Форум » Архив «Lumiere-77» » [Неожиданности, хорошие и не очень] » Ответить

[Неожиданности, хорошие и не очень]

GameMaster: Время, место: Косой переулок, 31 октября, утро События: [quote]Хорошее это дело, с утро пораньше собраться на репетицию! Можно получить приглашение играть на балу в Хогвартсе, обрести покровителя и ...прочесть в газете такое, что жизнь все равно покажется Адом.[/quote] Участники: группа "Акустическая алхимия"

Ответов - 10

Madeline Murphy: За последние несколько дней Маделайн Мёрфи привыкла волноваться. Ей очень не нравилась эта привычка, Мэдди чувствовала, как сереет её кожа и как умирает её воля от этого, но ничего не могла с собой поделать: слишком многие люди, которые были ей дороги, с которыми она сама повязала себя судьбой, день за днем подвергали себя опасности. Она беспокоилась за Алису, Яэль, Лисандра, Ланфир и все остальных молодых авроров, которые бесстрашно – она же знала их, эти люди отбросили страх давно за ненужностью – кидались в самые опасные месте, спасая жизни, рискуя своей. Она беспокоилась за Мордреда, Марлен и остальных колдомедиков, особенно после того, что произошло в Мунго после нападения пожирателей на. И за маму Эмбер, которая тоже была там, пусть и в другом отделении. И за саму Эмбер, которая могла наделать страшных глупостей и не послушать никого, даже если сама будет знать, что идет на смерть. Но больше всех она, конечно, беспокоилась за Алека, который ночевал и дневовал на работе, почти не появляясь дома. Вот только сегодня прислал сову с письмом, в котором говорилось, что ему надо уехать, но ей не следует об этом переживать. Вот только от этого письма почему-то становилось только страннее. Вот только за себя беспокоиться она так и не научилась, хотя ей, маглорожденной, в современной магической Британии угрожала сильно большая опасность, нежели многим её знакомым, которых в случае чего могли защитить их магические семьи. Пропажи людей, нападения на улицах, а главное произошедшее на днях в Кумду и Крикновелле наглядно показало, что эти Пожиратели представляют реальную опасность, и все их угрозы – не пустой звук. Она порой беспокоилась за Арти и Яэль, но первую в случае чего обязательно защитят Фиан и Ивен, а вторая способна постоять за себя, да и опять же, если что, то ей на подмогу придет не только Финеас, но и весь аврориат. А вот за себя Мэдди, у которой никого и не было, ведь Алек тоже не чистокровный, хотя об этом в стране, где живут Лермонты довольно легко забыть, так вот за себя Маделайн совсем не боялась. Почему-то в душе жила совершенно необъяснимая, но тем не менее непоколебимая вера в то, что Пожиратели её не тронут. Наверно тому виной вера, но в любом случае лучше уж так, чем трястись от каждой тени. Получив рано утром письмо от Алека, Мэдди поняла, что снова уснуть уже не сможет – пустая постель сейчас казалась чем-то неуловимо похожей на смертное ложе, на которое ляжешь и уже не проснешься. Поэтому побродив немного по пустому дому, только чтобы дождаться более-менее приличного времени, Мэдди оделась и аппартировалась в «Котел» - на сегодня у них утром была назначена репетиция, до которой, впрочем, оставалось ещё почти полтора часа. Ну что ж, как раз можно позавтракать. Омлет с беконом, крепкий чай, блины с ежевичным джемом – наверно все это было очень вкусным, но, поглощенная своей тревогой, Маделайн не чувствовала ничего. Хорошо, что ребят ещё нет, не следует им видеть её такой. Сейчас можно было не улыбаться и не убеждать себя и других, что все хорошо. Можно было сидеть тихо и тревожно сдвинув брови, повторять в уме строчки полученного утром письма, того, что лежало сейчас скомканным листом бумаги в сумке – и тяжелым камнем на сердце.

Johnny Bailey: Ночью совсем не удалось заснуть. Луна как маленькая серебряная монетка блестела на ночном небе, а Джонни до утра сидел и писал музыку в своем блокноте. Ноты словно со всех сторон окружали его и грозились задушить его, если уж он не найдет им место в своем блокноте. В последнее время вдохновение так и навалилось на Джонни, и он никак не мог справиться с этим. Вот так всегда, тебе необходим сон, а муза не дает тебе заснуть и подталкивает к блокноту с ручкой. К слову Бэйли ещё в школе недолюбливал перо, и после окончания решил, что его лучшим другом всё же станет ручка, нежели перо какого-то там несчастного гуся. Покоя не нашлось. Мысли и чувства душили изнутри. В голове проигрывались разные истории, которых Джонни сам придумывал, только вот писать то, что ему и правда хотелось написать, у него не получилось. Слова казались слишком банальными, совсем сухими и ненужными. Но музыка... музыку он до утра играл на гитаре и смотрел в окно, на серебряную луну. Она бы очень подошла Маделайн. У каждого творца есть муза. Вот для Джонни музой была именно Мэдди, а точнее её голос. Он был настолько необыкновенным и глубоким, что порой Бэйли и представить не мог, что когда-нибудь ему придется писать песни для кого-то другого. Маделайн и правда напоминала музу. Легкая, очень милая, с рыжими волосами и нежными руками. Она была очень доброй и заботливой, а этого Джонни очень ценил в людях. Но её голос для него был важнее всего. Именно он порой и вдохновлял барабанщика. Шагая уже по Косому Переулку Джонни время от времени поглядывал на незнакомых людей которые проходили мимо него. Он искал знакомые лица, знакомых людей. Впервые Джонни почувствовал какое-то неприятное чувство. Он решил, что позавтракает в «Дырявом Котле», в обществе Томми. Дома есть вовсе не хотелось, да и свою квартиру после ночных терзаний он видеть не мог. Слишком уж устал. Да, господа, Джонни Бэйли и правда устал! Пора мне что-то менять в своей жизни... Джонни открыл дверь и зашел в «Дырявый Котел». Он оглядел всех присутствующих и заметив Маделайн двинулся в её сторону. По дороге он кивнул Томми в знак приветствия. Добавлять он ничего не стал, так как и впрямь был не в духе, да и очень сонный, а у них сегодня репетиция. -Привет, Мэдди, - Джонни бросил сумку на стул и опустился рядом с девушкой. Конечно не надо было быть гением чтоб заметить, что Маделайн выглядит неважно. Даже хуже чем он сам. Джонни искоса посмотрел на Мэдди, - Эй, с тобой всё в порядке? - наверное не стоит говорить о том, что Бэйли газет не читал, и конечно же он не мог знать о том, что случилось с женихом девушки.

Artemisia Elford: Ланфир всегда уходила раньше, чем Арти просыпалась и порой возвращалась уже после того, как девушка засыпала: она честно пыталась дожидаться подругу, но часы отбивали четверть за четвертью, а Прайс все не появлялась, у Элфорд начинали смежаться веки и порой она так и засыпала за кухонным столом, уронив голову на руки, однако утром - странное дело - всегда находила себя не только спящей уже на диване, но и бережно закутанной в теплый плед. А Ланфир уже не было, только на столе Артемисию ждал готовый завтрак и дымилась чашка с чаем. Или уже не дымилась - зависело от того, как давно ушла Прайс и как поздно проснулась Элфорд: свободный график позволял скрипачке не вставать с жаворонками, однако сегодня Арти, вроде, и не нежилась долго... на диване, а все равно не застала подругу дома. Кажется, они разминулись совсем чуть-чуть: не остыл не только чай, но даже оставленные для Артемисии гренки, которые девушка тут же принялась с аппетитом уплетать. Наверное, у нее что-то особое. Вроде очередных великанов в деревушке или Пожирателей в Хогсмиде: Артемисия была уверена, что о приключениях Ланфир ей вновь поведает сегодняшний Ежедневный Пророк. Так часто случалась: днем Арти читала в газете о каких-то ужасных событиях, потрясших магический мир, а к вечеру возвращалась измотанная Прайс и рассказывала то же самое, только в лицах, потому что, как оказывалось, принимала в этих событиях непосредственное участие. Пока Артемисия развлекала публику в пабе, Ланфир наблюдала за тем, как вершится история, и одновременно сама вершила ее - Арти бы это показалось романтичным, если бы сия почетная миссия не предполагала постоянной смертельной опасности, нависшей над Прайс. Она всегда отшучивалась, делая вид, что ей все нипочем, однако в душе Артемисии всегда жила затаенная тревога за подругу - потому она и ждала ее ночами, не желая засыпать, пока Фир не вернется; и оттого жадно вчитывалась в каждый новый номер "Пророка", умоляя про себя провидение о том, чтобы сегодня ей не пришлось прочесть там об очередных "жертвах среди работников Министерства" - потому что после такого она опять не сомкнет глаз всю ночь, дожидаясь вторые сутки не появляющуюся Ланфир и гадая, вернется ли она вообще. "Чтоб ты жил в эпоху перемен", - такое есть проклятие у китайцев. Артемисия залпом допила чай и выпорхнула из-за стола: "Пророка" она сегодня так и не дождалась - почта запаздывала, а у "Алхимии" сегодня на утро была назначена репетиция, на которую Элфорд и так уже опаздывала. Она влетела в "Дырявый котел" растрепанная и запыхавшаяся, и с облегчением выяснила, что не так уж опоздала: музыканты начали собираться, однако всей группы еще не было. Артемисия выдохнула, выпрямляясь, и направилась к Джонни и Мэделайн, приветливо махая им рукой. - Доброе утро, Джон, Мэдди. Я-то думала - ну все, опоздала опять. - Арти со стуком опустила футляр со скрипкой на стол и сама опустилась рядом, тут же принимаясь болтать ногами, однако поумерила энтузиазм едва заметила озабоченное лицо Мерфи. - Мэд, стряслось чего?


Madeline Murphy: Когда тебе страшно и одиноко, когда кажется, всю твою сущность наполняет тревога, холодными костлявыми пальцами сжимая сердце, легко перестать следить за временем, потому что ему нет места в твоем мире бесконечного невыносимо жуткого «сейчас». Секунды тянуться одна за одной где-то за пределами твоего восприятия, обманывая, то ускоряя свой ход, так что часы пролетают тогда, когда должны били пройти лишь минуты, то наоборот замедляясь, так что ничто не может закончится, повинуясь их неспешному ходу. Так что не было ничего удивительного в том, что поглощенная своими мыслями Маделайн не заметила, как к ней сначала подошел Джонни, а вслед за ним буквально через минуту в паб впорхнула запыхавшаяся и, видимо, проспавшая назначенное время репетиции Арти. И конечно же Мэдди не успела стереть с лица выражение той самой ненавистной тревоги, которая в свою очередь взволновала её друзей. Да, они были не просто коллегами, которые собирались вместе каждый день на несколько часов, чтобы просто отработать программу, а именно друзьями, объединенными общей страстью к музыке и любовью к свободе и безнадежной, неизлечимой молодостью, когда кажется, что весь - Ничего не стряслось, не переживайте. – Маделайн покачала головой, отгоняя плохие мысли. Конечно, можно было бы рассказать им, они бесспорно поддержали бы её и постарались убедить, что все действительно хорошо, пусть сами в это и не верили. Но именно потому, что они друзья она ничего не сказала – сейчас у каждого было достаточно поводов для переживаний, и даже сейчас в иллюзорной безопасности своей свободы и жизни они знали, чувствовали, что совсем рядом идет война, скрытая от глаз обывателей, но от этого не менее страшная, и в одно мгновение их спокойные размеренные жизни, полные музыки и той особой светлой радости, которая доступна только молодым может обернутся кошмаром Кумду и Крикновелла. Маделайн вспомнила Сесилию, несчастную женщину, потерявшую все, которую они встретили несколько дней назад. По сравнению с её трагедией тревоги самой девушки казались лицемерным кокетством, совершенно неуместным и даже в каком-то смысле неприличным. И потому нельзя было делиться своей тревогой с другими, особенно с теми, кто был ближе всех. Если бы пришла настоящая беда – тогда да, тогда она конечно бы рассказала, потому что единство и взаимовыручка сближали, а сейчас это было особенно важно. А беспочвенные страхи следовало держать при себе. Потому Маделайн качала головой, отметая все подозрения в печали и улыбалась. Да-да, вот так – широко, открыто и очень искренне. И самой поверить, что для тревог повода никакого нет. – Это просто предсвадебный мандраж. Впрочем, вам обоим этого пока не понять. Она сделала небольшой акцент на этом «пока», явно намекая, что надеется вскоре услышать о том, что кто-нибудь из её коллег тоже собрался под венец. Особенно хотелось, чтобы это была Артемисия – не только из любви к подруге, но и из искреннего сочувствия к Фианну и Ивену, которые каждый в своей время пленяли сердце самой Мёрфи и потому были ей почти как родные. - - Думаю ждем Олли – и начинаем? Не думаю, что Яэль сможет вырваться к нам сегодня.

Olwen Benbow: Олвен вошла в «Котел», резко открыв дверь, а затем аккуратно пропуская Трама, чтобы ничего ему не прищемить. Обычно, когда все-таки что-то прищемлялось, Трам ходил обиженный, а иногда даже не хотел ее вести, куда нужно. Сегодня она спешила, как могла, но все равно опоздала. И зная, что ее, возможно, будут ждать, спешила еще больше, и в итоге, обсчиталась с остановками. Она пошла на голос коллег по группе, остановившись рядом со столом и вытаскивая флейту из сумки – с утра она не смогла найти футляр, вспомнить, куда задевала его вчера. Надо позвать домой Лу или кого-нибудь еще, чтобы помогли ей увидеть все те вещи, что она давно считает потерянными. - Я вышла на остановку раньше. Простите, что пришлось меня ждать. В воздухе что-то было такое, Олли не совсем еще понимала, что именно, но уже чувствовала что-то нехорошее. - У всех все в порядке? Настроение-то играть есть? Она не читала утренних газет, «Пророк» не выпускали Брайлем, поэтому о новостях она могла узнавать только от окружающих. В последнее время говорили вокруг все меньше, и о том, что происходит, можно было только по настроению угадать. Трам залез под стол, прополз там к ногам Мэдди и, привстав, положил голову ей на колени. Олвен выпустила из руки поводок.

Johnny Bailey: Джонни схватился за голову. Он бы с удовольствием сейчас проломил себе череп лишь бы эта невыносимая мигрень прошла. Жаль, что без головы нельзя жить. Он бросил взгляд в сторону Томми, который чистил бокалы. Неописуемо хотелось спать. Вот прямо лечь и отключиться. Пусть даже на этом грязном полу. -Томми, умоляю тебя, сделай мне какой-нибудь бутерброд иначе я помру прямо на этом месте, и будете потом играть похоронный марш в мою честь, - Джонни мотнул головой словно пытаясь отогнать все мысли о сне, - и кофе... черный, без сахара, - бармен кивнул ему в ответ что-то бормоча себе под нос и начал готовить заказ. Бэйли уже собирался открыть рот и снова заговорить как в Котел зашла Артемисия, и он позабыл что хотел сказать. Вместо этого он поприветствовал девушку, и снова перевел взгляд на Маделайн. Она выглядела необычно. Джонни возможно не знал Мэдди всю свою жизнь, но за это короткое время общения ему удалось узнать её хотя бы немного. Рыжеволосая солистка была его музой, а за музами следует присматривать. Он мог различить любое изменение в её голосе, даже совсем незаметное. Вот и сейчас что-то твердило Джонни, что Мэдди не просто так встревоженна. -Ты уверенна? - спросил Бэйли всматриваясь в лицо Маделайн. В этот момент Томми поставил перед ним тарелку с бутербродом и чашку кофе. Джонни был готов расцеловать его волосатые руки от счастья, о да! Не подумайте ничего дурного и пошлого, просто уж больно голодным и измотанным он был. -Ты спас мою жизнь, Томми! Я у тебя в долгу! - Бэйли сделал глоток черного кофе и повернулся к девушкам, - Дамы, вы уверенны что ничего не желаете? Извините меня, я просто уже которую ночь не сплю, и про еду забыл. Я быстро, мы же всё равно ждем Олли, - с бутербродом Джонни расправился за считанные секунды. Оказывается завтрак и хороший кофе могут поставить мертвого на ноги, и более-менее оживить его. Спустя пару минут Бэйли чувствовал себя намного лучше, хоть и его напрягло состояние Маделайн. Это был не простой мандраж, он это чувствовал. -Опять?! - повернувшись к рыжей спросил Джонни, - Мне кажется скоро я прикончу этого Муди, она уже которую репетицию пропускает, - Бэйли разочарованно вздохнул и глянул в сторону дверей, когда та снова приоткрылась, - Привет, Олли! - на вопрос девушки Джонни и правда не знал что отвечать. С одной стороны у него всегда было настроение что-либо играть, но с другой ему сейчас ничего не хотелось. Даже музыки.

Madeline Murphy: добавим что ли экшена Том, с самого утра бросавший странно-жалостливые взгляды на Маделайн. Однако когда стало понятно, что печалится девушка не из-за того, что прочитала утром последние новости, а из-за свадьбы – видимо не знает какого оттенка приглашения выбрать или из-за чего там девушки голову ломают, он решил, что хотя роль приносящего дурные вести и не самая приятная, но они же почти приятели, «Алихмики» приносили его заведению неплохой доход, да и тем более что если не он, то кто-нибудь другой. Поэтому, повздыхав и поохав, он вышел из-за стойки; оставив перед девушкой чашку с чаем, хорошенько сдобренным виски, он протянул ей газету и как-то очень искренне и виновато сказал: «Мне очень жаль, Мэдди», прежде чем вернуться на свое привычное место. Сначала Маделайн даже не поняла о чем говорил их добрый хозяин. Однако одного взгляда на первую страницу, с которой на неё смотрел Алек, её милый Алек, оказалось достаточно, чтобы все стало ясно. Сначала она не могла понять, почему её жених попал на первую полосу, потом, прочитав заголовок – как этот писака посмел написать про Сана и Финна такую гадость, ведь все же читают Пророка, все же подумают, что это – правда. А потом – потом все встало на свои места: и то, что он не пришел сегодня домой, и его странная записка, и её тревога. Даже если это и была ложь – а как же иначе ,ведь в то время, когда был убит Министр они были заперты в школе, вместе, да и не могли они с Лермонтом такого совершить, но это была официальная ложь, которую поддерживало Министерство, и она, маленькая певчая птичка, ничего не могла с этим поделать. Надо отдать ей должное – Маделайн побледнела, но не заплакала и не упала в обморок, хотя была близка к этому. Только перекрестилась и тихо зашептала молитву, без комментариев протянув газету Артемисии – её тоже надо это увидеть. Закончив молитву – короткую, но такую отчаянную и искреннюю, Маделайн рассеяно, словно первый раз видела этот паб, огляделась. Её взгляд остановился на кружке, которую она не задумываясь взяла в руки и сделала глубокий глоток. Закашлялась, спешно поставила её на стол, но все равно была рада, что сделала это - горячий чай и виски хоть немного отогрели в миг заледеневшее тело.

Artemisia Elford: - Когда мы станем известны на весь мир, Яэль сможет уволиться из аврората и жить припеваючи. Если, конечно, захочет. Не думаю, что Муди держит ее силой. Арти энергично помотала головой, отказываясь от приглашения Джонни: незримый ангел-хранитель, каковым в последнее время являлась для нее Ланфир, оставил ей завтрак достаточно плотный для того, чтобы Элфорд до середины дня могла позабыть о чувстве голода. Она лениво прикинула в голове, не стоит ли заказать хотя бы кружку чая, но потом отказалась и от этой мысли: более всего Артемисии сейчас хотелось играть, и в кистях и пальцах уже явственно ощущалось знакомое чувство сродни зуду или покалыванию, словно бы руки сами просили взяться уже за инструмент. Арти аккуратно раскрыла футляр и с какой-то трепетной нежностью провела кончиками пальцев по деке инструмента, рассеянно улыбаясь каким-то своим мыслям: в голове ее уже робко звучала, просясь на волю, мягкая мелодия, и Артемисия представляла, как переплетается с ней завораживающий голос Мэдди. Арти припомнила, как поначалу ей казалось, что она не сможет играть в группе: участие в коллективе задает определенные рамки, которых следует придерживаться. К примеру, внезапную импровизацию посреди тщательно отрепетированного выступления остальные участники группы могут не понять и не подхватить, и это уже внесет диссонанс в слаженную игру. И потому Элфорд знала, что ей чертовски повезло с друзьями: игра "Алхимиков" всегда оказывалась удивительно гибкой, каждый из них прислушивался к остальным и слышал их, каждый был готов подхватить мысль другого и развить ее, мелодия в их руках жила и трепетала, постоянно менялась, росла и ширилась, а потом опадала, угасая. Артемисия нетерпеливо облизнула губы и потерла друг о друга подушечки большого и среднего пальцев, проверяя, не скользят ли они, и только сейчас заметила газету, которую протянула ей Маделайн. Звучавшая в голове мелодия настороженно притихла: судя по тому, как изменилось лицо Мерфи, новости в газете были нехорошие. Сердце гулко ударилось о грудную клетку, а потом снова и снова - машинально принимая из рук Мэдди номер "Пророка", Артемисия вдруг вспомнила, что Ланфир не сказала ей, куда отправляется сегодня утром. Вообще-то она в принципе редко ставила Арти в известность просто оттого, что сама не знала, куда именно хит-визардов пошлют сегодня, но вдруг она сделала это намеренно, потому что... Артемисия замерла, пораженно глядя на первую полосу, с которой на нее мрачно глядел Фианн. Мелодия в голове становилась все тише и, наконец, затихла совсем, подавленная словно бы шумом ветра, которым наполнились мысли Арти. Она пробежала заметку глазами, почти не понимая слов, а потом просмотрела ее еще раз и еще, дабы удостовериться, что там написано то, что она прочитала... и опустилась на край стола, беспомощно переводя взор с Маделайн на Олвен. - Это бред какой-то. - жалобно и словно бы вопроситально произнесла Артемисия, будто ища поддержки у девушек. - Они пишут какой-то бред. Это что, шутка какая-то? Потому что... ну это же не может быть серьезно?

GameMaster: Рори Льюис, бухгалтер из небольшой магической аудиторской конторы, был человеком очень скучным и очень обычным, а главное совершенно бессовестно переоценивающим собственную значимость и личностные качества. Так, к примеру, после пары дюжин ланчей и нескольких пятничных вечеров, проведенных здесь за кружкой пива, он считал себя настоящим завсегдатаем «Дырявого Котла» - и Тому приходилось с недовольной миной сносить неуместное панибратство клиента, совершенно не понимавшего намеков. Или он считал себя большим знатоком политологии, экономики и человеческих душ на основании лишь того, что каждое утро он прочитывал «Пророка» за завтраком. Так случилось и сегодня, правда в кое-то веки он не дочитал всю газету, потому как главная же новость поразила его, заставив забыть о любимой страничке с объявлениями о купле-продаже и прочих предложениях. Он не поленился даже специально аппартироваться в «Котел» чтобы выпить там чашечку чая и, если повезет, поговорить с девушками из «Алхимии», которые должны были сегодня утром там репетировать. Об отношениях Лермонта и прекрасной скрипачки он конечно же ничего не знал, зато как и все более-менее постоянные посетители «Котла» и концертов Алхимии, был прекрасно осведомлен о скорой свадьбе Маделайн и Александра – рыжая певица за последний месяц успела поделиться своим счастьем со всеми знакомыми, малознакомыми и совсем незнакомыми людьми. При том сам Рори почему-то относил себя к первой группе – наверно потому, что он был неравнодушен к юным служительницам муз, что в его сорок два было понятно, но не очень прилично. - Ну почему же не может? – обращалась девушка, конечно, не к нему, но смолчать он просто не мог, даже не смотря на очень неодобрительный взгляд Тома, старательно протиравшего кружки у стойки. Что поделать, такой уж Рори был характер, тем более что он специально для этого и пришел. – Если в «Пророке» написали, значит все официально, и скоро их точно сцапают. Да ты не убивайся так, Мэдди, это же аврориат, а не бандиты какие, не убьют твоего Лермонтова.

Olwen Benbow: Тревога бежала и бежала к ней, становясь все ближе, больше и почти осязаемее, та тревога, что и не объяснишь и не выразишь, но точно чувствуешь. Что-то случилось, именно потому что она слышала лишь шелест страниц и голос Мэдди, еле различимый, говорящий какие-то странные для обычного дня слова, голос Арти, совсем не радостный. - Что происходит? - спросила она, поводя головой из стороны в сторону, будто зверь, пытающийся учуять что-то далекое. - Что случилось? Ответом ей стал чужой голос, который взволновал Олли еще больше, и она только сжала флейту крепче в руке, так что металл впился больно в пальцы. Она не хотела говорить с этим голосом, он был ей неприятен, слишком чужд и совершенно не вписывался в обстановку. - Мэдди, Арти, что пишут в "Пророке"? Что-то с Алеком? Она словно детектив по обрывкам услышанной информации пыталась догадаться, в чем же дело. Трам вдруг тихо заскулил под столом, и ей захотелось сесть, только вот скамейку ногой нащупать не получалось, потому она просто оперлась на стол руками, положив флейту.



полная версия страницы