Форум » Архив «Lumiere-77» » Miserabile dictu - 1.11 » Ответить
Miserabile dictu - 1.11
Constance Carre: Время: вечер после объявления чемпионов школ Место: Большой Зал Участники: Samael Travers, Constance Carre События: Miserabile dictu, действительно достойно сожаления. Стоит ли поздравлять с победой, когда она не так желанна? И все же в любой ситуации есть свои преимущества.
Ответов - 10
Samael Travers: Самаэль был в отвратительном духе с самого утра. Ночью ему не удалось выспаться, да и привидения из прошлого не покидали его сознание. Войдя в Большой Зал он заметил неподалеку Эшлинг Шеридан и ускорив шаг направился в сторону своего стола. Опустившись между Селвином с МакНейром он прикрыл глаза рукой облокотившись об стол. Трэверс жутко хотел спать, а от еды его выворачивало. Дэн ткнул его в бок что-то сказав, и Самаэль даже не расслышав его слова механически кивнул ему. Потянувшись к чашке горячего кофе он начал понимать, что ещё немного и просто отключится. И наверное отключился бы еслиб не одна важная вещь. Сегодня им предстояло узнать имена участников Турнира. Из Хогвартса почему-то выбрали Лундгрена, которого Трэверс почти не замечал за все семь лет, что провел в стенах этого замка. Исключая те моменты когда он пересекался с темноволосой феей по имени Фей. Маленький механик не раз помогала ему с метлой, а вот Лундгрен почти всегда портил ему картину своей кислой рожей. Трэверс лишь лениво зевнул и даже не повернул голову в сторону шведа когда расслышал знакомое имя. Слизеринец осмотрел взглядом стол Рейвенкло в поиске Констанс Карре. Что-то она не выглядела счастливой, или ему это показалось? Директор решил выйти с речью и поздравить всех участников, а Самаэлю совсем расхотелось спать. Он отпил от кофе и поглядывал в сторону француженки ожидая когда же ему удастся поймать её взгляд на себе. Девушка как и следовало настоящей аристократке сдержанно улыбалась на все поздравления, но Трэверс чувствовал что-то неладное. На самом деле, он немного напрягся, хоть и не понимал причины для этого. Этот Турнир за всю свою историю существования считался одним из наиболее опасных, а Констанс была девушкой. Чтобы там не говорили, Трэверс не верил в женскую выносливость в подобных мероприятиях. Она могла быть прекрасной ведьмой, но всё же... француженки крайне хрупкие существа. Наконец-то ученики начали покидать Большой Зал. Самаэль встал со своего места и попрощавшись с друзьями сказал, что у него появилось дело, после чего направился в сторону темноволосой Карре. По привычке он сложил руки в карманы. Французы сидели вместе, но кажется и они начали покидать Большой Зал. Заметив, что Констанс осталась практически одна он двинулся в её сторону. -Поздравляю, мадемуазель Карре, - улыбнувшись Трэверс взял ладошку девушки в своей и склонившись поцеловал её, - Ты как всегда чудесно выглядишь, Конни, - чуть тише добавил он смотря в глаза француженки. Самаэль прекрасно знал, что она сильная личность. Уже была такой будучи ребенком, но что-то было другое в ней сегодня... он не до конца понимал что именно. -Ты выглядишь усталой, или мне кажется? – подумав, что девушка просто не выспалась добавил Самаэль всё так же держа руку девушки в своей. Хотелось верить, что она и правда устала, хотя если подумать... какое ему дело, неправда?
Constance Carre: -Non! Non, c'est une méprise! – Bыкрикивала Констанс под аплодисменты и шумные поздравления студентов. – Ошшибка, нелепая ошшибка! – Никто, казалось, и не слушал: каждый счел нужным поздравить или дежурно улыбнуться, в то время как Карре тщетно пыталась доказать, что Кубок ошибся. Другого пути, пути назад, согласно правилам, нет. Кубок в последний раз вспыхнул бело-голубым пламенем и потух. Констанс пыталась найти слова поддержки у мадам Максим, или она ждала, что та подтвердит об ошибке чаши. И тогда Карре будет заменена на кого-то более достойного. Мадам Максим должна же знать, что ее студентка обладает навыками уровня первого курса начала сентября. Но обжалованию выбор Кубка не подлежит. Теперь Констанс ловила на себе взгляды однокурсников, некоторые из которых знали о ее беспомощности, и понимала, что на ее месте должны быть они. Неловкое ощущение и довольно скверное; было не до радости и веселья. Студенты, обсуждая решение Кубка, выходили из Большого Зала, видимо, были готовы устроить вечеринку в честь своего чемпиона, пускай и не с их факультета. Карре не видела, кто был выбран из Хогвартса и Дурмстранга, зато слышала фамилии, тут же вспоминая разговор в общей гостиной: суровые фамилии будущих соперников еще больше убедили Констанс в слабости. Но чувство то ли собственной гордости, то ли уважения не позволили винить себя и жалеть. Как есть – так и есть. В конце концов, именно она стала чемпионом Шармбатона, а не кто-то другой. -О, месье Т’гэве’гс, доб’гый вешше’г, ме’гси, - француженка чуть опешила оттого, что сам Самаэль решил поздравить ее, причем самым красивым образом. Безусловно, это льстило и очень нравилось Констанс. – Я нишшуть не уставшая, я п’госто не могу пове’гить ‘гешению Кубка! – Возмутилась девушка, едва не вырывая свою ладошку из рук Самаэля. А на самом деле… на самом деле эта новость словно высосала все силы. Ведь именно тогда, когда человек сильно нервничает, он теряет всю энергию, не переставая думать о плохом. Констанс же думала только о плохом, когда перспективы казались ей аналогичными. – А ты? Ты тоже выглядишшь ошшень уставшшим. Шшто-то п’гоизошшло? Или п’госто нет нас’гоения?
Samael Travers: Если честно Самаэль немного удивился тому, что Констанс противилась решению кубка. На минуту слизеринец смолк наблюдая за ней и пытаясь понять, что именно настолько возмутило француженку. По сути каждый из иностранцев приехал в Хогвартс по одной причине – стать чемпионом Турнира, а потом выиграть и унести кубок в свою школу. Но на данный момент мадемуазель Карре совсем не походила на счастливого человека, который гордится тем, что кубок выбрал именно его, наоборот – она казалась очень усталой и измотанной. Трэверс даже подумал, что она может потерять сознание настолько резко Констанс смолкла и вздохнула. Самаэль протянул руку удерживая француженку за талию и взглянул в её глаза пытаясь понять причину её негодования. -С тобой правда всё в порядке? – решив, что всё же лучше убедиться в том, что с Констанс всё в порядке спросил слизеринец. По сути Самаэль не привык заботиться о ком-то, но если человеком он был никудышным, то в душе всё равно оставался джентльменом. Поэтому его обязанностью было позаботиться о здоровье Констанс, хотя она всего лишь казалось усталой и слегка нервной. –Может присядем, тебе не помешает чашечка чая, мм? – не дожидаясь ответа француженки Самаэль взял её под руку и прошел обратно в сторону стола, опустив девушку на стул он присел рядом с ней. Она казалась ему какой-то слишком подавленной, и признаться, Трэверсу это не нравилось. В его понимании мадемуазель Карре была самоуверенной и бесстрашной красавицей, которая всегда принимает вызов и с достоинством отвечает на удары судьбы. -Я просто не выспался, у меня такое часто бывает, - слизеринец к счастью отвлекся на чай поэтому смог избежать взгляда Констанс. В принципе ничего особенного вчера ночью не случилось, но какой-то странный осадок у него всё равно остался в сердце. О белокурой девочке по имени Эшлинг он пытался не думать, да и с чего бы, ведь раньше он всегда считал её серой мышкой, которая всё время крутилась вокруг Дена. Пусть она и остается в его подсознании просто очередной хаффлпаффкой, которую он не знал и не хочет знать... но так ли оно было? Трэверс налил чай в чашку и протянул её Констанс поднимая на неё взгляд. -А почему ты такая усталая? Тоже плохо спалось? – протянув руку Самаэль выхватил маленькую трубочку из стакана и принялся крутить её в руках, - Ты что-то не выглядишь счастливой, а ведь ты будешь представлять свою школу...
Constance Carre: -Не все в по'гядке, Самаэль, не все! - Констанс была на взводе, однако Самаэль ни в чем не виноват, и следовало бы умерить пыл, чтобы не прослыть невеждой и просто истеричной девчонкой. - П'гости, это так... неожиданно... Ты п'гедставляешшь, какой г'гуз ответственности свалился на мои плешши? Быть победителем с'геди своей школы - это п'гедел моих мешштаний, но я ведь совсем не гожусь с'гажаться п'готив монст'га или... шшто-то в этом духе. - Констанс, подобно великой мученице, покорно следовала за Трэверсом, не менее покорно подчинялась заботе и была эталоном покорности, когда строила из себя такую вот недотрогу - милую и крайне обеспокоенную тем, что другие имеют, имели, большее право стать чемпионом от Шармбатона. - Ты можешшь вооб'газить меня с г'гязной одежде, оставляющей конку'гентов позади и не помогая им, если вд'гуг шшто-нибудь с ним слушиться? - Себя Констанс представить в такой ситуации не могла, потому что малейшее представление о том, что она ловко пользуется волшебной палочкой, отражая нападки страшных существ, казались глупыми и давно перестали быть целью девушки. Ну не дано. Конечно, на помощь обязательно придут артефакты, но это ведь время... К тому же Карре подходил несколько иной образ, нежели тот, который требовал неформальные правила Турнира. - Я не могу сказать, шшто это мне не идет, но было бы намного лушше, если бы я болела за своих д'гузей. - Она кокетливо поправила волосы и улыбнулась, забывая о том, что только что сказала. Право, зачем ей это? -Бессонница - самое ст'гашное, шшто может быть в жизни, - сочувственно промурлыкала Карре, делая глоток чая. Ей потребовалось много усилий, чтобы не раскритиковать английский чай в пух и прах, несмотря на то, что англичане всемирно признаны лучшими в традициях чаепития, после стран востока, разумеется. Французы, насколько смогла заметить Констанс, отдавали предпочтение ароматному кофе. Однако в меру горячий чай приятным теплом отдавался в руках и даже успокаивал. -И самое ст'гашное - это то, шшто сделать ты нишшего не можешь с этой бессонницей, а потом, как п'гавило, ты злишься на тех, кто 'гядом, обвиняешь их во всем, или ведешь себя к'гайне ст'ганно, - все время, что девушка училась в Шармбатоне, она ложилась далеко за полночь, поскольку выбора не было: создание артефактов требует много времени, точные инструкции отца - терпения и самообладания. - Я всегда т'гевожно сплю - мне кошма'гы снятся, - грустно добавила она, положив голову на плечо Самаэля, - к тому же... я 'гасте'гялась оттого, шшто я буду п'гедставлять Ша'гмбатон. До завт'га это п'гойдет, я осознаю и все будет хо'гошо. П'гавда. - Констанс, по-видимому, успокаивала себя, потому что знала, что завтра ее паника распространится далеко за пределы круга ее друзей. - Есть все-таки две вешши, кото'гые мне не подходят и с кото'гыми я себя не п'гедставляю, - вдруг заявила Карре, - быть шшемпионом Ша'гмбатона и невестой, а позже и женой какого-нибудь уважаемого шшеловека. - Сущая правда: эти две вещи были настолько далеки от понимания Констанс, что ее бросало в дрожь от одной мысли, что ей придется пачкать одежду, тратить свои силы и тщетно махать волшебной палочкой или просыпаться среди ночи, чтобы накормить ребенка, или, что хуже, добиться от него первых слов. - Самаэль, а ты бы хотел, шштобы Кубок выб'гал тебя?
Samael Travers: Констанс Карре была настоящей женщиной. Она так мило и забавно жаловалась, настолько прекрасен был её голосок, которым она рассказывала ему о своих бедах, что Трэверс едва сдерживал улыбку. Улыбаться он не смел, всё же прекрасная Конни была слишком не в духе, и могла неправильно понять его. Но слизеринцу очень нравилось, что будучи предсказуемой в каком-то смысле, мадемуазель Карре всё равно оставалась в его глазах необыкновенной женщиной. -Успокойся, Конни, - Самаэль приобнял девушку без каких либо задних мыслей на этот раз. Находясь рядом с такой красавицей и не иметь задних мыслей было крайне сложной задачей, но для Трэверса Констанс почему-то не была просто красивой девушкой, с которой хочется провести ночь, а потом исчезнуть из её жизни. Возможно из-за давнего знакомства он испытывал к ней какие-то более глубокие чувства, поэтому и уважал, что в его случае происходило крайне редко. Ту же рыжеволосую Марлен, с которой Самаэль играл почти два года, он не уважал в самом начале. Сложно было сказать что он испытывал к ней сейчас, слишком смешанные были чувства, но уж точно не уважение. Хотя вернемся обратно к мадемуазель Карре, которая вздыхала и снова жаловалась на свою нелегкую судьбу. К слову, Самаэля это ничуть не раздражало, потому как женщины были созданы для того чтоб мужчине пришлось выслушивать её жалования. А если женщина ещё и настолько красива... -Всё будет хорошо, иначе просто не может быть. А я рядом, если тебе понадобится помощь, любая, я к твоим услугам, - Самаэль взял ладонь француженки в свою и мягко погладил её пальцами, - Я знаю, что на самом испытании меня не может быть, но вне неё я смогу тебе помочь, - слизеринец дружелюбно улыбнулся и поцеловал Констанс в макушку. На самом деле, для него подобный жест был очень и очень непривычен. У Самаэля не было младшей сестры, даже кузин не было, не считая красотку Изольду со своей младшей сестрицей. С Иззи подобные жесты не катили, уж слишком требовательной она была, а Чес... она порой немного раздражала Самаэля своими выходками, поэтому Трэверс не мог похвастаться тем, что когда-либо испытывал заботливое чувства к кому-то. В детстве он заботился о своей матери. Вчера об Эшлинг, а сегодня о Констанс... если честно это уже начинало его напрягать. -А почему тебе снятся кошмары? – удивленно спросил Трэверс свободной рукой проведя по ручке чашке с чаем, - Не расстраивайся, я в тебя верю, и твои друзья тоже верят в тебя. Кубок выбрал тебя, поэтому гордись собой, ничего страшного в этом нет, - попытался он подбодрить девушку, хотя Самаэль всё равно был немного удивлен выбору кубка, не женское это дело сражаться за честь своей школы. -О, а чем же ты намереваешься заниматься, Констанс? – Самаэль не смог сдержать смех, - Хотя я тебя прекрасно понимаю, вот я не представляю себя женатым, и я уверен, что жены у меня никогда не будет, - Трэверс уже не смеялся когда француженка задала ему вопрос. Он немного поразмыслил пытаясь найти подходящие слова чтоб Констанс правильно его поняла, -Понимаешь, в отличии от других я кинул свое имя в кубок только потому, что мне скучно... мне просто невыносимо скучно в жизни, и я хотел разбавить свою скуку адреналином, если ты понимаешь о чем я. Риск порой придает краски жизни. Но я не разочарован ибо мне не настолько хотелось стать чемпионом, хотя выбор кубка конечно же шокировал меня... Лундгрен... нет, это должна быть шутка, - Самаэль рассмеялся вспоминая этого гриффиндорца.
Constance Carre: -Не могу, Самаэль, не могу! - Продолжала по-детски возмущаться Констанс, зная, как представить себя в наиболее нужном свете. Сейчас ей нужно было много-много сочувствия и утешения, а также комплиментов о том, что она самая-самая достойная из Шармбатона, а дальше - на усмотрение молодого человека, в котором девушка, между прочим, не сомневалась ни секунды. Все-таки Трэверс был прекрасным дамским угодником, способным утихомирить любую барышню. Как было на самом деле, Карре, разумеется, не знала, но женская интуиция подсказывала, что он в большинстве случаев такой обходительный и внимательный. Или только с ней? В любом случае француженка рассматривала персону Самаэля несколько неоднозначно, исключая возможность мимолетной интрижки, за которую когда-нибудь потом будет немножко стыдно и неловко. С такими юношами дамские уловки не проходят, да и жалко портить идиллию. -Все будет плохо, ошшень плохо, ведь такие, как я, созданы не для мушшских дел в'годе махания палошшкой или... или... ты понял, - и тут Констанс расцвела: заулыбалась и перестала сетовать на жизнь. Нет, вы не подумайте, что ее легко заманить в свои сети объятием или отеческим поцелуем в макушку, нет... Просто ей этот жест показался невероятно нежным и прелестным, что уже не хотелось говорить о своих переживаниях. – Помошшь? Это ошшень хо'гошшо, но я не смогу п'госить у тебя помошши, потому шшто, - это противоречит закону Карре о силе и воле ее духа, потому что не будет соблюден закон равновесия по Карре, потому что ей не хватит смелости сказать, что она слабая волшебница, потому что гордость не позволит. – Потому шшто это будет большше, шшем помошшь. Какой бы серьезной девушкой Констанс ни была, она верила словам матушки: "Если мужчина предлагает помощь, то ты в неоплатном долгу". Быть должной Карре ненавидела, считая это состояние чем-то... рабским и унизительным, потому что партнер по иронии судьбы, чтобы стать квитами, потребует либо что-то запредельное, либо что-то очень дерзкое. И если второе можно было как-то исполнить, идя на всевозможные ухищрения, то первое казалось совсем невозможным. Вот почему Карре старалась не прибегать к чьей-либо помощи, если это, конечно, не помощь Симона или Эсклармонды. -Не знаю... гово'гят, кошшма'гы - это ст'гахи детства, шшто они п'геследуют ошшень долго, до тех по'г, когда п'гоблема не 'гешится. - Карре со своей проблемой будет мучаться до конца жизни, ведь ни через пять, ни через двадцать лет ее уровень владения магией не сдвинется с мертвой точки, а если сдвинется, то прогресс будет не прогрессом. Слава Мерлину, что сила артефактов ее не покинула и, как надеялась девушка, через те же двадцать лет не покинет, а окрепнет. – Я плани'гую п'годолжить дело папы - заниматься а'гтефактами или пойти на стажи'говку в Министе'гство Магии, - или уйти в мир магглов, где магия не нужна, где не нужно считать себя слабым. – Ну шшто ты, Самаэль? У тебя наве'гняка будет жена и двое ошша'говательных детишшек, кото'гые будут к'гишшать по ношшам и мешшать твоей молодой жизни. - Констанс рассмеялась своим мыслям. – Да-да-да, а потом ты будешшь 'гассказывать им, как ты б'госал свое имя в Кубок, это п'гелестно! - Прекрасная картина пропала из виду, едва Карре поняла суть сказанного Трэверсом. – Скушшно? Ооо, Самаэль, ты ешше слишшком молод, шштобы тебе было скушшно. Ты обладаешшь всеми возможностями, шштобы 'газнооб'газить свою жизнь. Да, я понимаю тебя, но... но есть д'гугие способы развеяться. Я думаю, шшто если зайти в ваш г'гемушший лес ночью, то ад'геналина хватит на год, если не большше. Знашшит, так надо, шштобы Кубок не выб'гал тебя, инашше мне п'гишшлось бы со'гевноваться с тобой. А если бы Кубок не выб'гал меня, то я бы болела за тебя. Для таких, как Самаэль, адреналин нужно находить в других вещах, которые кажутся забытыми или обыденными. Искать риск там, где он вероятнее всего, значит, не находить его вовсе. Тем не менее, Констанс принялась думать, где бы и как бы найти тот самый риск, от которого звенит в ушах и немного подташнивает, слезятся глаза и сердце выпрыгивает наружу. Прекрасное чувство.
Samael Travers: -А сейчас ты уже говоришь глупости, милая моя, - всё так же прижимая девушку к себе ответил Самаэль и улыбнулся, - Как это ты не можешь? Я не верю, что тот волевой чертенок, который ещё будучи ребенком противился такому черту как я, стал настолько беззащитным птенчиком, - слизеринец коснулся подбородка француженки рукой и заглянул в её глаза, - Право, Конни, ты же самая прекрасная среди всех представителей Шармбатона. Ты вообще прекраснее всех, а сила как говорится на стороне красоты, поэтому с тобой ничего не случится. Более того – ты обязательно покажешь всем остальным. Я за тебя болею, и уверен, что ещё многие кроме меня, - несмотря на то, что Трэверс прекрасно понимал причину по которой Констанс так ужасалась, он всё равно решил её успокоить. Она конечно женщина, и справиться с такими молодыми людьми как Лундгрен, и этот немец, может показаться ей практически невозможным, но судьба очень странная штука. Никогда не знаешь когда она повернется в твою сторону и решит сдать тебе все карты, поэтому Самаэль не считал, что Констанс должна впадать в истерику. Хотя с другой стороны он прекрасно понимал, что она таким образом пыталась привлечь внимание к своей персоне. Мадемуазель Карре пусть и всегда была в центре внимания, но на данный момент она возможно нуждалась именно в его внимании, и поддержке, а может и ласке. А в подобном Самаэль никому и никогда не отказывал, особенно настолько прелестным особам. -Какие же кошмары тебе снятся, милая моя? – голос Трэверса всегда умел гипнотизировать людей, и сейчас он звучал так словно слизеринец дурманил девушку своими словами. На самом деле, ему и правда хотелось узнать что за сны видит Констанс, и какая именно у неё проблема, которую нельзя решить. Он сам разучился спать кажется эдак в тринадцать лет, может чуть позже. С тех пор он видел либо кошмары, либо не спал. Чаще всего именно второе, поэтому приходилось пить много виски чтоб отключаться полностью, но во время учебы это было не настолько приятным занятием. Ведь на следующий день его ожидали уроки, профессора, и конечно же обязанности старосты, поэтому приходилось обходиться без сна. А сонный Самаэль куда невыносимее чем обыкновенный, поэтому все уже давно поняли, что не стоит к нему лезть если он ночью не выспался. -Нет, по мне это ужасно, - искренне признался слизеринец и по его голосу можно было понять, что перспектива стать мужем и папашей совсем не радует Трэверса, наоборот – это ему противно. Самаэль прекрасно знал какая он тварь. Он отлично понимал, что люди по своей сути очень глупые и наивные существа, а он не такой, точно не такой. И ему никогда не стать таким, даже если очень захотеть. Зачем ему жена? Чтоб развеять свою тоску, на это у него хватает и тех красавиц, которые готовы всё отдать за одну встречу с ним. Та же Марлен будет рада встретиться с ним хотя бы раз в месяц, а большего ему не надо. Иначе ему всё это надоест. Зачем ему дети? Чтоб продлить благородный род Трэверсов? Не смешите его. Родятся ещё такие сволочи как он, потом и справляйся с ними. Нет, увольте, заводить семью Самаэль не собирался. -Нет ничего хуже чем орущие дети, и жена-истеричка, поэтому по мне так холостяцкая жизнь лучше всего, - слизеринец усмехнулся и поднес чашку с чаем к губам, - Скажу тебе честно, я не огорчен, поэтому теперь я полностью переключусь на тебя. Буду болеть за тебя, и всячески тебе помогать, хотя уверен, что моя помощь тебе не понадобится. Поэтому успокойся, Конни, и соберись с силами, они тебе пригодятся, - Самаэль поставил чашку на стол и перевел взгляд на француженку.
Constance Carre: Тем, кто не знал Констанс, было крайне сложно склонить ее на свою сторону, а переубедить - вообще невозможно. Она не могла согласиться с тем, что ей говорят, если эта точка зрения была не по душе. Вот и сейчас Самаэль старался найти положительные моменты в том, что Карре - чемпион Шармбатона. Сама же француженка видела только отрицательные стороны, потому хмурилась и обиженно надувала щеки, как недовольное избалованное дите. -Нишшуть, месье Т’геве’гс! – Констанс была серьезна, как мадам Дюпон во время объяснения нового заклинания, которое девушка, конечно же, не осилит. Но непробиваемое лицо и умный вид человека понимающего делали свое дело: Карре казалась уж больно строгой и хмурой. – Я шшитаю, шшто у нас ‘газная культу’га, оттого мое недовольство, - виновато улыбнувшись, Констанс тут же сменила тактику. Неприступной дамой она уже была, теперь наступила роль послушной девочки, стесняющейся и млеющей от льстивых слов кавалера. Это и вправду прекрасное ощущение; именно так рождается высокая самооценка. -Ооо, пове’гь, п’готивиться тебе неве’гоятно сложно, - да и такому молодому человеку противиться захочет только дурочка или особо стеснительная барышня. Трэверс вообще для Констанс был далеким идеалом детства, своего рода эталоном, каким не должен быть ее будущий избранник. Циничность, коварность, лесть - это все нравится девушкам, но вскоре настает осознание, что такой Дориан Грей далек от семейной жизни, ведь ему по душе азарт, лживые сети и эгоизм. Любить таких надо на расстоянии. – Если бы это был конку’гс к’гасоты, бесспо’гно, я бы выиг’гала, а тут… спасибо, Самаэль, за подде’гжку, тепе’гь все не так плохо, как мне казалось недавно. - Констанс была готова прикинуться жертвой обстоятельств или начать бессмысленный разговор об отличиях изысканных французских девушек от чопорных англичанок, которые с радостью бы пошли в бой против своих соперников, но это все не то. С Самаэлем нельзя беседовать на такие заунывные темы хотя бы потому, что сама Карре прибегала к их помощи, когда дело совсем плохо. То ли дело сны, которые приоткрывают дверцу тайны внутреннего мира человека. Это куда интереснее. -Самый неп’гиятный сон - это тот, кото’гый повто’гяется: когда пе’гедо мной ог’гомное и ошшень я’гкое солнссе, и я пытаюсь смот’геть на него, но не могу отк’гыть глаза, потому шшто больно. И так весь сон. Или большшие по’гт’геты неизвестных мне людей, и я кажусь такой птит* и беспомошшной… А какие кошшма’гы у тебя? – Вызывать на откровенный разговор не принято, однако откровенность за откровенность, хоть Карре и предполагала, что Самаэль ни за что не признается. Тем не менее, сны снами, а более реальные вещи как, например, женитьба, которая не входила в планы Самаэля, были куда более интересны. -Не все изб’ганниссы ‘гождены исте’гичками, - Констанс следовало бы проявить женскую солидарность, но если это на самом деле так, и если действительно есть истерички? – П’госто быт ст’гашшит любую mademoiselle, и муж, кото’гый не об’гашшает на нее внимания и не делает п’гиятных пода’гков, по’гтит ка’гтину мешшты. Вот пошшему мы так любим неп’гавильных мужшшин - они и в будушшей жизни остаются такими, какими были. И ты, можно сказать, идеал. Француженка постаралась поудобнее устроиться на скамейке, сжав в ладошке руку Самаэля. Вот ведь как бывает: сделаешь детскую шалость, забудешь о ней, и через много-много лет ни капли не сожалеешь об этом. – Ты з’гя так гово’гишшь: помошшь, какой бы она ни была, всегда нужна. А кто бы мог быть д’гугим шшемпионом ‘Огва’гтса, если бы не тот мальшшик?
Samael Travers: Противостоять Самаэлю и правда было сложно. Не верите, спросите правильную девочку по имени Марлен МакКиннон, которая однажды потеряла голову благодаря ему, и кажется ещё долгое время не сможет её найти. Впрочем Трэверса это мало волновало, но слова Констанс приятно щекотали ему уши. Возможно он был слишком высокого мнения о себе, но кому не понравится слышать подтверждения своих домыслов? Они с мадемуазель Карре во многом были похожи. Только сейчас Самаэль начал это замечать. Казалось они разные стороны одной монеты. Констанс была намного сдержаннее и чувствительнее, ведь она была женщиной, а Самаэль был циничен и холоден, но в целом они были очень похожи. Просто она прекрасно играла роль наивной недотроги, а он ничего не скрывал. -В следующий раз я обязательно приду к тебе на помощь во сне, - молодой человек усмехнулся играя с тонкими пальчиками Констанс. Он любил женские руки. Конечно же не все, а те, которые были настолько красивы. Вообще в женских пальцах столько силы, что их хватило бы для разрушения или же возрождения целого света. Женщины об этом подозревают, но никогда не пользуются таким даром. Будь у мужчин подобная сила, они бы обязательно разрушили весь мир, но женщина... они начало жизни, а значит не для разрушения созданы их пальцы. У Констанс были очень красивые руки. Нежные, бархатные, сразу можно было догадаться, что она никогда не занималась тяжелой работой, да и зачем. Касаться её было приятно, и Самаэль чувствовал странную беззаботность, словно ему ничто не угрожает пока она вот так держит его ладонь в своих руках. -Кошмары мне снятся редко, на самом деле. Чаще всего я просто не могу уснуть. У меня почти всегда мигрени, и от этого я предпочитаю читать по ночам, или же гулять. Наверное это всё из-за того, что в детстве я все ночи предпочитал проводить в библиотеке, за книгами, нежели в кровати. Я не люблю сны. Вообще никакие. Наверное потому, что они настолько нереальны, а я не люблю иллюзии, - Самаэль усмехнулся смотря на руку Констанс и всё так же играя с её пальчикам, - Я не живу грезами. Они мне не нужны. А любой сон это проявление потаенных желаний или страхов. Желаний, которые никогда не сбудутся. И страхи, которые всегда с нами. В любом случае, толку от снов никакого, - Трэверс и правда давно не видел сны. Если засыпал, то настолько крепко, что кроме тьмы ему не снилось ничего. Раньше он видел кошмары, и даже разноцветные сны, но предпочел, что лучше не спать чем грезить по ночам. -Мне кажется, что много зависит от женщины. Если она слишком занята собой, то и муж не сможет обращать на неё внимание. Каждая дама должна понимать одно, что её главная цель это ублажать мужа. Как бы ужасно это не звучало, они оба счастливы, когда муж счастлив. Если он доволен своей женой, её красотой и заботой, то он отдает ей то же самое взамен. Согласен, женщинам намного сложнее, чем мужчинам, но зато они куда сильнее в эмоциональном плане, ты так не думаешь? – И почему Самаэля понесло в это русло он и сам не знал, хотя и правда считал, что в семье женщина играет огромную роль и именно от неё зависит насколько удачным будет брак. Но стоит тут же добавить, что сам он не собирался заводить семью, по понятным причинам. -Да, я идеальный «неправильный мужчина», но знаешь, мне это нравится. Даже очень, - без доли сожаления ответил Самаэль и коснулся губами виска француженки, - Просто кто-то рождается потенциальным мужем, а кто-то потенциальным «не-мужем», вот и всё, - а он, увы не родился ни принцем, ни будущим мужем. От всего этого Трэверса передергивало, поэтому не стоило ожидать от него чего-то возвышенного, ведь он был слишком приземленным человеком. -Я надеялся, что это будет Белиал. Мой друг, и пожалуй, самый достойный из всех. Но я ошибся. Не понимаю по какому принципу кубок выбирает чемпионов...
Constance Carre: Если хочется узнать собеседника лучше, не стоит сразу прибегать к крайним мерам. Кто-то лезет с откровенными рассказами о своих подвигах, кто-то - хвастается своим умением прекрасно петь или играть на волынке, а кому-то достаточно невзначай бросить вопрос о снах. Ничто не расскажет лучше о человеке, чем сны. Даже друзья бессильны перед снами, ведь сны не могут привирать, да и реакция человека будет совершенно иной, когда он окунается в воспоминания о снах. К огорчению Констанс, Самаэль оказался более замкнут во снах, чем она предполагала. Ну что ж, это будут прекрасные трудности. -Это ошшень мило, - рассмеялась Карре, едва не всплеснув руками. Роль романтичной веселушки ей немного приелась, однако льстивые фразы только подогревали интерес к продолжению этого амплуа. - Поже'гтвуешшь своими снами 'гади моих? Сомневаюсь, шшто тебе об этом 'гово'гили, но со мною ты ошшень бла'го'годен и шшедр. Таким самонадеянным людям как Трэверс не дано быть благородными и щедрыми, ну не дано - и все тут! И в этом вся прелесть, ведь любой девушке приятно иметь дело с циником и эгоистом, несмотря на то, что она думает иначе. Все отрицательное притягивает хорошее. Хорошие мальчики не способны на опрометчивые поступки, едкие фразы и недвусмысленные взгляды. Потому Констанс держала хороших мальчиков Шармбатона в друзьях, плохих - на коротком поводке, если того позволяла ее гордость и девичье самолюбие. Все-таки нет ничего приятнее, как сознавать, что ты находишься меж двух скрытно конфликтующих сторон. -Да шшто ты такое 'гово'гишшь? Ты не любишшь сны, потому шшто они тебе не снятся. Иллюзии - это п'гевосходная вешшь! Ты обманываешшь настояшший ми'г, в этом может быть твоя мошшь. Только вот не нужно те'гять себя во снах. - Карре снисходительно улыбнулась, словно жалея, что Самаэлю не снятся сны. Это так печально на самом деле! Не то, чтобы она считала, что молодому человеку снятся сны определенного характера, нет... просто сны Самаэля могли быть настолько интересными, что женское самолюбие Констанс было чуть-чуть уязвлено. - Самаэль, я не знаю тебя так хо'гошшо, как твои знакомые, но могу п'гедположить, шшто ст'гахи тебе неведомы, шшто лишшних иллюзий ты не питаешшь. По к'гайней ме'ге, ты не п'гоизводишшь впешшатление боязливого шшеловека, кото'гый ве'гит собственным иллюзиям. - В противном случае француженка бы в жизни не заметила красивого мальчика и не была бы задета его безразличием в детстве. Сильными личностями не становятся, ими все-таки рождаются. Самаэль - прекрасный тому пример: несмотря на положение, которое его семья занимает в обществе, он не напоминает чистокровного хлюпика. Правда, бытует мнение, что все чистокровные и завидные женихи Англии такие... самоуверенные и самодостаточные, полные сарказма самовлюбленные эгоисты. Разве это не чудесно? -А я с тобой согласна, - после минутного молчания произнесла Констанс, явно пребывая в некотором замешательстве от слов Трэверса. Пускай точка зрения молодого человека шла вразрез с ее мнением по поводу идеальной семейной жизни, но было то, что заставило девушку принять эту позицию. - Все ве'гно, но пошшему ты ставишь мушшину на ве'гшину семейного Олимпа? Да-да-да, создавать лушшие условия для мужа - наша обязанность, однако не'гвы и пе'геживания не могут с'гавниться с тем, шшто вы нам даете или не даете. Мы отдаем большше. Констанс, легко поднявшись со скамьи, улыбнулась проходящему мимо юноше с эмблемой жутчайшего вида барсука на груди. Не ей осуждать форму Хогвартса, однако переключиться на что-то более приземленное ей было необходимо. Она, как любая француженка, уже давно задумывалась о своем замужестве, представляя, как это будет красиво и пышно. Тем не менее, тема собственной свадьбы была далека от Констанс настолько, насколько можно себе это представить. В фантазии и мечтах - да, в разговорах с подругами - да, но никак не через пять-десять лет. Такое сокровище нельзя никому отдавать. -Из-за таких "неп'гавильных мушшин" мы и ст'гадаем. Ты сам не знаешшь, кем 'годился. Поспеши с поиском своей 'голи, а то будешь сожалеть, хотя... это будет так на тебя непохоже! - Все, довольно о таких нелепых темах, ведь они молоды, а значит, глупы, значит, им можно все! Все-все-все, что придет в голову. Как же Констанс не хотелось тратить драгоценное время на пустые вещи и неприятных людей. - Познакомишь с.. месье.. Белиалом? - Рассмеявшись, спросила Карре, протягивая руку сидящему Самаэлю. - Если ты 'гово'гишшь, что он "самый достойный из всех", знашшит, он подде'гживает тебя и уважает твое мнение? Такое бывает... знаешь, а ты ведь не понял меня снашшала.. Кубок выби'гает по загадошшному п'гинсипу. Я не сильный сопе'гник ушшенику Ду'гмст'ганга... Мы, видимо, в шшем-то едины. Не хотелось вспомнить об этом дне, о том, как директор Хогвартса громко называл чемпионов трех школ. От таких воспоминаний мороз по коже. -Самаэль, я п'гошшу п'гошения за то, шшто заде'гжала тебя, но мне надо идти: сам понимаешь, што был тяжьолый день... Пусть тебе п'гиснится сказошшный сон, - Констанс, заключив Самаэля в объятия, поцеловала его в уголок губ, - и оп'геделись с выбо'гом. - Звонкий смех словно остался витать рядом с местом Трэверса, когда француженка быстро исчезла из большого зала. Определенно Самаэль Трэверс заслуживал повышенного внимания к своей персоне, что бесконечно нравилось Карре. Никогда прежде ей не хотелось говорить обо всем с тем, кого она еще невзлюбила в детстве, и что странно - ей не захотелось вешаться на шею юноше.
полная версия страницы