Форум » Архив «Lumiere-77» » [Маскарад] - часть I - 31.10 » Ответить
[Маскарад] - часть I - 31.10
Fiann Lermont: Большой Зал украшен к балу. На сдвинутых к стенам столах - праздничные блюда и напитки, в воздухе плавают маленькие тыквы со свечами внутри и блуждающие огоньки. На месте стола преподавателей организована небольшая сцена, где будут выступать девушки из "Акустической Алхимии". Посреди зала на небольшом постаменте возвышается наполненная пламенем чаша, в которую каждый, желающий участвовать в турнире (не забывайте о возрасте!) может кинуть записку со своим именем. И все с трепетом ждут этого, чтобы своими глазами увидеть смельчаков - тех, кто хотя бы решился, а это уже много. Замок и зал в эту ночь авроры охраняют особенно внимательно, поскольку кроме студентов и иностранцев на балу присутствуют представители Министерства, итальянского посольства и шведский Министр Магии. На балу обязательно присутствовать в маскарадном костюме, либо в бальном платье и парадной мантии. Без маски в зал не пускают.
Ответов - 54, стр:
1 2 3 All
Ursula Malfoy: Если праздник был безнадежно испорчен, то отчего бы его не провести в месте столь неподходящем, как Хогвартс. Урсула неспешно шествовала по коридорам старой школы, спокойно улыбаясь и вежливо раскланиваясь с редкими знакомыми. Наверное, можно было бы обидится на мужа, оставившего ее наедине с этим скользким итальяшкой, его не слишком приятной супругой и суетной свитой. Но пребывая на мероприятии подобного уровня в гордом одиночестве, без супруга, миссис Малфой чувствовала себя едва ли не голой. Увы и ах, Абраксас был занят, и скорее всего, не мог бы освободиться, чтобы прибыть на бал. Впрочем, его должность в Министерстве и не подразумевала встречи иностранных делегаций. Женщина слегка качнула головой и плавно повела рукой, мимоходом указывая итальянцам на скопление лестниц. - Хогвартс – очень старое строение. Обратите внимание на эти лестницы. Их перемещение хаотично, тем не менее, пролеты никогда не сталкиваются, не дублируют друг друга , и всегда дают возможность добраться из одного пункта в другой. Это древнейшие чары, аналога которым в мире более не существует. Самым грустным в последнем празднике была необходимость работать. Итальянскую делегацию надо было развлекать, оберегать от излишне любопытных и фиксировать все их контакты. Это отнимало изрядную часть времени, оттягивало на себя милы. А так хотелось провести Самайн как обычно, в кругу семьи. Возможно, Люциус бы привез с собой Цисси. Люциус… Урсула едва заметно прищурила глаза, но тут же снова обрела безмятежный вид, следить за мимическими морщинами был чрезвычайно сложно, а приобретать новы, пусть даже из-за сына, она еще не была готова. Кстати, о сыне. Стоило ему окончить школу, и Люциус испарился, пару раз черкнув сущие отписки в одно предложение, да еще пару раз заглянув в гости. «Извини, мама, дела». Разумеется, весь в делах, она так и поверила. Пусть вон своей Цисси бы и рассказывал, что у него за дела. Нашел заботу себе в восемнадцать лет. Миссис Малфой сдержалась и не поджала губы: ее ребенок ее в последнее время огорчал. Выдумал еще, «дела». Оставалось только надеяться, что он хотя бы не забудет о дне рождения матери. - Это? Да, это галерея портретов Мастеров трансфигурации. Этажом ниже есть галерея Мастеров зельеварения. Все они – выпускники Хогватса разных лет. Это потрет кисти Омаля. Да, того самого. Он также заканчивал Хогварт и подарил несколько своих работ школе. Абраксас занят, Люциус – весь в делах, у нее под присмотром иностранная делегация. Вот и весь праздник. И даже не известно, выберется ли она сама сегодня домой. Скорее всего, нет. Балы мели крайне неприятную тенденцию затягиваться на неприлично длительный срок. - Это Большой Зал. Обратите внимание на потолок, сеньор Скарлатти, вы у меня про него спрашивали накануне. Это как раз тот самый комплекс чар и заклинаний. Прежде, чем войти в зал, Урсула поправила маску. Она ограничилась простенькой «домино», выискивать и изобретать костюм у нее не было ни малейшего желания. Кому ей тут нравиться? Мужа то все равно нет. В том, что выглядит она отлично, женщина даже не сомневалась, но праздновать и лицедействовать настроения не было совершенно.
Giacomo Scarlatti: Маскарад. Итальянцы привычны к маскарадам, ведь где как не в Италии они так часто проводятся. Ну, быть может, в какой-нибудь Аргентине или Бразилии, но, говоря по правде, эти карнавалы и в подметки не годятся гордым и величественным маскарадам, которые ежегодно проводятся в той же Венеции. Вот правда Джакомо никогда нельзя было назвать любителем подобных мероприятий. Ему, любящему тишину и уединение с книгами или женой и детьми, все балы казались слишком громкими, шумными и людными. А поступив на работу к послу Италии в качестве целителя посольства, мужчине порой приходилось терпеть и балы, и официальные приемы. Возможно, сама работа это и оправдывала, но любви к подобным мероприятиям не добавляла. Если бы была такая возможность, Джакомо улизнул бы от присутствия на бале-маскараде, однако сеньор Висконти дал ясно понять, что посольство должно быть в полном составе, так что мужчине не осталось ничего иного, кроме как идти подбирать себе маску. Ну что ж, по крайней мере, можно будет побывать в легендарном Хогвартсе, о котором так много слышал флорентиец. Старинный замок, заложенный еще величайшими волшебниками древности. Салазар Слизерин, Ровена Рейвенкло, Хельга Хаффлпафф и Годрик Гриффиндор. Об этой четверке в библиотеке Академии целителей было немало книг. В первую очередь потому, что именно сеньорите Хельге приписывается изобретение большого количества разнообразных лекарственный зелий, которые распространены в том числе в современное время. Так что, пожалуй, возможность посетить Хогвартс все же окупает неприятные моменты бал-маскарада. Ах, да, и еще Турнир Трех Волшебников. Вот от того, чтобы посмотреть его, Скарлатти как раз и не отказался бы. Интересно, Висконти задержится до окончания Турнира или предпочтет выехать, как только будет такая возможность? Все-таки посольство незаслуженно оскорбили, заподозрив в покушении на Министра и все такое. Итальянское посольство было встречено супругой сеньора Абраксаса Малфоя. И именно она и устроила экскурсию по Хогвартсу. Джакомо здесь было интересно все. Замок действительно оказался таким огромным и величественным, как его описывали авторы книг. Да, определенно, не зря он сюда приехал. Было бы жаль упустить такую возможность – побывать в Хогвартсе. Если бы при этом еще и не было так людно. По лицу Скарлатти нельзя было сказать, о чем он думает. Такое же непроницаемое и мрачное, как и всегда. Но, заглянув в его глаза, можно было увидеть искры искреннего интереса ко всему, о чем рассказывала сеньорита Урсула. По большей части, флорентиец молчал, лишь пару раз задал короткие вопросы. Когда процессия подошла к Большому залу, он сдвинул свою полумаску на лицо. Это место воистину поражало. Куда там ему до Зала в Академии! “Обратите внимание на потолок, сеньор Скарлатти, вы у меня про него спрашивали накануне. Это как раз тот самый комплекс чар и заклинаний”, – произнесла сеньорита Урсула, обратившись к целителю. Тот коротко кивнул, поднимая голову и рассматривая полоток. Он действительно завораживал. А вот когда мужчина опустил взгляд на зал, то ощутил тоску по тихому и такому далекому дому. Здесь было полно студентов. Шумных, веселых, полных энтузиазма. Периодически кто-то подходил к Чаше и бросал туда записку со своим именем. Джакомо ощутил сильное желание уйти отсюда. – Большой Зал воистину великолепен. Однако меня больше заинтересовала история этого прекрасного замка. Вы, кажется, упомянули что-то об этом вскользь. Сеньорита Урсула, или же лучше леди Урсула, если вам так будет привычнее, – по лицу флорентийца скользнула улыбка, – не могли бы вы рассказать, например, об Основателях? Ибо я много читал о них, и особо меня заинтересовала персона сеньориты Хельги. Не оказали бы вы мне эту любезность?
Abraxas Malfoy: Всадник Смерть? Король-Солнце? Кетцалькоатль? Да что тут выбирать... Выбирать было не из чего, но было что собирать. Абраксас Малфой задумался. Положение в обществе диктует статус. Статус Абраксаса Малфоя был таков, что при виде этого статуса всякий добропорядочный гражданин спешил незамедлительно принять горизонтальное положение, ибо... ибо у вертикали власти очень, ну очень острый шпиль и мало кому хочется свести с ним близкое знакомство. А еще, конечно, трость. Широко известная в узких кругах (а так же тесных отверстиях) стальная трость Абраксаса Малфоя, казалось, жила своей собственной, независимой жизнью и - что самое интересное, похоже, имела лицензию на убийство. Вальпургиев Рыцарь нахмурился. "Ах ты боже мой! - в сердцах воскликнул он. - Разве персона таких масштабов нуждается в декоративной отделке? Абраксас Малфой - это сливки общества; сливкам общества вовсе не обязательно каждое утро умываться с мылом, сливкам общества достаточно оставаться сливками общества, то есть как можно дольше не закисать". И все же бал-маскарад требовал соответствия балу-маскараду. Как выяснилось, выбрать костюм, достойный Абраксаса Малфоя, Абраксасу Малфою оказалось немногим легче, чем зачать Люциуса Малфоя. Своим чудовищным открытием с женой Вальпургиев Рыцарь решил благоразумно не делиться... Покончив с монтажным работами, маг критически осмотрел себя - конструкция туалета являла собой конструкцию до того сложную, что при одном неловком движении грозилась снести пол-квартала. Малфою нравились эффектные выходы. Что ж, закрутить пару винтиков и можно отправляться на бал. Абраксас, удовлетворенно хмыкнув, достал волшебную палочку. Минуты через две Вальпургиев Рыцарь покинул Малфой-менор. В Хогвартсе было шумно, жарко и многолюдно. Привыкший отмечать праздники в тесном семейном кругу, Малфой-старший чувствовал себя неуютно. Люциус давно закончил школу, а у единственного украшения этого старого, мерзкого замка - очаровательной мисс Блэк, наверняка, нашлись дела поинтереснее толкотни в душных школьных коридорах. Абраксас Малфой тяжело вздохнул. Разумеется, он имел полное право присутствовать на официальном торжестве по случаю доброго праздника Самайна, пугало другое - пугал тот факт, что Вальпургиев Рыцарь решил этим правом воспользоваться. В других обстоятельствах он бы скорее повесился на собственном галстуке, чем решил провести вечер в компании галдящих студентов, но... увы, сегодня Абраксас Малфой пребывал в крайнем расстройстве чувств, а все потому, что руководителем одной маленькой, пустяковой операцией Темный Лорд назначил не Люциуса - молодого, талантливого, подающего большие надежды Пожирателя Смерти и просто красавца - а Ивена Розье, в общем тоже юношу известных дарований, но - дементор подери! - это при живом-то Люциусе Малфое! Абраксас сгорел от стыда. Так или иначе, великому волшебнику не оставалось иного выбора кроме как искать утешения в объятиях жены. Фигурально выражаясь. – А вот и ты, моя драгоценная! – ласково произнес Абраксас Малфой, едва ощутимо прикасаясь губами к щеке жены. – Прошу прощения, я опоздал. Дела. И вы здесь, господин Скарлатти - искренне рад вас видеть! Однако не откажу себе в удовольствии сделать вам крохотное замечание: с вашей стороны несколько бестактно интересоваться другими женщинами в присутствии моей обворожительной супруги. Безусловно, леди Хельга была дамой многих достоинств, но - согласитесь - красота леди Урсулы затмит их все. А-ха-ха. Малфой ненавидел итальянцев. Италия. Родина рифмоплетов, виночерпиев, белых сардинских осликов и Цезаря. Вот оно! Всадник Смерть? Король-Солнце? Кетцалькоатль? Цезарь! Поправив классически черную строгую полумаску, Абраксас Малфой подумал, что с выбором костюма все-таки поспешил. Выходит, костюмом, достойным Абраксаса Малфоя был не только "костюм Абраксаса Малфоя". Проклятье.
Beatrice Avril: Перед глазами мелькнуло знакомое лицо, спрятанное за маской. Черты виденного овала непременно угадываются за любой тканью, сколь угодно хитро изрисованной дизайнером, диктующим новую моду. В сущности, что значит маскарад? Это тайна, в тень которой окунаются те, кто не был знаком, но рискнул ступить на порог, освещенный прожекторами; и комедия, разыгрываемая для тех, кто нашел себе новое развлечение, предоставив собственному эго возможность тихо смеяться, глядя в прорези масок. Еще одна возможность показать себя, при этом руководствуясь тем, что тебя узнают лишь немногие. Еще один шанс рискнуть выглядеть ярко и непредвзято. Еще один спектакль для зрителей. Еще одни немые овации. Ярко – накрашенные губы растянулись в искренней улыбке. Безумный танец сердца заметно сбавил обороты, найдя для себя новый ритм, позволяя бардовым потокам в венах немного остыть. Глядя в жерло вулкана с кривой усмешкой и смело делая шаг вперед, не волноваться может только слепец, а безумцы отрицают это качество, отдаваясь объятиям невысказанной страсти, разрисованной мыслью и живым осколком, режущим своей похотью грудь. Сумасшествию свойственно быстрое биение за ребрами, едва ты делаешь новый шаг. Легкой поступью по мокрому асфальту или по мягкой траве, но оно чувствует привкус вина на кончике языка. Равнодушие, наигранное или забывшее о совести, способно сокрушить горы, но никогда не достанет до живого очага, рождающего новую жизнь. Биатрис все еще прибывала в легкой дымке, скроенной рискованным шагом. Но мир уже начал робко дышать, позволяя глянцевой фотографии медленно пробуждаться в движении, пусть пока и несмелом. Образ вошедшей в зал гриффиндорки напомнил о том, в каком мире сейчас находится девушка. Чуть поджав улыбающиеся губы, Биатрис быстрыми тихими шагами подлетела к сидящей за столом Исидоре, смотрящей куда-то в сторону и явно о чем-то размышляющей. Зайдя за спину и немного склонившись над девушкой, Биатрис коснулась рукой, спрятанной в перчатке, поверхности столика. - Леди, вы так загадочны в этой маске… - Приглушенным наигранным шепотом произнесла гриффиндорка на ухо сидящей подруге. Не дожидаясь реакции на неожиданный голос в ушной раковине, Биатрис звонко засмеялась и присела на стул, стоящий по противоположную сторону от столика. Золотистые глаза бросили короткий взгляд на декольте девушки и, скользнув по платью, игриво блеснули. - Ты прекрасна, как никогда… - Она быстро перегнулась через стол, заглядывая в глаза Исидоре. – И тебя до сих пор не увел ни один кавалер? – Эврил вскинула брови под маской, действительно поражаясь. Эта девушка всегда была симпатична ей тем, что умела веселиться, а Биатрис это ценила в людях. Эврил никогда не покорить высокомерной игрой и презрительными взглядами. Вся эта фальшивая сказка вызывала в душе смех, а в глазах искреннее презрение. Она любила красивые вызовы, порожденные дыханием истинной страсти, а не глупой ненависти, стремящейся растоптать ради цели. Ходить по головам нужно уметь, как по подиуму, покоряя всех легкой улыбкой на губах и желая лишь одного – чтобы эти ноты звучали вечно, а струны оборвались только, когда сценарий станет избитым. Никогда не стоит просто отвечать пощечиной на удар, нужно делать красивый реверанс, а потом медленно плавить раскаленный нож в ненавистном сердце. Веселье сродни азарту. Являясь не более чем случаем, он дает возможность импровизировать, подбирая новые аккорды, выстраивая свою собственную гамму, непривычную для уха и не обоснованную мыслью. Мир может кануть на дно или превратиться в пепел, но дух азарта будет жить вечно, носясь безумным призраком над разрушенным великолепием. Черная птица, закрывающая ослепительное солнце и не дающая времени иссохнуть в собственном безразличии. Раскладывать новый пасьянс стоит с легкой иронией, а не с грубым ожиданием. И как жаль, что некоторые забывают о своем предназначении. А тут все просто. Человек должен быть тем, кто будет играть по своим правилам, а не равнодушно принимать чужие. Биатрис быстро оглянулась по сторонам, словно проверяя, не подслушивают ли их. Вновь игра, любящая движение и смены слайдов, а не мраморное спокойствие. - Может, боятся быть разыгранными? Сегодня же Хэллоуин… - Биатрис цокнула язычком, откидываясь на спинку стула. - Им бы не стоило переживать, такая очаровашка не превратится в тыкву. - Она улыбнулась гриффиндорке.
Syberia de Samon: Саймон не умел лгать. И пусть для любого другого, даже для их матери с отцом всё было в точности да наоборот, но провести Сай ему не удавалось почти никогда. И не в наблюдательности было дело, не в каких-то её талантах, просто она слишком сильно чувствовала своего родного брата - человека, всегда самого близкого и самого родного, того, кто был и примером, и опорой, и лучшим другом и иногда даже с успехом заменял строгого отца. Дарруса частенько не бывало дома с его вечной работой, а дать подзатыльник или провести беседу в воспитательных целях Мелисса тоже не всегда успевала, да и считала прерогативой главы семейства. Вот так и жили. Сначала вместе учиняли очередную шалость, от души радовались успеху, а потом Саймон на какие-то мгновения делал серьёзное лицо и говорил что-то очень умное по поводу того, что на самом деле это не совсем правильно, добавляя вкрадчивым шепотом о том, что обязательно нужно повторить, ибо это было офигенно круто. В общем, всё это к тому, что как бы старший дэ Самон в своём письме ни пытался убедить сестру в том, что всё в полном порядке, Сай конечно же прекрасно понимала, что в порядке только то, что все они ещё живы и, кажется, относительно здоровы. Хотя, и это уже было великим счастьем. "Я не знал, - приписал брат в конце достаточно внушительного письма, - что именно тебе понадобится или будет под настроение, поэтому там два варианта. Надеюсь, что хотя бы один подойдёт..." Сай улыбнулась, оторвавшись от листа пергамента, испещрённого косым, слегка небрежным почерком брата, и кинула взгляд на собственную постель. На покрывале были разложены два наряда, которые он столь заботливо откапал в бездне её комнаты и прислал, вспомнив про то, что ей предстоит идти на бал. - Под настроение... хммм... – младшая дэ Самон вопросительно взглянула на дремавшего рядом Рена, словно ища поддержки от этого сонного кошачьего существа, но рыжий лишь зевнул и, потянувшись, уткнулся носом в лапу. В общем-то, правда, какое ему дело до каких-то там платьев и костюмов. Кошки - удивительные существа, воистину. У них стоит многому поучиться. Настроение у Сайберии было непривычно тоскливое и в принципе на бал идти совершенно не хотелось. Да, такое тоже бывало, правда, действительно не так часто, чтобы стать нормой. Но вот сегодня оказался именно такой день-исключение, который всё-таки нужно было пережить. Сай покосилась на первый наряд. Его, кажется, они покупали вместе с Саймоном, готовясь к какому-то из семейных праздников – достаточно строгий, замечательно подобраны аксессуары, всё в пиратском стиле. Он как нельзя лучше подходил для маскарада, тем более, что пиратство для младшей дэ Самон было любимой темой с раннего детства. Но, брат выразился как нельзя лучше, зная характер своей сестры – сейчас он был не под настроение. Наверное, слишком сильно диссонируя с тем, что происходило в голове юной особы. А вот второй был как раз то, что надо и девушка незамедлительно приступила к сборам, поскольку до начала маскарада оставались каких-то полтора часа… Достижение – по дороге из гостиной дома Годрика в Большой Зал Сай умудрилась даже не споткнуться ни разу. Хотя, за все шесть с лишним лет своего пребывания в Хогвартсе она с каким-то упорным постоянством спотыкалась, падала, ударялась обо что-нибудь, сталкивалась с углами, дверными косяками и даже вполне так себе живыми людьми… Всю дорогу она думала о письме брата, о том, каково ему там, думала о родителях, о которых вообще ничегошеньки не слышала последние несколько месяцев, зная лишь то, что они живы, о Карадоке. Мало, непривычно мало. Ей не хватало ощущения, которое поддерживало её всю её сознательную жизнь, ощущения того, что сейчас где-то там дома потрескивает огонь в камине, простой уверенности в том, что у родных ей людей всё хорошо. Но в то же время сейчас это было невероятно много – знать, что живы. Она и не заметила, как остановилась где-то в коридоре, вызывая удивление у местных портретов. На неё смотрели как-то странно, кто-то даже спросил, не плохо ли ей. Конечно, тот самый приветливый старичок в ядовито-изумрудной мантии и смешной шляпе. А Сай стояла в этой пустоте, абсолютно бледная, измотанная бессонницей и мыслями о тех, кого сейчас не было рядом – совсем не тот настрой, с которым стоило бы появляться на балу. Вдох. Глубокий и медленный. Выдох. Кивок добродушному магу с портрета и безнадёжная попытка улыбнуться. - Не на пытку же идёшь, солнце! Ну-ка улыбнись… Привычное напутствие брата. А и верно ведь, не на пытку. И улыбка уже намного лучше и бледность, кажется, не такая смертельная. Сай вошла в Зал спустя несколько минут, немного придя в себя, улыбаясь и наблюдая за присутствующими через маску, расшитую скандинавскими узорами. На ней было длинное строгое платье в светлых тонах, аккуратно подобранное на талии широким кожаным поясом всё с тем же узором, высокие сапоги из мягкой кожи на каблуке, на плечах – свободная парадная мантия белого цвета и накидка из пепельно-серого меха, шею украшал небольшой серебряный крестик состоящий из замысловатого переплетения древних узоров, а руки – изящные кожаные наручи. А Зал был уже полон, в некоторых присутствующих даже под масками угадывались старые знакомые, однокурсники, иностранные гости, изредка попадались и те, кого вовсе невозможно было узнать. Многие толпились в центре около Кубка, остальные лишь наблюдали издалека. Сай остановилась поодаль, явно не стремясь протискиваться сквозь толпу, чтобы кинуть в Кубок своё имя. Трудно сказать, как бы она поступила, если бы могла, но в данном случае гриффиндорка старалась даже не думать об этом лишний раз, ибо безумием было бы сейчас претендовать на участие в Турнире. Она бы долго ещё так стояла, если бы что-то не заставило её обернуться. Совсем неосознанно. Кажется, даже без причины…
Simon de Cideville: Судя по всему, однообразная школьная форма надоела ученикам до зубовного скрежета – глаза попросту разбегались от обилия ярких цветов, перемещающихся вокруг. Платья, мантии, накидки, рубашки – все пестрело разноцветными красками. Выглядел весь этот калейдоскоп куда более радостно, чем торжественный обед в их честь. Все будто бы призывало отдаться торжеству, отбросив все тревоги и опасения. Вот только настораживали слова, услышанные еще утром – о том, что в Хогвартсе все они будут находиться под охраной специальной команды боевых магов. Ведь если наличествует охрана, то и весомая причина для беспокойств имеется просто наверняка. И это не могло не доставлять некоторого волнения, особенно в такое неспокойное время. Впрочем, Симон понимал, что глупо постоянно забивать себе голову подобными, не особенно радостными мыслями. Поэтому он решил, что сейчас лучше всего будет занять свой разум приятной беседой с Констанс и получить удовольствие от такого красивого праздника. - Ты надеваешь маску, твой собеседник тоже скрывает за ней лицо – в чем интерес к игре, которая ведется сразу на одних козырях? – Тому, кто привык всегда держать свои эмоции под контролем тяжело понять привлекательность куска картона и ткани, скрывающего лицо своего владельца от окружающих. – Я согласен, это своего рода защита. Но, разве, когда оба дуэлянта уходят в глухую оборону, из поединка выходит толк? – Юноша учтиво посторонился, пропуская идущую мимо девушку в узком вишневом платье, а затем, повернувшись к Карре, сделал широкий жест рукой, будто призывая свою спутницу вместе с ним еще раз окинуть взглядом всю разноцветную толпу. – Всего лишь школьный праздник, ma chère. Это не то место, где все маски оценят по достоинству. Спрятавшись под маскарадным костюмом, каждый чего-то ждет. Каждому хочется волшебства, хочется тайны. Не только побыть один вечер кем-то другим, таким непохожим, но и прикоснуться, хоть самую малость, к такой же яркой и насыщенной жизни, как все эти наряды. Здесь кто-то наденет маску, чтобы не оказаться узнанным, а кто-то – чтобы привлечь внимание к своей персоне. Маскарад, потому так и называется – для каждого, он открывается со своей стороны, будто бы в новом обличье. Не стоит принимать его всерьез – стоит лишь получать удовольствие от той грани, которую он показывает именно тебе. – Он слегка наигранно приподнял свою шляпу, будто показывая, что грань эта только и зависит, что от выбора самой француженки. Ведь балы для того и нужны, чтобы исполнять желания прекрасных дам. А то, что Констанс в своем наряде была в числе самых прекрасных, сомнению не подлежало – даже Даниэль не преминул одарить ее по этому поводу комплиментом. Вот только, Симону показалось, что де Фуа будто бы задела эта невинная шутка про совместный поиск спутницы. Впрочем, француз уже привык, что окружающие далеко не всегда способны оценить его юмор, и лишь слегка пожал плечами. - Тебе виднее, - дружелюбно ответил он в ответ на возражение друга. Выбор – личное дело каждого, может он в чем-то и прав. Тем более, что, кажется, свой выбор Даниэль уже сделал – Сидвиллю только и оставалось, что проводить взглядом его удаляющуюся спину. Однако, ему удалось вовремя заметить руку Констанс, протянутую было так и не воспользовавшемуся ей Даниэлю. Недолго раздумывая, Симон свободной ладонью перехватил ладонь своей спутницы и развернулся к ней лицом, расположив их руки особенным образом, так, что пара приняла классическую танцевальную позицию, которую так долго оттачивали на школьных занятиях. - Действительно, как же танцы? – Шутливо промолвил он, и, не дожидаясь ответа, увлек за собой француженку, осторожно лавируя между окружающими. Его движения были неспешными, но уверенными – в школе он считался одним из лучших танцоров. Шаги перемешивались с изящными поворотами, и пара медленно двигалась в такт негромкой музыке, все дальше от огненной чаши, оставляя ее позади. – Даниэль может считать, что я тебя ненадолго украл. – Раз уж друг решил пообщаться с дамой, не стоило ему мешать. Найти их не составить теперь для него труда. Юноша вел уверенно, как и подобало настоящему мужчине, увлекал Констанс за собой. Каждое движение было подчинено струящейся откуда-то мелодии – даже уверенность умела быть в каком-то смысле податливой. Одна ладонь покоилась на талии девушки, другая осторожно сжимала ее пальцы. Глаз француза не было видно за зачарованной волшебством маской, но и без того было ясно, что смотрит он прямо в глаза своей дамы. И, несмотря на все это, ему удалось ни разу не наскочить ни на кого из присутствующих, которые все продолжали прибывать. Вскоре, они пересекли зал, и Симон, в финале выпустив из левой руки ладонь своей партнерши, поднял правую вверх, заставив Констанс сделать изящный оборот вокруг своей оси, после чего склонился в не менее изящном поклоне. – Желание дамы – закон. – Проговорил он. Теперь стало понятно, что первоначально было целью – французы стояли возле сдвинутых к стенам столов, на одном из которых Сидвилль уже заприметил графин с прозрачной жидкостью. Он незамедлительно подхватил один из пустых бокалов и, наполнив его водой, протянул Констанс. – Да, и для танцев, я думаю, время еще наступит. Вечер ведь только начался, не так ли?
Caradoc Dearborn: Дирборн отправлялся в Хогвартс, исполняя серьезную, как ему сказали, миссию, а на деле просто сопровождая итальянского посла сеньора Висконти, но в голове у него билась только одна мысль, совершенно не соответствующая обстановке, его задаче и серьезности момента. Карадок думал, в каком же платье на этом балу будет Сай, и эта мысль, как он ни старался, никак не могла покинуть его голову. Он даже злился на себя за эту несерьезность, но поделать ничего не мог и, в конце концов, смирился. Сам он был одет проще некуда и думал, что его статус оправдает отсутствие парадной мантии – черная рубашка и брюки устраивали его куда больше. Аврор вошел в Зал и тут же завертел головой, твердя себе, что, даже если увидит гриффиндорку, не подойдет к ней, потому что он при исполнении, и понимая, что просто не сдержится. И тут он осознал, что большая часть всех собравшихся в маскарадных костюмах, и абсолютно все в масках, поэтому узнать кого-либо не так-то просто, да еще в такой толпе. Но аврор он, или где, если не узнает свою личную фею? Дирборн удостоверился, что с его сопровождаемым все в порядке, и он занят своими делами, и сам стал рассматривать пристальнее окружающих. Кто-то был похож, но не настолько, а кто-то и вовсе не похож. Но где же Сайберия? Он вновь взглянул на Висконти, оставив всякую надежду сосредоточиться на работе. Платья и маски кружились вокруг него в причудливом танце, и он чувствовал себя таким дураком... Захотелось вдруг крикнуть, позвать ее, ведь не было ничего мучительнее этой потерянности в толпе неясных людей.
Aengus O'Tier: Ангус стоял у самого входа в Зал, отвоевав себе лавку, на которую и взгромоздился, чтобы видеть поверх голов, особенно следя, что же твориться у Чаши. Школьники, школьники, школьники… Мероприятие нужно было назвать «Я круче тебя, у меня харизма длиннее, а ты…» - подставить нужное, в зависимости от словарного запаса и его испорченности. И кто только додумался проводить подобное для налаживания отношений? Лучше бы кошек стравили в темной комнате. Для детей-то может и правда соревнование, а взрослые подонки, наверняка, с натянутыми улыбками будут точить зуб. Ангус хотел как можно быстрее допросить слизеринца, пустившего Метку, но зал покинуть так и не решился. Вообще, ему было бы куда как проще работать, если бы хорошо знал команду. А так О’Тир даже толком не был уверен, знают ли остальные авроры, что ему выпало несчастье заниматься организацией долбанной охраны. Со своего «постамента» Ангус легко приметил входящего Дирборна и вместе с ним такого иностранца, что просто клеймо негде ставить. Придерживаясь за стену, аврор, нависая над толпой, хлопнул молодого коллегу по плечу, привлекая внимание, и кивнул на посла, мол, ну, что за тип?
GameMaster: Николо Висконти обожал карнавалы. Шик, блеск... бурлеск... Впрочем, нет. Надеяться на присутствие в школе строгого визардского режима красивых полуобнаженных женщин, самой пикантной и самой интригующей деталью наряда которых должна быть маска (маска, потому что других деталей вообще быть не должно) как-то не приходилось - Николо загрустил. Над костюмом итальянский посол раздумывал недолго - натянув лучшую мантию, Ломбардец скрыл верхнюю половину лица под узкой черной маской - удовлетворенно качнул головой и, удивительно молчаливый, позволил молодому аврору сопроводить себя до Хогвартса. Конвоир выглядел еще более грустно-меланхоличным, чем его высокопоставленных узник. В добрые намерения, как и в добрую волю, Ломбардец не верил. Все дороги ведут в Рим, благие помыслы ведут в ад, а авроры ведут в Азкабан - такова суть. Тем не менее очутившись в Большом зале, Висконти решил не поддаваться унынию. Раз уж нет Лукреции, стоит подыскать ей адекватную замену. Очень молодую адекватную замену. Но сперва... – Господин Дирборн, не будете ли вы так любезны налить мне что-нибудь выпить? Горло совсем пересохла. Только не английский пунш! Господи упаси... На второго аврора Висконти даже не взглянул - много чести.
Caradoc Dearborn: Дирборн почувствовал тяжелую руку на своем плече, резко обернулся и вспомнил Ангуса О'Тира, который только-только вернулся на работу после восстановления. Вот уж повезло, так повезло - сразу попасть в такой водоворот, когда так долго не плавал. Проследив взгляд коллеги, Дирборн улыбнулся уголком рта, едва-едва, и, стянув за плечо аврора с его постамента, потому что не хотел говорить громко и для всех окружающих, объяснил в полголоса: - Посол итальянского министерства, Николо Висконти, а я в качестве живого щита при сеньоре. В этот момент сеньор к нему обратился, и Карадок отвернулся от Ангуса, отпустив его плечо. В другой раз он бы возмутился, что он охранник, а не официант и не мальчик на побегушках, но тут спорить не было желания, тем более, он и сам хотел пить и захватить лишний стакан ему было совсем не тяжело. Называть имя и статус гостя Дирборну не хотелось, раз есть маска и вероятность, что посол останется неузнанным, пусть, это прикрытие не будет лишним. - Сомневаюсь, что здесь найдется домашнее вино, но я попробую. Он прошел к столам, переговорил с выскочившим на его зов эльфом, посматривая периодически назад, на своего сопровождаемого, не происходит ли там чего, эльф же притащил бокал с чем-то темнокрасным, себе Дирборн выудил со стола тыквенный сок, который тут же залпом и выпил, освобождая на всякий пожарный одну руку. - Вино нашлось, не знаю, насколько оно хорошо. Держите. Карадок отдал бокал послу, и обернулся вновь к Ангусу. - Как тут у вас? Он отвлекся от мыслей о Сай на эти минуты, и теперь его вновь кольнул вопрос, где же она, и Дирборн все еще вертел головой, пытаясь найти знакомое... что? лицо? Ох уж эти маски...
Syberia de Samon: Нет, причина всё-таки была, и звали её не иначе, как Карадок Дирборн. Сай замерла, не особо веря тому, что она видела, тем более, что без костюма и маски был лишь он и среди этой пёстрой безымянной толпы действительно походил более на мираж. Но снова нет, этот мираж двигался, разговаривал и с таким упорством вертел головой, что вполне можно было испугаться за её сохранность. В сердце что-то кольнуло, захотелось окликнуть его, подойти... ведомая этим порывом, Сайберия сделала было несколько шагов в его сторону, но внезапно остановилась, медленно потянувшись кончиками пальцев к лицу, коснувшись ими губ, словно умоляя голос остаться безмолвием. Карадок был на задании, и она не должна была отвлекать его своим присутствием. Осознание этого, благо, пришло раньше, чем гриффиндорка успела обнаружить себя. Глупая, глупая девочка. Дэ Самон медленно отошла в сторону, пропуская проходящих мимо людей, пытавшихся протиснуться к Кубку, и грустно улыбнулась, слегка склонив голову. Увы, улыбку не могла скрыть ни она, ни маска. Кончики губ дрогнули и около них появились привычные едва заметные складочки. А в Зале становилось всё больше и больше народу, люди в ярких костюмах мелькали туда-сюда, переговариваясь друг с другом, смеясь и танцуя. Сай растворялась в этой толпе, но на душе стало вдруг невероятно легко просто от того, что она увидела его сегодня здесь, от одной мысли, что Карадок где-то тут, совсем рядом и у него всё хорошо.
Aldo Lorenssen: - Ты зануда, - "поймав" тон, так же монотонно отвечал Альдо, поправляя маску. Не то, чтобы он сам был в восторге от этого какого-то уж слишком показного всеоющего веселья, да и вообще несколько иначе представлял себе празднование Самайна. А тут они попали на доропорядочную волшебную вечеринку, он бы даже сказал, что какую-то полумагловскую - видно, сказалась привычка принимать маглорожденных в эту Школу. В своем костюме Альдо сперва почувствовал себя идиотом, что ему мало понравилось, а потом - неудобным гостем, что было куда как приятнее и смешнее. Быть неудобным гостем - вообще амплуа норвежца с тех пор, как он себя помнит и в четыре года приперся в спальню к дяде с тетей, приехавшим в гости из Хельсинки, дабы спросить, почему тетя кричит и не стоит ли вызвать семейного целителя. Причем, Альдо прекрасно понимал, что не стоит, но замешательство родственников уже тогда доставляло ему удовольствие. В общем для человека, всей душой ненавидящего Трансфигурацию, он постарался над костюмом отменно, видимо это и раздражало Альбериха, который в любых обстоятельствах предпочитал парадную форму. Альдо же устал ему напоминать, что возможностей надеть красивые мундиры у них будет еще полно, а вот Маскарад - один, к тому же надо помнить, что скоро выпуск и привыкать к "светской" одежде. А еще Лорензен очень любил местные легенды, о которых ему, помнится, впервые вещал один местный друг - страшно подумать, в парижском борделе сразу после феерической драки, учиненной ими там сначала друг с другом, а потом с местными посетителями. Так любил, что на досуге изучил все, что нашел. Результат можно было наблюдать прямо сейчас: норвежец по обыкновению прихрамывая топал рядом с Рихтенбергом... оставляя за собой инеистый след, а прорези его лисьей маски светились красным, как положено уважающему себя Неблагому. - Так вот я говорю, что ты зануда, и язык мой оставь в покое, если не хочешь, чтобы я выдернул тебе ноги к йотуновой матери. Почему бы тебе просто не расслабиться и не начать получать удовольствие. Удовольствие, друг мой, это очень приятно, это лучше, чем на всех ворчать. И да, что касается Гии и сопровождения, то Гию сопровождаю я, это не обсужда... О, привет, прекраснейшая! Принц Неблагого Двора обернулся и, пользуясь положением лучшего друга, от души чмокнул Снежную Королеву в фарфоровую щеку. - Ты просто... прекраснейшая. Как насчет того, чтобы продать мне душу по сходной цене? А хотя, черт, не из той сказки, меня вечно сбивает с толку хромота. Ну, как будем развлекаться? Развлечение пришло само - в виде миниатюрной блондиночки из Франции, щебечущей аки птичка, что по идее должно было вызывать у всех представителей мужского пола в пределах видимости умиление и рыцарские чувства. Иногда не совсем рыцарские. Умиления Альдо огреб сполна, а вот не совсем рыцарские чувства (беда, печаль!) не проявились. Сколько Лорензен себя помнил, с блондиночками он носился, аки с сестрами... и эта, кажется, рисковала не стать исключением. - Ритуал? - моментально откликнулся Альдо по-французски, - ну конечно, у нас ритуал, страшный, древний и темномагический. Мы всегда проводим адские ритуалы перед тем, как бросить какую-нибудь записку в какой-нибудь кубок, а вы нет? Ну это несерьезно... Мадемуазель Эсклармонда, почто вы ходите здесь одна, украдут ведь. Норвежец откровенно посмеивался, протягивая девушке руку: - Давайте мы вас украдем, пока нас не опередили. Гия, ты не против украсть французскую фею?
Caradoc Dearborn: Заметив краем глаза что-то до боли знакомое, Карадок разом вывернул голову в эту сторону, и в ту же минуту забыл про посла, О’Тира и все на свете, потому что видел именно то, к чему так стремилось сердце, и эту улыбку, на границе радости и грусти, он бы ни с чем не спутал теперь. А платье и впрям было волшебным, так ведь феям и положено поражать своим волшебством простых смертных, поражать, сводить с ума… Он чувствовал, что словно раздвоился, и одна его часть уже стремилась к Сай, а вторая не могла сдвинуться с места из-за того, что к ногам словно две гири были прикованы, весом каждая с тонну, и на каждой ярлык «Долг». И куда проще было бы, будь она ближе, тогда он мог также незаметно общаться с ней, как и с Ангусом, но она стояла в отдалении, он видел, что заметила, и, наверное, не подошла, чтобы не мешать, по крайней мере, он надеялся именно на это. Его глаза несколько секунд умоляли ее приблизиться, а потом он не выдержал, этого боггартова терпения ему никогда не хватало, что ж тут поделать. Он быстро обернулся через плечо к послу, а затем двинулся к гриффиндорке, зная, что сопровождаемому это покажется странным, ну и черт с ним. Дирборн в миг сократил это совершенно невозможное расстояние, оказавшись перед ней и, начав говорить громко, постепенно заглушал голос, придвигаясь все ближе, чтобы его было слышно из-за шума. Нет, даже не из-за этого, ему просто хотелось быть как можно ближе, но сознаться в этом сейчас было непозволительной роскошью, и слишком мало времени у них было. - Вы не подскажете, где мне отыскать мою фею? Здесь столько масок вокруг, совершенно голова идет кругом, и я даже, признаться, растерян. Я хотел извиниться перед ней, что я здесь при таких обстоятельствах, что не позволяют мне, при всем моем, пусть она будет уверена, огромном желании, украсть у нее хотя бы один поцелуй. На губах играла почти невидимая улыбка, окружающие бы даже не догадались, что он улыбается, но Карадок знал, что Сай ее видит, улыбку, предназначенную только ей. И так щеки горят… Он надеялся, что лицо не залил несерьезный румянец. И пришлось прикусить губу, чтобы с губ не сорвалось лишнего звука, или чтобы они не совершили ничего, не входящего в его должностные обязанности. Он смотрел в прорези маски на глаза Сай, и хотелось маску снять, чтобы видеть ее всю, рука потянулась и нерешительно застыла в воздухе.
Ursula Malfoy: Урсула терпеть не могла, когда ее называли мисс. Или в данном случае, сеньорита. Даже из уважения к ее возрасту подобное обращение можно было рассматривать только как наглый подхлимаж. Мол, больше нечего сказать как комплимент, ну если только вот так бездарно польстить. К тому же этот бесстыдный итальянец прекрасно знал, что она за мужем, а потому не имел ни какого резона так к ней обращаться. Миссис Малфой нежно улыбнулась и спокойно, едва заметно кивнула. - Метресса Хельга, так будет правильнее. – хорошо хоть не бамбини ее назвал. С другой стороны, позволь себе Скарлатти подобную вольность, и она бы уже с чистой совестью наслаждалась зрелищем того, как Абраксас рвал бы его на сотни тысяч тоненьких спагетти. Увы, итальянцы всегда были вертлявы, хитры и ненадежны. Даже в таких мелочах. Слова, одни слова, и никакого наслаждения. Урсула подставила щечку, чтобы мужу не пришлось сильно тянуться. – Добрый вечер, дорогой. Рада, что ты смог к нам присоединиться. Тебе очень идет этот костюм. У мужчины должен быть кто-то, кто им гордиться. Желательно непрерывно, не взирая на время суток и метеоусловия. Урсула гордилась своим мужем без устали, потому что если не гордиться, то за чем тогда вообще быть женой. Она аккуратно, на едва уловимую капельку, сместилась чуть ближе к мужу, чтобы и не коснуться его, но дать понять всем окружающим, что она с ним, они вместе. - Ах, не слушайте его, сеньор Скарлатти. Мой муж мне безбожно льстит. Самое сложно в этой фразе был не слова, а тональность. Великое женское искусство произнести подобную сентиментальную чушь так, чтобы не было ни обидно, ни зло. А чтобы и улыбка, и небрежный жест, и придыхание в конце – все говорило о том, что от этой ну просто таки безбожной лести женщина получает истинное наслаждение и не против выслушать еще пару подобных банальностей. С появление на балу Абраксаса все происходящее стало казаться чуть радостнее. Конечно, идеально было бы оказаться дома, Урсула была абсолютно уверена, что для мужа находиться среди галдящих детей – сущая мука. Но идеален только ее супруг, а министерство, настоявшее на присутствии итальянцев на празднике, было далеко от совершенства, и потому, время от времени, принимало вот такие глупые бессмысленные решения. Собственно, женщине было даже не очень понятно, зачем сюда отправили посла, насколько она помнила, среди приезжих студентов не было ни одного итальянца. Но раз кузен попросил, то она решила оказать Маркусу мелкую услугу, так и быть. Что поделать, Урсула всегда считала, что во всех вопросах, касающихся семьи, она проявляла редкостное мягкосердечие. За что теперь расплачивалась необходимостью развлекать почти незнакомого ей человека. Кстати, о незнакомцах, где-то тут в зале еще бродил и сам посол, сеньор Висконти. По-хорошему, надо было бы его найти да проверить, все ли у того в порядке. Миссис Малфой с искренним любопытством смотрела на своего собеседника, сеньора Скарлатти, он не должен был считать, что его ответы ей не интересны. Что он сам по себе ей не интересен. Пусть даже позволяет себе подобную бестактность, как обращение к ней «сеньорита». Гость есть гость. Его положено выслушать, и она сделает все, что в ее силах. Осталось только придумать, как найти посла. Ей требовалась помощь мужа, вот только женщина не могла решить, на сколько это срочно. - Дорогой, ты не заметил тут посла, сеньора Висконти? Он меня уверял, что не заблудится в Хогвартсе, но я немного волнуюсь. Ты же знаешь, дети могут доставить самые разнообразные проблемы, о которых взрослый и не подумает. – Вежливая версия невежливого вопроса на тему «где его черти носят». Оставалось только радоваться, что все остальное шумное и слабоорганизованное посольство отказалось от посещения бала, а то она с ума сошла бы, пытаясь собрать их в одном месте.
Jeanne Roy: Было очень обидно и неприятно признавать, но Жанна опоздала к началу карнавала. И теперь её мучила почуявшая хороший повод совесть на пару с ущемленной гордостью – как же, даже кузина Лали собралась быстрее и, если она, конечно, не заблудилась, уже во всю веселилась, а она, Жанна, только-только подходила к дверям Большого Зала. Причиной такому неприличному –двадцать четыре минуты! – опозданию стал неожиданный приступ мигрени, вызванный видимо резкой переменой погоды – ведь ещё пару дней назад они были в теплой Франции – из-за которого ей пришлось два часа провести в кровати. Мадам Максим даже предлагала ей отправиться в местный лазарет и не ходить сегодня на маскарад, но такого Жанна допустить не могла – как же, она ведь староста, и потому была просто-таки обязана быть одной из первых среди тех, кто решиться попытать свою удачу с Кубком Огня. Она пообещала Госпоже Директор, что если ей станет хуже, то она обязательно обратиться за помощь, про себя заметив, что рамки «похуже» для такого повода могут быть несколько расширены. Её повезло - сейчас боль отступила, оставив после себя неприятную тошноту и ту особую тупость, которая наступает в промежутке между приступами мигрени, когда очень тяжело понять – голова уже не болит или ещё не. Однако в таком состоянии она уже могла встать и одеть костюм, а значит и на маскарад идти в состоянии. Главное не забыть накрасить бескровные губы и нарисовать на бледных щеках румянец, а остальной скроет маска. Для начала надо было разобраться с самым важным делом сегодняшнего вечера, а именно опустить . Поэтому. Нога совершенно бессовестно ныла, в голову словно бы натолкали сладкой ваты, а в желудок – лягушачьих лапок как часть вполне живых лягушек, пытающихся из этого желудка выбраться. Но Жанна шла к кубку с прямой спиной и гордо поднятой, чуть улыбаясь и в общем являя собой воплощение элегантности и легкости, которую всегда связывали с именем Шармбатона. Словом преподаватель этикета могла бы гордиться своей ученицей, ведь она всегда говорила «никто не должен знать о том, как вам плохо». Она заранее подготовила небольшой квадрат бумаги, на котором простыми черными чернилами её ровным каллиграфическим почерком было написано её имя и название школы – просто и элегантно. Глядя, как пламя принимает бумагу, Жанна удовлетворенно кивнула – ну вот, главное сделано. Теперь можно было вздохнуть свободно. Она не собиралась оставаться на балу до самого конца, но уходить прямо сейчас казалось ей моветоном. Через какое-то время должно состояться представление какой-то местной группы, покинуть зал во время которого Жанне казалось наиболее разумным. Вокруг кружилось несколько пар в медленном танце, но от одного взгляда на них у неё закружилась голова. Нет, о том, чтобы танцевать речи конечно же не шло. Она и в нормальном состоянии была посредственной партнершей даже в простом вальсе, а уж сейчас тем более. Во всяком случае она не могла быть уверена, что после пары кругов она не «украсит» мантию партнера своим содержимым своего желудка, так что не стоит рисковать. Взяв с одного из подносов бокал с соком – сейчас ей точно было не до алкоголя – девушка отошла к столам с закуской, и огляделась. Невдалеке она заметила Эсклармонду – даже если бы та оделась магловским слесарем, Руа все равно бы узнала её, что уж говорить об этом прекрасном платье, которое делало девушку ещё более похожей на сильфиду чем обычно. Светловолосая француженка весело «чирикала» с тремя студентами Дурмстранга – Жанна узнала парадную форму школы, которую один из них выбрал в качестве костюма. Девушка рядом с ним скорее всего мадмуазель Пелагия, а лисомордый альв наверно местный – слишком уж явно его костюм отсылал к местным легендам. Или нет –во всяком случае похожую трость Жанна уже кажется видела в руках месье Альдо. В другой девушке Жанна не без труда узнала Констанс, а рядом значит, скорее всего, Даниэль и Симон. Не смотря на то, что это был праздник, по большей части не обязательный, староста-Жанна все равно была довольна – почти все были здесь, только Армана не хватало, но может он был здесь раньше, и уже успел свести знакомство с кем-нибудь из местных девушек, которая конечно же не могла не согласиться на его просьбу показать ему школу, во всяком случае нечто подобное было бы в его стиле. Жанна сделала небольшой глоток – сок, что приятно, оказался не тыквенным – и осторожно присела на один из стульев, приставленных к столам для отдыха гостей. Наверно надо было с кем-нибудь знакомиться, разговаривать, работать на благо репутации школы, на сил на это почему-то не было. Хотелось только спать, но этого, увы, Жанна позволить себе не могла.
Syberia de Samon: - Вашу фею? - Девушка подняла взгляд на Карадока и очень внимательно, вдумчиво посмотрела в его глаза. А сердце так бешено билось в груди, что, казалось, дэ Самон, как минимум, только что отыграла полноценный квиддичный матч и, по меньшей мере, это был последний матч сезона против слизеринцев в старом составе... Иными словами, Сай было невыносимо сложно сохранять видимость безмятежности на своём, пусть и скрытым под маской, лице. Мучительно было стоять с ним рядом, слышать его голос и осознавать, что даже мысль о том, чтобы обнять его, подарить тот самый поцелуй, что он так желал украсть, была действительно непозволительной роскошью здесь, среди этого бала, где он вновь охранял чьи-то жизни. Сайберия едва заметно пожала плечами и окинула взглядом видимую ей часть зала, словно искала кого-то в этой безумной толпе. Но нет, её взгляд вновь встретился с глазами Карадока и она улыбнулась сквозь маску, почти неуловимо, только лишь глазами и дрогнувшими уголками губ. - Знаете, мне кажется, что она где-то здесь, совсем близко. И понимает всё, поэтому и прячется в этой странной толпе, чтобы ни в коем случае не отвлекать... Так и стояли, безмолвно глядя друг на друга. Улыбались. И улыбка эта была только их, понятная лишь им двоим и никому более. И от мысли этой на сердце вдруг стало невероятно тепло. Даже это было невероятно многим, счастьем - возможность просто стоять рядом. Рука Карадока дрогнула, замерев в воздухе. Но и этого было достаточно, чтобы очнуться. Губы Сай нерешительно приоткрылись, но, так и не сумев произнести ни слова, дэ Самон лишь едва заметно покачала головой. Зачем, зачем она, безумная, вообще пришла на этот бал? Надо? Кому надо? Не знала ведь, что встретит его здесь. И правда не знала, но теперь-то... Сайберия сделала шаг назад, отводя взгляд от Дирборна, как бы сложно это ни было. И вновь она не знала, как быть. Когда они ещё встретятся с этой вечной войной? Но не сейчас, когда он на работе, когда отвлекать его было самой величайшей глупостью из всех, которые она когда-либо совершала. И сейчас она надеялась лишь на то, что он поймёт это её решение. А с губ стремились сорваться совсем не те слова, но им было не время, да и не место.
Armand Bechet: Арман задержался, придя на бал минут через тридцать после начала. Да, собственно, он никуда и не спешил, нужды таковой не было. За то был коварный и страшный план, посвященный тому, как спустить все на тормозах и не участвовать в турнире. Мол, заблудился, опоздал, не успел принять участие в голосовании, ах-ха, quel dommage, он уже сует голову в кадку с пеплом. Более того, он уже совсем было приготовился честно заблудиться в бесконечных коридорах старого замка с намерением познакомиться с местными обитателями, но тут француза настиг злой рок в виде кошмарного явления, личного домового эльфа мадам Максим. Сей посланник ада фальцетом изволил передать слова своей maîtresse, в которых кратно, но емко и доходчиво сообщалось о чести и достоинстве гордого французского студента. Арман обреченно вздохнул и отправился одеваться. Спустя минут двадцать он уже входил в Большой зал с твердым намерением найти Кубок, кинуть туда записку со своим именем, выпить бокальчик чего-нибудь, с кем-нибудь потанцевать, а потом как вечер сложится. Хотя в данный момент в мыслях креола все больше наличествовали местные духи, нежели местные красотки. К Кубку Беше даже не подошел, скатав бумажку в шарик и прицельно метнув его издали. Кубку было все равно, Кубок не обиделся, слизнув пламенем самодельный снаряд. Арман гордо выпрямился, горделиво покосился в сторону своей директрисы, и неспешным шагом направился к столам с закусками. Пробраться через весь зал оказалось затруднительно, французу приходилось то и дело лавировать между парочками, уклоняясь от столкновений. - Mademoiselle... ma belle... excusez moi... pardon.... Пойло на столе восторга не вызвало. Судя по запаху, это было какое-то слабенькое спиртное из разряда тех, с которых студенты обычно тихо и незаметно упивались в стельку, чтобы на утро пожалеть о том, что на востоке взошло солнце. Ни чего другого на глаза не попалось, так что Арман прихватил со стола стакан с каким-то соком лишь бы только руки занять. Рядом со столами обнаружились и стулья. И некто знакомый. Креол изобразил шутливый полупоклон. - О, Жанна, сердце и душа Франции, от чего скучает гордая дева, скрываясь в полумраке древних стен?
Fae Cramer: Фэй нервничала - ей вдруг подумалось, что с ее сомнительным везением кубок ведь может и ее имя выплюнуть, это же будет совершенный кошмар и полный позор. Ну и еще она хорошо помнила, что бывает с теми, кто нарывается на возможность получить от судьбы сомнительный подарочек. А школу позорить как-то не хочется, вон иностранцы все какие, как на подбор. Как-то несправедливо выходит... для участия в жеребьевке отобрали лучших студентов Дурмстранга и лучших студентов Шармбатона, а от Хогвартса к чаше пускают таких, как она. Где Поттер? А, хотя кажется, вон он... если этот забавный олень - это он... Где Блэк? Где де Самон? Только Мио и отличился. Кстати, куда он девался? Только увидев друга, Кремер собиралась было его похитить, но тот исчез в толпе и хаффлпаффка потеряла его. Фэй повернулась на носках и буквально уперлась носом в чью-то батистовую рубашку в распахнутом камзоле - и буквально отпрыгнула назад, еще до начала его смешной речи понимая, что это иностранец. Пахло от него так. Чужим местом. Кремер нахмурилась под маской. Нет, она не то, чтобы не любила комплиментов - ну какая девушка их не любит? Особенно, озвученные высоким симпатичным пиратом, от которого пахнет, как от приличного пирата - дальними странствиями и опасностью... Просто она понятия не имела, как себя вести в таких случаях, и от этого нервничала, впадая в мрачность. - Мое имя Фэй Дандремор. Я серьезно. И, пожалуйста, без шуток по этому поводу, - воинственно заявила хаффлпаффка, всем своим видом являя угрозу взяться за тяжелые предметы домашнего обихода, если гость не послушает, - Но лучше звать меня просто Фэй. Надеюсь, ваша фамилия не Дрейк и не Морган, потому что это будет тогда уже совсем не смешно...
Arlie Ruth: Хеллоуин. Вот оно, ночь страха и ужаса. Именно эта мысль в гордом одиночестве воспарила над остальными куда более мелкими мыслишками, пока Арли доедала остатки маминого тыквенного пудинга. Разумеется, эльфы в подпольных кухнях Хогвартса тоже делали неплохой пудинг, но он был не_мамин, и это весомый аргумент против его вкусового лидерства. Надо сказать, что краем глаза наблюдая за ужасающими в своей пышности и великолепии платьями соседок по гостиной, Рут сама приобщалась к этому безобразию, в ручную вырезая себе маску из блестящего коричневого картона. Поэтому она могла сколько угодно про себя цокать языком и качать головой на раздражающую суету прочих девушек, все равно ведь недалеко от них ушла. Позор на твою блондинистую голову, Рут, ты приобщаешься к массам. В свое оправдание Арли могла заявить, что идет на маскарад не маскарада ради, а в ожидании чуда, ну или хотя бы чего-то неожиданного. Ей уже хватило, что она пропустила наделавшую шуму Черную метку днем, то теперь вечером стоило пойти в поисках сенсации. Костюм она не готовила, поэтому решила действовать, не раздумывая долго, и вооружиться имеющимися материалами. В голову тут же прочно засела одна мысль. Дарт Вейдер. Гениально. Уж мантия и ведро на голову явно найдется даже за 5 минут до начала бала. Во всяком случае, дети, не зацикленные лишь на магическом мире, явно не должны были пропустить летнюю премьеру фильма про звездные войны, что наделал шума по обе стороны Атлантического океана. А ее младший братец и вовсе считает загадочного Вейдера сосредоточением всего мирового зла, а себя, разумеется, борцом за торжество добра во всей вселенной. Девушка не стала распространяться с ним своими мыслями, что Лукас то ли имеет родню среди магов, то ли просто все в этом мире ужасно банально. Дарт Вейдер. Темный Лорд. Сценарий этой жизни здорово отдает нездоровой беллетристикой. И сюжеты все до тошноты похожи. С другой стороны, это была явно нездоровая провокация, так что стоило придумать что-то доброе, разумное, светлое, чтобы не привлекать лишнее внимание авроров. Сиди потом в цепях доказывай, что просто решила пошутить. С обычной шутки начинается хорошее преступление, так что довод будет определенно неубедительным. Пока девушка вкушала пудинг, ее все же осенило. Стряхнув крошки с ситцевой рубашки, Арли достала связанное белое пончо с узорами из красных, синих и коричневых ниток, осталась в кожаных коричневых штанах и приложила к голове одно из переьв, что было заготовлено в канцелярских целях. Вот оно. Арли Орлиный Коготь из племени Бешеных Барсуков. Впечатляет? Еще бы, а то у нас в обратном случае и томагавк за пазухой найдется. В общем, Рут вошла в зал в образе эдакой «скво» с намеком на повседневность. Разумеется, в зале, пестрящем французами, норвежцами, …(многоточие можно дополнить, не увидев себя любимого в коротком списке) не хватало разве что чего-то совсем экзотического. Ну вот, дело за малым: выбрать какую конкретно стеночку подпирать и ждать чего-то стоящего. Или все тут собрались только на ищущих славы и бессонницы на ближайшие полгода посмотреть? Серьезно?
Daniel de Foix: Фея оказалась и в самом деле феей. Ну, почти. Фэй – какое удивительное имя. Даниэль не смеялся, но в отличие от имени его действительно порядком забавляла эта напускная суровость новой знакомой. Не могло же и в самом деле это золотистое существо оказаться хмурой, мрачной и чересчур серьёзной девушкой. Впрочем, чем-то она очаровывала – даже безмолвно. Де Фуа пока не уловил, что это было – внешнее или внутреннее, но оно было, и от этого вдруг захотелось улыбнуться. Не насмешливо – как это обычно у него бывало, а как-то очень просто и открыто. Мечтательно. Маскарад даёт право на любую фантазию, оттого он столь притягателен. - Non, никаких шуток, Фэй. У вас поистине волшебное имя. Француз ещё раз оглядел девушку с головы до носков золотистых туфелек и решился-таки представиться. - Mademoiselle, я всего лишь ск'гомный пи'гат. Д'гейк и Мо'ган, без сомнения – достойные мо'геплаватели, но моя фамилия – де Фуа. Только вы зовите меня п'госто Даниэль. Я буду ошшень 'гад слышать своё имя из ваших уст ш-ща... как это будет?.. souvent. Вообще-то Даниэль неплохо знал английский, но зачастую забывал отдельно взятые слова, когда особенно нервничал. При знакомстве с девушками он нервничал почти каждый раз, и этот не стал исключением. Слегка склонившись в полупоклоне перед Фэй, парень нервно оглянулся через плечо, дабы удостовериться, что Сидвилль не замечает его неловкости. К счастью, Симон уже увлёк Констанс в танце куда-то в противоположенную сторону Зала, значит, можно было выдохнуть с облегчением. Знакомство, завязанное в угоду однокурсникам, однако, превращалось во что-то неожиданно приятное, и так порадовало де Фуа, что тот решил его продолжить. А почему нет, в конце концов? Ведь ничего серьёзного, с какой стати он вообще нервничает? Это ведь даже интересно – заключить пари с самим собой. A la “смогу ли я вызвать улыбку на лице этой суровой английской леди”. Однако мысль о том, что фея решила бросить свой имя в Кубок Огня не давала покоя французу. Ну, вот поставь его соревноваться рядом с такой, так он в случае чего постесняется её лишний раз опередить. Это же сколько девичьих слёз будет! Меж тем, кажется, все представители Шармбатона, включая малышку Лали, уже оставили свои заявки на участие в Турнире – даже Беше явился (а его и в маске сложно не узнать), Даниэль мимоходом подумал о том, что мадам директор, определенно, останется довольна своими подопечными. - Надеюсь, ш-што пи'гаты вас не пугают, п'гек'гасная фея. Вп'гочем – я в этом не сомневаюсь, ведь вы отважились б'госить своё волшебное имя в этот огонь. Однако скажите мне ско'гее, mademoiselle, кто похитил вашу улыбку – и я без п'гомедления вызову его на поединок! Глаза француза блеснули озорными огоньками. Одна ладонь Даниэля при этих словах тут же легла на эфес шпаги, а вторую руку он учтиво предложил своей новой знакомой, жестом приглашая последовать за ним.
полная версия страницы