Форум » Архив «Lumiere-77» » time to act - 31.10 » Ответить
time to act - 31.10
Henry Goodwin: Время: совещание Аврората Место: коридор Аврората События: Давай раним друг друга как можно больнее, ведь это отрезвляет. А потом очнемся наконец и начнем действовать. Участники: Dorcas Meadowes, Henry Goodwin, Varvara Draven
Ответов - 10
Henry Goodwin: sound: Fray - Heartless Слыша слова Муди ему в спину, он теперь и о них не мог не думать. Конечно, он сам виноват, что его дети пропали, что не смог уберечь их от жестокости, как ни старался. Так плохо Генри не было никогда, пожалуй, разве что, когда и Джен он не смог спасти, но сейчас даже хуже, потому что он не хочет терять во второй раз. - Что я должен понять, Доркас? - вскинулся он, отрываясь от стены, грозно придвигаясь. - Что вы можете понять? Что может понять Муди, у которой детей нет и такими темпами и не будет? Что можешь понять ты, ты ведь не можешь уже ничего сделать для собственного ребенка, а я могу, я могу еще спасти и вернуть. В самое больное, потому что не думал совершенно, что говорит. Потому что в голове не голос разума, а все тот же адреналин. Потому что зол. Потому что бессилен и на краю.
Dorcas Meadowes: Медоуз подняла глаза на Гудвина, которому сочувствовала еще минуту назад, не веря, что он такое говорит ей. Разве не понимает совсем? Разве она не достаточно уже хлебнула? - Ты сдурел, Генри? Ты понимаешь, кому это говоришь? Ты понимаешь, что мой сын лежит в могиле, вместе с мужем? Как ты можешь говорить такое? Она задохнулась в своем непонимании на грани удивления. Человек, просящий помощи, не может себя так вести, просто не имеет права. - Ты сам не доглядел, никто из нас не виноват. Ты должен был думать раньше, когда вступал в Орден. Ты должен был подумать о своей семье. Она бросила это как тяжелый камень на дно колодца, словно выплескивая из себя этот упрек, что все это время носила в собственной душе, хранила для себя.
Henry Goodwin: - А ты сама когда-то подумала, а? Ты сама какой выбор сделала для своей семьи? И Пирам был счастлив? Проще потерять все в одночасье, а не так, кусками. Проще пережить одну боль, сильную, чем много, рвущих тебя как стервятники. Доркас, я уже потерял жену. И я не могу потерять еще и детей. Разве, будь у тебя возможность вернуться назад и все изменить, ты не поступала бы также? Он понимал, что делает ей больно, как и она должна была понять, насколько больно ему. А если он не справится один, что тогда? Что если потеряет их лишь потому, что ошибется? Но они же не хотят помочь, они же заняты, Генри, у них же этот дементоров Турнир! Он сам справится, если так, пора действовать, а он вновь тратит время. Не знает, как и где, но он постарается найти Эллен и Тимоти, у него нет выбора, без них он никто, никчемный правитель, Пирр без своего войска. И его уже не интересует исход войны и даже уже почти не интересует Орден или информация, которую он хранит ради него - ничто не стоит этих двух сердец. Гори все огнем.
Dorcas Meadowes: - Нет, Генри, я не подумала, - сказала Доркас тише, опуская голову. - Я не подумала и жалею об этом и буду жалеть всегда. Я тоже не доглядела, Генри. Не остановилась вовремя. Этому кошмару не будет конца. Сколько еще крови выпьет эта война, сколько жизней унесет своей бурей? И собственная смерть уже не страшит и пришла бы уже быстрее, чтобы не считать чужие, чтобы не носить на могилы цветы, чтобы глаза не видели этих цифр на камне, чтобы не собирать в коробки детские игрушки, в которые уже никто не будет играть... - Я поступала бы также, это правда. И ты должен сделать все возможное для своих детей. Но здесь нет виноватых, здесь нет тех, кому можно предъявлять обвинения и тащить в Визенгамот. Ты не по адресу, Гудвин. Спасай свою страну, а я помогу, но... Сохраняй разум, Генри, это самое главное сейчас, не позволяй эмоциям овладеть собой, ты все погубишь. Ты сам отвернешь от себя всех людей, что могут помочь.
Henry Goodwin: - Ты права, Дор, ты лучше всех знаешь, какого это. Прости меня за эти слова, что вырвались, я не хотел... Действительно, нужно сохранять разум, иначе они победят, ведь и рассчитывают на это. Я успокоюсь. Он хотел верить, в свои слова и чужие, хотел верить, что детей ему отдадут, хотя и знал, что обманывает себя. Они всех убьют, и тех, кто придет с ним, тоже попытаются убить. Дементоровы отродья, он придет туда и постарается, чтобы дети смогли уйти живыми и невредимыми, остальное неважно. Он справится. - Я пойду один, а вы оставайтесь. Вам и правда нужно еще многое сделать и многих спасти. Я справлюсь, а они ничего не получат, не получат, чего хотели, Доркас, обойдутся. Черта с два я им отдам детей. Решительность стала спокойной и холодной, а кровь затихла. Он больше никогда в жизни не скажет Доркас ничего подобного, никогда. И не только Доркас, никому не скажет. Если выберется из этой передряги с детьми и живым, станет ангелом вообще. Ангелом возмездия, чтоб его.
Varvara Draven: - Глупость, - раздался ровный голос Дрэйвен за их спинами, она ненадолго задержалась на совещании, выслушала основное и вот теперь, аккуратно прикрывая за собой дверь, сделала два уверенных шага в сторону Доры и Генри, - один ты не пойдёшь. Когда дело касается самого важного, самого дорогого в жизни, увы, даже самые лучшие профессионалы не способны совладать со своими эмоциями. А они в таком деле... не лучшие соратники. Спокойная, как всегда, и голос ровный. Но и он немного срывается, едва заметно, чтобы можно было списать на усталость. Таким, как они нельзя иметь семьи, родных и близких. Таким, как они нужно быть одиночками, неуязвимыми, сходящими с ума от своего одиночества профессионалами... иначе в один прекрасный день ты потеряешь их одного за другим. И сделать ничего не сможешь, ничего. И она теряла. Страшно. Когда склоняешься над тем, кем живёшь, кем дышишь как воздухом, аккуратно касаешься его руки, тёплой всегда, руки, которая обнимала крепко, согревая и ограждая от всякого зла, от всего, всегда... а она льду подобна. Переворачивается всё, теряется всякий смысл... - А вот насчёт последнего ты прав, мне это нравится. А теперь с самого начала. Всё. И надо действовать.
Henry Goodwin: Генри обернулся на еще один знакомый голос и посмотрел на Вару с безмолвной благодарностью, посмотрел как на свою, на того, кто понимает. - Хорошо. Если сначала, то Эллен и Тимоти пропали из детского сада. Оборотное зелье. Они ведь знают, что у меня порядочный багаж разнообразной информации, захотели сравнять с нами позиции и ударили в самое слабое место. Да, на двери дома записка с предложением обмена. Собственно, сегодня вечером, и не угадаете ни за что, где - на развалинах Кумду. Как водится, приходи один. А ты, Вар, говоришь, один ты не пойдешь. Я знаю, что это ловушка, но я не хочу делать ничего, что могло бы вызвать у них малейшее желание нанести вред моим детям. Надо действовать, конечно. Он был готов сорваться с места хоть сейчас, но способность трезво оценивать обстановку сшилком быстро сдавала позиции тревоге и злости. Нет уж, нет уж. - Что предлагаете?
Varvara Draven: - Да, Генри, говорю, что один не пойдёшь, - повторила Вара, хмурясь и переводя взгляд со стены, которую пыталась просмотреть насквозь всё это время, на Гудвина, - хотя бы потому, что мы с Доркас тебя не отпустим. Лучше даже не пытаться спорить. Бесполезно. Она не стала говорить о том, что такими действиями он и детей не спасёт, и сам попадётся. Он и без неё всё прекрасно понимал, а лишний раз упоминать об этом было бы слишком жестоко. Вара запустила пальцы в растрёпанные волосы и почесала затылок. С планами у неё всегда было туго по одной простой причине - планы, даже самые продуманные и идеальные имели омерзительную привычку срываться в самый неподходящий момент. Дрэйвен предпочитала импровизировать, что обычно не особо понимали и одобряли её соратники и коллеги, но, наверное, именно благодаря этой импровизации она пока ещё дышала влажным Лондонским воздухом. - В любом случае, мы идём с тобой. Хотя, для них до последнего момента ты должен будешь оставаться один... но это уже наши с Дорой проблемы... - сонный мозг не особо хорошо старался сформулировать всё то, что творилось в голове у этой девушки. Он наглым образом халтурил, выдавая вместо адекватной речи какие-то скомканные обрывки мыслей. Дрэйвен тяжело вздохнула, кинув какой-то невыносимо тоскливый взгляд на Доркас. - Встречаемся минут за пятнадцать-двадцать у входа в Гринвич-Парк, оттуда уже трансгрессируем в Кумду - да, какое время они, хм... назначили? Мы с Доркас прячемся где-то поблизости, а тебе придётся идти самому. Нужен сигнал, по которому появимся мы, - Дрэйвен тяжело вздохнула, кинув какой-то невыносимо тоскливый взгляд на стену, - какое-то движение или слово, что-то незначительное для них. Кто-то из нас занимается Пожирателями, кто-то обеспечивает безопасность детей. Дор? Варвара взглянула на Медоуз, ожидая её мнения. План был каким-то скомканным и странным, если его вообще можно было назвать планом. Но лучше никак не получалось.
Dorcas Meadowes: Доркас прикрыла глаза на секунду руками, а затем кивнула одобрительно. - План хорош. Так и поступим. Я принесу в Гринвич-Парк маячок, который будет настроен на твои мысли. Пошлешь нам сигнал мысленно, иначе они заметят. И… надо будет воспользоваться окклюменцией, на протяжении всего времени, Генри, ты должен быть сосредоточен на том, чтобы они не знали, о чем ты думаешь. Легилиментов приличных, думаю, у них в достатке, и мы не знаем, сколько их будет. Ты должен быть сосредоточен, ноль эмоций, понимаешь меня? Она смотрела на Гудвина очень внимательно, и ей было так непривычно видеть его столь разбитым, что хотелось встряхнуть, отчаянно потрясти, пробуждая в нем старый оптимизм. - И еще. Ни в коем случае не вздумай сейчас являться туда снова и проверять обстановку, я думаю, ловушку они уже там устроили. На удивленный взгляд в ответ Доркас рассеянно улыбнулась. - Да знаю я, конечно, что ты там был уже, даже несколько раз, наверное. Больше не ходи. Это очень важно. Она не хотела сейчас вспоминать, как возвращалась домой в полной уверенности, что муж и сын там. Хватит.
Henry Goodwin: Генри посмотрел на обеих женщин с благодарностью, безмолвной, но от этого не менее огромной. Именно это ему и было нужно – беспристрастный взгляд, объективный план. Он уже смирился с мыслью, что не пойдет туда один, и теперь даже был рад ей. Гудвин внимательно слушал Доркас – ничего неважного она не скажет из экономии времени, каждое слово – практично. И она словно угадывала мысли, потому он воззрился на нее с удивлением, услышав, что она в курсе, что он там уже был, в Кумду. - Хорошо, хорошо, Дор, - поднял он руки в жесте «сдаюсь», - я буду стараться изо всех сил. Ноль эмоций. Я понял. Вара очень устала, он прекрасно это чувствовал и не хотел бы тащить ее с собой на такое опасное дело. Но ведь она-то уже все решила и не отступится. И пусть броня в этот раз лишь на спине, он справится. Должно получиться. - Встречаемся в Гринвич-Парке в шесть сорок. Еще раз проверяем план и выдвигаемся. Его тянуло на улицу, на свежий воздух, стены давили. Генри боялся того, что не сможет сдержаться, а от этого все зависит. И ставки – жизнь.
полная версия страницы