Форум » Архив «Lumiere-77» » Homeless heart » Ответить
Homeless heart
Terrence Gordon: Дата: 4-ое ноября, 1977 года. Место: Астрономическая башня, Хогвартс. Участники: Jackie Mortimer, Terrence Gordont. События: неудачная встреча двух незнакомцев...
Ответов - 7
Terrence Gordon: внешний вид: белая рубашка; рукава закатаны по локоть; верхние пуговицы расстегнуты, а галстук болтается; черные штаны и ботинки; на груди прикреплен значок старосты; волосы взлохмачены и выглядит Гордон ещё более недружелюбным чем обычно; инвентарь: труба-раскладушка; волшебная палочка; письмо. С силой сжимая проклятую бумажку в своей ладони Гордон быстрыми шагами шел по коридору. По дороге ему попались знакомые лица, и некоторые из них даже решили заговорить с ним, но заметив, что он не расположен к общению оставили его впокое. Терренс же почти бегом направился в сторону лестницы и задыхаясь, то ли от бега, то ли от злости, почти взлетел на Астрономическую Башню. Застыв в дверях рейвенкловец к своему огромному сожалению убедился в том, что Корнфута там нет. Устало закрыв за собой дверь Терри поплелся в сторону подоконника и опустился на нем. Наверное всё же хорошо, что ему не попался Нейт. Он конечно же был его единственным другом, и оттого лучше всего было бы поговорить именно с ним, но с другой стороны Гордон не был уверен, что ему вообще стоит с кем-то сейчас говорить. Злость и обида душили его изнутри, и единственным желанием было притупить это невыносимое состояние каким-то другим чувством, хоть физической болью. Рейвенкловец сидел стиснув зубы и пытаясь сдержать сдавленный крик. Сказать по правде, он надеялся, что после его поведения летом мать всё же решит, что ей лучше не связываться с Дариусом. Именно поэтому он ещё долгое время не отвечал на её письма, и пытался вообще оборвать любую связь с ней, но он ошибся. Оказалось, что Эбигейл совсем и не думала менять свое решение, и последнее письмо было доказательством этого. Терри ещё больше нахмурился всё так же сжимая бумагу в руках, а потом сделал над собой усилие и раскрыл его. Ровный почерк матери, такой же красивый как её музыка. Она словно рисовала каждую букву. Выводила их тушью как подпись на Рождественской открытке. И Терренс мог с закрытыми глазами представить как она писала ему это письмо, сидя у своего маленького столика. Неподалеку от неё стоял бы её любимый инструмент, а в доме играла бы знакомая ему мелодия. Но сейчас он не хотел представлять себе насколько тяжело его матери, так как не мог, просто не мог пересилить себя и принять её решение. «...я знаю, что ты обижен на меня, милый, я понимаю тебя, но умоляю напиши мне хоть одно слово. Это же такая малость – написать своей матери хотя бы одно слово. Ты знаешь, что ты самое дорогое, что есть у меня, но впервые в своей жизни я хочу быть счастливой. По-настоящему счастливой, и ты должен меня понять. Терри, милый мой, твой отец тебе не враг, и ты прекрасно это знаешь... прошу тебе ответь мне на это письмо...» Рейвенкловец мотнул головой и отвел взгляд. Следующая часть письма привлекала его куда меньше. Там писалось о том, что они уже назначили свадьбу, и это будет зимой, до Рождества. Терри уже давно решил, что не поедет на каникулы домой, и на свадьбу тоже. Мама была слишком доброй и доверчивой. Она умела легко прощать людей, потому что любила их такими какие они были, а Терри не мог. Да он и не пытался прощать своего отца, который за всю свою жизнь не сказал ему хоть одно доброе слово! Его не было с ним когда он заговорил, сделал первый шаг... он появился только тогда когда понял, что его сын куда талантливее его самого и однажды его имя войдет в историю. Терри не мог простить ему ту боль, которую он причинил его матери. Но больше всего он не мог простить то, что именно из-за него ему пришлось навсегда отказаться от игры на фортепиано... Терренс скомкал письмо и подбросил в воздух. Быстро направив палочку в комочек бумаги он произнес легкое заклятие, и она вернулось на пол лишь пеплом. И рейвенкловей совсем не жалел о сделанном, как и о том, что ответа он матери не напишет. Она должна быть благодарна судьбе за то, что он хотя бы читает её письма. Вот например письма Дариуса отправлялись прямиком в камин. Он даже не интересовался что тот писал ему. Но черт возьми, от всего этого ему не было легче, совсем нет, а наоборот... он злился ещё больше. Терри часто задумывался о том, что же он будет испытывать если мать внезапно скажет ему, что они с отцом расстаются. Ему хотелось верить в то, что эта новость его обрадует, но нет. Он ненавидел сам факт, что он сын Дариуса Гордона. -Проклятье! – почти выплюнул молодой человек и вскочил с места метнулся в сторону стены. Первым желанием было ударить рукой об камень и просто сломать её. Но инстинкт сработал на ура, и он вовремя остановился. Всё же Терри больше всего боялся ранить свои руки, ведь это было единственной связью с музыкой, а та в своем роде единственным спасением. От бессилия Терри просто сполз по стене и опустился на пол. Хотелось спрятаться от всех глаз. Хотелось вообще всё забыть. Хотелось не быть Терренсом Гордоном, а лучше просто не быть сыном Дариуса. Прислонившись лбом к стене рейвенкловец тяжело вздохнул. На шее появились капельки холодного пота, и волосы успели прилипнуть к лицу, но это не волновало его. Терри сейчас вообще ничто не волновало.
Jackie Mortimer: Внешний вид : школьная форменная рубашка белого цвета; поверх нее темно серая кофта на пуговицах с эмблемой Хаффлпаффа. Рукава по локоть закатаны, манжеты рубашки вывернуты наружу. Такого же серого цвета юбка чуть ниже колена, свободного кроя, фасоном больше напоминающая летнюю; плотные колготки, тряпичные туфли без каблука. Через плечо висит простая холщовая сумка на длинном ремешке. Волосы распущены, пряди на висках заправлены за уши. С собой : волшебная палочка и губная гармоника в карманах; в руках большой, несуразного вида телескоп, под мышкой объемный свиток пергамента. В сумке уменьшенное с помощью магии одеяло, термос с горячим чаем, пакет со сдобными булочками, упаковка мятных карамелек и учебник по Астрономии. Джеки Мортимер всю свою осознанную жизнь слыла тихоней и очень примерной девочкой. Она не пропускала часто уроки, не пререкалась с преподавателями, не совершала грубых нарушений устава школы – по сути дела, ее спокойно можно было ставить в пример любому проказнику, в очередной раз пойманному по горячим следам. Образец благообразного поведения, ни дать ни взять. Но сегодня был очень важный день; сегодня Джеки Мортимер впервые решилась осознанно, и более того – в одиночку, злостно нарушить школьные правила. Еще неделю назад высчитав по какой-то очень уж умной книге, что именно четвертого ноября в ночном небе можно будет очень хорошо пронаблюдать одну не самую близкую к нам звезду, девочка неожиданно загорелась этой идеей. Единственный минус – пришлось бы пройти по коридорам замка после отбоя, а это явственно рисовало перспективу наказания при поимке. Впрочем, и это противоречие по-хаффлпаффски сметливый ум решил достаточно быстро : раз нельзя ходить по коридорам после наступления ночи, то нужно прийти в нужное место загодя, и просто дождаться темноты, ни каким образом не ступая в те самые запретные, а порой даже патрулируемые коридоры. Бесхитростной Джеки этот вариант казался едва ли не идеальным, а ночь под звездами в одиночестве – романтичным и почти что волшебным приключением. А потому, не дожидаясь прихода ночи, она еще вечером, прихватив все заранее приготовленные вещи, в весьма себе бодром расположении духа двинулась в сторону Астрономической башни. Все говорило о том, что этому предприятию сопутствовала сама госпожа Удача – навстречу мисс Мортимер не попалось ровным счетом никого, а следовательно подозревать ее в тайной вылазке было некому. Полог на своей кровати в уютной спальне она предусмотрительно опустила, так что соседки по комнате просто подумают, что она легла спать пораньше, и не станут поднимать тревогу. Чего греха таить – в кои-то веки хаффлпаффка прямо-таки гордилась так хорошо спланированной операцией. На самый верх башни она едва ли не бежала бегом, так ей не терпелось поскорее прийти на место. И, наконец, распахнув дверь на верхнюю площадку, она в первый момент сощурилась, от обилия света – солнце еще даже не думало касаться линии горизонта, слишком еще было рано. И только потом заметила, что здесь она не одна; и замерла на месте, с не самым интеллектуальным выражением лица вцепившись в свой старенький телескоп еще сильнее. В ее замечательном плане нашлась одна, но очень большая дырка – девочка ни на миг не подумала о том, что на башне может кто-то быть, помимо нее. С полминуты Джеки так и таращилась на стоявшего перед ней юношу, который, судя по всему, находился в дурном расположении духа. Наконец, до нее дошло, что ее поведение просто напросто невежливо, а обидеть этого парня она ничуть не хотела. Поэтому, сделав над собой усилие, она перехватила свою нехитрую ношу одной рукой, а второй приветственно помахала Теренсу. Взглянула на него, по-детски открыто, и улыбнулась вдруг, как-то неожиданно искренне. Юноша был такой красивый... А красивые люди в представлении Джеки Мортимер ну никак не могли быть злыми, а значит, бояться совсем не нужно. Ну, ей так показалось…
Terrence Gordon: Кажется Терренс просидел на полу час, а может и два. Он уже и не следил за временем. Приступы гнева были отлично знакомы Гордону, но он ненавидел состояние которое наступало после них. Сейчас же, спустя некоторое время, рейвенкловец чувствовал себя очень усталым. Настолько усталым, что не мог даже пошевелиться и встать наконец-то с пола. Лучше всего было бы пойти спать. Просто лечь и закрыть глаза, лишь бы не думать о том, что каждый раз приводило его в бешенство. Снова и снова. Терренс прикрыл глаза рукой. Можно было поиграть на трубе и успокоиться. Выпустить наружу всё то, что привыкло быть заточенным в его душе. Но на самом деле, у Терри и правда сил не было двинуться с места. Он вообще подумывал о том чтоб свалиться всем телом на пол и просто закрыть глаза, может удастся поспать ненадолго и отключиться от внешнего мира. И неважно, что потом всё будет болеть, только бы просто пережить очередной припадок гнева. Терренс был настолько погружен в свои мысли, что вовсе не расслышал звук чьих-то шагов. Он и сам не двигался, лишь можно было услышать его тяжелое дыхание, и то прерывисто. Но потом Гордон всё же услышал какой-то шорох и убрал руку с лица. Перед ним стояла белокурая девушка, которую он кажется прежде не видел, а может и видел, но не запомнил. Терри редко обращал внимания людей, и ещё реже запоминал их. Если же он всё же вас запомнил, то можно было считать это огромной честью, ибо значит он выделил вас из общей массы. Рейвенкловец удивленно смотрел на девушку, он и правда не задумался, что кто-то мог застать его в таком состоянии, всё же не детское было время. В худшем случае он мог встретиться с Корнфутом, а его тут не оказалось. Девушка же, что стояла перед ним, была вовсе ему незнакома, что в любой другой день его не смутило бы, но сейчас Терренс от чего-то напрягся. Он её не знал. Не помнил. Кажется впервые видел в своей жизни. А она застала его в самый неудачный момент. Момент, когда Терри меньше всего хотелось встречаться с кем-то, особенно с незнакомыми людьми. Не хватало ещё чтоб по школе прошлись слухи о том, что Терренс Гордон чуть ли не убивался ночью на Астрономической Башне. Сказать по правде когда девушка внезапно помахала ему, он вовсе растерялся. Почему она ему машет, если они незнакомы и он впервые его видит? Да и зачем махать рукой и улыбаться, если можно просто поздороваться? Перебирая в голове эти вопросы Терренс невольно подумал, что девушка просто издевается над ним махая рукой ему, поэтому сделал над собой усилие и поднялся с пола. Если уж решили над ним поиздеваться, то должны быть готовы к его ответному удару. Хотя по правде говоря эта блондинка совсем не напоминала человека любящего поиздеваться над другими, но Терри как-то не задумался об этом. -Я тебя вижу, не слепой, перестань махать мне рукой, - раздраженно произнес рейвенкловец смотря девушке в глаза. Вообще ему наверное стоило быть более предусмотрительным и вежливым, но Терренс привык сразу же переходить в состояние защиты, вот и сейчас он как бы пытался доказать незнакомке, что с ним всё в порядке, и повода для издевательств над ним он ей не даст. -Можно поинтересоваться что ты тут забыла, юная мисс? Думаю тебе давно пора быть в своей спальне, а не разгуливать по школе в такой поздний час, - голос Гордона был очень холодным. Словно он одним дыханием мог заморозить всё, что окружало его. Сложив руки в карманы он почувствовал в правой руке свою маленькую трубу и сжав её в ладони попытался немного успокоиться. -Послушай, я правда не в духе сейчас, - попытался предостречь он девушку, но звучали эти слова как самая настоящая угроза.
Jackie Mortimer: Многие люди, обладающие достаточно скромным нравом, частенько испытывают неловкость, в присутствии незнакомых людей. В случае с Джеки, эту неловкость необходимо было помножить на два, а то и на три. Ведь не все сразу понимали истинную причину ее молчаливости, первый раз попытавшись заговорить, и она каждый раз в таких ситуациях отчетливо чувствовала, что снова разочаровывает собеседника, не имея возможности ответить ему, как все нормальные люди. Вот только даже когда окружающие понимали в чем дело, легче не становилось – от повсеместной деланной жалости, которую большинство считало попросту своим долгом к ней проявить, Джеки делалось только хуже. Такая жалость не помогает; она только тыкает тебя носом в твою ущербность; напоминает, что ты не такой как все. И процедура знакомства для этой хаффлпаффки всегда превращалось в подобие пытки. Вот и сейчас, стоило этому юноше заговорить с ней, как та мгновенно стушевалась и растеряла всю свою былую уверенность. Вдобавок, незнакомец был явно старше нее – учись они на одном курсе, она хотя бы знала его в лицо, а выглядел он весьма себе взросло. К тому же во взгляде у него не было ни капли открытости или дружелюбия; наоборот, словно какая-то непроницаемая стена, призванная отгородить своего создателя от всего остального мира, мешала разглядеть, что же именно таится в душе у этого юноши. То, что Джеки увидела в этих «зеркалах» не смогло ее успокоить. И рука, взметнувшаяся в приветственном жесте, опустилась вниз, будто по команде, как только Джеки услышала этот, словно холодом обдающий голос, просящий остановиться. Но хуже этого было то, что юноша заинтересовался целью ее прихода : сам того не ведая, он поставил перед Джеки сразу несколько трудноразрешимых противоречий. Во-первых, она ведь еще не с ориентировалась, каким образом давать незнакомцу ответы на интересующие его вопросы : лезть ли ей за пергаментом и пером, или все-таки за волшебной палочкой, чтобы попытаться донести до него нужную информацию с помощью магии? Сейчас хаффлпаффке было очень тяжело разобраться в том, что именно выглядело бы в глазах этого парня менее глупо. К тому же, здесь был еще один немаловажный момент – судя по значку, приколотому к его рубашке, незнакомец был старостой. А значит, если она расскажет ему, что пришла сюда фактически нарушить школьные правила, проведя ночь не в одной из спален своего факультета, то он вполне может наказать ее, и пустить весь любовно продуманный план под откос. Подвергаться наказанию Джеки ни капельки не хотелось, но в то же время врать не хотелось тоже. Ответить что-то нужно было в любом случае, несмотря на то, что телескоп в руках говорил сейчас куда красноречивее любых слов. Но вот что ответить? К тому же, пока Джеки думала, парень уже успел предостеречь ее о собственном дурном расположении духа. Эти слова хаффлпаффке совсем не понравились, однако, истолковала она их по-своему. Раз незнакомец не в настроении общаться, то она и не будет к нему лезть, а просто посидит тихонько в сторонке и не будет ему мешать. Успокоенная этой идеей, Джеки кивнула, в ответ на предостережение, улыбнулась еще раз, а затем развернулась и отошла в противоположный конец помещения. Скинула, наконец, с плеча мешающуюся сумку прямо на пол, возле стены, поставила утомивший руки телескоп на широкий выступ и принялась разминать немножко затекшие плечи. В конце концов, она и сама не собиралась ни к кому лезть. Да и в ее понимании, вариант, в котором она просто тихо дождется, когда юноша уйдет, был едва ли не идеальным.
Terrence Gordon: Терренс ожидал любой реакции, но только не безразличия в свой адерс. Он удивленно смотрел на девушку, которая кажется махнула на него рукой, и не собиралась даже отвечать на его вопрос. Гордон был вспыльчивым, и подобное отношение очень быстро задевало его. Неважно, что девушку он не знает, да и вообще не хочет знать, но почему она его игнорирует словно его и вовсе тут нет? Нет, это уже перебор. Рейвенкловец пару минут удивленно наблюдал за хаффлпаффкой, которая никакого внимания на него не обращала. Она даже не соизволила ответить на его вопрос, или же извиниться. Нет, она сделал вид, что вовсе его не заметила, и продолжила заниматься тем, за чем и пришла сюда. Гордон почувствовал, что очень медленно но достаточно ощутимо начинает злиться. Возможно при других обстоятельствах Терри решил бы просто взять и уйти, но сейчас он и так не был в духе, а девчонка решила ещё и поиздеваться над ним. Что уж там говорить, Терренс принял её безразличие как личное оскорбление, и не собирался просто так уходить. Ну, а ещё можно сказать, что он искал причину по которой смог бы выпустить пар, и тут совсем не вовремя ему попалась эта незнакомка. Конечно он не собирался оскорблять её, или же Боже упаси, трогать её, просто ему хотелось немного обидеть её. Да, наверное это слово самое подходящее в данном случае, и как Терри не пытался убедить себя в том, что он просто желает соблюдать порядок и указать девушке, что ей нельзя находится тут в такое позднее время, сути это не меняло. Ему просто хотелось сломать чьи-то планы, и тем самым обидеть. Почему он надеялся, что чья-то обида поможет ему справится со своей Терренс не знал, но ему должно было полегчать, хотя бы потому, что он становился «суровым старостой» именно тогда, когда не был в духе. -Когда я говорил, что не в духе, я не шутил, - раздраженно начал рейвенкловец и направился в сторону девушки, - или ты плохо слышишь? – возможно потом он будет немного жалеть об этом, скорее потому, что Терренса вырастили как любезного мальчика, и хоть ему редко доводилось оставаться таким, он всё равно временами жалел о сказанном. Терри может и был невыносимым человеком, но он не был грубияном. Хотя иногда наверное всё же был. -Ты меня слушаешь? – уже более раздраженным голосом спросил юноша нависая над девушкой подобно темной туче, и глумясь, - Если ты не заметила, то я староста, а ты находишься тут после отбоя, поэтому я имею полное право не только отправить тебя обратно в свою спальню, но и наказать. Считай, что тебе повезло, я не буду тебя наказывать и вообще сделаю вид, что мы с тобой не виделись, а ты будешь милой девочкой и сейчас же вернешься в свою спальню, я ясно выражаюсь? – Злиться вовсе не хотелось, хотя бы потому, что Терренс и так был достаточно зол, но и пугать незнакомую девочку он не хотел. Вообще Терри привык, что женщины – народ слабый, и за ними надо ухаживать, а не подчеркивать свое превосходство над ними. Прекрасным примером для него была его собственная мать, которую он считал очень слабой женщиной, раз она готова вернуться к его папаше, только потому что она иначе не может. Да, женщины однозначно слабые существа, если могут найти поддержку даже в самом ужасном мужчине. -Что это у тебя? Телескоп? – разглядев футляр спросил рейвенкловец. Астрономию он любил, но скорее потому, что был лучшим другом Нейта Корнфута, а тот был помешан на звезды. Поэтому Терренсу приходилось много времени проводить в обществе своего друга тут, на этом самом месте. И вдруг Гордона словно осенило. Корнфут + звезды = важное явление, а именно дни когда можно было увидеть особенно красивые звезды на небе, которых не видно в другие дни. Терри усмехнулся понимая что же девушка тут забыла, и даже немного расслабился. Не то чтоб он считал её терористкой до этого, просто любовь к звездам заставляла его чуть больше её уважать. -Я знаю почему ты тут. Ты хочешь увидеть ту звезду, да? Дементор, не помню её название, мне Нейт рассказывал...
Jackie Mortimer: Как бы там ни было, так уж устроен человек, что чаще всего пытается судить людей по себе; вот и хаффлпаффка в очередной раз наступила на эти грабли, не подумав о том, что такое внешнее безразличие может задеть повстречавшегося юношу. Она уже успела настолько погрузиться в мечтания о том, как будет наблюдать звезды с помощью телескопа, что даже вздрогнула от неожиданности, когда рейвенкловец снова ее окликнул, давая понять, что разговор еще не окончен. Обернувшись лицом к нависшему над ней Теренсу, Джеки вся будто сжалась, словно пытаясь сделаться еще меньше, и поспешно закивала, показывая, что все еще слушает. Она была на грани того, чтобы начать по-настоящему паниковать, будто бы пропустила мимо ушей все слова юноши, кроме «староста», «отбой», «наказать» и «спальня». Рейвенкловец не на шутку ее напугал, но на самом деле она боялась не столько того, что тот может причинить ей какой-то вред, сколько того, что теперь она может не увидеть ту звезду, которую так хотела, сведя впустую все приготовления. Да и вообще, девушка вдруг поймала себя на мысли, что ей не хочется, чтобы этот юноша думал про нее плохо; а он уже, явно, именно так и думал, если судить по его рассерженному тону. От обилия нахлынувших эмоций Джеки ужасно хотелось расплакаться, но она понимала, что это, скорее всего, только разозлит рейвенкловца, и потому старательно сдерживалась, впрочем, все равно умудрившись пару раз, как ей показалось незаметно и тихонечко, хлюпнуть носом. Но, оказалось, что это было еще не самое худшее – вот когда Теренс произнес, что знает, зачем она сюда пришла, вот тогда сердце у Джеки и правда на секундочку ухнуло куда-то вниз. Однако отпираться было бесполезно. Тяжело вздохнув, девушка достала из кармана волшебную палочку, поправила стопку пергаментов на подоконнике и, скользнув взглядом по Гордону, повернулась к окну и, приняв сосредоточенный вид, сделала первый взмах. Палочка сейчас была зажата в ее ладошке так, словно это была обыкновенная кисть. Движения ее были медленными и размеренными, и словно в такт им, будто под музыку, на темном оконном стекле начали появляться рисунки, составленные из белых, непрерывно двигающихся, будто оживших линий. Сначала на импровизированном холсте появилось солнце, такое простое, словное его рисовал пятилетний ребенок – кружок, и расходящиеся от него в разные стороны лучики. Потом чуть поодаль появилась планета поменьше, с едва заметными очертаниями материков, а рядом с ней еще одна, размером с мелкую монетку; Луна – а это была именно она – неспешно двигалась по своей орбите вокруг Земли, отбрасывающей на нее свою тень. На пару секунд остановившись, Джеки прищурилась и, прикинув расстояние между ориентирами, аккуратно поставила небольшую точку, таким образом, что вместе с Луной и Солнцем, она образовала вытянутый треугольник, на одной из сторон которого располагалась их планета. Сам треугольник тоже проявился на стекле тонкой пунктирной линией, а вслед за ним так же начали проявляться силуэты некоторых созвездий, который Джеки помнила наизусть; а потом возле точки проступила витиеватая надпись "novus spes". Но это было еще не все : внизу, под этим рисунком, уже появлялся новый – стоящие рядом мальчик и девочка, в школьной форме. Мальчик был прорисован очень старательно – было видно, что автор старался сделать его красивым. Девочка же была выполнена понебрежнее. Она держалась одной рукой за свое горло, а другой то указывала пальцем на сияющую прямо над ней звезду, то указывала на свой рот, после чего мотала головой в отрицательном жесте, и опять показывала наверх. Приглядевшись, в этой парочке можно было угадать Теренса и Джеки, так как это они и были. Наконец, закончив свой рисунок, хаффлпаффка еще раз вздохнула, и попыталась убрать палочку обратно в карман, но неловко задела лежащие на окне пергаменты, обрушив всю стопку вниз. Почувствовав, что ей опять хочется расплакаться от досады, девушка поспешно опустилась на корточки, принявшись собирать рассыпавшиеся свитки. Самой себе она сейчас казалась ужасно глупой : тоже мне, рисует тут эти свои глупые рисунки. Можно подумать, это может объяснить хоть что-нибудь из того, что она сейчас чувствует. И что теперь этот мальчик подумает про нее? Уж вряд ли что-то, что было бы хоть сколько-нибудь приятным.
Terrence Gordon: -Он тоже помешан на звезды. Я даже удивлен, что его сейчас тут нет. Наверное нашел место получше, - Терренс словно забыл о своем раздражении и полностью погрузился в мыслях о друге. Сказать по правде Нейт был наверное единственным, не считая Маделайн, кто действовал на Гордона положительно. Друзей у него было всего лишь несколько, и даже будучи настолько одиноким по натуре, Терри дорожил каждым из них. Маделайн была прекрасна по натуре. Нежна и заботлива, поэтому даже если бы ему хотелось испортить с ней отношения, то он бы просто не смог этого. Что же касается Нейта, то с ним у него была самая настоящая мужская дружба, и тот понимал его так как никто другой. Но сейчас о звезде и девочке, которая всё не собиралась с ним говорить. Терренс снова переключился на хаффлпаффку, которая молчала и подобно маленькому ребенку выслушивала его речь. Рейвенкловец на мгновение даже немного растерялся совсем не понимая почему после стольких угроз девушка не реагирует на него. Он уже собирался что-то сказать, когда на стекле начали появляться картинки, такие похожие на творения маленького ребенка. Гордон даже подумал, что хаффлпаффка издевается над ним, но когда он увидел последние штрихи – а именно девушку с мальчиком смотрящих на звезды, то он неволько закрыл рот. Терренс растерялся. Такое с ним происходило крайне редко. Он часто испытывал какие-то сильные эмоции, подобно гневу или же восхищению, но только не растерянность. Сейчас же рейвенкловец не до конца понимал что происходило. Он смотрел то на стекло, где были изображены они с Джеки, то на саму девушку, что опустила голову и выглядела так словно была готова расплакаться в любой момент. Она не может говорить. Терри был настолько растерян, что он даже не мог выдавить из себя хоть одно слово. Смотря на Джеки, а потом на её изображение, которое ясно говорило ему, что она не может говорить, Терри невольно отступил назад. Сказать по правде, он даже не допускал такой мысли. Он встречал в Хогвартсе учеников, которые отличались от него. Была в прошлом году Эшли, которая не могла передвигаться без костылей, но Терри не встречал немых. Как она общалась с другими? Как заводила друзей? Как училась, в конце-концов? -Извини меня, - выдавил из себя Терренс снова попятившись назад, - Я... я бываю очень грубым, временами, а ты не заслужила, - Гордон редко извинялся, но сейчас ему это далось с невероятной легкостью, - Извини, правда. Я не буду мешать, можешь сидеть тут сколько хочешь, только попытайся не попадаться на глаза Филчу, ладно? – быстренько сказав всё это Терренс резко отвернулся от девушки и быстрыми шагами направился к выходу. Гордон и правда чувствовал себя виноватым, что было ново для него. Он всегда отлтичался грубостью и холодностю, но никогда не чувствовал себя виноватым за это. Таким он уж был человеком, что поделаешь. Но светловолосая хаффлпаффка заставила его почувствовать себя виноватым, и от этого Терренс настолько растерялся, что решил просто сбежать. Ведь он не умел извиняться по-человечески. Не знал как просить прощения. И более того, не умел завязывать новые отношения. Именно поэтому лучше всего было просто уйти...
полная версия страницы