Форум » Архив «Lumiere-77» » [Горная стража - 29.10] » Ответить
[Горная стража - 29.10]
GameMaster: Время, место: вечер-ночь, Крикновелл, Уэльс. События: [quote]В маленький горный городок отправляют группу из отдела охраны магического правопорядка - в основном, чтобы уберечь город, если вдруг объявятся случайно уцелевшие после нападения на Кумду великаны или одиночные инфери. Дело осложняется еще и тем, что в городке живет не так уж мало маглов и полно магловских туристов, которые именно отсюда отправляются в путешествие по горам. Пожиратели Смерти тем временем получают приказание явиться в город после нападения инфери и искать посох либо упоминания о нем в самом городе. [/quote] Участники: Барти Крауч-мл., Барти Крауч-ст., Торфинн Роул, Лисандр Уэнлок, Яэль Ронэн, Доркас Медоуз, Карадок Дирборн, Ланфир Прайс, Фенрир Грэйбек P.S. Очередность постов диктуется логикой повествования. Инициатива поощряется, застрявших соседей не ждать.
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Llanfair Pryce: Ланфир чувствовала себя, как дома. Собственно, дома она и была - здесь даже по-английски мало кто говорил. Все знали, но говорить предпочитали на родном языке, что очень радовало туристов. А еще маги со своими странными одеждами выглядели частью местного не слишком многочисленного населения: ну а что вы хотели, городок маленький, далеко в горах, у кого что есть, тот это на себя и надевает, так что джинсы причудливо соседствуют с вышитыми платьями, доставшимися от бабушки по наследству, а растянутые свитера с футболками и шалями. Солнце садилось, с перевала дул ветер и гулял по коротким улицам, и умиротворение... - Привет! - магловский мальчик помахал ей рукой с другой стороны улицы. Его бабушка с дедушкой, сидящие у крыльца, благосклонно кивнули, кажется, не признавая Прайс за чужачку. Она почтительно поклонилась и пошла дальше, кутаясь в шаль. Солнце садилось. Такой вот странный патруль. И валлийка сильно подозревала, что умиротворение это - только затишье перед бурей, и в каждом пьяном Ланфир чудился мертвец, а пьяных хватало. Выходной, поэтому в местном пабе каждую вторую кружку эля подавали бесплатно. а эль здесь был... Говорят, отличный. Ланфир по-прежнему не пила, считая, что глупостей наделать может и в трезвом виде при желании. Да еще каких! Например, рассориться с семьей, отказаться выходить замуж и отправиться в бессрочное изгнание в Лондон, работать в Министерстве на такой должности, при упоминании которой у матери чуть не случился обморок. - Привет! - Прайс махнула рукой, всмотрелась в закатное небо: красное. Будет ветер. Ясный, ветреный день, холодный до боли в костях. - Здравствуй, девочка, - улыбнулся молочник с проезжающей мимо телеги. Ведьма кивнула: - Здравствуйте, дядюшка Ллевеллин. Молочник расплылся в гордой ухмылке - вон как, его все знают. Ланфир же прочла его имя на свитере - явно связанном женой или дочерью, а дядюшками в этих краях звали всех, кому хоть немного за тридцать. Вот интересно, если оторваться от размышлений о грядущей беде, что ей стоило пойти в своих глупостях до конца? Сейчас бы нянчила ребенка и радовалась. Все равно, чьего еще, да вот хоть того итальянского Сатаны, зато своего. Своего ребенка. Мать-Богиня, иногда все же стоит быть дурой. Может, ради этого глупые девицы все и затевают? В общем, поздно. А пока - в мире должен быть порядок. За это Ланфир очень уважала мистера Крауча, тот тоже считал, что везде должен быть порядок. Хотя непонятно, как он сделает порядок в магическом обществе, если при этом не обращает внимания на порядок в собственной кофейной чашке? - Доброго вечера, мисс. - Доброго вечера, мистер Притчард... Патруль, тоже мне.
Lysander Wenlock: После окончания школы жизнь казалась слишком сложной. Наверное многие бы удивились увидев беззаботного Лисандра Уэнлока сейчас. Если в школе его только и заботили, что полеты и очередные свиданья, то сейчас его голова была занята совсем другим. Лето выдалось особенно неприятным. Ссора с родителями и уход из дома. Его решение поступить в Аврорат оказалось настолько шокирующим для них, что они даже слышать об этом не хотели. Луара кажется впервые в своей жизни кричала на него. Впервые за столько лет он видел свою мать в отчаянии. Для неё Аврорат означал путь к смерти, и как Лисандр не пытался объяснить ей, что он обязан поступить именно туда, Луара даже и слушать не желала об этом. Скандалы завершились тем, что Балдер поставил ему ультиматум — или он остается дома и занимается чем-то другим, или же покидает семейный очаг. Лисандр был слишком упрямым, поэтому даже и не задумываясь ушел из дома. У него была какая-то сумма денег, поэтому он быстро нашел себе маленькую квартиру в Лондоне, и снял её. Время шло, а денег было всё меньше. Луара писала ему и умоляла его вернуться, а он ничего не отвечал. Порой Лисандру казалось, что он не просто играет роль обиженного сына, но и не знает как взглянуть матери в глаза, зная что она ежедневно переживает из-за него. С Аристеем он встречался, хоть и редко. Брат был занят в Отделе Тайн, да и он сам редко бывал свободным. И так всё это время... иногда, по вечерам когда Лисандр оставался в своей квартире в полном одиночестве, он никак не мог понять как докатился до такой жизни. Всю свою жизнь он ненавидел одиночество, а теперь не знал куда сбежать от неё. Утро же сегодняшнего дня выдалось холодным. Только оказавшись в Крикновелле он понял, что оделся не настолько тепло. Да и дементор с ним, подумалось Лисандру когда он принялся шагать по незнакомым улицам. Он редко бывал в Уэльсе, поэтому этот край и был настолько чужим. Вокруг все разговаривали на непонятном ему языке, хотя Уэнлоку это и не мешало. Надо было просто выполнять свою работу, как он и делал всё последнее время. Порой ему казалось, что все авроры просто мазохисты. Или у них какие-нибудь суицидальные наклонности. Это чувство у него появилось с тех самых пор как он стал стажером и начал наблюдать другими глазами за тем, что раньше очень привлекало его. На деле быть аврором оказалось сложнее. Неподалеку Лисандр заметил знакомую макушку и поспешил к девушке. Он обрадовался при виде Ланфир. Она наверное как и он была отправлена сюда. Прайс была необычной, во всех своих проявлениях, поэтому Лисандр каждый раз при встрече с ней удивлялся тому, что она так и не вышла замуж после окончания школы. Не потому, что она теряла время или что-либо подобное, просто Лисандр часто думал, что Ланфир создана для семейного очага. Она была заботливой и любящей, а ещё чистокровной. А их часто выдавали замуж сразу после школы. Но Прайс была одинока, и Лисандра каждый раз это удивляло. -Привет, красавица! - улыбнувшись поприветствовал Уэнлок бывшую однокурсницу, - Рад видеть тебя, хоть мы и встретились при неприятных обстоятельствах, - Лисандр осмотрелся по сторонам надеясь найти знакомые лица, - Как жизнь? А как она может быть? Жизнь стала никакой, ты сам прекрасно знаешь. Признай, что ты скучаешь по школе.
Fenrir Greyback: Человечек – это бесконечная и безотчетная жертва обстоятельств. Он не виноват в том, что родился. Он не виноват в том, что у него такие родители. Он не виноват в том, что его так воспитали, вскормили, взрастили. Он вообще вроде бы совсем-совсем ни в чем не виноват. Как, собственно, и его родители. Их тоже вскармливали, взращивали, спаивали. В соответствии с типичным жертвенным поведением, человек постоянно меняет одну схему поведения на другую. Дома он «примерный семьянин»: благодушное настроение, расслабленность, леность. На работе он «труженик»: нахмуренный лоб, озабоченность во взоре, резкие движения, серьезность в характере. Каждому времени своя маска, свой стереотип. И, та-да! Отпуск! Слово-наркотик, слово-допинг, слово-обманка. Любой человек, заслышав это слово, резко меняет стиль поведения. Не важно, превратиться ли он из забитого нищего в сибаритствующего зануду, или сменит маску озабоченного офисного работника на жизнерадостного идиота. Равнодушным это слово не оставит ни кого. В отпуске есть магия, в отпуске есть завораживающая сила, в отпуске есть чары и иллюзии, при чем последних - подавляющее большинство. В отпуске есть новые места, новые впечатления, все новое, свежее, означающее перемены. Фенрир радостно осклабился: чтоб им всем жить в эпоху перемен, дебилам. А перемены он устроит. Нет, план Лорда был прост до гениальности, этого Грейбек не мог не признать. Выбери деревушку, где народа бывает побольше, дождись любого праздника и отметь его со всей широтой души. Это оборотень мог легко понять. Другое дело, что традиция каких-то там праздников была для него загадочна и непостижима. Одно дело, жертвоприношения и ритуалы, с этим все было прозрачно ясно. Но вот стае для веселой гулянки вовсе не требовалось назначать дату, ждать год, накручивать себя, закупать новый гардероб, специально пару месяцев готовиться. Достаточно было хорошего настроения. Вот, скажем, волчата некисло развлеклись пару недель назад. А все потому, что сошлись одновременно место, время и возможности. И все получили массу положительных эмоций. Все – это стая, разумеется. Ну, еще Лорд тоже слегка так порадовался, когда Фенрир делился воспоминаниями. А тут? Оборотень повел плечами и недовольно дернул носом. Жалкая горстка ленивых снобов, называющих себя местными жителями чирикала на каком-то птичьем языке, свысока взирая на пришлых. Те, в свою очередь, напоминали стаю бандерлогов. Отпускники носились от дома к дому, визжали от восторга, тыкали липкими немытыми пальцами, фотографировались на фоне всего, чего только можно. Грейбек своим глазам не поверил, когда один жирный боров вдруг начал позировать на фоне лавки мясника, где в витрине висели довольно худосочные окорока. И пьяные… Он не выносил пьяных. Магглы, одно слово. Магглы в отпуске – два слова. Но это просто ужасно. Последние минут пять Фенрир подпирал плечом угол какого-то дома, размышляя, куда это разбежались волчата. Те рассыпались стайкой таракашек по всей деревне, и вожак не видел их уже пару часов. Собраться вместе они должны были только перед рассветом, а пока расползлись по местности, выясняя ре-ког-нас-ци-ров-ку. Это слово швед выучил недавно, а все Розье, старый хрен. Он решил, что оборотню, видишь ли, не хватает словарного запаса. Фенрир бы его загрыз, но увы, портить отношения с издателем не входило в его ближайшие планы. Потому что номером первым в планах стояла книга. В данный момент Грейбек как раз составлял план новой главы. Книгу он подумывал назвать «Пир по осени», рукопись надлежало отдать через месяц Розье, тот назначил жесткие сроки. Видимо, хотел отвязаться от навязчивого соратника, ну да не на того напал. Оборотень радостно хмыкнул и пошкрябал подбородок. Он напишет эту книгу, Локи свидетель, и потом будет с удовольствием смотреть, как Розье корчится и выкручивается, держа рукопись в руках. А вот когда владелец издательского дома откажет Фенриру, вот тогда… Грейбек вздохнул. В данный момент в книге не хватало главной героини. Герой, понимаете, был, чудовище в наличии, и хрен бы с ним, что это одно и тоже лицо. А вот героини не было. Так что оборотень не зря подпирал стенку, как бы не так. Он проводил кастинг. И кажется, определился. Тоненькая, тощенькая, темноволосенькая, чисто пичужка рассветная, она идеально вписывалась в сюжет. Правда, в данный момент вокруг нее крутился какой-то сутулый хрен, но это даже ничего, это даже хорошо. Фенрир решил, что сопровождающий его героине не помешает. Наоборот, страшная и бессмысленная смерть спутника во второй трети книги только добавит трагичности образу героини. И да поможет Морриган Розье, если тот забракует сюжет. Оборотень посмотрел в сторону Солнца, определяя время до начала ночного шоу, и решительным шагом направился к парочке на противоположной стороне улицы, по дороге сорвав в ближайшем цветнике вполне приличную астру. - Простите, мисс, но вы столь очаровательны, что я просто не мог пройти мимо. Это ничтожная дань вашей теплой красоте. Увы, я заранее не знал, что повстречаю вас сегодня. Когда надо, Грейбек мог изъясняться длинно и витиевато. В конце концов, к нему на обед отнюдь не отребья какие захаживали, а перед едой Фенрир иногда любил поговорить.
Llanfair Pryce: Ветер. Ланфир куталась в шаль, закрывающую ее почти до колен, скрывающую руки, а в правой руке держала не только шерсть, но и палочку. Палочке там было удобнее, чем в рукаве - и быстрее пустить ее в дело, если что. Нет, страшно не было, это было то беспокойство, которое... которое всегда приходит перед началом чего-то, будь это праздник, экзамены или смертоубийство. В целом же Прайс было печально и очень жаль всех, кому не по своей воле придется в этом участвовать. И ведь придется же. Пророчество, бывало, обманывало ее, а вот предчувстве - никогда. - Лис, - она улыбнулась, сильнее сжимая в кулаках шаль. Кажется, одинкой прогулке пришел конец. Было так странно видеть одного из близнецов... одного - будто это половина картины, или половина яблока. Но теперь, насколько знала Ланфир, он больше не жил с семьей и вроде бы даже не общался с братом. Почти как она. И почти по тем же причинам. - Здравствуй, я тебя тоже. Отличные обстоятельства, зря ты это, погода, вон, хорошая, - ни насмешки, ни сарказма в голосе валлийки не было, казалось, что она действительно наслаждается моментом, - и жизнь тоже прекрасно. Лучше всех. Она вспомнила свою лондонскую квартирку и медленно черствеющий под полотенцем сырный рулет - все, на что хватило позавчера остатков ее стажерской стипендии и решила, что впрямь не иронизирует, могло быть и хуже. Например, чай мог закончиться. Хотя кто знает, возможно, чай и рулет ей уже не понадобятся. - А у тебя? Стоило ли спрашивать? Лисандр выглядел таким же неприкаянным и слегка растерянным, какой была и она. Человеком, в этой жизни слегка потерявшимся - одним из тех, кому поневоле приходится строить себе другую, или кто сам этого хотел, но не представлял, что оно получится так грустно - отказаться от того, что у тебя было до этого. Но Прайс не было страшно. У нее была идея и вера. И вера ее не слишком ярко горела, но зато грела неплохо. Валлийка собиралась было что-нибудь добавить к своей короткой речи, но она была прервана появлением какого-то высокого и весьма неьритого типа с пронзительно-голубыми глазами. нехороший цвет, сказала бы Ланфир, спроси ее кто. Все синеглазые люди, встречавшиеся ей в жизни, ничего хорошего в нее не принесли. Вот, к примеру, Розье. Или она сама, если уж на то пошло. И потом, дяденька мало похож был на местного, а уж по разговору, так точно. Турист? Тогда почему без рюкзака? Они вечно обвешиваются чем попало, сумками, этими... как их... фотоаппаратами... Девушка подавила желание отступить на шаг и выхватить палочку. Во-первых, а вдруг турист? Будет идиотски, да и нарушение. Во-вторых, пусть пока. Сюрприз будет, если что. Улыбка ее не изменилась вообще: Прайс продолжала улыбаться мягко, чуть печально и вежливо, как всегда. - Добрый вечер, сэр, - тон то ли хорошей девочки, то ли радушной хозяйки, - благодарю, но вы слишком добры ко мне. Спасибо, прекрасный цветок. К астрам Прайс была крайне равнодушна. Как и к синеглазым незнакомцам. - Прошу прощения, но нам нужно идти. Хорошего вечера, сэр.
Lysander Wenlock: Слишком тихо. Стоя рядом с Ланфир Лисандр начал с опаской смотреть по сторонам. За всю жизнь ему довелось не раз убеждаться, что такое спокойствие редко бывает знаком чего-то хорошего. Никто сейчас не выпрыгнет из кустов и не закричит, что это была простая шутка, и они могут расходиться по домам. Опасность любила прятаться. Незаметно подкрадываться к ним, а потом резко обхватывала их со всех сторон и душила. Медленно, но зато эффективно. Уэнлок привык к этому, пусть и всегда бросался в самое пекло. А чего ему терять? У него ничего нету. Лишь желание, можно сказать и цель, спасти как можно больше невинных жизней. Спасти тех, у кого есть кто-то. Кто-то, кого у него нету. -Жаль только, что мы не на простой прогулке, - спокойным голосом добавил Лисандр и слегка улыбнулся уголками губ, - меня просто всегда напрягает такая тишина, - снова поворачивая голову в сторону сказал Уэнлок. Ему что-то не нравилось. Было что-то настораживающее в этой тишине, он это чувствовал. -Рад за тебя, у меня? - Лис наконец-то посмотрел на Ланфир и немного замялся. Он не любил врать, хотя в последнее время всё чаще приходилось. Он был благодарен за то, что у него было, ведь он сам сделал этот выбор. Выбрал эту жизнь, и отказался играть в квиддич. Сейчас он вполне мог быть охотником какой-нибудь серьезной команды, и летать над землей. Как давно он не играл в квиддич... как давно не чувствовал полной свободы и ветра, который словно рвался в самые легкие. Как же давно они с Аристеем не говорили по-человечески... -У меня тоже всё отлично, - он не умел врать, ничего не скажешь, поэтому быстро отвел взгляд. Он не жалел о своем выборе. Будь у него шанс, он бы снова и снова выбирал этот путь, но порой ему было настолько одиноко возвращаться в квартиру, где никто его не ждал. Ни единой души, ни одного слова, лишь пустота. Лисандр ненавидел пустоту, а последние месяцы она стала единственной его постоянной спутницей. -Отлично, - повторил про себя бывший рейвенкловец когда к ним подошел незнакомец. Довольно неприятный тип, и Уэнлок едва успел одуматься чтоб не выхватить палочку. Он сжимал её в кармане и не сводил взгляд с этого человека. Лисандр может и не разбирался в людях, но он всегда чувствовал какую-то неприятную ауру. Вот и сейчас что-то во взгляде этого незнакомца твердило ему, что им лучше уйти. Причем поскорее. Он хотел выхватить палочку, но подумал, что возможно это просто житель Уэльса. Или турист. Или ещё кто-то. Но почему-то ему мало в это верилось, уж больно он был настойчив когда поднес Ланфир цветок. Уэнлок лишь переглянулся с Фир, после чего снова остановил свой взгляд на незнакомце. Лисандр ничего не сказал, он всё так же не сводил взгляд с него. Благо Ланфир всё сказала за него и посмотрев на него дала ему понять, что им правда лучше уйти. Уэнлок только кивнул, чуть раздраженно и слегка даже сурово, но послушался Ланфир. Не хватало завязывать тут драку без причин, тем более если это просто обыкновенный турист... но если... -Мне не нравится всё это... - тихо произнес Лисандр чуть обнимая Ланфир и тем самым немного заслоняя её. Они отдалялись от незнакомца но Лис всё так же сжимал в кармане волшебную палочку, словно в любой момент готовый выкрикнуть заклинания.
Dorcas Meadowes: - ... живые остались? - Да, остались, но целых, похоже, нет. Казалось, авроры начали разговор еще до аппарации, и, пока они шли к нужному месту, нам удалось подслушать лишь обрывок фразы. Что-то где-то произошло? - Мунго, говорят, переполнен. - Говорят. Много чего говорят, Дор. Говорят, если сюда от Кумду придут великаны, мы все тут поляжем. - Слушай, Дирборн, тебя оборотень пессимизма, что ли, покусал? Ты же всегда раньше был за лучший исход. Собственно, Карадок был прав, великанов только здесь и не хватает. Хотя вряд ли они вернутся, зато придут те, кто эту кашу заварил, она знает. Это ведь не просто так, зачистка плацдарма. Зачем, вот вопрос. Поотдаль стояли стажеры, совсем-совсем новенькие, только из школы, аврор, Лисандр Уэнлок, у него еще брат есть, как две капли, невыразимец, да Ланфир Прайс, благороднейшая из хит-визардов, именно так и тянуло ее называть, Медоуз сама не знала, почему. Она махнула стажерам рукой, в приветствие и обозначая свое присутствие.
Caradoc Dearborn: - Нет, Медоуз, оборотень меня не покусал, меня не покусал. События мая вновь пронеслись перед глазами. Нет, только не сейчас. - Да и черт с ним, - вдруг весело заявил Карадок. - Нам-то с тобой что терять, Дор? Кто по нам горевать будет? Великий и Ужасный? О, ради этого я даже готов умереть, хоть сейчас, увидеть, как Муди переживает по поводу моей участи и умереть. Я буду жить вечно, Доркас. Я буду жить вечно. Совершенно отчаянное и пьяное веселье вдруг охватило его, словно не было вокруг опасности, словно они просто стояли в парке и болтали. Да сколько можно бояться? Он все равно не заслужил, а так хоть за правое дело, хоть со смыслом. Жаль, его не было здесь раньше, может, кого-нибудь бы спас. Хотя, с его-то везением - мертвый номер, до Мунго бы еще меньше довезли. - О, коллеги и соседи. Как там, интересно, старина Бенбоу поживает?
Alexander Lermontov: Кумду лежал в развалинах, словно вывалившись из фотографии веремен Второй Мировой. После эдакого пейзажа тихая идиллия Крикновелла наводила на мысли о телевизоре. На одном канале - военная хроника, щелчок аппарации, и вот тебе не то какой-то документальный фильм о жизни Уэльса, то ли что-то романтическое. Брр. Дикость. Даже знание того, что здешнее спокойствие - результат работы отдела магических происшествий и катастроф, не особо помогало восприятию. На этом фоне Алек даже подзабыл на время о своем проникновенном внутреннем монологе, суть которого сводилась к тому, что они тут носят воду в решете, а посох давно уже у Пожирателей. И не надо сейчас про то, что идея бороться и искать, найти и перепрятать исходила от него самого. Внутренней грызне это не мешало. - Ну, - вдоволь налюбовавшись на празднующих людей и радостных детей, спешащих по домам, Сан обернулся к шотландцу, - попробуем найти библиотеку? Здесь она, кажется, еще должна быть цела. Или сразу собирать фольклор по носителям древних знаний, передающихся из поколения в поколение, пока они набрались и словоохотливые? Первое было сопряжено с рядом мелких проблем вроде вечернего времени и выходного дня. Второе тоже было не сахар. Но дорогу осилит идущий, как говорится.
GameMaster: - Эндрю, стань пожалуйста вон туда. Еще пару шагов назад. Вот так. Да, замечательный вид. А теперь стой спокойно. Сейчас вылетит птичка. На противоположной стороне улицы, метрах в двухстах от небольшой группки магов, немолодая женщина-маггл в столь чудаковатой шляпке, что сама могла бы сойти за волшебницу, махая красному от натуги мальчонке в зимней курточке (по видимому, сыну), готовилась отснять самый чудесный кадр в своей жизни. Черный корпус дорогого фотоаппарата ярко блестел в лучах крикноуэллского солнца. Мальчишка, явно недовольный ролью фотомодели, ерзал, переминался с ноги на ногу, каждую секунду поправлял шапку и громко сопел. - Эндрю, прекрати дергаться! - довольно громко повторяла женщина. - Я не могу поймать тебя в кадр! - Хочу печенья! - кричал в ответ мальчишка, шаг за шагом удаляясь от матери, назад, назад и еще раз назад. Еще шаг и… спина ребенка уткнулась во что-то крепкое. Мальчишка вздрогнул и обернулся. Хотел крикнуть, но не успел. Сильные, обнаженные руки, покрытые такой глубокой, блестящей синевой, точно их обладатель отстоял на морозе не меньше шести часов, обхватили парнишку за плечи, встряхнули. Мальчишка, чувствуя, что происходит что-то неправильное, нечто такое, чему не положено красоваться на семейных фотографиях дернулся, открыл рот и задохнулся в булькающем хрипе. Острые желтые зубы яростно впились в глотку ребенка, как раз там, где между подбородком и малиновым шарфиком светлела полоска открытой кожи. Послышался чавкающий звук, вслед за ним – мягкий, протяжный хруст. Так хрустит переломанный позвонок. Кровь толчком брызнула из рваной раны, заливая малиновый шарфик, красную курточку, и мелкими каплями падала на дорогу. Инфери наслаждался трапезой. Вся сцена от появления инфери до полного агонии вскрика осиротевшей матери заняла не многим больше пяти секунд, но невольным свидетелям, в том числе магглам показалось, будто минула вечность. Крик женщины подхватило еще несколько магглов. Одни стояли разинув рот, другие бросились врассыпную. Аврорам было приказано искать одиночных инфери. Возможно, этот инфери действительно был одиночкой, а вот сорок или всех шестьдесят его дружков, показавшихся в дальнем конце улицы, явно придерживались иной тактики. Они планировали работать сообща. - Ух ты! Зомби! Круууто! – ляпнул какой-то маггл и началась паника.
Barty Crouch, Jr.: Пожалуй, октябрь был любимым месяцем Барти Крауча. Когда летняя хмарь уже схлынула, а холода еще не начались, он чувствовал себя естественно и близко к природе. Ему нравилось, что день укорачивается, а сумерки становятся все более густыми и частыми; в сущности, переходные, пограничные состояния были особо красивы, привлекали своим непостоянством и загадочностью. А что, что случится через миг, как изменится мир? Надо сказать, сейчас он чувствовал себя куда спокойнее и увереннее, чем раньше. Он работал и знал, что делает свою работу не плохо. Чертов внутренний перфекционист сейчас был уместнее, чем в школе, где последний год ему откровенно было нечего изучать по учебной программе.. Зато во внеклассной он преуспел. Впрочем, и сейчас Барти не покинула тяга к знаниям: он, словно жадная губка, впитывал в себя информацию, сочившуюся из мира. Он с азартом картежника читал или постигал глубины все более и более серьезных заклинаний, совершая далекие заплывы в Темную Магию. Быть Пожирателем Смерти было совсем несложно и, кажется, безупречно соответствовало его личности. Было свободнее, чем когда бы то ни было раньше, и Крауч знал, что вся его дальнейшая жизнь будет посвящена освобождению от власти общества, от морали и стереотипов. Наслаждение каждым моментом своей жизни, своей работы и власти – вот была его цель, к которой теперешний выпускник только начал свое восхождение. Однако, Крикновелл. Достаточно мерзкое местечко на взгляд Крауча. Шумное, людное, вокруг мельтешили люди и магглы, что раздражало пожирателя. Он ненавидел суету в любом ее проявлении, а уж тем более в туристическом. Но приказ был приказ, а он, как известно не обсуждается. Надо сказать, на сей раз задание было более серьезное, нежели его обычная работа. Предстояло… много чего предстояло. Он шел по улицам среди людей, болтающих на своем языке. Не сказать, что он не понимал совсем ничего, общий смысл речи обычно не был тайной, но выразиться, конечно же, он не мог. Прохладный, зябкий вечер. Засунуть руки в карманы и, чуть ссутулившись, огибать лужи. Прокручивать в голове информацию, настраиваться на предстоящее дело, просто радоваться тому, что он здесь по собственному выбору, ничего никому не должен, занят тем, что ему нравится. Крауч был вполне счастлив, несмотря на грозящие разрушения и предстоящую граничную ситуацию, что уже сейчас отражалась легким покалыванием в пальцах. Все Пожиратели, кажется, были адреналиновыми наркоманами. Предстоящие жертвы не волновали, равно как и этическая сторона вопроса и риск, связанный с аврорами, наводнившими город. Он просто работал здесь. А вот и первый вскрик. О, инфери. С ними у Крауча еще в Хогвартсе сложились особо теплые отношения, хотя нельзя сказать, что Барти был особо рад новой встречи с ними. Более того, иногда ему казалось, что теперь весь его грядущий жизненный путь будет усыпан короткими, но незабываемыми встречами с зомби. Значит, ребята начали свое дело. Что ж, все было скоординировано, а порядок он любил. Краучу предстояло руководить «распространением» зомби по городу, а заодно... Бартемий погрузился в паникующую толпу. Словно стадо баранов, среди которых явно были заметны авроры – напряженные, но не сбегающие. Пожиратель отошел на самый край тратуара, в небольшую нишу, где его присутствие было не столь заметно, и принялся внимательно шерстить толпу взглядом. Пока время его активных действий еще не настало.
Fenrir Greyback: Чтобы знать повадки животных, нужно быть охотником. Чтобы понимать повадки животных, нужно быть очень хорошим охотником. Фенрир же был одним из лучших. Сомневаетесь? Можете с ним поспорить. - Но юная мисс действительна прекрасна. Не верите мне, спросите своего спутника! Фенрир был в прекрасном настроении. Просто в отличном. В совершенно таком охренительном. Нет, ну в самом деле, что может быть прекраснее, когда среди толпы магглов ты выбираешь двух магов? Будь оборотень в другой обстановке, и ему бы взгрустнулось, он завяз в магах, влип в них, не может отделаться, инстинктивно их ищет. Грейбек мог бы даже на минутку задуматься, пребывая в меланхолии, чего не хватает его организму, что тот настойчиво ищет магов буквально везде. Но человек-волк стоял на улице какой-то заштатной деревеньки, а перед ним были два аврора. С чего бы ему прийти к такому выводу? Нашли что спрашивать. Повадки. разумеется, все дело в повадках. Кто еще может гулять среди магглов, по середине деревни, на которую планируется совершить нападение, в маггловком же шмоте? И вот этот судорожный жест, едва заметное дерганье кистью руки, словно птицу в полете ловят движение к палочке. Дети. Такие маленькие, а уже параноики. Стажеры, мантикрабов им в трусы. Ну ладно, так и быть, пичужке не надо мантикраба, она еще сгодиться. Грейбек за пару шагов преодолел расстояние до девчушки. Ему было любопытно, что предпримет хмырь. Промолчать - значит выразить негласное сомнение в красоте спутницы. Подтвердить - стать невольным соучастником приставаний. Красотень. Фенрир набрал в грудь по-больше воздуха. - Я сомневался, стоит ли мне ехать сюда. Но стоило забросить вещи и выйти на улицу, как тут я повстречал чудо из чудес... - В виде урода-аврора... Грейбек изобразил поклон, соображая, куда имено делать ноги. В том, что перед ним стажеры аврората, теперь не было никаких сомнений. Подтверждением том был жизнерадостный придурок-аврор, с которым судьба свела оборотня полгода назад. - Но не смею более надоедать прекрасной фее. Поверьте, не имел ввиду ни чего оскорбительного, как можно. Прошу простить мою назойливость, пойду искать свою гостиницу. Кажется, я заблудился. Фенрир снова склонился перед пичужкой и шагнул в сторону. К гламам всех этих авроров. Но деваха была хороша. И так удачно вписывалась в сюжет. Грейбек не успел сделать и пары шагов, как услышал истошные визги. Кажется, работа началась. Что делать, если на магглов нападают страшные твари и убивают у них на глазах детей? Правильно, пугаться. И Фенрир вдруг решил, что он тоже испугается. А почему бы и нет. А вот пусть аврорат его спасает. Он же полноправный житель магической Англии, а аврорам за его спасение деньги платят. Так что оборотень застыл по середине улицы, выпучил глаза и глупо приоткрыл рот. Ну и что, что детина здоровенная. Может, у него психика слабая, да?
Yael Ronen: Наверное, это была странная идея – работать в Аврорате, когда ты беременна. И уже все, кто не знал даже, стали догадываться, пялиться и шептаться. Самая ее главная проблема – начальство, ей ведь нельзя нервничать, а уж Великий и Ужасный заставляет ее нервничать постоянно. Да и если бы только он, события, происходящие вокруг, заставляют ее нервничать куда больше – то, что произошло в Кумду – это кошмар наяву, один из тех кошмаров, после которых вы просыпаетесь в поту, тяжело дыша, и тот, кто спит рядом с вами, долго вас успокаивает, пока вы вновь не заснете. Она была одна, и некому было успокаивать, Ронэн должна была научиться справляться со всем сама, и она научилась. Она аппарировала ровно в тот момент, когда инфери с чавканьем приканчивал свой перекус, а все вокруг стояли столбом или орали в ужасе, разбегаясь, особенно нелепо смотрелся посреди дороги шкаф с открытым ртом, уж кому-кому, а ему бы действовать. Голова работала медленно, и потому она не сразу осознала, что и не должна была застать такую картину, их послали сюда для патрулирования, на всякий случай, а тут толпами ходят инферналы, и еще черт знает кто прямо сейчас вылезет из кустов. А магглов-то, магглов! Она хотела выхватить палочку и заорать что есть силы, но сдержалась, нечего сеять еще большую панику. Палочку достала, но заклинание произнесла беззвучно, хоть и вкладывая в него всю силу. - Insendio, - и мальчика уже все равно не спасти, так что нечего осторожничать. Это не захват заложников, это очередная бойня. Она повернулась к выступающим табуном инферналам. - Insendio Maxima, - шепотом, чтобы наверняка. Авроров-то полно, надо что-то делать! Давайте, ребята! - Лис, Фир, - высмотрела бывших однокурсников, подлетела тут же. – Инфери не бывают одни, ими кто-то всегда управляет. Значит, Пожиратели тоже уже здесь. Надо бедных магглов куда-то деть.
Llanfair Pryce: "Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить" Матф. 7:2 Вот оно, пришло. В некотором роде Ланфир даже обрадовалась, все же предчувствие беды куда противнее самой беды. Когда она случается, ее уже некогда переживать, надо действовать, драться, делать что-то. А когда она только на пороге, ты ее уже сто раз переживешь, и каждый раз - как заново. Хотя, что ни скажи, такого Прайс всяко не ожидала. Она успела даже обдумать и ответ Лисандру и короткое прощание с Господином Астрой, когда один из волочащихся по улице пьяниц вдруг перегрыз горло ребенку. И глядя на хлынувшие потоки крови, Ланфир неожиданно испугалась... нет, не крови. Отсутствия в себе должного ужаса. Его с успехом заменил гнев. Нельзя так. Нельзя же. Это же не война, это бойня вот сейчас будет. Синеглазый детина замер на дороге, приоткрыв рот - валлийка мельком подумала, мол, надо же, ошиблась, с этими маглами всегда так, а похож был на злодея. Нет, обычный гуляка. Толкнула обеими руками: - Прочь! Уйдите с дороги, бегите! - и, в шаркающую ногами толпу на другом конце улицы, - Pyro!* Заклинание, слишком сильное, сорвалось с палочки, такое ощущение, что для начала прокатилось по телу огненной волной - больно. Прайс оглянулась. Ну конечно, уже паника. И, по правде говоря, ей тоже овладела паника. Не при виде оживших мертвецов. Не при виде убитого ребенка. А почему-то при виде бегущей навстречу Яэль Ронэн - Мать Великая, кто, какая сволочь, какая скотина позволила ей участвовать в этой драке?! - С дороги! Все с дороги!! В дома не заходить! - вспомнила, что ее в этой панике не услышал, заколдовала голос и повторила. Очень хорошо она помнила, что вчера было в Кумду с теми, кто прятался по домам. Кто сгорел заживо, на кого обрушили крышу великаны - в таких условиях дом становится идеальной ловушкой. На улицах мало шансов убежать, но они есть. В доме - просто нет шансов. - Яэль, мы Пожирателей не найдем, - возразила она, - если без масок - мы их в лицо не знаем! Перекрываем дорогу! Стоим здесь, они не должны пройти! Pyro!** Мать, вот почему такие вещи часто не колдуют, аж в глазах потемнело... * - на оценку оба.
GameMaster: Под действием заклинания Ронэн инфери вспыхнул вместе с ребенком. Зомби горел беззвучно, кажется, даже не осознавая сути происходящего – зубы все так же с мало аппетитным звуком вгрызались в плоть теперь уже мертвого мальчишки; которая, плоть, в отличие от поддерживаемого магией гнилого мяса неупокоенного, влажно лопалась, расползалась, выталкивая наружу дымящиеся струйки черной крови. Едкий кисло-сладкий запах гари ударил в нос. Pyro Ланфир Прайс сработало не менее эффективно. Три или четыре инфери из первых рядов почти мгновенно превратились в жирные, черные пятна на мостовой. Но зомби шли плотными шеренгами – пламя перекидывалось с одного на другого. Не такое убийственное, оно не испепеляло на месте. Зомби горели, дымились, покрытая трупными пятнами лилово-синяя, зеленоватая или мертвенно бледная кожа неупокоенных обугливалась, однако мертвые не чувствуют ни боли, ни паники. Горящие инфери с титаническим упорством двигались вперед и нападали, молча. А вот магглы кричали. Кричали очень громко. Особенно те, кого одновременно пытались и разорвать на куски, и сжечь заживо. Вслед за первой группой инфери, показалась вторая. Еще штук двадцать, а то и всех сорок. ...что-то случилось с закатным солнцем. Магглы почувствовали холод, какой приносит ледяной осенний туман. Небо, казалось, вмиг потемнело… В каждом племени есть свои ренегаты, особенно тяжело сохранять вежливую покорность, если вы… Дементоры.
Sophia Rutherford: В Крикновел София пришла пешком - просто оттого, что хотела прогуляться и ощутить атмосферу этого места, над сонной умиротворенностью которой сейчас нависла ощутимая угроза, о которой этот городок и не подозревал. Резерфорд была на развалинах Кумду; ступая по опавшим листьям, вдыхая полной грудью воздух, пахший холодом, София пыталась представить себе, как царящая вокруг тишина внезапно нарушается протяжным криком, за которым следует грохот падающих камней. Как дает трещину хрустальный шар спокойствия, которым сейчас окутан городок; как мутнеет его холодное и прозрачное стекло, нагреваясь от огня пожаров, заполняясь дымом; и как по осколкам его уверенно ступают страх и смерть, оставляя за собой кровавый след. И только небо, высокое, холодное и очень ясное небо остается невозмутимым и молчаливым свидетелем происходящего: оно не содрогалось и от вещей более ужасных, взывай, не взывай - оно не откликнется на мольбы о помощи и милосердии. В последнее время София часто страдала высокопарностью мыслей. И еще чаще ловила себя на том, что как бы ни был ясен и чист день, она, будто не доверяя происходящему, всегда безотчетно представляла себе, как спокойствие этого дня сменяется паникой, ужасом и кровопролитием. Было в этом что-то похожее на отголоски какой-то психологической травмы, но Резерфорд старалась не заострять на этом внимание: у нее были дела поважнее, кроме как искать истоки собственных странностей. Работу София, естественно, не нашла: иногда ей всерьез казалось, что Амбридж со своим законопроектом дожидалась исключительно обращения Резерфорд в оборотня - ужесточение политики против больных ликантропией произошло буквально через несколько дней после того злосчастного нападения на секретную квартиру Ордена, однако София осознала всю серьезность положения лишь спустя какое-то время, когда уже десятая по счету попытка найти работу провалилась только потому, что "оборотню у нас нечего делать". Безработная и бездомная Резерфорд нашла приют у Эйлин Лермонт... точнее, ее в этот приют притащили силой и пригрозили, что при попытке к бегству еще и прикуют в какой-нибудь симпатичной темнице, коих в подвалах Дарси водилось в избытке. София, зная Эйлин, угрозу восприняла всерьез, а потому возражать не пыталась, хоть ее и несколько беспокоила роль приживалки в доме у подруги. Про "приживалку" Резерфорд, кстати, тоже предусмотрительно помалкивала: воспоминания о едва не свернутой челюсти были удивительно свежими и повторения София не желала. Словом дела Резерфорд - те самые, что привели ее в этот тихий горный городок - были несколько иного свойства. Вот уже несколько месяцев София кропотливо собирала газетные вырезки из "Пророка", еженедельных журналов и магловских газет, за которыми исправно ходила пешком в Сент-Эндрюс; ее комната, стены которой были завешаны статьями и фотографиями, более всего походила на жилище одержимого поклонника какой-то знаменитости, вот только присмотревшись к заголовкам, можно было понять, что интересовали женщину вовсе не сплетни из жизни звезд. Это были статьи о пропавших и найденных, сообщения о внезапных исчезновениях и неожиданных находках; просто сведения о необъяснимых (с магловской точки зрения) происшествиях и подозрительные события магической хроники - все отправлялось на стену, и Резерфорд могла подолгу перечитывать заголовки и всматриваться в лица пропавших и найденных, прикидывая что-то в уме. Она, конечно, не перестала проедать плешь Аластору и Барти, но со временем поняла, что на них надежды мало, к тому же оба теряли волосы крайне неохотно и постоянно предлагали пойти и проредить шевелюру второму. Если она хочет найти Сесилию - ее Сесилию - ей придется взять дело в собственные руки, а уж с обстоятельностью Резерфорд - будьте уверены, она поднимет мертвых из могил, но отыщет подругу. Живой и невредимой. Частное расследование и кое-какие подозрения и привели ее в Крикновелл, городок неподалеку от разрушенного на днях Кумду, где Резерфорд собиралась навести кое-какие справки и разузнать пару любопытных фактов. Птицы с резким криком большой стаей вспорхнули с дерева и, описав круг над черными ветвями, рассыпались в стороны, поспешно спасаясь, а София замерла, будто натолкнулась на невидимую стену. Ей казалось, что кто-то наверху услышал ее мысли - или это преподавательница прорицания в школе недооценивала провидческие способности Резерфорд? - только со стороны главной дороги, ведущий в город, доносились панические крики, и прошло немного времени, прежде чем полыхнуло первое заклинание. Да нет, быть не может. Хотя какое там, может. София перешла на бег; патронуса она вызывала походя, не страшась теперь уже нарушения статуса секретности: пусть лучше верная сова будет рядом, не для атаки, так послание кому-нибудь отправить. Обдирая мантию о в зарослях кустов, Резерфорд вывалилась на дорогу и вновь замерла, пораженная представшей перед ней картиной. Говорите, мертвых поднимет? Волшебники - по виду то ли авроры, то ли хит-визарды - пытались сдержать натиск нежити, некоторые инферналы уже пылали - а с ними, кажется, корчились в огне их жертвы; от запаха горелой плоти по спине пробегали мурашки; разбивалось вдребезги холодное, прозрачное спокойствие и только невозмутимое небо с безразличным интересом склонялось над потревоженным городком. - Incarcerous! Incarcerous!* - Резерфорд предприняла попытку хоть как-нибудь отделить агнцев от козлищ... точнее нападающих от их жертв. Сова описала широкий круг над головой женщины* и София не сразу поняла, чем та обеспокоена. Воплощенный страх неслышно ступал по осколкам спокойствия. *на оценку и заклинания, и действия совы
Thorfinn Rowle: Ветра нет, но всё равно холодно - в конце октября всегда так. Хочется поднять воротник куртки или пальто, зарыться лицом в шарф или вообще остаться дома, предаваясь великой осенней депрессии. Впрочем, в случае Роула всё было по-другому: он шёл, распахнув куртку, к месту, где намечалось основное веселье. План Лорда был прост и понятен, задача Торфинну была не менее ясна, потому ничто не мешало ему закурить и с наслаждением затянуться, прежде чем сосредоточиться на том, чтобы зомби делали то, что им прикажут, а не то, как получилось не так уж и давно в Больничном крыле. Нда, одно из милейших Хогвартских воспоминаний - на спине Роула остались весьма характерные шрамы. То ещё приключеньице. Впрочем, ну их, эти дурацкие воспоминания. Всё равно ведь уже на месте. Пожиратель остановился у края дома, из-за угла которого была прекрасно видна улица. И люди - магглы. И, кстати, видимо, не только магглы. Вот почему бы аврорам просто не отправиться куда-нибудь в другое место, оставив Крикновелл в полное владение торфинновским "коллегам", а? Вот почему в жизни не всё так просто? Ну да ладно. Выдохнув струю дыма, Роул отправил первого зомби - на пробу, прямо к мальчонке, мамаша которого явно хотела запечатлеть мгновение - то, которое прекрасно и всё прочее. Что ж, отличный будет кадр. Торфинн ухмыльнулся, глядя на то, как зомби впивается ребёнку в глотку. Предположим, абсолютное большинство людей скривилось бы, взвыло от ужаса или начало паниковать; а вот Роулу с его жестокостью зрелище нравилось очень даже. Остался последний штрих, прежде чем среди магглов начнётся паника... А вот и он. Торфинн пробормотал себе под нос заклинание и прищурился: с противоположного конца улицы к своему собрату приближались инфери. Целая толпа. Командовать этими ребятами одно удовольствие, право слово - что скажешь, то и сделают. Не будь тут авроров, вообще не работа была бы, а песня. А так Пожиратель, не выпуская из зубов сигарету, тихо шептал, дабы зомби не останавливались, несмотря ни на что. Инфери, в общем-то, было наплевать (если бы они могли плевать, конечно) на действия волшебников. Да, они горели, и это было неприятно - Роул на такой отпор сразу не рассчитывал. Но мерзких существ было ещё много, и они упорно шли вперёд. Разрывали, грызли. Питались. Жуткое зрелище даже для Торфинна, который был не особо чувствителен к подобному. А вот и пополнение в рядах мерзких существ... Небо будто бы враз затянуло тучами. Стало ещё холоднее - Торфинн выкинул окурок и застегнул куртку. Дементоры, чёрт бы их побрал. Понятно, что кто-то ещё из Пожирателей неподалёку, и это всё их работа, и что нельзя пока колдовать, чтобы их не обнаружили, но всё-таки - какое же омерзительное ощущение!
Fiann Lermont: Слушать это - Тихо. И душно, - мужчина с арфой вскинул руку к лицу, закрывая глаза, словно от солнца - хотя солнце даже не проглядывало сквозь низкие сизые тучи. Далеко внизу темная река сливалась с морем и туда смотрел второй - светловолосый и растрепанный, задумчиво обхватив ладонями посох. - Будет буря. - Эй, - арфист смеется, - это мои слова! Серая мантия Невыразимца давала то, о чем Фианн так мечтал последние годы в школе. Ты надеваешь ее - и официально отстраняешься от всего этого проклятого, нелогичного, странного мира, в котором принято мыслить категориями "это нехорошо" или "это неприлично" вместо "это разумно и логично". Серая мантия давала возможность не принимать участия в общественной жизни и не выказывать этой... как ее... гражданской позиции, в последнее время модной. Серая мантия давала гражданство в совершенно другой стране - той, что начиналась от архивов Отдела Тайн. А здесь - ну, до некоторых пор - единственным критерием оценки был интеллект. В общем, да. Лермонт был в своем роде счастлив после окончания школы, и единственное, что его порой еще беспокоило - это то, что он больше и больше отстранялся от остальных, и если кроме чистого знания его еще что-то волновало, так это очень немногие люди... лично. И пока война не задела его, Фианн не собирался в нее вступать. Знание... вчерашние происшествия доказали, как некоторая часть его может быть опасна даже косвенно, и какие последствия может обрести непредвиденная утечка сведений. Исправлять это было поздно, но про себя шотландец в очередной раз дал себе мысленно по носу за некоторый идеализм, которым страдал раньше, считая, что Знание должно быть доступно людям в полном объеме. Вот тебе твоя доступность, доволен? Нет уж. - Библиотека? Ты смеешься, - хмуро сказал Фианн, кутаясь в мантию, - последнее упоминание датируется черт знает... концом шестнадцатого века. И сведения тоже не соберем, я думаю, разве что сказки. Колдовать надо. Кажется, в последнее время он совсем потерял способность улыбаться и поддерживать непринужденную беседу, как раньше. И что было тому виной, работа или нежелание Арти возвращаться, неизвестно. вид же лежащего в руинах Кумду окончательно убил в нем всякое желание улыбаться. Знал бы он, что дальше будет. Ветреный красный закат так резко сменил цвет, что это показалось не совсем естественным... что, между прочим, было чистой правдой, судя по тому, как в опустившейся вдруг на улицы тишине начали прорастать чьи-то панические крики, быстро собравшиеся в целый хор. Фианн молча переглянулся с Алеком - и этот обмен взглядами вдруг напомнил ему тот самый сон про арфиста и мужчину с посохом, который регулярно являлся к нему с тех пор, как они нашли тот пергамент с записями о... ну да, о посохе Лантерна. Впрочем, если так, то он знал, кто такой арфист. И не удивлялся. - Будет буря. Небо уже клубилось низкими облаками. - Expecto Patronum! - от так и не притупившихся воспоминаний привычно перехватило горло - Фианн подставил руку, на которую опустился Защитник, и так же ровно обратился к кузену: - Война или знание? - несмотря на легкость формы, вопрос был задан серьезный. А на соседней улице отчаянно визжали и что-то взорвалось - судя по всему, Огненное Проклятие.
Alexander Lermontov: - Смеюсь, - легко согласился Александер и поднял взгляд к небу. На душе было на редкость гадко. После Кумду не верилось в возможность успеха, и не только в поисках артефакта. Вечер. Вряд ли они найдут что-то здесь, особенно, если он прав и Пожиратели еще в Кумду добились своего. Прошло еще слишком мало времени, чтобы судить об успехе Пожирателей, но Алека и до этой весны никто не мог уверенно назвать оптимистом. А сейчас они с Лермонтом больше чем когда-либо напоминали родственников. Не лицом, так состоянием. Только если Фианн не улыбался вовсе, Алек улыбался только если рядом была Маделайн. Вынужденно, чего никогда не замечала она, но улыбался. Тишина... чуть заметно побледнев, Алек опустил взгляд на кузена. Эта тишина воскресила в нем воспоминания о другой. О той тишине, что висела в том злополучном коридоре, заполненном хищным туманом. О той тишине, что заглядывала в пустые проемы его дома, когда он вернулся в Лондон. Тяжело. Слишком живо. Слишком реально. - Expecto Patronum... - С первого раза не вышло. Как всегда. Нужно было сосредоточиться. Подумать о Маделайн. Хотя бы о ней. - Expecto Patronum! Серебристый филин все же сорвался с конца палочки и закружил над головой, одним своим присутствием отгоняя острый холод от сердца. Алек секунду смотрел в ту сторону, откуда были слышны крики. Война. Возможно, он был не прав, но Фианну было легче оставаться от нее в стороне, чем ему. Он был чистокровным и в этом мире имел право на подобный выбор. Кто бы не победил - ему будет едино. Что до него... после того официального письма, в котором были соболезнования по поводу гибели Анатолия и Антона Лермонтовых при нападении оборотней на маггловский квартал, он не чувствовал в себе ярости для сражений. Только серую пустоту внутри. И одиночество. Одиночество, от которого он бежал в работу, в семейную жизнь, куда угодно. Но только не в войну. Он никогда не успевал по ЗоТИ... - Знание. - Наконец твердо сказал он. - Там авроры. А они пришли за ним. Его рот дернулся в плохой попытке сложиться в улыбку. Если Пожиратели здесь, значит, в Кумду они обломались. Значит, они не следуют за фантиком от съеденой конфеты. Алекс кивнул в сторону, противоположную сражению. Колдовать в двух шагах от военных действий не виделось ему хорошей идеей.
GameMaster: *учитываются патронусы всех, кто успел патронус вызвать Патронусы – отличное средство против дементоров. Одного, двух, пяти. Пятнадцати. Но не против сотни. Дементоры обрушились на городок подобно лавине – патронусы, конечно, защищали, но избавить своих хозяев от гнетущего чувства апатии на сей раз было не в их власти. Каждый из магов, кому сегодня не повезло оказаться в Крикноуэлле, почувствовал всепоглощающую тоску. Смазанную, беспредметную тоску, сдается, способную разъесть человеческое сознание изнутри. Что уж и говорить о магглах. Кто-то пытался сопротивляться, из последних сил бежать, прятаться в укромной тьме подворотен – тех приканчивали зомби, другие просто падали на мостовую и, окруженные дементорами, превращались в пустое, аморфное ничто. Только неупокоенным было хорошо – они постепенно окружали авроров, а некоторые – о, диво! – обезумив от кровавой трапезы, уже не разбирали, кто их повелитель, а кто жертва. Прямо на Торфинна Роула двинулась целая тройка. Зомби щерили желтовато-красные зубы и шли прямо на Пожирателя Смерти. Глаза их ничего не выражали. Еще двое заметили Крауча и, словно в нерешительности – нападать или идти дальше – замерли перед волшебником. Над Крикноуэллом начала сгущаться тьма. Воздух полнился холодом и людскими криками, когда к паническим воплям прибавился новый звук – горы очнулись. То ли избыток магии, то ли сама природа, пробудили от спячки древние снега. Горы вздохнули полной грудью, исторгнув из себя водопад мелкого льдистого крошева. Казалось, вот-вот сойдет лавина. Самая обыкновенная, чудовищно смертоносная. Стихия. Но нет. Лавина не сошла. И едва ли это можно было назвать везеньем. … гора сбросила с себя несколько камней, стряхнула снег, обнажая вход в громадную пещеру. Нечто зловещее томилось там в глубине. И оно проснулось. Подняло голову. Чудовищный рык сотряс горный кряж. Это был дракон. Редчайший белый дракон, способный провести в спячке столетия. Сегодня он проснулся. Голодный и злой, могучий зверь расправил крылья. Драконы не любят тех, кто потревожил их сон. А еще… еще драконы не любят огонь. Напрасно, Ланфир Прайс так усердствовала с Pyro. Ослепительно белая тень распорола небо над Крикноуэллом. Разинув пасть в громовом рыке, чудовище опустилось в метрах ста от девушки и, разрывая когтистыми лапами брусчатку, раскидывая по сторонам тяжелым шипастым хвостом так не вовремя подвернувшихся зомби и магглов, дракон выдохнул струю убийственного льда. Он хотел во что бы то ни стало покончить с ненавистными языками пламени, эхо магического жара которых доносилось даже до его пещеры. Дракон был в ярости.
Fenrir Greyback: Ох ты, сниджера в штаны и Морриган ему в тещи, пичужка кинулась его спасать! Грейбек едва не взвыл от восторга. Стрекоза решительно размахивала палочкой, прикрывая его тушку своим телом. Со стороны, конечно, смотрелось забавно, но оборотень мог быть спокоен, зрителей у них не было, все были заняты своими делами. Магглы бегали вокруг и орали, авроры бегали вокруг и тоже орали. В движениях и тех и других было мало осмысленного, за то все были при деле. Даже инфери, и те трудились как могли: шаркали по дороге, убивали смертных. Один вот выполз из подворотни и явно примерился к тому, к чему примериваться то бы не стоило. К пичужке. Фенрир захлопнул рот, перестал таращиться и с размаху, наотмашь, заехал зомби в голову. Непрочные позвонки, поддерживаемые лишь магией, хрустнули, теряя точки соприкосновения друг с другом, череп запрокинулся за спину и повис, болтаясь на остатках гнилых мышц. Инфери неловко замолотил конечностями по воздуху и сел на зад. Грейбека перекосило, он ненавидел мервичину, хронически и абсолютно. Он предпочитал свежее мясо, желательно бегающее и прыгающее. А все эти тухлятики вызывали в нем приступ плохо контролируемой брезгливости. Вообще-то оборотень вначале предполагал присматривать за новичками из прихвостней Лорда издали, потому и распустил своих волчат полагая, что нечего им любоваться на ходячее кладбище. Но теперь он не собирался убегать, да ни за что. можно было бы конечно хватануть птаху, закинуть на плече и дать деру с погоста, но Грейбек решил, что в такой нервной обстановке другие авроры начнут палить по нему. Свою шкуру было жалко, но проблема была в том, что могли зацепить и пичужку. Фенрир вздохнул, с женщинами всегда было через чур сложно. Но иногда забавно. Он шагну вперед, громко сглотнул, так, чтоб точно слышно было, и выдохнул. - Там это… магазин… эти… с фейерверками…. Гореть того… хорошо будут. Глаз он на всякий случай не отводил от неровной, волнообразной демонстрации нежити, которую во втором эшелоне добавили дементоры. Их Грейбек тоже не любил, хотя иногда жалел, находя между оборотнями и тварями в балдахинах ряд сходств. К примеру, ни кто их не понимает, не любит, не ценит. И главное, шиш кто просто так поцелует по своей воле. Однако, на свидание к дементорам Фенрир не спешил, у него был более живой объект для охоты. Оборотень махнул рукой куда-то в проулок. - Там… близко. Справедливости ради, надо было отметить, что магазин пиротехники действительно наличествовал в указанном направлении. Двигаться туда по представлениям Грейбека стоило так быстро, как только можно, потому как срочно требовалось убраться с дороги всякой дряни. А еще оборотня беспокоил запах. Тонкий, едва уловимый, бесконечно знакомый запах. Фенрир нахмурился, пытаясь вспомнить, где он его встречал. И тут же выпучил глаза совершенно искренне. А что, вы бы тоже выпучились, если бы на вас вдруг невесть откуда свалился живой и настоящий ледяной дракон. Оборотень не сдержался и восхищенно присвистнул, ну все, пусть теперь Розье сожрет свой галстук за то, что в последней энциклопедии позволил накалякать, будто ледяные драконы вымерли. А вот шиш ему, живы, жены мумзиков и флобчервей! Но помечтать о выражении морды издателя ему не дала ледяная струя. Грейбек понял, что пора делать ноги. И вообще. Он герой. Вот героиня. Вон дракон. В первом акте дракону полагалось, конечно, похитить принцессу, но Фенрир здраво рассудил, что ледяные драконы вряд ли читают книги, а потому начнут с простейшего: с разрушения, уничтожения, плавно перейдя к обеду. То есть, надо делать монтаж. Оборотень резко дернул пичужку на себя, прижимая ее к груди и зажимая ее руку с палочкой подмышкой. А то вдруг как не оценит его подвига и начнет размахивать острым предметом да заклинания кричать. Прыжок, и Грейбек со своей героиней оказался под прикрытием толстенной бревенчатой стены. Не то, чтобы он серьезно рассчитывал там отсидеться, но подобная преграда могла дать им пару секунд на размышления. А так же прикрыть от возможных заклинаний со стороны приятелей птахи. Он цепко огляделся, проверяя нет ли по близости инфери, и только потом чуть ослабил хватку. Следовало срочно провести рекогносцировку и придумать, что делать дальше.
Alexander Lermontov: Какое уж тут знание, когда в мозг ввинчивается отчаяние. Крики в воспоминаниях мешались с воплями обезумевших от ужаса магглов, не давали размышлять, оглушали. Нет, тут определенно было не до поисков мифического артефакта, война сама их нашла, пока они выбирали. Защитник спикировал на ближайшую темную фигуру, когтями, клювом, кряльями всем своим светлым существом отгоняя прочь от хозяина. Было бы время - поблагодарил бы Фианна, угробившего недели две на то, чтобы научить его этому заклинанию. Одно плохо, их было слишком много. И они были не одни. - Piro! Черт, тут инфери! - Ага, будто кто-то и так не заметил. - Что за?.. Земля под ногами качнулась, чудовищныйрев перекрыл все крики. Лермонтов резко обернулся, не удержался на ногах и полетел на землю, круглыми глазами разглядывая пасмурное небо. Надо заметить, пустое небо, если не считать низко висящих туч. Что за черт? Что это было? А вот теперь земля действительно встала на дыбы. Грохот заглушил все звуки. И появился Он. Это определенно была осень восстающих из праха. Вон инфери, где-то - потерянный посох Лантерна, и вот еще это... Поднявшись на ноги, Алек переглянулся с Лермонтом, дескать, и что теперь? К нему или совсем напротив? Напротив он был бы совсем не против, другое дело, если не ведающий страха за свою шкуру кузен отправится туда...
Markus Lestrange: Человек состоит из мелочей. Последние, в свою очередь обладают одним чертовски отвратительным свойством – дополнять и взаимозаменять друг друга на ещё, кажется, физическом, а никак не эмпирическом уровне. Маркус порой готов был признать, что Лорд – человек воистину гениальный. Он отлично был осведомлён о его руководительских способностях, а так же был уверен на все возможные градации процентных соотношений: Лорд – Игрок. Именно так, с большой буквы, синонимично – к Создателю. С которым Его Темнейшество никогда себя не отождествлял – слишком пафосно. Аппарация сопровождалась едва слышным – практически бесшумным – хлопком, и Маркус, про себя усмехаясь, огляделся. Окраина то ли деревни, то ли маленького городка, но, впрочем, ухоженного, не отличалась какими-то экстраординарными ландшафтными композициями от сотен и тысяч других в Англии. За это Лестрейндж и не особо жаловал Соединённое Королевство – желание сравнять всё под одну линейку чертовски раздражало. Однако сегодняшние события разбавили уже немного посеревшие дни мистера Лестрейнджа, проводимые в Министерстве магии. Маркуса в приказательной форме попросили явиться в указанное место, дабы «проконтролировать процесс». Это словосочетание означало мало приятного, но много – зрелищного. И Маркус не ошибся – истошный женский крик на мгновение разрезал звенящую тишину холодного октябрьского воздуха. Резко повернув голову на звук, мужчина определил, что аппарировал несколько не туда, куда было надо. Но так даже лучше… Вышколенный жизнью, Маркус знал, что лучше подойти незаметней издалека, чем явиться во всей красе прямо в эпицентре событий. Некстати вспомнился Долохов, который обладал поразительно редким талантом – при желании мог так скрываться от чужих взглядов, что окружающие его пару минут назад люди не только говорили бы, что не имеют понятия, о ком речь, но и стали бы утверждать, что и в глаза-то такого не видели. Мантия сотрудника Отдела Тайн была привилегией даже в том привилегированном обществе, в котором он варился со дня своего рождения. Капюшон, скрывший от мира его лицо, не закрывал ему обзор – Маркус спокойно вилял между деревцами, пока не подошёл к улице, на которой, судя по всему, и разыграли спектакль. «Контроль процесса» - отмазка. Опечатка. Отвод глаз. Главное – между строк, как и любит Тёмный Лорд. Наблюдение. Ценность аналитических способностей Лестрейнджа, наверное, крылась в его умении сопоставлять два и четыре так, чтобы получалось три разных результата – все с претензией на право существования и отсутствием эфемерных парадоксов. Сложить воедино увиденную картинку труда не стоило – Маркус отлично знал, что именно он должен делать. Быть тёмной лошадкой. В переулке между домами волшебник стоял, оставаясь никем незамеченным. Для надёжности не забыв наложить на себя Дезиллюминационные Чары, Маркус быстро выхватывал из толпы знакомые лица, про себя отмечая, что «своих» по какой-то причине не наблюдается. Тонкая волшебная палочка, зажатая в пальцах, была поднята на уровень груди – бдительность, бдительность и ещё раз бдительность, как любит повторять и.о. главного Аврора всея Англии. Воспоминание и Грюме заставило ухмыльнуться: и где же сейчас сей защитник невиновных магглов? Маркус отошёл с дорожки и стал вплотную к стене дома – отсюда был куда лучший вид. Не очень далеко кто-то испепелил заклинанием четырёх инфери, и Маркус даже было подивился такому напору: это или кто-то хорошо подкованный в магическом искусстве, или кто-то, рискнувший так действовать от безысходности. Лестрейндж нацепил на лицо улыбку палача: всё шло за планом – армия бесчувственных созданий слишком глупа, но и слишком напориста. Что ж… Наблюдайте, мистер Лестрейндж… Дракон?! На миг Маркусу показалось, что он оглох – звук словно исчез – напрочь и полностью. Понимание того, что происходило, свалилось подобно граду, или тяжёлому мокрому снегу – и сразило наповал. Огонь плюс дракон, который, судя по всему, взбешенный… Лорд умеет развлекаться сам, и не дать скучать своим подопечным – и это одновременно… Дело оставалось за малым – быстро решить, что, к чему, и как. Если первые два вопроса решились сами собой, то третий требовал вдумчивости. И – требовал её – в совершенно неподходящий момент.
Aristaeus Wenlock: Осень была холодной в Кумду. И не только пагода была виновницей в этом, но и настораживающая тишина. Аристей медленно шагал не оглядываясь назад. В последнее время он редко оглядывался на знакомые лица, исключая тех редких личностей, которые были важны ему. Он избегал взгляды своих знакомых, ровно так же как и вопросы о том как поживает Лисандр. Аристей никогда прежде не задумывался о том, что ему будет настолько тяжело находится вдали от брата. Однажды в детстве Лис сказал ему, что они две половинки одного целого, и лишь вместе они сила. Тей тогда улыбнулся младшему брату и сказал, что это лишь вопрос времени. Тогда он ещё не знал, что окажется настолько не прав. Ветер со всей силой боролся с ним. Словно пытался ворваться внутри него и разорвать все его тело. Холод очень резко охватил его, но Аристей пытался не замечать этого. На самом деле он должен был быть довольным своей жизнью. Он добился всего, чего желал. Попал в Отдел Тайн и занимался тем, что его всегда интересовало. Но каждый день Тей спрашивал себя, было ли это тем, к чему он так давно стремился? Ещё на втором курсе Уэнлок решил, что будет работать в Отделе Тайн. Со всей серьезностью он заявил своим родителям, что после окончания Хогвартса он отправится именно туда. Родители пусть и не были в восторге от его решение, но всё же обрадовались. Они всегда видели Аристея в роли ученого, который пишет длинные статьи, и даже книги. Почему-то Тей никогда не задумывался о том, что что-нибудь в его жизни кардинально изменится. Конечно он понимал, что после школы его ждет новый мир, но почему-то он всегда думал, что вступит в него вместе со своим братом. А брата он уже не видел пару недель. Ничто не вечно в этом мире. Каким же он был глупцом когда не верил в это. Аристей глянул в сторону пожилой женщины, которая что-то рассказывала маленькой девочке. Он остановился наблюдая за ними. Малютка заметила его и улыбнулась. Раньше он не ценил жизнь. В школе он не задумывался о важности каждой жизни, считая что семья это самое важное, а остальное... ну, всякое происходит. Но сейчас, когда он смотрел на беззащитного ребенка он невольно вспоминал свою сестру. И в такие моменты, если даже ему очень хотелось злиться на своего брата, он понимал что кто-то обязан бороться за чужую жизнь. Ведь кто-то должен... Чей-то крик заставил Аристея резко повернуться. Инфери. Можно было ожидать этого после последних происшествий. За считанные секунды Тей оказался вблизи старой женщины с ребенком, и приказал им бежать. Сам же он выхватил палочку и уставился куда-то вдаль. Инфери никогда не бывают одни. Но суть не в этом. Суть в том, что они никогда не исчезают без крови. Значит кто-то сегодня умрет. И не одна жизнь будет нуждаться в помощи. -Expecto Patronum! - выкрикнул бывший рейвенкловец и обрадовался тому, что пару месяцев назад Лисандр всё же согласился научить его этому заклинанию. Самое светлое воспоминание. Нет, это даже не воспоминание а смесь чего-то очень знакомого, смесь маленьких отрезок из его жизни. Они с братом маленькие, впервые увидели гиппогрифа. Вот и знакомый запах черных волос, и нежная улыбка рейвенкловки. Лисандр разваливается на диван и смеется. "Мы с тобой две половинки одного целового. Лишь вместе мы сила". Серебристая полярная сова вылетела из палочки Аристея и взмахнула огромными крыльями. Даже патронусы у них близнецы. Уэнлок заметил, что прямо перед ним Алек с Фианном и поспешил к ним. -Ты цел? - спросил Лермонтова Аристей и снова глянул в сторону своего патронуса, который отдалялся от него. Именно тогда он заметил авроров неподалеку. Авроров и своего брата. Лисандр лишь в тот момент выпустил своего патронуса, который ринулся в сторону инфери. Аристей уже думал направится в сторону младшего брата, как рядом с Лисандром появился ледяной дракон. А ведь все думали, что они вымерли. С одной стороны от дракона стоял Лисандр, а с другой... Ланфир. А потом ледяная струя скрыла от него их обоих. -Reducio!* *на оценку
Lysander Wenlock: Лисандр по жизни не был недоверчивым человеком, но этот незнакомец его раздражал. Возможно у него была хорошая интуиция, или же он просто хорошо чувствовал людей, но вот было в этом мужчине что-то такое, что вызывало в Уэнлоке недоверие. Лисандр сейчас просто пытался держать себя в руках. Во-первых он не хотел оскорблять Ланфир своей вспыльчивостью, а во-вторых сейчас и правда не было ни времени, ни места для того чтоб указать этому верзиле его место. В том, что ему удастся это сделать, Лисандр не сомневался, но опять-таки предпочитал сейчас играть роль молчаливого "спутника", ведь дипломат из него совсем никакой. Он уже взял за плечо Фир и собирался обойти незнакомца как расслышал детский крик. Уэнлок резко обернулся и от злости сжал руку в кулак, понимая что мальчишку уже не спасти. Игнорируюя верзилу он выхватил палочку и направил в сторону инфери Insendio Maxima, только это всё зря. Даже если он понимал, что времени спасти жизнь ребенка у них не было, Уэнлок уже успел взбеситься по этому поводу. Вот и началось. В том, что сейчас прольется много крови Лисандр не сомневался, он лишь надеялся на то, что ему удастся выхватить чью-то жзинь из цепких когтей инфери. Он держался рядом с Ланфир, но понимал что не сможет быть рядом с ней надолго. Всё же они с Фир работают по-разному. Она будет разгонять несчастных людей, а он — бросаться в огонь. И тут Лис расслышал голос Яэль и в неком ужасе повернулся в её сторону. Хорошенько выругнувшись про себя и пару раз наградив ласковыми словами Муди, Уэнлок стиснул зубы от злости. И кто только позволил Эль работать, интересно? Неужели Муди совсем с ума сошел, а? -Сейчас не время искать Пожирателей. Главное не впустить их, иначе... - иначе повторится то, что было вчера. А этого нельзя допускать, -Эль, умоляю тебя, держись рядом. - Конечно он прекрасно знал характер Ронен, но сейчас не было времени спорить. Лисандр заметил, что прибавился ещё один полк инфери. Сейчас можно смело думать о том, что сегодняшнее задание может оказаться последним. Зря он не навестил брата на последок, ведь сегодня он может не вернуться домой. Хотя какой же его ждет дом... - Insendio Maxima*! - снова выкрикнул бывший рейвенкловец оглядываясь на Ланфир с Яэль. Он не боялся умереть, да и не собирался сегодня. У него же столько планов в этой жизни. Он обещал Эмберлин, что выдаст её замуж и только потом уйдет на тот свет. Да ещё ему надо увидеть Мафальду на её выпускном. Черт вас побрал всех, у него же вся жизнь впереди! Нет, Лисандр уж точно не собирался сегодня умирать. Они и не такое видели, неправда? Самое ужасное это когда ты чувствуешь бессилие. Несмотря на то, что Уэнлок знал, за ним ещё много магглов к которым он не допустит никого, он всё же не мог спокойно смотреть на то, как инфери упивались кровью невинных. Чья-то жизнь обрывалась сейчас. Чьи-то мечты сейчас рушились. А ведь за каждой жизнью стоит ещё пара, если не дюжина жизней. Именно в этот момент вдруг стало холодно. Лисандр прекрасно знал это чувство, и то как мороз пробирался в тело. Жаль только то, что воспоминаний в запасе не было. Уэнлок усмехнулся наблюдая за дементорами. -Expecto Patronum! - и вот полярная сова вылетает из палочки чтоб расправить крылья. Самое главное помнить лишь о теплых ручках Эмберлин которые не раз перевязывали ему рану. Остальное не так уж важно. Остальное подождет. Но не тут-то было. Рев заглушил всё. Лисандр даже не успел одуматься как ледяной дракон - стойте, они же вымерли! - оказался всего лишь в паре шагов от него, рядом с Ланфир. Он инстинктивно рванулся в её сторону, только не успел так как струя льда разделила их, и Уэнлоку пришлось отскочить назад. А потом он и вовсе потерял Ланфир из поля зрения, и тогда он уже испугался не на шутку. -Фир! - выкрикнул Лисандр и повернулся в сторону дракона. Надо было что-то делать. Причем срочно. -Piro! Piro! Piro! * Не пожалеет тебя дракон, Лис... *на оценку
GameMaster: Зомби горели, взрывались, расчлененные падали на мостовую кровавыми кусками; красно-лиловым конфетти осыпались на октябрьскую землю, но не отступали. Шли, шли и шли. Вгрызались в глотки, переламывали позвонки, рвали. Неупокоенным не ведом страх и если не предпринять пресловутых «особых мер», казалось, вскоре от тихого городка останется одно большое кровавое пятно с кучей кишок там, где некогда росли аккуратно подстриженные кустарники и где любила прогуливаться местная молодежь. Заклинания магов попадали точно, били наверняка, однако ситуация становилась все хуже. Дементоры нападали на смертных с воздуха, зомби рвали с земли, а белый дракон… Белый дракон ненавидел тепло, белый дракон очень не любил наглость, поэтому, ощутив на шкуре очередной укол pyro Лисандра Уэнлока, поступил так, как должен был поступить – обиженно (впрочем, окружающим показалось – разъяренно) ощерил пасть и сквозь полусжатые зубы выдохнул тонкую струю льда, которая точно и прямо сбила Лисандра с ног, потому что сами ноги теперь уже напоминали не нечто из плоти и крови, а две симпатичные бело-голубые сосульки – крепкий ледяной панцирь сковал их от ступни до бедра. И только по счастливой случайности струя драконьего льда оказалась слишком слабой, чтобы раздробить кости Уэнлока в муку. Впрочем, рана и без того была зловеще серьезной. Оценив свою работу на «средне», дракон взмахнул крыльями и уселся на крышу ближайшего дома, продолжая разрушать город уже оттуда. Теперь он не преследовал конкретной цели, уничтожая все, что только попадалось в поле его зрения.
Llanfair Pryce: Признаться, чуть ли не впервые в жизни Ланфир испытала какое-то подобие настоящего ужаса - в немалой степени в этом были виноваты даже не столько инфери, сколько дементоры, которых вокруг было какое-то зашкаливающее количество. "Мы проиграли," - упорно стучало в висках - "Проиграли, проиграли, надо бежать, здесь уже никого не спасти." И чистая правда, битва за город была проиграна с самого начала. Ну чего они тут ожидали? Пары-тройки пожирателей, может быть великанов, может... может, даже инфери, но, боггарт же побери, не всего сразу и не в таком количестве! В охватившем ее отчаянии Прайс еле подняла палочку, глядя, как буквально перед ней приземляется ледяной дракон. Слезы подступили к глазам - от ледяного ветра, от страха и от полного отсутствия надежды на что-либо, хотелось опустить руки, лечь и умереть - в какой-то момент валлийка даже подумала, не подставиться ли под ледяную струю, чтобы по крайней мере не стать пищей мертвецов под этим тяжелым темным небом. Рядом что-то бормотал тот самый небритый и синеглазый детина, что-то про склад фейрверков. Ланфир молча глотала слезы. А потом из нее вдруг вышибло дыхание и она, кажется, полетела. Несмотря на то, что это было довольно-таки больно, но Прайс даже почувствовала к неведомой силе некоторую благодарность - за то, что вместе с дыханием из нее вышибло и это ужасающее отчаяние. Гнев - вот что почувствовала она следом. Испепеляющий, чистый, раскаленный и белый, как этот боггартов дракон. Рука детины чуть разжалась, он ослабил хватку - Ланфир взглянула ему в глаза и поняла, что в них вообще нет страха. И может быть, ей почудилось в них некоторое удовлетворение от происходящего... может быть. Но ей было некогда и неохота думать об этом. - Простите, это для вашего же блага, - мягко сказала Прайс, выхватывая палочку, - Stupefy!* И на всякий случай повторила в упор: - Stupefy Maxima!* Отпустите. Битва проиграна? Как бы не так, проиграна она будет, когда они лягут здесь все, а все пока, слава Дану, на ногах. А если не все, то хотя бы бОльшая часть. С дороги. *на оценку
Fiann Lermont: Посреди творящейся паники Невыразимые имели бы, наверное, все шансы выглядеть отморозками - хотя, это они еще начальника своего не видели... но тем не менее, видимо, в анналах истор... то есть, простите, в архивах Отдела Тайн обитал какой-то опасный вирус, который поражал мозг всех, имеющих несчастье там работать, начисто лишая от половины до ста процентов нормальных человеческих реакций. Фианн его точно подхватил, потому что вот сейчас Лермонту было крайне любопытно. От отчаяния и дементоров пока спасал Патронус, от инфери - вполне эффективные огненные проклятия, а от дракона... Нет, а правда, что может спасти от дракона. - Ты посмотри, какой красавец, - почти одобрительно сказал шотландец, - мне всегда казалось, что наши драконологи слегка ошибаются и где-нибудь в горах наверняка... сохранилась пара-тройка особей. Пауза в его словах пришлась ровно на невербальное "Инсендио", чтобы отшвырнуть в сторону зомби. - Так или иначе, боюсь, что на этот раз мы Знание прошляпили, - легкомысленный тон Фианна резко контрастировал с сосредоточенным взглядом, которым он окидывал разъяренного дракона, - будем драться. Кстати, неплохое занятие тоже. Между прочим, было очень обидно. Но что ни говори, Лермонт не видел никакой возможности что-либо вообще искать в этом бедламе. А уж кого-то опрашивать и собирать местные легенды - тем более, разве что попробовать собрать их у вон того несущегося прочь старикана с полуоторванным скальпом. Ну так, на всякий случай, останавливаешь его и интересуешься, мол, мистер, а не расскажете пару местных сказок про какой-нибудь волшебный посох. Если повезет, и старикан будет еще в состоянии разговаривать и хоть сколько-нибудь рационально мыслить, то первым делом пошлет вопрошающего на... тот самый волшебный посох. Неплохой эвфемизм, кстати, надо запомнить. Шотландец тяжело вздохнул и уставился на дракона. Зверушка была знатная, красивая, здоровая и не подающая никаких признаков усталости, так что шансы на то, чтобы эта особь внезапно скопытилась от глубокой старости, были ничтожно малы. Проклинать его, кстати, тоже было бесполезно, ибо драконья чешуя превосходно отражала магию - это им еще на первом курсе вбил в мозг профессор Ухода за магическими существами. Правда, по мнению Фианна, уход за драконами в полной мере должен был осуществляться только одним способом - уходом от драконов подальше. К сожалению, это был не тот случай. Хм. Хорошо. Инкарцерус по понятным причинам если и сработает, то пока дракон веревки не разорвет. А он же разорвет и будет еще злее, чем обычно. Тогда нужно что-то, что будет возобновлять себя само. Например... - Captio Diabolicus!* - направив палочку под дракона, вполголоса сказал Фианн. Растение "Дьявольская ловушка", слишком быстро разрастающаяся дрянь, сотни лоз-щупалец. Если не свяжет совсем, то дракону всяко будет, чем заняться - учитывая, что боится эта дрянь только огня, а дракон не огненный. Ну, то есть - в теории так. А на практике - сейчас увидим. *на оценку же
GameMaster: Магглы сходили с ума. Почти все. Почти. Потому что некоторые – самые отчаянные из туристов, привычные к уличным дракам и, быть может, слегка хмельные, наконец, начали приходить в себя. То там, то тут мужчины поднимали головы и, многозначительно переглядываясь, шли в наступление. Кто-то хватал с земли дубину и шел на зомби с ней; другие доставали ножи – консервные, перочинные и сбивались в стаи. Помогало мало, однако мистерия ужаса уступала место кровавой бойне. Обезумевшие от страха, но не утратившие чувства стадности магглы объединялись. Но, увы, только друг с другом, на помощь волшебникам – а теперь таиться не было никакого смысла – прийти не рискнул никто. Напротив. Фианн Лермонт ощутил довольно сильный удар в спину – это какой-то из маглов, заметив вспышки заклинаний, творимых Лермонтом, бросил в волшебника увесистый булыжник, поэтому заклинание дьявольских силков, только-только произнесенное вслух, сработало неточно – одну из передних лап дракона обвили влажные стебли, но зверь оказался достаточно проворен, чтобы тотчас сорвать их зубами и, вновь взметнувшись в ночное небо, начать выстуживать землю из новой, более удобной позиции. А магглы меж тем не теряли времени зря: - Бей этих! – крикнул кто-то, указывая на магов. – Это они вызвали тварей! - Они! – подхватывали другие. – Они! Они! Теперь к воплям ужаса примешивался рык обезумевшей маггловской толпы... … маггл двигался очень тихо. Худощавый, высокий мужчина лет тридцати, почти бесшумно подкрался к Александеру Лермонтову. Он видел колдовство молодого мага и, поддавшись влиянию толпы, решил нанести ответный удар. Предательски, со спины. Лезвие ножа глубоко вошло в плечо Лермонтова и застряло. Маггл молниеносным броском отскочил в сторону и помчался в противоположном от невыразимцев направлении. Трус, что сказать. А совсем близко, совсем другой маггл… совсем другой маггл думал, что отдых в Криновелле оказался очень плохой идеей, потому что отцу Эдварду, как полагал сам отец Эдвард, никакой отдых не требовался, что и было подтверждено опытным путем в течение последнего часа. Когда началась вся эта заварушка с зомби, дементорами и неупокоенными, отец Эдвард как раз вышел на прогулку. Говорят, вечерний воздух полезен. Угу, как же. И вот теперь отец Эдвард, по счастью всем духовным дисциплинам предпочитавший бокс, был вынужден доказывать на практике, до чего ошибочно мнение, будто духом единым жив человек. Вот глупость. Человек жив мускулатурой. Отец Эдвард крушил без устали: проламывал головы неупокоенных едва ли не крышками от люков, не гнушался досок из поломанных витрин, бил камнями. Бил, бил и бил… Пока не заметил одного очень подозрительного, одного очень подозрительно знакомого типа, а именно Фенрира Грэйбека. Его он помнил еще с весны, когда в лондонской резне погибло столько его прихожан. Дождавшись пока Грэйбека перестанет трясти («Ага, демоны выходят?» - решил про себя отец Эдвард), доминиканец резко рванулся к оборотню и, когда тот замер, со всей мочи – снизу вверх ударил Фенрира в челюсть. Впрочем, к удивлению отца Эдварда, глаза парняги и не думали закатываться. Странно. Тогда пришлось ударить снова. Уже с ноги. С нечестивцами и еретиками нечего мелочиться. Опять нет желаемого эффекта. Ну что ж, значит, попросим помощи: - Эй, дочь моя, - обратил отец Эдвард к Ланфир Прайс. – А не могла бы ты повторить свой трюк со светом? Этот явный некатолик очень опасен. Он убийца. Поверь мне, я знаю в грешниках толк… Э... только в меня не целься, - добавил напоследок он. P.S. Господа-участники, желающие играть, вы там объединяйтесь что ли. Уследить персонально за каждым - довольно проблематично. Спасибо за внимание.
Alexander Lermontov: "Ты цел?" - Под действием голоса Аристея Лермонтов буквально за шиворот выволок себя из транса. Здесь пока что ничего этого не случилось. Но надолго ли собаке блин? Его пророчества обычно не заставляли себя ждать даже то время, которое было необходимо для их спешного пересказа. Поэтому Лермонтов предпочитал молчать о том, что видел. Рассеяно кивнув Уэнлоку, Лермонтов вскочил на ноги, чтобы успеть превратить в факел еще одного инфери, прежде чем объявится Он. Появление на сцене военных действий дракона внесло изрядное оживление в ряды спасающихся и защитников. Кто-то начал визжать еще пронзительнее и бежать еще быстрее, кто-то лишился чувств и, как следствие, шансов на спасение, Алек, уже раз это безобразие наблюдавший, отправил в его сторону Piro, не сразу сообразив, что драконьей шкуре этот укол как слону швейная иголка. Равнодушными остались только твари. И Лермонт. Хотя нет, Лермонт любопытствовал. - Будем драться? - Иронией голоса Лермонтова можно было прожигать дырки в чем-нибудь не таком прочном как, скажем, сталь. Откинув первый ряд алчущих дегустации невыразимского филе и отправив в догонку пару огненных проклятий, Алек выдохнул. - А сейчас мы, значит... вечерний чай гоняем? Пока кузен занимался противовоздушной обороной, а, вернее, привлечением дракона к их ученой компании, если на взгляд Алека, сам Лермонтов занимался успокоением наземных целей, которые с прибытием нежданного подкрепления расслабляться и не думали. - Да чтоб вам... Piro! ...всем на том... свету... провалиться на... Conjunctivitus*! ...мосту. - Дракон был далковато, чтобы наверняка можно было попасть по глазам, но, пожалуй, это все, что помнил Лермонтов из курса ухода за магическими существами - целься в глаза. На воинственные крики магглов, частью сменившие крики панические Алек обратил мало внимания, наивно полагая, что они тут все на одной стороне. А зря. Откуда взялся этот маггл, как он умудрился подойти незамеченным? В общем-то, когда в тебе появляется несанкционированная наблюдающим врачом острая железяка, не до поисков ответов на подобные вопросы. Лермонтов издал что-то похожее не то на бульк, не то на всхлип, когда лезвие вошло в плечо, мгновенно лишив руку способности двигаться. Волшебная палочка выскользнула из пальцев и весело застучала по мостовой. Скорее на рефлексах человека, никогда до сегодняшнего дня не просто не участвующего в боевых действиях, но даже и не рассматривавшего возможности попадания в подобную ситуацию, он попытался извернуться, чтобы здоровой рукой достать мешающуюся в спине штуку... в обзор попалась быстро удаляющаяся спина маггла. Очевидно, это наконец-то убедило тело в том, что все происходящее реально. И тогда рука воспламенилась болью. "За что?" - еще успел подумать Алек, прежде чем огонь не достиг разума, выжигая всякие намеки на здравые рассуждения. *на оценку
Llanfair Pryce: Последнюю фразу святой отец сказал явно вовремя и к месту, потому что первым делом Прайс прицелилась огреть оглушающим и его тоже. Ну так, на всякий случай, вдруг и ему тоже придет в голову встать у нее на пути. Хотя, наверное, стоит начать сначала. Так вот, когда проклятие влетело в небритого, то Ланфир и сама полетела на землю, только чудом не выронив палочку, больно ударилась локтем о мостовую и поднялась только со второй попутки, придерживая ушибленный локоть второй рукой. А между тем за углом творился ад и бедлам, да еще и дракон снова взлетел и... показалось? Нет, не показалось. Там действительно кричали "Это они" и "бей их". На мгновение валлийка перекривилась, но тут же выдохнула. - Матушка... пожалей несчастных, матушка, не приходи Третьей... Направив палочку на небритого, она было собиралась его еще чем-нибудь наградить и продолжить свой путь на такую оживленную нынче улицу, как ее похитителю начало доставаться. Вообще Ланфир в христианстве разбиралась неплохо. Сказывалось соседство католического Кармартена и общение с ирландскими родственниками - те хоть и были тоже язычниками, но постоянно жили в окружении поклонников Распятого и Святой Девы, которую, между нами, лично Ланфир вообще не отличала от Белой Госпожи. Ну так вот, ей всегда казалось, что священник должен рассказывать людям о том, как жить в мире и согласии и подставлять левую щеку, если ударят по правой. Этот как-то не вписывался в ее представления о маглах и христианстве, но определенно заслуживал всяческого порицания. Во-первых, ладно, она-то всего лишь хотела освободиться, но зачем же вот так вот бить несчастного ногами? Может, он решил, что тот собирался похитить девушку? - Послушайте, - попыталась объяснить Прайс, - вы все неправиль... Убийца? Вы сами это видели? Честно говоря, ей на мгновение даже жаль стало несчастного "некатолика", ибо удар у святого отца был поставлен что надо. - Простите, отче, некогда мне, - крики на улице звали ее, там была война, там была беременная Яэль, там был Лисандр, а против них - толпы нежити, дементоры и дракон. И боггарт ее побери, она не сильно изменит баланс, если окажется там, но по крайней мере сделает хоть что-то, - Благословите, святой отец. Моему огню немножко не хватает веры. Какой-нибудь.
Father Edward: «Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, - твердил отец Эдвард, пытаясь усмирить взбесившийся пульс, - nunc et in hora mortis nostrae. Amen. А думать будешь потом…» На случай столкновения с подлинным чудом римская курия давным-давно разработала план действий, неукоснительно следовать коему предписывалось всякому праведному и, желательно, практикующему католику. План этот был весьма примитивен, легко запоминался, для воплощения не требуя ни особых душевных затрат, ни экзотических ресурсов; сочетая в себе простоту и изящество план выживал сквозь века, за всю свою долгую жизнь познав едва ли три редакции, а звучал он так: видишь чудо? – падай на колени и молись, чудо не знает Святого Писания, изъясняется на тарабарском, воняет серой, лохмато, копытасто и грозится всех сожрать? – обливай маслом и жги. Бог разберет, кто напортачил. Отец Эдвард был католиком ревностным, поэтому столкнувшись лицом к лицу с целым легионом нечисти, неупокоенными и, сдается, ведьмами должен был поступать просто – карать, карать и еще раз карать, не выбирая методов, подручных средств и выражений. Бог простит. Не простит, простят люди, а епископ, сдается, похвалит. Но отец Эдвард был католиком не совсем обычным. В отличие от собратьев по Ордену он умел и хотел верить в чудеса, помня – они, чудеса бывают разными, так что никогда не узнаешь, какое чудо твориться на пользу, а какое во вред. Ну, разумеется, если одно из чудес не пытается содрать с вас шкуру или превратить в снеговик. Драконы – это плохое чудо, ходячие мертвецы – это плохое чудо. Была ли плохим чудом девушка с интересным произношением, отец Эдвард не знал. Но надеялся, что все-таки не была. Зато парень в пальто, оставленный доминиканцем лежать на дороге, теперь уже за его, Эдварда, спиной (неосмотрительно, да только за всеми углядеть под силу исключительно Богу; человеку достаточно присматривать за собой), этот парень определенно был сволочью. И да простит Господь, за брань. Впрочем, то ли еще будет. — Видел, — торопливо, на выдохе начал отец Эдвард. — Весной, в начале мая, в Лондоне. Он и подобные ему убивали людей. Просто убивали, рвали на части. Я видел. Я все видел. И видит Бог и Бог, конечно, ему судия, но этого я так просто не оставлю. Отец Эдвард шумно втянул в легкие воздух. Пахло паленым мясом. «Эх, зря я надеялся на чудодейственную силу ботинок, - зачем-то подумал священник, через плечо косясь на Фенрира. – Тут нужен клин клином. Или хотя бы топор». — Если не хватает веры, — почти скороговоркой продолжал он, нутром чуя шевеление оборотня за спиной. — Жги излишне верующих. Мы, католики, всегда так поступали. А этот парень, похоже, верит, что убийство слабых и беззащитных – это хорошо, правильно и справедливо. А я считаю, что подло, гнусно и недостойно. Теперь решайся, пока он не очухался. Мне же надо помогать дру… Отец Эдвард не договорил. В этот самый момент ослепленный заклятием Александера Лермонтова дракон с ревом врезался в соседнее здание, обрушив на Ланфир и всех, кто находился поблизости шквал камней, покореженных балок и почти безвредного, но очень колючего крошева. Доминиканец припал на одно колено, стиснув зубы, прикрыл голову рукой. Звон в голове стоял истинно иерихонский.
Sophia Rutherford: София Резерфорд считалась в высшей степени образованной женщиной; познаниям ее во многих областях можно было только позавидовать и, ко всему прочему, София являлась перфекционисткой, а потому старалась довести любое свое умение до совершенства. Именно поэтому, перепрыгивавшая через обломки, время от времени награждавшая встречающихся на пути инферналов невербальными пинками и пытавшаяся увернуться от летевших камней Резерфорд ругалась столь изящно, что ее слогу позавидовал бы сэр Гордон Байрон, и столь отчаянно, что случайному слушателю была бы обеспечена как минимум временная глухота по причине увядания внешней части слухового аппарата. Софии Резерфорд всерьез казалось, что спустя почти полгода с момента трагических событий в Мунго, после которых она каким-то чудесным образом умудрилась оторваться от преследовавших ее катастроф и стихийных бедствий, эти самые катастрофы и бедствия нагнали ее снова и на радостях заключили в объятия, так что сейчас в списке осложняющих жизнь Софии факторов числились инферналы, Пожиратели Смерти, обезумевшие маглы и целый ледяной дракон, которых в горах Уэльса отродясь не водилось. Дементор побери, да и встречу с инферналами нельзя считать привычной ежедневной рутиной! Если подсчитать, то, пожалуй, получится, что вероятность совпадения всех произошедших сейчас событий куда меньше вероятности того, что в следующее из соседнего дома выйдет Мерлин и остановит дракона. Однако же - нате вам, все в одном месте развлекаются большой и шумной компанией. С ума сойти можно. София раздраженно ругнулась - ей надоело бегать от камней - и потому, пригнувшись, Резерфорд вскинула палочку над головой, выкрикивая: - Sphaera Defendo!* Купол накрыл не только ее, но еще двоих: девушку хит-визарда и какого-то магла, оказавшегося рядом с ней - того, кажется, зацепило камнем; припавший на одно колено он закрывал голову от камней, а за его спиной на земле лежал еще кто-то, в ком София, приглядевшись, узнала... Резерфорд почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она знала этого человека... нет, вернее будет сказать "нелюдя"; никогда не стречавшись с ним лицом к лицу она, однако, знала этого нелюдя, кажется, лучше, чем родную мать. Она выучила каждую черточку его лица - разглядывая фотографии в кабинете у Муди и плакаты "Видели ли вы этого волшебника?", она безошибочно узнала бы его в совершенно однородной толпе. Такое безошибочное узнавание могла обеспечить лишь искренняя любовь... или жгучая ненависть, и в случае Софии справедливым определенно было последнее. "- Кто это? - Резерфорд с непониманием подняла глаза от фотографии. - Это Фенрир Грейбек, София. - Крауч, заложив руки за спину, смотрел в окно. - Мы полагаем, что именно он напал на тебя той ночью". Оцепенение продолжалось всего несколько мгновений, а потом лицо Резерфорд исказила гримаса ярости; она дернулась было по направлению к лежащему оборотню, но тут же опомнилась - сферу надо было держать, иначе она рисковала проломиться под водопадом камней. Но упускать Грейбека нельзя было и потому София, перекрывая грохот рушащихся стен, позвала хит-визарда: - Мисс! Мисс?! Этот человек... не должен уйти! - свободной рукой Резерфорд указала на оборотня. - Это Фенрир Грейбек, мисс! Его разыскивает аврорат за множественные... твою мать, - купол ощутимо затрещал от сильного удара, - нападения! *на оценку
Fenrir Greyback: Самой идиотской людской идеей Фенрир считал теорию Дарвина. Вовсе не потому, что считал для себя оскорбительным быть в родстве с обезьяной или даже с инфузорией-туфелькой, отнюдь. Скорее все было совсем наоборот, ему претила мысль о родстве нормальных животных с таким убожеством как человек. Да и не верил он, что такие мутации, такие извращенные изменения, подобные деструктивные процессы можно считать эволюцией. Если животное утратило вдруг один из основополагающих инстинктов, к которым безусловно относился инстинкт самосохранения, то оно умирало. Только человечишки могли подобную ущербность возвести в ранг достоинства. Только они могли кичиться таким дефектом и пестовать его, превознося до небес. Какая тут благодарность, чувство признательности, да пусть даже примитивное облегчение и осознание происшедшего, о чем может быть вообще речь. Человечество подлежало уничтожению. Все. Целиком. Лучшую часть из них стоило бы сделать оборотнями, привив хоть что-то естественное и не противное природе. Хотя, Фенрир мотнул головой, пытаясь сбросить остатки оцепенения после заклинания, даже волчат приходилось воспитывать, иногда долго и жестко, слишком въедлива оказывалась сила человеческой натуры, впитанная с молоком матери. Оборотень инстинктивно сделал шаг назад. Ну да, когда бьют прямо в морду так и хочется отшатнутся, убрав пострадавшую часть тела с линии возможного повторного удара. Несостоявшуюся принцесску Грейбек уже успел упустить из рук, о чем, в принципе, не сожалел. Он не нанимался разъяснять ей про ее жизненное счастье. Не хочет в героини книги – не вопрос, станет строчкой в некрологе, он не возражает. Правда, за последнее гонорара не будет, ну да и шут с ним, всех денег не заработаешь. И главное, вот же нашел время думать о других, когда надо было бы подумать о себе. Фенрир бы еще и укоризненно качнул головой, если бы не припал на одно колено после второго удара. Хорошего, надо сказать, удара. Потому что бывают удары совсем плохие, когда боль накатывается сверху, как вата, топя в себе чувства и мысли. А тут боль была правильной, не слишком сильной, но острой, как холодное лезвие. Отрезвляющей такой. Как раз чтобы вернуть к реальности и дать расслышать диалог. И подумать о том, что такое «не везет» и кому его можно засунуть. Ну, и куда тоже. Грохот, камни, щит, одна там, этот на длине ноги, эта – в пределах размаха рук. Просто восхитительно. Хотя нет, отвратительно. Несостоявшаяся принцесска сразу после обращения к Белой Госпоже, попросила христианишку о благославении. И чего, ни много, ни мало, магии. Фенрир не сдержался, его перекосило от отвращения и брезгливости. Нет, он искренне уважал упертых в своей вере людей, всегда с пониманием относился к религиозному фанатизму и не различал никого по вероисповеданию. Но вот таких, которые не забывали побить лбом перед нашими и вашими, таких он не выносил. Подумать только, и вот эту он хотел защищать… Ровно секунду на то, чтобы сплюнуть, пришлось потерять. Уж очень мерзко было от видения, что Эта его поздравляет с Рождеством. А что, она может, у нее в горле слова не застрянут. Грейбек оттолкнулся рукой от земли и в считанные секунды оказался за спиной у принцесски. Перехватив ее за шею, он рубанул по руке, в которой была зажата палочка стажерки и резко дернул девицу назад, позволив себе на мгновение отдаться наслаждению от прослушивания ее хрипов. И тут же посильнее напряг руку в локте, еще больше пережимая трахею. И только потом ласково и тихо произнес: - Дернешься – убью. Пнуть маггла-придурка по ребрам – святое и богоугодное дело, не так ли?* Будь это иначе, его господь бы не дал своему сыну валяться в пределах досягаемости тяжелых кованых ботинок, да еще и принадлежащих оборотню. В идеале у мужика должно было бы быть пару сломанных ребер и проткнутое легкое, но Фенрир не верил в чудеса, хоть и общался каждый день с магами. Потому он снова тряхнул деваху, пригнулся и, все так же улыбаясь, добавил совершенно спокойным голосом. - София, девочка моя, как шрамы, не болят? Извини, что не зашел к тебе в больницу проведать. И не дергайтесь, иначе… - он наклонился еще ниже и, глядя бывшей судье прямо в глаза, шумно втянул носом запах принцесски, потеревшись носом о ее волосы. Чуток противно, но он потом умоется с мылом. Два раза. Для пущего эффекта стоило бы еще облизать ей там... щеку или ухо, но в данный момент мужчина не смог себя пересилить. – Я ее убью. Я успею. Уж ты-то теперь это знаешь лучше многих. И держи щит крепче, а то я стану наименьшей из твоих проблем. Расклад был лучший из многих прочих. То, что этого вообще бы не произошло, не поддайся Грейбек своим фантазиям и желаниям, оборотню в голову не пришло. Он ведь был реалистом, а потому думал только категориями настоящего, исходя из имеющихся фактов и желаемых концовок. Софию он разглядывал с гордостью: хорошая вышла волчица, статная. Даром что дура. *Падре умный, падре сам решит, что у него повредилось от общения с тяжелыми ботинками, у которых кованные нашлепки на мысках. Я их специально одел, как чувствовал.
Yael Ronen: - Лис! - закричала Яэль, подбегая к товарищу и по пути бросая в инфери Insendio в разные стороны. - Лис! Что теперь делать? Как растопить этот лед, сковывающий его ноги, ничего не повредив? И что он вообще полез к дракону, словно не понимал, чем это закончится? Да ведь их же спасал, ее и Фир. Кстати, о Фир, куда-то она делась, и Ронэн не видела ее теперь. - Calesco, - проговорила она, нагревая постепенно лед. Слишком медленно, а вокруг так и летают молнии заклинаний, вот в них сейчас что-нибудь попадет... - Sphaera Defendo! Держись, Лис, держись, мы сейчас с тобой отправимся в Мунго, потому что я сама, наверное, не справлюсь. Держись. Calesco. Последняя попытка, но она понимает, что, возможно, ноги сильно обморожены. - Аппарируем в Мунго? Готов? За спиной она слышала знакомые голоса Доркас и Карадока, голоса, которые через слово чередовали Insendio, Inflammare и Reducto, стараясь как можно быстрее уменьшить число инфери. А магглы, которых они спасали, словно обезумели, решив вдруг, что именно они, волшебники и виноваты, и ей казалось, что они, оказываясь вдруг в неожиданных местах, наносят гоораздо больше ущерба, чем те же инфери и дракон. Вон и Лермонту с Лермонтовым досталось крепко, и хотелось рвануть тут же к Алеку, но и Лиса бросать было нельзя. Ну вот как тут разорваться?
Lysander Wenlock: Если честно это было глупо. Аристей бы так не поступил. Братишка, ты бы всегда нашел выход, невправда? Причем самый правильный. Лисандр кажется заревел как зверь, и стиснул зубы от боли. А она была невыносимой, хоть и ледяной. Горячо, или холодно, не поймешь. Невыносимо. Наверное единственное правильное слово на данный момент. Лис на какой-то миг даже подумал, что он лишился ног, что они сейчас лежат где-то неподалеку от него. К слову, ноги были на месте, только они покрылись льдем, причем довольно сильным. Нельзя быть таким вспыльчивым, это всегда приводит к плохому концу. Лисандр всю эизнь слышал это от своей матери, от отца, от своего брата, даже от друзей, даже от Эмберлин... Но сейчас самое ужасное это остаться без ног. Лисандр даже думать не хотел о том, что он сейчас может остаться без ног. Уэнлок лишь мотнул головой тяжело дыша. Весь лоб был в холодном поту, и темные пряди волос прилипали к лицу. С каждой секундой всё тяжелее было дышать, а ведь надо было что-то делать со своими ногами. Лис пока не планировал оставаться инвалидом. Нет, только не он. Ни в этой жизни. Лучше умереть. Лучше здесь же замерзнуть и превратиться в ледяную статую. А над головой показалась полярная сова. Лисандр поднял глаза к нему и чуть улыбнулся уголками губ. С болью. С ужасным гневом в сердце, но всё же улыбнулся. Это был не его патронус, хоть и был точно таким же. Значит где-то был и Аристей, жаль, что сил нет повернуть голову и найти знакомое лицо поблизости. Но не было времени оборачиваться, а ведь так хотелось. Лисандр чуть вздрогнул от легкого прикосновения ладони Яэль. Тепло. Хоть и половина его тела покрылась льдом, а ему всё равно тепло. Женские руки почему-то особенно умеют греть. -Эль, тебе надо уходить, - почти выдохнул он, - уходи, тебе нельзя быть здесь! - уже почти сдавленный крик. Яэль не должна быть здесь. Она должна быть в безопасности. Внутри неё ещё одна жизнь. Жизнь за которую такие как Лисандр готовы умереть. Она должна жить. -Где Фир? Я не вижу её, - снова он попытался оглянуться но не заметил темноволосую Прайс. А заклинание нагревания совсем не помогало, совсем. Хоть повторяй в десятый раз, но может быть всё дело в том, как ты его произносишь? -Эль, умоляю тебя, аппарируйся. Здесь Аристей, я не могу его оставить, - и пусть дементоры сожрут мою душу. И даже если сам дракон решит его слопать, то он не может вот так бросить своего брата, - Он где-то здесь... я знаю, - и именно в этот миг он разглядел неподалеку Тея, который шел в его сторону по дороге бросаясь заклинаниями. Ноги уже не напоминали сосулек, но и двигать ими Лисандр не мог. Можно сказать, что он их не чувствовал сейчас. Лис взглянул в сторону брата, который успел подойти к нему. -Привет, братишка, я скучал по тебе. Извини, что не в форме, я как всегда кого-то обидел. На этот раз ледяного дракона. Представляешь, они не вымерли! - ноги! Ноги! Ноги! Лис мог поклясться, что уже почти не чувствует их. Он почти перестали принадлежать ему, - Я не могу уйти. Тей, я не могу... я потерял Фир, здесь люди! - и как всегда брат прав. От него никакого толка, ведь он и двигаться-то не может сейчас. Кого он будет защищать? Место для своей могилы? -Послушай меня, кретин! – Тей кажется схватил его за рубашку, - Хоть один раз забудь о своем эгоизме и подумай о других. Тут Эль, она без тебя не уйдет. А мне надо Алеку помочь, так что сейчас же убирайся отсюда и не попадайся мне на глаза! – впервые брат был настолько зол, поэтому Лис и вовсе не нашел подходящих слов для того чтоб отговорить его. -Ладно. Аппарируемся! - надо уходить отсюда. Как можно быстрее. Если он не двинется с места, то Эль не аппарируется в Мунго без него. Уж слишком хорошо Уэнлок знал эту девушку. А её надо уводить как можно подальше от этого места. И Аристей возможно последует за ним... он должен. *Переход для Лисандра с Эль в Мунго*
Abraxas Malfoy: пост считаем мастерским. да, во всем его ошеломляющем объеме Подробности личной жизни Абраксаса Малфоя общественность интересовали мало; не испытывала она ровным счетом никого любопытства и к министерским подвигам; куда большим вниманием одаривая подвиги фронтовые, но те, будучи свершенными из-под маски, безусловно, никак не могли пошатнуть, сломать или деформировать репутацию Вальпургиева Рыцаря – репутацию человека светского, серьезного, лишенного пороков и, сдается, чуждого любого рода развлечений; конечно, если эти развлечения не предусматривали тесного контакта с логарифмической линейкой, счетами или, на худой конец, циркулем. По мнению знакомых, включая коллег, Абраксас Малфой совершенно не умел жить вне пределов рабочего кабинета, а покидая министерство магии, должно быть, тотчас распадался на десятки крохотных служебных записок, совершив информационное турне над ночным Лондоном и собрав как можно больше максимально бесполезных новостей, по утру снова принимавших форму Абраксаса Малфоя точно к началу нового рабочего дня. Исходя из этой теории, времени на личную жизнь у Вальпургиева Рыцаря попросту не оставалось. Меж тем личная жизнь у Абраксаса Малфоя была, и была она весьма, весьма насыщенной. Пожиратель Смерти грустно вздохнул. Догадайся кто спросить, какой из тысяч прожитых дней он считает самым удачным, Малфой-старший ответил без утайки – 21 августа 1959 года, дата рождения сына. Именно с тем далеким августовским полднем Абраксаса Малфоя связывали самые светлые, самые радостные, самые нежные воспоминания. 21 августа 1959 года Вальпургиев Рыцарь завершил – на склоне четвертого десятка вполне дозволено оперировать абсолютным категориями – свою самую блестящую, самую победоносную миссию, разом угробив магглов шестьдесят. Что до рождения Люциуса – так это было приятным дополнением. Милым, но отнюдь не обязательным. Сегодняшняя миссия обязалась повторить успех той, восемнадцатилетней давности. Не повторила. Глядя на маленьких пляшущих человечков с высоты балкона второго этажа гостиничного номера, Малфой-старший, тяжело облокотившись на литые перила, не мог унять тошнотворного чувства неумолимо грядущего фиаско. Память живо воскрешала цветные кадры (пожалуй, цветные – резко сказано; основным цветом там, как помнится, был бордовый) той августовской миссии, когда Вальпургиеву Рыцарю было точно так же поручено следить за уничтожением точно такого же маленького, всеми забытого провинциального городка. На сей раз что-то шло не по плану. Было ли причиной внезапное появление ледяного дракона, чье племя лет этак сто считалась вымершим, или в инфери, вдруг решивших проявить инициативу – Абраксас Малфой не знал. Но понимал отчетливо – если не прекратить это безумство прямо сейчас, народонаселение британских островов не досчитается не только двух-трех десятков магглов, оно лишится двух-трех Пожирателей Смерти, в большинстве своем, конечно, желторотых юнцов, но… птенчиков ведь надо защищать, не так ли? Тем более когда ты лично предложил им место под своим теплым, пусть и несколько перепончатым крылом. Абраксас снова вздохнул. Для заклинания отзыва требовалась полная концентрация. Ничто не должно отвлекать Пожиратели Смерти от потока магии, причудливыми изгибами, ручейками и забавными фонтанчиками, бурлящего прямо здесь, в воздухе – черпай, направляй, разделяй. Властвуй. — Очень хорошо, — констатировал Вальпургиев Рыцарь, замечая, как инфери – мгновение назад – почти сладострастно вгрызавшиеся в плоть случайных жертв, начинают тупо поднимать гнилые морды к небу, прислушиваются, принюхиваются и отступают. Теперь дело за малым – подать знак коллегам, вернуться в Малфой-мэнор, принять душ, отужинать в семейном кругу, а утром выслушать похвалы Темного Лорда. Даже ледяной дракон – случайный гость на этом пиру – способствовал удачному завершению миссии. Удачному, но не ошеломляющему. Авроры и хит-визарды, естественно, слегка подпортили триумфальную концовку. Впрочем, завтрашний номер «Пророка» обещался быть крайне увлекательным чтивом. Абраксас Малфой покинул гостиничный номер, быстрым шагом спустился по лестнице, вышел на улицу, поправил высокий воротник зимней (Вальпургиев Рыцарь терпеть не мог холода) мантии и, убедившись, что дементоры исчезают вслед за инфери, а ледяной дракон, как-то нелепо размахивая крыльями, с глухим ревом возвращается домой; хотел было аппарировать и замер на месте, печально, совсем по-детски скривив губы. Так вот что привлекло внимание с высоты балкона второго этажа гостиничного номера – серая спина Фенрира Грэйбека. «Если серость – значит, серость во всем, - мрачно думал, Абраксас Малфой, намереваясь как можно скорее покончить с тем театром абсурда, который устроил дикий гость из дикого леса. Когда-то давно Малфой-старший слышал забавное высказывание, мол оборотень – лучший друг Пожирателя Смерти. Как бы не так. Это Абраксас успел выяснить на личном опыте. – И пальто у вас, мистер Грэйбек безвкусное». Будучи человеком строгих моральных принципов, Абраксас Малфой не терпел бессмысленной траты ценного биологического материала. Посягнув на жизнь (а, вероятно, и личную свободу) Ланфир Прайс, Фенрир Грэйбэк нарушил сразу два правила настоящего джентльмена: первое – никогда не обижай юную леди, особенно когда она чистокровна, и второе – не умеешь обращаться с женщиной – тренируйся на овцах. Абраксас негодовал. Да, мисс Прайс несколько ошиблась с выбором профессии, карьера домохозяйки и многодетной матери куда органичнее согласовывался с ее социальным статусом и самой позицией в обществе, да вот молодость на то и молодость – ей простительно совершать ошибки. Главное – дать время устыдиться и исправить. Одним взмахом волшебной палочки сняв защитный купол, созданный Софией Резерфорд (еще одна старая знакомая, как прелесть), Малфой в два очень быстрых шага оказался прямо за спиной Фенрира Грэйбека и, не тратя времени на приветствия, тихо произнес: — Fatigo, — ткнув волшебной палочкой аккурат между лопаток оборотня, выждал около секунды, позволяя заклятию подействовать, мышцам Грэйбека размякнуть, более не неся опасности хрупкой шейке Ланфир Прайс, следом добавил: — Petrificus Totalus. Оборотень упал. Упасть Ланфир Абраксас не позволил, резким, почти молниеносным движение схватив девушку под руку. — Надеюсь, юная мисс Прайс, — перешагивая через тело Фенрира Грэйбека, произнес Вальпургиев Рыцарь. — Вы не очень пострадали. И вас приветствую, мисс Резерфорд. Давно не виделись. Сколько? Почти полгода. Как раз с вашего ухода из Министерства. Как быстро летит время, не находите? Хотя, довольно разговоров. Вас, дамы, я попросил бы уйти. С этим… кхм, созданием, — Малфой взглянул на Грэйбека, — Я разберусь сам. Если он – действительно Фенрир Грэйбек, он – животное. А контроль за магическими популяциями – уже моя прямая обязанность. Приятно было увидится, мисс Резерфорд. А вас, мисс Прайс, должно быть разыскивают коллеги. Так что можете идти. С ним, повторюсь, я разберусь сам. Да, Фенриру Грэйбеку предстояло выслушать очень долгий, очень муторный, очень пафосный монолог о роли галантных манер в процессе ухаживания за юной волшебницей и почему женщину ни в коем случае не рекомендуется хватать за шею, даже по обоюдному согласию, даже в порыве страсти; и не говорю уже о других, куда более интимных местах, за которые тоже хватать не рекомендуется; конечно, если вы не хотите в следующий миг оказаться на ее, волшебнице, месте. На маггла с переломанными ребрами Абраксас даже не взглянул.
полная версия страницы