Форум » Архив «Lumiere-77» » Молчание ягнят » Ответить
Молчание ягнят
Yael Ronen: Время: лето 1978 Место: Азкабан Участники: Armand Bechet, Yael Ronen Некогда сильным аврорам мира сего разбираться с каким-то странным иностранцем, который вытворяет странные вещи даже в своей камере в Азкабане. Вот и послали стажерку.
Ответов - 44, стр:
1 2 3 All
Armand Bechet: Каждая бумага тянула за собой десяток других, и отсутствие любой из этого десятка затягивало судебный процесс ещё на день, на неделю, и дальше. Министерство Франции считало, что шаман должен быть передан на родину, англичане ссылались на военное положение и настаивали на немедленном вынесении приговора. И всё равно были вынуждены тянуть эту бумажную волокиту, отягощённую постоянным давлением извне. Разговоры вполголоса о том, что дело проклято, начались всего через неделю после ареста Армана Беше. Секретарь попала в Мунго с серьёзным отравлением, - отдел борьбы с неправомочным использованием магии до сих пор силился понять чем же таким поливал свой чудесный картофель бывший герболог и как много своих овощей он уже успел продать, - бумаги, находившиеся в её ведении бесследно исчезли, судья оказался беспробудно пьян... Шла война, никому не было дела до странностей. Людям, так или иначе причастным к судебному процессу, страшно, нечеловечески невезло, но по-настоящему на это обратили внимание только когда одного из них убил магл. На чьих плечах этот несчастный пробрался в Котёл, после выяснили, но крышу у никогда не верившего в магию человека снесло в достаточной степени, чтобы озвереть. Семья Беше не рассматривалась как виновники, хотя бы потому что добраться до них британскому правительству было просто нереально. Шарль Беше ограничился холодным уведомлением, что Арман Беше - совершеннолетний волшебник и сам несёт ответственность за все свои действия, и никому из домашних не позволил пересечь Ла-Манш. А Арман Беше ждал суда в Азкабане. Без палочки и без надежд. Надежды не выживают рядом с дементорами.
Yael Ronen: Перечитывая обстоятельства дела, Яэль Ронэн припоминала Армана Беше весьма смутно. Хоть и немного времени прошло с тех пор, но все же последний шанс видеть его у нее был еще осенью, да и не сказать, чтобы она обратила на него внимание. Возможно, зря, потому что вот как всё закончилось. Он за решеткой, кучка трупов, а ей поручено выяснить, почему кучка трупов растет, несмотря на то, что шармбатонец за решеткой. Странные обстоятельства, сопровождавшие судебный процесс, наконец-то всех заинтересовали, правда, все же недостаточно сильно, чтобы полноценно заняться ими. Для галочки к обвиняемому отправили стажера, молодую мать с двумя детьми, которая вышла на работу, дабы окончательно не озвереть в четырех стенах и дабы заработать для крошек денег на игрушки, пеленки и молочные смеси. Странная штука жизнь. В Азкабан вот только совсем не хотелось, но пришлось. Она не бывала здесь еще ни разу, и все печали и горести тяжким грузом придавили плечи, и даже мысли о любимых детях здесь не спасали. Пустота, здесь повсюду царила пустота, и коридоры, и камеры казались уж слишком большими. Несмотря на всю предполагаемую опасность преступника, ее пустили в камеру. Конечно у нее ведь палочка, а у него нет. Она ведь аврор, а он нет. А то, что он убил кучку народа - а так, мелочи. - Мсье Беше, я сотрудник Аврориата Яэль Ронэн. Я задам Вам несколько вопросов касательно судебного процесса. Пока Эль говорила, она внимательно осматривала камеру в поисках странностей и потенциальных опасностей. - Но, для начала, может, Вам есть, что мне рассказать? Или у Вас есть какие-то вопросы? Вам что-нибудь нужно? В камере... всё в порядке? Ронэн пока стояла, хоть и предполагала, что разговор быстрым не будет. Но сесть она всегда успеет.
Armand Bechet: Ради такого редкого явления как посетитель Арман расщедрился на калеченное подобие радушной улыбочки. В то время, пока судьи выясняли что ещё подписать для французского магического правительства, чтобы с чистой совестью приговорить чернокнижника и убийцу к Поцелую, его даже дементоры навещали редко, и лишь для того, чтобы не дать ему умереть от голода. Не положено раньше времени, видите ли. Оперевшись спиной на добротную каменную кладку толстенной стены, Беше неспеша осмотрел аврора, начиная от простых туфель на низком каблучке до потускневших тёмных волос и обратно, до лица. Прищурившись, креол стянул улыбочку на сторону, превращая её в ничего хорошего не предвещающую ухмылку. У аврора было знакомое лицо неполного состава женского батальона службы безопасности Хогвартса, как говорил Рихтенберг. - Есть, - взгляд Беше переместился ещё ниже, и серая мантия его нехитрым мысленным манипуляциям не мешала, в отличие от стерегущего за дверью дементора. - Тебя сюда отп'равили в назидание или в наказание? Неспешно расправив рукава форменной шелковой голубой рубашки, не сводя неприятного взгляда с аврора, Арман продолжил рассуждения, очевидно не собираясь говорить то, что от него ожидалось. - Или в ваша ст'рана настолько плохо, что la famme болльше ве'рно ве'рнётся к семье из Азкабан, чем оттуда, где твои коллеги?
Yael Ronen: Яэль и не ожидала мгновенных ответов на еще не заданные вопросы — вряд ли бы француз... нет, не француз, креол, как ей объясняли, выдал бы их сам. В ответ на колкий взгляд Беше она смотрела спокойно, по крайней мере, сохраняла спокойствие внешне. Внутренне она, конечно, ожидала подвоха. - Время такое. Все и так заняты, а тут еще приезжают чужаки и начинают убивать всех направо и налево пачками. Так что, кого прислали, того и прислали. Это все же Азкабан, а не поле боя. Хотя Вы-то как раз неплохо стараетесь показать нам, что и здесь не так уж безопасно. В Азкабане преступники не колдуют, Арман, потому что у них нет палочек. Но Вам, похоже, палочка и не нужна... Специализируетесь на порчах и сглазах? Или нас всех просто накрыла волна невезения? Зря ее послали, потому что в допросах она никогда хороша не была. Не умела задавать нужные вопросы в нужное время. Просто говорила, просто немного осторожнее, чем обычно. Но иногда именно это и работало — люди и правда начинали думать, что с ними просто разговаривают, расслаблялись и выдавали нужную информацию. Нет, сейчас, естественно, не тот случай.
Armand Bechet: Странно, что её прислали. После высокого львиноподобного аврора, после Крауча с его сывороткой правды - молодая мать с тихим голосом заботливого доктора. Она даже Патронуса не стала вызывать, хотя гнетущее действие дементоров на неё распространялось в полной мере. Что это было: изощрённое самобичивание или полное смирение с безысходностью? То есть, ладно, что это было: попытка показать вместо кнута пряник, сочувствие вместо агрессии? Или у них действительно не было выбора. - У тебя есть палочка. Но ты тоже не колдуешь, - вместо ответа улыбнулся Арман. - Уме'р только те, кто заслужил сме'рть. Азкабан резко обозначил череп под смуглой кожей креола, превратил глаза в тёмные провалы, но страдание и отчаяние обходили его стороной. Он не был усталым от отчаяния узником, он ждал не конца. Но что-то он ждал.
Yael Ronen: Становилось все тяжелее стоять, словно на плечи разом давили все горести и печали. И Яэль присела, на самый краешек каменного выступа, что здесь имелся. Странное это было место - камень снаружи, камень внутри. И тени. Заключенные же напоминали живых мертвецов, и от этого было не легче. - Я смогу колдовать, когда захочу, - ответила она все так же негромко. - Как и Вы, Арман. Рука уже тянулась к палочке, но Ронэн пока хватало силы воли потерпеть еще немного. Тень за дверью ощущалась даже внутри камеры. Как они здесь находятся все время, заключенные? И не легче ли быстрее принять поцелуй дементора, чем оттягивать этот момент, особенно, когда ясно, что смерть неизбежна? - Кто вы такой, чтобы решать, кто заслужил смерть? И чем заслужили смерть сотрудники Визенгамота? "И как Вы это делаете?" - добавила она про себя. - "Или чьими руками?"
Armand Bechet: Беше не стал разочаровывать молодую женщину. Она была такой трогательной, полагала себя сильной, когда позволяла стражам пить себя. Такая жертвенная глупость светлых. Тюрьма не отучила Армана Беше делать выводы, сразу выбирая из множества предположений что-то одно. Тюрьма не заставила его думать о тех, что считали себя светлыми, серьёзнее. В конце концов, он мог себе не менять свои суждения. - Ты читала мою исто'рию. Ты думаешь, они не заслужили своей участи? Ты станешь наблюдать, когда кто-то заставит к'ричать твою дочь? Арман улыбался, но ровно с тем же успехом он мог исподлобья прожигать взглядом дыры в стоящей над ним женщине. От угла излома губ его взгляд легче не становился. И он поймал то, что хотел. - Асскажи мне про неё. О своей дочь. Охарактеризовать это просьбой не хватило бы участия даже у Дамблдора.
Yael Ronen: Она читала историю, конечно. И много думала, пока пришло время отправляться сюда. И когда она выйдет отсюда, не отправится домой сразу, потому что, наверное, порядком напугает детей. От слов бывшего шармбатонца ей стало совсем плохо и, вынув палочку, она все же вызвала Патронуса, который стоял теперь и смотрел на нее с какой-то печалью – большая и добрая лошадь с рогом на лбу – совершенно нереальная в этих стенах. Зато получилось наконец вдохнуть в полную силу. - Заслужили, наверное. Не мне судить. Но каждый мститель знает, что он проливает кровь за кровь и совершает убийство, за которое должен заплатить свою цену. Вы не считаете себя виновным? Поэтому пытаетесь бороться с правосудием, оттягивать неизбежное и мешать следствию? Яэль не понимала, причем здесь ее дочь, которой и года не было еще. Стоп. - Дочь? Кто Вам сказал, что у меня есть дочь? Она постаралась спросить так, будто вопрос его был полной чушью, будто Ноа не ждала дома и вовсе ее не было. И Элфина тоже, на всякий случай. Кто он такой, этот Арман Беше? На всякий же случай, она призвала все свои умения в окклюменции.
Armand Bechet: Арман довольно улыбнулся и кивнул на Патронуса. Легилименция не была нужна, когда ответов ровно столько, сколько их можно прочесть на лице собеседника. И нет ничего проще, чем заставить двигаться лицо матери. Та мать, что сможет себе позволить оставлять ребёнка в одиночестве, не следуя за ним мыслями в какой бы безопасности он ни был, не будет аврором. - Он сказал, - креол указал на непарнокопытное, с нескрываемым удовольствием рассматривая дивное создание. Этот не был напуган и не был мёртв. Не был и жив, но его нарисованная светом печаль была приятнее чем ужас пленённого зверя. Потом Арман перевёл ставший куда более похожим на человеческий взгляд на Яэль. Он точно так же чувствовал гнёт присутствия дементоров. И точно так же почувствовал облегчение от присутствия Защитника, пусть и чужого. - Ты видишь? Ты не хочешь судить ме'рзавца, потому что его здесь не было, но ты знаешь как судить меня. Тебе гово'рит как думать и что делать Министе'рство. Твоё лицо на'рисовано. Ты п'росто куколка из т'ряпки и соломы. Последнее Арман проговорил будто бы с нежностью, но тут же повернул от снисхождения к укоризне. - Ты не отвечаешь на мой воп'рос. Тогда и я не буду тоже.
Yael Ronen: Яэль чувствовала, как проигрывает этому креолу, как он оказывается на шаг впереди, прямо в ее мыслях. Он стал выглядеть человечнее в легком свете ее Патронуса, но не стал человечнее казаться. Нет, не потому что убил, а потому что… Странная была его магия, непонятная, неизвестная и опасная. - Он уже мертв. Некого теперь судить. Если бы Вы не поспешили с приговором, а обратились к властям, его бы судили тоже, он сидел бы сейчас в такой камере, а не Вы Арман. Ваше правосудие лучше? Что делать Министерство мне говорит, да, это моя работа, а вот как думать… Я не знаю всех деталей того, что произошло в семействе Роул, потому и не могу судить. Я знаю, что сделали Вы. Закон – это то, что хранит мир от хаоса – так ей всегда казалось. И потому надо ему следовать. Закон призывал считать Армана Беше виновным в убийстве и полагал ему соответствующее его вине наказание. У следствия было признание, и почему еще не был вынесен окончательный приговор, точнее, почему Беше этого так отчаянно не хотелось, она не понимала. Выхода не было. - Вы не хотите умирать, Арман? У нее было чертовски много вопросов к нему, а он не хотел отвечать, торговался, как и с собственной смертью. Зачем ему знать что-то о ней? - Зачем Вам мои ответы? Все происходящее вокруг приучило ее к осторожности. Никогда нельзя было верить в то, что что-то может быть безопасным. Даже смертник в камере Азкабана. А тем более тот, что сидел напротив нее.
Armand Bechet: Арман покачал головой. Укоризна его обретала форму, объём и даже собственное звучание, хотя ничего особенного не происходило. Узник всё ещё сидел на полу, устроив локти на коленях и вертел в руках подобранный тут же мелкий, не больше речной гальки, камешек. - Твоим властям было лучше поторопиться и убить меня в Хогва'ртсе за чё'рную магию. Такое п'равосудие лучше любого. Сейчас они боятся сделать ошибку в бумаге. И делают. Те'ряют. Спо'рят. И уми'рают. Глупо. Камешек по широкой дуге отправился в тёмный угол камеры. Креол потерял к нему интерес, и до того не лестный. - Ты же хочешь получить мои ответы? - строго спросил он.
Yael Ronen: Яэль проследила взглядом за скрывшимся в темноте камешком. Единорог безмолвно хранил их покой, и ей пока хватало сил поддерживать Патронуса. На языке продолжали крутиться вопросы, а креол явно затеял какую-то игру. И нет, ей не нужны были его ответы, как и не нужен был он сам – дело решенное ведь, но такая у нее была работа, и ей не хотелось, чтобы из-за этого человека продолжали умирать люди. А он с таким спокойствием говорил о смерти… И Ронэн стало почти интересно – неужели он действительно ответит на ее вопросы, и она получит то, зачем пришла? Нельзя было поддерживать его игру, но Яэль не мола удержаться, и неясно, чего здесь было больше, долга или любопытства. Она не понимала его совершенно. - Моя дочь еще слишком мала, нечего о ней рассказывать. Что именно Вы хотите знать? Она теперь считала себя в праве задать еще один вопрос и получить наконец хоть какой-то ответ. - Сколько жизней стоит Ваша, Арман?
Armand Bechet: - Она тебе улыбается? - он не задерживался на вопросах, чтобы придумать их. Так, будто давно хотел спросить именно это. - Как ты её называешь? И он ожидал ответы с той вежливой заинтересованностью, что выдаёт в самом деле не самые бескорыстные цели. Ему, вроде бы, действительно незачем было знать имя случайно оказавшейся здесь женщины. Случайно знакомой по началу года в Хогвартсе. Случайно. Всё случайно. И Азкабан, и убийство в Дырявом Котле, и потеря бумаг... - Зависит от того, сколько в'ремени вы будете бить воздух. Так гово'рят по-английски? Donner un coup d’épée. Если неделя, то... - Арман поднял глаза к потолку, считая в уме неведомые никому факты и цифры, - один... да, хватит один... Её отец мё'ртв?
Yael Ronen: Что это за странные вопросы? Попытка что-то узнать о жизни людей, которые куда счастливее его самого? - Улыбается, правда нечасто. «Она куда серьезнее своего брата», - сказала бы Яэль любому другому, но тут промолчала. Он не знает про Элфина – пусть и не знает. - Я зову ее «птичкой». Не надо имен, меньше фактов. Информация вдруг стала дороже золота, и малейшую крупицу ее отдавать просто так было жаль. Ронэн кивнула в ответ на размышления креола об английских фразеологизмах. To beat the air, именно так. Почему они все и правда столько ждали, если вина сразу была доказана? Чего боялись? Скандала с Францией? - Вы сейчас угрожаете, мсье Беше? Вам мало того, что уже успело произойти? И кому же теперь «не повезет»? Он фактически признал, что причастен к происходящему. И признал также, что не остановится. И это как знать о предстоящем терракте, не зная, где заложена бомба. Яэль стало вовсе не по себе, несмотря на Патронуса. - Её отец... нет, не мёртв.
Armand Bechet: Креол беззвучно повторил домашнее имя дочери Яэль Ронен. Патронус женщины заволновался, обошёл полукругом свою волшебницу и недовольно помотал головой. Арман следил за ним с заметным интересом. А потом развёл руки в стороны, показывая пустые ладони. Храбрая девочка. Девочка, которой достались золотые башмачки, тяжёлые и неудобные, а она готова тащить их на ногах докуда придётся. Часто после мимолётной встречи с такими неуверенные обретают смелость думать, любить и действовать. Другим совесть не позволяет коснуться этой искренней веры. Беше не скучал по совести и не страдал без сердца. - Я толлько отвечаю, - в присутствии Паронуса вовсе перестало казаться, будто Беше - заключённый Азкабана. Люди менялись здесь. Менялись не в лучшую сторону. Они иссякали, оставляя от себя только суть, или пустую оболочку. Арман Беше то ли хорошо храбрился, то ли не содержал ничего такого, что пришлось бы по вкусу его тюремщикам. - Я знаю мир. Он стар и полон д'ряни. Ты считаешь, что это п'ризнание. Но я тебе скажу на сек'рет. Он поднялся на ноги, и тут стало понятно, что он всё-таки притворялся всё это время. Ему пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть, и спрятать глаза, чтобы не тошнило. Он быстро взял себя в руки, но эти неуверенные жесты никуда нельзя было деть. Он собрался и сделал шаг к Яэль, одним упорством прогоняя вид уставшего узника, не просто из жестов, но из взгляда, ставшего снова насмешливым и нахальным. Он не подошёл ближе, он остановился раньше, чем пересёк даже половину расстояния. Остановился и сложил руки на груди. - Я не убивал твои... сот'рудники. Ты гово'ришь, ты знаешь, что я сделал. Так что я сделал?
Yael Ronen: Патронус был недоволен и, на сей раз, видимо, не дементорами. Эль на всякий случай сжала палочку в кармане — если не доверять своему Патронусу, то кому тогда доверять? Заключенный поднялся, и женщина подивилась, как хорошо он притворялся сильным и уверенным — все же Азкабан накладывает свой отпечаток на всех, и с этим невозможно бороться. Правда, что бы ни высасывали дементоры из Армана Беше, нахальство его им не досталось. А в ответ на вопрос его Ронэн мысленно вздохнула — разговор казался бесполезным. - Тогда, согласитесь, странно, что попадают в неприятности и умирают люди, которые напрямую работали с Вашим делом. И к чему Вы тогда заговорили о цифрах? Я не знаю, кто это делает и как. Но вместе с убийством Роулов на Вас повесят и смерти, связанные с расследованием, если Вы не докажете обратного. Так кто же, по-Вашему, Вам так помогает? Я пришла за ответами, мсье Беше. Если бы я все знала, мне не было бы необходимости переступать порог Вашей камеры. Удовольствия я никакого в этом не нахожу, поверьте. Она уже постепенно начала смиряться с мыслью, что вернется в Аврориат с пустыми руками, и ничего не добьется от этого странного волшебника.
Armand Bechet: - А если я не докажу, мои отношения с дементо'р зайдут дальше поцелуя? - креол рассмеялся. Идея казни через постель со стражем Азкабана показалась ему донельзя забавной, но смех его был неприятен и точно не заразителен. Да и сам Беше хохотал недолго. С улыбкой школьника он сделал ещё один шаг к женщине. - Никакого удовольствия? Я могу это исп'равить, - понизив голос до приятного, заставляющего задуматься об удобстве ближайшей горизонтали, тона, сказал он. - Видишь, сколько ты уже можешь мне п'редложить.
Yael Ronen: Угрожать смертнику глупо, увещевать его и убеждать в том, что он что-то кому-то должен, тоже весьма глупо. Ронэн продолжала сидеть и продолжала сжимать в кармане палочку, пока ее собеседник подходил все ближе. Она посмотрела на Армана Беше в легком удивлении — вот чего она от него никак не ожидала, так это предложения разделить с ним постель. В ответ Яэль произнесла с нажимом: - Если я так много могу предложить... А что можете мне предложить Вы, Арман? И нет, вот это предложение меня не интересует, спасибо. Я бы с большим удовольствием получила ответы на свои вопросы.
Armand Bechet: На этом месте Арман сел, скрестив ноги, и оказавшись вровень с женщиной... да куда там, с девушкой-аврором. Между ними вряд ли больше года разницы. И она лишь годом раньше закончила свою школу. Как быстро война разводит всех по местам. - Так ответы или помощь тем, кто может сейчас уми'рать? - всё тем же мягким тоном спросил он, упираясь локтями в колени и скрещивая кисти рук у живота.
Yael Ronen: - Мне нужно выбрать? - спросила Эль, отклоняясь немного назад. - Нужно и то, и другое. И когда Вы начинаете говорить о тех, кто может умереть, я не понимаю, как можно при этом отрицать, что Вы будете виновны в их смерти. Вы единственный, кто обладает хоть какой-то информацией. Действительно ли в этой игре такая высокая ставка — чья-то жизнь? Или он блефует, пытаясь чего-то добиться от нее? - И что я должна буду сделать, чтобы получить ответы и помощь? Переспать с Вами? В вопросе даже не было сарказма, почти усталость. В голове Ронэн мысленно перебирала имена тех, кто был связан с делом Беше. Много людей.
Armand Bechet: - Виноватые не убили меня с'разу. Сейчас уже поздно, - Беше снова поднял с пола мелкий камешек и стал вертеть его в ладонях, перекатывая из одной руки в другую. При этом он не отводил взгляда от лица Яэль, и о собственной смерти говорил как о будничной аппарации из дома к месту работы. - Можно заплатить и за то, и за д'ругое. Но только здесь и сейчас, пока ты можешь решать без тех, кто гово'рит тебе как надо думать. И цену ты сказала.
Yael Ronen: Сначала вопросы про дочь, а теперь это? Она сама назвала цену? А если бы не произнесла того глупого вопроса, какова была бы цена? Ронэн еще более устало вздохнула. Казалось, что Патронус уже не спасал, да и он начинал таять. - Вам здесь еще хочется подобного, Арман? Или Вы пытаетесь унизить меня таким образом? Может, мы вернемся к игре в "вопросы и ответы"? Она мне нравилась куда больше. Есть еще игра "Правда или желание", тоже интересная. И дело было не в том, красив Арман Беше или нет, нравится он ей или нет, он просто казался ей нездоровым, и Яэль вовсе не хотелось давать ему то, что он просит. На последнее желание умирающего все же не тянуло.
Armand Bechet: - Пе'ред кем я могу тебя унизить? Перед ним? - Арман кивнул в сторону двери, за которой сторожил дементор. Его присутствие, сведённое почти на нет присутствием сияющего единорога, всё равно ощущалось внутренностями, как бы ни старался призрачный Патронус Яэль Ронен. - А ты всё ещё иг'раешь в иг'ры, Защитница? Теперь Арман откровенно был разочарован. Разочарование делало его строже. Женщине и матери не шли те слова, что могла бы сказать Инди Ингрэм. - У тебя есть воп'росы и желание. У меня есть желание. Или два. Одно моё желание не стоит твоих воп'росов, и не стоит твоего желания. Тогда что ты хочешь за д'ругое? Воп'росы или желание?
Yael Ronen: - Перед мной самой, - тихо ответила Яэль, наблюдая, как все более прозрачным становится Патронус. Она прикрыла глаза и, доставая палочку, беззвучно прибавила ему силы. Еще на некоторое время хватит. - И Вы сами играете в игры, Арман, разве нет? Только ставки Ваши слишком высоки. Она запуталась с вопросами и желаниями, креол вообще говорил страшно непонятно, и у нее даже начинала болеть голова. Ронэн наклонилась чуть вперед, опираясь на руки на коленях, и опустила вниз голову. Кудри ее посыпались вниз дождём. А затем она резко голову подняла. - Я, пожалуй, выберу вопросы. Эта игра, которую так любят подростки, всегда чертовски ей не нравилась – никогда неясно, что страшнее – вопрос или желание. Но слова все же казались менее опасными, чем действия и просьбы.
Armand Bechet: - Тогда п'ринеси ром для меня. Тогда я буду слушать твои воп'росы. И чем лучше будет ром, тем лучше отвечу я, - сказал Арман, упираясь в пол руками, чтобы подняться на ноги. В конце концов, ему это удалось, и по его виду можно было сказать, что разговор окончен. До тех пор, пока женщина не вернётся с выпивкой. Переносить гнёт дементоров с трезвой головой не каждый согласится, но у узников Азкабана не было другого выбора. Арман Беше всё-таки выглядел усталым, когда пускал все силы, скажем, на то, чтобы удержаться в вертикальном положении. И слишком охотно шёл на сделку для того, кто хочет оттянуть момент потери души. Когда она уходила, силы его всё же подвели. Потеряв равновесие, креол тяжело повалился в сторону Эль, толкнул женщину и оказался у той стены, где она только что сидела. Упираясь в неё руками, Беше повернулся к аврору с мрачной улыбкой. - Ничего. Чем больше света, тем больше стол для них, - сказал он и сел ровно в ту позу, в которой застала его Эль в самом начале. - Я буду тебе рад, Яэль.
Yael Ronen: Благодаря своим старым связям в "Дырявом котле" ей удалось быстро найти бутылку очень хорошего рома. Вот только домой Яэль побоялась идти. Боялась принести Азкабан в дом, а дом в Азкабан. Скорее всего, посмотрев на Ноа и Фина, она не решилась бы вернуться. В Штабе тоже делать было нечего - она ведь ничего так и не добилась. Возвращаться не хотелось, дальше играть в игры с Арманом Беше не хотелось, и, если бы не чьи-то жизни на кону... Сейчас ей показалось, что даже дементоры ей посочувствовали. Зайдя в камеру, она вызвала Патронуса сразу - находиться в камере без него было уже невозможно, и она теперь хорошо понимала, почему креол так выглядит и так слаб. В свете этого его предложение выглядело странно - на это бы у него сил хватило? Ронэн вытащила бутылку из-под мантии и протянула Беше. Она не спешила спрашивать, надеясь, что ром достаточно затуманит ему мозг и развяжет язык. Но долго ждать терпения не хватило. - Хороший ром? - поинтересовалась она, прежде чем задать вопрос. - Так кто же виноват в том, что с сотрудниками Визенгамота часто стали случаться неприятности, порой, смертельные? Она не умела вести допросы. Но про себя решила, что вновь с пустыми руками не уйдет отсюда.
Armand Bechet: Человеческие шаги были здесь редкостью. Эхо растаскивало их по дальним уголкам Азкабана, и даже люди заранее знали, что идёт человек оттуда. Никто из узников не мог идти с той же уверенностью. Ухо большого кота же уловило отзвук шагов ещё раньше. И потому Яэль могло показаться, что Арман Беше вовсе не двигался с тех пор, как она покинула остров. Оторвав затылок от стены, креол с удовлетворением посмотрел на Ронэн и протянул руку за бутылкой. Губы его растянулись в довольной улыбке, но припадать к спиртному сразу же колдун не стал. Осмотрев горлышко он в лёгком удивлении приподнял брови, а потом просто отставил ром в сторону. Действительно, от чего ему было бежать сейчас, когда рядом был Защитник? - Не очень, но здесь подойдёт, - ответил он и почесал кадык. - Я гово'рил. Виноваты те, то не убивает сразу. Тепе'рь за вас взялись мои... mécènes... начальство... друзья... Арман пожал плечами.
Yael Ronen: Рассчитывать на то, что креол напьется и выложит ей все на тарелочке с каемочкой было глупо. Этого и не случилось. Он вообще не стал пить. Ронэн присела на тот же каменный выступ, и они словно начали разговор с начала. - Ваши друзья? Кто же они такие? И как их остановить, в таком случае? Человек-загадка, этот Арман Беше. Непонятно говорит, непонятное предлагает, непонятное делает... Иногда Яэль ненавидела себя за то, что ей вечно нужно больше других. Многие на ее месте плюнули бы, вернулись в Аврориат и сказали бы, мол, разбирайтесь сами с этим сумасшедшим. А она упрямая. Со щитом или на щите. Ронэн кивнула на бутылку: - Решили оставить про запас? Или для особого случая? Особый случай в жизни Армана Беше предстоял ровно один. Хотя ром как раз, наверное, более чем для него подходил.
Armand Bechet: - Pourquoi pas? - слова Ронэн в первый раз были похожи на нечто, что могло бы задеть собеседника, но для Беше этот вопрос явно не выбивался из общей канвы безобидного интереса. - Я зову их лоа. Ты, может быть, назовёшь их духами. Они не демон, их не нужно звать и изгонять. Но они и не делают такое шоу как было в Хогва'ртс. Арман снова устроил затылок в особо удобной неровности камня, но закрывать глаза не стал. - Я бы мог их поп'росить остановиться. Но ты выб'рала воп'росы, - голос креола стал настолько нежным, что можно было подумать, будто Яэль была ему если не любимой девушкой, то младшей сестрой.
Yael Ronen: Яэль Ронэн подумала, что хорошо, наверное, иметь таких друзей как у Беше - тебе даже не нужно их звать, они сами придут и разберутся с твоими проблемами. Интересно, что они берут с него за это? И тут же она подумала, что, пожалуй, не хотела бы знать. Так, на всякий случай, ради сохранения последних нервов. Голос бывшего шармбатонца стал таким, что Яэль чуть не взвыла от досады. Вот нахал же. Она думала, что ответами добьется от него всего, что ей нужно. Она попробовала схитрить. - Я и не прошу Вас. Я спрашиваю, как их остановить. Или только Вы можете? Вы обещали отвечать на вопросы. Честно. Она выразительно посмотрела на бутылку рома.
Armand Bechet: Ну, положим, речь шла только об ответах. О честности он не говорил ни слова. Справедливо было предположить, что за подобным откровением последует немедленная потеря рома, озвучивать эту мысль Беше не стал даже про себя. Ронэн не была ни Сидвиллем, ни Лорензеном, чтобы правильно его понять. - Я отвечаю. Их можно остановить. Для этого можно убить всех, кто ве'рит в них. Можно Можно п'росить того, за кем они п'ришли. Можно звать д'ругого шамана. У тебя есть знакомый шаман? - не менее выразительно посмотрел на неё Арман.
Yael Ronen: Не получилось. Точнее, ответить-то он ответил, да вот только легче не стало. Да и так ли легко изгнать демона, которого не ты призывал? Может, пойди она сейчас в Штаб и расскажи о лоа, ей бы сказали: "Ага, ясно, да раз плюнуть теперь решить эту проблему. Спасибо, Ронэн, иди к детям". Но если великие авроры мира сего не поняли до сих пор, что это демоны, вряд ли проблема такая уж решаемая. А еще в ней взыграла глупая гордыня - хотелось решить всё самой и вернуться с результатом, сказать: "Всё ок, ребята, все спасены. А я пошла к детям". Ронэн в очередной раз вздохнула. Хотелось потрепать единорога по гриве - может, стало бы легче. - Нет у меня знакомого шамана. Давайте попробуем еще раз договориться. Только на что-то вроде рома. И... Вы попросите их, и всё? Все будут живы, здоровы, никаких неприятностей... до самого конца? Да ведь ему не было никакого дела, этому смертнику. Наверное, он всё же развлекался как мог.
Armand Bechet: На несколько секунд Беше стал напоминать лавочника, у которого десятилетний малыш пытается купить золотую побрякушку за четыре фантика от Бетти-Боттс, аргументируя покупку чем-то вроде подарка больной матери на день рождения. Причём двенадцатый за сегодня малыш, который уже даже не злит, а просто заставляет задуматься о собственном душевном здоровье. - Может быть, у кого-то будет болеть голова несколько дней. Не хуже. Но ты понимаешь, что п'росишь меня за "что-то в'роде рома" расто'ргнуть заключённый к'ровью при моём рождении догово'р? - теперь он говорил негромко. Как о чём-то действительно ценном.
Yael Ronen: "Договор у него кровью подписанный", - фыркнула про себя Ронэн. - "А мне теперь что, себя продавать? Да и тогда такое должно стоить куда дороже..." Вслух она, конечно, ничего подобного не сказала, ибо и так уже наговорила полно глупостей. - Хорошо, что-то покруче рома. Что-то, что скрасит Вам существование здесь? Говорят, сладкое помогает после встреч с дементорами. Можно принести книги, что угодно, чтобы отвлечься. Я могу попробовать договориться о каких-то вещах с начальством... Это кажется мне разумным. "А Вам вообще скоро будет всё равно", - додумала Яэль. - "А о жадных нахалах мало у кого остаются хорошие воспоминания". Она тоже снизила тон, и разговор их стал будто бы серьезным и перестал быть игрой.
Armand Bechet: Ощущение, будто Арман взялся говорить серьёзно, было мимолётным и, может статься, вовсе случайным. Креол фыркнул, словно услышал о чём сейчас думает Яэль, и оценил готовность торговаться. - И п'равда. Что я те'ряю? - высказался он, и это звучало бы жалобой, не будь на лице креола столь насмешливого выражения. - А ты мило п'росишь. Сига'ры. И вещественное доказательство номе'р... кажется, девятнадцать. Вот такая бутыль из моего сундука, - креол развёл ладони где-то на пять дюймов, - её, ве'роятно, не могли отк'рыть. Сига'ры - для меня, бутыль - для твоего желания. Арман почесал кончик носа, задумавшись над тем, о чём чистокровные маги вообще редко вспоминают. - И спички.
Yael Ronen: Ронэн с готовностью кивнула. Этот список нравился ей куда больше первого предложения. Хоть и придётся сейчас тащиться в Аврориат, а потом, видимо, снова в "Котел" или еще куда... Как девочка на побегушках. И она даже не удивилась, откуда Беше знает о номере девятнадцать. - Что в бутыли? Ничего опасного, способного поставить чью-либо жизнь под угрозу? Лучше уточнить. Ей вовсе не хотелось собственноручно пронести в камеру преступника оружие для него. - Я вернусь через несколько часов. Чем быстрее это всё закончится, тем лучше. И хорошо бы, чтобы за это время никто больше не пострадал. Это не звучало как угроза, скорее обеспокоенность.
Armand Bechet: - Их записывали при мне, - счёл нужным снисходительно пояснить Арман. Сейчас ему было не нужно лишних мистификаций. А то ещё попросит мир во всём мире и смерть Тома Риддла в придачу. И снисходительность стала со временем только отчётливее, перерастая чуть ли не в высокомерие. - Ничего ст'рашного. Для тебя и других - ничего. Чем быст'рее ве'рнёшься, тем больше шанс, что никто не пост'радал. Я сказал, я не убиваю.
Yael Ronen: Она старалась вернуться быстро, очень старалась. И в Штаб влетела вихрем, и вещдок откопала быстро, махнув рукой на требование объяснений. Хотелось увидеть Ноа и Фина, но не было времени на это, и только оставалось надеяться, что с ними всё в порядке. С сигарами было сложнее, она нашла их чудом в маггловском магазине, уже на выходе вспомнив про спички. Перед самым моментом возвращения в Азкабан (Мерлин, она побывает там уже третий раз за сутки!) Яэль снова заглянула в Аврориат, пытаясь выяснить, не поступало ли новостей о новых странностях в деле Беше. Теперь сигары, спички и бутыль были разложены на полу перед Арманом Беше, а Ронэн заняла уже привычное место. - Теперь Ваша очередь. Единорог занял своё место в углу камеры, но отчего-то тяжесть не уходила. Пожалуй, она просто по-человечески устала, не из-за дементоров. Хотелось покончить со всем быстрее. И хотелось, чтобы Арман Беше остался в ее прошлом после этого дня. Она будет помнить его в Хогвартсе, не здесь.
Armand Bechet: Камера Армана была расположена довольно неудачно. Весь день здесь царил промозглый холод и полумрак, но такими вечерами, как сейчас, всё искупалось. В забранное решёткой окно щедро лил свою жертвенную кровь закат. И Арман ещё почти полминуты сидел, завороженно уставившись в светлый прямоугольник прежде, чем обратить внимание на Ронэн и её дары. Приподнявшись на корточки, креол протянул руку и осторожно взял принесённую женщиной бутыль. Эта вещь, пожалуй, стоила всего того, что было в его сундуке. Но и её он поставил к уже опробованному рому, и взял коробку и спички. Сигары отправились к той же стенке, а Беше поднялся на ноги. - Отойди к двери и не мешай, - радостно бросил он, но вообразить себе, что это шутка, было сложно. Не вполне дождавшись, пока наставление будет исполнено, креол уронил на пол зажжённую спичку. Сначала показалось, что ему в самом деле не нужна палочка, чтобы колдовать в этих стенах. А потом стало ясно, что ром пошёл не в коня... простите, леопарда. Огнём в камере полыхнул веве, ярче, чем могло бы спиртное. Потому что Барон Суббота стал петь. Потому что шаман начал танец. Потому что "просто" попросить у богов никогда не получается, особенно если разговор идёт не о такой уж малости. Одежда не оценила порыва креола и стала тлеть, сворачиваться, открывая расцарапанные на коже под одеждой знаки, но танцующий в огне не горел. Он бил в незримые барабаны. Во всей тюрьме всполошились дементоры, и кои-то веки их полная противоположность - Патронус - был солидарен с извечными врагами. Здесь были чуждые им всем силы. Барон Суббота счастливо смеялся.
Yael Ronen: Она отошла и не мешала, действительно. Сложно вмешиваться, когда не понимаешь, что происходит. Аврор прикрыла рукой лицо, когда перед глазами полыхнуло пламя. Хотелось прекратить это всё разом, но… Она не знала, как. И она не знала, чем это закончится. Яэль очень хотелось верить, что Беше не обманул её. Иначе… А что иначе? Изъест себя как обычно, когда совершает роковые ошибки, которые не исправишь. Палочка в кармане была сжата до боли в пальцах, а потом она и сама не заметила, как ее достала. Она уже представляла себе перекошенные лица Муди и Крауча, как ее отстранят от дел, надолго, за самодеятельность и самодурство. Плевать. А если этот балаган сможет кого-то спасти – тем более плевать. Не верилось в чужую и непонятную магию. Ронэн не знала, что делать, только вжалась спиной в стену и… Если бы умела молиться, молилась бы, наверное. Но Яэль не умела. И, может, и хорошо. Вряд ли бы кто-то услышал. Было жарко. Только бы это закончилось поскорее. Только бы закончилось...
Armand Bechet: Дикая пляска была похожа на дикую любовь, и чего бы там ни хотел с самого начала Беше, у него хватило бы сил. Сейчас в нём не было и тени той слабости что он, казалось, так ненадёжно скрывал. "Оно" не заканчивалось, и ритм движения шамана набирал власть, брал в руки судьбы и поступки, и заливал всё закатным янтарём. Арман сдул с ладони в сторону Яэль тут же сгоревший в воздухе волос, и воздух как будто действительно обрёл плотность. Им можно было дышать, но он хватал руки кандалами. И в следующую секунду на голову женщины с силой опустилась подхваченная в танце бутылка "хорошего" рома. - Вот кровь для вас, вот ром для вас, - торжественно закончил Беше, почему-то на английском, и поглядел на оставшуюся в руке "розочку", а потом - на упавшего аврора. - Будет болеть голова, - констатировал он, удостоверившись, что боги не стали его обманывать, и крепости черепа Яэль хватило. Без усилий он встал, отбрасывая палочку носком ботинка в дальний угол. Огонь погас в ту же секунду, более не поддерживаемый ничем. Спокойно отбросив стекляшку в том же направлении, Арман без суеты, но быстро поднял своё "вещественное доказательство" и без видимых усилий сорвал пробку. Серебристая густая субстанция была приятнее на вкус, чем он ожидал. Пожалуй, среди людей был бы спрос, не следуй за удовольствием вечное проклятие. Но разве беспокоит оно того, кто уже проклят? Он пил до последней капли, а после закурил, за неимением лучшего просто откусив кончик сигары. Осталось только выдохнуть ароматный дым и лечь, закинув руку за голову. Ни добивать аврора, ни бежать он не собирался. Наверняка кто-то примчится на тревогу защитных заклинаний уже через несколько минут.
Yael Ronen: Было тяжело дышать, особенно, когда воздух стал гуще, но потом дышать и вовсе не надо было, когда на ее череп обрушилась порция крепкого и тяжелого стекла. Патронус тут же пропал, но в нем все равно не было надобности. Хотя Ронэн была бы не против, если бы он остался. Ее трясли чьи-то руки и чей-то громкий голос разрывал голову: "Мисс Ронэн! Мисс Ронэн!" Она открыла глаза. Осмотрела камеру, посмотрела на узника, довольного жизнью, и словно наяву услышала хор голосов Муди и Крауча. Ее уволят, она была почти уверена, за эту самодеятельность стажера уволят. - Что случилось, мисс Ронэн? Что здесь произошло? Отпустив ее, аврор прошел по направлению к креолу, но она поспешила сквозь боль в голове бросить ему в спину: - Стойте! Я беру на себя полную ответственность за то, что здесь произошло. "Что бы ни произошло", - додумала она про себя. С трудом Яэль встала, опираясь на стену, понимая, что, наверное, придётся в Мунго, ибо нельзя домой в таком состоянии. - Оставьте нас, пожалуйста, мне нужно сказать мсье Беше еще кое-что. Пожалуйста. Всё будет хорошо. Аврор не слишком доверчиво посмотрел на нее и остался стоять в дверях, так и не выйдя. А Яэль подошла поближе, посмотрела еще раз на Армана Беше. Она могла бы многое сказать ему, но не говорила, потому что знала, что, по сути, виновата сама. Нечего доверять преступникам. - Это всё? Вы выполнили свою часть? Если Вы меня обманули, Арман, я лично позабочусь о том, чтобы один из дементоров Азкабана не покидал этой камеры до исполнения Вашего приговора. Она забрала свою палочку, убрала в карман, нащупывая там плитку шоколада, которую вытащила и положила рядом с креолом. - Вам это пригодится.
Armand Bechet: Его даже не пригвоздили к месту Петрификусом. Лежащий человек, тем более, развалившийся в позе туриста на пляже, ни у кого не вызывает опасений, даже если он только разбил голову одной хорошей женщине. Самое опасное из всех заблуждений, но в этот раз оно не ударило по прибежавшему на зов тревоги аврору. Арман Беше на него даже не посмотрел, найдя в потолке более приятный объект внимания. Лениво потягивая выторгованную сигару, Беше увлечённо дымил, и изгибы дымных клубов в закатном свете отсвечивали. Почему-то - голубым. И чем дальше, тем более механическим было движение его правой руки, тем меньше удовольствия это приносило креолу. Ещё немного, и дым его тоже перестал занимать. На приблизившуюся Ронэн он поначалу вообще внимание не обратил. Ей пришлось проговорить всю свою речь до конца, задать все вопросы, и даже проявить эту удивительную светлую добродетель... которую шаман всё равно не оценил. Повернув к ней лицо, креол с редким умиротворением, но без единого проблеска интереса долго смотрел ей в глаза. - Oui, - наконец, сказал он, выдыхая тонкую чуть фосфоресцирующую струйку дыма. И вернулся к созерцанию потолка. После того он больше не говорил до самого исполнения приговора. Благо, после столь откровенного нападения на аврора, дело пошло так, будто кто-то, наконец, сменил ему насквозь проржавевшие колёса. Креол не врал, странных случаев после этого было не больше, чем могла преподнести набравшая ход война. Франция отступилась от прав забрать узника Азкабана, остатки крови единорога в той бутыли, что стащила для него Яэль из Министерства, перевесила все недоговорённости. Ждать было больше некому и некого. Но дементор, отправившийся исполнять постановление Визенгамота долго колебался прежде, чем прижаться к осуждённому, не проявлявшего к этому процессу ровным счётом никакого интереса. У дома Яэль Ронэн с этого дня часто стал появляться большой чёрный кот с ехиднейшим взглядом тайного агента британской внутренней разведки. И появлялся рядом так или иначе не реже раза в пару месяцев ещё много лет.
Yael Ronen: Яэль была рада, что ей не пришлось договариваться, чтобы дементоры дежурили прямо в камере Армана Беше. И она долго еще вспоминала тот странный день, полный ее глупых ошибок. Да, получила по первое число от всего начальства, но ее так и не уволили, дали только небольшой отпуск - подумать над своим поведением и осторожностью, а потом долго учили вести допросы, хотя она так их и не полюбила. В день исполнения приговора креолу Ронэн не испытывала ни малейшего ощущения торжества справедливости. Торжество закона - да, но оно редко приносило радость. Она не могла сказать, что хороший человек умер, но умер человек, это точно. Яэль не раз прочитала подробности дела Роулов потом, пообещав себе больше никогда не спешить с суждениями и не принимать на веру мнение других, а думать самой. Черный кот, сидящий на тротуаре около ее дома несколько дней спустя, казалось, смотрел прямо на нее, когда она подходила, и Эль даже остановилась, а через некоторое время, выглянув в окно и увидев, что кот всё ещё там, вышла с миской молока. Как бы смешно это ни звучало, выражение морды этого кота было знакомым и весьма нахальным, но она всё равно протянула руку и почесала у него за ухом.
полная версия страницы