Форум » Архив «Lumiere-77» » L`aveu » Ответить
L`aveu
Daniel de Foix: # Дата: середина мая 1977 года, полночь. # Место: Академия магии Шармбатон, класс Зельеварения. # Участники: Даниэль де Фуа & Констанс Карре. # События: ох, уж эти девушки, ох, уже эти тайны! - всё тайное, рано или поздно, становится явным.
Ответов - 14
Constance Carre: Пустые коридора замка успокаивали Констанс: не было лишнего шума, не было студентов, снующих туда-сюда, не было посторонних людей, которые в последнее время невероятно злили девушку, чье спокойствие нарушили интенсивные занятия по заклинаниям и защите от темных искусств. Все студенты (или большинство) боялись появляться поздно вечером в коридорах, боясь нарушать старые традиции и, не приведи Мерлин, - быть оштрафованными баллами или странными отработками в кабинетах сердобольных учителей, которые не приносили ничего кроме радости и ощущения приятно проведенного времени. К тому же, за полночь в замке никого не сыщешь: все рассыпались по своим спальням, готовясь к новому трудовому дню, но только не Карре. Она старалась бесшумно идти по коридору, прижимаясь к стене, чтобы случайно ни на кого не напороться. О бдительности, впрочем, можно было забыть, ведь, как показывал опыт, желающих нарушить свод законов Шармбатона не наблюдалось вот уже как два с половиной месяца. Француженка толкнула тяжелую дверь, и оказалась в просторном и мрачном классе, где проводились уроки по зельям. Специфический запах, который раздражал многих нежных девушек, успокаивал Карре. Ей нравилось проводить свободное время здесь, чтобы выучить, наконец, рецепт того или иного зелья. У нее просто не было другого выбора. Констанс подошла к шкафу, где хранились именные колбочки и ингредиенты на случай, если кто-то что-то забудет в своих спальнях или гостиных. Больше всего неизрасходованных ингредиентов было, разумеется, у Констанс - той, которая дольше всех оставалась после уроков; у которой ничего толком не получалось; у которой даже при безукоризненном следовании рецепту получалось совершенно иное зелье. Девушка зажгла несколько больших свечей, которые освещали ее стол и необходимые ей книги, а также многочисленные ингредиенты, склянки и два украшения - изящный кулон с прозрачной капсулой и витиеватое кольцо с алым камнем. Если кто-то и будет проходить мимо, беспокоиться не о чем: пламя свечей останется не заметным для посторонних глаз. Острым ножом Карре принялась резать толстый корень растения против волокон - так писалось в книжке. Мертвая тишина приятно убаюкивала и в то же самое время заставляла совершать работу усерднее, словно от сегодняшней ночи зависело завтрашнее утро девушки. Да какое уже "завтрашнее"? Сегодняшнее. И сна не было ни в одном глазу. Рядом поблескивала розоватая жидкость, которой на уроке Эсклармонда дала красивое название "Вода фей". Ночь - не самое подходящее время для размышлений и странных улыбок, но все-таки можно было вспомнить все события минувшего дня. И выводы Констанс, как всегда, были далеко не утешительными. Каково это - быть слабой? Уж она это знает не понаслышке.
Daniel de Foix: Бродить по замку в полночь запрещено? Разумеется, только для де Фуа не существует запретов. Вы ещё скажите, что запрещено устраивать дуэли и поединки, проводить их в стенах школы во время отбоя и потом посреди ночи нервно курить во дворе и ругать себя же за то, что позволил какому-то наглецу оставить на плече этот жуткий шрам, который чертовски болит к тому же. Запрещено, как же! Даниэль затушил сигарету и бросил очередной мрачный взгляд на окровавленный рукав рубашки, бывший белоснежным ещё каких-то полчаса назад. Однако и соперник француза не ушёл отсюда в целости и сохранности – тот парень за свою дерзость поплатился парой выбитых зубов и ещё более жутким шрамом на груди. В любом случае – хорошо было бы раздобыть сейчас какое-нибудь зелье. Обеззараживающее, кровоостанавливающее или обезболивающее на худой конец – чары отчего-то совершенно не помогали. Верно, рана была слишком глубокой. Но не к целителям же обращаться посреди ночи, да ещё и после дуэли? Наказания пускай зарабатывают совсем юные мальчишки, а он уж как-нибудь справится сам. Де Фуа направлялся в кабинет Зельеварения, будучи совершенно уверенным в том, что все нормальные люди давно уже спят – и там он не застанет ни единой живой души. Лишь бы только в очередной раз преодолеть своё отвращение ко всем этим баночкам, скляночкам, крысиным хвостам и лягушачьим мозгам. Однако, вопреки всем ожиданием француза – класс не был пуст. Сначала Даниэль увидел тонкую полоску света из-за двери, и почти сразу же уловил эмоциональный фон. Человек, находившийся за дверью, явно не ждал гостей, был спокоен, расслаблен, и в то же время – сосредоточен на какой-то очень важной работе. Наверняка – приготовлении зелья, что ещё, чёрт возьми, можно делать в таком месте?! Если это кто-то из преподавателей – можно сразу не ждать ничего хорошего, а вот если студент – тут де Фуа несколько насмешливо улыбнулся, тогда это было уже гораздо интереснее. Кто это, помимо него, позволяет себе такие вольности по отношению к уставу Академии? Парень бесшумно приоткрыл дверь и тут же увидел девушку возле стола. Констанс Карре он узнал сразу – роскошные волосы брюнетки не оставляли сомнений относительно своей обладательницы. Неожиданно. - Чёрт возьми, Карре! Ты что, тайком по ночам варишь любовное зелье? – Де Фуа бесцеремонно ввалился в класс, закрывая за собой дверь, а после предусмотрительно запирая её при помощи заклинания. Не хватало ещё, чтобы очередной умник забрел сюда посреди ночи. – Хоть бы дверь закрывала за собой, святая наивность. Даниэль не заметил ни кольца, ни кулона на столе перед девушкой – зато прекрасно уловил все её эмоции. Прячемся. Боимся. Сплошные тайны, сплошные секреты. При этом выглядел де Фуа совершенно не так, каким все привыкли его видеть днём. От безупречного внешнего вида француза не осталось и следа – разорванный рукав рубашки в крови, брюки и туфли в пыли, волосы растрепаны.
Constance Carre: Минуты в классе тянулись еще дольше, чем во время урока, тишина была идеальной - такой, о которой мечтали многие профессора, когда рассказывали о чем-то, что вызывало бурную реакцию со стороны студентов вплоть до окончания урока и начала следующего. Все было прекрасно, пока Карре не поняла, что вместо изумрудного цвета ее зелье получилось ядовито желтым, пахнущим травой и одуванчиками. Какой бы попытка ни была, девушке стоило улыбнуться, ведь ей удалось сдвинуться с мертвой точки, но Констанс негодовала и злилась на себя и свою беспомощность. Почему Аннетт, самой глупой студентке Шармбатона, удается сделать нормальное зелье? Почему красавец и спортсмен Ив, априори не самый одаренный юноша по сравнению с Арманом, Симоном и тем же самым Даниэлем, справляется с зельями в два счета? Наверно потому, что они делают примитивные зелья. Неплохое оправдание, однако, у Карре выбора особого не было. Отец выслал самые точные инструкции по изготовлению зелья, пошагово расписал, что за чем следует, - и результат почти плачевный. Схватив записи и вновь направившись к шкафу, Констанс нашла те же самые ингредиенты, на минуту задержавшись у двери. Сердце отчего-то бешено заколотилось, словно ее вот-вот поймает декан и отчислит за нарушение дисциплины. Показалось... Тем не менее, плохое предчувствие не давало покоя, и нарезанные круги корня были похожи на прозрачные пластинки. Что ж, лучше растворится. Девушка бросила в крохотный котелок все ингредиенты, как едва слышимый скрип двери острым эхом ударил по ушам. В тишине все посторонние звуки, пусть даже тихие, кажутся особенно громкими и неожиданными. От испуга Констанс едва не опрокинула котелок. Внутри все противно съежилось - оставалось смиренно ждать наказания. -Ты? - Не выдержав, она повернулась на голос. Стоит ли говорить, что знакомый? Стоит говорить, что волшебный? Стоит говорить, что особенный? - Что ты тут забыл? - Даниэля де Фуа Карре не была готова встретить здесь, да при таких малоприятных обстоятельствах. Юноша отчего-то уходить не собирался, впрочем, наивно было верить, что он, увидев сокурсницу, извинится за вторжение и пойдет дальше. - Не варю я никакое любовное зелье, нет нужды, знаешь ли. - То ли зло, то ли обиженно ответила девушка, внимательно смотря на молодого человека. И было, по правде сказать, на что смотреть. Испуг стал еще больше, стоило Констанс заметить, как тот запер дверь. Все было бы ничего, если бы и не багровое пятно на белой рубашке. - У меня два предположения: либо ты только что встал, судя по твоему ужасному виду, желая отыскать меня, либо тебе... нужна помощь. Какой вариант выберешь? - Констанс, позабыв про зелье, вскочила с места, едва не сбив Даниэля, вовремя остановившись перед ним. Чтобы тот ни о чем не догадался, достаточно забыть о своих делах на время, а завтра, если удастся, попросить помощи у Симона. - Предложу и третий вариант: ты не ожидал увидеть меня здесь, потому и зашел. В Академии достаточно классов, чтобы ты оказался по счастливой случайности в классе зелий. Что случилось?
Daniel de Foix: Вся эта ситуация с первых мгновений начала порядком забавлять Даниэля. Констанс не на шутку перепугалась, а он будто получал удовольствие от этого её внезапного смущения. Можно было подумать, что зелье, которое девушка здесь готовит, было отнюдь не любовным (хотя и они запрещены к применению), а каким-то гораздо более опасным и уж точно запрещенным к приготовлению у всех на виду и в светлое время суток. На самом деле про любовное это он просто так ляпнул – первое, что в голову пришло. Естественно, глядя на Карре, вряд ли можно было сказать, что та в нём нуждается. Поклонников у девушки хватало и без всяких там приворотов. Де Фуа не входил в их число, но испытывал к однокурснице определенную симпатию, которую и проявлял время от времени, однако, не слишком ярко. - Я – как видишь. А забыл я здесь тоже, что и ты – мне нужно зелье. Даниэль пожал плечами, слегка скривившись от боли в руке, он говорил об этом совершенно будничным тоном, будто явиться в класс за зельем посреди ночи было вполне в порядке вещей. Меж тем Карре, заметив кровь на рубашке юноши, заметно перепугалась. Никакой эмпатии не надо – испуг читался в глазах француженки. Де Фуа ухмыльнулся чуть горделиво – ну, как же, боевые ранения, такими якобы гордиться надо. Шрамы украшают настоящих мужчин, и всё в таком духе. Он бы вообще эту чёртову рубашку снял, чтобы как следует обработать рану – но не теперь же! Ещё не хватало при девушке раздеваться, да ещё и при ТАКОЙ девушке. - Я тебя не искал, Констанс, да и помощь мне не особенно нужна. Естественно, я не ожидал никого здесь увидеть, неужели ты думаешь, что я добровольно стал бы показываться тебе в таком виде? Все знали, как щепетильно француз относился к своему внешнему виду и, в частности, к своей одежде, поэтому тут даже сомнений быть не могло – он действительно не пожелал бы добровольно показываться однокурсникам на глаза после хорошей драки. - Случилось то, что мне не слишком повезло. Но жизнь, знаешь ли, скучна без риска. Не желая отвечать на излишние расспросы, Даниэль обошёл Констанс и направился к столу, а после склонился над котлом с зельем. - Что это? Первый раз такое зелье вижу. Или ты наделала кучу ошибок – оттого по внешнему виду даже невозможно определить его состав. Без насмешки в голосе, но с некоторой досадой. Она нередко делала ошибки даже на уроках, так что удивляться тут было особенно нечему. Краем глаза француз таки заметил и кольцо и кулон, и подумал отчего-то, что вряд ли Карре стала бы снимать с себя украшения просто так – не настолько они мешали бы её работе. Наверняка мастерит какую-нибудь замысловатую штуковину. Так почему не днём, чёрт побери?! Тайна становилась всё притягательнее. Не тайна зелья, конечно – но тайна Констанс Карре. - По-моему, из нас двоих помощь нужна тебе, а не мне.
Constance Carre: Ответ Даниэля был предсказуем, и все равно Констанс ждала чего-то другого: более резкого, пожалуй, и прямолинейного, чем банальность. Маловероятно, что юноше захотелось указать на конкретные вещи, но Карре это несколько задело. Понятное дело, что в классе зелий можно делать две вещи: учиться зельям и готовить их. – Благодарю за честный ответ, Даниэль. - Француженка внимательно смотрела на де Фуа, намереваясь схватить все свои вещи и покинуть класс. Эта мысль была своего рода спасательным кругом, если бы не проблема с тем, что Констанс с первого раза не удастся открыть дверь, запечатанную с помощью заклинания. Безысходность, в которую попадала девушка, была не нова, однако смесь паники и нежелания вести дальше разговор, считая его простым переводом "стрелок" друг на друга, мешала предпринять единственно верный шаг. Ее волновало, что произошло с Даниэлем вовсе не потому, что Констанс представляла собой добродетель и внимательность ко всем, кто ее окружает, а потому, что по-девичьи было интересно, в чем причина малоприятного вида однокурсника. Самая распространенная - обычная драка. Карре не была настолько близка с де Фуа, чтобы наверняка сказать: "он не такой! - в драки ввязываться не будет", и все же вид молодого человека говорил об обратном. Упущение заключалось в том, что шармбатонка видела только тех, кто оказывал ей знаки внимания, кто поддерживал, помогал и выполнял ее прихоти, а не тех, кто считал себя выше других. Почему она решила, что Даниэль считает себя лучше других? Ну, потому что он отделывался общими фразами, потому что, как ей казалось, дерзил ей. Раздражение - не самый лучший спутник девушки. – Мне кажется, ты предпочел вообще не показываться мне. К тому же, жизнь скучна без оправданного риска, а не без такого... - Француженка не придала своим словам должного значения. Она была просто неспособна делать несколько дел сразу: подбирать правильные слова для юноши, следить за зельем, которое можно было вылить и придумывать предлог уйти без использования волшебной палочки. Едва Даниэль задал вопрос, Констанс мигом подлетела к котелку, задувая огонек и поспешно складывая разбросанные по столу вещи. – Извини за грубость, но это тебя не касается. Помощь мне не нужна. Постараюсь справиться сама. - Нервозность. Тот самый страх и холод по жилам. Такое ощущение, что рядом с ней стоял не обычный парень, угодивший в драку, а тот, кто ищет предлога, чтобы унизить ее. Констанс, увы, не умела разграничивать некоторые вещи, будь то обычное любопытство, ирония или сарказм. Карре, убрав кулон в сумку и взяв использованные склянки, отнесла обратно в шкаф, поворачиваясь к де Фуа. Пересилить себя ей, Констанс Карре, было невероятно сложно, но лучше не пускать дело на самотек и самолично не загонять себя в угол. Меньше вопросов - меньше проблем. – Открой, пожалуйста, дверь, и у тебя появится возможность привести себя в порядок. - Даниэлю, рассудила девушка, зелья были намного важнее, чем ей, и это было враньем. Завтра она опять покажет чудеса глупости и неумения сделать примитивнейшее зелье для их уровня, однако игра стоила свеч, да и было ли это игрой на самом деле?
Daniel de Foix: Всё интереснее и интереснее. Француженка стремилась выскочить из класса, как испуганная птица, которая слетает с ветки, стоит только потревожить её малейшим шорохом. По крайней мере, поспешность, с которой Констанс потушила огонь под котлом и принялась собирать вещи, говорила не в её пользу. Неужели она наивно полагала, что после этого Даниэль спокойно её отпустит? Да ведь девушка, напротив, только возбудила в нём ещё больший интерес к своей тайне. А сколько страха! Карре перепугалась не на шутку, де Фуа мог поклясться, что он чувствует этот её страх на кончиках своих пальцев – можно даже не дотрагиваться. Не слишком приятное ощущение, надо признаться. Парень передёрнул плечами, словно отгоняя не прошенные чужие эмоции, и в очередной раз поморщился от ноющей боли в области свежего шрама. С одной стороны Констанс предложила прекрасный вариант – она уходит отсюда, а он получает возможность привести себя в порядок в покое и одиночестве. Но упустить такую возможность! Да ни за что. Когда он ещё застанет врасплох эту красотку? На мгновения Даниэль почувствовал, что сейчас он имеет некоторую власть над девушкой, и это чувство оказалось неожиданно приятным, только подхлестывая намерение продолжить с ней игру в кошки-мышки. - Ты варишь по ночам какие-то зелья в нашем классе, и это никого не касается? Ну, нельзя же быть такой наивной, ей-богу! А если бы сейчас сюда вошёл не я, а кто-нибудь из старост, призванных следить за порядком? Жанне ты бы всё рассказала, не так ли? Или мадам Максим, если бы пришлось. На губах парня вновь появилась усмешка. Он вовсе не собирался издеваться над Карре из каких-то недобрых побуждений, но азарт взял своё. Очередное пари – сумеешь ли узнать чужую тайну, не задаваясь вопросом, имеешь ли ты вообще право её знать. - Тебе не нужна помощь? Брось, в одиночку ты в жизни не сваришь, как следует, ни одного сложного зелья. И ты это знаешь. Это такая своеобразная манера говорить правду – не с издёвкой, но с улыбкой на лице. - Вот именно – нельзя быть такой грубой. Заметь – я предлагаю тебе помощь, а не сообщаю о том, что ты здесь варила кому-то из преподавателей. Видел я твои колечки, можешь не прятать. Даниэль отошёл от стола и прошёл к двери совершенно уверенной походкой, загораживая и без того запечатанный выход своей широкой спиной. - Открою – после того, как ты расскажешь мне, что это было. Почему ты так напугана, Констанс? Я же чувствую, как ты боишься. Де Фуа сбавил тон своего голоса, чтобы ненароком не привлечь в эту часть замка лишнее внимание, и теперь тишину безмолвного класса нарушал лишь его хрипловатый шепот. - Вряд ли это мой вид тебя так встревожил. Вот только дайте Даниэлю зеркало и он, по правде говоря, сам бы себя сейчас испугался. И глаза блестят в полумраке совершенно безумными искрами, которые каждый раз появлялись во взгляде француза, когда он ставил перед собой задачу и шёл к ней, минуя любые преграды на пути.
Constance Carre: Быть загнанной в угол Даниэлем очень не нравилось Констанс, не привыкшей к тому, что, во-первых, ей ставят условие, во-вторых, обвиняют в наивности, в-третьих, намерено пускают пыль в глаза долгими разговорами, которые ничем интересным не закончатся. -Это я наивная? Да это ты наивный, раз думаешь, что я поспешу тебе рассказать во всех деталях, что делаю здесь в такой поздний час. Жанне я бы ничего не рассказала хотя бы потому, что она не стала бы вдаваться в подробности. - А мадам Максим - случай, конечно, другой, и ей, между прочим, Карре знала, что ответить и в какой манере. Мадам Максим является одной из покупательниц магазина артефактов отца Констанс. И навряд ли бы имела что-то против того, если бы ее студентка, "гордость школы", заканчивала приготовление артефакта по ее заказу. -Ты издеваешься, да? - Едва ли не крикнула француженка. - Хорошо, признаю, ты готовишь зелье лучше меня, но это не повод говорить такие громкие слова. Тебе самому нужна помощь больше, чем мне. Поверь. А мои "колечки" как ты выразился, лишь мешали, - мужчины! Какие же они глупые и наивные, но порой слишком проницательные и хитрые. Констанс была уверена, что Даниэль дверь просто так не откроет, а доставать волшебную палочку и с десятого раза пытаться открыть дверь только усугубило бы и без того плачевную для девушки ситуацию. Карре бы скорее дверь взорвала, чем открыла бы ее. И де Фуа должен был это понимать, предвосхищая реакцию Констанс. Карре была расстроена, понимая, что выхода у нее два: соврать или сказать правду, третий вариант мог быть чем-то средним между первыми двумя, но решиться на такой шаг даже для Констанс было чем-то из области фантастики. Ладно, если бы на месте Даниэля был Симон, или Эсклармонда, но не де Фуа! Вот так просто рассказать и быть уверенной, что завтра он ее не засмеет? -Хорошо... я расскажу... и ты меня отпустишь... У меня заканчивается одно зелье, без которого мне довольно сложно справляться с нагрузкой. Именно его я и пыталась приготовить, но я же "в одиночку в жизни" его не сварю, - зло передразнила Даниэля Карре, едва ли сдерживая страх, помноженный на минутную ненависть. Тише, совладай с собой. Отпусти ярость, отпусти грубые слова и обиду. Спокойнее. - И знаешь почему? - Констанс ледяными глазами взглянула на юношу. - Потому что я с-л-а-б-а. С-л-а-б-а. - Девушка осталась стоять неподвижно, внимательно изучая лицо молодого человека. Где эмоции? Где ухмылка? Ничто не раздражает человека так, как отсутствие эмоций. - Дай волю своему сарказму. Мне уже не страшно, что ты это узнал... Я боюсь того, кто стоит передо мной. Посмотри на себя. Ты говоришь, мне нужна помощь, хотя я знаю, что мне это не поможет, забавно да? Помощь, которая не помогает... А ты... а ты все испытываешь жизнь. Что случилось с тобой, раз ты отказываешься от моей помощи? Позволишь помочь или, узнав правду, скажешь убраться отсюда?
Daniel de Foix: - Шшшш... – Зашипел француз, приложив указательный палец к губам, когда Карре превысила громкость голоса намного больше допустимого в их ситуации. Словно не понимает, что если их здесь ночью вдвоём застукают в таком виде, то подумать могут, что угодно! Любовная связь ещё покажется самой безобидной из возможных версий случайного свидетеля. Чёрт возьми, какая связь?! Де Фуа, о чём ты думаешь, совсем сдурел что ли?! – S'il te plait - тише! Не издеваюсь я. А говорю, как есть. И ты сама сейчас это признаешь. И вот уже парень снова торжествующе улыбается, когда Карре соглашается рассказать ему, в чём дело. О нет, он вовсе не настолько наивен, что поверит любой чуши, которую она сейчас выдумает на ходу. Скорее, Даниэль радуется первому успешному шагу – Констанс согласилась говорить. А если согласилась говорить вообще, то чуть позже начнёт говорить и правду, только нужно быть немного понастойчивее с ней. Ах, какая интересная игра! Счёт один – ноль в его пользу. - Что за зелье? Я бы узнал его, если бы оно входило в программу Академии. – Вкрадчиво произнёс француз, поглядывая из-под растрепанной челки на Карре, которая злилась всё больше и больше. Обиделась, прелесть какая. Сколько ярости в холодном взгляде! Как она вообще это совмещает? Холод и страсть, обиду и страх. А ещё при этом называет себя слабой! Все эти эмоции, спутавшись в единый клубок, обратились волной, которая обрушилась на Даниэля с такой силой, что парень чуть не пошатнулся от этого эмпатического удара. Тряхнул головой, которая начинала болеть – чужое раздражение сдавливало виски, мешая адекватно соображать и действовать. - Слаба? Вздор. Ты просто не знаешь, в чём твоя сила. – Всё тем же хриплым шепотом произнёс Даниэль, прислоняясь спиной к двери. Тысяча чертей, больно же! Его глаза встретились с её глазами – а он не вглядывался, и без визуальной картинки всё прекрасно чувствовал. Давай же, де Фуа, улыбайся! Не дай ей сравнять счёт. - Отчего же ты боишься меня? Мне казалось, за все эти годы я не успел сделать тебе ничего плохого. Констанс, тебе не меня бояться надо. А тех, кто вздумает воспользоваться твоими слабостями, если обнаружит их. Я, знаешь ли, делать этого не собираюсь. Хочешь помочь мне? Не падаешь в обмороки при виде крови? Пожалуйста - помоги, только для начала тебе стоит прекратить так дрожать. Иначе твой страх добьёт меня быстрее, чем я волью в себя целебные зелья. Кстати, я не шучу. Расслабься, я тебя не выдам. Даниэль устало прикрыл глаза. Кажется, он всё-таки переоценил свои силы сегодняшней ночью. Даже прошедший поединок не вымотал его настолько, насколько эта девчонка с её тысячью эмоциями. Де Фуа никогда раньше не видел “идеальную” Констанс такой. Или просто внимания не обращал? Однако ему всегда казалось, что она многое скрывает от окружающих.
Constance Carre: - Хватит уже зудеть!- Уподобляясь Даниэлю, прошипела Констанс, проклиная тот день, когда она оставила дверь незапертой в этот чертов класс. Как де Фуа вообще в голову могло придти, что она кричит? Дама не кричит - дама беснуется или выражает недовольство, обаятельно возмущается и мило посылает кавалера на все стороны, лишь бы остаться одной. Дама не повышает голос, она лишь позволяет собеседнику услышать себя. - Ааааах, вот оно что... боишься, что нас здесь поймают? - В голове Констанс мелькнула низкая мыслишка о том, что следовало бы прижать молодого человека к стене, чтобы заставить ощутить тот неловкий страх, который испытала она, стоило Даниэлю оказаться в классе. Приятный бонус же заключался в том, что при таком раскладе Карре окончательно убедится в правильности своих мыслей. Однако студенты оказались в стенах в Шармбатона, а не Хогвартсе, где, поговаривают, девушки ведут себя слишком свободно и развязно. Не стоит также забывать, что они - французы, дети любви. Однако Констанс не решилась на столь дерзкое, по ее мнению, действо, опасаясь, что де Фуа найдет новый способ издевательств. - Неужели? - Улыбнулась брюнетка, постепенно возвращая себе самообладание и приветливость. - История знает много случаев, когда гении не знали элементарных вещей и когда глупцы удивляли знаниями по философии, риторике и другим наукам. - Загадочно произнесла Констанс, не отрывая холодного, как клинок, взгляда. Как, интересно, пахнет ненависть и желание уязвить обидчика? Пахнет ли быстрой кровью, свинцом или не пахнет вовсе? Для Карре ненависть была чем-то эфемерным, легким и воздушным: тем, что можно легко отпустить и привлечь к себе. Для нее это чувство рождалось из обиды и простого женского интереса, смешанного с туберозой лесным ландышем и почему-то терпкого вина, от которого на губах появляется горьковатый привкус. Жаль, что человек не может посылать импульсы запахов другому, иначе Даниэлю стало бы дурно. Констанс улавливала, подобно невидимым вибрациям, хриплый шепот де Фуа, отчего на руках появлялись мурашки, и хотелось выбежать вон из кабинета. Голос юноши казался особенно приглушенным, стоило француженке задуматься: в чем ее сила. В красоте? Вот это вздор! Красота уйдет, как уходит весна, останутся морщины и прежнее ощущение королевы. Чушь. Ее сила в амулетах, кольцах и тайных знаниях, которые лет через шестьдесят забудутся от старческого маразма. Сильные стороны, как это ни ужасно, бессильны перед слабыми, которые преследуют всю жизнь. - Я знаю, в чем моя сила или догадываюсь, но от этого я не становлюсь сильнее - лишь уязвимее. - Констанс взяла руку Даниэля, отгоняя дурные мысли. - Я похожа на кисейную барышню, которая падает в обморок при виде крови, вывиха или неопрятного вида мужчины? Напротив, мне это даже нравится, это многое объясняет. - Понимай, как хочешь, Даниэль. Ты же умный, все знаешь, всех видишь. Девушка отпустила руку сокурсника и отошла к шкафам, на полпути остановившись. Главное - не ошибиться с зельем или что-нибудь по неловкости не разбить. Нет. Сегодня Карре покажет, что от шаблонов нужно отходить, даже если кто-то позволяет усомниться в этом. - Я тебе предложу два варианта, - вдруг начала она, разворачиваясь и с улыбкой смотря на Даниэля. - Вариант первый: я даю тебе одно зелье, и ты сам обрабатываешь свои раны, в то время как я за тобой наблюдаю и говорю малоприятные вещи или, что более вероятно, веду с тобой умную беседу, чтобы сбить тебя с толку. Вариант второй: ты снимаешь рубашку и я... - и тут, собственно, Констанс поняла, как неоднозначно звучат ее слова. Да что, в конце концов, они дети что ли? - На спине наверняка есть ушибы и ссадины. Сам ты до них не доберешься, а я хочу хоть чем-то помочь. Садись. - Она указала на стул и достала из шелковой мантии маленький красный пузырек. - Если будешь сам варить зелье, потратишь, как минимум, десять минут. В любом случае я подожду.
Daniel de Foix: Эта девушка – настоящая лисица! Хитрая, увёртливая, не так-то легко вытянуть из неё признание. Полунамёки, недосказанности, туманные фразы и почти игривые взгляды – расслабишься на мгновение и окажешься вовлеченным в сеть её игры, не своей. Констанс улыбалась, но так и не назвала зелья, которое готовила несколько минут назад. Де Фуа вновь открыл глаза и нахмурил брови, но не стал и дальше настаивать на своём. Пока. Всему своё время, это как в поединке – иногда нужно сделать шаг назад, занимая оборонительную позицию, чтобы потом сразу на два шагнуть вперёд, опережая соперника. Принимая правила чужой игры, ты не сдаёшься, а, так или иначе, получаешь некоторое преимущество. Сейчас Даниэль слишком устал для того, чтобы задавать тон их своеобразной беседе. Карре брала верх эмоциями, с которыми французу оказалось тяжеловато справляться. Но они лишь в очередной раз доказывали парню, что Констанс, эта вечно скрытная барышня, на самом деле очень темпераментная и невероятно живая. Он вздрогнул едва заметно, когда девушка взяла его за руку, а после тихонько сжал её пальцы в своих. Вот так – тише-тише, спокойнее. - Каждый человек слаб и уязвим. По-своему. Как и силён. Силе и яркости твоих эмоций многие позавидовали бы. О том, что чужие переживания делают слабее и уязвимее его самого, Даниэль благоразумно промолчал. Стоит только узнать об этом, и ты легко поймёшь, как и куда нужно бить, чтобы его сломать. Француз такого шанса не собирался давать никому, даже безобидной на вид Карре. – Если честно, то немного похожа. Почти все девушки боятся вида крови и свежих ран. – Парень улыбнулся одними уголками губ. – Но ты, как я вижу - не особенно. – И вот уже Констанс высвободила свою ладонь и направилась к шкафу. Но не успел Фуа сделать и пары шагов от двери, как однокурсница уже диктовала ему условия. Было бы даже смешно, если бы не было так больно. В конце концов, выбор у него действительно небольшой. Только бы в итоге повернуть всё так, будто это он принимает решение, а не идёт на поводу у желаний Констанс. - Какой-то запас зелий здесь быть должен. Посмотри на полках. Я надеюсь, что варить мне его придётся лишь в крайнем случае. Даниэль всё-таки вернулся к столу, и устало опустился на стул поблизости. Главное, чтобы зелье для него не варила Констанс – иначе, учитывая её способности, вместо целебной мази он вполне может получить дополнительные ожоги и повреждения. - Не знаю, что там на спине, я не видел. Но вряд ли что-то серьёзнее, чем вот это. – Де Фуа указал на окровавленный рукав рубашки, на плечо и поморщился. - Pourquoi pas? Можешь взглянуть, и если через минуту не испугаешься и не передумаешь, тогда... можешь считать, что я тебе доверяю. Чертовски хотелось закурить. Но техника, дементор бы её побрал, безопасности в проклятом классе со взрывоопасными зельями и остатки совести пока удерживали француза от такого шага. Парень усмехнулся и принялся расстегивать пуговицы рубашки, не глядя на Карре. Спустя полминуты он таки стащил рубашку с плеч, снял её и небрежно бросил на свободный стол. Повернул голову, оглядел рану – отметил про себя, что выглядит отвратительно, но бывало и похуже, и только потом поднял глаза на Констанс. Не каждый день приходится раздеваться перед такими девушками в столь интимной обстановке в столь ужасном виде. Даниэль и сам не заметил, как к его щекам прильнула краска, и уж тем более не рассчитывал на то, что это могла заметить Карре. Радовало одно – он сидел к ней почти спиной. Да и полумрак этот... Чёрт возьми! Остынь, де Фуа.
Constance Carre: Как же Констанс гордилась собой, своей крохотной победой и просто умению казаться слабее, чем она была на самом деле. В редкие минуты ей удавалось контролировать себя, однако радость победы казалась не такой уж и радостной, ведь в Шармбатоне стало почти на одного больше, кто знает ее малоприятную правду. Де Фуа, впрочем, вселял уверенность и заставлял верить, что он не воспользуется слабостью девушки, однако Карре продолжала думать о том, что ночь откровений станет для нее историей, о которой будет приятно вспоминать. Ее "сила и яркость эмоций" были пустыми без волшебной силы, которая так ценна в магическом сообществе. Можно быть сквибом и до конца жизни радоваться этому, а можно быть волшебником и страдать оттого, что ты просто-напросто слаб. Кому нужны эти эмоции? Нет, француженка вовсе не перебирала самые плохие вариации на тему "а что будет ,если на нее в лесу или подворотне нападет оборотень или еще кто-то", и тем не менее ее почему-то задевал тон Даниэля. Он не лицемерил - это чувствовалось, он напротив хотел приободрить, найти нечто положительное в том, что у Констанс уровень магии одиннадцатилетнего ребенка. - Ты действительно думаешь, что кому-то важны эти эмоции? - Она вовсе не собиралась вести душевные беседы, ведь состояние де Фуа не позволяло. Ему нужно помочь себе (или чтобы ему помогли) и отправиться спать, дабы восстановить здоровье. Констанс это понимала и все равно хотела продолжить беседу, несмотря на обратное. - Я вот, например, не боюсь вида крови и свежих ран. Поначалу это кажется мерзким и противным, но потом привыкаешь. Всякое бывает. Сколько же она ранила себя этим проклятым атемом! Сколько раз от неправильного заклинания или указанных в неверной последовательности ингредиентов получала ужасающие ожоги, которые уродовали руки! Сколько боли она терпела, когда новый медальон силками сжимал шею. Все можно пережить. Стоило ли приводить свой печальный опыт, что она не такая, как все? Не стоило, потому что есть такие девушки, на которых смотришь и про себя говоришь: "Она не такая, как все, она особенная". В случае с Даниэлем это было просто гиблым делом, ведь у него, поговаривают, рота девушек, батальон любовниц, полк мечтательниц и дивизия подруг, какое тут дело до сравнения? - Нет, я не буду ничего смотреть, потому что все ранозаживляющие зелья я использовала до твоего прихода, - не совсем правда, но, в общем-то, верно. - Мне пригодятся только бинт и ватка. - Констанс хотелось показать, что ее слабые стороны могут быть сильными, стоит присмотреться. Она знает, как сделать одно зелье, которого нет в программе Шармбатона, и это зелье она может приготовить закрытыми глазами. - Ушибы на спине, между прочим, серьезнее, чем то, что я сейчас увижу. Спина - это твоя броня, грубо выражаясь. Стоит тебе не заметить, как она пробита, ты беззащитен. Спину я тоже осмотрю, ты ведь не против. - Констанс с некоторым удовольствием заметила, что Даниэль уже успел снять рубашку, а это означало одно: у него нет пути назад, хотя... знаете, это де Фуа, найдет он выход из любой ситуации. Когда-нибудь этот свободолюбец будет благоразумным? Девушка залезла на парту рядом со стулом француза, чтобы удобнее было смотреть на плечо, да и свет недавно поднесенной свечи позволял увидеть рану. - Знаешь, я видела и похуже. И все же откуда это? С кем ты подрался и из-за чего? - Холодными пальцами проведя по коже возле раны, Карре капнула несколько капель и принялась ждать то ли чуда, то ли реакции в виде дрожи или белого пара. Затем она взяла бинт и легко порвала белую материю. - Знаешь, что ценят женщины? - Вспомнив, что Даниэль слывет ловеласом, Констанс заметно пригорюнилась (вдруг он этот совет знает), и все же продолжила: - Ты, наверно, знаешь, но я на всякий случай напомню. Руки - вот что ценят женщины в мужчинах. Потом мы обращаем внимание на глаза, внешность, ну и душу, разумеется. Ты не удивляйся и не спрашивай, к чему это я. - Карре обмотала бинт вокруг раны, создав прочную, однако не давящую повязку. - К сегодняшнему утру пройдет. - Дальше - интереснее, ведь она осматривала спину юноши. Несколько ссадин и едва заметный кровоподтек - это, конечно, повергло девушку в состояние минутного отупения, и страх не замедлил взять реванш над хладнокровием. Да, Констанс несколько минут сказала, что не боится вида крови, но почти здоровая спина чем-то смущала ее. - Со спиной все нормально. Можешь идти.
Daniel de Foix: Действительно ли Даниэль де Фуа считает, что кому-то важны эмоции? Парень лишь усмехнулся про себя – нет ничего важнее эмоций. Для него всегда было только так. Можно быть искусным магом, но, если ты не способен вызвать в чьей-то душе отклик, не способен пробудить чувства, то грош цена всем твоим способностям. Де Фуа уважал профессионализм, но искренне полагал, что любое дело нельзя сделать хорошо, не вкладывая в него себя – целиком и без отдачи. Конечно, существуют вещи, требующие, напротив, выдержки и хладнокровия, но это ведь тоже нужно уметь. Одним словом, эмоции правили миром этого француза, и ему прекрасно жилось на свете с осознанием этого факта. Даниэль, разумеется, удивился, когда Констанс сообщила ему, что ранозаживляющее зелье ей не потребуется, однако вида не подал. Раз уж доверил девушке свои раны – теперь мирись, сиди и не дёргайся. Другое дело, что реплика о спине здорово позабавила де Фуа, и на неё он поспешил ответить. - Это мне ты говоришь о том, как важно защищать свою спину? – Чуть насмешливо, но, в общем, по-доброму. – Констанс, поверь мне, я знаю о защите и нападении гораздо больше, чем ты думаешь. К счастью для француза, в драках и стычках он чаще всего ранил плечи, грудь, ноги, но вот получить по-настоящему серьёзную травму спины ещё не доводилось, и уж точно не хотелось бы. Кроме того, в соответствии с дуэльным кодексом и элементарными понятиями о чести, нападать со спины станет лишь тот, кто не способен на честный поединок. Такие тоже попадались, но верных правилам всё-таки было больше. Даниэль обернулся через плечо и смутился ещё больше – Констанс уселась прямо на столе, и теперь смотрела на него сверху вниз, а ведь он привык, что всю жизнь было наоборот. А тут ещё холодные пальчики Карре коснулись разгоряченной кожи, отчего по рукам де Фуа пробежали мурашки. Мгновением позже стоило каплям жидкости попасть на рану, как француз прикусил губу – зелье, или чем оно там было, обожгло кожу, но следом на плечо легла мягкая повязка, и можно было немного расслабиться. Но, чёрт побери, вместо этого спина и плечи Даниэля по-прежнему были напряжены, и виной тому несомненно были взгляды и прикосновения француженки. Кажется, они действовали на парня сильнее любых лекарств и бинтов. - Кто это тебе сказал, что я дрался? – Тихо проговорил Даниэль, теперь уже не оборачиваясь назад. Несмотря на всё, произошедшее здесь и сейчас, он не спешил расставаться со своими тайнами. Знаешь, что ценят женщины? - Разумеется! – Тут же ответил де Фуа, хотя не имел об этом ни малейшего понятия. Он вообще плохо себе представлял, за что женщины любят мужчин, а даже если и задумывался об этом, то почему-то все его мысли сводились к набору неких талантов или душевных качеств, и были очень далеки от женских предпочтений в красоте мужского тела. Теперь Даниэль начинал злиться на себя за то, что сидит здесь и вздрагивает от каждого прикосновения Констанс, от всех этих двусмысленных разговоров, словно тринадцатилетний мальчишка. – Эти самые руки, которые по твоим словам так ценят женщины, я берегу. Беру шпагу только в перчатках. В конце концов, они мне дороги – лучше уж заработать шрам на плече, чем лишиться пары пальцев и потом всю оставшуюся жизнь не сесть за фортепиано. Наконец, осмотр его спины был окончен, и добрая целительница Карре пообещала выздоровления к утру. Даниэль поднялся со стула, обернулся, теперь уже возвышаясь над Констанс, которая всё равно была очень близко. Так странно – он чувствовал, что и она смущена не меньше его самого. - Так я могу одеваться? Merci, mon ami. Даже не стану спрашивать, чем это ты обработала мою рану. Надеюсь, что ты не собираешься провести здесь остаток ночи. Кстати, я теперь твой должник. Можешь рассчитывать на мою помощь. Будь-то зелье, или что-нибудь ещё. Только прекрати считать себя беспомощной и слабой, ты не такая.
Constance Carre: Де Фуа всегда казался Констанс благоразумным малым, но сегодня он вел себя на удивление неспокойно и даже, по мнению Карре, безрассудно: напоминал маленького капризного ребенка, которому необходимо оставить последнее слово за собой. Когда собеседник в чем-то превосходит девушку и она это сознает, то обычно молчит, делая вид, что соглашается. Даниэль, бесспорно, был сильнее в том, что не удавалось Констанс столько лет, не удавалось, похоже, одной ей из всего Шармбатона и, быть может, из всей Франции. Почему-то француженке всегда казалось, что если человек силен в магии, по крайней мере, сильнее ее, то он силен и в остальном. Заблуждение, конечно, но ее это крайне задевало. -Согласна, - кротко ответила Карре, немного хмурясь и отводя взгляд. Наверно де Фуа хотел сказать, что он знает намного больше ее, ему известно то, о чем ей приходится мечтать, он владеет тем, чем она (дай Мерлин) овладеет лет через десять, держа рядом с собой тех, кто всегда и во всем помогает. Констанс любила накручивать себе все, что на самом деле ничего не имеет общего с правдой, но раз она находится наедине с Даниэлем, то мысли целиком и полностью посвящены ему. А как это - владеть магией так просто? Карре завистливо смотрела на тех, кому удавалось сделать своему другу приятное в виде букета орхидей или крохотным разноцветным салютом. Дальше "Lumos" со второй попытки и " Expelliarmus" с третьей дело у нее обычно не шло. Как это - уметь совмещать магию и обычную жизнь, как это делали, например, Беше и Жанна? Как это - получать удовольствие, касаясь острием палочки напряженной вены на шее и знать, что стоит ему шелохнуться и из палочки вырвется любое заклинание? Как это - участвовать в поединках без колец и амулетов? Как же Констанс было интересно получить ответы на эти и другие вопросы! Как же ей хотелось на минуту стать Симоном, прекрасно владеющим палочкой, или Эсклармондой! Но это все пустые фантазии; если у нее нет того, чем обладает большинство, значит, она обладает тем, чего нет у большинства. -Я вижу. У тебя вся спина в ссадинах и мелких шрамах. Это могло быть получено годы назад, но едва различимые ушибы можно увидеть при свете свечи - неровный свет освещает твою кожу, и я вижу все, что ты пытаешься от меня скрыть, хотя зря это делаешь. Во-первых, мне вовсе не нужно знать, с кем ты дрался, чтобы поучать тебя или узнать то, что меня интересует. Во-вторых, ты просто не обязан передо мной отчитываться, чего, впрочем, никогда и не будешь делать. Наклонив голову на бок, Карре продолжала изучать спину Даниэля, ничуть не стесняясь того, что приличным девушкам вроде как на полуголых мужчин смотреть не стоит. Это ведь Констанс: то, что других вгоняет в краску, заставляет ее искать тайный философский смысл, а то, что кажется обычным, заставляет искать подвох и краснеть от своей глупости. Раз уж француженка лишена умения сносно владеть магией, то почему бы не опуститься до маггловского уровня и не получать удовольствия, смотря на тело молодого человека? -Я не совсем правильно сказала, Даниэль. Руки руками, но еще более важными является то, чему мы меньше всего уделяем внимание: взгляд и к голосy, - нараспев добавила девушка, пытаясь улыбнуться. Кому она что доказывает? – Если не смущаешься меня, можешь в таком виде отправиться до спальни. Мне, конечно, приходилось слышать о тебе, как о ловеласе, но, если честно, выглядишь ты... необычно... для меня...- Карре не смогла сформулировать свою мысль, потому что Даниэль де Фуа и сердцеед были для нее понятиями сложно вообразимыми. Нет, то, что юноша прекрасен и горд, нет сомнений, но все-таки логика девушек работает несколько в ином измерении. - В общем, одевайся. Все, что могла, я сделала. Про долг не забуду, но он того не будет стоить: есть вещи, которые изменить мне не под силу, да и другим тоже. - Она опять помрачнела, но с парты не сдвинулась: то ли боролась с желанием продолжить беседу, то ли придумывала хитрый план, как заставить де Фуа врасплох, то ли просто не могла спрыгнуть, ведь в противном случае наткнулась бы на юношу, а тот бы в свою очередь подумал о том, что у Констанс одно на уме, а на самом деле... – Ммм... Откроешь дверь?
Daniel de Foix: Да вот чтобы ещё раз Даниэль позволил девушке столь пристальным образом рассматривать свою спину! Ссадины и шрамы, конечно, украшают мужчин и даже служат неким предметом гордости для них, но далеко не всякие и совсем не каждые. Некоторые из них дозволено видеть очень немногим, или даже – одной единственной, которую де Фуа пока даже в мечтах своих не видел, не то, что в реальности. Отчего-то он и сам не понимал, с какой стати его волнует собственная привлекательность или непривлекательность в глазах Констанс. Ссадины, ушибы – кому какое дело! В конце концов, он же мужчина, в какой-то степени даже воин – шевалье со шпагой в ножнах и храбростью в душе, а не нежная барышня, чтобы настолько думать о своей внешности. Даниэль следил за собой и этого ему было достаточно. Взгляд, голос... если послушать девушек, то мужчины должны быть идеальны. Самого же француза в людях притягивала индивидуальность. Даже прекрасно сложенные, эталонные с точки зрения общепринятых идеалов красоты люди могут остаться для него обыкновенными, симпатичными, но не примечательными, если в них не найдётся какой-то особой, по-своему чарующей детали. Ямочки на щеках при улыбке, вьющиеся золотистые локоны, грациозная походка или манера держаться – что угодно. Вот, к примеру, Констанс Карре была идеальной девушкой, но если бы не вечная тайна, всегда сопровождающая её, кто знает, насколько иначе относился бы к ней Даниэль. - Женщины... – Произнёс он таким тоном, будто знал о женщинах всё на свете, хотя на самом деле меньше всего знал именно о них. – Ох, уж эти любопытные создания! Есть вещи, которые знать вам совсем не стоит. Я не ошибусь, если скажу, что и у вас есть целый ворох секретов от мужчин. Констанс сказала о голосе, и де Фуа невольно прислушивался теперь к звукам собственного – низкий и хрипловатый, он никогда особенно не нравился ему. В голосе француза были эмоции, была сила, но не было той изящной красоты, что превозносила бы его среди прочих. А тут ещё... ей приходилось слышать о нём, как о ловеласе! Разумеется, приходилось. К щекам Даниэля вновь прильнула краска, он, тем не менее, широко и весьма самодовольно улыбнулся сокурснице. - Подружки-сплетницы нашептали? – Чуть насмешливо даже, хотя гордиться французу было совершенно нечем. Но, чёрт возьми, - репутация! – Что же во мне необычного? Впрочем, не отвечай – так интереснее. Отправиться в таком виде до спальни я бы рискнул, да полагаю, что мадам директор не оценит. – Даниэль прищурился, мимоходом соображая, что мадам директор тоже женщина, пускай даже столь необычная и по-королевски величественная. – Хотя... почему это не оценит?! Негромко расхохотавшись, француз всё-таки забрал свою рубашку, которая выглядела весьма не опрятно, и небрежно накинул её на плечи, однако бережно обращаясь с повязкой, наложенной Констанс. - Измени своё отношение к этим вещам, если сами вещи неизменны. Гордость – это прекрасно, но пренебрежение к дружеской помощи ещё никому не делало чести. Даниэль пристально посмотрел на француженку, и только спустя несколько продолжительных мгновений взялся за волшебную палочку и обернулся к выходу. - Дверь, окно, стену подвинуть – для тебя, что угодно. Идём, эта ночь пьянит и вдохновляет, она слишком хороша для того, чтобы проводить её в душной лаборатории за варкой зелий. Запирающее заклятие было быстро снято. Парень подал руку Карре, чтобы помочь той спуститься с парты и с той же улыбкой на губах вышел из класса. Признания девушки взволновали его, и можно было не сомневаться в том, что эта маленькая тайна Констанс Карре станет не единственным их общим секретом.
полная версия страницы