Форум » Архив «Lumiere-77» » [Чувствуйте себя, как дома... - 31.10] » Ответить
[Чувствуйте себя, как дома... - 31.10]
Fiann Lermont: ...но не забывайте, что вы в гостях. Хогвартс, отдельная гостиная, только что прибывшие иностранцы, легкий завтрак и нервы.
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Pelagia Hildebrandt: Я не умею писать первые посты, извините. Пелагия не была в восторге от этой поездки. Она ничего не планировала, да и приехала только потому, что будучи одной из лучших учениц, и представительницей семьи Гильдебрандт она не имела права поступать иначе. Ничего особенного в Англии не было. Хогвартс был чуть светлее чем Дурмстранг, и наверное если бы она попала сюда в далекие детские годы то обязательно была бы в восторге от этого замка. Гия не успела изучить всё, но она и никуда не спешила. Впереди очень много времени и можно изучить не только весь замок, но и учеников Хогвартса. Её интересовал мир вне Дурмстранга. Она привыкла к строгим правилам, и очень жесткому распорядку дня, что было непривычным в Хогвартсе. Отец рассказывал ей в письме об этой школе, да и сама Пелагия не поленилась просмотреть всю информацию которая существовала о ней. Нужно сказать, что у неё осталось много вопросов. Первое касалось того, что в Хогвартсе не существовали уроки физической подготовки, не считая конечно же полетов, которые изучались на первом курсе. Второй же вопрос скорее касался образу жизни и этикету, который поддерживали студенты данной школы. Пока Пелагии не удалось самой убедиться в этом, но многие источники твердили о том, что в Хогвартсе намного легче учиться, чем в Дурмстранге. Гия окинула взглядом всех присутствующих. Она не была голодна, несмотря на то, что поездка была немного утомительной. Она просто не выносила корабли и поэтому сейчас даже и не думала о том чтоб завтракать. Девушка сидела рядом с Альдо и время от времени поглядывала на него, словно пытаясь уловить его эмоции. Ученики Шармбатона пожалуй блестели, как драгоценные камешки. По сравнению с ними Дурмстранг казался слишком мрачным и даже каменным, даже при наличии таких девушек как Пелагия Гильдебрандт. -Альдо, - привычным бесчувственным голосом позвала друга Гия, - как тебе Хогвартс? Мы конечно мало что видели, пока, но всё же у тебя должно было сложиться общее впечатление, - Пелагия снова окинула взглядом присутствующих. Нужно было признать, что среди учеников Шармбатона присутствовали довольно интересные личности, по крайне мере так показалось Гие. -Кстати, я даже не знаю на кого ставить. На тебя, или на Альбериха? - повернувшись снова к Лорензену произнесла Пелагия и расплылась в улыбке.
Armand Bechet: Как однажды вычитал в книге Арман, замок - это такая большая махина, а в нем много-много этажей, еще больше лестниц, и вообще просто неприлично много комнат. С этой характеристикой креол был согласен целиком и полностью. Особенно его угнетало наличие множества этажей, на его родине вполне обходились одним. Ну, максимум двумя, подвалы не в счет. Беше не любил Шармбатон. Хогвартс ему тоже не понравился. Как, собственно, и вообще вся эта затея с поездкой в страну, населенную одержимыми. Впрочем, приступ раздражительности уже прошел, унеся за собой пену обреченного смирения. Осталось только вялое любопытство. Чего беситься, жить надо. Здравствуй недомытая Англия, чтоб тебя наконец дождями смыло. В комнате было не то, чтобы холодно. Скорее, промозгло. Еще бы, климат этой страны не располагал к ношению шелка. Плотная ткань не давала мерзнуть, но и не грела как-то так уж особо. Арман повел плечами и повернулся к девушкам. - Mademoiselles... Ни чего не желаете? Согревающего здесь не так уж и много, но чай найдется. Гости гостями, но привычки, буквально вбитые на уроках этикета, вытравить было не реально. За юными дамами положено ухаживать. Незнакомкам из Дурмстранга их, разумеется, ни кто не представил. Что ж, Арману не впервой было справляться своими силами. Но пока он только искоса разглядывал немок и иже, оценивая и разбираясь, нет ли тут парочек. Последнее не могло быть особой помехой, но совершенно не помешало бы знать заранее, когда и кто тебе захочет испортить портрет лица. Обсуждать Турнир совершенно не хотелось. Все уже было многократно обговорено еще в школе. Кто станет представителем, кто может выиграть, за кого болеть и кто не составит конкуренции ни при каких условиях. Своих они уже оценили много раз. Теперь предстояло оценить и чужих претендентов. Но не разводить же обсуждение в общих залах. Да и не время. Среди дурмстранговцев было всего две девушки. Это плохо. За то обе блондинки, что замечательно. Арман мимолетно улыбнулся незнакомкам. Ни чего не обещая, ни на что не намекая. Просто так, в знак приветствия и дружеской симпатии.
Aldo Lorenssen: - Ставь на Рихтенберга, - совершенно спокойно посоветовал норвежец, - должно же твое участие компенсировать бедняге его грядущие неудачи. И, хитро подмигнув, вернул на лицо свою каменную маску, а надо сказать, это стоило некоторого труда, так что буквально через полминуты Лорензен от этой идеи отказался, в конце концов, в делегации Дурмстранга и так хватало тех, кто строил из себя воплощенную невозмутимость, Альдо же это утомляло. Поэтому он заботливо налил чаю Гие, пихнул локтем в бок Рихтенберга и отсалютовал бутербродом шармбатонцам, добавив на хорошем французском: - Хорошее утро, дамы и господа. Надеюсь, вам тоже скучно киснуть в этой гостиной в ожидании драки. Давайте же познакомимся, - и тише, все с той же улыбочкой добавил, - врага же надо знать в лицо, да? Лорензен встал, обводя соратников широким жестом: - Я Альдо Лорензен из Финнмарка. Наши прекрасные дамы - Элоиза Кальтенбрандт и Пелагия Гильдебрандт. Эти люди с каменными лицами - мои друзья по несчастью, Рейнхард Кальтенбрандт и Альберих Рихтенберг. В общем, они милые, дружелюбные, вполне социализированные типы, но с мимикой не повезло... Будем знакомы. Просияв ухмылкой в сторону друзей, блондин сел. Он подозревал, что за такое представление, как минимум, Рихтенберг возжаждет дать ему в глаз, но когда это Альдо отказывался от драки? Наоборот, чтобы почувствовать себя на своем месте и "как дома" ему просто жизненно необходимо устроить какой-нибудь бедлам и цирк, причем больных и клоунов сделать из всех присутствующих. В конце концов, это же Лорензен, все уже привыкли, а кто нет, то это только их проблемы, придется привыкать. Он искоса глянул на Пелагию и улыбнулся уголком рта: - Ну знаешь... здесь слишком тепло, я пока не могу думать. Надеюсь, привыкну... дикая жара, и здесь как-то... слишком светло и несерьезно. Я думаю, матушка сказала бы, что у этих людей ветер в голове, но ты же знаешь мою матушку.
Jeanne Roy: оос: позор, позор мне х_Х Жанна улыбалась, рассеянно слушая речь сокурсников, точнее скорее сокурсниц, являя собой воплощение покоя и достоинства. О том, что сейчас ей хотелось совершенно вульгарно поежиться, растереть ладонями заледеневшие плечи, а может и попросить у кого-нибудь из сокурсников мантию, никто не догадывался – ни следа этих недостойных настоящей ученицы Шармбатона не промелькнуло на лице девушки. Но Мерлин и Моргана, как же здесь было холодно! Хогвартс, конечно, поражал своими масштабами и мрачной красотой северной природы, Не удивительно, что местные поэты писали такие сумрачные стихи и баллады – если прожить жизнь в окружении такой серости, темноты и холода, то не то что смерть воспевать начнешь, а волком будешь выть. Кажется где-то здесь рядом была деревня, магическая, наверно там можно будет купить теплую мантию и теплые носки – в своих вещах, привезенных из Франции, Жанна уже начала сомневаться. - Благодарю, Арман, - девушка благодарно улыбнулась. Она не любила чай, но это же Англия, и потому им, как воспитанным людям, придется мириться с местными обычаями. Жанна сделала небольшой глоток, радуясь и пробуждающей горечи напитка, и его жару – от холода у неё начала болеть голова, но кажется теперь мигрень немного отступила. Девушка сделала ещё один глоток, и аккуратно поставила чашку, простую, белую, без каких-либо изысков, на такое же простое и бело блюдце. Да, Хогвартс впечатлял масштабом, но какое же здесь все было грубое. Грубые стены, грубая мебель, грубые вещи – невольно начинаешь подозревать, что и люди здесь тоже не первого сорта. Впрочем, Жанна не была склонна к таким поспешным суждениям: сначала надо встретиться с хозяевами замка, а не придумывать догадки. Вообще-то Жанна хотела сама начать беседу с гостями с Севера, этого как минимум требовал её долг как старосты, но они решили не ждать, пока она отогреется. Оно и понятно, для них такая погода и такие места наверно привычны, им здесь как дома. Молодой человек – Альдо – обратившийся к ним, говорил по-французски, с акцентом, но вполне сносно. Хорошо начинать с немецкого – его Жанна знала намного лучше, чем английский. - Приветствую вас, герр Лорензен из Финнмарка, и ваших друзей, - за неимением кубка, который хорошо бы смотрелся в такой ситуации, Жанна в ответ на приветствие бутербродом отсалютировала чайной чашкой, не упустив шанса тут же сделать ещё один небольшой, но спасительный глоток. – Очень рада знакомству. Меня зовут Жанна Клаудия Мария Руа, - Жанна даже не задумалась, стоило ли произносить полное имя или ограничиться краткой формой, говорить так было совершенно естественно. – Мои сокурсники и, как вы сказали, товарищи по несчастью: Эсклармонда да Ре, Констанс Карре, Арман Беше, Симон Сидвилль и Даниэль де Фуа, - Жанна сделала ещё один глоток, вроде бы подчеркивая конец этой фразы и предоставляя собеседнику шанс ответить, но так же ещё и для того, чтобы подавить неожиданную сухость в горле. Слишком холодно здесь, холодно и неуютно. Девушка не секунду поразмыслила, стоит ли продолжать вести беседу на немецком, однако решила, что это не вежливо по отношению к тем её спутникам, кто не знает этого языка, так же как разговаривать на французском не приемлемо, так как скорее всего не все гости из Дурмстранга знают его так же хорошо, как этот светловолосый весельчак, так что следующую фразу она произнесла уже на английском. - Почему же врага? Мне кажется мы собрались здесь на соревнование, а не на битву, и потому мы – соперники, а не враги, разве не так?
Pelagia Hildebrandt: и мне позор о.О -Ты слишком жесток, Альдо, - Пелагия улыбнулась, на этот раз не сдержанно, а совсем искренне. Гильдебрандт привыкла напоминать мраморную статую. Совсем холодную, без эмоций, и каких-либо намеков на чувства. Но в Хогвартсе и правда было намного легче, чем в Дурмстранге. В её собственной школе сдержанность считалось правилом, а в Англии всё казалось намного легче. Тем более Пелагия заметила, что и без каменного выражения лица им удается пугать незнакомцев. Гильдебрандт взяла чашку с чаем из руки Альдо и сделала глоток. Она конечно не была англичанкой, которые не могут жить без этого напитка, но Гия сразу почувствовала прилив энергии. Чай освежал, и грел холодные пальцы. Нет, голландка совсем не замерзла, это у неё просто руки всегда холодные. Пелагия мотнула головой и усмехнулась расслышав слова Альдо. Он явно напрашивался на драку. Она повернулась в сторону Рихтенберга и легонько погладила его руку. Не хватало ещё чтоб они устроили тут представление в первый же день. А ведь обязательно устроят, Гия знала. Пелагия привстала со своего места и любезно улыбнулась незнакомцам, - Пелагия Гильдебрандт, приятно с вами познакомиться, - произнесла она на хорошем французском и повернулась в сторону темноволосой француженки — Жанны. И всё же несмотря на то, что все французы для Гии сверкали и блестели, эта девушка казалась волевой. -Вы несомненно правы, мадемуазель, у Альдо просто своеобразное понятие «соревнования», - блондинка улыбнулась и присела на своё место. Наблюдая за Шармбатонцами. Пелагия решила про себя, что несмотря на свою легкость, они куда серьезнее относятся к этикету, чем те же ученики Хогвартса. Впрочем Гильдебрандт попыталась не думать об этом, ведь в сущности она пока никого кроме своих однокурсников не знала, увы. -Ты прав, - держа чашку в ладонях начала голландка, - возможно попав я сюда лет семь назад, то мне бы тут очень понравилось, - Пелагия сделала глоток, - но сейчас мне всё кажется слишком светлым и ты правильно заметил, несерьезным. Это немного удручает, - Гильдебрандт вздохнула и проследила за каким-то французом. Никто ей особо не приглянулся, скорее потому, что Пелагия и вовсе не задумывалась о том чтоб завязать какие-то романтические отношения во время этой поездки. А развлекаться как Альдо она не умела, да и считала такое поведение непозволительным для дамы. -Твоя матушка была бы полностью права, - спокойным голосом ответила Пелагия и снова перевела взгляд на блондина, - кстати, мне обязательно стоит наведаться к вам во время каникул. Я ещё в прошлом году обещала ей приехать к вам, да и давно хотела попросить у неё смастерить мне один артефакт, - Гия склонила голову на бок и снова уставилась в пустоту. Нет, корабли явно плохо на неё влияли. -А ещё у меня страшная мигрень. Впрочем как всегда.
Constance Carre: Констанс много слышала о Великобритании и о том, насколько суровые там люди. Она много слышала и о не менее суровом климате: частая смена погоды, дожди, обжигающе-холодный ветер и частое отсутствие солнца – в этом ведь Англия, n'est-ce pas? Однако теория, как правило, имеет неприятное свойство расходиться с практикой, это стало понятно относительно недавно. Все дело в том, что они, прекрасные французы, любители всего утонченного и возвышенного, нежного и солнечного, оказались в сыром и прохладном климате, в месте, где все дышало морозным холодом и промозглостью, где люди смотрели на тебя, будто ты прилетел с другой планеты под красивым именем Франция. Наверно поэтому Констанс чувствовала себя крайне неуютно, впервые оказавшись в Англии, а именно в Хогвартсе. -Спасибо большое, Арман, чай был бы кстати, - ровно как и кстати было предложение, вызванное не столько истинным желанием, сколько прекрасными манерами. О, если вам хочется услышать красивые слова, поласкать свой слух комплиментами, обращитесь к месье Беше. Лучше его в Шармбатоне нет. Хогвартс такой, каким она себе его представляла: огромный, восхитительный, со множеством коридоров, должно быть, и потайных ходов. И пускай он казался слишком грубым по архитектуре, но в нем было мощное великолепие и монументальная сила. И комнаты в нем уютные, чего нельзя сказать, наверно, о классных кабинетах. Гостиная, к примеру, в которой собрались делегации из Франции и Норвегии, была уютной и напоминала, скорее, большую детскую, в которой собрались совершенно разные люди с разными интересами, взглядами на жизнь и…магическим уровнем. Карре непременно хотелось забиться в дальний угол и исподтишка спрашивать всех, кто здесь присутствует, насколько он силен в магии, если бы не чувство собственного достоинства и тщательно скрываемое преимущество в артефактной магии. Долг и желание требовали оставаться на месте, улыбаться и представлять собой идеал и гордость Шармбатона. А еще – запоминать сложные и, мягко сказать, трудно произносимые имена северных братьев. Выяснилась довольно удивительная деталь: они говорили на французском! Это прекрасно, потому что полиглотом Карре не была, но английским владела хорошо. - Я - Констанс Карре, - вот он - снисходительный и в то же самое время горделивый взгляд, словно француженка представляет собой достопримечательность Лувра, ожившую и, хочется подчеркнуть, прекрасную Джоконду. Именно что прекрасную, пускай мы значительно отходим от современного понимания. - Как добрались до Хогвартса? - Наверняка ответом послужит недовольное бурчание, велика беда. Формальности, они такие наивные и безобидные, что, кажется, человек готов обсуждать погоду, вкус чая, потертые гобелены, лишь бы не переходить к сути. Впрочем, еще не время, да и не вечер.
Armand Bechet: Разумеется, от чая ни кто не отказался. Как там говаривала мадам Жеванши, пытаясь вложить в пустые детские головки основы этикета, если не знаешь, что делать и что сказать, бери чашку в руки и пей чай. Просто и гениально. Арман аккуратно разливал жиденький напиток в крохотные чашечки, больше напоминавшие ажурные вязанные вазочки, нежели посуду. Одновременно он косился на дурмстранговцев, даже не пытаясь запомнить их фамилии. Все эти "берги" и "брады", словно груда кирпичей свалилось на его бедный мозг, грозя похоронить под собой любой мыслительный процесс. Креол не сомневался, что если ему потребуется все же выучить имена новых знакомых, то ему придется тупо зазубривать как "Отче наш" всю эту абракадабру. Он меланхолично раздал чашки девушкам и повернулся к немцам. Ну или откуда они там все, лоа их знает. Вообще-то он не любил работать официантом. А разливать чай было обязанностью хозяйки дома. Но тут студентов явно кинули одних. Ни профессора, ни ученики Хогвартса явно не спешили знакомиться с теми, кого сами же вроде как и приглашали. К тому же в данный момент ему было интереснее наблюдать за другими, а не говорить самому. Соратники? О, ну да. Просто таки друзья. По несчастью. Пелагия и Элоиза, какая прелесть и куда проще для запоминания, чем...Как там... брадт? Градт? Кем бы они не были, боги их точно ненавидели, если дали такие имена. Арману осталось только грустно вздыхать, не обратишься же вот так сразу по имени, вдруг эти две ледяные королевы действительно такие, какими хотят казаться и оскорбятся на дружеское фамильярное обращение. Но когда это такие мелочи останавливали страждущего? Беше выпрямился и неспешно, не торопясь направился к незнакомкам. Если чего-то очень хочется, то за чем себе отказывать. Тем более в столь прекрасном желании, как знакомство с очаровательными девушками. Первой на пути Армана оказалась Пелагия. Он склонился, аккуратно подхватил девичью ладошку и склонился к изящной ручке, изображая поцелуй. - Арман Беше, очень приятно. Отпустив руку, он шагнул в сторону и оказался перед второй немкой. Симона? Нет, как ее... Элоиза. - Арман Беше, очень приятно. Быть может... - он изогнул левую бровь и вопросительно улыбнулся, рассматривая уже не скрываясь красавиц другой школы. - Прекрасные дамы из Дурмстранга тоже желают чая?
Simon de Cideville: Непривычных к сырому и холодному климату французов Англия не порадовала своим гостеприимством. Даже эта гостиная, где собрались сейчас прибывшие издалека студенты - вот, вроде, не то чтобы холодно, даже имеется претензия на уют, да только стоит посмотреть за окно, как тут же дрожь пробирает. И почему только нельзя было провести Турнир Трех Волшебников в более теплое время года? Ну, или хотя бы в стране с более теплым климатом. Вот дурмстранговцам, наверняка, здесь едва ли не жарко. Мелочь, а уже неравные условия, как-никак. Норвежцев было так же шестеро, только девушек было двое. Симон не разглядывал их, как что-то диковинное, но и не прятал глаз, если встречался с кем-нибудь взглядом. - Интересно, - негромко пробормотал он, не обращаясь ни к кому лично, - в Хогвартсе настолько мало жилых помещений, что для нас выделили общую комнату? Или англичане просто надеются, что мы в первые же полчаса переубиваем друг друга, тем самым избавив их от соперников? И, судя по всему, кое-кто был бы очень даже не против такого расклада. Скажем, жизнерадостный блондин из дурмстранга, по его словам, явно желал поскорее перейти к активным действиям. Но, для начала, решено было просто обменяться приветствиями. Он не знал немецкого, но понял, что Жанна так же представляет своих соотечественников. Когда прозвучало его имя, Симон поднялся на ноги и учтиво кивнул норвежцам, после чего опустился обратно в кресло. Прямота и манеры юноши, назвавшимся Альдо, забавляли его. А вот девушка, ловко выступившая в качестве острого на язычок миротворца, вызвала неподдельный интерес. Как только она привстала со своего кресла, Сидвилль вновь поднялся следом и стоял на ногах до тех пор, пока юная леди не села обратно на свое место. Наверное, со стороны это выглядело ужасно глупо, но этого требовал этикет, а юноша привык выполнять его предписания. - Bella gerant allii, tu, felix Austria nube. Nam, quae Mars aliis, dat tibi regna Venus,1 - не удержавшись, почему-то произнес француз, вновь будто бы не адресуя свои слова никому, произнося их куда-то в пустоту, с капельку отрешенным видом. А затем улыбнулся и открыто посмотрел на блондинку с диковинным именем Пелагия. Впрочем, лезть в дипломатию он сейчас совершенно не собирался, поэтому, подмигнув Беше, судя по всему намеревавшемуся немедленно завязать знакомство с прекрасной половиной норвежцев, юноша занялся изучением поданного им завтрака – не то что бы он был голоден, но горячий чай и вправду был очень к месту. Остальные и дальше пытались продолжать светскую беседу, но Симон извлек из кармана четки, скорее для вида, чем для реального выполнения их предназначения. - In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen2, - негромко начал он традиционную молитву на латыни, а затем привычно перешел на французский. Для него это было абсолютно в порядке вещей. - Bénis, Seigneur, tes dons pour nous et, qui, par Bounty Thy, nous allons manger. Par le Christ notre Seigneur3. – Ему стоило большого усилия, чтобы не скосить глаза на норвежцев, дабы понаблюдать за их реакцией. Однако, нужно было сохранять чинный вид. Он медленно убрал непонятно зачем взятые в руки четки обратно в карман, и затем, с помощью волшебной палочки налил себе чашку ароматного напитка, присоединившись к общему чаепитию. Хотя, лично он предпочел бы выпить крепкого кофе. Но, тем не менее, все происходящее юношу ни капельки не смущало. - Жанна, - неожиданно вновь зазвучал его спокойный голос. – Констанс. Мне кажется, или здесь прохладно? Не возражаете, если я наколдую вам пледы? Эксклармонда? – волшебная палочка все еще была зажата у Симона в руке. 1 - лат. Войны пусть ведут другие, а ты, счастливая Австрия, заключай браки, ибо те владения, которые другим дает Марс, даст тебе Венера. 2 - лат. Во имя Отца, и Сына и, Святого Духа. Аминь. 3 - франц. Благослови, Господи, нас и дары Твои,которые по Твоим щедротам мы будем вкушать. Через Христа, Господа нашего.
Pelagia Hildebrandt: В Англии было душно. К холоду Пелагия привыкла с детства, и сейчас ей не хватало горного воздуха как кислорода. Чистого и морозного. Совсем не жаркого, и тяжелого. Гия склонила голову на бок всматриваясь в лица незнакомцев. Гильдебрандт сложно было назвать общительным человеком, она такой не являлась. Её интересовали люди, их привычки. Она всегда заводила новые знакомства, тем более в при данных обстоятельствах было бы глупо избегать их, но несмотря на это она была холодна. Снежная Королева. Недаром её так прозвали. Только наверное немногие знали, что даже если вдруг Снежная Королева захочет стать теплее, то у неё это не получится. Впрочем сейчас это неважно. Среди французов были интересные личности. Внимание Пелагии привлек темноволосый юноша, который отличался от остальных. Арман Беше. У Гии всегда была прекрасная память, особенно на имена. Девушка улыбнулась, любезно и сдержанно, вставая со своего места. Этикет всё равно требовал соблюдения всех правил. Альдо сидел рядом с ней и что-то говорил про себя, но блондинка не обратила на него внимание и лишь усмехнулась его словам. -И мне приятно, - Пелагия не любила когда её касались. За все годы обучения в Дурмстранге она должна была привыкнуть к этому, но всё равно каждый раз напрягалась когда кто-то прикасался к ней. Впрочем её состояние облегчил тот факт, что это было просто рукопожатие, а не мужская вольность. Что её пугало она сама не понимала. Возможно то, что сквозь прикосновение кому-то удастся понять насколько она холодна. -Благодарю, я бы не отказалась ещё от одной порции чая, - посмотрев в сторону пустой чашки произнесла Пелагия и улыбнулась. Французы и правда выглядели очень живыми и дружелюбными по сравнению с ними. Из Дурмстранга были всего лишь две девушки, и Элоиза выглядела намного суровей чем Гия. А француженки были красивы. Голландка на минуту даже остановила свой взгляд на темноволосой девушке по имени Констанс. По сравнению с ней она-Пелагия напоминала мраморную статую, и вполне смогла бы напугать этих незнакомых ей людей. Та же Жанна излучала жизнь. Словно миллионы солнечных лучей рвались из неё, а Гие не хватало света. -Вполне безболезненно, но не особо приятно. А вы? - обратившись к девушке произнесла Пелагия. Она так и не притронулась к еде. Что уж там, Гильдебрандт ненавидела корабли, и всегда чувствовала себя плохо после очередной поездки. Благо Альдо об этом знал, и всегда пытался впихнуть ей в руки что-то менее раздражающее желудок, да и саму Пелагию в том числе. Гильдебрандт подняла свои голубые глаза на незнакомца, который говорил на латыни. Это была молитва, знакомые ей слова. Она усмехнулась про себя. Кажется эта поездка окажется куда интереснее чем она предпологала. -A Jove principum! * - произнесла Гия всё так же слегка улыбаясь и наблюдая за юношей. Она любила латынь. Привыкла к нему с детства, и сейчас обнаружив что-то родное в этой чужой стране ей стало от чего-то спокойно. И интересно. Этот незнакомый юноша вызвал большой интерес у голландки. -Пелагия Гильдебрандт, приятно с вами познакомиться, - чуть склонив голову на бок произнесла девушка и снова улыбнулась. * Начинай каждое дело с молитвой
Jack Lantern: Культ коротких постов рулит. В смысле, простите. Не дожидаясь накала страстей для пущего драматического эффекта, вообще не сообразуясь ни с какими законами жанра, и даже не особо внезапно дверь в гостиную приоткрылась, являя дамам и господам весьма заинтересованное, хотя и определенно чем-то всревоженное лицо Джека Лантерна. Тревога на его лице продержалась недолго, где-то с четверть секунды, ровно столько понадобилось семикурснику на то, чтобы понять, что он попал по адресу. Сразу после этого голова исчезла в коридоре, зато из-за двери послышался веселый голос парня: "Эй, Бэн, нас надули. Они здесь." Вслед за этим дверь распахнулась на этот раз на полную, пропуская в помещение двух хаффлпаффцев. Замерев в дверях, Джек обвел взглядом гостей, не смущаясь градацией их выражений от "Какого черта это здесь появилось?" до лаконично-заинтересованного "Ммм?" - Привет. Я Джек Лантерн, а это Бэнджи Нэйман. - Сказав это, Лантерн улыбнулся одной из самых солнечных своих улыбок. Оваций не последовало, но хаффлпаффец их и не ожидал. ___________________ Внешний вид: белая рубашка, желто-черный галстук, серая безрукавка, классические брюки, форменная черная мантия. Вид приемлимо-опрятный. С собой: волшебная палочка, горсть сиклей вперемешку с кнатами, блокнот с карандашом, на груди болтается фотоаппарат.
Jeanne Roy: Как не странно, найти общий язык с норвежцами оказалось намного проще, чем казалось раньше, во Франции. Всего-то потребовалось – заговорить, и сразу же оказалось, что они совсем не таки иные, как казалось. Если прикрыть глаза, то можно даже поверить, что сейчас особенно холодная зима, а они всё ещё в Шармбатоне – вежливо-веселый голос Армана, спокойная речь Констанс, мерная и такая привычная молитва Симона были лишь слегка приправлены незнакомыми голосами Альдо и Пелаги, которая, впрочем, тоже говорила по-французски. - Тогда все ясно, - Жанна искренне улыбнулась Пелагии, с которой после этого короткого разговора почувствовала некоторое душевное родство: в их делегации тоже был человек, за которым надо было присматривать и от которого можно было ожидать неприятностей. Нет, конечно Арман был очень достойным юношей, прекрасно воспитан, временами благоразумен и вообще обладал массой достоинств, но какое-то шестой чувство подсказывало Жанне, что за время Турнира она ещё наберется с ним бед. Скорее всего это чувство называлось опыт. Жанна обернулась к Альдо, и, не переставая улыбаться, добавила. - Смею надеяться, что, каким бы своеобразным не было ваше понимание «соревнование», оно не противоречит правилам чести и честного состязания. Жанна сделала ещё один глоток, не сводя внимательного, но одновременно совершенно не враждебного и не осуждающего взгляда. Ей была интересна его реакция и не более того, и уж точно у неё и в мыслях не было заподозрить юношу в не этичном поведении. Просто он производил впечатление человека действия, при том склонного этим действием увлекаться, а таким следует регулярно напоминать о том, что вокруг существуют и другие люди и другой мир, нежели тот, что они придумали в своей голове. И ради их собственного, и ради общего блага. Однако тут её пришлось прервать эту беседу, потому что к ней обратился Симон, уже окончивший молиться, с предложением наколдовать ей и остальным девушкам пледы. Предложение надо сказать было очень своевременным и заманчивым – Сидвилль всегда каким-то удивительным образом умел угадывать желания Жанны до того, как она посмеет сформулировать даже про себя. Не смотря на тепло, исходившее от чашки, которую она так и не выпустила из рук, сделав лишь одну уступку этикету из-за страха, что пальцы начнут неметь, девушка все равно ощущала холод, хотя нет, скорее даже какую-то очень зябкую прохладу, которая сочилась от серых каменных стен, пробираясь под одежду, под кожу, до самых костей, заставляя их ныть как на непогоду. Но вот ученики, и даже ученицы, Дурсмтранга не демонстрировали никакого дискомфорта, им температура явно не казалась слишком низкой. И Жанна, не смотря на просыпающуюся боль в колене, не могла позволить себе показаться слабее их. В конце концов, это и правда состязание, и они не могут начать проигрывать – даже в таких мелочах – в самом начале. - Благодарю, Симон, но не нужно. Здесь, конечно, не жарко, но нам надо привыкать к холоду. Иначе, когда начнется настоящая зима, нам останется только вернуться домой, отказавшись от участия в Кубке, а это, как ты понимаешь, совершенно неприемлемо. Девушка говорила мягко, на губах её была улыбка, и спокойный взгляд вряд ли можно было назвать строгим, но в её тоне сквозила какая-то прямота и жесткость, которая отличала просто Жанну от Жанны-старосты. Это, конечно, был не приказ, это была просто очень настоятельная рекомендация, не подлежащая обсуждении. Жанна хотела ещё что-то добавить, но тут её прервали двое молодых людей, неожиданно появившихся в гостиной. Вообще-то девушка ожидала немного другого от своей первой встречи с учениками Хогвартса, но с другой стороны наверно лучше так – двое англичан, которых можно обо всем расспросить, в компании приезжих, чем две дюжины гостей в огромном, если верить книгам, зале на глазах у сотен английских учеников. Поэтому она дружелюбно улыбнулась новоприбывшим, и обратилась к ним по-английски. - Добрый день, Джек, Бенджи. Не хотите ли присоединиться к нам за завтраком?
Constance Carre: Однозначно в этой Англии ничего хорошего не было. Все так холодно, так отчужденно и так по-осеннему промозгло, что невольно захотелось вернуться во Францию, там, где тепло и где слышен прекрасный хор нимф, где сочные зеленые поля расстилаются далеко-далеко, а ветер пахнет солью и вином. Будучи в другой незнакомой и, должно быть, все-таки интересной стране, все равно тянет назад: просыпается патриотизм. Карре не верила в такие сантименты, не понимала дрожащих голосков студентов Шармбатона, особенно юных девиц, которые хотели вернуться к мамá и папá, и всячески отвергала мысль, что где-то может быть школа лучше Шармбатона, место - лучше Франции и люди - лучше французов. Это не похоже на любовь к родине, просто… не в духе француженок. Зато именно сейчас Констанс выпадал уникальнейший шанс познакомиться с новыми людьми, будь то суровыми и резкими студентами Дурмстранга или беззаботными и обязательно дружелюбными учениками Хогвартса. Культурный обмен, так сказать. Это все же не может не вызывать умиления и странной улыбки, словно каждый знает, чем закончится дело. Констанс старалась вести себя крайне непринужденно, хоть и давалось ей это не так легко как, положим, в Шармбатоне. Помог нехитрый психологический прием: проецирования своего состояния на других; таким образом, француженка успела успокоиться и перестать думать о своих недостатках. Время еще не наступило, да и наступит оно, судя по темпу разговора, не очень скоро. И правильно, ведь студенты Дурмстранга оказались довольно интересными собеседниками, у них можно многому научиться и их многому научить. Вообще, Карре любила такой стиль беседы: медленный, нарочито формализованный и несколько неубедительный, когда каждый боится сказать лишнее слово и подбирает короткие емкие фразы, словно клише из книги по этикету. Интересно, как сложится разговор у французской делегации с хозяевами турнира. -Я думаю, что в Хогвартсе слишком много помещений, вот нас и собрали здесь, чтобы мы не потерялись, - недовольно заметила Констанс, явно надеявшаяся на то, что им устроят экскурсию по замку, ну, или что-то в этом роде, типа просветительской программы какой-нибудь. Ан нет. Хогвартс, конечно, не достопримечательность, но можно с уверенностью сказать, что в нем есть тайна, магия и средневековая мощь, а это должно быть интересно. Все равно, это такая глупость собирать две разные делегации в одной гостиной. Но правила хозяев необходимо уважать и соблюдать их, что и делали студенты двух разных школ. Симон, которому, по сути, предназначался ответ в "никуда", ушел в молитвы. Арман, comme il faut, продолжал знакомиться с прекрасной частью северной школы, чего нельзя было сказать о другой ее составляющей. Северные девушки, видимо, настолько суровы, что под манерами французских юношей и дружелюбной обстановки в гостиной немножечко растаяли. Особенно та, у которой была белоснежная кожа и фиалковый взгляд. И у которой необычное для французского слуха имя - Пелагия. Такие тонкости Констанс любила подмечать, словно открывала новый мир. Вот эта девушка, наверно, любит быть одна: у нее глаза немыслимого оттенка, какой бывает у одиночек, привыкших к вниманию, но тех, кто пресытился им. Когда она злится, то взгляд либо становится небесно-светлым, либо угольно черным. Нет? - Это было…утомительно, вы же понимаете, что долгие перелеты действуют усыпляюще. - Карре перевела взгляд на Симона, который к этому времени закончил читать молитвы и предложил наколдовать пледы. Пожалуй, это была лучшая идея, чем согреться с помощью чая. - Боюсь, чай уже бессилен, - что значило согласие. Жанна вежливо отказалась от предложения. - Господа студенты Дурмстранга, неужели вам не холодно? - С искренним восхищением и удивлением обратилась к юношам и девушкам Констанс, грея руки на обжигающей чашке, так вовремя предложенной Арманом. Дальнейшие попытки Карре спросить что-то или уточнить все равно бы закончились провалом, во-первых, из-за прихода двух милых ребят, видимо, студентов Хогвартса, во-вторых, из-за пронизывающего холода. Шелк и холод - понятия, увы, несовместимые. - Ils sont très gentils, - внимательно разглядывая прибывших, тихо прошептала Констанс, улыбаясь месье Джеку и Бэнджи. - А я поп’гобую п’гедставить всех, кто здесь соб’гался, - Карре нашла себе занятие по душе, однозначно, с каждой минутой ей становилось все приятнее здесь находиться. Тем более, она вполне сносно говорила на английском, не забывая грассировать и произносить некоторые слова на свой лад, - Жанна Рой, Констанс Карре, Эсклармонда де Рэ, Симон де Сидвилль, Арман Беше и Даниэль де Фуа, мы из Ша’гмбатона, - француженка обвела взглядом всех и остановилась, боясь произносить невероятно сложные фамилии северных гостей. Нет, это просто невозможно. И все же, - мадемуазель Гильдеб’гандт, мадемуазель Кальтенб’гандт, месье Лорензен, месье Кальтенб’гандт и ‘Гихтенбе’г, они из Ду’гмст'ганга.. C’est tout. - Акт доброй воли закончен. Он, впрочем никогда и не был присущ Констанс, но любые попытки имеют большое значение, если ты не хочешь замерзнуть или казаться французской букой.
Simon de Cideville: Наверняка ведь, кто-то с трепетом ожидал худшего, кто-то лучшего, но, в общем-то, надо было признать, все оказалось не так уж и плохо. Совсем не плохо. Чай на вкус был совсем как чай, норвежцы оказались такими же, как и они, студентами-подростками, а Хогвартс вовсе не походил на недостойное внимания место. Вон, даже Беше немного оттаял, сообразив, что на женскую половину делегации из дурмстранга тоже можно распространить свое обаяние. Еще немного, и напряжение потихоньку начнет спадать. Впрочем, уже начало. Симон дружелюбно улыбнулся - то, что недавняя незнакомка тоже знала латынь, стало весьма приятной неожиданностью – в современном мире не многие решались браться за изучение этого прекраснейшего языка, несправедливо его недооценивая. Оставалось лишь надеяться, что на этом череда приятных неожиданностей, отведенных судьбой французу для этой поездки, не подумает завершаться. - Симон Рене де Сидвилль, - он в который раз приподнялся с места. – С вашего позволения, смею заметить, что за сегодняшнее утро мне довелось быть участником множества представлений, и, надо признать, вероятно, то, которое я только что произнес, не обещает стать последним. Однако, Ab imo pectore* спешу заверить мадмуазель, что это знакомство, безусловно, стало одним из самых приятных. – Юноша вновь улыбнулся – она так мило склонила голову на бок, что, невольно, напомнила ему прекрасных девушек с полотен Тициана. Конечно, в живую он видел лишь Даму с зеркалом, выставленную в Лувре, но для сравнения этого было вполне достаточно, если не принимать во внимание, что Пелагия была как минимум раза в два тоньше. Меняются времена, а с ними вместе и нравы, и идеалы красоты. Да и что говорить, красота тоже умела быть очень разной. Чтобы найти тому подтверждение, стоит лишь перевести взгляд на Констанс, которая, к слову сказать, в отличие от Жанны Непреклонной, не возражала против предложения Симона. - Как прикажешь, решительная дева, - юноша сразу распознал этот тон Руа, которым она говорила в те моменты, когда не хотела, чтобы ее решения обсуждались. Он сделал изящное движение палочкой, и на стоящем воле них пустом стуле появилась стопка светло-голубых шерстяных одеял. Сидвилль прекрасно знал, что от внимания Жанны не ускользнет тот факт, что пледов все-таки три, но сделал вид, как будто сам он совершенно не обратил на это внимание. – Констанс, ты позволишь? – убрав палочку в карман жилета, Симон взял верхнее одеяло из стопки и, поднявшись на ноги и, шагнув к сидящей рядом Карре, расправил его и бережно укрыл замерзшую француженку. Возможность поухаживать за де Рэ молодой человек великодушно предоставил Даниэлю. - Думаете, нам долго еще предстоит здесь ждать? – задумчиво спросил он, однако, в этот самый момент дверь неожиданно приоткрылась, и в комнату заглянул какой-то встревоженный юноша. Поначалу француз подумал, что его прислали за ними, но оказалось, что судя по всему англичанин пришел с какой-то иной целью. И, как оказалось, не один. Слушая очередной виток представлений, на этот раз озвучиваемый Констанс, возле спинки которой он все еще продолжал стоять, юноша почему-то вновь посмотрел на Пелагию и, улыбнувшись краешком губ, мученически возвел глаза к потолку. * с полной искренностью
Aldo Lorenssen: - У меня вполне нормальное понятие слова "соревнование", - Альдо сверкнул зубами в насмешливой улыбочке, - и да, я жесток. Ты посмотри на меня, среди этих суровых людей невозможно быть милосердным. Норвежец искренне наслаждался - каждое его слово было произнесено так, будто было насмешкой и, чтобы его нельзя было упрекнуть - насмешкой над собой же. Он наслаждался, потому что это было новое место и множество новых людей, с одним из которых ему - возможно, ему - придется сойтись в поединке. Лорензен очень, очень, просто очень хотел бы участвовать в турнире, и не потому что желал славы или денег, а просто потому что это, боггарт подери, должно быть весело. Он склонил голову набок, пытливо заглядывая в глаза суровой французской девушке, улыбка так и не сползла с лица, но взгляд его был предельно серьезен. "А ну," - говорил он, - "ты, госпожа, это серьезно, или правильную играешь?" - Состязание честным не бывает, - норвежец небрежно пожал плечами, все так же улавливая все изменения во взгляде француженки Жанны. Вот умора, интересно, она родом откуда, из Арка? - и представления о чести у всех разные. Рад знакомству, мадемуазель Руа. Теперь главным было без смеха смотреть на голубую шармбатонскую форму, потому что прошлое лето принесло ему своеобразное понимание того, для чего в нее обряжают девушек - посещение парижского салона "Красная Лилия" было весьма показательным в данной области. Вот Рихтенбергу не понравилось, ну это разумеется, если все два вечера сидеть в углу и дуться на весь белый свет... Интересно, эти дамы что-то носят под формой, или точно так же как те, только чулочки? Впрочем, к черту чулки - взгляд девы Руа ему понравился: четкий и чистый, сильнее, чем ее тело, не надменный, но холодный спокойной холодностью хорошего клинка. Пожалуй, и впрямь не играет, но это не повод для снисхождения. Вторая девица была величественна и красива, словно королева - и словно у королевы, в ней под этим величием проглядывала какая-то тщательно скрываемая усталость и то ли слабость, то ли одиночество. Она смотрела прямо и гордо, но, кажется, отчаянно... стеснялась? Или грустила? Или и то, и другое? - Мое почтение, мадемуазель Карре, - поднявшись, Альдо сухо поклонился обеим девушкам. Манеры французов целовать ручку его несколько коробили, норвежец прекрасно понимал, что у них там это в порядке вещей и в порядке этикета, но в его стране, как и в Германии, трогать дам без спроса и без длительного знакомства было ну не чудовищной, но вполне явной фамильярностью. Лорензен усилием воли подавил желание поморщиться и даже вполне дружелюбно кивнул французам: - Рад знакомству, мсье, - и да, оба ему вполне понравились, тот, что Беше казался... ну, своим. Да, из тех, которые знают цену хорошему веселью, хорошей дружбе и хорошей драке. А тот, что Сидвилль - христианин, что ли? Вот смешно, - был явно более здравомыслящим, чем хотел казаться. А тут и англичане подоспели... - Привет, Джек Лантерн и Бэнджи Нэйман, - с ухмылкой поздоровался Лорензен, - спорить могу, что ваше пребывание здесь никем не санкционировано. Уважаю, наши люди. Мадемуазель Руа права, хотите чаю?
Benjamin Nayman: Бэнджамин сидел в углу гостиной, уткнувшись в книгу, с твердым намерением читать и читать, пока глаза не заболят. Начал он это занятие давно, так как ночью совершенно не спалось, его вновь мучали кошмары, после этого лета ставшие особенно безумными. Сегодня во сне его окружила толпа совоспитанников по приюту, пытавшаяся избить его ногами до смерти, но потом они внезапно расступались, и показывалось тело Мелисанды Морроу, которая так до конца его и не отпустила, тянувшая к нему свои руки в попытке задушить. Он вскрикнул и проснулся, благо вскрикнул не громко и никого не разбудил. Тревоги и чужой заботы ему совершенно не хотелось, как в это раннее утро, так и в остальные дни. В последнее время он старался выглядеть как можно взрослее, чтобы о нем меньше пеклись, но часто подобные попытки с треском проваливались. Вот прямо как сейчас, сейчас, еще секунду, обязательно его кто-нибудь прервет... Джек Лантерн без предисловий предложил пойти знакомиться с новоприбывшими гостями из других школ, а в ответном взгляде Бэнджи явно сквозил вопрос "зачем?" Но он был слишком рассеян, видимо, после этой ночи, потому потащился, уговариваемый и чуть ли не ведомый Джеком. - Ты уверен, что я там тоже нужен? - спросил он по дороге. - Может, лучше не надо? Просочившись в комнату, Бэн сразу же передумал. Людей было много, и ему вновь захотелось спрятаться в угол. Он обвел всех присутствующих взглядом, слегка любопытным, слегка растерянным, попытался улыбнуться, но вышло странно. Затем он дернул Джека за рукав, намеревась сообщить о своем желании уйти, но потом подумал, как невежливо это всем покажется и тихонько вздохнул, застывая на месте. Он внимательно выслушал француженку, пытаясь запомнить имена, все они были непривычными на слух, но красивыми. Бэн читал о Франции этим летом. Он кивнул в ответ на приветствия, затем все же разлепил губы, хоть и с трудом. - Я, пожалуй, обойдусь без чая, спасибо, - уж быть вежливым, так до конца. - И нам не нужна особая санкция, чтобы придти сюда. Мы можем ходить, где хотим. Это он так старался быть взрослым, самый младший среди присутствующих.
Llanfair Pryce: Сегодня утром Ланфир, кажется, разучилась быть спокойной. Она роняла посуду, пытаясь приготовить ранний завтрак, после того, как спала от силы пару часов, но и того не заметила, она бросила это безнадежное дело и аппарировала в Министерство на планерку, где узнала столько нового и интересного, что волосы встали дыбом, и они сидели, нынешние стажеры Департамента, как оплеванные или облитые водой на морозе, не понимая, что вообще творится в этом странном мире, и почему вообще они это слушают, когда хочется кричать и топать ногами... Она прекрасно помнила дни, когда убили Министра. О, эти дни нельзя не запомнить - они тогда тряслись в гостиных и ждали, кого еще раздерет на части та тварь, и вообще не знали останутся ли они живы, и увидят ли когда-нибудь - а здесь, в Министерстве, никто не хотел ничего делать, чтобы их спасти. И гнев застилал ей глаза, и она сидела, вцепившись в руку Яэль, чтобы вдруг не высказаться слишком резко, а потом... Да что уж тут. Грустно, что не придется участвовать в поисках. Зато стоит порадоваться за Эль, потому что ей определенно стоит побыть там, где хоть немного спокойнее. Хотя, зная Хогвартс... Двери открылись, и они вдвоем выросли на пороге. Наверное, это выглядело довольно смешно: вместо грозных защитников порядка - две девушки с грустными взглядами и лицами людей, которые вчера участвовали в бойне, а сегодня еще не успели отойти от вчерашнего. Стоило, конечно, учесть высокую... ээ... дипломатию момента и позаботиться о своем внешнем виде, но не было ни сил, ни желания. Охрана, в общем, та еще. - Бэнджи, Джек, милые, вас же просили не докучать гостям до начала торжественного обеда, - мягко укорила Ланфир, мимоходом потрепав Нэймана по макушке ладонью, - ну что вы как маленькие, правда... Валлийка подняла глаза и улыбнулась присутствующим - хотелось бежать дажеко и надолго, но в принципе это мало отличалось от матушкиных приемов, поэтому можно было вести себя вполне... привычно. А жаль, что это было не в прошлом году. Почему-то жаль. - Доброго дня, дамы и господа, - спокойный и звучный голос Прайс текуче наполнял воздух неплохим немецким со странным тягучим акцентом. Хорошая матушкина дрессировка, урок черт-знает-какой "так должна говорить хозяйка дома", аж до слез ностальгия пробирает... Дева-Мать-Смерть, отпустите меня домой, что я здесь делаю? - Прежде всего мы хотели бы принести свои извинения за то, что вы вынуждены ожидать здесь - дело в том, что руководство Школы предполагало дать Вам какое-то время на отдых после путешествия и адаптацию перед торжественным обедом в вашу честь. Разумеется, в ближайшее время вы будете ознакомлены с замком и размещены подобающим образом. Я - Ланфир Прайс, сотрудник группы обеспечения магического правопорядка, это моя коллега, Яэль Ронэн, сотрудник Аврората. Сегодня мы сопровождаем вас... на всякий случай и несмотря на то, что наши коллеги постарались как можно лучше обеспечить безопасность проведения Турнира. спасибо за внимание, если у вас есь какие-то вопросы, мы готовы на них ответить. Если это в наших силах. Ланфир прикрыла глаза, вздохнула и произнесла то же самое по-французски, несколько раз запнувшись, чтобы вспомнить нужное слово.
Pelagia Hildebrandt: Поскорее бы наступила зима, подумалось Пелагии. Она любила холод. Прекрасный повод оправдать зиму в сердце. Но сейчас ей просто не хватало холода и мороза. В гостиной было жарко, даже душно, или это они-ученики Дурмстранга так воспринимают здешнюю температуру? Кажется так оно и есть, раз уж французы решили наколдовать себе пледы. Интересно наблюдать за незнакомцами, особенно за теми которые никак не похожи на тебя. Пелагия глянула в сторону Альдо и мотнула головой, легкая улыбка покрыла её губы. Кажется Лорензен с мадмуазель Руа найдут общий язык, а может и успеют по соперничать, на носу ведь турнир. Зная друга Гия предполагала, что его забавляет данная обстановка, не более. Голландка глянула в сторону Альбериха, а потом повернула голову в сторону темноволосой Констанс и дружелюбно улыбнулась на её вопрос. -На самом деле мне кажется, что тут немного душно, - Пелагия не собиралась подчеркивать свое превосходство так как не считала, что быть привыкшей к холоду можно принимать за особый талант. Но девушка по имени Жанна явно была настроена очень решительно, и воспринимала турнир куда серьезнее чем она сама. Пелагия в первую очередь приехала сюда чтоб завязать новые знакомства и обрести новые знания. Она искренне интересовалась учениками других магических школ, а турнир был чем-то вроде дополнения. Гия в отличии от многих не была настроена соперничать, возможно потому, что обучение в Дурмстранге ко многому приучило. Соперничество они принимали как должное каждый день. -Не думаю что если вы сейчас замерзнете это принесет кому-то пользу, особенно вашей школе, - Гия мягко улыбнулась Жанне, - Выносливость к холоду не принимается в счет когда дело доходит до Турнира. Это было бы слишком нечестно, так как все три школы отличаются этим качеством. Кто-то привык к холоду, и не выносит жару, а кого-то наоборот тянет на тепло, - Гильдебрандт по привычке склонила голову на бок и уставилась на француженку, словно изучая её таким образом. На самом деле она и правда пыталась уловить её мысли, и можно сказать она даже понимала Жанну. Понимала её стремление быть победительницей, и уважала это. Голландка проследила взглядом за Симоном де Сидвилльем. Вот его она разгадать не могла, как не странно. Она понимала большинство из людей которые находились в этой гостиной. Констанс - настоящая красавица с огромной властью; Арман -целеустремленный юноша, который добьется своей цели любой ценой; Жанна-наверное в прошлой жизни она была настоящим полководцем, в ней было столько отваги; Эсклармонда-настоящая нимфетка, Гия как-то видела подобных маленьких принцесс; Даниэль- скрытый и немного нерешительный; Но вот Симона она не могла понять. В нем таилась какая-то особая сила, но вместе с тем он выглядел совсем безобидным, только Пелагия не верила в это. Наверное он просто прекрасно маскировался. Появление англичан было как нельзя кстати, уж сильно голландка призадумалась. Она проследила взглядом за Альдо который привстал, и снова перевела взгляд на учеников Хогвартса. Она представляла их совсем иными. Гия улыбнулась, чуть теплее и приподнялась со своего места. Нужно признать, что сидеть на одном месте долгое время очень утомляло голландку. -Кажется уже нет, - подняв взгляд на Симона ответила Гильдебрандт и порадовалась, что всё же этот завтрак подошел к концу. А судя по всему так оно и было. Пелагия выслушала слова темноволосой Ланфир, которая в отличии от остальных англичан показалась ей куда аристократичнее. -Приятно с вами познакомиться, мисс Прайс и спасибо вам за такой прием. Я Пелагия Гильдебрандт из Дурмстранга, а это мои однокурсники. Альдо Лорензен, Альберих Рихтенберг, Маркку Йокинен, Элоиза и Рейнхард Кальдебрандты. А это представители Шармбатона — Жанна Руа, Арман Беше, Констанс Карре, Симон де Сидвилль, Даниэль де Фуа, и Эсклармонда де Рэ, -голландка сделала небольшую паузу, - На самом деле нам бы поскорее хотелось увидеть сам Хогвартс, думаю остальные согласятся со мной.
Yael Ronen: Надо было уйти домой, наверное, отдохнуть хоть чуть-чуть, а она не могла, была как приклеенная, не обращая внимания на уговоры и попытки отправить ее домой, вцепляясь для верности иногда в Карадока, бродившего мимо, чтобы ее не отправили куда следует силой. Яэль боялась, что что-то еще случится. Глупо, конечно, потому что что-то случается все время, почти каждый час, и нужно просто привыкнуть к тому, что тебя касается не все, а только те дела, которые поручены тебе. Этому она тоже не могла научиться, каждый раз, слыша что-то особенно страшное, прикрывала тут же рот ладонью, чтобы не закричать или охнуть, на всякий случай. Иногда все же что-то касалось и ее лично, прямо как обвинения Алека и Фианна, которые совершенно не укладывались в ее голове. Сидя с утра на планерке она все еще была оглушена этими новостями, держа крепко руку Ланфир, как спасительную соломинку, которая не давала ей окончательно заблудиться в этом странном и незнакомом лесу, с поваленными и обоженными деревьями, со сбежавшими давно зверушками, с заросшими старыми и вытоптаными вновь грубыми шагами тропинками. В Хогвартс? Против обыкновения, она даже не стала особо спорить, присутствие Фир ее успокаивало, и казалось, с ней она хоть на край света. А Хогвартс куда ближе. Замок накрыл воспоминаниями, и не так-то просто было спокойно ходить по коридорам, а не бегать вокруг с криками "а тут мы...", "помнишь это место?". За поворотом ей чудился Финеас, и становилось совсем грустно. Они выросли и не заметили, когда и как. Думали, что можно еще быть детьми, а жизнь решила иначе. Яэль вошла в комнату за Фир, и комната вдруг стала слишком тесной для такого количества народа. Она пожалела, что не знает ни одного языка, кроме иврита, на котором общаться здесь было явно не с кем. Интересно, а в какую магическую школу попадают израильтяне? Они учатся там с палестинцами? Улыбнулась Бэнджи и Джеку, шепнула тихо-тихо "Привет". Они старше Джека всего на год, а пришли такие серьезные охранять гостей. Эль рассмотрела внимательно всех присутствующих, они тоже были все им почти ровесниками, выслушала имена. - Здравствуйте, - сказала она по-английски, - надеемся, вам здесь понравится. Если вас что-то беспокоит, также можно обратиться к нам, и мы постараемся решить все проблемы. Фир уже все сказала, поэтому ей оставалось лишь добавить что-нибудь нейтральное, чтобы не молчать.
Jack Lantern: И вот только Джек по ответным улыбкам и репликам понял, что ребята-с-континента приехали славные, только собрался еще шире растянуть дружелюбную улыбку и поблагодарить за приглашение и продолжить, несомненно, приятное знакомство, как всю малину тотальным образом обломали. "Нас? Просили? Кто? Когда?" - Если бы эти вопросы были написаны на лице Лантерна чернилами, и то бы не получилось более показательно. Возмущение просто искрилось на отрытом лице хаффлпаффца вперемешку с недоумением. Ну, правда, начать с того, что вот конкретно ему никто ничего не говорил... и закончить тем, что гости, кажется, до их с Бэном прихода самым банальным способом скучали, и были вроде как не против их появления посреди своей скуки. И им всего-то не хватило каких-то пяти минут, чтобы наладить международные отношения. "Ну что вы как маленькие!" - Только выпустились, а туда же, говорят как будто уже лет по тридцать каждой. Джек покачал головой, для приличия посверлил потолок взглядом, но оставаться позади было выше его сил, поэтому через секунду он уже стоял рядом с Ланфир, с удивлением разглядывая валлийку, оказывается, умеющей говорить по-немецки и по-французски. Впрочем, Ланфир всегда была удивительной, для Джека в особенности, так что еще один сюрприз от знакомой он пережил довольно легко, а где-то в начале французской речи перебрался поближе к Яэль и тихо обратился к ней: - Эй, а о чем они говорят? Уходить он никуда не собирался, даже не смотря на отповедь Прайс. У него была Миссия, и, не выполнив намеченного сдаваться хаффлпаффец не собирался. На самом деле, конечно, он просто хотел пообщаться с представителями других школ покороче, расспросить, рассказать, сфотографировать для истории... и не все еще было потеряно, потому Лантерна отсюда и клещами бы не вытянули.
Benjamin Nayman: Бэнджи был даже рад, когда вошли Ланфир и Яэль, хоть он совершенно и не ожидал их здесь увидеть и сначала подумал, что ему грезится. И по той, и по другой он частенько скучал теперь, как и по Арти, и хотел бы вновь поговорить с ними, да и хотя бы посидеть просто рядом, постучать ладонями по подоконнику под гитару Эль, покивать головой в ответ на заботливые вопросы Фир с набитым пирожками ртом. Но сейчас, когда Ланфир потрепала его мимоходом по голове, он вывернулся резко из-под ее руки, недовольно нахмурившись. Это и ломало все его представление «видите, какой я взрослый и смелый», да он и отвык уже за лето от подобных прикосновений. «Привет» Яэль, правда, тут же его успокоил, но Джек отошел ее в сторону, а Фир вышла вперед, и он остался один в стороне, наблюдая внимательно за реакцией друг на друга всех присутствующих. Лантерн был, похоже, недоволен, что их пытаются отправить подальше, а Бэну было совершенно все равно, сейчас ему ничего не хотелось делать против, хотелось больше всего вернуться к книге, уйти от этих взглядов, цепляющих его время от времени. Они были острыми и любопытными, эти взгляды, тогда как его собственный был плавным и рассеянным, проходя вскользь. Он внезапно подумал, что хотел бы выучить и французский, и немецкий, а может, еще пару языков. - Мы просто пришли познакомиться, - сказал он тихо словами Джека, которыми тот уговаривал его пойти. – И никого не собирались беспокоить. И зачем тут кого-то охранять? Последнее он сказал, скорее, себе, потому что начал беспокоиться, что вновь происходит что-то не то.
Alberich Richtenberg: - Эй, я все слышал. Но с твой стороны очень мило дать девушке верный совет, дабы она не потеряда свои деньги. Реплика Рихтенберга была ответом на замечание Альдо о том, на кого стоит ставить Пелагии: кажется, Альберих хотел добавить что-то еще в подобном же тоне, однако замолк, подавленный водопадом имен, неожиданно пролившимся на бедного немца. Он, естественно, не уследил за представлением - из французской делегации немец запомнил только большеглазую Жанну, да смуглого Армана, отметив про себя, что последнему имя удивительно подходит: отчего-то по звучанию слова Альбериху показалось, что "Арман" непременно должен быть именно таким - смуглым, южным и с горячим чаем для дам. Имена остальных, словно мыльные пузыри, возникли и лопнули, оставляя после себя только брызги звуков и слогов: Кон... Конетта? Симен? Эсмера... монда? О, великая Тьма! Словно бы откликаясь на беду Альбериха, через какие-то пару мгновений имена делегатов тут же повторила темноволосая француженка, представляя их теперь уже хозяевам турнира, а затем в увлекательную игру "повтори имена всех присутствующих" включилась и Гия, вновь перекликая гостей Турнира для представления местным властям. Рихтенбергу оставалось только машинально кивать в знак приветствия каждый раз, как вслух произносили его имя, а дурацкая вежливая улыбка, кажется, намертво прилипла к губам, так что Альберих и в мир иной будет отходить с ней на устах. Воспоминания о Мире Ином неприятно дернуло: сосредоточенно глядя на собственную ладонь, Рихтенберг медленно сжал пальцы левой руки в кулак и так же медленно разжал их. Фройляйн Прайд поприветствовала их на вполне сносном немецком. Речь старшего из мальчишек крайне тяжело было разобрать из-за какого-то странного выговора. Один язык сменял другой; немецкий, французский и английский причудливо переплетались между собой, превращаясь в какой-то странный диалект непонятно какого наречия; имена, как чужие, так и привычные уху, смешались в какое-то длинное и малопонятное заклинание:"Бешекон станскар ресимонде...", - Рихтенберг вздохнул и устало закрыл глаза ладонью. Стыдно признаваться, но он устал с дороги, а потому чувствовал себя ужасным тугодумом и оттого не вступал в разговор, дабы дурацкой репликой невпопад не выставить себя идиотом. Да и что можно было бы добавить к этим многословным приветствиям, не несущим совершенно никакой смысловой нагрузки и являющимся лишь демонстрацией вежливости. Вот Альдо, кажется, чувствовал себя как рыба в воде, довольный наличием новых, непривычных и заинтересованных зрителей - те ведь еще не знают, что выступления Лоренссена всегда предполагают обратную связь, так что скоро на манеж будет вызван один из присутствующих (а может и сразу несколько), которому не посчастливится приглянуться Альдо. Злое веселье норвежца было заразным: Альберих из-под ладони окинул быстрым взглядом гостий и поднял вверх два пальца, обозначая свое желание задать вопрос. - У меня есть, - акцент Рихтенберга был несильным, однако достаточным для того, чтобы определить в юноше уроженца Германии, - а что, обеспечивать безопасность во время турнира женский батальон будет? Только не подумайте, я не против. Просто хочу удостовериться... что для охраны не рекрутировали женский хор. Ох, наверное, вышло не столь иронично, сколь язвительно - ну да Лоренссен и не такое говаривал, а ему с рук сходило. А Альберих к тому же вовсе не желал обидеть хозяев мероприятия - просто ему и правда казалась забавная мысль о том, что охранять общественный порядок во время Турнира будут одни дамы.
Llanfair Pryce: Ланфир ободряюще улыбнулась Яэль - улыбка вышла такая же усталая и бледная, какими были обе стажерки, но в конце концов, зато она знала точно, что вечером, после бала и прочего, можно будет выпить чаю и уснуть. И пусть только упрямая гриффиндорка попробует возразить, она ее силой уложит. В конце концов, мисс Боунс знала, что делать, когад отправляла их сюда. И Ланфир отлично понимала, почему, а поэтому кое-кому еще предстоит поумерить свое упрямство и трудоголизм: порой Прайс очень хотелось дать Яэль крепкого подзатыльника и всласть наорать на нее за ее постоянные нервы и желание работать сутками, непростительное в ее положении. Чуть не рассмеявшись над праведным возмущением двух резидентов хогвартской разведки, валлийка перекинула косу за спину и подмигнула обоим: - Ну вот значит, теперь не отделаетесь и пойдете помогать размещать гостей - а еще будете устраивать экскурсии желающим, раз такие умные, - и мельком показала язык, снова оборачиваясь к иностранцам, вежливо улыбаясь каждому по очереди. Между прочим, улыбаться - тяжелая работа, когда делать это совсем не хочется, и она с удовольствием уснула бы сейчас вон в том кресле, а еще отчаянно завидовала француженкам в их теплых пледах. - Рада знакомству, дамы и господа. Мое почтение, фройляйн Гильдебрандт. Да, если у кого-то из вас есть желание прогуляться по замку, это можно устроить, но на самом деле, буквально в ближайшие полчаса вас разместят со всеми удобствами, чтобы вы могли подготовиться к торжественному обеду, а так же Хэллоуинскому балу. Слегка язвительный вопрос немца едва не заставил ее поморщиться: впрочем, оно понятно, суровые маги из Германии, Скандинавии и Восточной Европы не представляли иного уклада, кроме патриархального. Не то, чтобы Ланфир сама была из этих... которые с энтузиазмом воспринли какие-то странные магловские идеи насчет того, что женщина должна все делать наравне с мужчиной и вообще лезть не в свои дела, кажется, исключительно затем, чтобы кому-то что-то доказать - по мнению валлийки доказывать никому ничего не надо, но это не значит, что любимым делом леди должно быть обязательно шитье. Хозяйка должна сохранять порядок в доме - и безразлично, что ты считаешь домом в данный момент, жилище или страну. Ну, и судя по всему, немец просто вредничал от усталости. Или думал, что весело шутит. Прайс мягко улыбнулась ему, поправляя рукава: - О, Вы можете не беспокоиться, герр Рихтенберг, внешнюю охрану обеспечивают в основном джентльмены. Нас приставили к вам в качестве компенсации за участие во вчерашней битве за Крикновелл. Вообще, согласно уставу Департамента, многие из нас должны были получить отпуск, но в такие времена отпуск дается исключительно по ранению - нам с мисс Ронэн удалось этого избежать. К счастью, поскольку инфери нынче особенно странные - и, я бы сказала чудом. Поэтому, я надеюсь, что наше общение будет приятным... если это возможно, - конец ее речи получился все-таки чуть холоднее, чем следовало бы, потому как несмотря на все, что вот сейчас Ланфир себе сказала, слова думстрангца ее задели.
Constance Carre: Tempus edax rerum1, - так, кажется, однажды говорил Симон? Нет ничего хуже ожидания - долгого, как бесконечность и вязкого, как кровь. Нет ничего хуже знать, что ты долго ожидаешь не по своей воле, а по воле беспечных англичан, славящихся своей пунктуальностью и исполнительностью. Ни первого, ни, к сожалению, второго ни Констанс, ни другим тут собравшимся увидеть не удалось. Нет, быть может, кто-то считает, что времени прошло мало, да и раз стал спориться разговор, все проблемы решены. Ничего не решено. Все собравшиеся здесь не товарищи по несчастью, а соперники, поэтому еще несколько минут бессмысленных фраз, серьезных и в то же самое время насмешливых взглядов, за которыми последует полторы минуты молчания, - и неприятельское отношение обеспечено, ну, или напыщенно-нейтральное. Все-таки рано или поздно Симону, Арману и Даниэлю надоест вскакивать со своих мест, целовать ледяную ручку северной принцессы и мурлыкать приятное слуху, а господам с севера с красивыми фамилиями и не менее красивыми лицами - забавляться. Это, наверно, от усталости. Печальные думы, как правило, возникают вследствие переизбытка эмоций и впечатлений, но оно того стоило. - "Немного душно?" - Вопросила Констанс, удивленно хлопая глазами. Тут душно? Тут холодно, что даже крепкий и горячий чай не спасает. И навряд ли спасет плед. – Что ж, я вижу, вы очень закаленные, студенты Дурмстранга. Это не может не восхищать. - Лимит потока лести исчерпан. Карре просто распирало сказать что-то резкое и неприятное: вот, если бы они, например, были в Шармбатоне, то такого произвола не допустили бы. Или, что позаботились о температуре гостиной, в которой собрались гостьи. Ну, или еще что-нибудь, что обязано было подчеркнуть французское гостеприимство и заботу о новых друзьях. Заботился о ней пока только один Симон, за что ему огромное спасибо и воздушный "безе". Плед, заботливо укрывший Констанс, выдавал в девушке некое эфемерное создание, причем капризное, причем занудливое, причем такое, которое не будет считаться с интересами других. Гром не греми, трава не расти, - лишь бы Констанс было хорошо. Терпеть лишения в Хогвартсе еще успеется. Впрочем, на радость, не одна Карре представляла собой идеал хрупкости и кокетливого недовольства, Эсклармонда тоже была укрыта месье дэ Рэ, томно и нежно говоря про холод. "Свет мира" нужно оберегать и хранить. -Tempori parce2, mon chér, - спокойным тоном произнесла Констанс, разглаживая невидимые складки пледа. Латынь и французский - поистине магическое сочетание звуков и тембра голоса, мистика и романтика. Красиво. Карре очень редко использовала слова, которые довольно часто использовал Симон в своих молитвах, разговорах и ответах на уроках. Она попросту не умела быть попугаем, повторяющим все то, что придется услышать, однако некоторые особенно философские фразы приходятся по душе. И если юноша умело манипулировал словами, придавая им какой-то волшебный смысл, таинственное значение, то в случае Карре это было, скорее, некоторого рода заслугой, что, во-первых, она вспомнила фразу или слово, во-вторых, уместно произнесла. Распылиться дальше пафосными речами, что жди, друг, спасение придет, или что англичане совсем не уважают гостей, или что вместо взрослых им послали совершенно "пти гарсон", француженка не успела. Наверно, не жаль, ведь в гостиную зашли две девушки и обе как на подбор. Одна, с молочной кожей и морскими глазами, начала говорить первой и создавалось впечатление, что она волновалась. Oh, mademoiselle П’гайс, все п’госто волшебно, нам кажется, что мы заме’гзнем и не сможем защитить честь Ша’гмбатона! Это ведь такие глупости… -Мадемуазель П’гайс, мадемуазель Ронэн, ошшень п’гиятно, - теперь Пелагия решила представить немногочисленную интернациональную делегацию. Когда знакомство закончилось, Карре, поднявшись с кресла в знак уважения к старшим (пускай разница была мала), продолжила: - вы сказали, что вско’ге мы будем размещены…но где? - В каретах все-таки холодновато будет, а если в Хогвартсе, то Симону придется наколдовать с десяток пледов, а Арману - бесконечно подливать чай. Озвучивать свои опасения и корыстные планы на двух молодых людей было бы не очень вежливо, но примерить маску обеспокоенной и исполнительной студентки-нимфетки страсть как хотелось. О безопасности она вообще не думала, ведь этим должны заниматься хозяева, правда, после слов мисс Прайс о минувшей битве недовольства значительно поубавилось. 1 - всепожирающее время 2 - береги время, друг мой
Yael Ronen: Яэль хотелось закатить театрально глаза в ответ на реплику этого писаного красавца из Дурмстранга. Ей вообще хотелось закатить глаза. Что я здесь делаю, вопросила бы она громогласно? Какого боггарта я не там, где сейчас все еще сражаются? Какого боггарта я не помогаю тем, кому нужна помощь? На шепот Джека она еле слышно ответила: "О том, зачем мы здесь. Уж ты-то думаю, понимаешь". Она продолжила вслед за Ланфир: - Нет, женского хора мы Вам обещать не можем, простите. Но мы тоже можем спеть, если понадобится. Боевой клич, например, или народную английскую песенку: "We will cast Stupefy on you". Не сомневайтесь в наших способностях. Яэль говорила без тени улыбки и слегка устало. Нет, из этой, пусть и странной, взрослой жизни возвращаться в школу вновь не хотелось. Может, ей еще удастся сбежать? Хотя кто ее отпустит? Ланфир, похоже, решительно настроена по поводу отпуска. - Мисс Карре, в Хогвартсе чудесные гостевые спальни, я думаю, именно там у Вас и будет возможность отдохнуть с дороги. Еще вопросы, господа? Она вновь оглядела присутствующих.
Armand Bechet: Арман передал последнюю чашку жаждущим и отошел к окну. За краски осеннего леса он был готов простить Европе многое. Почти все. Золото-багряные леса завораживали, манили и околдовывали, креол до сих пор не понимал, как духи могли впадать в спячку в период, когда их дом больше походил на кладезь драгоценностей. Собственно, Беше вообще не понимал круговорота духов в местной среде. А те, будто в насмешку, частенько отказывались разговаривать с чужаком. Домашние лоа в детстве успокаивали мальчика, то навевая шепотом волн сон, то посылая шелестом ливня покой. Ему же хотелось разгадать, познать загадку того места, в котором пришлось жить по чужой воле. Вот, к примеру, что скрывает этот лес, сколь прекрасный, настолько же и опасный. Казалось, что деревья застыли напряженными стражами, поджидая первого попавшегося неудачника. Нижним ярусом алела паутина кустов, готовая вцепиться в бедолагу. Лес не звал к себе, не манил, не привечал. Он настороженно косился на поле, замок, кажется, даже на траву, растущую на опушке. Арман едва заметно скривил губы в неком подобие улыбки. Пусть его, пусть лес не ждет, он сам придет в гости для знакомства. Местных духов знать жизненно необходимо. Торчать у окна слишком долго было невежливо. Что-что, а манеры в Шармбатоне умели прививать как нигде. Креол скользнул пальцем по подоконнику, оттолкнулся и шагнул к беседующим девушкам, замерев где-то около кресла Конни, вежливо кивнул ввалившимся в комнату англичанам. Новизна знакомств и впечатлений уже несколько затерлась. В данный момент Арману больше всего хотелось оказаться в тишине. Или нет, пусть вокруг журчит вода горячего душа. Беше даже мечтательно зажмурился, представив, как он смывает с себя дорожную пыль и усталость. Мысль настолько его захватила, что появление двух молоденьких и симпатичных аврорш он попросту проморгал. Почти, потому что из грез о чистоте телесной его выдернуло знакомое слово «инфери». То есть, как минимум одна из этих красавиц знала о что-то о живых мертевецах. Арман глубоко вздохнул, беря себя в руки, кидаться с расспросами к аврору о том, были ли это точно инфери, не попадалось ли среди них гулей или упырей, нашли ли они некроманта и какой именно ритуал призыва он использовал, было явно не самой гениальной идеей. Пришлось сдержаться. Креол мысленно закатил глаза. Тяжела ты доля последователя вуду. Ни кто-то тебя не поймет. Он потеребил мочку уха, кожа под клипсой-переводчиком нещадно чесалась. - Э… да, аврор Ронэн. Вопросы есть. Можно ли пропустить выступления… эээ …. сводного хора и проводить нас в комнаты? Полагаю, все мы не отказались бы привести себя в порядок после довольно долгого пути. Девушка при исполнении служебных обязанностей... Арман устало вздохнул. Нет уж, горячий душ. И как можно быстрее. И переодеться. Девушки подождут.
Esclarmonde de Rays: - Étonnamment*, - прошептала девушка, разглядывая картину, на которой копошился в снегу небольшой бородатый человечек. Человечек Клэр понравился неимоверно, как, впрочем, и ещё пять предыдущих обитателей ранее виденных француженкой картин. Коридор оказался очень длинным, с большим количеством полотен на стенах и... не привёл никуда. Точнее, привёл, то мадемуазель дэ Рэ сомневалась, что их бы стали принимать в туалете. В котором, к тому же, текут трубы. Поэтому девушка пошла обратно, попутно разглядывая картины. Только вот и в место исходного положения она не вернулась. Ничего удивительного в том, что Эсклармонда потерялась не было. Это было в порядке вещей. С пространственным континуумом она не дружила совершенно. Вот вообще. Могло сложиться впечатление, что Лали путает даже право и лево. Что ж, иногда случалось и такое. Девушка даже привыкла, что её обычно хватают за руку и ведут в нужную сторону, мягко ругая за то, что она в очередной раз всё перепутала. А сегодня однокурсники были слишком возбуждены приездом в эту школу, слишком неприятно удивлены непривычно холодной погодой, поэтому они, наверное, попросту не заметили того, что де Рэ, как обычно, задержалась у стены, разглядывая прожилки в холодном граните. И вот, теперь, она стояла посреди довольно широкого коридора у свистящего под напором сильного северного ветра окна. О, здесь было холоднее, чем, даже, в Париже! Совершенно вероятно, завтра едва не все французы буду глухо кашлять в кулаки. Поэтому надо как можно скорее добраться до комнат, что им выделили, и сварить Перцовое зелье. Ну им же, наверное, выделили комнаты? По крайней мере, вся делегация совершенно точно скрылась в замке. Да-да, именно в этом замке. Лали поправила съехавшую на лоб шапку и в очередной раз беспомощно огляделась. Помощь не спешила. Что, похоже, этой английской школе она не понравилась. Как же она называется? Как-то довольно грубо, кажется. Ховаз? Хогнатс? Ах, этот английский! - Хогваг'тс, - с трудом выговорила француженка, хмуря лоб, - mon Dieu, акцент! Ньет! Ррр! Ррррр! Хогва-рррррр-тс! - Клэр довольно рассмеялась и чуть подпрыгнула на месте, весьма довольная собственными успехами на фонетическом поприще чужого языка - Мисс иностранка? - послышался скрипучий голос с ближайшего портрета. Лали резко развернулась и восхищённо посмотрела на убелённого сединами волшебника в лиловой мантии, что смотрел на неё почему-то с натюрморта. Она вообще очень любила картины. - Oui, - оживлённо закивала блондиночка. - Что же вы, милая дама, отделились от коллектива? Пойдёмте, я вас провожу. Сначала - вон та картина чуть левее, с дамой в шляпе. Лали чувствовала себя буквально Алисой, которая следует за Белым кроликом. Только во вместо норы её ждала гостиная с жарко пылающим камином, где и собрались её однокурсники, ребята из Дурмстранга и Хогвартса, как можно было судить по форме, и две девушки без знаком отличия. Поблагодарив весьма своевременно появившегося дедушку, француженка шагнула в комнату. - pardon, я немного заблудилась, - Эсклармонда извиняюще улыбнулась и чуть развела руками, - эти коридоры такие запутанные, а люди на по-рррр-тррретах очен' дружелюбны, - она вновь улыбнулась, снимая с головы так и остававшуюся там шапку. Сразу стало намного холоднее. Похоже, зелья придётся сварить много, очень много, - я Эсклармонда де Рэ, очень рада. * удивительно
Aldo Lorenssen: Альдо с удовольствием пронаблюдал за короткой словесной баталией аврорши и Рихтенберга, после чего бесцеремонно потыкал Пелагию пальцем в бок: - Гляди, - шепотом сказал норвежец, - я предвижу массу веселья, не давай им разойтись, только не давай им разойтись! И уже в голос добавил на очень насмешливом и слегка исковерканном английском: - У меня есть... близкий друг из Испания, она говорить про такое "встретиль Сатана Вельзевула на... узкая дорожка", не робейте, фройляйн Прайс и фройляйн Ронэн, этот тип давно нуждаться получить по его благородный нос. Не то, чтобы норвещец и впрямь желал другу зла - да что там, ему в голову бы не пришло, но по его пониманию, Альберих остро нуждался в периодических острых шпильках, иначе начинал совсем уж зазнаваться. А меры в терапии Лорензен не знал, отсюда возникали эпизоды вроде прошлогодней фехтовальной тренировки, когда Рихтенберг получил вместо честного "Сдаюсь" более, чем нечестный стилет в плечо. Чуть длиннее, чем шпилька, но кто считается, когда на тебе лежит благородная миссия спасения друга от греха гордыни? Альдо рассмеялся, вновь поднимаясь на ноги - не без помощи дубовой трости, что все это время стояла прислоненной к подлокотнику его кресла: ходил Лорензен вполне легко, а вот вставать и садиться приходилось с еще одной опорой. - Это есть очень жаль, что джентльменов в охране больше, - не смог не откомментировать Альдо, - надеюсь, они не так... симпатичные, иначе я стать чувствовать себя странно. Но мсье Беше прав, хотелось бы душ перед ээ... праздник? На самом деле Альдо мог бы и пользоваться кулоном-переводчиком, которые им выдали еще в школе, но собирался практиковаться в английском без всяких там артефактов... и еще потому, что так было куда смешнее. Поэтому он с удовольствием болтал, проявляя минимальную заботу о грамматике. На этом месте в комнату впорхнуло неземное создание в меховой накидке, будто вокруг царили зима и ужасающий мороз - смешное, закутанное в мех и такое радостное, словно уже Рождество. Вдруг непосредственность мадемуазель Эсклармонды все же напомнила ему то самое парижское лето, и Альдо чуть не заржал в голос, но вовремя сдержался. Нет, решительно, здесь будет, чем поживиться. - Приветствуем мадонну Эсклармонду, - пародируя речь аквитанских трубадуров, произнес Лорензен по-французски, - сияющую и прекрасную, снизошедшую к нам с небес. Простите, мадонна, я бы встал на колени, но как всякий хромой клоун испытываю в этом определенные трудности. Можно я хотя бы повздыхаю под вашим окном?
GameMaster: Альдо мог бы еще долго распространяться обо всем на свете, но его прервало появление профессоров МакГонагалл и фон Нойманн, которые проводили иностранцев в гостевые комнаты. Директора обеих иностранных школ сообщили студентам, что у них есть всего два часа до торжественного обеда, возвещающего открытие турнира, вечером же состоится бал.
полная версия страницы