Форум » Архив «Lumiere-77» » [Горная стража - 29.10] » Ответить
[Горная стража - 29.10]
GameMaster: Время, место: вечер-ночь, Крикновелл, Уэльс. События: [quote]В маленький горный городок отправляют группу из отдела охраны магического правопорядка - в основном, чтобы уберечь город, если вдруг объявятся случайно уцелевшие после нападения на Кумду великаны или одиночные инфери. Дело осложняется еще и тем, что в городке живет не так уж мало маглов и полно магловских туристов, которые именно отсюда отправляются в путешествие по горам. Пожиратели Смерти тем временем получают приказание явиться в город после нападения инфери и искать посох либо упоминания о нем в самом городе. [/quote] Участники: Барти Крауч-мл., Барти Крауч-ст., Торфинн Роул, Лисандр Уэнлок, Яэль Ронэн, Доркас Медоуз, Карадок Дирборн, Ланфир Прайс, Фенрир Грэйбек P.S. Очередность постов диктуется логикой повествования. Инициатива поощряется, застрявших соседей не ждать.
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Alexander Lermontov: Какое уж тут знание, когда в мозг ввинчивается отчаяние. Крики в воспоминаниях мешались с воплями обезумевших от ужаса магглов, не давали размышлять, оглушали. Нет, тут определенно было не до поисков мифического артефакта, война сама их нашла, пока они выбирали. Защитник спикировал на ближайшую темную фигуру, когтями, клювом, кряльями всем своим светлым существом отгоняя прочь от хозяина. Было бы время - поблагодарил бы Фианна, угробившего недели две на то, чтобы научить его этому заклинанию. Одно плохо, их было слишком много. И они были не одни. - Piro! Черт, тут инфери! - Ага, будто кто-то и так не заметил. - Что за?.. Земля под ногами качнулась, чудовищныйрев перекрыл все крики. Лермонтов резко обернулся, не удержался на ногах и полетел на землю, круглыми глазами разглядывая пасмурное небо. Надо заметить, пустое небо, если не считать низко висящих туч. Что за черт? Что это было? А вот теперь земля действительно встала на дыбы. Грохот заглушил все звуки. И появился Он. Это определенно была осень восстающих из праха. Вон инфери, где-то - потерянный посох Лантерна, и вот еще это... Поднявшись на ноги, Алек переглянулся с Лермонтом, дескать, и что теперь? К нему или совсем напротив? Напротив он был бы совсем не против, другое дело, если не ведающий страха за свою шкуру кузен отправится туда...
Markus Lestrange: Человек состоит из мелочей. Последние, в свою очередь обладают одним чертовски отвратительным свойством – дополнять и взаимозаменять друг друга на ещё, кажется, физическом, а никак не эмпирическом уровне. Маркус порой готов был признать, что Лорд – человек воистину гениальный. Он отлично был осведомлён о его руководительских способностях, а так же был уверен на все возможные градации процентных соотношений: Лорд – Игрок. Именно так, с большой буквы, синонимично – к Создателю. С которым Его Темнейшество никогда себя не отождествлял – слишком пафосно. Аппарация сопровождалась едва слышным – практически бесшумным – хлопком, и Маркус, про себя усмехаясь, огляделся. Окраина то ли деревни, то ли маленького городка, но, впрочем, ухоженного, не отличалась какими-то экстраординарными ландшафтными композициями от сотен и тысяч других в Англии. За это Лестрейндж и не особо жаловал Соединённое Королевство – желание сравнять всё под одну линейку чертовски раздражало. Однако сегодняшние события разбавили уже немного посеревшие дни мистера Лестрейнджа, проводимые в Министерстве магии. Маркуса в приказательной форме попросили явиться в указанное место, дабы «проконтролировать процесс». Это словосочетание означало мало приятного, но много – зрелищного. И Маркус не ошибся – истошный женский крик на мгновение разрезал звенящую тишину холодного октябрьского воздуха. Резко повернув голову на звук, мужчина определил, что аппарировал несколько не туда, куда было надо. Но так даже лучше… Вышколенный жизнью, Маркус знал, что лучше подойти незаметней издалека, чем явиться во всей красе прямо в эпицентре событий. Некстати вспомнился Долохов, который обладал поразительно редким талантом – при желании мог так скрываться от чужих взглядов, что окружающие его пару минут назад люди не только говорили бы, что не имеют понятия, о ком речь, но и стали бы утверждать, что и в глаза-то такого не видели. Мантия сотрудника Отдела Тайн была привилегией даже в том привилегированном обществе, в котором он варился со дня своего рождения. Капюшон, скрывший от мира его лицо, не закрывал ему обзор – Маркус спокойно вилял между деревцами, пока не подошёл к улице, на которой, судя по всему, и разыграли спектакль. «Контроль процесса» - отмазка. Опечатка. Отвод глаз. Главное – между строк, как и любит Тёмный Лорд. Наблюдение. Ценность аналитических способностей Лестрейнджа, наверное, крылась в его умении сопоставлять два и четыре так, чтобы получалось три разных результата – все с претензией на право существования и отсутствием эфемерных парадоксов. Сложить воедино увиденную картинку труда не стоило – Маркус отлично знал, что именно он должен делать. Быть тёмной лошадкой. В переулке между домами волшебник стоял, оставаясь никем незамеченным. Для надёжности не забыв наложить на себя Дезиллюминационные Чары, Маркус быстро выхватывал из толпы знакомые лица, про себя отмечая, что «своих» по какой-то причине не наблюдается. Тонкая волшебная палочка, зажатая в пальцах, была поднята на уровень груди – бдительность, бдительность и ещё раз бдительность, как любит повторять и.о. главного Аврора всея Англии. Воспоминание и Грюме заставило ухмыльнуться: и где же сейчас сей защитник невиновных магглов? Маркус отошёл с дорожки и стал вплотную к стене дома – отсюда был куда лучший вид. Не очень далеко кто-то испепелил заклинанием четырёх инфери, и Маркус даже было подивился такому напору: это или кто-то хорошо подкованный в магическом искусстве, или кто-то, рискнувший так действовать от безысходности. Лестрейндж нацепил на лицо улыбку палача: всё шло за планом – армия бесчувственных созданий слишком глупа, но и слишком напориста. Что ж… Наблюдайте, мистер Лестрейндж… Дракон?! На миг Маркусу показалось, что он оглох – звук словно исчез – напрочь и полностью. Понимание того, что происходило, свалилось подобно граду, или тяжёлому мокрому снегу – и сразило наповал. Огонь плюс дракон, который, судя по всему, взбешенный… Лорд умеет развлекаться сам, и не дать скучать своим подопечным – и это одновременно… Дело оставалось за малым – быстро решить, что, к чему, и как. Если первые два вопроса решились сами собой, то третий требовал вдумчивости. И – требовал её – в совершенно неподходящий момент.
Aristaeus Wenlock: Осень была холодной в Кумду. И не только пагода была виновницей в этом, но и настораживающая тишина. Аристей медленно шагал не оглядываясь назад. В последнее время он редко оглядывался на знакомые лица, исключая тех редких личностей, которые были важны ему. Он избегал взгляды своих знакомых, ровно так же как и вопросы о том как поживает Лисандр. Аристей никогда прежде не задумывался о том, что ему будет настолько тяжело находится вдали от брата. Однажды в детстве Лис сказал ему, что они две половинки одного целого, и лишь вместе они сила. Тей тогда улыбнулся младшему брату и сказал, что это лишь вопрос времени. Тогда он ещё не знал, что окажется настолько не прав. Ветер со всей силой боролся с ним. Словно пытался ворваться внутри него и разорвать все его тело. Холод очень резко охватил его, но Аристей пытался не замечать этого. На самом деле он должен был быть довольным своей жизнью. Он добился всего, чего желал. Попал в Отдел Тайн и занимался тем, что его всегда интересовало. Но каждый день Тей спрашивал себя, было ли это тем, к чему он так давно стремился? Ещё на втором курсе Уэнлок решил, что будет работать в Отделе Тайн. Со всей серьезностью он заявил своим родителям, что после окончания Хогвартса он отправится именно туда. Родители пусть и не были в восторге от его решение, но всё же обрадовались. Они всегда видели Аристея в роли ученого, который пишет длинные статьи, и даже книги. Почему-то Тей никогда не задумывался о том, что что-нибудь в его жизни кардинально изменится. Конечно он понимал, что после школы его ждет новый мир, но почему-то он всегда думал, что вступит в него вместе со своим братом. А брата он уже не видел пару недель. Ничто не вечно в этом мире. Каким же он был глупцом когда не верил в это. Аристей глянул в сторону пожилой женщины, которая что-то рассказывала маленькой девочке. Он остановился наблюдая за ними. Малютка заметила его и улыбнулась. Раньше он не ценил жизнь. В школе он не задумывался о важности каждой жизни, считая что семья это самое важное, а остальное... ну, всякое происходит. Но сейчас, когда он смотрел на беззащитного ребенка он невольно вспоминал свою сестру. И в такие моменты, если даже ему очень хотелось злиться на своего брата, он понимал что кто-то обязан бороться за чужую жизнь. Ведь кто-то должен... Чей-то крик заставил Аристея резко повернуться. Инфери. Можно было ожидать этого после последних происшествий. За считанные секунды Тей оказался вблизи старой женщины с ребенком, и приказал им бежать. Сам же он выхватил палочку и уставился куда-то вдаль. Инфери никогда не бывают одни. Но суть не в этом. Суть в том, что они никогда не исчезают без крови. Значит кто-то сегодня умрет. И не одна жизнь будет нуждаться в помощи. -Expecto Patronum! - выкрикнул бывший рейвенкловец и обрадовался тому, что пару месяцев назад Лисандр всё же согласился научить его этому заклинанию. Самое светлое воспоминание. Нет, это даже не воспоминание а смесь чего-то очень знакомого, смесь маленьких отрезок из его жизни. Они с братом маленькие, впервые увидели гиппогрифа. Вот и знакомый запах черных волос, и нежная улыбка рейвенкловки. Лисандр разваливается на диван и смеется. "Мы с тобой две половинки одного целового. Лишь вместе мы сила". Серебристая полярная сова вылетела из палочки Аристея и взмахнула огромными крыльями. Даже патронусы у них близнецы. Уэнлок заметил, что прямо перед ним Алек с Фианном и поспешил к ним. -Ты цел? - спросил Лермонтова Аристей и снова глянул в сторону своего патронуса, который отдалялся от него. Именно тогда он заметил авроров неподалеку. Авроров и своего брата. Лисандр лишь в тот момент выпустил своего патронуса, который ринулся в сторону инфери. Аристей уже думал направится в сторону младшего брата, как рядом с Лисандром появился ледяной дракон. А ведь все думали, что они вымерли. С одной стороны от дракона стоял Лисандр, а с другой... Ланфир. А потом ледяная струя скрыла от него их обоих. -Reducio!* *на оценку
Lysander Wenlock: Лисандр по жизни не был недоверчивым человеком, но этот незнакомец его раздражал. Возможно у него была хорошая интуиция, или же он просто хорошо чувствовал людей, но вот было в этом мужчине что-то такое, что вызывало в Уэнлоке недоверие. Лисандр сейчас просто пытался держать себя в руках. Во-первых он не хотел оскорблять Ланфир своей вспыльчивостью, а во-вторых сейчас и правда не было ни времени, ни места для того чтоб указать этому верзиле его место. В том, что ему удастся это сделать, Лисандр не сомневался, но опять-таки предпочитал сейчас играть роль молчаливого "спутника", ведь дипломат из него совсем никакой. Он уже взял за плечо Фир и собирался обойти незнакомца как расслышал детский крик. Уэнлок резко обернулся и от злости сжал руку в кулак, понимая что мальчишку уже не спасти. Игнорируюя верзилу он выхватил палочку и направил в сторону инфери Insendio Maxima, только это всё зря. Даже если он понимал, что времени спасти жизнь ребенка у них не было, Уэнлок уже успел взбеситься по этому поводу. Вот и началось. В том, что сейчас прольется много крови Лисандр не сомневался, он лишь надеялся на то, что ему удастся выхватить чью-то жзинь из цепких когтей инфери. Он держался рядом с Ланфир, но понимал что не сможет быть рядом с ней надолго. Всё же они с Фир работают по-разному. Она будет разгонять несчастных людей, а он — бросаться в огонь. И тут Лис расслышал голос Яэль и в неком ужасе повернулся в её сторону. Хорошенько выругнувшись про себя и пару раз наградив ласковыми словами Муди, Уэнлок стиснул зубы от злости. И кто только позволил Эль работать, интересно? Неужели Муди совсем с ума сошел, а? -Сейчас не время искать Пожирателей. Главное не впустить их, иначе... - иначе повторится то, что было вчера. А этого нельзя допускать, -Эль, умоляю тебя, держись рядом. - Конечно он прекрасно знал характер Ронен, но сейчас не было времени спорить. Лисандр заметил, что прибавился ещё один полк инфери. Сейчас можно смело думать о том, что сегодняшнее задание может оказаться последним. Зря он не навестил брата на последок, ведь сегодня он может не вернуться домой. Хотя какой же его ждет дом... - Insendio Maxima*! - снова выкрикнул бывший рейвенкловец оглядываясь на Ланфир с Яэль. Он не боялся умереть, да и не собирался сегодня. У него же столько планов в этой жизни. Он обещал Эмберлин, что выдаст её замуж и только потом уйдет на тот свет. Да ещё ему надо увидеть Мафальду на её выпускном. Черт вас побрал всех, у него же вся жизнь впереди! Нет, Лисандр уж точно не собирался сегодня умирать. Они и не такое видели, неправда? Самое ужасное это когда ты чувствуешь бессилие. Несмотря на то, что Уэнлок знал, за ним ещё много магглов к которым он не допустит никого, он всё же не мог спокойно смотреть на то, как инфери упивались кровью невинных. Чья-то жизнь обрывалась сейчас. Чьи-то мечты сейчас рушились. А ведь за каждой жизнью стоит ещё пара, если не дюжина жизней. Именно в этот момент вдруг стало холодно. Лисандр прекрасно знал это чувство, и то как мороз пробирался в тело. Жаль только то, что воспоминаний в запасе не было. Уэнлок усмехнулся наблюдая за дементорами. -Expecto Patronum! - и вот полярная сова вылетает из палочки чтоб расправить крылья. Самое главное помнить лишь о теплых ручках Эмберлин которые не раз перевязывали ему рану. Остальное не так уж важно. Остальное подождет. Но не тут-то было. Рев заглушил всё. Лисандр даже не успел одуматься как ледяной дракон - стойте, они же вымерли! - оказался всего лишь в паре шагов от него, рядом с Ланфир. Он инстинктивно рванулся в её сторону, только не успел так как струя льда разделила их, и Уэнлоку пришлось отскочить назад. А потом он и вовсе потерял Ланфир из поля зрения, и тогда он уже испугался не на шутку. -Фир! - выкрикнул Лисандр и повернулся в сторону дракона. Надо было что-то делать. Причем срочно. -Piro! Piro! Piro! * Не пожалеет тебя дракон, Лис... *на оценку
GameMaster: Зомби горели, взрывались, расчлененные падали на мостовую кровавыми кусками; красно-лиловым конфетти осыпались на октябрьскую землю, но не отступали. Шли, шли и шли. Вгрызались в глотки, переламывали позвонки, рвали. Неупокоенным не ведом страх и если не предпринять пресловутых «особых мер», казалось, вскоре от тихого городка останется одно большое кровавое пятно с кучей кишок там, где некогда росли аккуратно подстриженные кустарники и где любила прогуливаться местная молодежь. Заклинания магов попадали точно, били наверняка, однако ситуация становилась все хуже. Дементоры нападали на смертных с воздуха, зомби рвали с земли, а белый дракон… Белый дракон ненавидел тепло, белый дракон очень не любил наглость, поэтому, ощутив на шкуре очередной укол pyro Лисандра Уэнлока, поступил так, как должен был поступить – обиженно (впрочем, окружающим показалось – разъяренно) ощерил пасть и сквозь полусжатые зубы выдохнул тонкую струю льда, которая точно и прямо сбила Лисандра с ног, потому что сами ноги теперь уже напоминали не нечто из плоти и крови, а две симпатичные бело-голубые сосульки – крепкий ледяной панцирь сковал их от ступни до бедра. И только по счастливой случайности струя драконьего льда оказалась слишком слабой, чтобы раздробить кости Уэнлока в муку. Впрочем, рана и без того была зловеще серьезной. Оценив свою работу на «средне», дракон взмахнул крыльями и уселся на крышу ближайшего дома, продолжая разрушать город уже оттуда. Теперь он не преследовал конкретной цели, уничтожая все, что только попадалось в поле его зрения.
Llanfair Pryce: Признаться, чуть ли не впервые в жизни Ланфир испытала какое-то подобие настоящего ужаса - в немалой степени в этом были виноваты даже не столько инфери, сколько дементоры, которых вокруг было какое-то зашкаливающее количество. "Мы проиграли," - упорно стучало в висках - "Проиграли, проиграли, надо бежать, здесь уже никого не спасти." И чистая правда, битва за город была проиграна с самого начала. Ну чего они тут ожидали? Пары-тройки пожирателей, может быть великанов, может... может, даже инфери, но, боггарт же побери, не всего сразу и не в таком количестве! В охватившем ее отчаянии Прайс еле подняла палочку, глядя, как буквально перед ней приземляется ледяной дракон. Слезы подступили к глазам - от ледяного ветра, от страха и от полного отсутствия надежды на что-либо, хотелось опустить руки, лечь и умереть - в какой-то момент валлийка даже подумала, не подставиться ли под ледяную струю, чтобы по крайней мере не стать пищей мертвецов под этим тяжелым темным небом. Рядом что-то бормотал тот самый небритый и синеглазый детина, что-то про склад фейрверков. Ланфир молча глотала слезы. А потом из нее вдруг вышибло дыхание и она, кажется, полетела. Несмотря на то, что это было довольно-таки больно, но Прайс даже почувствовала к неведомой силе некоторую благодарность - за то, что вместе с дыханием из нее вышибло и это ужасающее отчаяние. Гнев - вот что почувствовала она следом. Испепеляющий, чистый, раскаленный и белый, как этот боггартов дракон. Рука детины чуть разжалась, он ослабил хватку - Ланфир взглянула ему в глаза и поняла, что в них вообще нет страха. И может быть, ей почудилось в них некоторое удовлетворение от происходящего... может быть. Но ей было некогда и неохота думать об этом. - Простите, это для вашего же блага, - мягко сказала Прайс, выхватывая палочку, - Stupefy!* И на всякий случай повторила в упор: - Stupefy Maxima!* Отпустите. Битва проиграна? Как бы не так, проиграна она будет, когда они лягут здесь все, а все пока, слава Дану, на ногах. А если не все, то хотя бы бОльшая часть. С дороги. *на оценку
Fiann Lermont: Посреди творящейся паники Невыразимые имели бы, наверное, все шансы выглядеть отморозками - хотя, это они еще начальника своего не видели... но тем не менее, видимо, в анналах истор... то есть, простите, в архивах Отдела Тайн обитал какой-то опасный вирус, который поражал мозг всех, имеющих несчастье там работать, начисто лишая от половины до ста процентов нормальных человеческих реакций. Фианн его точно подхватил, потому что вот сейчас Лермонту было крайне любопытно. От отчаяния и дементоров пока спасал Патронус, от инфери - вполне эффективные огненные проклятия, а от дракона... Нет, а правда, что может спасти от дракона. - Ты посмотри, какой красавец, - почти одобрительно сказал шотландец, - мне всегда казалось, что наши драконологи слегка ошибаются и где-нибудь в горах наверняка... сохранилась пара-тройка особей. Пауза в его словах пришлась ровно на невербальное "Инсендио", чтобы отшвырнуть в сторону зомби. - Так или иначе, боюсь, что на этот раз мы Знание прошляпили, - легкомысленный тон Фианна резко контрастировал с сосредоточенным взглядом, которым он окидывал разъяренного дракона, - будем драться. Кстати, неплохое занятие тоже. Между прочим, было очень обидно. Но что ни говори, Лермонт не видел никакой возможности что-либо вообще искать в этом бедламе. А уж кого-то опрашивать и собирать местные легенды - тем более, разве что попробовать собрать их у вон того несущегося прочь старикана с полуоторванным скальпом. Ну так, на всякий случай, останавливаешь его и интересуешься, мол, мистер, а не расскажете пару местных сказок про какой-нибудь волшебный посох. Если повезет, и старикан будет еще в состоянии разговаривать и хоть сколько-нибудь рационально мыслить, то первым делом пошлет вопрошающего на... тот самый волшебный посох. Неплохой эвфемизм, кстати, надо запомнить. Шотландец тяжело вздохнул и уставился на дракона. Зверушка была знатная, красивая, здоровая и не подающая никаких признаков усталости, так что шансы на то, чтобы эта особь внезапно скопытилась от глубокой старости, были ничтожно малы. Проклинать его, кстати, тоже было бесполезно, ибо драконья чешуя превосходно отражала магию - это им еще на первом курсе вбил в мозг профессор Ухода за магическими существами. Правда, по мнению Фианна, уход за драконами в полной мере должен был осуществляться только одним способом - уходом от драконов подальше. К сожалению, это был не тот случай. Хм. Хорошо. Инкарцерус по понятным причинам если и сработает, то пока дракон веревки не разорвет. А он же разорвет и будет еще злее, чем обычно. Тогда нужно что-то, что будет возобновлять себя само. Например... - Captio Diabolicus!* - направив палочку под дракона, вполголоса сказал Фианн. Растение "Дьявольская ловушка", слишком быстро разрастающаяся дрянь, сотни лоз-щупалец. Если не свяжет совсем, то дракону всяко будет, чем заняться - учитывая, что боится эта дрянь только огня, а дракон не огненный. Ну, то есть - в теории так. А на практике - сейчас увидим. *на оценку же
GameMaster: Магглы сходили с ума. Почти все. Почти. Потому что некоторые – самые отчаянные из туристов, привычные к уличным дракам и, быть может, слегка хмельные, наконец, начали приходить в себя. То там, то тут мужчины поднимали головы и, многозначительно переглядываясь, шли в наступление. Кто-то хватал с земли дубину и шел на зомби с ней; другие доставали ножи – консервные, перочинные и сбивались в стаи. Помогало мало, однако мистерия ужаса уступала место кровавой бойне. Обезумевшие от страха, но не утратившие чувства стадности магглы объединялись. Но, увы, только друг с другом, на помощь волшебникам – а теперь таиться не было никакого смысла – прийти не рискнул никто. Напротив. Фианн Лермонт ощутил довольно сильный удар в спину – это какой-то из маглов, заметив вспышки заклинаний, творимых Лермонтом, бросил в волшебника увесистый булыжник, поэтому заклинание дьявольских силков, только-только произнесенное вслух, сработало неточно – одну из передних лап дракона обвили влажные стебли, но зверь оказался достаточно проворен, чтобы тотчас сорвать их зубами и, вновь взметнувшись в ночное небо, начать выстуживать землю из новой, более удобной позиции. А магглы меж тем не теряли времени зря: - Бей этих! – крикнул кто-то, указывая на магов. – Это они вызвали тварей! - Они! – подхватывали другие. – Они! Они! Теперь к воплям ужаса примешивался рык обезумевшей маггловской толпы... … маггл двигался очень тихо. Худощавый, высокий мужчина лет тридцати, почти бесшумно подкрался к Александеру Лермонтову. Он видел колдовство молодого мага и, поддавшись влиянию толпы, решил нанести ответный удар. Предательски, со спины. Лезвие ножа глубоко вошло в плечо Лермонтова и застряло. Маггл молниеносным броском отскочил в сторону и помчался в противоположном от невыразимцев направлении. Трус, что сказать. А совсем близко, совсем другой маггл… совсем другой маггл думал, что отдых в Криновелле оказался очень плохой идеей, потому что отцу Эдварду, как полагал сам отец Эдвард, никакой отдых не требовался, что и было подтверждено опытным путем в течение последнего часа. Когда началась вся эта заварушка с зомби, дементорами и неупокоенными, отец Эдвард как раз вышел на прогулку. Говорят, вечерний воздух полезен. Угу, как же. И вот теперь отец Эдвард, по счастью всем духовным дисциплинам предпочитавший бокс, был вынужден доказывать на практике, до чего ошибочно мнение, будто духом единым жив человек. Вот глупость. Человек жив мускулатурой. Отец Эдвард крушил без устали: проламывал головы неупокоенных едва ли не крышками от люков, не гнушался досок из поломанных витрин, бил камнями. Бил, бил и бил… Пока не заметил одного очень подозрительного, одного очень подозрительно знакомого типа, а именно Фенрира Грэйбека. Его он помнил еще с весны, когда в лондонской резне погибло столько его прихожан. Дождавшись пока Грэйбека перестанет трясти («Ага, демоны выходят?» - решил про себя отец Эдвард), доминиканец резко рванулся к оборотню и, когда тот замер, со всей мочи – снизу вверх ударил Фенрира в челюсть. Впрочем, к удивлению отца Эдварда, глаза парняги и не думали закатываться. Странно. Тогда пришлось ударить снова. Уже с ноги. С нечестивцами и еретиками нечего мелочиться. Опять нет желаемого эффекта. Ну что ж, значит, попросим помощи: - Эй, дочь моя, - обратил отец Эдвард к Ланфир Прайс. – А не могла бы ты повторить свой трюк со светом? Этот явный некатолик очень опасен. Он убийца. Поверь мне, я знаю в грешниках толк… Э... только в меня не целься, - добавил напоследок он. P.S. Господа-участники, желающие играть, вы там объединяйтесь что ли. Уследить персонально за каждым - довольно проблематично. Спасибо за внимание.
Alexander Lermontov: "Ты цел?" - Под действием голоса Аристея Лермонтов буквально за шиворот выволок себя из транса. Здесь пока что ничего этого не случилось. Но надолго ли собаке блин? Его пророчества обычно не заставляли себя ждать даже то время, которое было необходимо для их спешного пересказа. Поэтому Лермонтов предпочитал молчать о том, что видел. Рассеяно кивнув Уэнлоку, Лермонтов вскочил на ноги, чтобы успеть превратить в факел еще одного инфери, прежде чем объявится Он. Появление на сцене военных действий дракона внесло изрядное оживление в ряды спасающихся и защитников. Кто-то начал визжать еще пронзительнее и бежать еще быстрее, кто-то лишился чувств и, как следствие, шансов на спасение, Алек, уже раз это безобразие наблюдавший, отправил в его сторону Piro, не сразу сообразив, что драконьей шкуре этот укол как слону швейная иголка. Равнодушными остались только твари. И Лермонт. Хотя нет, Лермонт любопытствовал. - Будем драться? - Иронией голоса Лермонтова можно было прожигать дырки в чем-нибудь не таком прочном как, скажем, сталь. Откинув первый ряд алчущих дегустации невыразимского филе и отправив в догонку пару огненных проклятий, Алек выдохнул. - А сейчас мы, значит... вечерний чай гоняем? Пока кузен занимался противовоздушной обороной, а, вернее, привлечением дракона к их ученой компании, если на взгляд Алека, сам Лермонтов занимался успокоением наземных целей, которые с прибытием нежданного подкрепления расслабляться и не думали. - Да чтоб вам... Piro! ...всем на том... свету... провалиться на... Conjunctivitus*! ...мосту. - Дракон был далковато, чтобы наверняка можно было попасть по глазам, но, пожалуй, это все, что помнил Лермонтов из курса ухода за магическими существами - целься в глаза. На воинственные крики магглов, частью сменившие крики панические Алек обратил мало внимания, наивно полагая, что они тут все на одной стороне. А зря. Откуда взялся этот маггл, как он умудрился подойти незамеченным? В общем-то, когда в тебе появляется несанкционированная наблюдающим врачом острая железяка, не до поисков ответов на подобные вопросы. Лермонтов издал что-то похожее не то на бульк, не то на всхлип, когда лезвие вошло в плечо, мгновенно лишив руку способности двигаться. Волшебная палочка выскользнула из пальцев и весело застучала по мостовой. Скорее на рефлексах человека, никогда до сегодняшнего дня не просто не участвующего в боевых действиях, но даже и не рассматривавшего возможности попадания в подобную ситуацию, он попытался извернуться, чтобы здоровой рукой достать мешающуюся в спине штуку... в обзор попалась быстро удаляющаяся спина маггла. Очевидно, это наконец-то убедило тело в том, что все происходящее реально. И тогда рука воспламенилась болью. "За что?" - еще успел подумать Алек, прежде чем огонь не достиг разума, выжигая всякие намеки на здравые рассуждения. *на оценку
Llanfair Pryce: Последнюю фразу святой отец сказал явно вовремя и к месту, потому что первым делом Прайс прицелилась огреть оглушающим и его тоже. Ну так, на всякий случай, вдруг и ему тоже придет в голову встать у нее на пути. Хотя, наверное, стоит начать сначала. Так вот, когда проклятие влетело в небритого, то Ланфир и сама полетела на землю, только чудом не выронив палочку, больно ударилась локтем о мостовую и поднялась только со второй попутки, придерживая ушибленный локоть второй рукой. А между тем за углом творился ад и бедлам, да еще и дракон снова взлетел и... показалось? Нет, не показалось. Там действительно кричали "Это они" и "бей их". На мгновение валлийка перекривилась, но тут же выдохнула. - Матушка... пожалей несчастных, матушка, не приходи Третьей... Направив палочку на небритого, она было собиралась его еще чем-нибудь наградить и продолжить свой путь на такую оживленную нынче улицу, как ее похитителю начало доставаться. Вообще Ланфир в христианстве разбиралась неплохо. Сказывалось соседство католического Кармартена и общение с ирландскими родственниками - те хоть и были тоже язычниками, но постоянно жили в окружении поклонников Распятого и Святой Девы, которую, между нами, лично Ланфир вообще не отличала от Белой Госпожи. Ну так вот, ей всегда казалось, что священник должен рассказывать людям о том, как жить в мире и согласии и подставлять левую щеку, если ударят по правой. Этот как-то не вписывался в ее представления о маглах и христианстве, но определенно заслуживал всяческого порицания. Во-первых, ладно, она-то всего лишь хотела освободиться, но зачем же вот так вот бить несчастного ногами? Может, он решил, что тот собирался похитить девушку? - Послушайте, - попыталась объяснить Прайс, - вы все неправиль... Убийца? Вы сами это видели? Честно говоря, ей на мгновение даже жаль стало несчастного "некатолика", ибо удар у святого отца был поставлен что надо. - Простите, отче, некогда мне, - крики на улице звали ее, там была война, там была беременная Яэль, там был Лисандр, а против них - толпы нежити, дементоры и дракон. И боггарт ее побери, она не сильно изменит баланс, если окажется там, но по крайней мере сделает хоть что-то, - Благословите, святой отец. Моему огню немножко не хватает веры. Какой-нибудь.
Father Edward: «Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, - твердил отец Эдвард, пытаясь усмирить взбесившийся пульс, - nunc et in hora mortis nostrae. Amen. А думать будешь потом…» На случай столкновения с подлинным чудом римская курия давным-давно разработала план действий, неукоснительно следовать коему предписывалось всякому праведному и, желательно, практикующему католику. План этот был весьма примитивен, легко запоминался, для воплощения не требуя ни особых душевных затрат, ни экзотических ресурсов; сочетая в себе простоту и изящество план выживал сквозь века, за всю свою долгую жизнь познав едва ли три редакции, а звучал он так: видишь чудо? – падай на колени и молись, чудо не знает Святого Писания, изъясняется на тарабарском, воняет серой, лохмато, копытасто и грозится всех сожрать? – обливай маслом и жги. Бог разберет, кто напортачил. Отец Эдвард был католиком ревностным, поэтому столкнувшись лицом к лицу с целым легионом нечисти, неупокоенными и, сдается, ведьмами должен был поступать просто – карать, карать и еще раз карать, не выбирая методов, подручных средств и выражений. Бог простит. Не простит, простят люди, а епископ, сдается, похвалит. Но отец Эдвард был католиком не совсем обычным. В отличие от собратьев по Ордену он умел и хотел верить в чудеса, помня – они, чудеса бывают разными, так что никогда не узнаешь, какое чудо твориться на пользу, а какое во вред. Ну, разумеется, если одно из чудес не пытается содрать с вас шкуру или превратить в снеговик. Драконы – это плохое чудо, ходячие мертвецы – это плохое чудо. Была ли плохим чудом девушка с интересным произношением, отец Эдвард не знал. Но надеялся, что все-таки не была. Зато парень в пальто, оставленный доминиканцем лежать на дороге, теперь уже за его, Эдварда, спиной (неосмотрительно, да только за всеми углядеть под силу исключительно Богу; человеку достаточно присматривать за собой), этот парень определенно был сволочью. И да простит Господь, за брань. Впрочем, то ли еще будет. — Видел, — торопливо, на выдохе начал отец Эдвард. — Весной, в начале мая, в Лондоне. Он и подобные ему убивали людей. Просто убивали, рвали на части. Я видел. Я все видел. И видит Бог и Бог, конечно, ему судия, но этого я так просто не оставлю. Отец Эдвард шумно втянул в легкие воздух. Пахло паленым мясом. «Эх, зря я надеялся на чудодейственную силу ботинок, - зачем-то подумал священник, через плечо косясь на Фенрира. – Тут нужен клин клином. Или хотя бы топор». — Если не хватает веры, — почти скороговоркой продолжал он, нутром чуя шевеление оборотня за спиной. — Жги излишне верующих. Мы, католики, всегда так поступали. А этот парень, похоже, верит, что убийство слабых и беззащитных – это хорошо, правильно и справедливо. А я считаю, что подло, гнусно и недостойно. Теперь решайся, пока он не очухался. Мне же надо помогать дру… Отец Эдвард не договорил. В этот самый момент ослепленный заклятием Александера Лермонтова дракон с ревом врезался в соседнее здание, обрушив на Ланфир и всех, кто находился поблизости шквал камней, покореженных балок и почти безвредного, но очень колючего крошева. Доминиканец припал на одно колено, стиснув зубы, прикрыл голову рукой. Звон в голове стоял истинно иерихонский.
Sophia Rutherford: София Резерфорд считалась в высшей степени образованной женщиной; познаниям ее во многих областях можно было только позавидовать и, ко всему прочему, София являлась перфекционисткой, а потому старалась довести любое свое умение до совершенства. Именно поэтому, перепрыгивавшая через обломки, время от времени награждавшая встречающихся на пути инферналов невербальными пинками и пытавшаяся увернуться от летевших камней Резерфорд ругалась столь изящно, что ее слогу позавидовал бы сэр Гордон Байрон, и столь отчаянно, что случайному слушателю была бы обеспечена как минимум временная глухота по причине увядания внешней части слухового аппарата. Софии Резерфорд всерьез казалось, что спустя почти полгода с момента трагических событий в Мунго, после которых она каким-то чудесным образом умудрилась оторваться от преследовавших ее катастроф и стихийных бедствий, эти самые катастрофы и бедствия нагнали ее снова и на радостях заключили в объятия, так что сейчас в списке осложняющих жизнь Софии факторов числились инферналы, Пожиратели Смерти, обезумевшие маглы и целый ледяной дракон, которых в горах Уэльса отродясь не водилось. Дементор побери, да и встречу с инферналами нельзя считать привычной ежедневной рутиной! Если подсчитать, то, пожалуй, получится, что вероятность совпадения всех произошедших сейчас событий куда меньше вероятности того, что в следующее из соседнего дома выйдет Мерлин и остановит дракона. Однако же - нате вам, все в одном месте развлекаются большой и шумной компанией. С ума сойти можно. София раздраженно ругнулась - ей надоело бегать от камней - и потому, пригнувшись, Резерфорд вскинула палочку над головой, выкрикивая: - Sphaera Defendo!* Купол накрыл не только ее, но еще двоих: девушку хит-визарда и какого-то магла, оказавшегося рядом с ней - того, кажется, зацепило камнем; припавший на одно колено он закрывал голову от камней, а за его спиной на земле лежал еще кто-то, в ком София, приглядевшись, узнала... Резерфорд почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она знала этого человека... нет, вернее будет сказать "нелюдя"; никогда не стречавшись с ним лицом к лицу она, однако, знала этого нелюдя, кажется, лучше, чем родную мать. Она выучила каждую черточку его лица - разглядывая фотографии в кабинете у Муди и плакаты "Видели ли вы этого волшебника?", она безошибочно узнала бы его в совершенно однородной толпе. Такое безошибочное узнавание могла обеспечить лишь искренняя любовь... или жгучая ненависть, и в случае Софии справедливым определенно было последнее. "- Кто это? - Резерфорд с непониманием подняла глаза от фотографии. - Это Фенрир Грейбек, София. - Крауч, заложив руки за спину, смотрел в окно. - Мы полагаем, что именно он напал на тебя той ночью". Оцепенение продолжалось всего несколько мгновений, а потом лицо Резерфорд исказила гримаса ярости; она дернулась было по направлению к лежащему оборотню, но тут же опомнилась - сферу надо было держать, иначе она рисковала проломиться под водопадом камней. Но упускать Грейбека нельзя было и потому София, перекрывая грохот рушащихся стен, позвала хит-визарда: - Мисс! Мисс?! Этот человек... не должен уйти! - свободной рукой Резерфорд указала на оборотня. - Это Фенрир Грейбек, мисс! Его разыскивает аврорат за множественные... твою мать, - купол ощутимо затрещал от сильного удара, - нападения! *на оценку
Fenrir Greyback: Самой идиотской людской идеей Фенрир считал теорию Дарвина. Вовсе не потому, что считал для себя оскорбительным быть в родстве с обезьяной или даже с инфузорией-туфелькой, отнюдь. Скорее все было совсем наоборот, ему претила мысль о родстве нормальных животных с таким убожеством как человек. Да и не верил он, что такие мутации, такие извращенные изменения, подобные деструктивные процессы можно считать эволюцией. Если животное утратило вдруг один из основополагающих инстинктов, к которым безусловно относился инстинкт самосохранения, то оно умирало. Только человечишки могли подобную ущербность возвести в ранг достоинства. Только они могли кичиться таким дефектом и пестовать его, превознося до небес. Какая тут благодарность, чувство признательности, да пусть даже примитивное облегчение и осознание происшедшего, о чем может быть вообще речь. Человечество подлежало уничтожению. Все. Целиком. Лучшую часть из них стоило бы сделать оборотнями, привив хоть что-то естественное и не противное природе. Хотя, Фенрир мотнул головой, пытаясь сбросить остатки оцепенения после заклинания, даже волчат приходилось воспитывать, иногда долго и жестко, слишком въедлива оказывалась сила человеческой натуры, впитанная с молоком матери. Оборотень инстинктивно сделал шаг назад. Ну да, когда бьют прямо в морду так и хочется отшатнутся, убрав пострадавшую часть тела с линии возможного повторного удара. Несостоявшуюся принцесску Грейбек уже успел упустить из рук, о чем, в принципе, не сожалел. Он не нанимался разъяснять ей про ее жизненное счастье. Не хочет в героини книги – не вопрос, станет строчкой в некрологе, он не возражает. Правда, за последнее гонорара не будет, ну да и шут с ним, всех денег не заработаешь. И главное, вот же нашел время думать о других, когда надо было бы подумать о себе. Фенрир бы еще и укоризненно качнул головой, если бы не припал на одно колено после второго удара. Хорошего, надо сказать, удара. Потому что бывают удары совсем плохие, когда боль накатывается сверху, как вата, топя в себе чувства и мысли. А тут боль была правильной, не слишком сильной, но острой, как холодное лезвие. Отрезвляющей такой. Как раз чтобы вернуть к реальности и дать расслышать диалог. И подумать о том, что такое «не везет» и кому его можно засунуть. Ну, и куда тоже. Грохот, камни, щит, одна там, этот на длине ноги, эта – в пределах размаха рук. Просто восхитительно. Хотя нет, отвратительно. Несостоявшаяся принцесска сразу после обращения к Белой Госпоже, попросила христианишку о благославении. И чего, ни много, ни мало, магии. Фенрир не сдержался, его перекосило от отвращения и брезгливости. Нет, он искренне уважал упертых в своей вере людей, всегда с пониманием относился к религиозному фанатизму и не различал никого по вероисповеданию. Но вот таких, которые не забывали побить лбом перед нашими и вашими, таких он не выносил. Подумать только, и вот эту он хотел защищать… Ровно секунду на то, чтобы сплюнуть, пришлось потерять. Уж очень мерзко было от видения, что Эта его поздравляет с Рождеством. А что, она может, у нее в горле слова не застрянут. Грейбек оттолкнулся рукой от земли и в считанные секунды оказался за спиной у принцесски. Перехватив ее за шею, он рубанул по руке, в которой была зажата палочка стажерки и резко дернул девицу назад, позволив себе на мгновение отдаться наслаждению от прослушивания ее хрипов. И тут же посильнее напряг руку в локте, еще больше пережимая трахею. И только потом ласково и тихо произнес: - Дернешься – убью. Пнуть маггла-придурка по ребрам – святое и богоугодное дело, не так ли?* Будь это иначе, его господь бы не дал своему сыну валяться в пределах досягаемости тяжелых кованых ботинок, да еще и принадлежащих оборотню. В идеале у мужика должно было бы быть пару сломанных ребер и проткнутое легкое, но Фенрир не верил в чудеса, хоть и общался каждый день с магами. Потому он снова тряхнул деваху, пригнулся и, все так же улыбаясь, добавил совершенно спокойным голосом. - София, девочка моя, как шрамы, не болят? Извини, что не зашел к тебе в больницу проведать. И не дергайтесь, иначе… - он наклонился еще ниже и, глядя бывшей судье прямо в глаза, шумно втянул носом запах принцесски, потеревшись носом о ее волосы. Чуток противно, но он потом умоется с мылом. Два раза. Для пущего эффекта стоило бы еще облизать ей там... щеку или ухо, но в данный момент мужчина не смог себя пересилить. – Я ее убью. Я успею. Уж ты-то теперь это знаешь лучше многих. И держи щит крепче, а то я стану наименьшей из твоих проблем. Расклад был лучший из многих прочих. То, что этого вообще бы не произошло, не поддайся Грейбек своим фантазиям и желаниям, оборотню в голову не пришло. Он ведь был реалистом, а потому думал только категориями настоящего, исходя из имеющихся фактов и желаемых концовок. Софию он разглядывал с гордостью: хорошая вышла волчица, статная. Даром что дура. *Падре умный, падре сам решит, что у него повредилось от общения с тяжелыми ботинками, у которых кованные нашлепки на мысках. Я их специально одел, как чувствовал.
Yael Ronen: - Лис! - закричала Яэль, подбегая к товарищу и по пути бросая в инфери Insendio в разные стороны. - Лис! Что теперь делать? Как растопить этот лед, сковывающий его ноги, ничего не повредив? И что он вообще полез к дракону, словно не понимал, чем это закончится? Да ведь их же спасал, ее и Фир. Кстати, о Фир, куда-то она делась, и Ронэн не видела ее теперь. - Calesco, - проговорила она, нагревая постепенно лед. Слишком медленно, а вокруг так и летают молнии заклинаний, вот в них сейчас что-нибудь попадет... - Sphaera Defendo! Держись, Лис, держись, мы сейчас с тобой отправимся в Мунго, потому что я сама, наверное, не справлюсь. Держись. Calesco. Последняя попытка, но она понимает, что, возможно, ноги сильно обморожены. - Аппарируем в Мунго? Готов? За спиной она слышала знакомые голоса Доркас и Карадока, голоса, которые через слово чередовали Insendio, Inflammare и Reducto, стараясь как можно быстрее уменьшить число инфери. А магглы, которых они спасали, словно обезумели, решив вдруг, что именно они, волшебники и виноваты, и ей казалось, что они, оказываясь вдруг в неожиданных местах, наносят гоораздо больше ущерба, чем те же инфери и дракон. Вон и Лермонту с Лермонтовым досталось крепко, и хотелось рвануть тут же к Алеку, но и Лиса бросать было нельзя. Ну вот как тут разорваться?
Lysander Wenlock: Если честно это было глупо. Аристей бы так не поступил. Братишка, ты бы всегда нашел выход, невправда? Причем самый правильный. Лисандр кажется заревел как зверь, и стиснул зубы от боли. А она была невыносимой, хоть и ледяной. Горячо, или холодно, не поймешь. Невыносимо. Наверное единственное правильное слово на данный момент. Лис на какой-то миг даже подумал, что он лишился ног, что они сейчас лежат где-то неподалеку от него. К слову, ноги были на месте, только они покрылись льдем, причем довольно сильным. Нельзя быть таким вспыльчивым, это всегда приводит к плохому концу. Лисандр всю эизнь слышал это от своей матери, от отца, от своего брата, даже от друзей, даже от Эмберлин... Но сейчас самое ужасное это остаться без ног. Лисандр даже думать не хотел о том, что он сейчас может остаться без ног. Уэнлок лишь мотнул головой тяжело дыша. Весь лоб был в холодном поту, и темные пряди волос прилипали к лицу. С каждой секундой всё тяжелее было дышать, а ведь надо было что-то делать со своими ногами. Лис пока не планировал оставаться инвалидом. Нет, только не он. Ни в этой жизни. Лучше умереть. Лучше здесь же замерзнуть и превратиться в ледяную статую. А над головой показалась полярная сова. Лисандр поднял глаза к нему и чуть улыбнулся уголками губ. С болью. С ужасным гневом в сердце, но всё же улыбнулся. Это был не его патронус, хоть и был точно таким же. Значит где-то был и Аристей, жаль, что сил нет повернуть голову и найти знакомое лицо поблизости. Но не было времени оборачиваться, а ведь так хотелось. Лисандр чуть вздрогнул от легкого прикосновения ладони Яэль. Тепло. Хоть и половина его тела покрылась льдом, а ему всё равно тепло. Женские руки почему-то особенно умеют греть. -Эль, тебе надо уходить, - почти выдохнул он, - уходи, тебе нельзя быть здесь! - уже почти сдавленный крик. Яэль не должна быть здесь. Она должна быть в безопасности. Внутри неё ещё одна жизнь. Жизнь за которую такие как Лисандр готовы умереть. Она должна жить. -Где Фир? Я не вижу её, - снова он попытался оглянуться но не заметил темноволосую Прайс. А заклинание нагревания совсем не помогало, совсем. Хоть повторяй в десятый раз, но может быть всё дело в том, как ты его произносишь? -Эль, умоляю тебя, аппарируйся. Здесь Аристей, я не могу его оставить, - и пусть дементоры сожрут мою душу. И даже если сам дракон решит его слопать, то он не может вот так бросить своего брата, - Он где-то здесь... я знаю, - и именно в этот миг он разглядел неподалеку Тея, который шел в его сторону по дороге бросаясь заклинаниями. Ноги уже не напоминали сосулек, но и двигать ими Лисандр не мог. Можно сказать, что он их не чувствовал сейчас. Лис взглянул в сторону брата, который успел подойти к нему. -Привет, братишка, я скучал по тебе. Извини, что не в форме, я как всегда кого-то обидел. На этот раз ледяного дракона. Представляешь, они не вымерли! - ноги! Ноги! Ноги! Лис мог поклясться, что уже почти не чувствует их. Он почти перестали принадлежать ему, - Я не могу уйти. Тей, я не могу... я потерял Фир, здесь люди! - и как всегда брат прав. От него никакого толка, ведь он и двигаться-то не может сейчас. Кого он будет защищать? Место для своей могилы? -Послушай меня, кретин! – Тей кажется схватил его за рубашку, - Хоть один раз забудь о своем эгоизме и подумай о других. Тут Эль, она без тебя не уйдет. А мне надо Алеку помочь, так что сейчас же убирайся отсюда и не попадайся мне на глаза! – впервые брат был настолько зол, поэтому Лис и вовсе не нашел подходящих слов для того чтоб отговорить его. -Ладно. Аппарируемся! - надо уходить отсюда. Как можно быстрее. Если он не двинется с места, то Эль не аппарируется в Мунго без него. Уж слишком хорошо Уэнлок знал эту девушку. А её надо уводить как можно подальше от этого места. И Аристей возможно последует за ним... он должен. *Переход для Лисандра с Эль в Мунго*
Abraxas Malfoy: пост считаем мастерским. да, во всем его ошеломляющем объеме Подробности личной жизни Абраксаса Малфоя общественность интересовали мало; не испытывала она ровным счетом никого любопытства и к министерским подвигам; куда большим вниманием одаривая подвиги фронтовые, но те, будучи свершенными из-под маски, безусловно, никак не могли пошатнуть, сломать или деформировать репутацию Вальпургиева Рыцаря – репутацию человека светского, серьезного, лишенного пороков и, сдается, чуждого любого рода развлечений; конечно, если эти развлечения не предусматривали тесного контакта с логарифмической линейкой, счетами или, на худой конец, циркулем. По мнению знакомых, включая коллег, Абраксас Малфой совершенно не умел жить вне пределов рабочего кабинета, а покидая министерство магии, должно быть, тотчас распадался на десятки крохотных служебных записок, совершив информационное турне над ночным Лондоном и собрав как можно больше максимально бесполезных новостей, по утру снова принимавших форму Абраксаса Малфоя точно к началу нового рабочего дня. Исходя из этой теории, времени на личную жизнь у Вальпургиева Рыцаря попросту не оставалось. Меж тем личная жизнь у Абраксаса Малфоя была, и была она весьма, весьма насыщенной. Пожиратель Смерти грустно вздохнул. Догадайся кто спросить, какой из тысяч прожитых дней он считает самым удачным, Малфой-старший ответил без утайки – 21 августа 1959 года, дата рождения сына. Именно с тем далеким августовским полднем Абраксаса Малфоя связывали самые светлые, самые радостные, самые нежные воспоминания. 21 августа 1959 года Вальпургиев Рыцарь завершил – на склоне четвертого десятка вполне дозволено оперировать абсолютным категориями – свою самую блестящую, самую победоносную миссию, разом угробив магглов шестьдесят. Что до рождения Люциуса – так это было приятным дополнением. Милым, но отнюдь не обязательным. Сегодняшняя миссия обязалась повторить успех той, восемнадцатилетней давности. Не повторила. Глядя на маленьких пляшущих человечков с высоты балкона второго этажа гостиничного номера, Малфой-старший, тяжело облокотившись на литые перила, не мог унять тошнотворного чувства неумолимо грядущего фиаско. Память живо воскрешала цветные кадры (пожалуй, цветные – резко сказано; основным цветом там, как помнится, был бордовый) той августовской миссии, когда Вальпургиеву Рыцарю было точно так же поручено следить за уничтожением точно такого же маленького, всеми забытого провинциального городка. На сей раз что-то шло не по плану. Было ли причиной внезапное появление ледяного дракона, чье племя лет этак сто считалась вымершим, или в инфери, вдруг решивших проявить инициативу – Абраксас Малфой не знал. Но понимал отчетливо – если не прекратить это безумство прямо сейчас, народонаселение британских островов не досчитается не только двух-трех десятков магглов, оно лишится двух-трех Пожирателей Смерти, в большинстве своем, конечно, желторотых юнцов, но… птенчиков ведь надо защищать, не так ли? Тем более когда ты лично предложил им место под своим теплым, пусть и несколько перепончатым крылом. Абраксас снова вздохнул. Для заклинания отзыва требовалась полная концентрация. Ничто не должно отвлекать Пожиратели Смерти от потока магии, причудливыми изгибами, ручейками и забавными фонтанчиками, бурлящего прямо здесь, в воздухе – черпай, направляй, разделяй. Властвуй. — Очень хорошо, — констатировал Вальпургиев Рыцарь, замечая, как инфери – мгновение назад – почти сладострастно вгрызавшиеся в плоть случайных жертв, начинают тупо поднимать гнилые морды к небу, прислушиваются, принюхиваются и отступают. Теперь дело за малым – подать знак коллегам, вернуться в Малфой-мэнор, принять душ, отужинать в семейном кругу, а утром выслушать похвалы Темного Лорда. Даже ледяной дракон – случайный гость на этом пиру – способствовал удачному завершению миссии. Удачному, но не ошеломляющему. Авроры и хит-визарды, естественно, слегка подпортили триумфальную концовку. Впрочем, завтрашний номер «Пророка» обещался быть крайне увлекательным чтивом. Абраксас Малфой покинул гостиничный номер, быстрым шагом спустился по лестнице, вышел на улицу, поправил высокий воротник зимней (Вальпургиев Рыцарь терпеть не мог холода) мантии и, убедившись, что дементоры исчезают вслед за инфери, а ледяной дракон, как-то нелепо размахивая крыльями, с глухим ревом возвращается домой; хотел было аппарировать и замер на месте, печально, совсем по-детски скривив губы. Так вот что привлекло внимание с высоты балкона второго этажа гостиничного номера – серая спина Фенрира Грэйбека. «Если серость – значит, серость во всем, - мрачно думал, Абраксас Малфой, намереваясь как можно скорее покончить с тем театром абсурда, который устроил дикий гость из дикого леса. Когда-то давно Малфой-старший слышал забавное высказывание, мол оборотень – лучший друг Пожирателя Смерти. Как бы не так. Это Абраксас успел выяснить на личном опыте. – И пальто у вас, мистер Грэйбек безвкусное». Будучи человеком строгих моральных принципов, Абраксас Малфой не терпел бессмысленной траты ценного биологического материала. Посягнув на жизнь (а, вероятно, и личную свободу) Ланфир Прайс, Фенрир Грэйбэк нарушил сразу два правила настоящего джентльмена: первое – никогда не обижай юную леди, особенно когда она чистокровна, и второе – не умеешь обращаться с женщиной – тренируйся на овцах. Абраксас негодовал. Да, мисс Прайс несколько ошиблась с выбором профессии, карьера домохозяйки и многодетной матери куда органичнее согласовывался с ее социальным статусом и самой позицией в обществе, да вот молодость на то и молодость – ей простительно совершать ошибки. Главное – дать время устыдиться и исправить. Одним взмахом волшебной палочки сняв защитный купол, созданный Софией Резерфорд (еще одна старая знакомая, как прелесть), Малфой в два очень быстрых шага оказался прямо за спиной Фенрира Грэйбека и, не тратя времени на приветствия, тихо произнес: — Fatigo, — ткнув волшебной палочкой аккурат между лопаток оборотня, выждал около секунды, позволяя заклятию подействовать, мышцам Грэйбека размякнуть, более не неся опасности хрупкой шейке Ланфир Прайс, следом добавил: — Petrificus Totalus. Оборотень упал. Упасть Ланфир Абраксас не позволил, резким, почти молниеносным движение схватив девушку под руку. — Надеюсь, юная мисс Прайс, — перешагивая через тело Фенрира Грэйбека, произнес Вальпургиев Рыцарь. — Вы не очень пострадали. И вас приветствую, мисс Резерфорд. Давно не виделись. Сколько? Почти полгода. Как раз с вашего ухода из Министерства. Как быстро летит время, не находите? Хотя, довольно разговоров. Вас, дамы, я попросил бы уйти. С этим… кхм, созданием, — Малфой взглянул на Грэйбека, — Я разберусь сам. Если он – действительно Фенрир Грэйбек, он – животное. А контроль за магическими популяциями – уже моя прямая обязанность. Приятно было увидится, мисс Резерфорд. А вас, мисс Прайс, должно быть разыскивают коллеги. Так что можете идти. С ним, повторюсь, я разберусь сам. Да, Фенриру Грэйбеку предстояло выслушать очень долгий, очень муторный, очень пафосный монолог о роли галантных манер в процессе ухаживания за юной волшебницей и почему женщину ни в коем случае не рекомендуется хватать за шею, даже по обоюдному согласию, даже в порыве страсти; и не говорю уже о других, куда более интимных местах, за которые тоже хватать не рекомендуется; конечно, если вы не хотите в следующий миг оказаться на ее, волшебнице, месте. На маггла с переломанными ребрами Абраксас даже не взглянул.
полная версия страницы