Форум » Архив «Lumiere-77» » [Lords of no Mercy - 08.11] » Ответить
[Lords of no Mercy - 08.11]
Dietrich Lumier: 08.11.1977, утро Утреннее совещание у Министра Магии. Сначала достанется всем, а потом перейдем к конструктиву. Участники: Zelophehad Bright, Milicent Bagnold, Amelia Bones, Abel van Heusen, Bartemius Crоuch Sr., Halfdan Lagencranz, Emma Dreyfus.
Ответов - 12
Milicent Bagnold: Внешний вид: Приталенный юбочный костюм из темно-серой шерсти, комплект из серег, браслета и броши, фиолетовый шейный платок со сложным узором. Туфли и сумочка в тон. Волосы собраны в пучок. С собой: волшебная палочка, документы. Конечно, Милисент всегда знала, что работа Министра – это очень нелегко. И то, что люди очень редко поступают так, как ты от них ожидает и уже тем более так, как им предписано законами, правилам и должностной инструкцией, тоже не было для неё большой тайной. Но все равно она не могла справиться с тем гневом, который захлестнул её темной волной, когда она услышала о произошедшем в Хогсмиде. И о последней операции аврориата, о которой ей сообщили на вполне резонный вопрос о направлении взгляда Бартомью Крауча Старшего. Это было возмутительно и просто ужасно. Впервые за долгое время Милисент потеряла контроль и позволила своему лицу продемонстрировать её собеседнику выражение растерянного недоверия. И впервые за очень много месяцев она не знала что сказать, потому что в этот момент она могла выражать свои мысли только очень нецензурными выражениями. Поблагодарив и попрощавшись с тем, кто принес ей дурные новости и кто, когда она скрылась за углом, наконец позволил себе спокойно вздохнуть, поскольку к концу разговора он уже успел попрощаться со своей работой, но в итоге все обошлось, Милисент скорым шагом – когда она в последний раз так спешила? – направилась к своему кабинету. - Зелофехад, ко мне в кабинет, - Милисент даже не взглянула на парня, прошествовав мимо него. В кабинете, как и ожидалось, было возмутительно пусто. То ли главы отделов её Министерства боялись показаться ей на глаза, то ли они самонадеянно надеялись, что им нет необходимости отчитываться ей о собственных промахах. В отсутствии возможности направить свой гнев на тех, кто его вызвал, Милисент, как это часто бывает с людьми и в особенности с женщинами, обратила его на того, кто был рядом. Не потому, что Зело действительно сделал что-то не так, а просто потому что он оказался не в том месте не в тот час. - Где Лермонт, Малфой и Крауч, почем они ещё не сидят, поджав хвосты, у меня в кабинете? Вообще-то она не просила вызвать их, но сейчас такие мелочи мало волновали Милисент. Если этот мальчишка умеет хоть немного думать, он бы заранее выяснил это, с учетом-то последних событий, потому что местоположение всех троих глав отделов естественно будет первым интересом его начальницы, когда она доберется до Министерства. Если же нет, то может ему здесь и не место, и не важно, что сейчас всего семь утра.
Zelophehad Bright: Внешний вид: одет в строгую рабочую черную мантию, белую рубашку и темные брюки. На ногах – идеально чистые ботинки. Волосы пребывают в неподдающемся расчесыванию кудрявом беспорядке. Выглядит спокойным и непроницаемым, как и обычно. Сердиться Зело не умел по той простой причине, что не находил это состояние способствующим работоспособности; кроме того, ему просто по жизни не были свойственны перепады настроения. Да и в принципе – перепады чего-либо. За событиями, разворачивающимися на просторах магической Великобритании, Зелофехад следил с тем же каменным выражением лица, с каким по утрам ел овсянку. Нет, они несомненно представляли для него интерес, как рабочий, так и просто человеческий, но это не мешало ему, как и обычно, сохранять непроницаемое спокойствие. Смысла в том, чтобы впадать в панику и истерику, Брайт не видел. Как известно, подобные реакции никогда не помогали решить проблему, а проблему надо было решить – это логично. Даже нелогичность присутствия на работе в столь раннее время была подавлена логичностью необходимости решить возникшую проблему. Ну, и кроме того, с вызывающей на работу миссис Багнолд спорить было непозволительно. Для того чтобы ее решить, в первую очередь следовало найти тех, кто в обычное время отвечает за то, чтобы проблемы не возникло. Именно на них падает ответственность за произошедшее, именно с них будет в первую очередь спрашивать миссис Багнолд. Для подобных умозаключений не надо было быть великим логиком. Для того чтобы узнать, где находятся главы соответствующих отделов министерства, наличие выдающегося интеллекта тоже не требовалось: достаточно было посмотреть на часы. Полседьмого утра – рабочий день еще даже не начался, и хотя вероятность пребывания соответствующих глав отделов на месте работы в связи со сложившейся ситуацией существовала, парню не повезло. Он не смог застать их на рабочих местах, и нельзя сказать, что парня это удивило. Таким образом, выяснив не слишком благоприятную обстановку и получив на руки предварительный отчет о работе обоих отделов, содержащий в себе так же планы решения возникших проблем, Зело отправился на свое рабочее место. Теперь оставалось только дождаться начальницу, которая непременно заинтересуется этими документами. Предварительно, конечно, Зелофехад прочел их сам, чтобы быть в официальном курсе дел, разложил, как полагается, и, оставшись доволен проделанной работой, успел только посмотреть на часы. И тут появилась она. За время работы в Министерстве Магии, Брайт уже успел привыкнуть к своей начальнице, поэтому ее отрывистый тон и скорость перемещения сказали ему не меньше, чем четко выстроенная еще по пути на работу логическая цепочка. Взяв со стола папки с документами, парень зашел в кабинет следом за миссис Багнолд и аккуратно закрыл за собой дверь. Его движения оставались такими же спокойными, а лицо таким же непроницаемым, как и в любой другой рядовой день. Наверное, если бы социологи провели опрос среди сотрудников министерства, попросив определить по лицу этого замечательного типа, случилось ли что-нибудь экстраординарное сегодня, то все как один ответили бы, что ничего не произошло. – В ходе эволюции человека хвост подвергся редукции, миссис Багнолд, поэтому сомневаюсь, что мистер Лермонт и мистер Крауч будут способны выполнить ваше требование о поджатии этого органа, - нет, это не шутка. С метафорами у Зело всегда было туго, зато с маггловской биологией он в последнее время подружился. – В данный момент мистер Лермонт находится дома или, возможно, в пути на работу; вот отчет, переданный мне сотрудником его отдела, присутствовавшим на рабочем месте. Мистер Крауч, на момент, когда я узнавал о его местонахождении, также не присутствовал в своем кабинете. Вот отчет его отдела. Если Вы хотите видеть их сейчас, то в связи со столь ранним часом и отсутствием точных сведений об их местонахождении выполнение Вашего указания не представляется для меня возможным. Зелофехад замолчал, спокойно смотря на начальницу. За все время своего монолога он шевельнулся лишь дважды, передавая отчеты, все остальное время он провел, будто забавная статуя с шевелящимися губами. Возможного гнева начальницы он не боялся, поскольку уже успел усвоить, что такие загадочные существа, как женщины, имеют обыкновение выплескивать свои чувства по поводу происходящего на всех под руку попавшихся. К тому же, гнев Багнолд – это определенно не самое страшное, что может с ним случиться в жизни. ---
Amelia Bones: Внешний вид: белая рубашка, серый жилет и штаны, серая мантия, полусапожки. С собой: вп, фамильный кулон, папка с документами, монокль. Боунс неслась по коридорам Министерства, словно ей пятки углями жгли, в руках папка с отчетами, на голове прическа человека, проведшего ночь не то во сне на бегу, не то в глубоких раздумьях, в глазах злоба, раздражение вперемешку с печалью и разочарованием: «Не уберегла, не досмотрела». Запнулась. Драклы вас всех подери! Исписанные листы пергамента веером летят в разные стороны. Докладные, записки, объяснительные, отчеты. Все о вчерашних происшествиях. Смерть, раненные, дети, студенты, нежить в Хогсмиде. За сухими, до невозможности официальными словами - судьбы, боль и слезы. И больше всего на свете хочется выкинуть все эти листочки в первую попавшуюся урну и идти туда, где сейчас нужнее. Правильно говорят, плохой из нее начальник, не привыкла она за бумажками. На передовую ей надо и плевать на все, но нельзя. Она Боунс, в конце концов, а это всего лишь минутная слабость, пройдет, где наша не пропадала. Вздохнула и принялась собирать документы, руками, заклинания вещь хорошая, но потом в папке черт ногу сломит, а надо, чтобы все было листик к листику, не помято, не запачкано, официальные документы как никак в архив пойдут, память о прошедшем для будущего поколения под грифом «секретно». Ну, вот и все. Встала, отряхнулась, одной рукой прижала папку к себе, не дай Мерлин, опять уронит, а другой попыталась привести в порядок прическу, взлохматив волосы еще сильнее. А вот и кабинет министра. Быстро добралась. Остановилась, переводя дыхание, нельзя ей такой под грозные очи начальства, влетит еще и за несоблюдение субординации. А сейчас лучше не нарывать, злость и горечь подкатывают к горлу, грозясь излиться лавовыми потоками на голову первого попавшегося. Что она как девочка, в первый раз что ли? Ударила кулаком по стене. Столько смертей перевидала, столько крови , привыкнуть пора, очерстветь как большинство в отделе. У них получилось, повезло, а вот у нее не вышло и вряд ли когда-нибудь получиться. Еще один удар, как только костяшки в кровь не сбила, но стало легче. Пора возвращаться, работа ждать не будет. Вежливо постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, зашла в пустую приемную. «Только бы не раньше Крауча прийти, - мелькнула мысль, прежде чем Боунс размашистым шагом преодолев расстояние, отделяющее от непосредственной вотчины главы правительства, стукнула костяшками пальцев по деревянной поверхности и тут же, чуть приоткрыв дверь, просунула всклокоченную голову в образовавшуюся щель, оглядывая помещение и оценивая расстановку фигур. – Повезло так повезло, ничего не скажешь». Из приглашенных персон присутствовали только двое, да и эти, из тех, для которых обычно весь спектакль совещательный и организуется, дабы они почувствовали себя наделенными властью и нужными. Пришлось срочно стирать с лица мину разочарования пополам с негодованием: «Она что единственная кто соизволил прийти? Где остальные? Где Крауч и Муди, черт бы их обоих побрал, она одна должна тут за весь отдел отчитываться?» - Госпожа Министр, мистер Брайт, - главный хит-визард уже полностью явила себя начальству, тихонько прикрыв дверь. – Здравствуйте. Амелия Боунс, глава группы обеспечения магического правопорядка, извините за опоздание. Вот отчеты моей группы, мне передали, что необходимо личное присутствие.
Milicent Bagnold: Возможно это действительно было правдой, но бесспорно Милисент Бэгнольд в гневе могла очень сильно усложнить жизнь любому и в особенности легко – своему ассистенту. Его спокойствие в этот момент было для неё как красная тряпка для разъяренного быка. Оно совершенно противно её нынешнему состоянию, и тем самым злило сильнее чем обычно. - Отчеты? – голос Министра прозвучал как нечто среднее между агрессивным рыком оголодавшей львицы и истеричным взвизгом опереточной актрисы, нос к носу столкнувшейся с мышью в подсобке. – Какие к дементору отчеты? У меня – у нас – пропал Хогсмид, какие-то нелюди напали на местных жителей вырезав дементор знает сколько – и это чудо, что не пострадал никто из детей, к чертям летит Саммит и вся наша внешняя политика, ты всерьёз считаешь, что мне есть дело да каких-то...отчетов? Молчи, Брайт, я знаю, что ты скажешь и клянусь честью своей бабушки, я тебя за это ударю. А если эти неудачники ещё не появились здесь, значит видимо им плевать и на страну, и на их уютненькие кресла. С Брайтом можно было быть намного более искренней, чем с другими министерскими работниками, потому что он не только не придаст, но ему скорее всего даже в голову не придет использовать её минутную несдержанность против неё. Если ты достиг высот власти, то рядом обязательно должен быть кто-то, с кем можно поделиться своим планом или пожаловаться на проблемы, и кто если не утешит, то уж точно не станет тебе этим знанием вредить. Милисент хотела ещё что-то добавить, но в этот момент чуть слышно скрипнула дверь и в кабинет вошла Амелия Боунс. Удивительно, но буквально за считанные мгновения Милисент собралась и даже сумела вполне убедительно изобразить на лице доброжелательную улыбку, так что о ей и как-то лихорадочно поблескивающие глаза, но это вполне можно было списать на игры счета. Боунс была сильной женщиной, талантливым руководителем и блестящим хит-визардом, и Бэгнольд её искренне уважала, но при этом они были совершенно чужими людьми, а значит демонстрировать при ней слабости было совершенно недопустимо. - Благодарю, мисс Боунс. Не беспокойтесь, вы практически вовремя. Я надеюсь, что ваш шеф тоже скоро придет, иначе мне придется повысить вас до его позиции, потому что согласитесь, нельзя проводить собрание глав отделов без собственно этих глав, - все в Милисент указывало на то, что это должна была быть шутка. Все, кроме абсолютно серьёзного выражения её глаз. Министр подошла к своему столу и опустилась в кресло – все неспешно, спокойно, словно сейчас был самый обычный день, и жестом указала на один из стульев, стоявших напротив. – Присаживайтесь, к чему ждать стоя. Может хотите чаю или кофе?
Abel van Heusen: Темно-песочные брюки, заправленные в высокие кожаные темно-коричневые сапоги, молочного цвета рубашка свободного покроя с широкими рукавами и зауженными манжетами, на груди рубашка стянута тонкой атласной лентой, темно-песочная мантия с бронзовыми застежками. С собой - волшебная палочка, два золотых кольца на пальцах. Своё утро бельгиец начал с чашечки крепкого кофе с молоком в одной из ближайших к Министерству магических кофеен. Круассан с шоколадной начинкой был вчерашним, а тесто крошилось, поэтому приходилось периодически стряхивать крошки с мантии. Зато кусочек творожного пирога оказался очень сытным, особенно ягода съедобного физалиса. Щедро расплатившись, он пришел на работу за 15 минут до начала рабочего дня. Впрочем, график у него был достаточно свободным, так как порой работать приходилось и не только сидя в кабинете, но и выездным способом. А кто бы ему что сказал? Во время завтрака он не загружал себя событиями прошедшего дня, но едва переступив порог Министерства, в его голове включились тысячи мыслительных процессов, присущих крайне деловому человеку. Дела семейные его не касались, по причине отсутствия семьи как таковой. Он был довольно самодостаточным человеком, чтобы искать себе проблему в виде так называемой ячейки общества, как называли это магглы. Через пару минут Авель знал о совещании в кабинете Министра. Спасибо коллегам. Нет, такое было грех пропустить... - Чаю, пожалуйста, - без лишних слов по-деловому произнёс бельгиец, едва войдя в кабинет, и подозрительно скромно улыбнулся, уже успев обвести взглядом присутствующих. Да здесь было.. неспокойно. Как минимум умело сдерживаемый гнев госпожи Министра завис в воздухе наэлектризованной субстанцией. - Доброе утро, коллеги, - снова сдержанная улыбка, хотя сейчас хотелось улыбаться куда не скромнее, нагло, вызывающе, хамски. Нет, он не издевался, сказав "доброе". Про Хогсмид он уже знал, и это было преприятнейшим известием. Очередной провал Англии. И он даже мог представить себя на месте Милисент, какого же было ей быть официальным лицом, через считанные мгновения её уже будут донимать пронырливые репортеры, но он точно бы не хотел делать какие-либо заявления на её месте. Он поступит по-другому. Он будет пай-мальчиком на этом совещании, будет больше молчать, а может быть даже поддакнет, а после всего в своём собственном заявлении раскритикует политику Великобритании относительно всего того, что скажет Бэгнольд и даже больше.
Zelophehad Bright: В кабинете Милисент Багнолд существовало несколько правил. Правило первое: когда Милисент Багнолд произносит тирады на повышенных тонах, что с ней случается крайне и крайне редко, нужно стоять тихо и даже не пытаться перебивать ее. Правило второе: если в конце тирады Милисент Багнолд произносит слово «молчи» или его синонимы, то нужно в самом деле молчать. Особенно если есть что сказать. Зело практически всегда было что сказать в ответ на монологи начальницы, но с некоторых пор магическая фраза «молчи, Брайт, я знаю, что ты скажешь» заставляла Зелофехада держать рот на замке. Вот и в этот раз парень промолчал, не изменяя выражения лица и ничем во всем внешнем облике не выдавая свою точку зрения на происходящее. С одной стороны, Милисент безусловно права, учитывая все события предыдущих дней, Саммит кажется несвоевременным, а внешняя политика, проводимая Магической Британией, находится в состоянии стремительного развала. В абстрактное чудо, вследствие которого не пострадал никто из детей, этот замечательный тип не верил. Гораздо более убедительной ему казалась версия с применением защитных и, скорее всего, атакующих заклинаний, известных юным магам, а так же своевременное прибытие авроров на место происшествия. Неэффективные действия авроров, вследствие которых Хогсмид был изолирован от окружающего мира при помощи какой-то туманообразной субстанции, им в расчет не принимались. Все это вместе взятое говорило о срочности их нынешнего собрания и полнейшем временном дефиците. С другой стороны, как можно игнорировать отчеты? Отчеты – это наиболее короткий путь получения необходимой для разбирательств информации, и пренебрегать ими представлялось магу кощунственным. Тем не менее, миссис Багнолд не стала уничтожать бумаги прямо на своем столе, а значит шанс того, что они будут прочитаны, все еще был. Однако сеанс слабости начальства на сегодня был закончен, поскольку в кабинет начали прибывать участники совещания. Стоило только двери приоткрыться, и Зело как по команде шагнул в сторону, позволяя женщинам увидеть друг друга без наличия его спины в поле зрения обеих. В отличие от Милисент, Зелофехад только кивнул приветственно Амелии, сохраняя все то же непроницаемо спокойное выражение лица, как и в любой другой момент времени. Несомненно, если бы министерская этика поведения требовала трижды прищелкнуть пальцами, сделать сальто назад и только после этого поздороваться, стоя на одной ноге с закрытыми глазами, Брайт именно так бы и сделал. Но в данный момент миссис Багнолд и мисс Боунс вели беседу, а этого замечательного типа растили пай-мальчиком и учили не перебивать. Вместо этого его учили отодвигать стулья дамам, что он с успехом и проделал. Пришедшему следом за главой группы обеспечения магического правопорядка мистеру ван Хейзену вежливый Зело тоже кивнул в знак приветствия. Поскольку он не знал точно, отодвигают ли стулья мужчинам в Бельгии или нет, Зелофехад долгих три секунды пребывал в нерешительности, выразившейся в движении глаз от стула к Авелю. Справедливо решив, что правила бельгийского этикета, равно как и бельгийские законы, в Англии действуют только на территории посольства Бельгии, Брайт не двинулся с места. Он очень надеялся, что не проявил невежливость по отношению к иностранцу. Запомнив, что ему надо будет прочитать о правилах этикета в Бельгии, этот невероятный тип покинул кабинет, чтобы заварить напитки появившимся участникам совещания. Эту процедуру Зело мог проделывать с закрытыми глазами одной левой, а если бы это позволяли правила гигиены – то даже левой ногой. Но к счастью всех присутствовавших в кабинете министра магии, любые правила Зелофехад чтил неукоснительно, поэтому акробатический номер с чаем и ногами откладывался на неопределенный срок. Со всей процедурой Брайт справился за достаточно короткое время, как и полагалось хорошему ассистенту, который уже далеко не первый день занимает свою должность. Аккуратно поставив идеально белые чашки на небольшой поднос, где уже стояла сахарница и лежали ложки, парень тихо вернулся в кабинет. Когда все чашки с ложками оказались перед соответствующими людьми, а сахарница - ровно на том месте, чтобы до нее без проблем мог дотянуться каждый, этот замечательный тип точно так же тихо вышел и вернулся спустя несколько секунд, уже без подноса. Пройдя к маленькому столику в одном из углов кабинета, Зело положил на него свиток и достал из кармана мантии самопишущее перо – пожалуй, единственное перо, знавшее протоколы всех министерских совещаний, когда-либо проводившихся в этом кабинете. Изготовленное по специальному заказу порядочное число лет назад, неприметное серое перо досталось Зелофехаду от его предшественника. Теперь настала пора использовать его, но перед тем, как ставить перо на пергамент, Брайт посмотрел на начальницу. Первыми словами, которое перо запишет, должна быть фраза Милисент о начале совещания. ---
Amelia Bones: Амелия служила своей стране и верила в силу своего народа, в его избранность и величие, и хотела, чтобы в это верили и другие. Триумф Англии она разделила бы с ее вечными злопыхателями, но проигрыш женщина предпочитала оставлять для внутреннего круга. Нечего трясти грязным бельем перед теми, на кого оно как красная тряпка действует. Поэтому ворвавшийся в кабинет бельгиец из дипмиссии вызвал в ее душе такую бурю негодования и протеста, что Боунс, никогда не слывшая корректной, не смогла сохранить лица. Но, надо отдать ей должное, от комментариев воздержалась, правда взгляды, которыми она одаривала участников представления, были понятны и без слов. Отдав папку министру и шлепнувшись на стул Боунс нацепила, скорее для того, чтобы убить иностранца прицельным выстрелом, чем что-то прочитать, монокль. - Мой начальник скоро будет здесь, госпожа Министр, - сухо выдавила она через несколько минут, постаравшись хотя бы создать иллюзию спокойствия. – Нет, спасибо, ничего не нужно. Предложение министра было настолько нелепым, что Амелия окончательно уверилась в то, что попала в театр абсурда. А больше всего женщина не любила терять драгоценное время на бессмысленные занятия, особенно тогда, когда кому-то угрожает пока непонятная, но весьма реальная опасность.
Bartemius Crоuch Sr.: Я долго боялся писать этот пост. Но потом понял, что все не так страшно. Пока. Бартемиус Крауч-старший вообще редко терял терпение. Обычно он либо был слишком занят, чтобы так безответственно тратить время, либо слишком хотел спать, и последние два месяца никак не способствовали избавлению от этих двух напастей. Но были вещи, способные вывести из себя даже трехнедельный труп. Например, вызов на совещание к Министру прямо с планерки у Аврората. И эмоции Крауча, если честно, сложно было передать цензурными словами. И даже нецензурными сложно, хотя Барти никогда не отличался маленьким словарным запасом. Кажется, в тот момент, когда он поймал записку с вызовом, маг ощутил, как тщательно подавляемые во имя вежливости соображения эту самую вежливость тихонько подвинули в угол. С нескрываемым наслаждением Крауч порвал записку и продолжил вести дементорову планерку, больше похожую на военный совет. Причем, у проигрывающей стороны. Нет, в самом деле, почесывая небритую щеку, Бартемиус вдруг подумал, что они похожи... на осажденных. Или готовых принять последнюю битву - и совершенно некрасиво в ней лечь. нет, не пасть, а лечь. Мордой в... хорошо, если в песок. Его редеющее с каждым днем войско состояло из умучанных бледно-зеленых людей с такими синяками под глазами, что даже записной трудоголик Барти вдруг очнулся и понял, что все - их загнали. Совсем загнали. Нет выхода, профессионалы, что остались в живых, или падают на ходу, или лежат, едва-едва собранные по кусочкам, в Мунго. Стажеры? О, да, стажеры... они приходили с блеском в глазах и надеждой на героическую карьеру, подкрепленную немалым жалованием. Сначала они выяснили, что жалования, скорее всего, не увидят - либо будет некогда его тратить, либо банально не доживут. Потом - что их выпускают воевать буквально безоружными: тщательно составленный канцелярскими крысами список допустимых к применению заклинаний не оставлял воинам порядка никакого шанса в поединке с хаосом. Ей-Мерлин, было проще сразу поднять руки и выйти навстречу зеленой стреле - возможно, будет не так больно. И те, кто после этого еще оставался на своей работе, разумеется, познавали все это на собственной шкуре. От аврората оставалась едва ли половина. И на работу сюда не рвались, даже принимая во внимание эти боггартовы семьсот галеонов жалования с прибавкой в виде рабочей метлы и зарезервированной койки в Мунго. Крауч подозревал, что койка смущает. Спроси его кто, он бы посоветовал не смущаться, на самом деле шанс поваляться на этой койке вряд ли представится. Обычно сотрудники аврората этот этап минуют. И у него не было никаких душевных сил на этой планерке кого-то ругать или отчитывать. И речь его в адрес Муди была какой-то бесцветной... да и не речь вообще, а так, пара фраз, вроде "вы идиоты, человек погиб, я надеюсь, счет хотя бы равный". И нет, он не собирался ни штрафовать Аластора, ни отстранять от работы. Жирно будет! И ему - отдыхать, и собакам Волдеморта - радоваться. Все происходило как-то автоматически. Он что-то говорил, такие же небритые и бледные люди в кабинете кивали, с чем-то соглашались, кажется, они были готовы согласиться с чем угодно, даже с тройным дежурством (многим здесь не привыкать), или с собственным заключением в Азкабан. И только единицы еще держались, на кофе, виски, табаке и собственной злости. Потом что да, безоружным дать отпор сукину сыну может только совершенно феерический сукин сын. Но все равно, их слишком мало. А противника слишком много. И входя в кабинет госпожи Министра, Крауч уже не думал, что бы такого НЕ сказать Миллисент. Он просто знал, что скажет и в каких выражениях - просто не торопился начинать. - Утра, - приветствие было кратким, Крауч сразу вполголоса обратился к Амелии, - Боунс, будь добра, сразу после совещания мне нужен устный отчет по патрулированию Хогсмида. Спасибо.
Milicent Bagnold: Роджер мог бы ей гордиться – не смотря на то, что она так и не стала великой актрисой, все-таки чему-то Миллисент у него научилась. Потому что когда в кабинет вошел ван Хейзен улыбка Министра ни на мгновение не дрогнула, а взгляд остался столь же доброжелательно безмятежным, не смотря на то, что мысли её в тот момент были более чем мятежные и уж точно бесконечно далеки от доброжелательности. Лишь легкая тень удивления промелькнула на её лице, но она казалась совершенно естественной в данной ситуации, хотя и была наигранной. Какого дементора этот бельгиец забыл здесь? Или может быть решил, что если в его захудалой стране теперь тоже есть монархия, так значит он нам как брат и потому может без приглашения приходить на наши совещания, на которые приглашены только главы отделов и их заместители? Список своих прямых подчиненных Миллисет знала хорошо, и никаких Абелей там не числилось. - Мистер ван Хейзен, доброго утра. Вы должно быть ищите мистер Лермонта? Он, к сожалению, пока ещё не подошел. Если у вас срочный вопрос, возможно вам стоит заглянуть на пятый уровень, он мог задержаться там. Впрочем, вы конечно же можете дождаться его здесь, я думаю он будет с минуты на минуту. Министр была добродушна, великодушна и предельно вежлива, улыбаясь бельгийцу как лучшему другу, однако смысл слов был совершенно очевиден. Можно было бы конечно выразить свою мысль и более иносказательно, но сейчас время поджимало, а значит не до игр. Если бы него месте был представитель французской дипмиссии или норвежской, возможно Милисент бы и позволила им присутствовать, но скорее всего все равно постаралась бы выпроводить дорогого гостя как можно скорее, потому что содержание этого совещания вряд ли будет предназначено для чужих ушей. Повернувшись к Амелии, словно бы совершенно забыв об Абеле, Миллисент кивнула. - Я тоже на это очень надеюсь, - согласилась она, и в эту секунду, словно он все время ждал удачного момента под дверью, в кабинет вошел Крауч. Выглядел он мягко говоря очень плохо. Наверно будь они все ещё просто коллегами, она бы его даже пожалела и предложила чем-нибудь помочь – потому что несчастный, но очень злой на весь мир и на неё в частности Барти представлял собой столь душераздирающее зрелище, что слабое женское сердце Милисент просто не выдерживало. Однако теперь она была его начальником, а потому о жалости приходилось забыть. - Добрый день, мистер Крауч, - про себя Миллисент прикинула, сколькими проклятиями старый друг наградит её только вот за это “доброе утро”. Получалось много, просто-таки неприлично много, но она была готова к этому. – Я тоже с удовольствием ознакомлюсь с отчетом мисс Боунс, более того я считаю, что это будет полезно и нашим коллегам, так что я предлагаю не заканчивать им совещание, а начать.
Abel van Heusen: На приглашение сесть Авель отреагировал сдержанным кивком головы и коротким поднятием ладони, мол, не стоит беспокоиться. К счастью, бельгийский этикет мало чем отличался от английского. Да даже и по менталитету тоже мало чем - к примеру, будучи фламандцем, Авель понимал присущую англичанам нелюбовь к французам; знаменитым доказательством была битва при Ватерлоо, при этом не смотря на то, что центральный регион Королевства Бельгии, территориально вокруг Брюсселя, поголовно говорил по-французски. Что поделать - издержки размытых границ Европы. Ван Хейзен любопытственно сощурил глаза, втихаря уставившись на Брайта. Славный малый. Не смотря на его пассивность в нём был какой-то твёрдый стержень, и ван Хейзену это нравилось. Через мгновение, мужчина, впрочем ощутил на себе чей-то пристальный сверлящий взгляд. Боунс. Амелия. Он не сдержался, и при ответном взгляде на молодую даму в его мимике скользнуло что-то мрачное и холодное, не смотря на то, что это была всё такая же расслабленная дипломатичная улыбка, одна из сотен, различающаяся лишь деталями. Впрочем, не сводя взгляда с Амелии из-за чашки с горячим напитком, он довольно прищурился, скромно и тихо отхлебнув глоток чая, отчего в углах глаз на мгновение образовались мимические морщины. Ему здесь были не рады, но он чертовски этим наслаждался, быть может, он был энергетическим вампиром, сам того не зная. Где-то глубоко в душе остатки гуманности бельгийца противно заскреблись, и, тысяча горгулий, ван Хейзен ощутил странное сочувствие ко всей их, Мерлин подери, Англии со всеми потрохами и проблемами. В конце концов, его тоже иногда касалась смерть. Правда бельгиец всё равно не мог понять в толк, почему человеку свойственно так сочувствовать чужому горю. Что -то всё же было в этом искусственное в сочувствии, и он никак не мог понять что именно.. Потому как даже тысяча детских смертей на другом континенте не может сравниться с собственной болью зубной. Ван Хейзен отнял чашку от губ и поставил её на тарелку, провожая действия взглядом, затем чуть пожал плечом и слегка наклонив голову набок обратил потемневший взор на Бэгнольд. Как было приятно испытывать чужое терпение, кто бы знал. Эта иллюзия этикета приятно щекотала нервы, и Авель испытывал определенный кайф в том, что как бы Министр не выкручивалась, воспитание не позволит ей прямо послать его из кабинета по направлению на историческую родину и глубже. - Спасибо, Госпожа Министр, но я не искал мистера Лермонта, - снова мелькнула вежливая наигранная улыбка. - Насколько меня уже успели известить, у Вас намечалось совещание.. - он задумался на доли секунд, подбирая нужные слова. - На котором, я полагаю, обязательно будет затронула тема Хогсмида. - Мерлин, да его обеспокоенному выражению лица мог бы позавидовать известнейший маггл Станиславский. Но Бэгнольд всё же не сумела сдержать порыва мягко дать понять ему, что ему здесь не место, повернувшись к нему спиной. Авель слегка прищурился и снова взял чай, обернувшись на вошедшего Крауча. Бартемиус был мрачнее тучи. Он принес с собой новое настроение, и Авель невольно проникся им, замяв тот факт, что никто из двоих не поздоровался. Но будучи сейчас, мягко говоря, в рассаднике приверженцев борьбы за добро и справедливость, он старался условно говоря не поворачиваться к ним спиной, внимая каждому шороху этой комнаты. Хотя он едва было сдержался "любезно" попросить Боунс поделиться устным докладом о патрулировании Хогсмида прямо сейчас. Ну так, чтобы позлить тем, что встрял в разговор и подслушал то, что не его ушей делом было, хотя в тот же момент его мысли вслух протранслировала Миллисент. "Молодец, милая!" - да уж, произнеси он это слух, пришлось бы самоуничтожиться раньше, чем бы до Бэгнольд дошел звук. Он опёрся на локти и сплёл пальцы замком, чуть подвинувшись на стуле ближе к столу, изображая полное внимание к Амелии, одаривая таким же осязаемым и проникающим в душу мерзко-вежливым взглядом.
Halfdan Lagencranz: Внешний вид: маггловский черный костюм-тройка с удлиненным пиджаком и темно-серой жилеткой, белая рубашка, серый галстук со сложным узором. Ботинки вычищены, опрятен. С собой: в\п, деньги, портфель с документами, отцовский перстень. Как ни странно, Хальвдан любил суету в холле Министерства: мечущихся работников, всполошенных курьеров, растерянных посетителей, постоянные вспышки в каминах, когда прибывали новые люди. А особенно судья любил эти фантастические горы бумаг, которые, кажется, держались только на магии, раскачиваясь над головами людей. Выйдя из камина, Лагенкранц стряхнул пепел с пиджака и, оглядевшись, улыбнулся. Хотя он теперь и не был работником Министерства в полном смысле, за прошедшие годы усвоил, что либо ты приспосабливаешься, либо Министерство тебя раздавит. Ближе к вечер у Лагенкранца был назначен какой-то незначительный и неинтересный процесс, так что все утро и день тот мог спокойно заниматься своими делами – заводить бумажные завалы он не имел привычки, а дома просиживать просто не любил. Министр Багнольд же, насколько Хальвдану было известно, собиралась сказать своим подчиненным пару ласковых. Хальвдан же очень хотел это послушать. Да и неплохо было бы повидать Крауча: работы у него и его ребят в последнее время было невпроворот. Может получиться замолвить пару слов в пользу разрешения использовать аврорам непростительные заклинания. Нынешний судья Визенгамота сам когда-то бегал с палочкой наперевес, подставляясь под заклятия. А когда-то смертельное заклинание пролетело в каких-то дюймах от его уха. А еще судье Лагенкранцу было очень интересно узнать, что же такое, черт возьми, творится в Хогдсмиде и Хогвартсе, где сейчас был его двенадцатилетний сын. Ежеминутно здороваясь и пожимая руки знакомым, Хальвдан добрался до кабинета Багнольд. Приоткрыв дверь, он заглянул и, сочтя возможным и надеясь, что не помешает, осторожно пролез внутрь. -Госпожа Министр, - Лагенкранц расплылся в улыбке, приветствуя Багнольд и широко развел руки, - надеюсь, я вам не помешаю. Я до сих пор не поздравил вас с назначением. Ну, вот сейчас поздравляю. Пожав руку Министру и кивнув присутствующим, Хальвдан прошел по кабинету и уселся рядом с Краучем. Боунс, этот странный парень, у которого будто медовый месяц с дементором был, ван Хайзен… не густо для совещания у Министра. -Что, все пытаешься пробить легкий способ зашибать убогих разумом? – тихо спросил он, расстегивая и поправляя пиджак.
Amelia Bones: Амелия лишь поморщилась в ответ на тысячу и одну улыбку и ужимку ван Хейзена, злость на его дерзость ушла, оставив отвращение. Он раздражал, как раздражает назойливая муха в июльский полдень, но это означало лишь то, что и для него найдется рука с «Ежедневным Пророком», что прервет его жужжание. Возможно, что эта рукой будет и ее, кто знает. Боунс ответила бельгийцу акульим оскалом, умудрившись поймать отблеск света оправой монокля так, что на миг показалось, будто это блик на лезвии кинжала. - Что ж хорошо, - она потянулась и, взяв со стола папку, которую положила туда чуть ранее, извлекла из нее листок, исписанный размашистым почерком. - Только освежу память, минутку. Впрочем, ей не пришлось ждать ответа Багнольд, дверь кабинета отворилась, и на пороге возник очередной черт, выпрыгнувший из табакерки. На этот раз беса звали Хальвдан Лагенкранц и по ехидной улыбке, утвердившейся на его лице, можно было с уверенностью сказать, что на огонек он, как и ван Хейзен заглянул, чтобы полюбоваться представленьем. Вместо приветствия Боунс лишь возвела глаза к потолку, словно прося у деревянных панель убить ее до того, как отзвучит последняя скрипка увертюры, а потом уткнулась в свой листок. Ее люди восстановили все события прошлого дня чуть ли не поминутно. Самое малое из того, что они могли сделать, после того, как оказались бессильны в другом. Боунс не боялась говорить о случившемся, в конце концов, она прекрасно знала, на что идут журналисты, чтобы добыть сенсацию, почему была уверенна, что через несколько часов почти вся информация с этого неприметного листка пергамента будет красоваться на передовице Пророка. Ей не было стыдно за ошибку, если бы было то, тогда она придала бы своих людей, а они не виноваты в том, что удар пришелся в тыл, туда, куда не ждали. Это единственное, что выбивало женщину из колеи. Она была волшебницей и посему прекрасно осознавала смысл фразы «в детях наше будущее». Нападение на детей не только воняло как трупная яма, но еще было ультиматумом. В гражданскую войну вступила третья сила и, не таясь, заявила о своих правах. - Сначала напали на Чемпионов. Дети решили, что это часть задания, они отклонились от намеченного пути, возможно виной тому магия пришедших. Пока организаторы пытались понять, что к чему, студентов из переделки вытащила нынешняя глава дома Рейвенкло…- быстрый взгляд в пергамент, Амелия поджала губы, выказывая недовольство тем, что пришлось вмешивать гражданское лицо. – Профессор Роддл, она вернула детей в замок. Они не пострадали, но, возможно, были прокляты, отчета от колдомедиков у меня еще нет. Боунс замолчала, переводя дыхание. Она сознательно не называла нападающих сидами, Амелия не любила непроверенной информации, сейчас невыразимцы из Отдела Тайн выясняли все о незваных гостях, и пока их отчет не ляжет к ней на стол, она будет называть нападавших общими словами. - Одновременно с нападением на Чемпионов, начались беспорядки в Хогсмиде. По словам очевидцев все началось с того, что "обычные заклинания приобрели необычные свойства", - последнюю фразу женщина зачитала с листа и сама была удивленна формулировкой. – Защитный щит стал видимым и покрылся инеем, замерз глинтвейн в чашках. Затем появились Пожиратели, следом пришла группа всадников на кэльпи, однако они не выступили ни на нашей стороне, ни на стороне Пожирателей, они нападали на всех. На них не действовала магия. Лишь удалось ранить одного, стрелой, и одного убить, лавкой. Закончилось тем, что всех просто перенесло к воротам Хогвартса. Убитых нет, но много раненных, трое пропали без вести. Студентка седьмого курса Рейвенкло – Юфемия Булстроул, студентка слизерина – Нарцисса Блэк и стажерка моей группы – Ланфир Прайс. Сейчас территорию Хогсмида окружает туман, до деревни не добраться, проплутав какое-то время, все возвращаются туда, откуда пришли. Амелия замолчала и, положив лист в папку, закрыла ее. Эта папка хранила в себе более полный отчет о событиях вчерашнего дня то, что должно сейчас остаться не озвученным. Например, тот факт, что профессор Роддл во время разговора с хит-визардом говорила о том, что один из пришедших утверждал, будто мы сами их призвали. Но эта и подобная ей информация была не для ушей, собравшихся сегодня в кабинете, точнее не для всяких ушей.
полная версия страницы