Форум » Архив «Lumiere-77» » [Кровь со специями - 07.11] ч.II » Ответить
[Кровь со специями - 07.11] ч.II
Fiann Lermont: Чемпионы в лесу. Встречают их аж в Хогсмиде: все, как положено, трибуны на главное площади, флажки с эмблемами школ, пирожки на улицах - и, очень удачно день совпал с тем днем, когда в пабе мадам Розмерты снова начинают варить глинтвейн. На улице уже достаточно холодно, и теперь это, скорее всего, будет самый популярный напиток. А пока его можно купить у разносчика прямо на улице. Глинтвейн из красного вина с корицей, глинтвейн из белого с яблоками, горячий пунш из сливочного пива. Напиться и ждать, выясняя, кто же все-таки будет первым и кто из чемпионов лучший. А можно даже потанцевать - по всей деревне слышна музыка. Все просто прекрасно. Можете спросить себя, надолго ли это. 07.11, от полудня. Все желающие.
Ответов - 63, стр:
1 2 3 4 All
Jeremiah Swift: Джеремайя Свифт был крайне непоследовательным человеком. Если буквально вчера он считал, что Дамблдор консерватор и предпочитает бездействие действию, то уже сегодня он глубоко раскаивался в своём ошибочном мнении. Всё сегодняшнее утро Свифт потратил на то, чтобы добиться встречи с Альбусом, но директор был настолько занят, что не нашёл свободного времени для того, чтобы принять молодого мага. Свифту в какой-то момент показалось, что глава Ордена Феникса избегает его. Ведь в своём последнем письме волшебник весьма резко отозвался о том, что старый маг позволил себе в достаточно обличающей форме высказаться об его отношениях с Тришей Хемингфорд, насколько они неуместны, безответственны и как сильно подвергают опасности не только самого юношу, но и дело, которому он вызвался верно служить. Пожалуй, Дамблдор был единственным человеком на свете, который мог бы позволить себе такое и не схлопотав после этого в челюсть. Между ним и Свифтом не было никаких мистически отношений, просто Дамблдор отличался крайней внимательностью абсолютно ко всем своим студентам. Пожалуй, до этого августа бывший ученик и директор за семь лет и парой слов не перекинулись, но стоило одним жарким июльским вечером Свифту появится на пороге его кабинета, как посторонний человек стал единственным достойным доверия. Даже Дженсену Джереми боялся рассказать абсолютно всё. С такими темпами немудрено превратиться в параноика, а стать вторым Грюмом Свифту ой как не хотелось. Так и не встретившись с пожилым магом Джер вернулся в Лондон ни с чем. Его весьма позабавила атмосфера в Хогсмиде (после Хогвартса Джереми заглянул туда, кто бы знал, что ему придётся вернуться в деревню буквально через час, и он застанет её в совсем другом виде). Все дома были такими нарядными, а разносчики глинтвейна настырными! Свифт даже позабыл о том, какой интересной и волнующей может быть деревушка волшебников в канун праздник. А праздник то был – Турнир Трёх Волшебников официально открыт, причём первое испытание выпало именно на сегодняшний день. Джереми бы с удовольствием остался в Хогсмиде и понаблюдал за тем, как разворачиваются события, но он должен был вернуться. Его ждали барная стойка, грязные стаканы и пропахший табачным дымом «Дырявый Котёл». Именно по этой причине Свифт пропустил пресловутое собрание, созванное Лордом сим утром. Узнав об этом от Тришы, Джереми испугался. Он попал в опалу. А Джеремайя как никто другой не хотел послужить причиной недовольства Лорда. Ко всему его ошарашило известие о том, что сегодня мог нагрянуть Фенрир, жестокий зверюга, без совести и жалости. С таким типом врагу не пожелаешь встретиться в тёмном переулке. Поэтому не долго думая, волшебник аппарировал вслед за Хемингфорд в Хогсмид, на крыши. Вокруг было бело от снега. Со Свифта порывом ветра сорвало капюшон, маг чертыхнулся и вновь покрыл голову чёрной тканью. Благо лицо скрывала маска и боятся было нечего, по крайней мере пока. Джеремайе уже приходилось участвовать в операциях Пожирателей, но на таком представлении он присутствовал впервые. Его била мелкая дрожь не от холода или потому, что он спинным мозгом почувствовал, что здесь творится что-то недоброе, а потому, что не знал как себя вести. Здесь были дети. Здесь его сестра. Свифт выругался. - какого чёрта? – рявкнул маг, пытаясь разглядеть сквозь толщу снега, что происходит вокруг. Предательски засосало под ложечкой. Он не различал ничего, только силуэты. На площади были всадники? Но откуда они? Джереми услышал крик. Он здесь? Кто? Лермонт? Его кузен? - не скучайте леди. – галантно раскланялся волшебник и исчез с громким хлопком, который потонул в глухом вое надвигающейся вьюги. Он аппарировал буквально «на ощупь» и каким-то чудом очутился в пяти метрах от Ренделла. Что делать? Мерлин, как всё же это сложно. - Protego*! – прошептал Свифт в ту секунду, когда Ренделл произносил своё Петрификус Тоталус. Он попытался создать волшебный щит перед Лермонтовым, дабы дать парнишке время убежать от воинственно настроенного Пожирателя. Свифт развернулся и бросился прочь, надеясь, что никто не заметит его вмешательства. Он хотел найти сестру, но Господин Случай свёл его не с Мередит, а со всадником, который минутой ранее рассёк Кирстен щеку. В капюшоне, чёрный, пугающе не похожий на человека. Свифт застыл. - Хэллоуин был на прошлой неделе. На этой вечеринке только мы маски носим, брат. – выдал волшебник и отступил на шаг. * - создать щит и не позволить Ренделлу обездвижить Алека, дать пару секунд форы нашему пророку
Dietrich Lumier: Казалось, нам конец. Оказалось - не казалось. (с) Дуракам не везло, героям не везло тоже. Сегодня вообще никому не везло, кроме незванных, недобрых гостей, что явились по-своему отпраздновать начало зимы. И все познали это на своей шкуре. Заклинание Алисы вспыхнуло на клинке белой полосой, и, кажется, только укрепило его. Беловолосый скользнул вперед, опуская меч и коротко пнул Флинт в живот, все еще смеясь - не истерически, не злобно, а так, как смеялся бы человек, который получает искреннее удовольствие от происходящего. Тем не менее, пинок был более, чем просто болезненным, таким, что было невозможно ни устоять на ногах, ни вдохнуть. Ши протанцевал вокруг какую-то странную джигу и еще раз пнул бывшую гриффиндорку проявляя полное отсутствие жалости и джентльменских чувств. Даниэль был по-своему прав, кэльпи действительно была покорена до него. Непонятно только, почему он решил, будто водяная лошадь покорится еще кому-то, кроме своего хозяина... В любом случае, он ошибался. Лошадь сделала несколько неровных, истеричных прыжков, встала на дыбы, а потом понесла в сторону, вдоль по улице, на ходу поворачивая голову и вцепляясь в ногу Фуа длинными острыми зубами. Тем временем, всадник, что собирался устроить дуэль с фройляйн Риттер, вовсе даже не собирался терпеть попытки Маркку уволочь его добычу: в плечо неосмотрительно отвернувшегося финна впилась ледяная стрелка - и немедленно по телу разлился леденящий холод, от которого, казалось, останавливается сердце. И да, стрелка двигалась в ране, причиняя ужасную боль, ползла вперед. Продвигалась к сердцу. Устоять на ногах Маркку не смог, и Кирстен тяжело свалилась на землю, прямо под ноги беловолосому, что рассмеялся и легонько пнул ее острым носком сапога - дескать, вставай, чего разлеглась. Мы еще не закончили. Судя по крикам, доносящимся из метели, в Хогсмиде началась если не резня, то ее неплохое подобие. - Разумеется, хотим! - холодный голос ши, вставшего перед Пелагией, наполнялся уже не весельем, а таким ядовитым сарказмом, - а что, ты не хочешь быть игрушкой? Нечеловечески быстрым движением он протянул руку, и прежде, чем голландка успела что-то ему противопоставить, схватил ее за волосы, наматывая на запястье растрепанные пряди, и швырнул на землю. Да так и поволочил за собой - без какого-либо труда. Из метели на Алека выскочил всадник, как раз перед тем, как заклинание Ренделла попало в Лермонтова, заставив того ровно хлопнуться на землю и замереть. Ши соскочил с коня, намереваясь добить незадачливого смертного и вдруг замер. Наклонился, обнюхал несчастную жертву - словно странное хищное животное - и так же рывком поднялся, сопроводив это восхищенным комментарием: - Ого! Ничего себе! И глянул на Булстроуда, которого тут же скрутила резкая, очень болезненная судорога, похожая на Круциатус. А вот Алек почувствовал, что снова может шевелиться. Незваный гость на крыше нежно улыбнулся Беатрис, которую тут же швырнуло об печную трубу. Воистину, они не делали различия между злыми и добрыми. Преуспела больше всех, как ни странно Исидора. Кованая лавка действительно поднялась в воздух и упала на одного из нападающих. И убила его. Простой кованой лавкой. Ши закричал и рассыпался на ледяные осколки, будто его и не было. Но сзади на плечо Тагвуд легла холодная ладонь. Тот же, что встретился Свифту, явно был расположен пошутить в ответ. Впрочем, представления о шутках у него были свои. - Ну, значит, не носите... - пожал плечами ши, взмахом руки срывая маску с Джеремаи. Длинные когли оставили на лице четыре кровоточащие раны со лба и до подбородка, чудом не задев глаза.
Amalthea Eldredge: Метель. Холод. Всё так непохоже на то лето, когда они с Натаниэлем вдыхали запах жары и зеленой травы. Рейвенкловка пыталась слушать Юфемию, но время от времени выпадала из реальности. Глазами она никого не искала, как не странно, смотрела перед собой на то как белоснежные снежинки падали, и вместе с непонятной тревогой чувствовала какой-то озноб внутри себя. А потом всё случилось настолько быстро, что Элдредж ничего не успела сделать. Всё перемешалось перед глазами когда кто-то закричал. Юфи, где была Юфи? Руки Амалтеи задрожали когда она не смогла разглядеть подругу, но потом заметила окровавленное тело на земле рядом с Булстроуд. На минуту девушка даже подумала, что это кровь её подруги и была готова закричать, но Юфемия приподнялась. Точнее ей помог какой-то француз, и рейвенкловка хотела уже броситься к ней, как вновь замерла на месте. Каждый человек по-разному реагирует на подобные ситуации. Замечая, что жизнь родного человека в опасности, когда и твоя недалеко от того чтоб оборваться, ты можешь делать многое. Кто-то не раздумывая бросается помогать, а кто-то подобно Амалтее просто замирает на месте не в силах шевелиться. Наверное это всё заслуги её детства, когда страх был настолько велик, что сложно было что либо предпринимать. Всадник схватил Юфемию, и за секунду она оказалась в седле. Элдредж не потянулась к палочке, как многие другие. В её случае она знала, что этим не поможешь. Что? Что же можно было сделать? Хотя было одно заклинание, которое выручало её. Всего одно, которое ей помогло когда-то, и которым она владела благодаря своему другу Лисандру. Амалтея достала волшебную палочку сжимая её в пальцах, словно пытаясь убедиться в том, что та её не подведет. Девушка уже протянула руку когда рядом с ней появился Натаниэль. Рейвенкловка бы обязательно что-то сделала, хотя бы толкнула его, но сейчас у неё почти не осталось сил что либо делать. Единственной мыслью в голове было спасти Юфи, которая могла оказаться следующей после той женщины. -Нет! – прокричала Амалтея. Волосы развивались на ветру, и сложно было что либо разглядеть перед собой, но глаза Нейта она видела отчетливо, - Я не оставлю её! – и он должен был понять, что даже если придется она умрет тут только потому, что однажды она уже оставила своих близких людей. с Юфи этого не случится. -Expecto Patronum!* - белоснежная кошка вырвалась с конца палочки. Света. Им не хватает света в этой тьме. * может патронусом как-нибудь...что-нибудь... не знаю.
Alexander Lermontov: - Он здесь! – внезапное появление фигуры в неприятно знакомом балахоне на секунду заставило Алека поверить, что нападение всадников на Хогсмид – дело рук Пожирателей. Дикость этого предположения окончательно выбила из-под Лермонтова почву, так что он даже не подумал о защите, когда преследователь взмахнул волшебной палочкой. Инстинкт самосохранения в союзе с навыками, полученными от семи разных преподавателей Защиты от Темных Искусств сделали попытку изобразить не то щитовые чары, не то ответный удар, но опыта очевидно не хватало. Темнота осыпалась кучей мелких разноцветных огоньков. Тому, что неизбежно должно было последовать за заклинанием обездвиживания, Алек предпочел бы спасительное забытье, но оно не было милосердно к молодому человеку, только на секунду прикрыв ему глаза своим плащом. До боли скосив глаза, Лермонтов попытался увидеть нападавшего, но увидел лишь пару конских копыт. Холодно. Наверное, должно было быть страшно, но ему было только холодно, когда Тот спешился. Он наблюдал за его приближением - а что ему еще оставалось? – и думал о том, что Маделайн просила его не ходить за пределы Хогвартса. И он обещал. Ну вот, «пока смерть не разлучит вас». Должно было быть… горько? больно? Был только холод. Ну, и боль разбитого затылка. И еще мысль невпопад, о том, что Недобрый появился вовремя. Он-то вопросы задавать не станет. Наверное. Он бы вздрогнул, если бы мог, когда Ши наклонился. По крайней мере, ощущение судороги было почти реальным. Нетерпение пополам с изумлением, слабые из-за холода - почему медлит? Надежда на быструю и легкую иссякала и совсем ушла вместе с оковами заклинания. Что дальше? Да ничего хорошего. Лермонтов сел, но развивать успех не стал. Равнодушно посмотрел на Пожирателя, потом на Недоброго. Бегство, как план невыполнимый, было забыто за вздох. Ну, что дальше?
Alice Flint: - Что у нас завтра за день - помнишь? - Бравный день, кто же мне даст забыть! Поскорей бы проснуться... - По-прежнему думаешь, что всё это сон? © Ещё в те секунды, когда первое заклятие оказалось совершенно бесполезным в этой странной схватке, как бесполезной была магия других волшебников, Алиса начала понимать, кто эти всадники. Но понимание это настолько выбивало из колеи, сама мысль казалась настолько абсурдной, что Флинт всё ещё не верила. Наверное, до тех пор, пока не увидела этих белых, почти седых прядей и горящего взгляда. Но ведь Самайн давно остался позади! Так не бывает. Но кельты верили... Если это и впрямь фейри... Если в самом деле сиды, незримые обитатели холмов, решили поразвлечься, то вот так их – ни за что не остановить. А потом стало больно – как-то сразу везде, хотя удар пришёлся в живот. Алиса даже упала без крика, потому что просто не хватало воздуха. А затем ещё удар, новая боль и дрожь по всему телу. Неблагим плевать на рыцарские кодексы, честь отсутствует для них как понятие. Вдох-выдох. Господи, подняться бы! Вот бы метлу – в воздухе играть с ними в их игру гораздо интереснее. Впрочем, это можно устроить. Сцепив зубы, Алиса приподнялась на локтях, дышать было всё ещё тяжело, а метель по-прежнему слепила глаза. Больно-больно... но со временем боль можно научиться терпеть, особенно после всех этих лет. Квиддич и бладжеры, драконы и травмы, драки и Аврорат. Чего только не было – и сломанных конечностей и ожогов, и самых глубоких шрамов. Крепче сжав в кулаке рукоятку бесполезной здесь волшебной палочки и одним сильным рывком поднимаясь, Флинт аппарировала на пару метров в сторону, за спину того, со сверкающим мечом, что так смеялся над ней. - Эй, ну давай, доберёшься до меня? – Последние слоги будто растворились в метели. Алиса снова исчезла, появляясь уже с другой стороны всадника. Она не нападала на него. – Поймаешь? – Новый хлопок аппарации – девушка переместилась ещё дальше, к одному из уличных дворов. Теперь она желала только одного – просто увести их отсюда. Увести как можно дальше, тут ведь неподалёку и впрямь есть холмы. Или это пещеры? Не важно – кровавая резня уже развязана. Всем достанется. И ребятам в масках достанется, потому что этим всадникам всё равно, кому ты служишь, если не им. – Догонишь? – Ещё один короткий вихрь и странная улыбка на губах. А больно. И коленки локти с коленями вон опять разбиты. – Поиграем? Давай! Это весело, да? И страшно так – будто с самой Смертью играешь. Но остановиться уже не можешь.
James Potter: И у неприятностей, и у счастья нет никакого особого расписания. Обе эти вещи привыкли случаться внезапно, и чем неожиданнее это будет для человека, тем лучше. Сказать, что случившееся после того, как он поднял Исидору, было неожиданно – ничего не сказать. Честно говоря, Джим давно не припоминал таких западлянок в своей жизни. Даже когда его поджидала в коридоре компания агрессивных качков, это было более ожидаемо, чем этот внезапный удар – он даже не понял, куда именно и откуда. Ощутил только, как из легких вышибло весь воздух при падении, и Джеймс совсем не был уверен в сохранности своих ребер, потому что швырнуло его сильно. Рука непроизвольно разжалась, выпустив палочку, несмотря на то, что всем магам всегда вдалбливают в голову, что выпускать ее из рук нельзя ни в коем случае. Поттеру было совершенно не до того. Он даже не успел толком пошевелиться, как его уже везло лицом по мостовой. Очки остались где-то на месте падения, поэтому Сохатый мало того, что ничего не видел, так со временем еще и чувствовать что-либо перестал, кроме ноющей боли. Наверное, хорош у него сейчас видок: в копоти, в крови на месте стертой кожи на лице – красавец, ничего не скажешь. Смех сзади Мародер расслышал постольку поскольку, равно как и слова – было совершенно не до того. Усилием воли гриффиндорец заставил себя перевернуться на спину, приложил руку к груди. Болело сильно, но, наверное, это просто от внезапного удара о мостовую; от падений с высоты своего роста обычно ничего не ломают. Следующий пункт в плане на ближайшие несколько минут – принять сидячее положение. Было бы, на самом деле, очень здорово что-нибудь увидеть, кроме этих несчастных расплывчатых свето-цветовых пятен. Но, наверное, ему не светило. Даже прищурившись, юноша с трудом мог разглядеть контуры окружающих его предметов. Зато он отлично слышал. Правда, это совсем не помогало понять, что происходит, потому что все вокруг что-то говорили, совсем несвязно, и звуки речи были отнюдь не единственными во всей этой какофонии. Надо было быстро думать, что он может сделать без палочки и – драклы дери! – очков. Где они, кстати? Джим принялся щупать землю вокруг себя, словно надеялся, что вышеозначенные предметы окажутся где-то поблизости, но те, увы, не оказались. Впрочем, надеяться, что он найдет их вот так просто, не приходилось. Зато Джеймс нащупал чью-то кружку из-под глинтвейна – не совсем целую, впрочем, но сейчас это было совершенно неважно. Кое-как поднявшись на ноги, отчего временно потемнело в глазах, Поттер прищурился и выбрал самый темный и зловещий силуэт из всех окружающих. Отточенным движением игрока в квиддич Сохатый метнул кружку тому прямо в голову.* - Н-на, падла! Ну или что там принято кричать в таких случаях? Впрочем, неважно. Мародер, держа руку у ноющих ребер, попытался понять, откуда его сюда привезло. Если силуэт всадника в метели разглядеть еще было хоть как-то возможно, то собственные палочку и очки на мостовой увидеть оказалось в разы сложнее. Но гриффиндорец не собирался сдаваться, идя больше наугад, чем зная, куда идет. Найти бы ему хотя бы что-нибудь одно. Ну, пожалуйста. *так его, так! кружкой в голову! а уж всадника или нет - кто знает, Поттер у нас слеповат _____________ Внешний вид: одет в полосатый светлый пуловер и темные штаны, на ногах ботинки. Сверху – теплая мантия, на шее – гриффиндорский шарф. Прическа как обычно взъерошенно-встопорщенная, теперь еще и опаленная. Лицо закопчено, местами стерта кожа и выступила кровь. Что с собой: осколок двустороннего зеркала, деньги в кармане штанов + очки, палочка где-то на земле валяются. Настроение: обалдевшее, испуганное, злое. Физическое состояние: лицо закопчено, местами на нем стерта кожа и выступила кровь, волосы опалены. Ноющая боль в грудной клетке – то ли что сломано, то ли просто удар был сильным.
Euphemia Bulstrode: Кажется, чего-то не хватало в этой злой метели среди отчаянных криков, действий-попыток выжить и действий-надежд на завтрашний день. Времени? Лишней секунды какой-то возможно. Колокольного боя ли? Или вырывающих душу извне звуков реквиема над локальной эпической драмой? Он, такой медленный и печальный в своём траурном торжестве, подходил к атмосфере не по скорости – тут минута пролетала за десять и всё набирала скорость, но по содержанию. А Юфемии не хватало только воздуха в лёгких. Отчаянно, до навернувшихся на глаза полных бессильного зла слёз, не хватало каких-то несколько лишних полноценных вздохов. Потому что падение на спину духа вода выбило всё, не оставляя ни глотка, разлилось по телу болью. Она захватывала всё большее пространство, множилась, расходясь по конечностям, безвольно, плетьми, повисшими. Было до смешного – казалось, что сейчас болят даже ногти. Для неё в воздухе ещё разливались настойчивый крик того француза под песню метели, на который она ни дементора не успела бы ответить и тем паче уйти, голос, пробившийся сквозь все прочие, Амалтеи – уходи, подруга, уходи. Иначе никогда не простить себя, что решив избавить тебя от четерёхстенного пространства, а себя от скуки, ты оказалась вовлечена в эту кровавую симфонию мечей и метели. Девушка чувствовала себя просто телом, находящимся в чужой власти. И это ощущение её категорически претило. Для неё не было власти иной кроме закона и её самой. А значит, нужно было сопротивляться. Всеми силами, что были. Если были, конечно. Юфемия ослабшими пальцами одной руки схватилась за поводья, которые методично пыталась обнаружить как точку опоры, и подтянулась. Воздух! Ей в лицо ударила морозная свежесть, вытесняя кажущийся сейчас тошнотворным запах речной воды. Он привкусом чувствовался во рту с железистой горечью крови. Теперь она могла хоть что-то видеть сквозь метель. Хотя бы людей, силуэтами, тенями – но живых. Происходящее – обрывочно, на что хватало замутнённого взгляда. Ещё чуть-чуть вверх. Второй рукой, что сжимала палочку, до синевы пальцев – или они так сильно замёрзли? – она отчаянно опиралась прямо о кэльпи. Она не желала общаться с наездником в позе покорённой и раздавленной. Она вообще не желала общаться с ним, но не ответить не могла. Закашлялась, потом пытаясь улыбнуться – зачем? – назло всему, произнесла: - Неужто ваши желания, Неблагой, - понимание пришло вслед за увиденным ликом одного из них. Они, ведь это они же? - столько мелочны, низменны, глупы? Всего лишь… глупых забав ищут неразумные дети, - с какой-то ненормальной досадой произнесла Юфи. Здесь не было смелость в словах, просто порыв обречённости и противоестественной борьбы. А потом она попыталась сделать и вовсе что-то отчаянное. - Accio нож! – она же видела нож в руках торговца, здесь, совсем недалеко, в нескольких шагах от этого места должно быть. Ей он нужнее. И теперь видела его, добротный, но лёгкий и острый, в своей отпустивший повод руке. И, извернувшись, беззастенчиво схватив наездника за ногу и держась за ту, ударила, попыталась ударить, его ножом. - собственно, ударить ножом всадника. Билось не прицельно и с какой-то страшно искажённо-вывернутой точки, в которой покоится наше тело, поэтому в руку, ногу, бок — хоть куда-нибудь.
Bellatrix Black: Беллатриса сама не знала, на что она надеется. На то, что Лермонт действительно появится, сделает шаг вперед, может быть, для ее удобства, или же, наоборот, побежит, трансгрессирует, устроит очередной хаос, как тогда в Лондоне..Никто не появился, а нечто весьма близкое к хаосу – напротив. Девушка недоумевала, однако после летающих мышей и носков метель в ноябре уже не могла ее удивить достаточно сильно, вот сбить с крыши – это возможно, однако же, не сбила. Куда вероятнее она бы упала сама, засмотревшись со своего обзорного пункта на то, что происходило внизу. У нее не было ни малейшего объяснения тому, что возникло на улицах Хогвартса, но ей было не до того. В ее голове появившиеся обозначились не более чем, как конкуренты, пока один из существ не появился в традиционно ее стиле, заливаясь своим каким-то потусторонним смехом. В прочем, ей некогда было слушать и размышлять по поводу наглой пародии на себя любимую. Сильный толчок, и Беллатриса Блэк полетела спиной вперед вниз, царапая себе все, что только можно, и мантию в первую очередь о черепицу крыши. Похоже, на ее спине теперь будут красоваться следы, будто рельсы, от такого спуска. Вовремя попалась в руку чья-то ладонь, и Блэк ухватилась за нее, лишь бы не упасть вниз и не сломать себе шею так глупо. В прочем, нежданной спасительнице практически тут же досталось самой. Правильно, свою шкуру спасать всегда надежнее, чем чужую. Однако же Беллу вовсе не устраивал такой поворот событий, а уж особенно заверения беловолосого об ее медленной смерти. Да и как могло нравиться, когда из охотника тебе вдруг приходится примерять роль жертвы. Ну уж нет! Играть? А вот это всегда, пожалуйста. Только у нее сегодня запланирована слегка другая игра, и провались все пропадом вместе с этими проклятыми всадниками, если ей там не одержать успеха. - Бомбарда! – решительно указав на черепицу и не слишком задумываясь о последствиях, произнесла Белла и тут же крутанулась на месте, аппарируя подальше от последующего взрыва. Наспех выбранное место для появления, и случай свел ее в одном из двориков с Алисой Флинт и еще одним беловолосым существом. От одного взгляда на извечную соперницу, Блэк едва не позеленела от приступа злости, так что даже кулаки сами собой сжались, прося крови и криков. Вот только делиться с кем-то там еще ей отнюдь не хотелось. Лишь бы развязать язык этой Флинт, уж она-то точно знает, есть ли тут оба беглеца, или же нет. - Империо! - не тратя лишнего времени на пустые боевые заклинания, буквально прорычала Беллатриса, указывая на девушку. Ее воли должно хватить, а уж в отношении бывшей гриффиндорки тем более.
Simon de Cideville: писалось в пять утра. хотелось кушать >< В одном Даниэль был точно прав – вот уж действительно чертовщина происходила. – Дело принимает скверный оборот! – Бросил Сидвилль в ответ другу, а потом увидел, как взлетает меч в руке черного всадника и стремительно опускается, чтобы обагрить снежное покрывало кровью. В себя его привел лишь крик Жанны, неожиданно появившейся неподалеку, а потом и слова Даниэля. Не став тратить время на лишние объяснения, француз развернулся и поспешно бросился туда, откуда несколько мгновений назад донесся знакомый голос их Орлеанской девы. Он даже успел заметить, что та была не одна – вместе с ней, как ни странно, стояла Пелагия и еще один студент из Дурмстранга. Вот только оба они ринулись прочь, не дожидаясь, пока Сидвилль приблизится к ним. – Жанна, – выдохнул он, резко затормозив перед девушкой, успев заметить, что та уже держит в руках волшебную палочку. – Это слишком опасно! Умоляю тебя, уходи! Прячься! – Симон пытался оттеснить француженку к двери какого-то паба, возле которого они находились, а сам то и дело оборачивался, пытаясь разглядеть сквозь колючий снег, куда делась Гильдебрандт. Но различить голландку у него так и не получилось. Чертыхнувшись, он вновь обернулся к Жанне. – Зайди внутрь и оставайся там, я сейчас вернусь. – Сказав это, Симон сорвался с места в том направлении, куда ушла Пелагия. Сердце глухо бухало в грудной клетке, разгоняя вместе с кровью по венам адреналин. Сидвилль сейчас знал только то, что не может уйти, оставив голландку здесь. Он вглядывался в каждого встречного, но все никак не мог ее найти. – Гия! – Не выдержав, отчаянно закричал он в метель. Крикнул, негромко чертыхнулся на родном французском и снова, – Гия! – А потом, наконец, увидел ее. Но было поздно – черный всадник был уже слишком близко, на считанные метры, но все равно ближе, чем он сам. Юноша рванулся вперед, но опоздал. Неловко споткнувшись обо что-то, оказавшееся брошенным сбежавшим торговцем подносом с пирожками, француз потерял равновесие, неудачно приземлившись на одно колено. А в этот миг всадник уже схватил девушку прямо за волосы и бесцеремонно потащил прочь. Мысли метались внутри черепной коробки, как бешеные. То, что магия против этих существ не поможет было уже ясно, но что же…Соображать Сидвилль перестал уже в тот момент, когда среди разбросанных по земле полураздавленных пирожков увидел большую трехзубую вилку на длинной ручке, которой, видимо, орудовал продавец, выбирая пирожки покупателям. Не раздумывая, юноша подхватил ее свободной правой рукой – палочка уже была убрана обратно в рукав – и рванул вслед за разворачивающимся всадником. То ли тот еще не успел решить куда именно держать путь, то ли сказались тренировки француза, то ли его паника, но каким-то чудом догнать удалось. С разгону, не останавливаясь, Симон замахнулся, и с идиотским воплем попытался воткнуть чертову вилку прямо в держащую Гию руку, чтобы та отпустила, наконец, девушку. А потом потянулся к той же самой руке, намереваясь схватить и дернуть на себя, стащив ее обладателя с кэльпи. Что делать потом с этим всадником голыми руками, юноша придумать не успел – но пока Пелагия была в опасности, он готов был хоть зубами грызть держащую ее руку. заявки : - воткнуть вилку всаднику в руку, чтобы тот разжал пальцы - попытаться стащить его с лошади
Rendell Bulstrode: Булстроуд торжествовал. На этот раз ему удалось отличиться – он уже видел одобряющий взгляд дяди, когда тот обо всем узнает. Он поймал беглеца! Поймал сам! Один, без чьей-либо помощи, так легко. Заметив мелькнувший где-то рядом еще один черный балахон, Ренделл только усмехнулся. Пусть видят, что он и в одиночку справился с заданием Темного Лорда. Пусть знают о том, что его заклинания бьют без промаха, и этот раз не стал исключением. Едва обездвиженный Алек упал на землю, пожиратель дернулся было вперед, но замер на месте, не успев сделать и пары шагов – увидеть перед собой черного всадника он явно не ожидал. Впрочем, в его представлении устранить это препятствие было ничуть не сложнее, чем все остальные. – Petrificus Totalus! – Уверенно повторил юноша, на сей раз уже указав ей на спешившегося всадника. Но на него, почему-то, заклинание должного эффекта не произвело. Ренделл даже удивился. – Какого черта! – Не выдержал он, увидев, как незнакомец склоняется над Его жертвой. – Эй, ты кто такой?! – Но ответа так и не получил. Зато получил взгляд каких-то нечеловечьих глаз, и хорошую дозу боли. От неожиданности, пожиратель не устоял на ногах, рухнув прямо коленями на промерзшую землю. Боль судорогой свела все тело сразу, словно бы пронзив каждую клеточку. Он пытался бороться с ней, преодолеть, но обруч, который он пытался разорвать, только сжимался вокруг него. Булстроуд зарычал, словно зверь, не в силах больше терпеть эту боль. Губы не слушались, отказывались произнести хоть слово, руки дрожали, все еще сжимая волшебную палочку, но каким-то нечеловеческим усилием Булстроуду удалось поднять опущенную было голову, вперив в своего мучителя ничего не видящий взгляд. Что за чертовщина? Такого поворота событий он, определенно, не ожидал…
Dietrich Lumier: - Честное слово, - совершенно светским тоном произнес ши, резким, но довольно дружелюбным рывком за руку вздергивая на ноги Александера, - меня все это ТАК забавляет. Нет буквально ничего приятнее, чем... а, да неважно. Он хотел тебя убить? Беловолосый подошел к Пожирателю и с омерзительной улыбочкой заглянул ему в глаза: - Кто я? Я твой бог на ближайшие пару лет. Постыдно быстрая смерть, но я слишком занят. За этим последовал уже "фирменный" короткий пинок в живот, слишком болезненный для того, чтобы быть просто пинком. Без какого-либо труда Неблагой закинул Ренделла поперек седла своей кэльпи и весело помахал Лермонтову, вскакивая следом: - Будь осторожнее. Привет родне! - хулигански подмигнул и исчез в метели. Боль постепенно покидала Булстроуда, но взамен навалилась липкая холодная слабость и ощущение полной беспомощности. В деревне происходило нечто совершенно ужасное. Всадников оказалось много, более того, в компании с ними были какие-то совсем уж уродливые и ужасные существа. Они быстро разогнали по переулкам толпу, и что жители Хогсмида, что аппарировавшие на место происшествия охранники-авроры и хит-визарды оказались полностью беспомощны перед ши. Если кто-то и помнил, что отпугнуть их можно рябиной, а убить холодным железом - то у них не было ни того, ни другого. Это было совершенное нападение, позавидовать которому мог сам Темный Лорд. Разве что, оно объективно не было столь жестоким. Жертвы были, кровь пролилась, но сиды явно не стремились убить и запытать все, что движется. Хотя кому от этого легче? Кружка Джеймса попала в цель, всадник вскрикнул, схватился за голову и от обиды, видимо, швырнул Джимом в стену - удар такой силы, что гриффиндорец, падая под стену, не мог быть не уверен, что у него ничего не сломано. Практически то же самое случилось и с Симоном - его вилка вонзилась в руку ши, который еще не успел вскочить на коня, оставила глубокую рану - но волос Пелагии тот не выпустил, более того, рана затянулась тут же. - Ты был на верном пути, - издевательски оскалился Неблагой, - но все равно не то. В следующий момент Симон полетел в сторону кувырком, ломая кости о мостовую, рука хрустнула с таким звуком, будто сухая ветка, несколько болезненных ударов... Сидвилль еще успел увидеть, как ши закидывает Пелагию в седло и уезжает в сторону трибун. Судя по всему незваные гости развлекались еще и похищениями: если кто-то нашел бы время присмотреться, то увидел бы, что практически ни один из всадников уже не один в седле. Не в добрый час решила прогуляться на праздник обычно тихая Цисси Блэк - ее тоже схватили. Охрана, оказавшаяся бессильной, тоже понесла потери: мисс Прайс таки вспомнила, что ши неустойчивы к музыке, и даже сумела что-то напеть, но долго не выдержала на таком ветру и тоже была схвачена "благодарными слушателями". Один из похитителей даже вполне охотно общался, во всяком случае, он ответил на вопрос Юфимии: - Мы уже можем позволить себе не беспокоиться о том, что и кому подобает, - неожиданным образом голос его был вполне серьезен и ни на минуту не дрогнул, когда он неуловимым жестом перехватил руку своей добычи. Кисть Юфи мгновенно парализовало и нож пришлось выронить, - а забавы, в конце концов, достаются нам редко. Ах, сталь... Он грустно посмотрел, как падает на землю в снег единственное оружие Булстроуд и так же печально улыбнулся: - Это всего лишь сталь. Вы стали такие беспомощные, даже не знаете разницы между сталью и холодным железом. Дурные времена... Тот, что предлагал Алисе поиграть, только рассмеялся, когда она аппарировала, и помахал ей вслед рукой: лети, птичка, вас таких тут много - хотя бы потому что там, где в итоге оказалась Флинт, ее уже ждали. Ну и Беллатрикс тоже ждали. Ши противно захихикал и одновременно с так и не попавшим в цель заклинанием мисс Блэк ее палочка вылетела у нее из руки. То же самое случилось с палочкой бывшей гриффиндорки. - Ох, ну нет, - укоризненно покачал головой Неблагой-наблюдатель, - ну какая же это драка с вашими заклинаниями и прочей дрянью. Давайте руками, птички. Ну, давайте. А то будет больно.
Jeremiah Swift: В чём Джереми был мастер так это в глупых абсолютно неуместных шутках. Бывают люди, которые умеют красиво с злой иронией рассмеяться смерти в лицо, но Свифт не относился к числу таких персон. Всё он делал не умело, глупо, без особого лоска или манер, а мнил из себя… чуть ли не самого великого комика на планете. Ши, Неблагой как он себя прозвал, совершенно не понял шутки молодого волшебника. По крайней мере, Джеремайя опешил, когда создание в невообразимо лёгком движении сорвало с него маску. Лицо пронзила острая боль, по щекам потекли красные струйки крови. Джереми отпрянул, прижимая ладонь к лицу. Было больно. Свободной рукой он сильнее натянул капюшон, стараясь скрыть своё залитое кровью лицо. Самолюбие гордеца уязвлено и он вознамерился отомстить. - Stupefy! – но ши от оглушителя даже насморк не подхватил! Свифт остолбенел. Он попытался судорожно вспомнить всё, что знал о Неблагих, ши, фейри и сидах… мысли обгоняли одна другую, устроив детскую чехарду. Но тут неожиданно Джеремайя услышал пение какой-то девушки и его осенило – железо. Чёрт подери, но где его взять? Секунды текли, Свифт так и стоял напротив странного создания, не зная, что же делать. Тут его взгляд упал на железную маску, которая лежала в снегу. Железную! Волшебник в одном прыжке добрался до любимой детали гардероба любого Пожирателя, схватил и исчез с громким хлопком. За спиной ши он появился не сразу, минуты черед две, и, размахнувшись, со всей силой ударил маской Неблагого по затылку (xD), в тоже время, пытаясь сделать подсечку, сбив с ног фейри. Свифт будучи воспитанным в маггловском приюте больше верил в силу своего кулака, нежели в магию, пускай, многие на площади растерялись, не зная как обойтись без волшебных палочек, то Джеремайя чувствовал себя так же уверенно орудуя своими кулаками, как и с веткой ивы в руках. • - дать по голове ши железной маской, да ещё сбить с ног. Неблагой ведь не верхом? А то будучи на коне он вряд ли бы дотянулся до маски и сорвал её? В общем как-то так, если что потом поправлю
Ilmatar Ashford: Первым делом Илматар посильнее вцепилась в плечо гриффиндорца, словно испугавшись, что в любой момент он может ринуться вперед, в самое пламя. Вспомнив прошлогоднюю прогулку в Хогсмид и то, в каком состоянии Леон вернулся оттуда Ильма невольно занервничала. Всё это напоминало страшный сон, или мрачную сказку братьев Гримм. Эшфорд прижималась к спине парня словно не в силах смотреть на тот ужас, что творилось перед их глазами. Кто-то вскрикнул неподалеку, и казалось она даже услышала как бездыханное тело мешком упало на землю. Всадник были повсюду когда Илматар всё же открыла глаза и смогла разглядеть происходящее вокруг. Она всё так же держалась за плечо Леона, когда увидела неподалеку знакомую фигуру. -Леон, нам надо в замок... надо забрать детей... – еле выдавила девушка всё так же пытаясь разглядеть человека, который так был знаком ей. Наверное Ильма всё же была трусишкой, так как даже в такую минуту она прижималась к Леону боясь за его, и свою сохранность, но когда она расслышала голос Юфемии, и увидела, что всадник посадил её в седло, то сердце девушки упало куда-то в пятки. -Юфи! - невольно прокричала гриффиндорка и дернулась вперед. Остановилась замечая, что Леон всё так же держит её за руку, или она в него настолько сильно вцепилась, что не могла выпустить её. – Она... Леон... там Юфи... надо спасти её... надо! – с глаз потекли горячие слезы, но Илматар всё ещё не могла двинуться с места. Осознание того, что она ничем не сможет помочь подруге, да и не может оставить Леона, просто выводило её из себя. -Юфи! – это был не крик, это был рев раненного зверя. Эшфорд почувствовала, что слабеет на глазах и не может двинуться с места. Она смотрела на всадника, который всё так же уносил подругу, и ничем не могла ей помочь. В такие минуты она злилась до боли в руках за то, что не была настолько сильной в защитной магии, хотя она кажется и не помогала в данном случае.
Pelagia Hildebrandt: В такие минуты пожалуй чаще всего люди начинают кричать. На какой-то миг Пелагии даже показалось, что ши собирался сорвать с неё скальп вместе с волосами. В Дурмстранге было строгое обучение, да и каждый день был борьбой за выживанием, но волосы голландке никто не выдирал. Он намотал на свое запястье её длинные белокурые пряди. Она не закричала, лишь посильнее сжала в руках свой стилет. Бежать было некуда. Она чувствовала как кожа ноет от каждого прикосновения с землей, и была рада, что всё же оделась достаточно тепло, а значит пока её защищала ткань. Гия пыталась высвободиться из хватки ши, только сила была не на её стороне. Ничто не действовало на них, особенно магия. Единственная вещь, которая должна была защищать их в данном случае, хотя было ещё холодное оружие... Гия молчала. Стиснув зубы она пыталась свободной рукой вцепиться в запястье ши, только никак не могла достать до него. Боль была невыносимой, но голландка не собиралась сдаваться. Её отвлек знакомый голос. Сердце бешено забилось в груди, и казалось бы могло пробить грудную клетку. Она дернулась, попыталась противиться, и замерла. Всего на мгновение Симон оказался настолько близко к ней, что ей невольно хотелось протянуть руку и дотронутся до него. Не для того чтоб прижаться к нему, нет, а чтоб отшвырнуть. Она не смогла бы вынести еслиб он пострадал защищая её. Не хотела Гия этого. -Уходи! Симон! – попыталась прокричать девушка, когда вилка вонзилась в руку ши, только тот совсем не ослабил хватку. Сжимая в руках свой стилет Пелагия ожидала подходящего момента. И он настал. В ту минуту как Симона отшвырнуло назад Гия смогла разглядеть, что он всё же остался живым. Возможно не совсем целым, но живым, а это главное. Она была рада, что Симон настолько далеко от неё, ведь еслиб с ним что-то случилось.. она бы просто не смогла вынести этого. -Прекратите, - Пелагия не кричала, не выла, просто просила, возможно даже молила. Отличие между ней и бабушкой Анникой. Ей было что защищать и за что защищать собственную жизнь, а бабушке – не было. – Неужели нельзя это остановить? Никак? – оказавшись в седле Пелагия всё так же чувствовала острую боль в голове. Казалось вот-вот он сдерет с неё скальп, и тогда ничего не останется у неё, даже этой любви. Гия ничего не видела. Хотела повернуться и увидеть Симона, но ничего не смогла разглядеть. Сжимая в руках стилет она уставилась на похитителя после чего со всей силой ударила его им в бок*. Девушка не была уверена в том, что ей удалось ранить его. Возможно эта попытка спастись окажется фатальной для неё, но другой у неё не осталось. Не осталось ни одной секунды, так как она не знала, что в любой момент может оказаться на небесах рядом со своими родственниками. -Симон... – прошептала девушка всё так же не выпуская из рук свой стилет и мечта чтоб всё это поскорее закончилось, и с её французом всё было хорошо. А с ней... неважно что с ней будет. * Попытка ранить всадника в бок стилетом.
Kerstin Ritter: Керстин не успела опомниться от холодной боли, резанувшей щеку, как ее подхватили чьи-то сильные руки, хорошо еще, что она лук не выронила. Риттер стукнула кулаком по спине Маркку, потому что никто другой это не мог быть. - Entlasse mich! Обидеться на его следующую реплику она тоже не успела, в этой кутерьме и метели она вообще ничего не успевала. Уже лежа на земле, у ног своего соперника, она видела, как мальчик из Шармбатона попытался вскочить на кэльпи, сумасшедший, как сиды уносят в седлах девушек. Их было куда больше, чем казалось сначала, и еще не все ушли, один, например, только что пнул ее в бок, и вновь вернулась боль. Керстин не знала, чем помочь Маркку, особенно когда ши все еще был рядом. - Превращайся! - бросила она товарищу вдруг. В голове вертелась мысль, что в облике медведя Маркку сможет, возможно, растопить ледяную стрелку, ведь у медведей температура тела выше, чем у человека. Играть с сидом она не собиралась, нет. Риттер вскочила на ноги, отпрянула от него, поднимая лук и вытягивая быстро новую стрелу из чудом не слетевшего колчана, и выпустила стрелу противнику прямо в лицо*. Затем она тут же, совершая быстрые движения за спину несколько раз и накладывая стрелы на тетиву, выпустила их вслед ускользающим всадникам**. А вдруг повезет? * ранить ши ** ранить кого-то еще из всадников случайно, если остался еще кто-то, кто ускакал не слишком далеко
Isidora Tugwood: Когда нехитрый трюк со скамейкой удался, Исидора негромко вскрикнула от радости. То есть, ей самой показалось, что негромко. Видимо, всадникам показалось иначе. Когда Дора почувствовала на своем плече холод, победный крик превратился в визг насмерть перепуганной девчонки. Девушка резко обернулась. Она даже мечтать не могал о том, чтобы вспомнить нужные заклинания. Мысли замерли от страха. В таких ситуациях помогают только доведенные до автоматизма навыки. Беда только в том, что у Исидоры такие навыки были связаны только с домашней магией да зельеварением. - Contundo*, - выпалила Тагвуд первое, что пришло в голову, а палочка совершила нужный пасс в направлении флюгера на ближайшей крыше. ------ * Бить нападающего флюгером по голове, измельчая до пылеобразного состояния :) "Contundo - Заклятие для измельчения и растирания в порошок ингридиентов. Действие... на пестик, который будет измельчать субстрат до тех пор, пока вас это не устроит"
James Potter: Джеймс Поттер принадлежал к тому роду людей, которые никогда не остаются в стороне. Особенно если дело касается драк, войн или, как выражаются особы, обладающие тонкой душевной организацией, «тупого мордобоя». В связи с этим неженкой Джима назвать было никак нельзя, потому что, по сути, числа в списках побед и поражений не очень-то разнились. Точно так же, как он нередко задавал жару противникам, те никогда не оставались в долгу. Сохатый привык не теряться в любой ситуации, даже если он становился безоружен, это не мешало ему делать хоть что-нибудь, чтобы досадить противнику. Вскрику всадника Мародер мог только порадоваться, довольно ухмыльнувшись: попал, значит. Теперь точно пора найти очки. Но когда, твою Моргану мать, стоящего задницей кверху и едва-едва успевшего начать щупать землю (интуиция подсказывала, что его имущество должно быть где-то поблизости) гриффиндорца снова швырнуло куда-то в сторону – чуть позже оказалось, что в стену, - тут уж любой взвыл бы. Честно говоря, юноша никогда не подозревал за собой таких потрясающих аэродинамических способностей. Наверное, ядро, выпущенное, чтобы разбить стену вражеского замка, ощущает себя примерно так же, как это делал Джим, сползая вниз по стеночке. Разве что ядра не умеют стонать. Из него по-настоящему вышибло дух на этот раз, и прошлый удар показался чем-то вроде дружеского тычка, легкого и безобидного. На этот раз болело все, что только можно, и в лазарете ему наверняка поставили бы диагноз «ушиб всего Джеймса». Впрочем, если бы только ушиб. Как-то нелепо скорчившись на мостовой у стены дома, держа руки у ребер, Поттер совершенно ничего не видел и, наверное, даже не слышал. Он вообще в своих ощущениях уверен не был. Перед глазами было темно и мутно, в ушах нещадно звенело, голова гудела, острая боль в грудной клетке смешивалась с ноющей по всему телу. Дышалось с трудом, и вообще хотелось сжаться, как будто от этого вся боль уйдет. Наверное, так сильно ему досталось впервые в жизни. По крайней мере, вставать и продолжать что-либо делать, даже просто удерживать сколько-нибудь вертикальное положение, не хотелось совершенно. По крайней мере, сейчас, хотя Сохатый подозревал, что дело вряд ли станет лучше и через пару-тройку десятков минут, и даже часов. Среди всего происходящего вообще казалось, что ему в лучшем случае придется отлежаться под стеночкой до конца боя, пока либо всех порешат, либо все разнесут. А может и то, и другое вместе. Мерлин, он даже согласен вырубиться: все равно воспринимать окружающую действительность с каждым следующим аэродинамическим пируэтом становилось все сложнее. Только бы эта тварюка не решила швырнуть его куда-нибудь еще. Здесь вообще много стен? Ему хватит, чтобы переломать все свои кости? Или часть придется доламывать самостоятельно? Интересно, Рем ему поможет? Где он вообще? Мародер даже не стал предпринимать попыток оглядеться; одна лишь мысль о том, чтобы пошевелиться, казалась совершенным самоубийством. Понадеялся только, что с Ремом все более-менее в порядке в этом хаосе. Ну, или что ему все-таки посчастливилось минуть участь живого снаряда. Летать – это, конечно, здорово, но только когда ты на метле. _____________ Внешний вид: совершенно непрезентабельный. Одет в полосатый светлый пуловер и темные штаны, на ногах ботинки. Сверху – теплая мантия, на шее – гриффиндорский шарф. Прическа как обычно взъерошенно-встопорщенная, теперь еще и опаленная. Лицо закопчено, местами стерта кожа и выступила кровь. Затылок в крови, по всему телу куча синяков и ушибов. Что с собой: осколок двустороннего зеркала, деньги в кармане штанов + очки, палочка где-то на земле валяются. Настроение: никакое. Близок к потере сознания, адекватного восприятия мира и желания принимать участие во всем этом бедламе. Физическое состояние: отвратное. Лицо закопчено, местами на нем стерта кожа и выступила кровь, волосы опалены. Затылок разбит в кровь, по всему телу ушибы и синяки, закрытый перелом пары ребер.
Alexander Lermontov: Лермонтов охнуть не успел, как оказался на ногах в просто шокирующей близости от Неблагого. Неадекватности ситуации только добавлял доброжелательный тон Ши, так что где-то на второй секунде Александер окончательно потерял надежду осознать произошедшее и попытался осознать хотя бы обращенные к себе слова. В то, что смерть прошла мимо, мило улыбнувшись, не верилось, и оттого доходило до Лермонтова как до живого мертвеца. - Эээ... нет, не хотел... - потерянным тоном ответил он, посмотрев на Пожирателя. Что-то подсказывало, что стоять и просто смотреть - в корне неверная реакция на события, должна быть паника или что-то вроде того. Но это теория, на практике Лермонтову было холодно. И очень хотелось, чтобы все это оказалось пьяным бредом. - Да, - машинально кивнул он, когда Неблагой вскочил на кельпи, но через мгновение коротко мотнул головой и бросился вперед, где исчезал во вьюге всадник. - Постой! Подожди! Мир сошел с ума. Ожившая легенда спасает его от ожившего ужаса. Сказка рассказывает сама себя. Понять логику Лермонтов отчаялся, и в этом отчаянии отбросил всякие попытки поступать разумно. Разумно развернуться и бежать, пока защита Хогвартса не оградит его. Но вместо этого Алек бежал за Ши, еще не зная что должен сказать.
Jeanne Roy: Впервые за все время Турнира Жанна почувствовала что-то похожее на ненависть к англичанам, ту самую, которую традиционно приписывают французам. Если это их праздники, то страшно подумать, как выглядят их траур. И если это их безопасность, то им надо охранять международных преступников – это будет страшнее любых пыток и любой казни. Но ненависть никак не могла помочь справиться с тем кровавым кошмаром, который творился кругом. Жанна читала в газетах и про майское происшествие, и про нападения на Кумду и Крикновелл, но то безумие, что захлестнула сегодня улицы Хогсмида явно имело иную природу. Заклинания, похоже, не имели на нападающих никакого эффекта, словно если бы их произносили маглы, а не маги. Казалось они вообще были неуязвимы, и сами обладали какой-то невероятной и нечеловеческой силой, и такими же личностями – ну не мог никто из людей, если он только не сумасшедший садист, не способен на такое: один со смехом пинал девушку-аврора, лежащую на земле, другой тащил за волосы бросившуюся на него Пелагию, взбесившийся кэльпи уносил прочь Даниэля – и чем то только думал, когда пытался забраться на дикое и очень опасное животное?! Хотя нет, не совсем неуязвимы – неожиданно упавшая на одного из нападавших скамейка, которую поднял кто-то из участников бойни, прекратила его бренное существование, но только не расплющив его, как можно было предположить, а так, словно в него попало ледяное Пиро. Жанна не стала задумываться что именно возымело такой эффект – то ли дерево было в ней особенное, то ли метал – может то самое пресловутое «холодное железо», которое положено использовать против нечисти? Логика подсказывала, что надо бежать, как и говорил Симон, которому очень убедительно удавалось прикинуться благоразумным по отношению к остальным, но который был совершенно не способен проявить его сам, а чувство долга требовало остаться и помочь хоть как-то. Кто знает, может быть она и послушалась бы, и убежала бы за помощью, или хотя бы попыталась увести кого-нибудь, но увы, это было невозможно: от неожиданной смены температуры и налетевшего холода ногу свело и нещадно заломило, так что большее на что была способна француженка – это отползти прочь, из последних сил стараясь не закричать. Для кого-то такое положение дел было бы страшным, но Жанна наоборот была почти рада, ведь оно лишало её необходимости принимать сложный выбор. - Medicore * – она направила палочку на несчастного смелого очкарика, которого один из недобрых очень крепко приложил о стену в полудюжине метров от неё. Подойти и проверить его состояние девушка не могла, но надеялась, что её волшебство поможет ему дождаться помощи. Она судорожно огляделась, путаясь понять, чем она ещё может помочь. Кого лечить она больше не видела – раненый Симон, увы, оказался вне её поля зрения, а потому решила Жанна решила попытаться помочь тем, кто сейчас боролся с Недобрыми – ведь трюк со скамейкой удался. Что бы не рисковать, Жанна использовала ту же скамейку – вдруг другие не обладают необходимым свойством? Она направила её на всадника, который возвышался над Крестин и Маркку. Если в этот раз трюк и не сработает, то оно хотя бы собьет это существо с ног или хотя бы отвлечет и даст им время, чтобы постараться убраться прочь с площади. – Wingardium Leviosa!** Жанна прекрасно понимала, что после такого скорее всего внимание этих убийц обратится и на неё, так же как для неё не было тайной, что в сбежать она не сможет просто физически – боль в ноге медленно сводила с ума, и перед глазами плыло, так что даже на аппартацию она не надеялась, понимая, что скорее всего спутает координаты или чего хуже. Но иначе поступить было просто не возможно, в конце концов что благоразумие против чести и долга? Но зато отец может ей гордится – она сделала все, что могла. * и ** - оценить.
Madeline Murphy: Если бы Маделайн уделяла мыслям о судьбе их отношений чуть больше времени, она могла бы предположить, что они как минимум прокляты. Ну, действительно, сложно не предположить злого умысла при таком развитии отношений: только ты признаешься молодому человеку в своих чувствах, как он вдруг окажется в Больничном крыле с сотрясением мозга; только вы назначите дату свадьбы, как тут же его объявят в общенациональный розыск как самого опасного мага страны; только вы решите провести романтический выходной в волшебной деревушке, как тут же на эту деревню случается нападение. В первый момент, услышав крики на соседней улице, Маделайн, как всегда опаздывавшая, но никуда не спешащая, решила, что это просто чья-то неудачная шутка или просто где-то началась драка, какие в Хогсмиде случались регулярно, а уж с этим Турниром и подавно – ведь Мародеров-то из школы пока не исключили, а они в таких делах мастера. Потом с леденящим сердце страхом подумала, что Хогсмид ждет судьба Кумду – и испуганно оглянулась в поисках инфери. А потом – потом она увидела всадников. Сомнений в их природе у неё не было ни секунды – она просто знала, что это не люди. Совсем. И потому она не медля не секунды бросилась бежать, даже не пытаясь остаться или увести кого-то – кто успеет убежать, сделают это, а остальным она уже не поможет. Увы, всё её милосердие и отзывчивость отступали на второй план, когда у ней появлялась важная цель, и сейчас это была необходимость найти Лермонтова. Что именно происходило в деревне девушка понимала плохо, все сливалось в мутный и блеклый кошмар, хорошенько припорошенный первым снегом. Но прекрасно осознала три вещи: в происходящем не было ничего хорошего, скорее всего снова пострадает много людей, и главное - ей срочно нужно было найти Александра, пока не...по не случится ничего не поправимого. И потому она бежала по улицам и переулкам, не останавливаясь и не оглядываясь – только бы успеть, только бы не случилось чего. - Алек! – Маделайн даже не пыталась говорить тихо, чтобы не привлекать внимания – поздно для этого, и потому её звонкий голос разносился по улицам деревни, смешиваясь с криками, умирающих и просто напуганных. - Алек, ты где? Але... – она завернула за угол и резко остановилась – мимо неё галопом пронесся всадник, через седло которого был перекинута девушка, лицо которой скрывала волной светлых волос. Маделайн вжалась в стену, стараясь стать как можно более незаметной – о том, чтобы помочь несчастной она даже не подумала. Когда стук копыт стих, она оглядевшись вновь бросилась бежать. В метели, исказившей облик города, трудно было определить направление и потому приходилось полагаться на интуицию, которая в этот раз подвела рыжую – девушка, сама того не зная, спешила прочь от той улицы, где стоял растерянный Лермонтов, к главной площади, где все ещё продолжалось сражение, чересчур похожее на бойню – или “веселье”, как называли его Неблагие.
полная версия страницы