Форум » Архив «Lumiere-77» » Чай с печеньем и печалью » Ответить
Чай с печеньем и печалью
Aengus O'Tier: Дата: 1977 год, за пару недель до Рождества; Место: штаб-квартира авроров, домашние условия. Участники: Доркас Медоуз, Ангус О’Тир; События: старые друзья и исповедь; Дополнительно: будет.
Ответов - 40, стр:
1 2 All
Aengus O'Tier: Ангус устало привалился плечом к косяку и воззрился на Доркас, которая провела в Аврорате уже черт знает сколько времени и О’Тиру уже казалось, что та живет здесь. Ему вполне понятно было, почему Медоуз не горит желанием возвращаться домой, пусть даже и в лондонскую квартиру, но ее вечное присутствие на работе его тоже пугало. И куда хуже этого всего было, как казалось О’Тиру, отсутствие интереса к чему бы то ни было кроме работы. Он, слава Мерлину, не терял семью, тем более ребенка, и в полной мере не мог знать, что творит с Доркас. Однако это не значило, что не желал как-то помочь ей. Клайв однажды заметил, что его друг с какой-то маниакальной устремленностью живет для других, забывая про себя. Также, по глубокому убеждению Ангуса, аврорами не становились просто так, у каждого на то была своя особая причина. Не та это работа, чтобы заниматься ей по простому «хочу». Изначальную причину Доркас он знать не мог, зато отлично понимал мотив, появившийся пару лет назад. При виде ее у аврора словно что-то обрывалось внутри. Не должна молодая женщина быть такой усталой и являть собой воплощение человеческого отчаяния и печали. Особенно, когда не за кем гнаться, некого преследовать, и никто не видит, как ей кажется. Да и скоро Рождество… -Доркас, - позвал Ангус от своего косяка, - сколько ты уже на работе? Судя по виду, лет двести. Пойдем, провожу тебя домой, все равно в отделе уже никого нет. Я тебе кое-что припас.
Dorcas Meadowes: Доркас стояла у стола в кабинете, сидеть уже было невозможно и перечитывала отчет напарника, чтобы завершить, наконец, свой. При звуке знакомого голоса она дочитала предложение, положила палец на лист в том месте, где остановилась, чтобы не перечитывать весь этот бред снова и подняла голову. - Я так плохо выгляжу, Ангус? - в голосе была какая-то странная нотка, вроде, и озорная, но все равно исполненная грусти. От этой грусти ей никак было не избавиться, сколько бы времени не прошло, что бы не менялось вокруг - все будто шло задним фоном, или же задним фоном были воспоминания? Сейчас она бы и сама не поручилась за ответ, запуталось все. - Тут мне тоже кое-кто кое-что припас. У меня гора отчетов, и я не могу сейчас закончить. И это хорошо, что никого нет, так лучше всего и быстрее всего работается. Я скоро. А ты иди, не жди. Поздно уже, сам говоришь. Она старалась звучать отрешенной и погруженной в дела, чтобы стало понятно, что лучше ее и правда не трогать.
Aengus O'Tier: Ангус вздохнул и уселся на стул у входа, глядя на Доркас также устало, - или почти также, - как и она. Скоро Рождество, светлый праздник, а они на пару торчат в Аврорате из-за отчетов, которые никто до окончания празднеств и смотреть-то не будет. Но, зная Медоуз, можно было сказать, что эта упрямица и с места не сдвинется, пока не закончит с проклятыми бумажками. Однако же, что-то в последней фразе приятельницы его озадачило – не столько содержание, сколько тон и интонация. Грустно усмехнувшись, О’Тир встал, откинул полы пальто и сунул руки в карманы брюк. Подойдя к Медоуз со спины, Ангус ссутулившись заглянул через плечо в бумаги. Бред какой-то. -Знаешь, Доркас, ты, конечно, как хочешь, но предложить я все же должен, - пробормотал он, - давай так: если хочешь закончить свой отчет, закончишь у меня. Мне на тебя смотреть больно. Обещаю отпоить чаем, накормить и проследить, чтобы отчет был готов. Или давай сейчас помогу с бумагами? Взглянув Доркас в лицо все также сбоку с высоты своего роста, Ангус неожиданно сник. -Если хочешь, я отстану, да. Просто… Рождество же скоро и никому сейчас аврорская писанина не нужна.
Dorcas Meadowes: Доркас не увидела, потому что вновь погрузилась в отчет, почувствовала, как Ангус подошел, заставила себя не дернуться, а потом, вновь отметив пальцем нужное место, подняла голову и чуть развернула назад, смотря на лицо О'Тира, грустное вдруг. Вот уж расстраивать кого-то перед Рождеством - хуже нет, и Медоуз улыбнулась уголками губ. - Это ты плохого мнения о нашем начальстве, Ангус. Ты думаешь, они будут Рождество справлять? Нет, не будут и нам не дадут. У меня вообще на Рождество, кажется, дежурство выпадает, по крайней мере, мы менялись с кем-то. Ангус так удобно стоял, что у Доркас появилось постыдное желание привалиться к нему, прикрыть глаза и стоять так долго-долго. Медоуз чуть нахмурилась, сердясь на себя за такие глупости, дернула головой и вернула взгляд к отчету, уставившись на свой палец. - А если мы сейчас пойдем к тебе, ты напоишь меня чаем, я же стану совсем неработоспособна, отчеты не сделаю и меня уволят. А тебе достанется вдвое больше работы, кстати, потому что где они еще под Рождество нового аврора найдут? Сложно изображать, что тебе совсем-совсем ничего не нужно, и ты полна решительности завершить отчет, когда тут есть такой большой и добрый отвлекающий фактор. И отчего-то у Доркас совсем не возникало желания сказать "да, Ангус, отстань, пожалуйста".
Aengus O'Tier: -Наше непосредственное начальство и так в курсе всего, а эти бумаги, они нужны… Ангус указал большим пальцем вверх и невесело хмыкнул. Ему вдруг отчаянно захотелось домой на свой старый диван, но, если взялся, бросить Медоуз он не мог, тем более он правда кое-что припас. Мелочь, но все же О’Тир наделся, что Доркас понравится. -Уволят? Тебя? Ты сама-то в это веришь? – фыркнул он и осторожно взялся за отчет, рассчитывая, что Доркас отпустит, а вместе тем выкинет из головы работу хотя бы на день. – Не сегодня закончишь, так завтра может? Меньше бреда получится. Потрепав Доркас по плечу, аврор все так же невесело улыбался. -Ну тогда я зайду к тебе в Рождество в Аврорат. Все равно в этом году не смогу никуда вырваться наверное, - он помолчал, обдумывая свежую идею и возможность ее осуществления, - или, если очень постараться, да и если у тебя будет желание, могу утянуть на Рождество в Мертир Тидвил. Там хорошо… Он снова замолк, неловко потирая покалеченную когда-то руку, как обычно нывшую в холоде, глядя на макушку Медоуз. Осторожно ткнув ее пальцем в лопатку, словно молча требуя ответа. -Пойдем, Доркас, мне правда смотреть на тебя больно. Никуда твои отчеты не денутся.
Dorcas Meadowes: Доркас отпустила было отчет, но руки тут же снова бросились за ним вдогонку, и у нее чуть не вырвалось: "Куда? Куда? А ну отдавай обратно!" Отчет приземлился на стол и внезапно стал смотреться там так хорошо, что Медоуз и правда подумала оставить там его до завтра. В конце концов, она продержалась на этой работе столько времени именно потому, что научилась очень быстро писать отчеты. Собственно, это муж когда-то ее научил всяким мелким журналистским приемам, и она теперь постоянно ими пользовалась. Воспоминания подобного рода быстро возвращали ее в состояние печального созерцания окружающего мира, в котором явно чего-то не хватало, но Ангус в данный момент своим присутствием в это жалостливое состояние не пускал. - Кто ж меня теперь отпустит на Рождество? Работать ведь кому-то надо, а так как семейный праздник, работают... несемейные. Какое простое разделение - раз не с кем тебе праздновать Рождество, празднуй его с отпетыми преступниками, которые не дремлют даже в этот светлый праздник. Тычок вновь вернул ее к реальности, и Медоуз со вздохом взялась за пальто. - Ладно-ладно, пойдем, великий манипулятор. А то я так не только себе, получается, жизнь порчу, но и тебе, главным образом. А ты ведь недалеко живешь, в Гринвиче? - от усталости, видимо, Доркас вообще перестала понимать, где что находится, и хотя она бывала у Ангуса, адрес бы сейчас точно не назвала - они всегда туда аппарировали. - Может, прогуляемся? А то я по улице уже пару недель нормально не бродила, без того, чтобы не преследовать каких-нибудь темных личностей. Доркас надела пальто и подняла воротник, бросила прощальный взгляд на отчет и двинулась к выходу вслед за Ангусом.
Aengus O'Tier: -Ну, вообще-то в Суррее, - признался Ангус, доставая откуда-то из-за пазухи нечто зеленое и пряча в карман, - но давай пройдемся, я только за. Подтолкнув Медоуз на выход, аврор запер дверь и напялил перчатки. Говорят, вечер выдался снежным, но не холодным, что было особенно приятным – на холоде собранная по кускам рука и спина начинали предательски болеть. Уже на улицу, в переулке быстро, чтобы Доркас не успела среагировать, Ангус накинул ей на шею зеленый шарф, который и перепрятал из-за пазухи в карман, а на глаза нахлобучил шапку. Отодвинувшись, улыбнулся, довольный результатом, и сам плотнее намотал шарф, однако пальто оставил распахнутым и вышел из темного переулка на заснеженную улицу под желтые фонари. Дождавшись Медоуз, он сунул руки в карманы, для чего пришлось ссутулить плечи. Усмехнувшись, он пихнул женщину плечом, стараясь, чтобы та все же не улетела с тротуара. -Ну, вот так-таки манипулятор? А мне-то всегда говорили, что я такой добрый, такой добрый, что отказать противно. – Протянув руку, О’Тир вернул Медоуз в изначально твердое положение, нарушенное толчком. - А на счет Рождества… Ты скажи, а я договорюсь, чтобы отпустили. За Скримджером для меня должок трехлетней давности – в карты проиграл, а взять с него все равно нечего, да и не думаю, что этот хрыч сильно огорчится. Но, опять же, если ты не против, Доркас.
Dorcas Meadowes: Доркас заметила что-то зеленое, когда оно уже опустилось ей на плечи, и тут же видеть перестала, потому что Ангус нахлобучил ей прямо на голову что-то по самый нос. Она тут же принялась возвращать зрение, а О'Тир уже ускакал вперед, и когда Медоуз его догнала, тут же орбита ее перемещения сместилась после столкновения с коллегой. Она даже не поняла сначала, что он ее толкнул, к тому же почти тут же поймал и далеко улететь она не успела, только предательская шапка снова на глаза полезла, и Доркас принялась ее рукой вновь поправлять. С утра она пришла на работу в одном пальто, совершенно не задумываясь о погоде, без шарфа, шапки и перчаток. Утром было довольно холодно, и она замерзла, сейчас же, не смотря на любой холод ей было тепло, ну, руки немного мерзли. - Ты смотри, я ведь могу привыкнуть, что ты обо мне заботишься. Сам потом жалеть будешь, когда я буду топать ногой и приказывать принести мне мороженое, пирожное и торт со взбитыми сливками. Шапка наконец оказалась на своем месте, и Доркас, на всякий случай придерживая ее рукой, спросила весело: - Она хоть тоже зеленая? Или в красно-фиолетовую полоску? Вообще, зеленый мне идет, Пи... - она хотела было сказать "Пирам так всегда говорил", но умолкла. - Ох. Медоуз вцепилась в концы шарфа, коря себя за хорошую память - вновь накатила грусть, но она все равно попыталась улыбнуться. - Спасибо тебе за теплый подарок, - в другой раз она бы подошла и, может, даже поцеловала бы Ангуса в щеку в благодарность, но сейчас момент был до крайности не тот. Они прошли еще немного, и Доркас обернулась к коллеге. - Да нет, не нужно, я вполне могу поработать. Мне ведь и правда не перед кем наряжаться Сантой. В Рождество, говорят, куча забавных случаев происходит.
Aengus O'Tier: -Зеленая, зеленая, - успокоил Ангус, - я, конечно, хотел взять именно в красно-фиолетовую полоску, но леди в магазине объяснила, что я дурак. Даже спорить не стал. Ему было приятно смотреть на улыбающуюся Медоуз или хотя бы слышать, что в голосе зазвучали веселые нотки. Почти за тридцать пять лет жизни О’Тиру не доводилось видеть подобного воплощения печали. Казалось, буквально все теперь напоминало ей если не о произошедшей трагедии, то о покойных муже и сыне. Аврору казалось, что он все же верно истолковал заминку Доркас. -Да ради Мерлина, - фыркнул он, - мороженное, пирожные, торт, еще что-нибудь сладкое и липкое, если тебе… полегчает. Будешь через пару месяцев со мной в одной весовой категории, станем толкаться на равных. Когда Медоуз повернулась к нему, Ангус остановился и наклонился к ней, поправляя шарф. Заметив, что коллега с незащищенными руками, он спохватился и стал поспешно стягивать с рук кожаные перчатки, чтобы отдать Доркас. Все же зима есть зима, а, рассудив по себе, О’Тир решил, что можно не носить шапку и даже шарф, но вот забыть про перчатки невозможно. Вот и берись за что-то хорошее. -Возьми-ка мои, - с этими словами он вручил их Медоуз. – А что до Рождества… Я тогда составлю тебе компанию? Мне доводилось пар раз дежурить в рождественскую ночь, чего только не случается, это точно. Только вот общество тех, по чьей вине случается, не самая лучшая компания. Но, все же, еще пара недель… Убрав волосы с лица, Ангус неспешно вновь двинулся вперед, спрятав руки в карманы и косясь на спутницу из-за высоко поднятого воротника. Помолчав, он перевел взгляд на желтые фонари, но все же решился и тихо добавил: -Я уже и забыл даже, что ты когда-то бывала веселой… Не должно это все так быть, Доркас.
Dorcas Meadowes: После всех этих разговоров о пирожных и тортах Медоуз вдруг вспомнила, что с утра ничего не ела, но борьба с чувством голода, как и с желанием завалиться куда-нибудь и проспать четверо суток, была одной из самых простых в ее жизни. Всегда можно себя заставить, вот только быть прежней себя заставить у нее никак не получается. - Ты меня экипировал по полной программе, - покачала Доркас головой, беря перчатки, хоть и надевать их не спешила. Тепло было даже не от шарфа с шапкой, тепло было от заботы. - А что до Рождества, - эхом отозвалась Медоуз, - до него и правда еще две недели, может, все совсем не так будет, как мы сейчас себе задумываем. Она вновь замолчала, идя рядом с Ангусом, смотря прямо вперед, в темноту улиц, совсем не страшную. Веселой? Да, когда-то она, пожалуй, была веселой, много чудила, смялась вместе с мужем и вместе с сыном смеялась. А теперь... - Ты обещал чай, кажется, самое время, - пробормотала Доркас, отводя взгляд, облачко пара сорвалось с губ и растворилось в этой печальной зиме, второй печальной зиме, которую она жила, а они нет. Попытаться перевести тему было проще, но Медоуз вдруг поняла, что трусит, не отвечая другу. - А как по-другому?
Aengus O'Tier: -Как? Никто так легко не должен распоряжаться чужими жизнями. Положив Медоуз руку на плечо, Ангус передернул плечами, оглянулся по сторонам и аппарировал в переулок возле своего дома. Где-то испуганно заорала кошка. В Суррее было куда спокойнее, чем в Лондоне, а в этот час уже почти не светились окна, так что О’Тир даже не боялся, что их заметят. Жил Ангус почти на чердаке – в мансарде четырехэтажного дома. А вот около дома была чудесная маггловская кулинария, куда аврор и забежал на минуту, попросив свою спутницу подождать. Вернулся он действительно очень быстро, таща с собой небольшую прямоугольную картонную коробку. -А вот теперь с сюрпризами на сегодня все, - улыбнувшись от уха до уха, заметил аврор, - пойдем в дом, а то правда действительно уже холодно. В прихожей он принял у Доркас пальто и сам поспешно стянул свое, после чего стремительно бросился в комнату, чтобы убрать с дивана различный хлам типа гахет, пустых бутылок и пудовой гири. -У меня тут небольшой беспорядок, - извинился Ангус, оглянувшись через плечо, - но чувствуй себя как дома. Вот, смотри-ка… О’Тир развязал бечевку на коробке и снял крышку. -Яблочный пирог. Ты же вроде любила яблоки, Доркас?
Dorcas Meadowes: Ответить Доркас не успела - они уже были в Сурее, а ответ все крутился у нее в голове, тысячу раз уже себе высказанный, пока она ждала Ангуса, появившегося с загадочной коробкой. Вот теперь дом был ей знаком, когда они оказались перед ним и поднялись по старой лестнице на самый верх - безумное испытание для старушек и маленьких детей. В квартире и правда было совсем не холодно, но О'Тир быстро избавил ее от кокона теплой одежды, и бабочка Медоуз выпорхнула ко входу в комнату, правда, добрый жук ее здесь опередил, обошел с фланга и принялся за скоростную уборку. - Думаешь, я твоего беспорядка не видела? Да перестань, Ангус, все в порядке. Здесь куда лучше, чем у меня, пусть там и все на своих местах. Доркас не стала уточнять, что ее квартира вообще выглядит так, будто в ней никто не живет, никто не использует те немногочисленные вещи, что в ней есть. Отчасти правда. Всем нам дом - Штаб Аврората. От пирога исходил дивный аромат, предательски яблочный, а яблоки у Медоуз были слабым местом, во всех смыслах. Раньше она их любила и ела чуть ли не корзинами, а теперь они стали еще одним напоминанием о том, как раньше было хорошо. - Да, любила, - кивнула Доркас, надеясь, что ничем не выдаст своих чувств и не расстроит друга. - Надо бы чайник поставить, к такому замечательному пирогу. Заваришь по своему рецепту? Мне очень нравится. Она только сейчас заметила, что так и не сняла шарф, но и к лучшему, было чем занять руки, когда не знаешь, как выражать то, что чувствуешь так, чтобы другие этого не чувствовали. - У меня мама очень похожий чай заваривала, только с яблоками, - неожиданно даже для себя сказала Доркас, отступая к дивану. - В доме в Блэкбёрне, где мы жили, яблоневый сад. Сейчас он, правда, дикий, никто не ухаживает, но яблоки очень вкусные все равно. Я езжу туда иногда, именно за яблоками, в следующий раз привезу.
Aengus O'Tier: Ангус окинул Доркас долгим взглядом, но ничего не сказал, лишь вздохнул и ушел на кухню ставить чайник, как и договаривались. Будет ли когда-нибудь так, что она не будет вздрагивать и мрачнеть при упоминании того, что когда-то делало ее счастливой? Ангус никогда не боялся вызывать людей на откровенность, а, если бы честным, то скорее доводил людей до нее. Заканчивалось, однако, зачастую все или дракой, или обвинениями. Сейчас же подобного исхода он хотел в последнюю очередь. Смотреть спокойно на потухшую Доркас, впрочем, тоже не мог. Он не знал, если у нее с кем просто поговорить или же об этой боли, а, главное, хочет ли она того и нужно ли? За столь невеселыми думами О’Тир сам не заметил, как справился с чаем. Отыскав пару чистых кружек, аврор сообразил, что чайник, сахарницу да еще и кружки с тарелками он не утащит за раз. Возвращаться же было лень. Составив все на поднос, Ангус отлевитировал его в комнату. -Я бы на твоем месте не стал снимать шарф, Доркас, - улыбнулся он, - это тебе с улицы кажется, что здесь тепло, на самом деле это все же не так. Все же, под самой крышей… Налив чай в толстостенную кружку, Ангус протянул ее Доркас и, не удержавшись, обнял ее свободной рукой за плечо. -Могу тебе чем-нибудь помочь? Я хорошо умею слушать, например…
Dorcas Meadowes: Доркас понимала, к чему все идет, точнее, к чему ведет Ангус, и она была одновременно и благодарна ему, и испугана. Она стояла посреди комнаты, не решаясь присесть, и не знала, не поздно ли еще сбежать от этого замечательного и доброго человека и его чая с яблочным пирогом. Внутри вновь чувствовался комок из чего-то очень многого, невысказанного, невыплаканного, наверное, непередуманного. Завалила себя работой, забыла себя и думала, что будет легче, но когда настают такие вот моменты, понимаешь, что ты не спасен, что только отсрочку себе дал перед мучительным избавлением. Придет ли оно? Готова ли она сама? И хочет ли? Доркас увернулась от летящего подноса, встретилась взглядом с вошедшим Ангусом, приняла кружку из его рук и приняла прикосновение, пусть и непросто это было. С прикосновениями теперь вообще было сложно. - Я понимаю. Но... Я не знаю, умею ли я говорить. Доркас мягко выпуталась из этого объятья, в котором, на самом деле, ей больше всего хотелось бы спрятаться, но она бы себе все равно не позволила. - Я не знаю, хочу ли и имею ли право говорить о них с кем-то. Я вообще не знаю, на что имею право и на что нет, теперь, когда их нет, и у них нет никаких прав. Ей казалось, что она несет чушь, отборный бред, и только сильнее впилась в чашку, чуть обжигая руки, возвращая себя этим к реальности. - Я боюсь таких вот вечеров, потому что должно быть вдруг так хорошо. И я не знаю, хочу ли я, чтобы мне было хорошо. Это нечестно. Она все так же стояла, в шарфе, с чашкой, и правда чуть испуганная от того, что она говорит. Растерянная.
Aengus O'Tier: О’Тир чувствовал себя дураком. В этот раз было даже досадно. Ну, с чего он полез со своими утешениями? Такая боль, наверное, никогда не уймется, но, кто знает, может сейчас он разбередил только начавшую подживать рану. Ангус постепенно потух, понимая, что и без того не слишком веселая улыбка сползает с лица. За эти несколько секунд он успел сто раз себя проклясть и раздал тысячу ментальных затрещин. Опустив руку, покоившуюся на плече Доркас, чтобы как-то занять себя и собраться с мыслями, аврор перехватил поднос и осторожно опустил его на низкий столик около дивана. Стол был весьма примечательный – с многочисленными царапинами, сколами и круглыми белесыми пятнами на лакировке. Вообще Ангус привык ощущать себя идиотом и понимать, что сделал он что-то не то, руководствуясь благими намерениями. Сейчас же было как-то досадно. Нет, он не обиделся на Медоуз, это бы ему и в голову не пришло никогда, скорее корил он себя. Кто его просил? Кто сказал, что ей это нужно? А внутренний голос твердил: «Да ты взгляни только на нее? Она же совсем одна осталась». -Я плохо знал Пирам, и совсем не знал твоих родителей и сына, - тихо и неожиданно даже для самого себя начал Ангус, - но не думаю, чтобы кто-то из них хотел для тебя такого. Чтобы ты ходила как тень… А когда тебе кажется, что никто не видит, у тебя такой взгляд, Доркас… Я даже словами описать не могу, но такую тоску на меня даже дементоры никогда не навевали. Неужели ты думаешь, им бы хотелось, чтобы вместе с ними умерла и ты – пусть не физически, но все же. Тут О’Тира словно по голове огрели и он очнулся, поспешно выставив перед собой руки в извинении. -Прости, прости, Доркас, - с перемкнувшим от злости на себя горлом выдавил он, опустив глаза в пол и растеряно почесав заросший щетиной подбородок, - я такой идиот, мне не следовало, пожалуй… Слушай, пирог же совсем остынет.
Dorcas Meadowes: Доркас тихо опустилась на пол вместе с чашкой, до дивана уже было не добраться, ее придавило осознанием. - Может, и следовало, давно уже, - проговорила она еле слышно. - Я знаю, что они бы не хотели, но и так я тоже не хочу. Тоску, говоришь, навевает? Я просто не могу о них не думать. Она поставила чашку на пол, потянулась к остывающему пирогу, утянула кусок, но аппетит куда-то резко пропал. Так и сидела с куском пирога в руке, то задирая голову, чтобы посмотреть на Ангуса, то опуская вниз, потому что сложно было говорить обо всем этом. Сложно, но, может, и правда надо уже? - Я иногда забывала, наверное, не верилось настолько, что я бежала домой после работы, будто там кто-то ждет. Потом приходила в себя. Один раз очнулась на пороге кухни, в которой все уже слоем пыли покрылось, начался приступ клаустрофобии даже. Надо было продать дом, но все рука не поднималась. Да и кому продать дом, в котором за раз убили пять человек? Там еще был мой младший брат. Доркас вновь подняла голову и нахмурилась. - Нет, это ты меня прости. Мне не стоит все это на тебя сваливать. Разве мне одной плохо? Да и разве мне плохо? Нет, это на считала еще более нечестным - такие рассказы люди не могут слушать безэмоционально, им они тоже приносят боль. Разве ее боли уже недостаточно?
Aengus O'Tier: -Ну, а разве хорошо? – спросил Ангус, присаживаясь рядом с Доркас на пол и беря свою чашку с чаем. – Тут хорошо быть просто не может. Отхлебнув здоровенный глоток кипятку, он задумчиво уставился на Медоуз. Правда что ли думает, будто для него это в тягость? Сам вызвал же… -Ты за меня не беспокойся, Доркас, я большой мальчик. Сам тебя на этот разговор вызвал. Так может быть все не так уж и просто? Может стоит, а? Ангус невесело улыбнулся и слегка щелкнул женщину по носу. Сам он когда-то перенес адскую боль, но то была боль физическая, она-то и проходит быстрее. А такое… О’Тир бы не смог. Потерять сначала всю семью, а потом все же держать лицо хотя бы на людях. А уж от воспоминаний, о времени, когда ты был счастлив, не спасет и заклятия Забвения. Хотя, он бы наверное совершил подобное «самоубийство» в первую же неделю. А Медоуз молодец, сильнее его. -Знаешь что? У тебя уже нос холодный, давай-ка, поднимайся с пола. О’Тир сам отставил чашку на покалеченный стол и, поднимаясь, следом потянул за собой и Доркас, поддерживая ее под локти. -Диван тебя заждался. Тут где-то плед должен был быть… - Ангус перевесился через спинку и извлек клетчатый шерстяной плед, который пришлось пару раз хорошенько встряхнуть, - на вот, держи. Устраивайся и ни о чем не беспокойся. Хорошо? Мы ведь все же друзья.
Dorcas Meadowes: Доркас боднула Ангуса в ответ головой легонько, а потом откусила от пирога, размышляя над ответом. Пирог и впрямь был очень вкусный. Потом Ангус передислоцировал ее к дивану все-таки, но в процессе она успела измазать зажатым в руке пирогом не только себя, но и его. - Ой, прости, я жутко неуклюжая местами, - тут же принялась она стряхивать крошки теста и кусочки яблока со свитера Ангуса, а потом утянула его с собой на диван. – Ты тогда тоже садись, такого пледа на двоих хватит. Ой, чашки, чашки. Доркас тут же вскочила снова, подняла с пола чашки, попутно ошпарив слегка руку кипятком, и поставила их на столик перед диваном, к пирогу. - Все в порядке, - предупредила она аврора, на случай, если он заметил, а потом наконец забралась на диван, вместе с ногами в полосатых носках, и спряталась под пледом. Вся эта мелкая суета несколько сбила общее настроение разговора, но зато Доркас говорить стало легче. - Не знаю, Ангус, все непросто, да, но как это все изменить, я не представляю. Можно было бы, наверное, постараться все забыть и начать с чистого листа, но я так не могу. Наоборот, я боюсь забыть, лица, голоса, не хочу забывать, но помнить порой очень тяжело. А еще я не умею прощать, и если бы я знала, кто это сделал… Доркас неопределенно махнула рукой, заметила в ней пирог, посмотрела на него, словно говоря: «Ой, здравствуй, и ты здесь», и откусила снова.
Aengus O'Tier: Развалившись на диване и разметав руки по спинке, Ангус с хитрым видом кота наблюдал за суетящейся Медоуз. Было забавно смотреть, как та мечется с кружками и пытается отряхнуть с него крошки пирога. Вот это живой человек. Когда же Доркас вернулась к прерванному разговору, то О’Тир практически убедился в своей правоте – раз сейчас она сама вернулась к главной теме вечера, то, видимо, все он сделал верно. Поправив плед, Ангус посмотрел на свой древний свитер, на котором яблочное пятно смотрелось как не очень-то затейливый узор. -Забыть? – задумчиво пробормотал Ангус. – Так ведь забудешь все в таком разе: и хорошее же в том числе. Полжизни, Доркас, не вычеркнуть и нормальным при этом не остаться. О’Тир отхлебнул чая, покатав во рту, сохраняя вид крайне задумчивый. И тут, сложив два и два, развернулся всем корпусом к Медоуз, тронув ее за плечо. -Слушай, Доркас… - тихо спросил аврор, нахмурившись и глядя ей в лицо, - а получается те яблоки были из вашего сада в Блэкберне? Ты их еще как-то мне в Мунго приносила, зеленые такие… Эх, Доркас, Доркас… Он не понятно с чего печально покачал головой, все также глядя на Медоуз. Уже год, как он вслух не называл ее по фамилии, - неожиданно пришло ему в голову.
Dorcas Meadowes: Доркас домучила пирог, наклонилась вперед и стряхнула крошки с ладони в открытую коробку. Теперь прятаться было не за чем, чашку она поставила слишком далеко, а вставать было лень. Она подтянула ноги поближе и тоже развернулась к Ангусу. - Да, из Блэкберна. Ну а что, пропадать им, что ли? Пусть хорошие люди едят вкусные яблоки. Я, на самом деле, только с одной яблони собираю, мы ее вместе с Пирамом посадили, еще когда я только шестой курс закончила. Глупая я тогда была, правда и сейчас не лучше. Она не знала, стоило ли продолжать, казалось, внутри скопилось очень много всего с того ноября. Неудачный месяц, этот ноябрь. - Там хорошо, знаешь, там много воспоминаний живет, и почти не болит, когда я там. Странно даже. Чем ближе я к дому, тем проще, но в сам дом зайти сил нет. Доркас отвела взгляд, сейчас она была и здесь, и не здесь, чувство, которое сопровождает ее уже давно. - Пирог вкусный. Ты попробуй. Она убрала с лица волосы, голову подперла рукой, опираясь на спинку дивана. Взгляд был глубоким и далеким, и что она видела, неведомо, а потом вновь близким, скользил по лицу Ангуса, так, словно она видела его после долгой-долгой разлуки.
Aengus O'Tier: Ангус подавил желание пощелкать пальцами у Доркас перед носом или, на худой конец, помахать рукой перед глазами. Вид у той был такой, словно витала где-то очень далеко отсюда. В другой жизни, которая кончилась год назад. Мимоходом погладив Доркас по волосам, как гладят ребенка, О’Тир успокаивающе потрепал ее широкой ладонью по спине. Эти яблоки из Блэкберна почему-то стали для него своеобразным символом прошедших лучших лет. -Знаешь, может тебе повезло в жизни больше, чем некоторым, - пробормотал он и тут же поспешил пояснить свою мысль, - ну, то есть у тебя было что-то настоящее. Многие же о подобном и мечтать не могут, Доркас. Ангус кашлянул в кулак и подумал, что не отказался бы сейчас от пары капель выпивки. Кажется, где-то на книжном шкафу у него была бутылка Огневиски, про которую он уже и забыл – давно не пил, хотя нервов хватало. Потерев шею, аврор склонил голову набок и фыркнул: -Хреновый что-то из меня сегодня собеседник… Тебе не холодно?
Dorcas Meadowes: Доркас очнулась от прикосновения Ангуса, вымучила очередную улыбку, после всех ее мыслей улыбаться вновь всегда было трудно. - Да, я и говорю, мне не о чем горевать. И я отдам долг за это бывшее настоящее. Интересно, долго еще придется расплачиваться? Каждый год я теперь буду кого-то терять? Она говорила о Пираме и Мэттью, она говорила о Генри, и она боялась за всех остальных: за Ангуса, за Тристана, за всех, кто еще делал ее жизнь жизнью. Доркас отвернулась, касаясь щекой собственного плеча, на несколько секунд, а потом вновь посмотрела на Ангуса, вновь с тенью улыбки. - Ты хороший собеседник, Ангус. Давно я так ни с кем не разговаривала. Она замолчала, проваливаясь в собственные мысли снова, но тут же вернулась. - Нет, мне не холодно. У меня есть друг под боком, шарф, теплый плед и чай. А ты не замерз? А то могу чем-нибудь поделиться. Доркас подвинулась к Ангусу совсем чуть-чуть и потянула на него плед. Она вновь поймала себя на желании подвинуться еще ближе и спрятаться в его объятии, но знала, что, сделай она это, и сразу же пожалеет, начнет укорять себя за эту слабость. Для нее подобные вещи были сродни предательству по отношению к Пираму, пусть у Ангуса и были такие же теплые и сильные руки. Доркас закусила губу, смотря в сторону и думая, что не будет этому конца, воспоминания всегда будут догонять ее.
Aengus O'Tier: О‘Тир ничего не ответил, только придвинулся ближе и, решившись, наконец, обнял Доркас, прижав к себе и положив подбородок ей на макушку. Что еще сказать, он не знал, а улыбаться дальше было совершенно неуместным. Ангус терпеть не мог любую натянутость ситуации – нельзя всегда быть настолько корректным, чтобы из-за того, что друг от тебя отстранился, не поддержать его в другой раз, боясь обидеть. А еще ему категорически не нравился настрой и настроение Доркас. Будто та и жила лишь ради того, чтобы умереть. Как-то тот посланник из легенды, которой их с сестрой в детстве пугал отец-ирландец – скиталец не может ни умереть, ни успокоиться, пока кто-нибудь не возьмет добровольно у него письмо, тем самым приняв его судьбу на себя. И так до бесконечности. Ангус ничего не говорил, надеясь, что Медоуз и так все понятно. «Кто кровь со мной прольет сегодня, мне станет братом». О’Тир мерил по себе – ему в присутствии людей становилось всегда легче, даже в самые поганые минуты, может и Доркас полегчает. Аврор устроился поудобней, стараясь не потревожить гостью и прикрыл глаза, не отпуская рук. Он бы свихнулся год жить одними воспоминаниями. А она ничего, молодец. Аврор на секунду убрал руку со спины Медоуз, чтоб поправить плед и совершенно неожиданно для себя нашарил между подлокотником и диванной подушкой потертый футляр от флейты. -Ты смотри-ка, - пробормотал он в макушку Доркас и тут принялся тихонько отфыркиваться.
Dorcas Meadowes: Доркас коротко вздохнула, когда Ангус ее обнял и прижал к себе. Ей и хотелось бороться, не желая показаться слабой, прежде всего себе, и уже и не моглось, потому что сил не осталось. И как в подобные таким минуты, она говорила в мыслях с мужем, в тысячный раз перед ним оправдываясь, сама уже не зная, за что именно, за то ли тепло, что она чувствует, за то ли, что не послушала его тогда, когда нужно было... Ох, Пирам, милый, ты же знаешь, что я твоя и только, тебе судьбой предназначена, помнишь, как моя мама говорила? И я каждый день хочу тебя помнить, каждое утро просыпаться с мыслью о тебе, правда. Но мне слишком больно от этих воспоминаний, я хочу не видеть их хотя бы иногда и хотя бы иногда жить только настоящим, только тем, что окружает меня сейчас и реально. Прости меня. Я очень устала. - Я устала, - проговорила Доркас одними губами, беззвучно, и никто не услышал, потому что ей самой не хотелось, чтобы кто-нибудь слышал. Она положила голову на грудь Ангуса, сдаваясь наконец, прикрыла глаза и готова была сидеть так вечно, по крайней мере, тогда ей так казалось. Услышав слова друга, Доркас подняла голову, смотря на Ангуса, затем на его руки. - Играешь на флейте? Ты меня никогда не перестанешь удивлять, Ангус. Представить О'Тира с флейтой и впрямь было непросто, но сыграть она бы не попросила, самой бы не хватило духу прервать эту спокойную тишину. Глаза чуть блестели, и Доркас вновь чуть запрокинула голову. Все хорошо, все в порядке.
Aengus O'Tier: -Сыграю как-нибудь, если хочешь, - пообещал Ангус и снова замолчал. Они сидели тихо и О’Тир придерживал Доркас за плечи, почти неосознанно легко и успокаивающе поглаживая. Ему стало как-то спокойно – не за себя, а за Медоуз, которая наконец то ли расслабилась, насколько это было возможно, то ли сдалась, устав бороться с собой и воспоминаниями. Аврору показалось, что его гостья на некоторое время будто унеслась куда-то далеко, а у него в руках осталась одна лишь оболочка. О‘Тир поежился и поправил плед – от окна, ближе к которому он сидел, сквозило. Мимоходом убрав волосы с лица Медоуз, он взглянул ей в глаза и на секунду замер. Аврор не мог сказать показалось ли ему или действительно увидел непролитые слезы. Кажется, все же разбередил и без того незаживающую рану. Хотя, может, и к лучшему? Может, это все равно что вскрыть нарыв? С другой стороны, Ангус никогда не знал, что делать с женскими слезами. Он начинал нервничать, нести какую-то чушь и неловко суетиться. А сейчас почему-то был уверен, что все сделает правильно. И он вновь прижал к себе Доркас, пытливо заглядывая в лицо. -Дори?
Dorcas Meadowes: От дружеского и доброго взгляда сложнее всего спрятаться и не ослабеть настолько, чтобы проявить те самые эмоции. Доркас закусила губу, силясь взять себя в руки и не дать пролиться непрошеным слезам, в знакомых руках ведь часто начинаешь чувствовать себя маленькой. - Все в порядке, Ангус, - она шмыгнула носом. - Все правда хорошо. Я... пожалуй, пойду. Доркас постаралась выпутаться из объятия друга, сбежать по обыкновению, боясь, что в этот раз себя может и не победить. - Уже поздно, и мне пора, да, - она уже собиралась встать с дивана, плед скинула и стала запихивать ноги в ботинки, которые до этого сняла. В бою она никогда не отступала и мысли у нее не возникало развернуться и бежать, а здесь... Здесь был не бой, и в мирное время она не знала куда себя деть, как с этим всем справиться. Да проще было сражаться с тремя Пожирателями кряду, чем вот сейчас сидеть и стараться не расплакаться у О'Тира на груди, когда он ее обнимает, гладит, да и сам он добрый и замечательный, и чай у него вкусный, и пирог, и на флейте он играет... Чудо, в общем. И вот от этого чуда ей надо быстрее руки в ноги и бежать. Где же пальто?
Aengus O'Tier: Когда Доркас начала поспешно и неожиданно собираться, Ангус даже растерялся и вскочил на ноги, выпутавшись из-под пледа. Тихо, спокойно все было и вдруг раз – и подорвались. А потом до него все же дошло. Опустившись на колени перед еще не успевшей подняться Медоуз на пол, О'Тир вцепился ей в руки, лежащие на коленях, глядя снизу вверх в лицо с закушенной губой. -Ты что же это, Доркас? – спросил он. – Думаешь, я тебя сейчас отпущу и тем более одну оставлю? Нет уж. Куда ты пойдешь? На работу дописывать этот злополучный отчет или домой и там уже заплачешь, чтобы другие не видели? Останься… Ангус сам уткнулся носом ей в колени. -Я так всю ночь просидеть могу, - глухо пробубнил он, - сразу же сказал, что не отпущу, пока ты на человека похожа не станешь. Про себя же хозяин дома подумал, что если гостья все же решит удалиться, то никуда одну он ее не отпустит. -Доркас, не бегай от тех, кто специально к тебе тянется. Я тебя прекрасно понимаю, за исключением того, зачем ты это делаешь. Ну сдайся ты уже, хоть сейчас, потом ведь легче будет… Не отпущу я тебя никуда, глупая.
Dorcas Meadowes: Доркас поняла, что она действительно не встанет и никуда не пойдет, потому что О’Тир ей просто не даст, упрямец эдакий. Она бы закрыла лицо ладонями, но они потерялись в руках Ангуса. Внезапно плечи стали дрожать, и в голосе уже жили дрожащие ноты, не от холода, а все от того же дурацкого страха. - Не пойду я писать этот чертов отчет. И плакать не пойду. Как ты не понимаешь? Я и не плакала ни разу с того самого дня, мне нельзя раскисать. Если я хоть раз переступлю эту черту, я буду плакать постоянно, пока все слезу не выплачу. Кому я такая нужна? Он голову ей на колени положил, а ее все еще била дрожь. - Ты меня прости, пожалуйста. Я такая дура. Одна слеза все же сорвалась с ресниц, упала на руку Ангуса, а Доркас удалось одну ладонь освободить из его плена. Она наклонилась к аврору, прижимаясь лбом к его голове, тонкие пальцы перебирали волосы, осторожно в них путались. Доркас потянула на себя вторую руку, освобождая и ее, и обняла Ангуса за голову. Унять бы еще дрожь, взять себя в руки окончательно, раз уж не сбежать и не спрятаться…
Aengus O'Tier: Ангус слепо обнял Доркас поперек спины, словно боясь, что та все же убежит или, не приведи Мерлин, аппарирует, и замер, боясь пошевелиться, чтобы не вспугнуть. Она осторожно перебирала его волосы, а он даже не протестовал, напротив, что угодно, только бы отвлеклась. И, в конце концов, он терпеть не, когда посторонние, пусть и даже это были друзья, касались головы, но разве же это про Доркас? О’Тир даже не знал, кем ее для себя считает. Подругой? Сестрой? Коллегой? Женщиной, которая видела то же, что и он, да вот только пережила куда как больше. Услышав последние слова Медоуз, Ангус недоуменно поднял голову, так что оказался нос к носу с ней. Доркас била дрожь, отчего у аврора только сильнее защемило сердце, хотя, казалось бы, куда еще? -Мне нужна, глупая, - Ангус положил ладони Медоуз на шею, так чтобы та смотрела на него, большим же пальцем осторожно касался щеки, - не одна ты все же на этом свете.
Dorcas Meadowes: - Не одна, - Доркас улыбнулась, так, как улыбаются сквозь слезы, только слез нет. - Иначе бы сейчас сидела в штабе и писала отчет. Спасибо, что меня спас. Она накрыла его руку своей ладонью, провела до локтя и обратно, расцепила аккуратно замок и взяла его ладони в свои. - Спасибо тебе. И это уже не про отчет, но он поймет, все, что она недосказала сейчас, он ведь почувствует. Когда ты бредешь в темноте в лесу и уже не знаешь, доберешься ли до дома, хорошо, если на дороге появится кто-то с фонариком. Хорошо, если он посветит тебе фонариком. Хорошо, если проводит до края леса. Но лучше всего, если он оставит фонарик тебе, и ты уже никогда не будешь блуждать в темноте. Доркас знала, что теперь у нее есть фонарик, и он приведет ее к правильному дому, где есть тот, кому ты нужен. - Давай только ты не будешь так сидеть всю ночь. Я не сбегу, обещаю. Дрожь прошла, и тугой комок внутри, грозивший превратиться в реку слез, начал таять. Доркас сжимала руки Ангуса и больше не боялась расплакаться.
Aengus O'Tier: Ангус сидел неподвижно, склонив голову к Доркас, пока не почувствовал, что та успокоилась. За окном окончательно стемнело – не горели даже окна в соседних домах и гасли фонари. О’Тир между тем спать совершенно не хотел, однако сейчас это было бы лучшим выходом. Отец всегда говорил, что, если не знаешь, что делать, иди спать, и утром непременно что-нибудь придумаешь. Ну и утром всегда становится легче. Это вам не зимняя ночь, когда сквозит от окна. -Знаешь, давай я постелю тебе, Дори, - Ангус медленно поднялся на ноги, увлекая за собой женщину, - может пока умыться и все такое. Да, погоди-ка… Он нехотя отпустил руки Медоуз и кинулся к комоду, стоящему в дальнем углу комнаты. Вернулся, держа в руках темно-зеленую чистую футболку и огромные шорты-бермуды веселой расцветки. Естественно, размер вещей был на двухметрового мужчину. -Вот, - неловко улыбнулся он, протягивая вещи и поспешил оправдаться за веселые шорты, - это мне подарили. Клайв, шутник хренов.
Dorcas Meadowes: Доркас улыбнулась и утащила футболку и шорты в ванную. Там она и правда умылась, посмотрела на себя в зеркало и поняла, что вид весьма усталый, но не обычно печальный, живой. От этого даже весело становилось. Сначала Доркас утонула в шортах, которые оказались ниже колена, а потом и в футболке, рукава которой были по локоть и дальше. В таком наряде она четко ощущала, что она женщина совсем не боевой комплекции. Вновь бросив взгляд в зеркало и растрепав немного волосы, она вдруг вспомнила, как Карадок рассказывал ей про Гавайи, то, что ему рассказывал Флэнеган, рыжий ирландец, про гавайские вечеринки и парней в цветастых шортах с деревянными досками, которые катаются по волнам в океане. Хитро улыбнувшись, она собрала свою собственную одежду и вышла обратно в комнату. - Алоха, Ангус. Давай устроим гавайскую вечеринку? Самое то для почти-Рождества. Доркас рассмеялась, босиком прошлепав мимо Ангуса, положила одежду на край дивана и обернулась к другу. - Я шучу. Клайв знал, что тебе подарить. Я тут буду спать? Она словно бы вернулась обратно к себе, но уже не пряталась за шутками, как обычно, а шутила и смеялась просто так, потому что хотелось и потому что было хорошо.
Aengus O'Tier: Когда Доркас с ходу в карьер заявила про гавайскую вечеринку, Ангус стоял, держа коробку с пирогом во рту и кусок в зубах, так что ему только и оставалось, что закашляться. Побив себя в грудь здоровенным кулаком, чтобы не быть позорно убитым куском яблочного пирога, О’Тир наконец закрыл коробку и вернул ее обратно на покалеченный стол. Пока Доркас умывалась, он успел разложить диван, что стоило ему некоторых усилий. Сам Ангус спал на собранном диване с одной лишь подушкой, часто даже без одеяла и в одежде. Ради же такого случая он достал единственную в доме простыню и пододеяльник. Сам же диван был настолько искалечен жизнью и хозяином, что механизм раскладывался только при помощи пинка в стратегически важные точки – сейчас аврор стоял, стараясь не опираться на отбитую пятку. И очень радостно было видеть, что Доркас ожила. За год О’Тир научился отличать напускную ее веселость и сейчас мог бы сказать, что перед ним живой человек, а не сгусток воспоминаний. -Это самое удобное, что могу предложить тебе в этой берлоге, - извиняющимся тоном ответил он и пожал плечами, - холостяк есть холостяк. А аврор-холостяк… ну, сама понимаешь. Ангус стянул свитер через голову, оставшись в мятой белой футболке и с взлохмаченной гривой. Спать он собирался на кухне. То есть, мог, конечно, и в кресле, но в последнее время окружающие стали жаловаться на его храп. -Ты не стой босиком, прохладно все же. Там одеяло, плед, - Ангус кивнул на разложенный диван, - если замерзнешь, разбуди меня, что-нибудь придумаем. – Он улыбнулся и легко щелкнул Доркас по носу, - смешная ты сейчас до ужаса.
Dorcas Meadowes: - Сам ты смешной до ужаса, - парировала Доркас, не успев увернуться от щелчка, встала на цыпочки и взлохматила Ангусу волосы еще больше. Спать ей постепенно расхотелось, но время и правда было позднее, а завтра надо было на работу, потому выбора особого не было. Вот так всегда у взрослых обидно все устроено - и хочешь повеселиться, а нельзя, потому что иначе завтра будешь хуже овсянки - такая же размазня. - А ты где будешь спать? Надеюсь, не на полу или где-нибудь, согнувшись в позе эмбриона? Даже и не вздумай, слышишь? Тут вполне хватит места, диван-то большой. Доркас плюхнулась на диван, скрестив ноги и похлопала рядом с собой. Она сама не испытывала никогда проблем с укладыванием гостей, потому что в ее маленькой квартирке гостей обычно не бывало, а в их старом доме была комната для гостей, но всегда свято считала, что если уж пришли гости, да еще такие не запланированные, нечего все равно хозяевам страдать. - Забирайтесь на борт, сэр. Мы отправляемся в страну сновидений, по глазам вижу, нам с Вами по пути.
Aengus O'Tier: Ангус присел рядом с Доркас, но укладываться не стал, как-то обреченно пояснив: -Доркас, я храплю. Сильно. Не хочу тебя мучить, выспись уж по-человечески, я-то в собственной квартире не пропаду. Он наклонился к Медоуз и укрыл одеялом едва ли не до самого носа, а сверху еще и большим пледом. Ночью в квартире бывало действительно холодно, особенно, когда дул ветер с Темзы. Дом был старый, да еще и выше своих соседей, так что мансарда Ангуса продувалась на ура. А летом был чудесный вид. О’Тир поежился и набросил снятый свитер на плечи. -Хочешь, я могу с тобой посидеть пока, - улыбнулся он, усаживаясь поудобнее у подлокотника и завязывая рукава свитера на груди, чтобы было хоть как-то теплее. Оставалось надеяться, что Медоуз не поймет, зачем он это делает, а то абсолютно точно не выспится. Потянувшись к столу, Ангус взял потертый футляр с ирландской флейтой. Открыв коробочку, аврор достал инструмент и повертел в руках, однако глядя при этом на Доркас. -Если есть желание, я мог бы вспомнить как играть на этой штуке.
Dorcas Meadowes: - Хочу, - сказала тут же Доркас и снова села, держа край одеяла и пледа в руках. - Только ты сейчас замерзнешь. Она потянула плед на себя, высвобождая, а потом потянулась вперед, накидывая его на плечи Ангуса и поправляя руками. Доркас села обратно и подтянула колени к себе, упираясь в них руками и голову укладывая на руки. Улыбка появилась сама собой, почти вместе с флейтой, вытащенной из футляра. - Нашей гавайской вечеринке совсем не помешает музыка. Прости, я снова, но уж больно шорты хороши. Прости-прости, я больше не буду, честно. Доркас вытянула руки вперед в успокаивающем и уверяющем жесте, с улыбкой уже чуть виноватой. Не умеет она держать язык за зубами. Она уткнулась носом в коленки, потом подняла голову и уже серьезно заявила: - Я очень хочу, чтобы ты сыграл.
Aengus O'Tier: Ангус фыркнул и сыграл пару нот на проверку. Откровенно говорят, аврор никогда не был виртуозом-флейтистом, просто временами играл для себя, - часто в весьма нетрезвом виде, - обычно не рискуя своими руладами позориться перед друзьями. А тут, надо же, сам предложил. Расплывшись в улыбке от уха до уха, О’Тир поднялся на ноги и скинул плед, обмотав его на манер килта вокруг пояса. И так остался стоять – в белой футболке, «килте» из клетчатого пледа и торчащими из-под него джинсами. -Начинаем концерт по заявкам в исполнении… Ну, сами потом решите, как обозвать. Выдавить что-то веселое из ирландской флейты, плохо для того приспособленной, для Ангуса и его репертуара было весьма затруднительно. И он понял это довольно поздно, а сыграть что-то обычно унылое не решился бы. На счастье, аврор помнил, хотя и очень смутно, какую-то задорную мелодийку, которую любил играть его отец-ирландец. Ну, наверное, ему под силу сыграть что-то подобное… Это было похоже не прыжки и бег по высокогорью: быстро кубарем с горы и упорно вверх, на гору. О’Тир пару раз запинался, сбиваясь с ритма, и тогда казалось, что к прыжкам по горам примешивается еще и чертыханье сквозь зубы. А закончил Ангус, плавно спустившись с горы к дому – почти колыбельной, после чего свалился на диван на спину, взметнув в воздух ноги. -Ффух, - выдохнул он, закинув руки за голову, - давно я не играл. Отец бы меня за такие рулады высмеял.
Dorcas Meadowes: Доркас слушала, а мелодия уводила ее куда-то в детство, там, где всегда было светло и тепло, где мама мазала йодом разбитые коленки, где они бегали с братом наперегонки, и она иногда поддавалась, где лазали по деревьям и прыгали с горок. Пару раз воспоминания сбивались, но потом возвращались вновь, и мама гладила ее по голове, чтобы лучше засыпалось. И словно нет у Доркас настоящего, потому что вся она собрана из воспоминаний, хороших и не очень, но грустных достаточно уже, пусть сейчас будут только хорошие. Доркас перевернулась на живот рядом с Ангусом, подперла голову рукой, смотря на друга и тихонько улыбаясь. - Очень здорово вышло. И килт тебе очень идет. Она провела рукой по лицу, сгоняя набегающий сон, убрала волосы. - Ммм... Надо спать. И советую тебе все же остаться здесь, тут куда удобнее. Доркас снова перевернулась, теперь на бок, и смотрела на Ангуса, пока глаза не начали закрываться все дольше. Она все еще пыталась их разлепить и терла кулаком. Хороший вечер, и так не хотелось, чтобы он заканчивался.
Aengus O'Tier: -Еще бы он мне не шел, - фыркнул Ангус и положил флейту на стол, попутно распустив плед, - я все же ирландский валлиец!.. Ну или валлийский ирландец, черт его знает. Он с кряхтением перевернулся на бок и подложил под голову согнутую в локте руку, глядя на Медоуз. Хороший вечер удался. И, кажется, ему удалось выполнить задачу, которую сам себе поставил: хоть ненадолго развеселить Доркас. Давно ему не доводилось видеть подругу с улыбкой – именно с улыбкой, а не ее скудной заменой, - чуть дольше, чем мгновение. -Ладно, уговорила, речистая, - вздохнул хозяин дома и накинул на Доркас плед, как на попугая, скрывший ее с головой, - что-то ленив я идти искать пристанище. Думаю, тебе хватит предусмотрительности задушить меня подушкой во сне, если что. Ну, давай, у тебя уже глаза закрываются. Поднявшись, он чмокнул Медоуз в лоб, закрытый пледом, после чего свесился под диван за тапками. О’Тир мастерски приноровился швырять их в мелкие предметы типа выключателя, когда было лень вставать.
Dorcas Meadowes: Доркас высунулась из-под пледа, глаза и правда закрывались, как она ни старалась держать их открытыми. Было тепло и хорошо, действительно по-настоящему хорошо, как когда-то было дома зимними вечерами в доме родителей, когда они приезжали к ним под Рождество. От воспоминаний стало еще теплее, и Доркас совсем разморило, а тут еще и стало темно. - Спокойной ночи, - пробормотала она, засыпая, - иллийский варландец... Ей снилась вьюга за окном и топот маленьких ножек, голос Ангуса и детский смех, а потом она уже и не помнила, что было дальше, но что-то точно хорошее.
полная версия страницы