Форум » Архив «Lumiere-77» » "Koлoть - кoлoл, нo paзвe нeнaвидeл?" - Хогвартс, 23 декабря 1977г. » Ответить
"Koлoть - кoлoл, нo paзвe нeнaвидeл?" - Хогвартс, 23 декабря 1977г.
Daniel de Foix: Дуэлянты-забияки, Вы клинки скрестили вновь, Вы дерётесь ради драки, Ради смеха льёте кровь. © Если вы видите двоих студентов из разных Школ с оружием в руках, то это не всегда значит, что они собрались здесь для того, чтобы поубивать друг друга. Место и время: крытая терраса в школьном дворе + окрестности; утро. Участники: Даниэль де Фуа, Альдо Лорензен. + в качестве зрителей - все желающие студенты.
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Aldo Lorenssen: Внешний вид: форма Дурмстранга, сильно хромает. С собой: палочка, рейтсвер в ножнах, трость. Альдо с утра хромал особенно сильно - похоже, что погода собиралась ухудшиться, и от этого больная нога с полуночи пела ему совсем не колыбельные, а нечто, скорее похожее на оперные арии откуда-то из финала... ну, где особенный надрыв. В общем, больно было. Оттого Лорензен встал с постели в еще более скверном настроении, чем обычно: казалось, дальше просто некуда, но когда он узнал, что Рихтенберг куда-то умотал, не подождав лучшего друга, и неизвестно, собирается ли вообще тренироваться, или уже поглощает пирожки этой местной барышни... в целом, его можно было оправдать, и пирожки, и барышня того стоили, но ведь так нетрудно и жиром зарасти. В общем, норвежец ворчал, предвкушая разминку в одиночку. Это вообще какой-то новый вид извращений, почти как, прости Моргана, самоудовлетворение... И еще и нога, чтоб ее альвы взяли... И это были еще не все беды Альдо этим утром! Оказывается, на их с Рихтенбергом месте уже вовсю скакал какой-то... ах, ну да, не какой-то. У Лорензена была отличная память на лица, имена и движения. Эта память немедленно сообщила ему, что вот этот черт в одной рубашке и со шпагой - Даниэль де Фуа, новый чемпион Шармбатона. И тоже мучается в одиночку, бедолага. А если у благородных донов есть время и желание, почему бы одному благородному дону не составить компанию другому? Разве что другой станет возражать, но тогда ему волей или неволей придется составлять компанию... просто это будет уже не тренировка. Норвежец подошел ближе, заметно приволакивая левую ногу и тяжело опираясь на трость: свой рейтсвер в ножнах он держал на плече свободной рукой. - Эй, герр Даниэль, я ви-шу, фам отино-око, - насмешливо заявил он на родном языке шармбатонца. С французским у Альдо были странные отношения, прямо противоположные отношениям с английским. То есть, в этом случае, с грамматикой он ладил. А вот с произношением... - Мо-ошет составить фам компанию? - судя по тому, что успел увидеть Альдо, такого рода развлечение будет плодотворным. Хотя французская фехтовальная школа его всегда... смущала.
Daniel de Foix: Внешний вид: серые брюки, серые ботинки, голубая шёлковая рубашка с закатанными рукавами, перчатки, перевязь через плечо, волосы растрепаны. С собой: волшебная палочка, шпага. Чем стремительнее приближался день второго испытания Турнира, тем острее Даниэль ощущал себя недостаточно к этому дню подготовленным. К примеру, вчерашняя драка с МакНейром за завтраком, хоть и подарила де Фуа неожиданное обретение счастья в личной жизни, отчетливо продемонстрировала его же слабые места. Со всеми этими душевными терзаниями и подготовкой к балу француз едва не забросил ежедневные тренировки по фехтованию – и на тебе, получил результат! По физиономии. По плечу, по челюсти и по рёбрам. Сам виноват, красавчик. Меньше эмоций – больше дела. Больше дела – меньше травм. Ну, и так далее, понимать должен – не маленький. Даниэлю с детства внушали, что способности к фехтованию у него не иначе, как в крови. И после тренировок отец любил рассказывать всевозможные забавные истории. К примеру, о том, что до революции в замке Фуа базировался гарнизон под командованием графа де Тревиля, самого капитана мушкетёров короля. Стоит ли говорить, что юному наследнику рода такие истории были по душе? Шпага француза стремительно рассекает морозный воздух, движения доведены почти до автоматизма – привычны и оттого порою даже скучны. Вся прелесть фехтования, которую ощущаешь в поединке, в одиночной тренировке порой превращается в унылое действо, нацеленное исключительно на то, чтобы не потерять форму. Мысли де Фуа в действительности были слишком далеки отсюда, поэтому он даже не сразу заметил, что не один на террасе. Однако на французский не отреагировать не смог – с каким бы жутким акцентом не звучал родной язык. Обернувшись, Даниэль опустил шпагу и не без удивления встретился взглядом с лучшим другом своего будущего соперника. Спустя считанные мгновения удивление сменилось улыбкой и азартным - почти хищным блеском в глазах. - Мсье Лорензен. – Коротким кивком поприветствовав норвежца, Даниэль окинул его изучающими взглядом, чуть дольше задержав его на трости. Надо же – даже нога, та же самая. Почти товарищ по несчастью. – Буду весьма рад компании в вашем лице. Если, конечно, ваше состояние позволяет... Речь шла о ноге и злополучной трости, разумеется. Вот уж чего бы Даниэлю не хотелось – так это покалечить чересчур самонадеянного парня, который просто оказался не совсем здоров. Впрочем, судя по виду этого парня – он сто очков вперёд даст многим из тех, кто уверенно стоит на обеих ногах. В нём чувствовалась не только сила, в нём ощущалось что-то скрытое и чертовски опасное, что только раззадоривало де Фуа ещё больше. - Признаться, по эту сторону Ла-Манша я до сих пор так и не встретил достойного соперника. Как вы думаете, может быть, я встречу его сегодня? Один факт того, что этот хитрый лис просто не прошёл мимо – поискать себе другую площадку для тренировки, по мнению Даниэля уже был достоин уважения. И ведь всё понял с одного только взгляда. Сам предложил! Да ещё КАК предложил! Неужели и впрямь сегодня?
Alberich Richtenberg: - Мошет быть, - весело предположил кто-то за спиной у француза, - а мош-шет и нет. Но будь я на фашей месте, не ратофался бы я так компании этофо лисицы. Есть у нефо паршивый привычка прятать ф рукаве острые штуки... Альберих неспешно спускался по лестнице на террасу, задорно улыбаясь обоим молодым людям, и выражение его лица было столь непростительно довольным, что Лорензен мог бы утвердиться в самых страшных своих подозрениях, вроде мысли "о, Мерлин, Рихтенберг был у барышни". Впрочем, немец и не собирался этого скрывать: продемонстрировав обоим соперникам внушительный бумажный сверток он торжественно возвестил: - Восхитительная фройляйн ап Райс присылала фам пирошки. Отличный пирошки, нато сказать... и так как она пересылала их со мной, я, пошалуй, ими могу распорядиться. И фот мое слово! Альберих легко вспрыгнул на высокий каменный бордюр, шедший по краю площадки, провозглашая: - Это фкуснейшее чуто тостанется победителю! Срашайтесь храбро и честно, - немец бросил многозначительный взгляд на однокурсника, - и та сопутстфует фам удача. И Рихтенберг посмеиваясь присел на бордюр, щурясь от яркого утреннего солнца. Оценивая силы противников, он склонен был ставить на норвежца - и даже не из дружеской солидарности, а просто зная стиль боя Лорензена и памятуя историю о том, как лучший друг чуть не отправил его к праотцам. Случайно. Во время тренировки по фехтованию. Просто потому, что не привык проигрывать и последний удар непременно должен быть за ним - пусть даже стилетом из-под руки. Словом, это было не со зла, и Альдо, кажется, искренне удивился, когда друг начал умирать. С другой стороны, чемпион Шармбатона - тоже неспроста чемпион, и у него определенно должен быть козырь в рукаве, и если это не стилет, как у Лорензена, то, возможно, француз фехтует, как бог? Впрочем, Альбериху, по большому счету, было все равно: по-кошачьи щурясь от солнца, он думал сейчас вовсе не о поединках и противниках... но от забавного зрелища бы не отказался просто в силу хорошего настроения. - Постарайся не убить его, пожалуйста, - обратился Рихтенберг к другу по-немецки, - а то на испытаниях мне будет скучно наедине с этим склочным англичанином.
Jack Lantern: Внешний вид: школьная форма. Галстук в сумке, сумка на плече, значок старосты на мантии. Всякая полезная (аптечка) и необходимая (фотоаппарат) всячина всё в той же сумке. Джек заинтересовался происходящим во дворе ещё когда увидел краем глаза отблеск солнца на клинке французского чемпиона. Приглядевшись, Лантерн уловил, что намечается что-то из ряда вон выходящее и подкорректировал курс. Холодное оружие для Хогвартса было дивной дикостью, и вид Лантерн имел соответствующий: любопытный и слегка настороженный. Всё же, двое из представленной компании были чемпионами. И француз был в явном меньшинстве, а Джек ни шиша не понимал ни по-французски, ни по-немецки, чтобы хотя бы из диалога понять, что ничего ужасного здесь не затевается. - Доброе утро. У вас частное смертоубийство или честная разминка? Если первое, то должен огорчить, правила школы предписывают заниматься этим вне территории замка и так, чтобы никто не узнал. Йоркширец строго обвёл взглядом трижды более внушительных, чем он сам, гостей, и улыбнулся. Пусть пятикурсницы шёпотом рассказывают в гостиной о том, что на корабле дурмстранговцев проводятся кровавые ритуалы и ещё что-то такое, от чего эти самые пятикурсницы замолкали и вздыхали дважды - испуганно и с завистью - Лантерн до официального объявления со стороны преподавательского состава предпочитал всех их скопом видеть неплохими ребятами.
Aldo Lorenssen: Альдо сохранил вид безмятежный и веселый - хотя на челюстях на секунду вздулись желваки, но это в принципе можно было списан на игру света. Ах, как неучтиво со стороны француза было кивать на его трость! Неучтиво и неосторожно, да. - А што не та-ак с моим состоянием? - так же небрежно поинтересовался он, - в шизни не мо-ог претполошить, што фас побеспокоит чушая хромота. И улыбнулся в ответ на короткую речь французского чемпиона. Тот был, черт возьми, забавный - неизвестно, хороший ли друг, но противник хороший, Альдо таких любил. Он явно не делал из драки нечто большее, чем просто веселая драка от скуки. - О, ну што фы! - с удовольствием развивая тему заявил Лорензен. Да, тот самый Лорензен, который очень любил делать людям неудобно, - какой ис меня досто-ойный протифник? Я фсево лишь бетный кале-ека... Появление Рихтенберга заставило его расхохотаться. Скинув куртку на тот самый каменный бордюрчик, Альдо повел плечами и потянулся. Нога все-таки ныла, видимо, снег пойдет. Это хорошо, тут явно недоставало снега. - Пф, ла-атно, - хорошо рассчитанным броском норвежец отправил трость в руки друга, - так и быть. Держи. Следом за "подпоркой Лорензена" в руки Альбериха отправился извлеченный из рукава стилет . - Изфини, я приберега-ал это для тепя, - со смехом сказал Альдо, разворачиваясь к Даниэлю, - фидите, он все фремя меня ограничифает! И пирошки. Мы толшны их отобрать, иначе он заплыфет жиром, ефо британская очарофательница закормит. Под весь этот забавный треп лис успел извлечь из ножен свой тяжелый рейтсвер, с сомнением оглядеть более легкую французскую шпагу Фуа и занять позицию. Давно приспособившись к вывертам своей чудом сросшейся ноги, Альдо превратил некоторые из них в сюрпризы для противника, что и жаждал продемонстрировать французскому нахалу. Нахал, признаться, был хорош. И потом, новый партнер в тренировке - это всегда вызов. Такой... интересный. Ну и запах пирожков, конечно, сыграл немалую роль в его намерении победить. Мороз забирался под рубашку и приятно покалывал. Утро, солнце на клинке, свежий воздух - чего еще хотеть, в сущности? Ну ух точно не появления еще зрителей. - Это расми-инка, герр Лантерн, - Альдо надеялся, что верно помнит имя одного из местных старост, - но мало ли, чем оно сако-ончится? Снаете, никто не мошет гарантировать... И поверх клинка подмигнул Даниэлю. Первый выпад рассек воздух: Альдо не намеревался устраивать долгих предисловий и атаковал, с удовольствием чувствуя, как движение заглушает боль в ноге. - Хорошо, - отвечал он на родном языке друга, - я постараюсь. Только ради тебя и, пожалуй, пирожков фройляйн ап Райс.
Jeanne Roy: Внешний вид: школьная форма, волосы распущены, на правой щиколотке цепочка обезболивающего амулета, опирается на трость. С собой: волшебная палочка. Жанна не любила солнечные дни, светлые и с легким дыханием весны, которые приходили на смену зимней стуже, так же как холода, которые всегда возвращались, потому что перемена погоды была пожалуй единственным, что могло заставить её действительно страдать, потому что пытка могла длиться часами, а зелья помогали постольку поскольку. А в Шотландии погода менялась часто. Поэтому эту ночь она почти не спала, лишь время от времени . После завтрака, на который она чуть не опоздала, француженка решила прогуляться и вдохнуть свежего воздуха, надеясь что хоть это немного поможет. Однако спустившись во внутренний двор она с некоторым удивлением заметила группу учеников, в центре которой тут же заметила знакомую фигуру, да ещё и со шпагой наголо. В первый момент Жанна решила, что Даниэль ввязался в ещё одну драку, как вчера и скорее всего по обоюдному по непониманию, потому что ей сложно было придумать что им делить с норвежцем – видимо выбор его новым Чемпионом сделал де Фуа ещё более отчаянным чем обычно, хотя казалось бы куда уж дальше, он уже по смелости легко мог сравнится с Роландом. Но потом с облегчением поняла, что ошиблась: Даниэль и Альдо договаривались о дружеском спарринге, а не о дуэли, от чего её стало немного стыдно за то, что она так нехорошо думала о друге. Подойдя ближе к остальным зрителям, она остановилась подле Чемпиона Дурмстранга. Покачав головой, она заметила на немецком: - Не переживайте за сохранность Даниэля, герр Рихтенберг. Я не сомневаюсь ни в силе герра Лорензена, ни в его умении владеть клинком, но Даниэль – один из лучших известных мне фехтовальщиков, так что шанс у них как минимум равны. - Она улыбнулась хаффлпаффцу, и продолжила уже на английском. - Добрый день, мистер Лантерн. Добрый день, господа, - это уже Альдо и Даниэлю.
Simon de Cideville: внешний вид : темно-серые брюки, жилет темнее на пару тонов, белая рубашка; поверх всего этого форменная мантия Шармбатона. с собой : волшебная палочка, четки, перчатки в кармане. Не найдя для себя хоть сколько-нибудь важного дела, этим утром Сидвилль решил просто прогуляться по замку. Хогвартс был полон весьма занимательных вещей, наблюдать за которыми французу пока не надоедало. Вот только сегодня прогулке не суждено было стать продолжительной; вскоре, идя по очередному из коридоров, Симон заметил невдалеке знакомый девичий силуэт – видимо Жанна тоже решила подарить свое утро прогулке. Ускорив шаг, он направился в том же направлении, в котором ушла француженка, и через минуту следом за ней вышел во внутренний дворик. Как оказалось, там уже собралась небольшая компания; приближаясь к которой Симон успел перебрать в голове множество вариантов. Однако оголенное оружие и веселый тон разговора быстро дали понять, что же здесь происходит. Что ж, пожалуй, будет весьма любопытно. – Еще только утро, а за твое внимание уже устроили дуэль, светлейшая дева? – Юноша сделал изящный полупоклон в направлении Жанны, которая как раз и была здесь единственной девушкой, после чего сдержанно улыбнулся, окинув взглядом присутствующих. – Впрочем, зная Даниэля, бьюсь об заклад, этим двум мсье просто претит спокойное существование. Держу пари, им была не слишком нужна причина. Мое почтение, господа, – француз поприветствовал Альбериха и Джека, после чего отсалютовал уже вставшим в позицию Даниэлю и Альдо. – Надеюсь, ты не разочаруешь меня, друг мой! – Желать удачи не стал - удача ведь так переменчива, а мастерство вещь более постоянная. В конце концов, понаблюдать за славной битвой куда интереснее, чем бродить по коридорам замка без дела. Опустившись на каменный бордюр рядом с Рихтенбергом и Жанной, Сидвилль всем своим видом демонстрировал, что еще одним заинтересованным зрителем стало больше.
Daniel de Foix: С каждой минутой происходившее на террасе всё больше забавляло Даниэля. Рихтенберг появился как нельзя кстати – с прекрасным настроением и не менее прекрасной наградой победителю. Ах, эти пирожки мадмуазель Прайс! По весёлой иронии судьбы де Фуа однажды довелось попробовать её выпечку. И пускай угощала его ею совсем другая девушка, это не отменяло изумительного вкуса пирожков, знаменитых, по всей видимости, на весь Хогвартс, а теперь и далеко за его пределами. Вот достойный приз! - Мсье Альбе'гих, вы, видно, знаете толк в наг'гадах и п'гек'гасных ба'гышнях! За эти пи'гожки любой будет с'гажаться, как лев! Де Фуа расхохотался вслед за Лорензеном – он и помыслить не мог, что эти мрачные на вид и суровые по нраву типы из Дурмстранга могут столь заразительно смеяться, разжигая ещё больший интерес к намечающемуся веселью. Отсалютовав Рихтенбергу шпагой, Даниэль поймал себя на том, что в какой-то момент восхитился этой поразительной честности немца. Отчего-то будущий противник совсем не вызывал в нем ни малейшей неприязни, не в пример Лундгрену. На душе было поразительно легко – невероятно здорово было осознавать, что и в нем ты не можешь уловить ни тени негатива в свой адрес. Однако француз не удержался оттого, чтобы поддеть Альдо с его сюрпризами в рукавах. - Прибереги его для следующего раза – обещаю, что не стану тебя ограничивать. – Проговорил Даниэль, вновь переходя на французский, боковым зрением подмечая, как сверкнули солнечные блики на острие стилета. - Ему придётся с ними расстаться, так или иначе, мсье Лорензен – вот вам слово графа де Фуа! Он смеялся и радовался, будто мальчишка, предвкушая начало интересного поединка. Знак Лорензена при появлении одного из англичан не остался незамеченным. - Действительно, мсье Ланте'гн, защ-щем загадывать напе'гёд? Жизнь, знаете ли, скуш-шная штука, если по'гой она не оказывается на ост'гие чьей-то шпаги. Даниэль уже успел занять позицию и отразить первый из выпадов норвежца, когда из-за ближайшей колонны показались его однокурсники. Зрителей у их маленькой опасной забавы становилось больше – и это в какой-то степени оказалось неожиданностью. В памяти француза ещё были свежи воспоминания о том, что ему пришлось выслушать вчера от Жанны после памятной драки с МакНейром, потому де Фуа не видел особой необходимости в том, чтобы слушать нравоучения старосты ещё раз. Однако к его удивлению мадмуазель Руа всё поняла правильно – это было заметно даже по её тону, ибо, в отличие от девушки, немецкого француз не знал. - Bon matin, mes amis! Бойтесь заключать па'ги с Симоном де Сидвиллем, господа! Шутливо предупредил собравшихся, Даниэль, клонясь в сторону от очередного укола Альдо. На самом деле он очень ценил поддержку друзей, даже если по его виду что-то подобное предположить было сложно. Сталь зазвенела на террасе – будто музыка. Своеобразная такая... для особых ценителей. - Хороший клинок. – Похвалил Даниэль оружие Лорензена, несмотря на то, что сам в любом случае предпочитал нечто более изящное. Шпага Даниэля описала широкий полукруг, отбивая выпад норвежца, и он, не медля, нанёс ответный удар, метя Лорензену в грудь. С первых же мгновений француз понял, что легко не будет. Начало поединка – это как первые шаги в танце. Сначала ты пытаешься понять, чего стоит твой партнёр, чтобы затем показать всё, на что ты по-настоящему способен.
Alberich Richtenberg: Смеясь, Альберих поймал брошенную другом трость и чуть вытянул клинок, будто бы чтобы полюбоваться игрой света на металле, а затем, оскалившись, вернул его обратно. - Помни, лисица, пирожки! - весело крикнул он другу. - Кто мухлюет, тот не получает пирожков, ты же знаешь. И мягким полупоклоном Рихтенберг встретил подошедшую французскую барышню: к своему стыду, немец не помнил ее имени, однако припоминал, что среди своих она всегда отличалась особой серьезностью и спокойствием. А еще у нее были восхитительные голубые глаза, безумно похожие на глаза фройляйн ап Райс, и Альберих, заглядевшись, почтительно кивнул обладательнице столь чарующего взора и безупречного немецкого произношения. - Я ничуть не сомневаюсь в силах Вашего друга, фройляйн. Однако знакомство с герром Лорензеном заставляет меня предположить, что Ваш друг может оказаться неподготовлен к некоторым его... приемам. Я счел нужным предупредить его, дабы их поединок мог быть равным. Зазвенела сталь, и Альберих, скосивший глаза на соперников, чуть поморщился, увидев, как дрогнула шпага де Фуа, скрестившись с рейтсвером Альдо. Она определенно была слишком тонкой и легкой, чтобы противостоять натиску тяжелой шпаги. - Кстати, есть кое-что еще фройляйн... Halt! - окликнул он соперников, вскидывая руку, чтобы его заметили. - Warten Sie, bitte. И лучезарно улыбнулся Даниэлю. - Мне шалко фаш клинок, герр де Фуа. Ему тяш-шело бутет с таким тяшелым сражаться... а ну-ка... Говоря это, Альберих неторопливо отстегивал ножны, со своим рейтсвером: то ли герр Рихтенберг тоже собирался на тренировку, а то ли желал покрасоваться перед Ланфир - непонятно, но клинок был при нем, и именно его сейчас немец точным броском отправил в руки де Фуа. - Упрафитесь с этим? Он тяш-шелый, - и Альберих лукаво улыбнулся, словно сомневался в способности француза поднять полуторный меч.
Aldo Lorenssen: - Вот устроили шоу, - возмутился Альдо на английском, - я полагать, что это есть тренировка, нет цирк. Мне нечем больше мухлевать, мой бетный друг! Ты отобраль у меня все. Но действия Альбериха он, в принципе, одобрил, хоть и не без деланно кислой мины. Клинок француза было жаль, хоть норвежец такие игрушки и не уважал, но сталь была отменная, просто божественная - только такая, пожалуй, при тонкости и легкости клинка, сможет не только выдержать, но и отразить удар рейтсвера. Опустив клинок, он воспользовался моментом, пока Рихтенберг вручал свое оружие Фуа. Свое оружие! Судя по виду и пирожкам, суровый Альберих оказался вовсе не так суров, как хотел казаться, и наверняка тащил с собой меч не для того, чтобы составить компанию другу в это солнечное утро, а чтобы покрасоваться перед той самой фройляйн. Альдо злорадно похихикал про себя - творец этих пирожков не была похожа на даму, которую впечатлит прицепленная к чьему-то поясу железяка. С другой стороны, может, Рысь наконец выбьет из своей головы эту идиотскую мысль о том, что он скоро умрет? Альдо всегда думал, что наличие личной жизни изгоняет суицидальные наклонности, но предположить не мог, что его друг станет тому примером. Так вот, Лорензен отвлекся, чтобы раскланяться с подошедшими французами - он был совершенно чужд пронизывающего Хогвартс духа межнационального соперничества и недоверия, и команда соперника ему весьма нравилась, отличные ребята все, а эти двое - особенно, и этот спокойный ироничный Симон и синеглазая девушка с тростью... кстати, судя по лицу фройляйн Иоанны, у нее была плохая ночь и кажется, по тем же причинам, что у него. - "Ее глаза как гроза, ее ресницы - как сталь, ее одежды - заря, ее дыханье - мистраль... Жанна - белая лилия..." - вполголоса напевал норвежец, насмешливо глядя на то, как его друг снабжает оружием его противника, потом развернулся к Жанне Руа и заявил в лучшем стиле земляков Даниэля: - О, фройляйн! Вы есть очень вовремя пришли - пирожки быть хорошая награда победитель, но я предпочитать другую, пусть эти приземленные господа думать о еде, для меня же лучшей награда будет ваш небьесный взор. Я буду сражаться в ваша честь! И вовремя остановился, чуть не ляпнув "ощущая некое внутренне родство". Нога безбожно ныла. - Ну все уже, хватит, - фыркнул он, второй раз за утро салютуя Фуа, - следующего, кто нас прервет, я просто зарублю. Выпад. Удар. Еще один - и кажется, что бликами солнца вокруг, на клинках, на снегу, на пряжках - ими можно дышать, как воздухом.
Jack Lantern: Джек почувствовал себя чуточку уязвлённым. Все вокруг с лёгкостью переходили с французского на немецкий и обратно, изредка удостаивая вниманием английский. А он кроме этих нескольких фраз не понимал ни слова. Чувство было секундным и быстро прошло. В конце концов, никто не виноват в том, что Джек Лантерн не нашёл ни времени, ни прилежания для изучения европейских языков. - Добрый день и вам. Солнечно улыбнувшись Жанне и подоспевшему Симону, Джек поставил свою сумку на бордюр и с задумчивым видом вытянул оттуда фотоаппарат. Поразмыслив немного, свинтил вспышку и вернул её к одинокому справочнику по гербологии и небольшой сумочке с атрибутами первой колдомедицинской помощи. Обернулся к дуэлянтам он как раз вовремя, и не сдержал сдавленного «ох». Казалось, тяжёлый клинок норвежца должен надвое разрубить француза, но тому не было дела до желаний чужого оружия. Заново осознав что имели ввиду де Фуа и Лорензен в своих расплывчатых объяснениях, йоркширец покачал головой и щёлкнул затвором. Потом он обернулся и сфотографировал уже немца с французами, невозмутимо наблюдающими за действием. Может, у них в школах каждый день кто-то кого-то пытается продырявить? Тогда удача, что он родился в Йоркшире.
Daniel de Foix: Когда Альберих остановил поединок, Даниэль воззрился на немца сначала с недоумением, потом с недоверием, и, в завершении всего – вновь с восхищением. Рихтенберг с поразительной изящностью уравнял противников в шансах, и вместе с тем тоже бросил де Фуа своего рода вызов. Черт возьми, с ним будет потрясающе интересно на испытаниях! - Моя шпага выде'гжала бы этот бой, мсье Альбе'гих. Но я п'гинимаю ваше о'гужие и бла'года'гю за оказанную честь. Де Фуа быстро убрал свой клинок, снял перевязь со шпагой и быстро передал ту в руки Симону. А когда в его руках оказался меч Рихтенберга, Даниэль вытащил оружие из ножен так легко, будто уже не первый раз держал его. Полуторный reitschwert был действительно намного тяжелее шпаги француза, но он привык тренироваться с разными клинками, поэтому сомнений почти не было. Если есть умение, то всё остальное – дело привычки. Лезвие блеснуло на солнце, ладонь легко легла на рукоять, Даниэль стремительно рассёк воздух клинком перед собой, словно примеряясь к оружию. - Не слишком тяжелый. Ско'гее неп'гивыщ-шно длинный. Я сп'гавлюсь с ним, вы увидите это. И тут же пообещал себе, что справится. Придётся приноровиться к тому, чтобы почти полностью заменить колющие удары на рубяще-режущие, но тем интереснее. Де Фуа ответил на лукавый взгляд Рихтенберга не менее хитрой улыбкой, а после вновь занял позицию. Вместе с тем его позабавило поведение Альдо, который уже успел провозгласить себя рыцарем мадмуазель Руа. И вот этот нахальный тип ворчал насчёт того, что тренировка превратилась в шоу? Даниэль едва сдержался оттого, чтобы не расхохотаться вновь. Безусловно, Жанна была хороша, несомненно, стоила того, чтобы мужчины бились ради неё на дуэлях, и, пожалуй, что, де Фуа испытал даже некое подобие гордости за то, что девушки Шармбатона притягивают к себе восхищенные взгляды ребят из делегации Дурмстранга. - Жанна, душа моя! Кажется, ты своим ясным взором отвлекаешь этих мсье от поединка. Какое очаровательное коварство! Глаза француза смеялись, когда на площадке вновь зазвенела сталь. Даниэль и Альдо скрестили клинки, де Фуа был полностью солидарен с последними словами противника. Меньше разговоров – больше дела. Однако француз едва не пропустил один первых выпадов норвежца – казалось, меч Альбериха нарочно проверяет его на прочность. Зачарованный он что ли? Сменив хват на рукояти клинка, Даниэль ударил сверху от плеча - по всему выходило, что он чаще отражал атаки Лорензена, нежели нападал сам, и оттого уже начинал нервничать. А ты не так прост, скрипач. Француз и сам не понимал, отчего вспомнил скрипку норвежца именно сейчас. И эта пронзительная мелодия, которую тот играл на Самайн вместе с британской скрипачкой, всё отчетливее звучала в голове Даниэля, причудливым образом вплетаясь в звон клинков. И неясно даже, с чем проворнее управлялся Альдо – со смычком или со шпагой.
Aldo Lorenssen: Развлекайтесь Ну что же, поскольку из этой тренировки уже поторопились устроить зрелище, придется смириться и дать им зрелище - спросите кого угодно у Дурмстранге, кто тут мастер хороших спектаклей, и вам укажут на Альдо. Тренировка не ставит своей целью выяснить, кто лучше, она призвана помогать друг другу исправить недостатки, собственно, с того момента, как подтянулись первые, можно было уже понять, что получится только поединок: очередной, неофициальный этап соревнований. Эта мысль немного раздражала, ибо в таком случае на месте Лорензена должен был быть Альберих. Ну да альвы с ним - Альдо вздохнул и забыл о том, что мир за ним наблюдает. Помнить следовало только о точной руке француза, чьи удары было тоже довольно нелегко отбивать. Норвежец в основном и не стремился: его стиль боя тоже был узнаваем, он, будучи почти все время обучения слабее прочих сокурсников, в совершенстве знал, как использовать скорость, и нет, ему совершенно не мешала его хромота - каждый проваливающийся вперед шаг он превращал в неожиданный выпад снизу. Каждый такой шаг в сторону - в успешную попытку уклониться. Он почти не парировал, предпочитая уворачиваться от ударов. И да, это было прекрасно, просто потому что он сейчас встретил того, кто тоже понимал толк в скорости, а потому звон клинков наращивал темп. Быстрее. Еще быстрее. Разве в таком поединке станешь замечать какие-то глупости, вроде кровавых полос, уже расчертивших обоим рубашки? Спроси кто Альдо, он бы сказал, что это даже красиво. Будь это дуэль до первой крови - еще бы уже стоило несколько раз остановить. Будь это... А впрочем, это была тренировка. Впервые Лорензен ощутил, что, кажется, сражается на чужом поле - в стране, где учили фехтовать Фуа, как раз ценилась скорость и ловкость, и стоило подумать об этом раньше. С клинков, уже сливающихся в сплошное стальное пятно, сыпались в снег почти невидные на солнце искры - веер за веером. Пот заливал глаза, снег скользил под ногами, но тяжесть рейтсвера в руке была все еще приятной. Потом хлестнуло с размаху по щеке, половина лица онемела, кажется, от скулы до подбородка, на шею потекло что-то теплое. Лорензен нырнул вперед под шпагу Даниэля, выдохнул - острие клинка ужалило француза в лицо симметричным росчерком - разбрызгивая с лезвия череду карминовых капелек. И сразу пируэтом назад, не прерываясь, норвежец слизнул кровь, стекающую по щеке: - В рассчете, мсье? Шаг, удар. Еще быстрее?
Daniel de Foix: При всей своей любви к чарам и магическим дуэлям, в которых де Фуа был известным мастером, ни одна из дуэлей с волшебными палочками никогда не сможет сравниться с этими переливами пьянящей стали, с безумным танцем клинков. Волшебники многое потеряли, позволив магической силе заменить собою физическую чуть менее чем полностью. Волшебники придумали себе квиддич, чтобы сохранить хоть что-то, но что такое эти глупые игры в воздухе в сравнении с фехтованием? Балансировать на столь острой грани возможно лишь в таком бое – без магии, щитов и хлопков аппарации. Разворот. Выпад. Удар. Мороз обжигал разгоряченную кожу, а внутри пылало пламя – неистовое, жаркое, почти неконтролируемое. Оно попадало в кровь, разливалось по венам, опаляя пальцы и сам клинок, будто ставший продолжением руки. Блок. Звон. Удар. После месяцев отсутствия нормальных парных тренировок, поединок с Лорензеном казался французу чистым наслаждением. Нет, не казался – являлся им. Даниэль не жалел ни капли силы, выкладываясь по максимуму – словно разминка и впрямь превратилась в настоящий бой. В какой-то момент были позабыты и зрители, и Хогвартс, и Турнир... Альдо Лорензен оказался не просто достойным соперником, он оказался своего рода учителем. Вздумал пожалеть хромого парня? Уход. Финт. Удар. Багровая полоса от плеча к груди. С чужим оружием в руках Даниэль де Фуа не изменял себе. Не будучи наделён от природы огромной силой, он зачастую одерживал победу над теми, кто превосходил его по силе, за счёт ловкости, быстроты и выносливости. Однако норвежец и в этом почти не уступал французу, уходя от его атак с невероятным проворством. Подсечка. Удар, обжигающий прямо под рёбрами. Пренебречь здравым смыслом ради красивого шоу? В самых сложных ударах малейшая неточность более опасна для того, кто наносит удар, чем для противника. Ибо тот, кто наносит слишком сложные удары, часто бывает вынужден пренебречь защитой, что приводит к очевидным последствиям. Темп боя нарастал каждый раз, когда Даниэлю казалось, что быстрее уже невозможно. Не было боли, не было даже этого привычного эмоционального фона, нередко так отравляющего жизнь... Лицо обожгло – будто пламенем, кровь брызнула на лицо и шею, а шрам на скуле Лорензена отчего-то не пугал вовсе. Потому что в расчете? Ах, нет, мсье... Быстрее? Удар. А если ближе? До сей поры дистанция между противниками была средней, когда для атаки достаточно было сделать выпад на шаг, время от времени сменяясь на дальнюю. Эдакая бесконечная игра, в которой тебе всегда есть, куда отступать. Глаза де Фуа сверкали каким-то безумным, почти хищным блеском, когда он, продолжив увеличивать скорость атак, шаг за шагом теснил Лорензена к каменной стене замка. Клинки, удерживаемые в полусогнутых руках, почти ослепляли. И совсем не верилось в то, что этот норвежец не оставил в своём арсенале сюрпризов, которых не предусмотрел даже Альберих. Ещё ближе. За спиной – холодные каменные плиты, справа – колонна возле основания лестницы. Куда ты теперь будешь отступать, лис? Воздух из лёгких выбивает мгновенно – кажется, этот шрам от ключицы поперёк груди оказался глубже прочих. А впрочем, впрочем... удар.
Aldo Lorenssen: Вот как-то так Слишком быстро. Нога ноет, скорость опьяняет - с этим опьянением легко плюнуть на опасность. Подумаешь, кровь. Подумаешь, порезы, бывало и хуже, главное - это искры и обжигающее дыхание мороза, каким-то странным образом превратившееся в жару. Фуа, видимо, ошалев от крови, пошел в атаку. Это сыграло с Альдо дурную шутку, слишком уж хорошо он помнил тренировочную площадку в Дурмстранге, и его тело отчего-то посчитало, что можно отступать, а потом уже было поздно, когда за спиной оказались стена и колонна - уловив это боковым зрением во время очередного финта, Лорензен чуть было не выругался, и остановило его только совершенное ощущение того, что этот поединок руганью осквернять не стоит. Отступать? Смешно. Вместо того, чтобы прянуть назад - он нырнул вперед, под шпагу Даниэля, заполучив впечатляющий порез на плече, под руку и за спину: самоубийственная выходка, но он знал в самоубийственных выходках толк. На полсекунды насладился возможностью ударить сверху вниз, опустить клинок на незащищенную шею. И пропустил эти полсекунды, позволяя французу развернуться к нему лицом. А потом поймал его удар на гарду и шагнул вплотную: так на дуэли делают противники, чтобы перекинуться парой слов, неслышных секундантам. Однако же, Альдо разговаривать не собирался. Выдох. Колено его несчастной, жалобно ноющей левой ноги врезается Фуа в живот, наверняка выбивая из того остатки дыхания. Второй удар - локтем по шее - довершает композицию. Альдо отступает на шаг и останавливается опуская рейтсвер: кровь на истоптанном снегу, странные лица зрителей. А что такое? Что вы все так смотрите? - Я пошутиль, мой бетный друг, - весело ухмыльнулся норвежец, одаряя Альбериха насмешливым поклоном, - ты не фсе у меня отобра-аль, у меня фсе ешше есть йа. И рассмеялся, протягивая руку Даниэлю. - Не тержите на меня зла, герр Даниэ-эль, кашется мы стали саигрываться и мне покаса-алось, это лучший способ закончить. Не мог ше я проигра-ать? И все же не выдержал, тяжело опустился на бордюр. Нога взвыла.
Jack Lantern: Их нужно было остановить, и немедленно. В самом начале Джек ещё надеялся, что будет как в дуэльном клубе - вспышки, блоки, и обоюдные колкости, когда острие победителя замрёт у груди проигравшего. В общем, очевидно, что знания йоркширца о том, как должна выглядеть дружеская дуэль на холодном оружии, ограничивались книжками и кинофильмами, и не имели ничего общего с реальностью. В чём ему и пришлось убедиться сразу после того, как в руках де Фуа оказался клинок Рихтенберга. До первой крови он ещё успел сделать несколько снимков, а после и думать забыл о фотоаппарате. Действие было захватывающим, красивым и страшным. Джек изнывал от тревоги, обращался к Жанне с просьбой остановить схватку, но был прерван на полуслове короткой отповедью, после чего продолжал изнывать молча, стоя на месте и во все глаза наблюдая за дуэлянтами. До тех пор, пока голос Лорензена не возвестил об окончании поединка. Джек с облегчением вздохнул и поблагодарил всех добрых богов за то, что обошлось без жертв. Слишком уж часто в последнее время самые безобидные вещи волей какой-то неведомой фигни перерастали в леденящий ужас и траур. С удивлением посмотрев на аппарат в своих руках, Лантерн нахмурился и подошёл к своей сумке. Фотоаппарат исчез в её недрах, зато появилась аптечка. Ещё не хватало, чтобы о "разминке" узнала МакГонагалл. Гостям-то ничего не будет, а вот старосте Хаффлпаффа вполне может от заместителя директора влететь на сотню баллов. Всё с тем же хмурым и расстроенным выражением лица Лантерн подошёл к Даниэлю и, присев рядом, быстро зачаровал кровь француза. Не лечение, но хоть чтобы пока не истекал как губка мылом. Так же, без суеты, но и не медля, поколдовал над Альдо. - Пойдёмте отсюда в какой-нибудь кабинет.
Daniel de Foix: Такой развязки француз не ожидал. Он был почти уверен в том, что ему удастся, оттеснив Лорензена к стене, выбить шпагу из его руки. Не настолько же этот норвежец безумен, чтобы соваться прямиком под клинок! Настолько. И даже более того. Удар с разворота – рейтсверы с оглушительным звоном скрестились друг о друга. Мгновенный взгляд – секунда – и Даниэль сгибается пополам от точного удара ногой в живот. Не успев вдохнуть, он падает на снег, смешавшийся с кровью. Клинок Рихтенберга на три четверти входит в насквозь промёрзшую землю. Неужели конец?! Жадно глотая воздух, де Фуа приподнялся на локтях. В первые мгновения им владела чистая ярость и желание оставить последнее слово за собой. Он уже готов был вскочить, несмотря на всю боль, и наброситься на норвежца, когда взглядом наткнулся на его протянутую руку. И расхохотался. Последняя фраза Лорензена не слабо задела по самолюбию, но настоящей злости действительно не было. Его же, чёрт побери, предупреждали, что этот парень может пустить в ход всё, что угодно, ради того, чтобы не уступить противнику. Стянув с руки перчатку, Даниэль от души пожал протянутую ладонь норвежца. - А вот тепе'гь, кажется, действительно в расчете, мсье. Жар поединка отступал, рубашка быстро промокла почти насквозь, и неясно отчего больше – от снега, или от крови. Силы были почти на исходе – сидя на снегу, де Фуа устало прислонился спиной к колонне, когда рядом оказался этот англичанин. Джек, кажется. - О, это пустяки. Только ца'гапины. Не стоит... беспокойства. Нещадно болело всё тело, но Даниэль всё-таки улыбался, стирая ладонью кровь со скулы. Здесь-то наверняка шрам останется. - А ведь я был п'гав. Насчёт сопе'гника. Де Фуа вновь взял в руки рейтсвер, всё ещё не торопясь возвращать его хозяину. Восхитительный меч. - Знаете эту т'гадицию... где о'гужие достаётся победителю. Я не могу 'гаспо'гяжаться чужим, но моя шпага - тепе'гь ваша, мсье Ло'гензен. Симон, пе'гедай, s'il te plait.
Simon de Cideville: Сидвилль наблюдал за сражением с нескрываемым удовольствием. То, что противники стоят друг друга было понятно с первых же ударов. Хоть не каждый смог бы с первого взгляда правильно оценить ситуацию, но они оба не уступали друг другу ни в силе, ни в скорости; только сталь послушно звенела, раз за разом со звоном скрещиваясь, ведомая руками дерущихся. Сказать по чести, большой интерес представлял как раз тот факт, что мсье Лорензен был не так прост; Симон был готов держать пари с кем угодно на то, что тот еще выкинет какой-нибудь неожиданный фокус, даром что стилет из его рукава уже покоился в руках Альбериха. Собственно, так и вышло. Сидвилль едва усидел на месте, рефлекторно дернувшись вперед, когда норвежец ударил Даниэля коленом в живот, решив, что пора пускать в ход спрятанные тузы. Впрочем, после второго удара француз не выдержал, решительно поднявшись на ноги, готовый вмешаться, если это потребуется. Однако, к чести сражающихся, вмешательство не потребовалось; Симон с облегчением улыбнулся, наблюдая, как смеется де Фуа, пожимая руку своего оппонента. Что с того, что площадка забрызгана кровью? Настоящий мужчина должен уметь отвечать за свои желания и поступки, чем бы они не заканчивались (хотя, на самом деле, француз уже предчувствовал некое «неодобрение» Жанны по этому поводу). Впрочем, судя по всему, соперники остались вполне довольны друг другом; просьба Даниэля даже не вызвала удивления. Симон понимающе кивнул, и тоже вышел на импровизированное поле боя, вслед за решившим оказать дуэлянтам первую помощь Джеком, сразу направившись прямиком к Альдо, обращаясь к нему на английском. – В другой ситуации я бы с удовольствием передал вам ее прямо острием в… – Француз на секунду задумался, но тут же улыбнулся своим мыслям, открыто и чуть задорно взглянув в глаза норвежцу, когда делал шаг вперед, чтобы обеими руками протянуть тому убранную в ножны шпагу. – Держите же, она теперь ваша по праву. Я рад, что мне довелось понаблюдать за таким интересным поединком. – Он хотел было добавить что-нибудь из серии «спасибо, что мой друг еще может уйти отсюда самостоятельно, и мне не придется по традиции самому нести его тело», но сдержался, лишь кивнув Лорензену. Бой и правда был интересный, и хороши были оба противника – к чему тут еще язвить. Без сожаления расставшись со шпагой – благо, Сидвилль умел оценить красивые жесты – он направился к сидящему прямо на земле Даниэлю, все с той же, немного лукавой улыбкой на губах. Нашел он, видите ли, долгожданного достойного себя противника, и расселся на радостях, не отходя от поля боя. – Если бы я не слишком хорошо знал тебя, друг мой, я бы подумал, что ты так устрашился грядущего бала и последующего за ним испытания, что решил сбежать от этого всего к праотцам. – Симон протянул Даниэлю руку, чтобы помочь тому подняться на ноги. – Будем надеяться, что твоя завтрашняя партнерша по танцам тоже считает, что шрамы украшают мужчину. Иначе тебе придется искать другую. – Француз красноречиво скользнул взглядом по порезу на щеке де Фуа, который вся еще ярко выделялся на его лице, несмотря на то, что кровь уже была остановлена предусмотрительным англичанином. Царапина, говорите? Что ж, тоже неплохая память о визите в гостеприимный Хогвартс.
Jeanne Roy: Жанна с улыбкой наблюдала за происходящим, отмечая про себя необычно легкую атмосферу, которая царила здесь этим утром. Действительно, это явно была не драка двух разозленных глупцов, даже не благородная, но смертоносная дуэль, а лишь спарринг. Она немного удивилась, когда норвежец, воспользовавшись секундным перерывом, неожиданно обратился к ней, но тут же тихо засмеялась – предложение Альдо показалось ей хорошей шуткой. Заметив тень непонимания на лице хаффлпаффца, она поправила себя, и вместо французского ответила на английском, ведь говорить на неизвестных кому-то языках в компании было дурным тоном, жаль что она раньше не заметила этого непонимания. - Я польщена, герр Лорензен. В таком случае я желаю вам победы, и надеюсь что герр Рихтенберг неправ и она будет честной и заслуженной. Да, Жанна улыбалась, но в глазах её можно было заметить тревогу. Она видела, что Лорензен хромал, и примерно представляла, что он сейчас испытывает. Драться в таком состоянии должно быть тяжело и опасно, пусть бой и был не серьёзным – точнее бой был не на смерть, потому что она давно уяснила, что настоящий воин всегда серьёзен, когда у него в руках оружие, а напротив – противник. Тревожилась она и за Даниэля, который был слишком вспыльчивым и увлекающимся, и увы не всегда знал когда остановиться. Он был слишком уверен в себе – лучший дуэлист школы, да ещё и Чемпион, но Жанне не хотелось, чтобы с ним из-за этого случилось что-то нехорошее. Но вмешиваться она не стала, потому что не ей судить этот бой, если он и нуждался в судье. Если что-то пойдет не так, то бесспорно и Чемпион Дурсмтранга, и Симон это поймут быстрее её, и быстрее же смогут среагировать, как и хогвартский староста, который, как он слышала, собирался стать колдомедиком и уже сейчас много что умел. Нет, сейчас она, увы, не могла быть больше чем зрителем. И все равно она не могла сдержать беспокойства. Удары шли один за другим, сливаясь в странный, завораживающий рисунок из стали и света и крови, которой уже пролилось достаточно, хотя ни одна из ран не была сколько нибудь серьёзной. Когда клинки в одно мгновение расчертили скулы юношей алым, она нахмурилась, но промолчала, потому что никто не сказал ни слова, а значит рано прерывать чужую хищную игру, как она и сказала хаффлпаффцу, пусть и в других словах. В этом были все мальчишки, от совсем юных до стариков, лишь бы помериться силой на самой грани опасности, а может и за ней, и ведь они действительно считали это нормальным. Развязка наступила неожиданно – не сколько по времени, даже ей было понятно, что загнанный в угол норвежец не сможет долго сопротивляться, сколько по финальной расстановке сил – неожиданно лис сумел не только вырваться из западни, но обыграть охотника, превратив его в дичь. Жанна нахмурилась ещё сильнее - вроде бы оба участника остались довольны таким финалом, но Жанна не могла успокоиться, чувствуя, что это не правильно. Не нечестно или несправедливо, в конце концов это тренировка и Альдо действовал в рамках правил, да ещё и продемонстрировал Даниэлю слабость его защиты, а именно не правильным. Не надо было ему так поступать. Тяжело вздохнув, чтобы не выдать случайно боли, которая вспыхнула в затекшей от долгого стояния на одном месте ноге, француженка вслед за Джеком и Симоном подошла к дуэлянтам. - Мистер Лантерн, не слушайте это героя, - вроде бы Жанна говорил обычным разговорным тоном, но не сложно было заподозрить, что вместо слова «герой» ей хотелось использовать иное определение, да видимо воспитание не позволило. – Даже если бы ему отсекли обе ноги, он бы убеждал нас, что это просто царапина? и он сейчас передохнет и будет в порядке. Эта рана на груди выглядит серьёзно, как и порез на щеке, и раны мистер Лорензена. Их надо перевязать сейчас, или лучше пренебречь этим и поскорее добраться до больничного крыла? Она обернулась к Альдо, и даже улыбнулась, но эта улыбка странно смотрелась вместе с неодобрительно нахмуренными бровями и тревогой, смешанной с необычной холодоностью во взгляде. - Поздравляю с победой, герр Лорензен. Вы сможете дойти до Больничного Крыла или вам нужна помощь?
Alberich Richtenberg: Посмеиваясь, Рихтенберг присел на край каменного бордюра, с прищуром наблюдая за поединком: вопрос, мучивший его, заключался даже не в том, преподнесет ли Альдо французу какой-то сюрприз, а в том, когда он его преподнесет, ибо уверениям Лорензена в том, что он, бедолага, остался без козырного туза в рукаве Альберих не верил не на мгновение. Альдо не зря звался Лисом, и если туза в рукаве у него действительно не было, то это просто означало, что у норвежца где-то есть третий рукав, и уж он-то под завязку набит джокерами. И когда француз согнулся пополам, жадно хватая ртом воздух, Рихтенберг от души рассмеялся - будто услышал хорошую шутку - и несколько раз хлопнул в ладоши, аплодируя не то своей прозорливости, не то хитрости друга. - Хорош, Лиса, - похвалил Альберих Лорензена на немецком, - кажется, чтобы ты играл честно, мне пришлось бы тебя связать. И Рихтенберг легко спрыгнул с бордюра, довольно потягиваясь: признаться, он слегка замерз, неподвижно наблюдая за поединком. От соперников сейчас валил пар, и немец невольно позавидовал им, разгоряченным поединком и не ощущающим зимней прохлады в воздухе. - Впрочем, ты бы и тогда нашел способ укусить француза побольнее. Это пыло красифо, герры, - обратился Альберих ко всем, переходя на английский, - благодарю за срелиш-ше. Я претупрештал фас, герр де Фуа. Этот Лисис-са не умеет проигрыфать. Уфы, но пирош-шки оставаются нам... фы не протиф?.. Рихтенберг с некоторым удивлением взял из рук у второго француза шпагу и, взвесив ее на руке, недоуменно посмотрел на собственный меч: по сравнению с рейтсвером этот клинок казался не то что легким - вообще сделанным не из металла. Чуть вытянув шпагу из ножен, как клинок Альдо чуть ранее, немец оглядел ее - и со смехом убрал. - У тебя теперь есть неплохой вертел, - весело сообщил он Альдо, - очень красивый вертел, стоящий целое состояние. Что станешьь делать с ним? Натеюсь, фы не дерш-шите зла на моефо трука. - последние слова немца были обращены уже к французу, обернувшись к которому Рихтенберг обнаружил, что над ним уже хлопочет какой-то молодой человек. Немец поморщился - на тренировках бывали случаи и похуже, и преподаватель демонстративно не обращал внимания на травмы учеников. В педагогических целях - прививая студентам такое же пренебрежение к физической боли, и, надо сказать, его уроки не прошли даром. - Фы напоминаете сейш-шай меня пару лет насат. И стоит скас-сать, што с фами он еш-ше дофольно честен и мягок пыл. Фройляйн, я уферяю фас, што как эта рана пы не фыглядел, он и прафта царапина. - немец через плечо глянул на француженку, и подошел к Альдо, опуская шпагу де Фуа на бордюр рядом с ним, и привычно подставляя руку, чтобы помочь Лорензену подняться. - Такое ощущение, будто они лишь сейчас узнали, что у человека в жилах кровь, а не пыль фейри. Поднимешься, Лисица? У Пелагии есть твоя мазь, сейчас найдем ее и будешь, как новенький.
Aldo Lorenssen: ...и все будет хорошо. Альдо с неудовольствием наблюдал за всем этим ажиотажем, хмурясь то на англичанина, то на неожиданный поступок Фуа. И совершенно не улыбался, отчего растерял сразу же все свое раздолбайское лисье обаяние - сразу стало заметно, что он в сущности злой, мрачный и чужой здесь темный маг, который происходящего не одобряет. - Да прекратите вам, - усмехнулся он, взвешивая в руке французскую шпагу, - фо-первых, я то-олшен напоминать герру Даниэлю, что это была тренирофка, а не дуэль. Фо-вторых, кроме шуток, я ее проиграть. Это... если только быть бой - невашно правила. А побетивший не по прафилам не мошет принять долг чести. Говорил он медленно, под эту речь с благодарным взглядом оперся о руку друга, поднимаясь во весь рост. - Благодарю, герр Лантерн, - и было за что, мало приятного все-таки, хоть и привычно, - так фот!.. Ф третьих я напоминать герру Фуа еще и то, что он нушдаться в тренирофка, а мне софсем не нушен нофый вертел. Со фсем увашением к порыфу вашей души. Альдо наступил на больную ногу, грязно выругался на родном языке отца и заключил: - Но пирошками не поделюсь. Спасибо, мадемуазель Руа, но мне нечего телать в местный госпиталь у этот рыший черт, фы слишком тобры ко мне. Фы, мсье... Сидвилль?.. если хотите мне что-то куда-то засунуть, я фсегда к фашим услугам - если урок мсье Таниэля вас ничему не научиль... Лорензен принял из рук Альбериха трость и с облегчением оперся на ее, вручая шпагу обратно ее хозяину и явно не намереваясь дальше об этом спорить. Сейчас его занимало только желание удалиться от беготни и составить компанию другу в поедании пирожков, которые наверняка остыли, но все еще восхитительно пахли. - Мазь это хорошо, - рассеянно сказал Лис, пожирая глазами бумажный пакет, - но я бы поел. Слушай, женись на ней, а? Я буду ходить к вам в гости. Каждый день.
Daniel de Foix: - На другую я не согласен, Симон. – Весьма категоричным тоном, но всё-таки с мягкой улыбкой, заявил де Фуа. Ему достаточно было на короткое мгновение подумать об Эшлинг, чтобы боль и шрамы уже не казались хоть сколько-нибудь значимыми. Всё-таки девушка не обладала вечным стремлением Жанны отчитывать его за драки и дуэли. Но сегодня надо было отдать и Жанне должное – она прекрасно держалась в этой истинно мужской компании, внешне никак не выразив своего неодобрения происходящему. Даниэль с благодарностью принял руку друга, поднимаясь на ноги. Рядом ровно тоже самое проделал Альдо, и было в этом что-то не менее важное, чем результат поединка. Потому как дружба – это тоже сила, соперники уходят, а друг всегда остаётся с тобой. И всё-таки – что-то было не так. Об этом “не так” говорили и нахмуренные брови Жанны, и абсолютно серьёзное лицо Альдо. Даже сам Даниэль чувствовал, что последнее слово ещё не сказано. Последним словом оказалась шпага француза, вернувшаяся к нему в руки. Старая шпага с гербом Дома де Фуа, выгравированным на эфесе, с которой он уже успел попрощаться. И в другой ситуации Даниэль стал бы спорить и возражать – такие долги не возвращают. В другой – но не сегодня. Видно оттого, что в глубине душе знал, что действительно выиграл поединок. Шпага прошла четыре пары рук и вернулась к хозяину – Лорензен своим жестом будто поставил печать на странном негласном договоре. Хотя, разумеется, никаких договоров не было, и всё это глупости, отчего-то лезущие в голову так не вовремя. Однако уважение Даниэля норвежец заслужил бесспорно – и чёрт с ними, с пирожками. - Благода'гю вас, мсье Ло'гензен. И, знаете, от души надеюсь, шшто мы с вами если и ск'гестим ещё шпаги однажды, то это тоже будет т'гени'говка, но никогда – настоящий бой. Де Фуа бережно убрал рейтсвер в ножны и сделал шаг к Альбериху, протягивая тому его оружие. - Благода'гю вас также, мсье Рихтенберг. У вас п'гек'гасный меч. Вы, я вижу, честный человек и достойный сопе'гник. Я не де'гжу зла на вашего д'гуга, вовсе нет. Че'гез два дня я должен буду вст'гетиться с вами в со'гевновании, и уве'ген, что победит сильнейший. После всего француз, наконец, обернулся в Жанне и Джеку. - Д'гузья мои. Спасибо за беспокойство, но... Как там сказал мсье Ло'гензен? “Мне нешшего делать в местный госпиталь у этот 'гыжий ще'гт”. Я с ним полностью солида'ген в этом воп'госе. Жанна, умоляю, не делай такое лицо – в п'гошлый 'газ я был 'гад возможности сбежать оттуда. Я возьму лека'гства в ка'гете у Эскла'гмонды. Составишь компанию, Симон? Запах пирожков всё-таки трудно было игнорировать. - Если пирожки нам не достались с бою, мой друг, то мы достанем их другим способом! Хитро подмигнув Сидвиллю, француз негромко рассмеялся. Ему всё казалось, что с этими двоими парнями из Дурмстранга ещё не раз столкнёт его Судьба. И стоит ли ей противиться, когда он и сам не прочь был бы иметь таких славных товарищей?
Jeanne Roy: Исправил ли поступок Альдо отношение Жанны к происходящему? Она и сама не знала, но пожалуй теперь ситуация чуть правильнее. И уж точно он улучшил отношение француженки к норвежцу, подтвердив её впечатление о нем как о человеке бесспорно хитром и непростом, но достойном и знающим цену чести. Было ясно, что тренировка, немало правда похожая на дуэль, завершилась, и пора было расходиться по своим делам. Месье Лорензен явно спешил уединиться где-нибудь вместе с месье Рихтенбергом и его пирожками, а Даниэль и Симон весело смеялись, строили планы как бы добыть и себе порцию этого волшебного лакомства, и думать уже забыли о ранах де Фуа и том, что что он вообще-то сидит на холоде в одной рубашке. Однако если они думал, что им так просто удастся сбежать, то они сильно ошибался. Покачав головой, как расстроенная мать при виде баловства детей, Жанна обратилась к друзьям: - Даниэль де Фуа, перестань вести себя как маленький ребенок, который боится идти к колдомедику. Ты же Чемпион школы, через два дня тебе предстоит второе испытание, а ты собираешься бессмысленно рисковать своим здоровьем только потому, что это может позволить себе твой противник, который, я позволю себе напомнить, вырос и привык жить в совершенно иных условиях нежели ты? Возможно для него спарринг на улице в такую погоду – это нормально, но для тебя – в высшей степени неразумно, - Жанна хотела было сказать “безумно”, или “глупо”, но в последний момент сдержалась. В ответ на предположение, что найдя Эсклармонду он бесспорно тут же исцелится, она только вновь разочарованно покачала головой, явно не одобряя этой наивной веры друзей в чудеса. – Даниэль, кузина Лали очень талантливая целительница, я не стану с этим спорить, но как ты мог бы заметить, она уже нашла себе новое увлечение, и как я думаю сейчас она как раз занята заманиванием этого “увлечения” на балл. Если ты и сможешь добиться её внимания, то вряд ли она, увлеченная новой влюбленностью, поможет тебе лучше чем месье МакКехт, который является прекрасным колдомедиком. Не сомневаюсь, он не станет удерживать тебя в лазарете дольше чем необходимо, и если это действительно “царапина”, то тебя сразу же отпустят. Я прошу тебя, послушай нас с месье Лантерном. А если тебе нет дела до моих просьб, то подумай о своей даме, за честь которой ты вчера так, - “глупо”, - отчаянно дрался. Она наверно очень огорчится, если ты завтра вместо первого танца подаришь ей вялые извинения за собственную простуду, а ты, как мне кажется, этого не хочешь, ведь так? И вроде бы и говорила она мягко, и даже почти улыбалась, но сталь в её голосе была ясно слышна, а просьба больше походила на приказ.
Jack Lantern: Ох уж эти церемонии, прости им Мать. Лантерн только головой качал, наблюдая расшаркивания гостей. Как в рыцарский роман попал, честное слово. И если из уст книжных героев высокие слова выходили естественно, то при всей непринуждённости разговора иностранцев хотелось назвать их снобами и ткнуть иголкой в раздувшуюся как воздушный шарик важность, которую каждый носил с собой как показатель собственной крутизны. Ах да, они же тут все чистокровны... Джек, конечно, не думал никого тыкать иголкой, в конце концов, маг он или деревенский педиатр мистер Донг? И даже не подумал ни то что говорить кому-то гадости, но и просто как-то пересматривать своё расположение к иностранцам. Он с укоризной проводил взглядом Лорензена, но ловить двух пациентов как двух зайцев не нашёл возможным. Тем более, что навязывать свою помощь без необходимости Лантерн не любил, так что и французу предоставил бы свободу выбора целителя. Хорошо, что у француза была Жанна. Рассмеявшись "рыжему чёрту", Джек помотал головой и поспешил успокоить Даниэля: - Нет-нет, к рыжему чёрту можно не ходить, у меня есть всё необходимое. Просто... давайте уйдём отсюда? Тут рядом есть пустой кабинет, там тепло и не нужно сидеть на холодных камнях. Конечно, следы завтра ещё останутся... Обернувшись на площадку, Джек смущённо почесал кончик носа. - Мадемуазель Жанна... я не слишком хороший маг, если дело не касается ран... не уберёте это? А то зрелище как после... - Джек запнулся. На ум пришла хогвартская тварь, но не для гостей такие аналогии. - Как после битвы. Вот ведь драклы, сам заразился этими "вы" да "мадемуазелями", надо же. Но, с другой стороны, может, оно и правильно.
полная версия страницы