Она называется "миксер". У маглов вообще много забавных приспособлений, чтобы облегчить их магловскую жизнь - есть там еще кофемолка, которая сама мелет кофе, и маленькая печка, которая поджаривает хлеб - "тостер". Шеридан подняла голову от миски и, оглядев обоих собеседников, внезапно улыбнулась, осознавая, что общается сейчас с чистокровными магами. - Но вы-то, наверное, такое не видели никогда.
Daniel de Foix: Француз перестал хмуриться и улыбнулся, когда услышал “вы умница” от Ланфир – всё же заслужить её похвалу было не так-то просто, а потому особенно приятно. Он кивнул и обменялся с ней взглядами, и во взглядах обоих было понимание – потому что оба знали, о чём говорят не понаслышке. Даниэль снова уверился в том, что Фир действительно наверняка из прорицателей, в том, что она и сама видит будущее, и понимает, насколько это нелегко. И оттого в нём только укрепилась эта бессознательная связь фрау Рихтенберг с образом настоящей матери. - Вы п'гавы, Ланфир, но матушка всегда жалела, что я не унаследовал её дара. То, что дар самого Даниэля был ничуть не легче, он, разумеется, умолчал. Вместо этого француз закатал рукава рубашки до локтей, дабы не перепачкать их в муке, и достал свою волшебную палочку. Теперь де Фуа неторопливо всыпал муку в получившуюся массу, постепенно густеющую, перемешивая её круговыми движениями палочки, и одновременно слушая рассказ Эшлинг о всяких забавных маггловских штуковинах. Поначалу упоминание о родственниках её отца показалось очередным уколом будто бы невидимой тонкой иглой где-то в области сердца. И Даниэль невольно мысленно злился на себя за то, что испытывает такие эмоции к милым, ни в чём не повинным по сути магглам. Но стоило ему поднять взор от приготавливаемого теста и увидеть искреннюю светлую улыбку девушки, как на сердце вновь потеплело, и молодой человек невольно улыбнулся в ответ. - О, я точно никогда всего этого не видел. П'гизнаться, магглы по'гажают меня своей изоб'гетательностью. У них нет волшебных палочек, но и они могут сделать так, чтобы кофе мололось само собой. Второй стакан муки постепенно опустел в руках де Фуа. - Эй, 'газве это честно? Не п'гедложить мне и кусочка шоколада или сливок, хотя явно было позволено “поделиться с Даниэлем”! Француз шутливо, но всё же показательно надулся, ему ведь явно показалось, что он заслужил порцию чего-то вкусненького из рук девушек.
Llanfair Richtenberg: Все-таки, несмотря ни на что, Ланфир оставалась чистокровной ведьмой из древнего рода, и ни природное добродушие, ни убеждения не могли вытравить из нее этой тихой жалости к лишенным магии. Валлийка улыбнулась: - Они очень изобретательны, Даниэль прав. Это должно быть нелегко, но очень интересно - придумывать, как облегчить себе жизнь без волшебства. Эшлинг, ты немножко не так все делаешь, смотри, - Ланфир взяла Шеридан за запястье и сама стала двигать ее рукой, показывая, как именно взбивать сливки, - а теперь сама и не забывай думать об облаках, а то ничего не получится. И подмигнула, делясь шоколадкой с французом. - Ага, тесто готово. Видите, какое темное? А теперь вишни, - выловленные из брэнди и сахара вишни полетели в тесто, - перемешивайте, а я пока смажу маслом форму, и потом выливайте туда. И снова обернулась к хаффлпаффке: - Ирландская кухня - это очень вкусно, а твоя родня не делилась рецептами случайно? А то мои родственники оттуда не то, что национальных блюд не умеют, им дай волю - от голода поперемрут... ну, ты знаешь Мордреда. Вот и его родители такие же.
Aisling Sheridan: Эшлинг так и не поняла, всерьез ли говорила Ланфир про мысли об облаках, или так странно шутила, но движение после подсказки Фир ухватила правильно, так что у девушки даже что-то начало получаться. Воодушевленная успехом, она энергично кивнула в ответ на слова Ланфир: - Я могу спросить у бабушки. Мне-то она точно расскажет. Она вообще рада, когда я интересуюсь чем-то таким, а то по ее мнению я слишком непрактична, - Шеридан весело рассмеялась, - папа всегда оправдывает меня тем, что мне только шестнадцать. Успею еще всему такому выучиться. Но не думаю, что для бабушки это аргумент, она, кажется, с пеленок умела вести хозяйство. Сливки загустевали, превращаясь в кремообразную массу и Эшлинг, сделав еще несколько движений, отложила палочку в сторону и, следуя указаниям Ланфир, отставила миску со взбитыми сливками на лед, объявляя: - Готово! Оперевшись локтями о стол, она с интересом наблюдала, как управляется со своим заданием Даниэль, и продолжала рассказывать чистокровным друзьям о быте маглов: - У маглов вместо магии есть такая штука - она называется "электричество", - поведала Эшлинг, - она проведена у них в дом, как вода. Я не очень представляю, что это такое, только она заставляет работать все эти хитрые штуки, которые они себе изобретают. И миксер с тостером тоже. Это электричество берут из коробочек на стенах - розеток. Так вот штука непременно должна быть в нее воткнута, иначе электричество в нее не попадает. А пока воткнуто, она работает, как магия - у них есть такие специальные колбы для освещения, так вот они начинают светиться, когда втыкаешь. Ярче свечей! Так же ярко, как люмос. Только это какая-то опасная магия, - Эшлинг чуть нахмурилась, - это электричество нельзя трогать. Папа говорит, прикоснувшиеся к нему - умирают. Я однажды потрогала "розетку" - такое странное чувство в руке было, будто крупная дрожь или даже судорога... бабушка потом очень ругалась. Шеридан задумчиво почесала кончик носа и вдруг тихо рассмеялась, будто припомнив что-то забавное. - Я нечасто гощу у папиной родни, но когда приезжаю в гости, на меня все смотрят, как на дикую. Я для них очень странная со своим непониманием магловских штук. Тетушкам меня показывают совсем редко, чтобы не решили, что я чокнутая, и они думают, что я учусь в частной магловской школе.
Daniel de Foix: - Никогда бы не подумал, что смогу п'гиготовить настоящее тесто для пи'гога или кекса. – Честно признался француз, глядя на то, как ловко фрау Рихтенберг отправляет туда вишни. Заветный кусочек шоколада, наконец, был получен, и Даниэль тут же отправил его в рот, запивая ароматным чаем из отставленной в сторону чашки. А потом продолжил смешивать ягоды с тестом, как и велела девушка. - А ещё никогда бы не подумал, что Мордред МакКехт на самом деле ваш кузен, Ланфир. До вашей свадьбы с Альберихом я и не знал п'го это, несмот'гя на то, что слышал тысячу исто'гий п'го похождения Демонов ещё до того, как п'гиехал в Хогвартс. Даниэль улыбнулся, и тут же поспешил объяснить сей факт явно удивлённой Фир. - Ивен Розье жил со мной по соседству во Франции, и мы виделись с ним каждое лето. Мы и сейчас фо'гмально соседи, поскольку оба получили земли в наследство. И мне будет безме'гно жаль, если Ив 'гешит п'госто 'гасп'годать имущество деда. Ведь теперь он живёт в Англии, а в Замке Роз очень пусто без Розье. Знаете вы, как печальны опустевшие замки? Всё же улыбка де Фуа стала немного грустной, хотя он и знал наверняка, что даже если Розье решит тот замок продать, то у него может быть лишь один покупатель. В общем, так и выходило, что у чистокровных были свои истории, а у Эшлинг была своя. Про магглов, странное электричество, всякие безумные приборы и светящиеся штуки, что были ярче свечей. Даниэлю нравилось слушать Хаффлпаффку, истории её были интересны, а смех был искренним и очень добрым. Однако он ничего не мог поделать с собой – истории эти он готов был слушать сколько угодно, если бы они не были столь страшными для француза, и если бы не касались самой Эшлинг. А сейчас это было так, как будто он нарочно тревожил свежие раны, которые только-только начинали затягиваться. Каждое упоминание о связи Шеридан с магглами вызывало в нём если не панику, то всё тот же затаённый страх и желание сменить тему разговора. Даниэль чуть не сказал вслух о том, что был бы рад, чтобы эти “нечастые” визиты Эшлинг к маггловской родне превратились в какое-нибудь заманчивое “никогда больше”. - А тебе, я думаю, не надо больше т'гогать все эти 'гозетки и д'гугие опасные вещи в их домах, Эшлинг. – Де Фуа всё же не удержался от комментария, попутно заливая тестом форму для выпечки, которую Ланфир уже успела смазать маслом. – Всё-таки волшебники должны жить своей жизнью. – И он взглянул на валлийку, как бы ища у неё поддержки своим словам.
Llanfair Richtenberg: Ланфир с улыбкой выслушала Эшлинг, засовывая в печь форму с кексом: - Какая интересная штука, - с любопытством сказала она, - так может, это тоже что-то вроде магии? Ну, беспалочковая магия, да... ее куда сложнее укротить, должно быть, маглы очень отважные ребята! Настал момент, когда можно было просто пить чай и ждать, к чему они и приступили, но не раньше, чем Ланфир разлила по маленьким стаканчикам смесь бренди, ванильного сахара и вишневого сока, раздав каждому по одному - в этом тоже была своего рода традиция, если печешь такой кекс. Можно, конечно, пропитать этим саму выпечку, но вкуснее выпить с чаем. - О, я не думаю, что он что-то будет продавать, - "матушка демонов" покачала головой, вспоминая, с каким тихим восторгом рассказывал Розье про время, проведенное в замке деда, - это же вся его жизнь... И запнулась, глядя на Даниэля. Нет, она сдержалась и сумела удержать лицо, и, конечно, ничего резкого не сказала. но его внезапные наставления были каким-то... какими-то омерзительно неприятными. Ланфир не удивилась бы, услышь она что-то такое от Демонов... хотя вранье, удивилась бы. Потому что тот же Розье мог прямо заявить, что маглы - идиоты, мог устроить с Люциусом дискуссию на тему их инфериорности, но... - Даниэль, прежде всего люди должны жить со своей семьей, - с тщательно сдерживаемой укоризной заметила Ланфир, - вы говорите какие-то очень странные вещи сейчас, и я при всем желании не могу их ни понять, ни одобрить. маглы, маги, какая разница, они же одна семья и одна кровь, может, маглорожденному волшебнику следует и от родителей отказываться? Что за глупости...
Aisling Sheridan: Шеридан восхищенно потянула носом, принюхиваясь к аромату напитка, который им с Даниэлем выдала Ланфир, и осторожно отпила немного, пробуя. Смесь оказалась удивительно вкусной: правда, пить ее просто так не представлялось возможным - во всяком случае для Эшлинг - однако с чаем выходило просто замечательно. С нетерпением поглядывая на печь, Шеридан болтала ногами, иногда отпивая то из стаканчика, а то из чашки, и краем уха прислушивалась к беседе Ланфир и Даниэля. Когда речь зашла о ней и ее семье Шеридан встрепенулась? - Дэн не это хотел сказать, - вступилась за де Фуа Эшлинг, - он бы вообще никогда не предложил отказаться от родителей или что-то такое. Правда, Дэн? Хаффлпаффка вопросительно посмотрела на француза. - Просто... мы действительно немного разные. Я диковинка в их мире, они странно бы смотрелись в моем... это вообще как-то сложно. - Эшлинг вздохнула, разглядывая содержимое стаканчика. И вдруг встрепенулась, будто разбуженная какой-то замечательной идеей, едва пришедшей ей в голову: - Дэн, а хочешь летом приехать к нам в Ирландию? Увидишь своими глазами и тостер, и миксер. И даже светящиеся колбы! В конце концов, де Фуа же приглашал ее во Францию - это было бы только честно познакомить его со своей семьей.
Daniel de Foix: Встретив взгляд Ланфир, Даниэль вдруг сам испугался – и этого взгляда, и собственных слов, столь неосторожно произнесенных. Теперь в трактовке валлийки они виделись ему ужасными, и стало вдруг так стыдно, как не было уже очень давно. Он, конечно, не имел в виду ничего такого, но всё же одна мысль о том, что можно было бы допустить подобное по отношению к Эшлинг, казалась чудовищной. Де Фуа даже едва не пролил чай себе на колени и от греха подальше всё же отставил чашку в сторону. - Конечно, нет! – Француз поспешил уверить Ланфир в том, что та не так всё поняла, одновременно испытывая и стыд, и благодарность к Эшлинг за её внезапную поддержку. – Ни в коем случае, никому не стоит отказываться от 'годителей! – А потом вдруг понял, что сказал глупость ещё большую, и что теперь, наверное, фрау Рихтенберг непременно обидится на него. Хотя, конечно, фраза “люди должны жить со своей семьей” и без того звучала странно из уст той, что поссорилась с семьей и ушла из дома. – О, п'гостите, я не имел в виду вас, Ланфир, совсем нет! Я только хотел сказать, что семья – это самое важное, и что 'годителей стоит уважать независимо от того, магглы они или волшебники. П'госто у каждого своя дорога, и иногда... они пе'гесекаются. Эшлинг п'гава – это не всегда легко. Даниэль выдохнул и опустил глаза. Всё же иногда этот бесстрашный француз немного побаивался жену Альбериха, хотя искренне при том ею восхищался. Теперь он задумчиво глядел на огонь очага и расправлял рукава рубашки, пытаясь не смотреть ни на Фир, ни на Эшлинг. Но приглашение той застало его врасплох, и оттого, вновь встретив её сияющий взгляд, де Фуа первые мгновения просто молчал, прежде чем смог вообще что-то ответить. - Да. Да, я хотел бы! Но... только после того, как ты побываешь во Франции! Сначала у меня в гостях, а потом хоть на к'гай света. – Улыбнувшись, Даниэль накрыл руку Эшлинг своей ладонью. Как глупо, должно быть, он будет выглядеть в доме у магглов. – Но ты не думаешь, что меня-то уж точно твои 'годные сочтут нено'гмальным? Они тебя считают ст'ганной, а я никогда ничего такого не видел, я вы'гос с'геди волшебников, да к тому же ещё иност'ганец. Наве'гное, они станут смеяться надо мной.
Llanfair Richtenberg: - Меня или не меня, - Ланфир пожала плечами, - вы ничего страшного не сказали. Просто я потому и говорю, что знаю - как это плохо, когда ты не с семьей. Вообще она зря об этом заговорила, да и по сути бесполезная была беседа. Эти двое - влюбленные, а она - как старая нудная бабка, о чем-то их поучает, причем ни с того, ни с сего. И когда они заговорили о том, кто и к кому поедет в гости, валлийка вспомнила о том, как иногда - очень редко - Альберих позволяет себе строить планы, и в этих планах речь идет об уютном доме в его родной стране. И что она никогда больше не вернется в свой дом, как к себе домой - да, там, на континенте, будет муж, другой дом, возможно, дети, но она больше никогда не пройдет под красными кленами Брин Руд и... Ланфир уронила ложку. И даже не успела за ней наклониться - домовик поднял и унес мыть. - Вы всегда можете посмеяться вместе с ними, - через силу улыбнулась Ланфир, отворачиваясь от обоих "голубков", - А пока у нас вон уже кекс готов. Accio! Форма с кексом выплыла из печи и, осторожно перевернувшись по взмаху палочки, отправила сам кекс на блюдо. - Эшлинг, бери ложку и вон глазурь в чашке. И намазывай тонким слоем. Очень не хватало Альбериха. Просто очень.
Alberich Richtenberg: - Я слышал, сдесь готофят фкусное! Натюрморт, закрывавший вход в кухню, отодвинулся в сторону, и в образовавшуюся щель просунулась растрепанная голова - Альберих довольно потянул носом, принюхиваясь к витающему по кухне аромату, и, широко улыбнувшись, проскользнул в кухню. Походя Рихтенберг дружески потрепал за плечо Даниэля; Эшлинг удостоилась полупоклона, а жену Альберих притянул к себе, привычно целуя в макушку, и тут же с любопытством склонился над кексом, который хаффлпаффка сейчас с преувеличенной осторожностью покрывала глазурью. - О! Рихтенберга просто окружала аура жизнерадостности: наверное, он был самым веселым висельником на свете, и, пожалуй, никогда в жизни не был ежедневно так счастлив, как теперь, когда считал дни до своей кончины - потому что каждый день Альберих проживал, как последний. Его стали несказанно радовать самые простые вещи: хорошая погода, неплохая тренировка, приятная пробежка солнечным утром, поцелуй в щеку от Ланфир или приготовленные ее руками вкусности - все приносило столько удовольствия, сколько некоторые люди не могут купить за большие деньги. - Не трогайте глазурь! - сурово потребовала от немца Шеридан, подражая строгой Ланфир. Но тут же, сменив гнев на милость, пообещала: - Я потом дам вам облизать ложку. Будто обрадованный оказанной милостью, Альберих отвесил хаффлпаффке шутовской поклон, благодаря девушку: - Фы несказанно щетры, фройляйн. И, не выпуская талии Ланфир, обернулся к де Фуа, лукаво посмеиваясь: - Я смотрю, ты тумал ухфатить перфый кусок, Дани. Но ты не был достаточно быстрым! Милая, - последние слова уже были обращены к Ланфир, на которую Альберих теперь не без гордости взирал, - перфый кусок же мой, ja?
Daniel de Foix: Все тревоги и волнения Даниэля были позабыты, стоило только у входа на кухню показаться светловолосой макушке Альбериха. Вот уж у кого было воистину чутьё на ароматную и сладкую выпечку! Де Фуа даже немного позавидовал. Впрочем, по-доброму – и тут же заулыбался, быстро заражаясь отличным настроением немца. Его эмоции было ощущать весьма приятно, ибо Рихтенберг как никто другой умел получать удовольствие от жизни и ту самую жизнь ценить. - О, нет, даже не думай, что ты опе'гедил меня, Альберих! Ты ни за что не получишь его пе'гвым! – Даниэль от души посмеивался теперь над другом. – Я был достаточно быст'гым для того, чтобы не только ухватить кусок, но и п'гиготовить для него тесто. – По всему было видно, что де Фуа гордился этим, будто подвиг какой-нибудь совершил, и теперь как мальчишка радовался триумфу над Рихтенбергом. - А тебе надо п'гек'гащать есть столько сладкого, иначе ско'го твоя куртка и 'гемень пе'гестанут сходиться у тебя на поясе. – Как бы с сожалением и сочувствием француз ткнул пальцем в пряжку на форменном ремне Альбериха и снова рассмеялся. – Тебе надо де'гжать себя в фо'гме. Да. Оп'геделенно. После чего Даниэль взял у Эшлинг ложку, обещанную немцу, и с довольной физиономией облизал с неё шоколадную глазурь. - Скажи мне тепе'гь, Рих, не стыдно тебе не думать о девушках? О, стыдись же! Пе'гвыми по п'гаву этот кекс будут п'гобовать они! Вооружившись ножом, де Фуа уже разрезал выпечку на куски, один из которых отправился на тарелку к Шеридан, а второй – прямиком к Ланфир. Последний, правда, француз проводил взглядом весьма сомнительным – ну, ясно же было, что фрау Рихтенберг тут же поделится вкусненьким с мужем! А ещё говорили, что хитрой лисицей из Дурмстранговцев был Лорензен. Ага, конечно, вы только загляните в честные глаза этого счастливчика рядом с Фир.
Llanfair Richtenberg: И, в общем, Даниэль не ошибался, потому что адресованный Ланфир кусок шоколадного кекса тут же отправился в руки Альбериха, вместе с тарелкой и парой ложек взбитых сливок. - Конечно, милый, первый - твой, - отломив кусочек, валлийка немедленно заткнула им рот мужа, пока тот не вздумал ответить что-то не менее колкое на "заботу" Фуа. А Даниэлю совсем уж хамским образом показала язык - вот так-то, а то вздумал тут свои порядки устанавливать, на ее-то кухне! Ишь! - Не слушай его, душа моя, - мурлыкала фрау Рихтенберг, как большая довольная кошка, - он просто завидует, зави-идует... у самого вон кожа да кости. Даниэль, не всем же быть изящными, как юная девица, да и если мой муж станет хотя бы приблизительно похож на вас фигурой, я хм... рискую его случайно сломать. И продолжила с руки кормить Альбериха еще горячей выпечкой.
Alberich Richtenberg: - Эша немыффлима! Ош наффал мефя тоффым! - возмущался Рихтенберг с набитым ртом, выглядя при этом непростительно довольно для возмущенного. - Ффо, дфуэль. Я фыпираю орушию и это будет... о! Подхватив со стола одну из длинных деревянных ложек, Альберих поднырнул под руку Ланфир, ткнул де Фуа ложкой в бок, и, описав полукруг, оказался за спиной француза, завершая маневр легким ударом по спине. - Защищайся, Дани, - весело поддразнил друга Рихтенберг, - а то проиграешь мне, как ф прошлый раз. И, пугая домовых эльфов и лишь чудом не сшибая всю посуду со столов, закружился по кухни, уворачиваясь от атак Даниэля. Шеридан смеялась и болтала ногами; перемазываясь в сливках, она уминала вкуснейший кекс - замечательный еще и оттого, что она помогла его приготовить! - и весело наблюдала за дурачеством молодых людей. Жизнь сейчас казалась ей удивительно простой и уютной - потому что не может быть плохо там, где смеются и пахнет выпечкой.
полная версия страницы