Форум » Архив «Lumiere-77» » No secrets between friends » Ответить

No secrets between friends

Danielle Davis: Дата: весна 1978 года. Место: дом семейства Булстроуд, Антрим, Северная Ирландия. Участники: Danielle Davis & Euphemia Bulstrode. События: неожиданно всплывают доказательства давнего убийства, и кто бы вы думали главный подозреваемый? Ларкин Булстроуд! Дэвис поручают это дело, но вместо того, чтобы заниматься доказательствами и прочей документацией, она спешит в Антрим, чтобы сначала поговорить обо всем с подругой. Примечания: события происходят на пасхальных каникулах в обозримом будущем.

Ответов - 10

Danielle Davis: -Даниэлль, папка на твоем столе...Шеф просил, чтобы ты этим занялась! -Занялась чем? -Да всплыло одно дело: прошло много лет, а улики появились только сейчас. Просмотри, что есть по данному делу и свяжись с подозреваемым. -Но у меня еще два дела помимо этого. -Это не терпит отлагательств, сама поймешь почему, иди вникай! - Даниэлль хотела было что-то возразить первому помощнику своего шефа, но не успела. Тот исчез из ее кабинета также быстро, как и появился, поселив в ее душе множество сомнений. Голубые глаза покосились на тоненькую папку с пометкой "важно", лежавшую на краю стола. Хм, судя по объему "улик" дело было слишком туманным и неясным, а, значит, пара бессонных ночей ей обеспечены. И почему всегда она? Почему ей достаются самые трудные дела, когда в Визенгамоте полным-полно более опытных прокуроров, нежели она? То ли начальник просто издевался над ней, то ли проверял на прочность, то ли мечтал сделать из нее акулу правосудия. Ей был 21 год, опыта было не так уж много, зато было чутье и амбиции, которые ни раз выручали ее в трудной ситуации. Девушка глубоко вздохнула и открыла папку и...тут же захлопнула! Имя главного подозреваемого повергло ее в шок: не может быть! Она не верила своим глазам, но в то же время знала - ошибки быть не могло. Черным по белому там было написано - Ларкин Булстроуд, 42 года, бывший министерский сотрудник, ныне владелец известной лаборатории. Но это было не самое главное: он был отцом Юфи, и Даниэлль предстояло предъявить ему обвинения в убийстве Ариадны Диггори. Дэвис побледнела, а ладони, сжимавшие папку, вспотели. Что же делать? Но не успела она подумать об этом, как уже поднялась со стола и натягивала мантию. Папку она так и не выпустила из рук. Взяв сумочку, она быстрыми шагами вышла из кабинета. -Джема, мне нужно срочно уйти по важному делу. Передадите? - молодая волшебница, являвшаяся секретарем их отдела, лишь кивнула и проводила взволнованную Даниэлль взглядом. Наверняка, расскажет шефу о том, что видела! Ну, и пусть. Прокурор уже летела к лифтам, чтобы поскорее оказаться на улице, а оттуда аппарировать. Конечно, в ее плане было много прорех: Юфемии могло не быть дома, например, вдруг на Пасхальных каникулах она решила остаться в школе? Дани, конечно же, надеялась застать подругу дома, в добром здравии и хорошем расположении духа. Чтобы потом это самое настроение испортить дурными известиями. Но плохие новости лучше принимать, будучи позитивно настроенным, поможет избежать лишних психологических расстройств. *** Дэвис возникла на пороге дома Булстроудов в Антриме словно ураган. Без приглашения было невежливо, но что поделать? Вздохнув полной грудью, девушка позвонила в дверь и стала ждать. "Юфи, Юфи, пожалуйста, будь дома..."

Euphemia Bulstrode: Когда в домах наступает тишина, звенящая своей отчуждённой абсолютностью? Когда вырастают дети. Вырастают – и уходят. Некоторые уходят, чтобы стать героями. Некоторые в новые семьи. Сейчас было время, когда большинство уходили в смерть. Сами не зная этого, они каждым шагом своим приближали её. Была война. В доме Булстроудов стало тихо за много лет до того, как его покинул первый из детей. Здесь всегда отчего-то было всё негромко, если не воспоминать редкие громкие визиты женщины, что считалась матерью Юфемии и её брата. Но раньше за этой полутишиной не было подрагивающего перезвона холода, охватившего всё пустующее пространство дома. Когда-то тут было тепло и уютно. Давно. Словно жалея брошенного всеми – сыном-Пожирателем, мёртвой подругой, похороненной любовью – отца, Юфемия вернулась на несколько каникулярных дней домой. Жалость – мерзкое чувство, оно давило грузом лишней ответственности за человека, и не в ней нуждался стареющий Ларкин. Девушка, понимая это, старалась привнести в гнетущую атмосферу умирания что-то светлое, искренне. Она разжигала камин и поддерживала его тёплое игривое пламя, украшала дом цветами, звала друзей и знакомых, своих и отца. Смеялась больше обычного. А ночами не спала, гуляла по саду, старалась изгнать из него эту прогнивавшую тоску и зацепившийся за туго сплетённые ветви деревьев мрак. Прочь, всё тёмное прочь. Тем утром она успела пообщаться с братом. Рэндэлл был Пожирателем Смерти, был из тех, что приближал смерть – свою и тех, с кем сталкивался. Столкновение с сестрой – он не думал и не желал заставать её дома – до такого фатального результата не довело, но разговор получился ожидаемо обоюдно неприятным. Дозваться до гласа разума брата Юфемия не смогла. Может быть, его уже и не было? Звонок в дверь, трель которого раздалась как-то тревожно, девушка не ожидала, конечно. Некому было звонить. В эти дни в дом приходили обычно в вечернее время. И уже точно не прокуроры Визенгамота. И, конечно, не с таким бледным лицом. - Дани?! – Юфемия сразу широко распахнула дверь, пропуская подругу вперёд. Понять, что что-то произошло, что-то недоброе, было не сложно, - Здравствуй, Дани. Я не ожидала тебя увидеть здесь. Сегодня, - она не знала, что ещё сказать. Набор фраз вежливости иссяк стремительно быстро, осталось только внимание к тому, что мог ждать этот визит. Приятный в любое время, но вызывающий настороженность, когда это происходило среди рабочего дня юной прокурора, - В гостиную или кабинет? Чай или кофе? – Юфемия решила говорить если не по делу, то приближая к нему. Прелюдия для разговора была завершена.

Danielle Davis: Даниэлль искренне пыталась привести себя в чувства и выглядеть не такой взволнованной. Она даже пощипала себя за щеки, чтобы не выглядеть такой бледной, но все безрезультатно: кровь не желала приливать к лицу. С каждой секундой сердце стучало все быстрее, грозясь, если не выпрыгнуть из груди, то, как минимум, причинить нестерпимую боль своей хозяйке. Пальцы, сжимавшие папку с ценнейшей информацией, вспотели и начали скользить. Все существо Дэвис волновалось, не зная, каким образом преподнести тревожную весть. С чего начать? Ходить вокруг, да около, было бессмысленно, но и рубить с плеча она не могла. Юфемия была для нее как младшая сестра: светлый человечек с добрым сердцем и храбрыми порывами, которого хотелось окружать любовью, теплом и заботой постоянно. Дани всегда хотела уберечь Юфи и пыталась делать это изо всех сил, а сегодня ей предстояло сообщить подруге ужасную новость. Дверь распахнулась. Юная Булстроуд явно не ожидала увидеть на своем пороге представительниц Верховного Суда волшебников, впрочем, кто бы такому обрадовался? Девушка нервной, слегка подрагивающей походкой вошла в дом. Дверь за ней закрылась, и этот звук эхом отозвался в ушах: все ближе был момент страшного разговора. И тем сильнее хотелось его отложить. Даниэлль постоянно отводила глаза, боясь взглянуть на Юфемию. -Там, где нас никто не услышит… - отозвалась девушка, уже направляясь в кабинет. Об этом надежном месте Дэвис знала не понаслышке. Кабинет запирался на ключ, был в отдалении от кухни, гостиной и прочих комнат, где обычно бывали члены семьи или гости. Им нужна абсолютная тишина и покой, два мягких кресла и бурбон отца Юфи, который всегда стоял на столике возле книжного шкафа. -Чаю было бы неплохо. – прокурор попыталась улыбнуться, но нервное напряжение чувствовалось в каждой клеточке ее тела, в каждой молекуле воздуха, окружавшей их. Домовик с подносом появился почти моментально, и тут же исчез. Девушка подошла к двери и повернула ключ, вставленный в замочную скважину – им не должны помешать. Сначала чай, потом все остальное. -Прости меня, милая, я знаю, что должно быть тебя напугала, но у меня не было выбора… - пока Дэвис говорила, руки, словно без ведома хозяйки, уже разливали дымящийся чай. Недолго думая, Даниэлль потянулась к бутылке с бурбоном и плеснула себе в чашку щедрый глоток. Говорить будет проще. -Будешь? – выжидающе посмотрела на Булстроуд. –Впрочем, сначала прочти, потом решай – бутылка была водворена на стол ровно посередине, чтобы в случае чего рейвенкловка смогла бы до нее дотянуться. Вздохнув, девушка протянула подруге папку с документами по делу Ларкина Булстроуда и, обессилевше упала в кресло. От чайных чашек поднимался пар. От нескольких капель бурбона – терпкий аромат мнимого спокойствия. Даниэлль поднесла чашку к губам, наблюдая за тем, как Юфемия раскрывает папку и начинает читать.


Euphemia Bulstrode: Всё звенело. Звенел голос подруги. Как-то непривычно, нездешне, недобро – Дани, родная, что происходит? Это был вопрос в молчании. От вопроса напитков до самого погружение в содержимое папки Юфемия не произнесла ни слова. Чтобы их никто не услышал. Звенели чайные приборы на подносе. Как оказалось позже не лёгкой трелью предстоящих девичьих посиделок, а колокольным набатом, голосом прошлого. Потом звенела тишина. Папка. Стоило её закрыть, резко захлопнуть, сжимая её нервными руками до истерики в пальцах, как наступило запоздалое понимание. Осознание нахлынуло леденящей волной и пока девушка чувствовала себя утопленницей, Офелией нового времени, руки сами потянулись к бутылке. Залпом сделав глоток прямо из горла – к дементору чай – Юфемия закашлялась до слёз. И тут же зареклась повторять. Здесь нужен был трезвый рассудок, а не одурманенный успокоенный бурбонным зельем. - Это обвинение не шутка, - девушка хмуро глядела, словно проклиная, прожигая, на папку в своих похолодевших ладонях, - Но оно никак не может быть правдой, - Юфемия ещё раз открыв, вчиталась в тексты, - Отец любил Ариадну Диггори до безумия. Я знаю это. Нередко я видела, как он рассматривал её колдографию. Часами, шептал что-то, и лишь однажды я услышала, что он просил прощенья за то, что не спас. Да, именно так он и говорил. Вот она, - девушка осторожно положила распахнутую папку на столик, рядом с той самой бутылкой, чтобы поймать опустившуюся в руки изображение совсем юной, светлоокой и словно источающей сияние девушки с густой копной тёмных волос. Она смеялась. И от этого запечатлённого в недоступном прошлом смеха будто расходился звон нежных колокольчиков, - Смешно сказать, но отец говорил, что я похожа на неё. И я думаю, что он до сих пор любит её. Он случайно произносит её имя, и шепчет его во сне и улыбается при этом. Дани, могу ли я поверить, что он способен был её убить? – Юфемия наконец взглянула на подругу. Испуганно как-то, моляще. Словно правда тонула под потоком информации, разве что не захлёбывалась, - Не было причин. Ни одной. Ведь она его тоже любила. И ждала его ребёнка. Тут в борьбу против рационального отточенного разума вступила любовь, чистая, не купленная, дочерняя, и вера в человека как в панацею. И даже проклятые улики не могли с ними поспорить. - Дани, что будет? – с ним, со мной, с семьёй, - Я… я могу что-то сделать?

Danielle Davis: Тишина показалась зловещей. Пока подруга, дорогая, милая, горячо любимая подруга, почти как младшая сестра, исследовала содержимое папки, Даниэлль считала про себя. Чтобы успокоиться, чтобы голос перестал предательски дрожать, волнуя Юфемию еще больше. Дэвис бы успокоиться, а только потом приходить, так нет же, нужно было стремительно сорваться в путь, ничего не обдумав, повинуясь зову сердца. Да, иногда правильная Дани совершала далеко неправильные поступки, о чем в последствии жалела. Нужно было как-то подготовиться, как к заседанию суда, подготовить юную Булстроуд к удару, успокоить себя в конце концов! Но нет. Даниэлль уже стала палачом, Вестником смерти и винить было некого. Прокурор лишь вздохнула и, отставляя чашку, осторожно сцепила руки под подбородком, внимательно посмотрела на подругу. Грустная, сочувственная улыбка была еще одним безмолвным доказательством дружбы. Она понимала всю тяжесть ситуации, весь ужас и горечь, отразившийся на лице Юфи, и Дэвис мечтала забрать у рейвенкловки хотя бы часть. Чтобы чуть-чуть, хотя бы на миг, стало легче. -Хотела бы я сказать, что все это шутка, наглый поклеп, но доказательства... - сильнее них разве что другие доказательства. Девушка посмотрела на Юфемию, внимательно слушая, что она говорит. Конечно же, это удар. Подлый, сильный, в спину. Дэвис на ее месте тоже бы не верила ни единому слову. Никогда. Ведь это любимый отец, горячо обожаемый родитель, как же так? Взгляд голубых глаз осторожно, словно боясь вспугнуть, переместился на фотографию Ариадны Диггори, лежащую в руках Булстроуд. Вздох. И дышать даже было трудно, чего уж там. Ни ради этого Даниэлль выбрала профессию прокурора, но кто же знал? -Юфи, я понимаю, что тебе больно, что ты не можешь поверить. Честно говоря, я и сама не очень-то верю. Но меня просили вести это дело и пока не предавать повсеместной огласке. Пока что это дело останется в стенах Министерства и дальше моего кабинета не пойдет. Но... - бывшая рейвенкловка замолчала, словно ей стало трудно говорить. Осторожно сделала глоток чая, успокаиваясь. -Но однажды мне прикажут дать делу ход, и тогда я не знаю, что будет. Если твой отец в действительности не виновен, мы должны как-то помочь ему, найти доказательства, способные перебить эти... - легкий кивок на папку, больше напоминающую карающую десницу. -Поговори с отцом, скажи ему все, что ты узнала от меня, но ради Мерлина, не упоминай моего имени. Пусть он расскажет тебе все, как есть, и тогда...мы будем что-то думать. Но ты же понимаешь, что правда может оказаться не такой, какой мы думаем? - на последних слова Дани поднялась с кресла и, обойдя стол, присела на корточки возле Юфемии. Ободряюще заглянула ей в глаза, попыталась улыбнуться, но в итоге бросила эту затею и просто положила ей руки на колени, будто бы говоря "твоя подруга рядом, она не оставит тебя, ни за что".

Euphemia Bulstrode: Глубоко дыша, уже без волнения, но словно стремясь нормализовать своё разбережённое состояние, девушка внимательно просматривала, вновь и вновь, материалы дела, пытаясь найти ту иллюзорную нить, что распутает скрученный клубок из доказательств и скрытой за ними истиной. И пусть эта нить приведёт лишь к одной резолюции «невиновен» и вердикту «дело закрыто», которые станут концом этого расследования. И если будет нужно, только сейчас Юфемия с полной расчётливой решительностью осознала это, она сама воссоздаст эту нить. Предаст всю свою сущность, идеи правды и закона ради спасения отца. Потому, что он не может быть виновным. Спасение невиновного от незаслуженной кары станет поступком без сомнения благородным, хотя, нельзя исключать, не полностью законным. На крайний случай. Но Юфемия обязательно найдёт способ. Любой, только бы спасти и доказать. И, да, даже если (верить в это девушка отказывалась сердцем, и только им, думающий же части организма не могли в абсолютной мере отвергнуть вероятность произошедшего; ведь за что-то её отец всю жизнь просил прошенья перед давно упокоенной любовью) он виновен, она спасёт его от наказания. В этих мыслях Булстроуд не решалась взглянуть в ясные глаза Даниэль. Та была тем удивительным человеком, что привила ей те самые важные догмы и принципы, что являлись проводникам по слаженной, правильно, законопослушной жизни. И теперь она, Юфемия, была готова переступить через это всё. На душе было тяжело. Эта тяжесть давила на веки, что девушки прикрыла, слушая голос Дэвис, концентрируясь на нём. Планируя всё предварительно. - Я поговорю с ним, я спрошу напрямую. Он не умеет уходить от ответа, а я умею читать всё во взгляде, его во всяком случае. Я пойму. Да, - тепло касающейся коленей кожи, доброта, исходящая от Даниэль, её трогательная поддержка — это спасало от взрыва, позволяло фиксироваться на самом главном, но не умаляло решимости действовать по намеченном в случае фиаско с официальным расследованием. Она коснулась рук Дани своими, демонстрируя свою признательность той. За всё, - Спасибо, что не бросаешь меня, что сказала о случившемся, пришла. И я найду эти доказательства, его невиновности, если они есть, в чём я не решаюсь сомневаться, - и сфальсифицирую их, ежели их не существует, - Быть может, есть смысл нанять детектива, если разговор ничего не даст? И я знаю ещё человека, с кем я могу поговорить, но я не могу быть уверена, что он будет правдив со мной и честен. Айдан Булстроуд, мой дядя. Думаю, ты слышала про него много нелицеприятного. И у моего отца с ним всегда были сложные отношения, но мне же нужны свидетели тех дней. Дядя Айдан, тётя Кларисса — что же ещё?.. – друзья, родные с обоих из сторон, кто угодно. Юфемия была готова не возвращаться в Хогвартс — Мерлин, какая к дементорам учёба сейчас? — только бы добиться закрытия следствия. Она опять впилась взглядом в стройные ряды букв. Она хотела найти, перечитать упоминание о местах событий тех дней, о свидетелях. На что ещё она могла надеяться?..

Danielle Davis: Признаться, Даниэлль ожидала взрыва. Бури эмоций. Истерики. Чего угодно, но обязательно с криками, слезами, словами отрицания и прочими истерическими вещами. Но ничего этого не произошло и, заглядывая в глаза Юфи, Дэвис начинала беспокоиться. Хотя, быть может, у девушки просто шок, и она просто не осознавала, что произошло? Точнее, что может произойти. Спроси кто-нибудь прокурора Визенгамота, чтобы она сделала на месте подруги, она бы не смогла ответить. Если бы Джастина Дэвиса обвинили в убийстве, она не знала, что бы сделала. Продолжала бы оставаться собой, четко соблюдая предписанные инструкции и следуя букве закона? Вряд ли. Возможно, она и ставила правильность, мораль и честность превыше всего, но когда дело касалось горячо любимых родителей, то... ...одним словом, то что Даниэлль увидела в глазах Юфемии, вызвало в ней сочувствие и понимание. Решимость, которой полыхнули темно-синие глаза, можно было позавидовать. Рейвенкловке не обязательно было ничего говорить, прокурор и так примерно представляла, какие мысли сейчас поселились в ее голове. Она видела это ни раз в глазах своих клиентов. Что ж...Дэвис уже нарушила закон, придя сюда, так зачем останавливаться? -Да, это будет лучшим способом, узнать правду. Поговори с ней. Лучше составь все интересующие тебя вопросы заранее, возможно, даже стоит записать их, дабы быть точно уверенной, что ничего не забудешь. И постарайся вспомнить, кто из друзей, знакомых или родственников был в то время вхож в ваш круг общения помимо Айдана и Клариссы. Чем больше людей окажется в это вовлечено, тем больше вероятность того, что мы узнаем правду как можно скорее. Хотя это будет и очень трудно: события произошли давно, возможно, кто-то уже покинул Англию или кого-то нет в живых, не стоит сбрасывать это со счетов. А Айдан Булстроуд и правда сложный человек, тебе будет нелегко его разговорить. Тебе нужно что-то, чтобы поспособствовало этому: есть какие-то вещи, которые ты знаешь о дяде? Ну, ты понимаешь, о чем я... - подумать только, Дани практически прямым текстом предлагает своей подруге шантажировать родного дядю! Вот, что значит вести дела в состоянии бурного эмоционального аффекта, и не такое еще сделаешь. Но вместе с тем, если отец Юфемии в действительности невиновен, то это единственно правильное решение, способное спасти жизнь мужчине, семью от позора, а дочь от горя. -Что касается детектива...не уверена, что это хорошая мысль, если только у тебя нет совершенно точно проверенного человека, возможно, друга твоего отца, который бы взялся за это. Иначе возможна утечка информации, а это приведет к катастрофическим последствиям для всех, включая меня. И, разумеется, твой дядя никак не должен быть связан с этим предполагаемым детективом, а это будет сложно проверить. Попробуй для начала узнать все сама, а если ничего не получится, мы что-нибудь придумаем. - Дэвис понимала, что вся эта затея - сущее сумасбродство, заслуживающее того, чтобы показаться специалистам Святого Мунго, но вместе с тем она понимала, что иначе не могла. Она любила Юфи как сестру, и утаить от нее правду, означало предать, а этого девушка не могла сделать. -Не говори мне "спасибо", милая, по-другому я не могла. Возможно, я пожалею потом о том, что сделала и поплачусь за это должностью, но все это неважно. Самое важное сейчас, докопаться до сути и помочь твоему отцу. И я никогда не брошу тебя, ты же знаешь. Когда-то я обещала всегда быть рядом, так тому и быть. - одной рукой Дэвис накрыла сверху ладошку Булстроуд. -Все будет хорошо. - возможно, в эти слова сейчас никто не верил, но они так были необходимы. Для них обеих.

Euphemia Bulstrode: Мысленно Юфемия была неблизко от своего дома. Уже чувствовала себя заигравшимся в расследование, не разделяющего правду от желаемой правды детективом. Стоила теории, руша их с остервенением безумца. Всё внутри себя, только внутри. Девушка пыталась вспомнить всё, что было сказано о том светлом времени любви и благоденствия, господствующего в этих стенах десятилетия назад. Здесь балом заправляла вера в будущее, торжествовало счастье. Как оно было хрупко, иллюзорно, отчасти фальшиво, раз рухнуло единомоментно, погребя под своей массой одну жизнь и одну судьбу. Столько лет минуло, а до сих пор те незримые узы, стягивали время между сегодня и тогда. В те минуты, когда Ларкин звал свою дочь Ариадной, когда звал мёртвую, эти нити становились почти явными, проступающими на сломе времён незаживающими кровоточащими шрамами. — Понимаю, да, — задумчиво вторила Юфемия. О, от глаза Дани не укрылось ничего. Впрочем, девушка и не желала скрывать своих помыслов от пришедшей к ней на помощь Даниэлль, вопреки всему здравому и профессиональному, что сковывало её рабочим долгом, — Есть то, что может ему угрожать, но задействовать это, не вызывая опасности для кузена, непросто. По сей день я знаю о дяде немного, думаю, пора в рамках расследования об отце, узнать и его. Этот человек забрал из семьи её брата, постоянно потенциально угрожал Клейтону и что-то грязное из прошлого связывало его с историей молодых лет Ларкина Булстроуда — дядя даже в глазах не склонной в гиперболированию Юфемии выглядел как наместник сил зла на земле, этакий чиновник от Ада. — Ведь разрыв между братьями, отцом и ним, пришёлся по моим подсчётам как раз на период смерти Ариадны, — не нравились ей эти домыслы, к дементору домыслы! Она найдёт факты, обязательно найдёт. ...и если выйдет так, что в этом виновен не отец, но дядя, как это шло к его образу, она не позволит очернить свою семью, но найдёт способ поквитаться самостоятельно. Юфемия и сама не ведала за собой таких мыслей. Они-то, вместе с верной и светлой подругой, внушали надежду на требуемый зовом сердца багополучный исход этого дела. — Ты права, в данном случае лучше самостоятельность, хотя бы на начальных стадиях, и уж тебя я точно не вправе подводить под удар любой силы и направленности. Ты не пострадаешь, ни твоя должности, ни репутация, обещаю, — улыбка Юфемии была такой пустой, что и улыбкой не была вовсе, но ей отчаянно хотелось продемонстрировать светлой, почти святой милой Дани, что она не сомневается во «всё будет хорошо», искренности слов и поддерживающих жестах, — Завтра я свяжусь с Клариссой, а сегодня попробую поговорить с отцом и установить контакты с людьми, что могут быть осведомлены. Попробую действовать как можно скорее до начала любых процессов дела. И, прошу тебя, ты будь на связи, только сама не рискуй. Это не честно по отношению к тебе: ты уже дала мне в руки требуемые ключи для этого пути, осталось найти какие двери они открывают и обнаружить недостающие.

Danielle Davis: Даниэлль уже примерно представляла, что там напридумывала себе Юфемия. Признаться, и сама Дэвис на несколько мгновений вообразила себя детективом или напарником детектива Булстроуд, которым во что бы то ни стало нужно спасти невинную жизнь. Иногда, чего греха таить, в серьезном прокуроре просыпался такой ребенок, что стоило задуматься: а в действительности ли Дани 21 год от роду, и она такая самостоятельная и цельная личность, каковой всем представлялась? Эмоции всегда трудно скрыть, особенно, если эти эмоции направлены на близких тебе людей, и дело не только в сопереживании подруге. Девушка слушала слова Юфи и в глубине души ей очень хотелось верить, что девочка не наломает дров и все сделает правильно. Под ее чутким контролем, разумеется. Она может и говорила, что не хочет рисковать карьерой, но уже рискнула и поставила на кон свою должность, а, значит, надо идти до конца, как папа учил. Не сдаваться, вперед, к свету. Лишь бы Булстроуд был невиновен, а уж Дани постарается, чтобы его в случае чего оправдали. -Все взаимосвязано, это верно. Главное, выяснить, куда ведут нити, и распутать их при возможности. - бывшая рейвенкловка ободряюще улыбнулась, чувствуя волнение Юфи буквально кожей. Нужно успокоиться, им обоим, не применять поспешных решений, не горячиться, иначе они допустят оплошность. -Милая моя, только прошу тебя, меньше эмоций, будь собранной и готовой ко всему, ладно? Правда обычно не лицеприятна... - прокурор Визенгамота, наконец, поднялась с колен. Кажется, ее визит был закончен, к тому же на работе ее наверняка разыскивают, а если начальник вдруг не нашел какую-нибудь бумажку, в их отделе уже погром. Надо возвращаться. Когда Юфемия поднялась со своего места, Даниэлль протянула вперед руки, заключая подругу в теплые объятия. -За меня не беспокойся. Думай о себе, о своем отце, семье, и взвешивай каждый свой шанс. Твое любопытство событиями того дня не останется без внимания, приготовь парочку убедительных отговорок, с чего тебя вдруг заинтересовали старые истории. И главное, не сомневайся в себе: ты у меня молодец. - она отстранилась от Булстроуд и заглянула ей в глаза. По-сестрински чмокнула в лоб, улыбаясь. -Я буду на связи. Всегда. Двери моего дома открыты для тебя в любое время дня и ночи, не забывай про это. И про то, что я с тобой. А сейчас мне порой. - еще раз, напоследок, обняв горячо любимую подругу, Дани почувствовала, что все сделала правильно. Другого и быть не могла. -До скорого. - и Дани быстро-быстро зашагала прочь из этого дома.

Danielle Davis: Даниэлль уже примерно представляла, что там напридумывала себе Юфемия. Признаться, и сама Дэвис на несколько мгновений вообразила себя детективом или напарником детектива Булстроуд, которому во что бы то ни стало нужно спасти невинную жизнь. Иногда, чего греха таить, в серьезном прокуроре просыпался такой ребенок, что стоило задуматься: а в действительности ли Дани 21 год от роду, и она такая самостоятельная и цельная личность, каковой всем представлялась? Эмоции всегда трудно скрыть, особенно, если эти эмоции направлены на близких тебе людей, и дело не только в сопереживании подруге. Девушка слушала слова Юфи и в глубине души ей очень хотелось верить, что девочка не наломает дров и все сделает правильно. Под ее чутким контролем, разумеется. Она может и говорила, что не хочет рисковать карьерой, но уже рискнула и поставила на кон свою должность, а, значит, надо идти до конца, как папа учил. Не сдаваться, вперед, к свету. Лишь бы Булстроуд был невиновен, а уж Дани постарается, чтобы его в случае чего оправдали. -Все взаимосвязано, это верно. Главное, выяснить, куда ведут нити, и распутать их при возможности. - бывшая рейвенкловка ободряюще улыбнулась, чувствуя волнение Юфи буквально кожей. Нужно успокоиться, им обоим, не применять поспешных решений, не горячиться, иначе они допустят оплошность. -Милая моя, только прошу тебя, меньше эмоций, будь собранной и готовой ко всему, ладно? Правда обычно не лицеприятна... - прокурор Визенгамота, наконец, поднялась с колен. Кажется, ее визит был закончен, к тому же на работе ее наверняка разыскивают, а если начальник вдруг не нашел какую-нибудь бумажку, в их отделе уже погром. Надо возвращаться. Когда Юфемия поднялась со своего места, Даниэлль протянула вперед руки, заключая подругу в теплые объятия. -За меня не беспокойся. Думай о себе, о своем отце, семье, и взвешивай каждый свой шаг. Твое любопытство событиями того дня не останется без внимания, приготовь парочку убедительных отговорок, с чего тебя вдруг заинтересовали старые истории. И главное, не сомневайся в себе: ты у меня молодец. - она отстранилась от Булстроуд и заглянула ей в глаза. По-сестрински чмокнула в лоб, улыбаясь. -Я буду на связи. Всегда. Двери моего дома открыты для тебя в любое время дня и ночи, не забывай про это. И про то, что я с тобой. А сейчас мне пора. - еще раз, напоследок, обняв горячо любимую подругу, Дани почувствовала, что все сделала правильно. Другого и быть не могло. -До скорого. - и Дани быстро-быстро зашагала прочь из этого дома.



полная версия страницы