Форум » Архив «Lumiere-77» » La danse macabre - 12 марта 1978 г. » Ответить
La danse macabre - 12 марта 1978 г.
Armand Bechet: Хогвартс, Большой Зал 12 марта 1978 года, время завтрака Завтрак перед походом в Хогсмид, как обычно, оживлённее, чем в будний день. Внезапно посреди Зала у одной из студенток случается приступ - она грязно ругается, бьется в судорогах и говорит разными голосами.
Ответов - 63, стр:
1 2 3 4 All
Glenda Chittock: Внешний вид: белая блузка, чёрные брюки, сапоги-ботфорты, тёплая мантия с гербом Хаффлпаффа. В Хогсмиде всегда было чем заняться, Гленда очень любила проводить там выходные и дождаться не могла, когда преподаватели наконец решат, что хватит студентам сидеть носом в книги и пора развеяться. Конечно, хаффлпаффка не могла не любить учиться, но и на заучку-зазнайку никогда не тянула, постоянно находя себе дела поинтереснее. Кроме того, прогулка в волшебную деревню означала, что сегодня Ленд наобщается вволю. Ей так нравилось разговаривать с людьми, что казалось, будто она просто не умеет молчать более одной секунды. -Доброе утро! - приветливо улыбнулась она всем присутствующим, опускаясь на скамейку возле стола своего факультета. Завтракать она не очень-то собиралась, потому как вообще редко ела по утрам, начинало тошнить. Однако Гленда не считала, что нежелание питаться может заставить её сидеть в спальне или гостиной. В предвкушении хорошего дня Читток отметила, что настроение сегодня ещё лучше, чем обычно. -Надеюсь, ничто сегодня не сможет помешать нам пойти в Хогсмид. - проговорила девушка, опустошая стакан с апельсиновым соком и буквально испепеляя взглядом преподавательский стол, будто бы в случае чего это помешает Дамблдору сказать, что всё отменяется.
Benjamin Nayman: Бэнджи меланхолично ковырял ложкой овсянку, размышляя, как уговорить себя ее съесть или как уговорить ее прыгнуть ему в рот. Гленда села совсем неподалеку, и он прекрасно слышал, что она говорит. И против обыкновения, а обыкновением было бы его молчание, он задумчиво выдал: - Если ты не натворила чего-нибудь ужасного, вряд ли тебе что-то помешает. Тем более, мы и так там несколько месяцев не были. Хотя по мне, странно идти в Хогсмид и веселиться, когда вокруг происходит всякое странное. Он оглянулся по сторонам, словно странное могло подкрасться прямо здесь и сейчас. Но никогда же нельзя знать наверняка - вдруг именно так и случится.
Aisling Sheridan: Внешний вид: форма факультета, с собой - сумка с пергаментами и палочкой. - Бенджи, ты преувеличиваешь, - Эшлинг с превеликой осторожностью намазывала джем на тост, стараясь не испачкать по обыкновению пальцы, а то потом невозможно будет избавиться от этого неприятного ощущения липкости, - вот что такого страшного произошло? Шеридан, в отличие от Неймана, все происходящее воспринимала, пожалуй, даже чересчур легкомысленно: слухи, поползшие недавно по школе, будто чудовище из прошлогоднего кошмара вернулось, она считала всего лишь слухами, распущенными, чтобы попугать младшекурсников, да пощекотать нервы гостям Турнира. А больше ничего страшного в школе кажется, и не происходило - это за ее пределами творилось нечто пугающее и невообразимое, однако стены замка пока надежно хранили учеников, и Эшлинг, с тревогой прочитывая утренние новости и строча очередное письмо родителям, утешала себя мыслью о том, что сюда этот ужас добраться не должен. Дамблдор не позволит. И, естественно, Шеридан не видела никаких препятствий походу в Хогсмид и веселью. Более того - у нее на эту прогулку были весьма многообещающие планы. - Гленда, не передашь молоко, пожалуйста? Кстати, Бенджи! - Эшлинг искоса посмотрела на Неймана. - А уже решили, какие команды играют в показательном матче?
Daniel de Foix: Зимой и осенью Даниэль по утрам часто завидовал ученикам Хогвартса, которые спали в замке – ведь для того, чтобы придти на завтрак, им не надо было проделывать весь этот путь от опушки леса до дверей школы, как это делали Шармбатонцы, или же от озера – как выходило у ребят из Дурмстранга, в любую, даже самую жуткую шотландскую погоду, когда и на тренировку-то себя выйти не заставишь. Зато с приходом весны всё изменилось – и теперь та дорога могла сойти за утреннюю прогулку, особенно приятную вот таким солнечным и ясным днём, как сегодня. Потому-то и настроение у Даниэля было просто замечательным с самого утра, хоть он и задержался немного к завтраку – ибо день обещал быть чудесным до самого вечера, и этот день он явно планировал провести в компании друзей и любимой девушки. Войдя в Большой Зал, чемпион Шармбатона тут же направился к столу Хаффлпаффа. В самом начале их когда-то посадили к Рейвенкло, но теперь каждый выбирал себе место по душе. Эсклармонда часто садилась к Гриффиндорцам, Арман к Слизеринцам, а Симон к Пелагии... в общем, если случалось так, что они с Эшлинг приходили на завтрак в разное время, то Даниэль был и сам не прочь поболтать с МакНейром или Рихтенбергом за столом факультета Салазара, например. Стол Гриффиндора он находил всё же слишком тесным и шумным для Джеймса Поттера, Сириуса Блэка и себя одновременно. - Доб'гое ут'го всем. – Поздоровался француз с компанией Хаффлпаффских шестикурсников, окружавших Эшлинг, и опустился на скамью рядом с ней. А потом улыбнулся и положил перед девушкой небольшой букетик ландышей, перевязанный серебристой лентой. Кажется, ребята говорили о квиддиче – явно не самой любимой теме де Фуа, и потому тот не стал пока ввязываться в разговор, предпочитая заняться завтраком. Только на мгновение склонился к самому уху Эшлинг, чтобы тихонько шепнуть той пару слов. – Эти цветы для тебя. Ты сегодня чудесно выглядишь, ma chérie. В общем, Даниэль от души надеялся, что никакие чёртовы всадники, лошади, кэльпи, фестралы, Пожиратели Смерти и неведомые туманы не испортят ему настроения и предстоящего похода в Хогсмид.
Glenda Chittock: Если бы Гленда была интриганткой, то дала бы фору любой сплетнице школы, с её-то красноречием. Однако Хогвартсу повезло и странности интересовали Читток исключительно с эстетической точки зрения. Ну почти. -Главное, чтобы не произошло ещё чего-нибудь. Я думаю, всем нужно отвлечься... - неспешно произнесла девушка, повернувшись к Бэнджи. Случившееся три дня назад всё ещё не выходило у неё из головы, а вот слухи о якобы вернувшемся кошмаре она интересными не находила, скорее скучными и необоснованными. Впрочем, всё ещё может измениться и вовсе не факт, что в лучшую сторону. В прошлом гуду все страха натерпелись и Гленда не была исключением. -Конечно, держи! - слегка неестественно улыбнулась хаффлпаффка, протягивая Эшлинг молоко. -Мне тоже интересно! Надеюсь, мне доверят комментировать этот матч. - как ни любила Читток внимание к своей персоне, она пока что не особенно привыкла к нему в таких масштабах и боялась не понравится. Но это скоро пройдёт, главное - не сдаваться. Выпив ещё несколько стаканов апельсинового сока, Гленда несколько повеселела, предвкушая поход в Хогсмид и мечтая, например, о сладостях из кондитерской. Страх, кажется, готов был уйти на второй план. -Привет, Даниэль. - негромко и приветливо произнесла девушка, чуть улыбаясь французу и почти сразу же повернувшись к Нейману.
Benjamin Nayman: Внешне Бэнджи остался спокойным, только тарелку с кашей от себя отодвинул - теперь уж точно не судьба. Он не хотел говорить о том, что произошло, раз Эшлинг ничего не знала, хватит того, как он всех переполошил в том мае. - Ну, знаешь, ходят всякие слухи... - уклончиво ответил Нэйман. - И они недалеки от истины. Конечно, куда важнее матч по квиддитчу, но Бэнджи не старался убедить всех в том, что не время веселиться и обсуждать глупости. Он вообще редко старался кого-то в чем-то убедить. - Я не знаю, что будет играть. Наверное, капитаны будут решать. И я не думаю, что этот матч будет отличаться от других, так почему бы тебе его не комментировать? Ему самому собственная серьезность не слишком-то нравилась, но он ничего не мог поделать. Это как с Алисой, которая съела пирожок - не хочешь, а растешь. - Доброе утро, Даниэль, - поприветствовал он шармбатонца. - А Вы играете в квиддитч?
Aisling Sheridan: - Ой, с каких пор ты веришь слухам, - легкомысленно отмахнулась Эшлинг от опасений Неймана, - спасибо, Гленда. Шеридан благодарно приняла кувшин с молоком из рук однокурсницы, и, обернувшись на голос француза, радостно заулыбалась, приветствуя де Фуа своим обычным восклицанием. - Дэн! Иностранцы были вольны выбирать для трапезы любой из четырех факультетских столов, и Эшлинг, с готовностью отодвигаясь, дабы освободить место для де Фуа, радовалась тому, что сегодня Даниэль решил разделить его с ними. Ландыши источали чудесный аромат: восторженно оглядев нежные цветы, Эшлинг благодарно поцеловала де Фуа в щеку и, внезапно замерев, многозначительно покачала пальцем перед его носом, предупреждая полушутливо: - Но если после завтрака ты убежишь на дуэль, я тебя этим букетом выдеру! Ландыши, очевидно, представлялись Шеридан серьезным оружием. И возвращаясь к теме разговора с однокурсниками, хаффлпаффка поспешила пояснить Даниэлю: - Гленда - наш комментатор матчей. Лучший комментатор, я бы сказала! А Бэнджи - вратарь сборной. Я надеюсь, что у тебя будет шанс оценить мастерство их обоих. Ну, ты же знаешь, эта показательная игра для вас. Эшлинг поболтала хлопья в молоке и со вздохом признала: - Хотя что-то мне кажется, Слизерин с Гриффиндором нас не пустят.
Daniel de Foix: - Не надо меня букетом! – Даниэль довольно улыбался, подставляя щеку для поцелуя. – Никаких дуэлей сегодня, после завт'гака я никуда не убегаю и иду в Хогсмид с тобой. Кажется, даже английская овсянка в тарелке вместе с напоминанием о злополучной дуэли не могли испортить хорошего настроения де Фуа, и теперь он с энтузиазмом намазывал тосты сливочным сыром. - Нет, Бенджамин, в квиддич я не иг'гаю. Но у нас есть Эсклармонда де Рэ – вот она иг'гает, да ещё как! Она ловец – и как бабочка по'гхает по небу. Француз попытался было взглядом отыскать в зале светловолосую макушку Лали, но быстро отвлёкся на слова Эшлинг. По правде говоря, ему было вообще всё равно, какие команды будут играть показательный матч – Даниэль не интересовался квиддичем настолько, насколько это вообще было возможно. Со своей панической боязнью высоты он не то, чтобы летать самому, он даже на чужие игры смотреть не любил. - Эшлинг, я ве'гю, что ваши 'гебята молодцы, даже если и не увижу их на поле. Я не очень 'газби'гаюсь в вашем школьном чемпионате, но, по-моему, и Уолден и Джеймс наст'гоены 'гешительно, ты п'гава. Хотя, мне кажется, было бы честно, если бы из ваших четы'гех команд соб'гали две, выб'гав по несколько человек из каждой. Это же не со'гевнование. Пожав плечами, Даниэль вернулся к завтраку, аппетитно хрустя тостами и запивая их чаем. Вот с матча он бы сбежал, пожалуй. А сейчас впереди чудесный день – и потому можно просто наслаждаться едой, солнечными лучами над зачарованным потолком и перспективой отличной прогулки.
Jack Lantern: Внешний вид: вязаный серый с цветными зигзагами свитер, джинсы, зимние ботинки. - Тогда это будет лошадиным балетом на льду. - Вмешался Джек, усаживаясь на скамью неподалёку от француза. - Мы же не для того весь год тренируемся, чтобы стать лучшими игроками. То есть, для этого тоже, но для начала мы стремимся стать лучшей командой. И я уверен, что Мафа не даст Поттеру или Макнейру забрать место в этом матче. Скорее уж предоставит им выбор кого из них мы раскатаем по полю. Несмотря на жизнерадостный тон, Джек был явно чем-то обеспокоен. Он оглядывал длинный стол под золотыми знамёнами, ещё пристальнее вглядывался в сидящих за столами других факультетов и то и дело порывался уйти. - Эшлинг, ты не видела Уинифред? - наконец, излил своё беспокойство бывший староста. Хорошо, что разговор про вернувшийся ужас он пропустил.
Mariana Alistair: Внешний вид: синий шерстяной сарафан до колен, под ним белый джемпер. Серые чулки и обычные черные ботинки. Волосы заплетены в две косички, челка удерживается ободком. - Я видела её утром когда собиралась – она только просыпалась. Думаю она скоро подойдет, - Мэри понимала из-за чего тревожится Джек, ведь и он, и Уинни в эту среду были в музыкальной гостиной, но ей самой казалось, что сейчас причин для тревог нет, это было остаточное явление и оно больше не повторится – оно не должно повториться. - А мне кажется мист...месье де Фуа прав, - в окружении собратьев по факультету Мэри была намного проще разговаривать с иностранцами. Да и то, что Даниэль практически каждый день завтракал, обедал и ужинал за их столом сделало его кем-то вроде почетного хаффлпаффца. Она даже для усиления впечатления от сказанного взмахнула рукой с зажатой в ней ложкой, которую к счастью ещё не успела окунуть в овсянку. – Потому что если выберут команды двух факультетов, то это будет огорчением не только для проигравших команд, но и для всех учеников их факультетов. А если в одной команде будут ловец – гриффиндорец, охотники и вратарь – рейвенкловцы, а ловец и загонщики – хаффлпаффцы, а в другой будут слизеринцы и гриффиндорцы, то рады будут все, и соревновательный дух не пропадет. А те, кто не попадут в команду будут запасными – мало ли что может случиться, - недосказанное «если поставить Лундгрена и Сэлвина играть вместе» так и осталось недосказанным, потому что Мэри в последний момент решила не заострять внимание иностранного гостя на внутрихогвартских конфликтах. – И это будет полезно для них как для игроков. Джорджин Фигг в десятых годах проводил схожее исследование – он сумел договориться о товарищеском матче между Тутшилскими Торнадо и Фелмутскими Соколами, в котором они поменялись командами загонщиков. И он показало, что игра в непривычной, но знакомой команде вначале снижает эффективность на двадцать процентов на тренировках, но где-то через полчаса игры в полноценном матче повышает реакцию и совместную координацию игроков на десять, а иногда и пятнадцать процентов от оригинальной, - и ещё один взмах ложкой, так и не притронувшейся к каше. Заметив это, Мэри немного успокоилась, замолкла, смутилась и наконец добавила. – Ну, мне кажется это была бы лучшая идея, чем устраивать обычный матч.
Solveig Rowle: Внешний вид: белая рубашка, коричневые юбка до колена и жилет из одинаковой ткани, коричневые туфли на низком каблуке. -...и тогда я решила не устраивать никаких вечеринок. Это все просто глупая трата времени. - безапелляционно заявила Сольвейг и потянулась за булочкой. Речь шла о дне рождения Роул, надвигавшемся с мрачной неотвратимостью: признаться, сама Сольвейг не придавала большого значения этому сомнительному празднику, и, пожалуй, благополучно позабыла бы о дате своего рождения, не напоминай ей об этом окружающие. Роул вообще порой казалось, что это они, а не она сама, придумали праздновать этот день - и они же ее руками завели традицию семнадцатого числа устраивать "для своих" небольшую вечеринку в гостиной Слизерина, и если когда-то Сольвейг и считала подобный обычай приятным, то с прошлого года она свое мнение изменила. День рождения не приносил никакой радости - и она была практически уверена, что и в этом году ничего хорошего ждать не стоит. Но это еще как-то предстояло объяснить тем самым окружающим, которые, собственно, и придумали весь это бесноватый праздник. И чтобы продемонстрировать, что озвученное ею решение - твердое и окончательное Сольвейг резко сменила тему, давая понять, что вопрос закрыт. - Ладно, это все глупости. Что пишут в газетах, Элла? - Сольвейг потянулась к чайнку, походя предлагая. - Будешь чаю, Арман? Здешняя кухня, должно быть, казалась креолу исключительно неаппетитной - и Роул могла утешить Беше разве что тем, что разделяла его взгляды на кулинарию. Пододвинув к себе тарелку с тыквенными оладьями, Сольвейг недовольно обозрела ее содержимое, и со вздохом поставила обратно. - Давайте пойдем сегодня в "Кабанью голову", - предложила она, - ужасно хочется поесть нормально.
Glenda Chittock: -Надеюсь. - произнесла девушка в ответ на фразу Бэнджи. Она могла бы добавить что-нибудь про "если руководству школы понравились прошлые матчи", но льстить самой себе... Гленда не считала это хорошей чертой поведения. -Спасибо, Эшлинг. - улыбнулась Читток, безмерно любившая хорошие слова в свой адрес, искренние, разумеется. Настроение улучшилось, почти пропало беспокойство, осталось лишь осознание того, что не всё в порядке. В Хогвартсе опять что-то происходило, не особенно приятное и совсем не безопасное. В разговорах про квиддич девушка обычно участия не принимала, ведь всё, что она знала об этой игре - основные правила, позиции игроков, а так же их фамилии и факультеты. Сам по себе этот спорт огромного интереса у Ленд не вызывал, только если в качестве "повода поговорить, когда тебя слушает огромное количество народа". В этом и состоит работа ведущих, комментаторов и журналистов - высказываться на тему, в которой они ничего толком не понимают. В этом их искусство, чтобы их слушали. Кажется, у Гленды был талант, что ей, безусловно, очень нравилось. Так что оставшись без внимания сейчас она ничуть не расстроилась, решив всё же немного позавтракать. -А кто должен решить какие команды будет играть? - внезапно поинтересовалась хаффлпаффка, "вклинившись" в паузу между словами других. От людей действительно зависело многое, ведь многие, к сожалению, не считали нужным мыслить объективно.
Benjamin Nayman: Бэнджи сталкивался как-то с француженкой Эсклармондой, причем прямо в квиддитчной раздевалке, и это воспоминание и последовавшее за ним смущение заставило его вновь придвинуть к себе тарелку с кашей и опустить голову. Меж тем, он внимательно слушал, что все говорят, особенно внимательно слушал Даниэля и Мариану, которая всегда могла сказать что-то важное и нужное. Раз так уже делали, значит и они тоже могут. - Мне нравится идея со сборными командами. Раз это показательный матч, надо просто отобрать лучших игроков из всех четырех команд и сыграть такими смешанными составами. Только вряд ли это понравится всем. Я думаю, Гленда, что решать все равно капитанам. Вот они и будут спорить. Но хорошо бы, чтобы кто-то донес до них эту идею. Он уже представлял, что, с характерами всех капитанов, может и драка начаться.
Glenda Chittock: -Бэнджи, а как... - внезапно, окружающий мир будто бы провалился куда-то, в глазах у Гленды потемнело, а голову пронзила адская боль, заставившая хаффлпаффку прижать ладони к лицу. В сознании всплыло воспоминание о недавнем сне: кто-то отчаянно просил Читток пусть её, сначала ей не хотелось открывать дверь, но потом она всё-таки согласилась. Гленда, Гленда, Глендааа! - шум был внутри её головы, от страха девушка оцепенела и потеряла дар речи. Что за голос, а главное, кому он принадлежит? Чччто, кто это?! - от ужаса Ленд начала заикаться даже в мыслях. Голова болела до тошноты, ей казалось, что мозг сейчас взорвётся. Горло будто стиснули, воздуха не хватало, начались судороги и Гленда упала со скамьи в проход между столами. Из глаз брызнули слёзы, на мгновение ей показалось, что изо рта сейчас пойдёт пена, но вместо этого из груди вырвался страшный, громкий и низкий голос. -Гигантский кальмар вас всех подери! - глаза были раскрыты, зрачки расширились. Что она такое говорит, почему? -Грязнокровки, тупицы, кто вас только в Хогвартс зачислил, какой идиот это сделал?! - никогда она её не волновала чистота крови, что за дрянь теперь подчиняет себе её разум. Гленда, Гленда... - у в горле Читток утонул крик, голоса не было. Со стороны могло показаться, что её душат, но вокруг никого не было. Что я такое говорю, кто ты, наконец?! - девушка извивалась на холодном полу Большого зала и совсем не осознавала, где находится. Ты сама пустила меня, помнишь?... - неужели сон был отражением происходящего в голове Ленд? Но откуда ты взялся? Уходи, немедленно! - из глаз текли слёзы, от катаний по полу на висках остались кровавые ссадины. -Будьте прокляты, мерзкие безмозглые создания!
Eleanore Rookwood: Внешний вид: темно-серая юбка-карандаш, блузка цвета слоновой кости с рукавами-фонариками и пышным воротником. Волосы распущены, от лица убраны лакированным зеленым обручем. Сегодня утром Элеанор даже не пыталась уснуть лицом в чай, что было почти уникальным случаем для школы. Причина тому была проста: вчера вечером, когда она обычна была полна сил и планов, у неё внезапно поднялась температура, так что мисс Руквуд отправилась спать в «детское» ещё время, всего-то в половину второго. Так что сейчас она зевала, временами потирала глаза, но все равно выглядела сильно более активной, чем обычно. Лениво перелистывая страницы газеты, не столько ради информации, сколько ради образа интересующейся последними новостями особы, она в пол уха слушала монолог Сольвейг, которая очередной раз решила, что ей удастся отвертеться от своих священных обязанностей. Вот казалось бы умная девушка, седьмой год на слизерине, из нормальной семьи, а все равно такая наивная. - О, посмотри-ка, тут пишут, что Сольвейг Роул планирует устроить самую лучшую днерожденческую вечеринку за все семь лет своего обучения в школе. Правда удивительное совпадение? – Элла невинно улыбнулась, однако по насмешливому выражению её глаз можно было ¬без труда догадаться, что она так просто не сдастся, и Сольвейг лучше сразу сдаться и начать обсуждать вопрос декорации гостиной, а не причины отказа. – Я думаю лучше аппартироваться в Лондон и действительно нормально поесть. Арман, вы составите нам компанию? Она обворожительно улыбнулась французу и хотела ещё что-то добавить, но в этот момент покой Большого Зала нарушил громкий, незнакомый голос, высказывания которого сделали бы честь любому рыцарю черного плаща и стальной маски. - Опа, Читток похоже сошла с ума. Или нам что-то подсыпали в еду, - спокойным, насмешливым тоном констатировала Элеанор, изящным жестом выливая свой чай на пол рядом со скамейкой, даже не глядя если кого-то задела. Попыток встать и помочь бьющейся в припадке хаффлпаффке она не предприняла, но Гленда удостоилась завороженного слизеринки. – Солли, как ты думаешь, это заразно.
Aldo Lorenssen: Внешний вид: форма Дурмстранга, слегка растрепан. Альдо хорошо проводил утро. Честное слово, хорошо - перекидывался ленивыми фразами с Альберихом, читал "Пророк" и даже не смотрел в сторону хаффлпаффского стола. И был на удивление немногословен, Сольвейг предоставил болтать с Арманом и фройляйн Руквуд, а с Рихом они, в общем, за годы дружбы уже успели обсудить весь мир, все соседние, парочку выдуманных и серебряные коньки в придачу, куда ж без них. Он ждал. И внезапно дождался именно сегодня: когда темноволосая девушка упала на пол и принялась кататься в судорогах, неприятным голосом выкрикивая оскорбления, Лорензен переглянулся с Арманом и смешливо наморщил нос: - Он быть не в духе нынче, пойдем успокаивать старика? - а потом насмешливо склонил голову перед Эллой, - фройляйн, это есть воистину быть королевский поступок, только такая участь заслуживает местный чай. А девочке плохо, да. Сглазили. Идем, Барон? Надо помочь. Ухмылка Альдо не предвещала, впрочем, помощи. Норвежец встал и быстрым шагом направился к Гленде.
Aisling Sheridan: - Уинни? - Эшлинг словно бы с некоторым удивлением огляделась, только сейчас понимая, что рыжей Лермонт за столом не было, и тут же поспешила согласиться с опередившей ее Марианой. - Да, я думаю, она скоро спустится. Мне вообще казалось, что она уже тут... Окончание фразы перекрыл грохот - Гленда, только что сидевшая рядом, внезапно повалилась на пол - и Эшлинг, не понимая еще, что произошло, скорее инстинктивно отпрянула в сторону, ближе к Даниэлю, испуганно хватая де Фуа за руку. С нарастающей паникой она наблюдала за тем, как однокурсница бьется в судорогах, изрыгая проклятия: поначалу Шеридан испугалась, решив, что Читток просто стало плохо, но сейчас хаффлпаффка понимала, что никакая болезнь не вызовет подобного. - Дэн, что это?! - перепуганным шепотом вопросила Эшлинг. Она все крепче обхватывала руку Даниэля, отшатываясь от бьющейся на полу Гленды, и хоть умом понимала, что надо как-то помочь однокурснице, но не находила в себе силы даже подняться со скамьи: само зрелище пугало Шеридан на столько что та, кажется, приросла к месту. По Большому залу прокатился вздох ужаса; зазвенели падающие ложки: ученики, как и Эшлинг не сразу разобравшие, что происходит, теперь испуганно привставали с мест, стараясь увидеть, что же творится у стола Хаффлпаффа. Тем более, что игнорировать подобное зрелище было сложно: голос у Гленды сейчас был чужой - низкий и страшный он, кажется, отражался от сводов зала, достигая каждого уголка, и Эшлинг с трудом боролась с желанием зажать уши ладонями. - Боже, помогите ей кто-нибудь! Дэн?
Armand Bechet: Не склонный к сочувствию к кому бы то ни было, Арман невольно рассуждал о неблагополучии британских магических семей, если им еда в Хогвартсе кажется хотя бы аппетитной. Подобные размышления так или иначе посещали его раза два в сутки, когда приходило время наслаждаться видом большей частью пасмурного неба сквозь потолок Большого Зала. И этот раз не был исключением. Беше довольно лениво разравнивал по тосту какой-то джем, больше отдаваясь процессу, нежели ожиданию результата, пропускал мимо ушей монолог Сольвейг о причинах отказа от празднования дня рождения и изредка вставлял подходящие по смыслу реплики, по большей части односложные. - Благодаррю, Сольвейг. – Беше кивнул, сегодня пытаясь быть вежливым если не по отношению к чаю, то хотя бы по отношению к Роул, и подался вперёд, чтобы иметь возможность взглянуть на Элеанор, так сказать, глаза в глаза. И очень жаль, что глаза последней оказались закрыты утренней газетой. - Да, я предлагаю, лучше будет добраться до Лондон. В эта «Кабанья голова» выглядит так, как если название произошло от кабана, который там жил век назад. И с тех пор там не убирали. – Арман таки дождался исчезновения печатного издания и охотно улыбнулся в ответ на улыбку Руквуд. Тост был забыт, перспектива похода в более-менее цивилизованное место вполне примиряла его с возможностью поголодать ещё пару часов. Но с перспективами не сложилось. На вой студентки невозможно было не обратить внимание. Её ругань переполошила – удивила, а кого и напугала – весь Зал, и только Арман сделал охотничью стойку. Хотя нет, не правда: Барон точно знал, что схожие чувства испытывает сейчас ещё один человек. Арман сделал вид, что задумался о целесообразности успокоения, но поднялся на удивление быстро. - Я был бы не в дух, разбери я такое жилище, - разочарованно сообщил он Лорензену уже на ходу. - Я ждал что-то потрясающее. – Это он о брани. Когда Альдо рассказывал о том, что им нужно искать, наибольший интерес у Барона вызвала именно эта часть, по крайней мере, на показ. И, кажется, более его ничего не интересовало, так что спасение утопающей в демонической ярости ему заранее виделось бесполезным. Опять же, на вид. Рядом с бесноватой он, тем не менее, оказался первый, и, когда ожидаемо не сработал магический способ усмирения буйствующей, опустился на колени и схватил девушку в охапку.
Liam Flanagan: Хорошо, что Флэнеган успел только намазать тост маслом и не успел откусить. По Залу прошла такая ругань, что ему сначала показалось, что он в каком-то пабе, а не в Большом Зале школы Хогвартс. Тост полетел в сторону, шлепнувшись, конечно, маслом в стол, а Лиам просто через стол перелез, чтобы не тратить время на оббегание всех преподавателей. Чего так рванул? Да потому что его любимые детки, хаффлпаффцы, похоже, заварили кашу. Идеальное блюдо на завтрак. - Гленда! Сначала он думал, что это судороги и мимоходом схватил со стола ложку, но потом сообразил, что при судорогах так не орут и не ругаются. Больше было похоже на одержимость. Чем ближе он подбегал, тем больше было похоже. Двое парней-иностранцев уже пытались помочь, парень из Шармбатона уже держал девочку. - В Больничное Крыло надо, парни, - первая мысль, пришедшая в голову и высказанная вслух. - И держи осторожно, чтобы она не переломала себе кости. Он, чаровед, очень плохо представлял, что делают с одержимыми, если Гленда действительно одержима. Когда-то он читал книги про ритуалы и демонов, но это было чертовски давно и почти в шутку. Флэнеган обернулся к преподавательскому столу, где должен был быть человек, который должен был знать.
Daniel de Foix: Большую часть всех этих разговоров про квиддич Даниэль благополучно прослушал. И если смысл слов, сказанных Джеком, француз ещё уловил, то монолог блондинки с косичками показался ему не намного веселее какой-нибудь чертовски скучной лекции. Словно бы она выучила наизусть “Квиддич сквозь века” и теперь по памяти цитировала строчки оттуда – вот странная. А потом всё произошло очень быстро. Но, вопреки отчаянной просьбе Эшлинг, де Фуа всё же не смог первым оказаться возле Гленды, хотя сидел к ней несравнимо ближе Армана. И вовсе не потому, что не хотел. И даже не из-за того, что Шеридан крепко держала его за руку – её он почти не слышал, и даже столь сильного испуга её уже не почувствовал. Всё заслоняло собой другое чувство – внезапный приступ такого гнева, от которого темнело перед глазами. Волна безумной, какой-то за гранью человеческой ярости в мгновение накатила оттуда, где билась в приступе девушка. И если бы не Эшлинг стискивала локоть Даниэля, а он держал её пальцы в своей руке, то той было бы сейчас очень и очень больно, потому что француз с ненавистью сжал руку в кулак, едва не согнув пополам вилку, которую держал. Ненависть душила его, и де Фуа боялся, что ещё немного, и ему станет просто нечем дышать. Одним рывком высвободив свою руку из руки Шеридан, француз сунул её в карман и, нащупав там массивный золотой перстень, быстро надел его на палец, активируя ментальную защиту. И только теперь, выдохнув, услышал, что Эшлинг зовёт его. После целого набора отвратительнейших эмоций пустота в эмоциональном фоне была не менее отвратительной. Проклятье. - П'гокляли её наве'гняка. Ты не бойся, ей помогут. Снова быстро коснувшись дрожащими пальцами руки Эшлинг, Даниэль всё же поднялся со скамьи и, сделав пару коротких шагов, уже опустился на одно колено рядом с Беше. И, несмотря на указания местного преподавателя заклинаний, было почти очевидно, что этой девушке не колдомедики нужны. - Арман, есть идеи получше? – Спросил де Фуа на французском, дабы Флэнеган не понял, о чём речь. К Барону стоило прислушаться, хотя бы потому, что по части странных проклятий он знал побольше других студентов. – Я готов помочь. И всё-таки, всё-таки к горлу подступала тошнота – порой Даниэль ненавидел свой дар ощущать вот такое. Подошедший Лорензен этот приступ тошноты только усиливал одним своим видом, а съеденный завтрак сейчас казался вообще съеденным зря.
Glenda Chittock: У Гленды никогда не было приступов, а потому её организм сходил с ума от неожиданности - боль, казалось, сейчас переполнит её и заставит кожу лопнуть, начнёт изливаться наружу. Она не понимала, где верх и где низ, её словно вытеснили из собственного тела. Ну уж нет, пошёл отсюда, уходи! - мысленно молила она, чувствуя, как к горлу подступает тошнота - хорошо, что не успела толком позавтракать. Ты сама пустила меня, я хочу развлечься, Глееендааа - собственное имя, звучащее в голове выбивало хаффлпаффку куда сильнее остальных слов. Рассудок вернулся лишь на несколько мгновений, когда Беше подобрал её с пола. Она смотрела на него глазами, полными ужаса, непонимания и мольбы хоть как-то ей помочь. Ей казалось, что голова скоро взорвётся, что это неведомое существо убьёт её. Однако когда Читток собиралась что-то сказать, в глазах снова потемнело и вернулись судороги, она извивалась и кричала что-то несвязное - тем же страшным, чужим голосом. Перестань же сопротивляться, это же так весело! Куда я попал, никакого здоровья... обычно люди не так тяжело переносят моё пребывание в себе, а ты! Как не стыдно принимать гостя тошнотворной реакцией? - добрая половина зала сошла с ума бы от страха, услышь они то, что происходило у Гленды в голове. Уходи, уходи! Кто тебя вызвал, кто ты такой, наконец?! - взвыть о помощи не удавалось, мозг словно разучился посылать импульсы, заставляющие девушку двигаться и говорить. -Аааа, не трогайте меня, паршивые ублюдки! - что я такое говорю, перестань заставлять меня! Они хотят мне помочь, что ты устраиваешь? - ударив рукой об пол, ты перевернулась на бок и... укусила декана за руку. Они изгонят меня, а я этого не хочу - чего непонятного, дура! Пошли отсюда, немедленно, поднимайся, я сказал! - но девушка не могла подняться, держали её крепко. И правильно делали - кто знает, куда мог увести хаффлпаффку этот голос. -Я уничтожу вас. Всех уничтожу! - ногами Ленд несколько раз ударила по полу, сколько же ссадин на ней будет, когда всё закончится? Если, конечно, закончится.
Winifred Lermont: внешний вид: школьная форма, волшебная палочка. Уинни как обычно не повезло слететь вниз по лестнице и упасть прямо на колени. Царапины зудели, но Лермонт очень не хотела опаздывать на завтрак и тем самым лишний раз беспокоить Джека, который кажется в последнее время ходил за ней по пятам. Понятное дело, что все были немного напуганы и обеспокоены после случившегося в музыкальной комнате, но всё же она не считала себя маленьким ребенком, который не может о себе позаботиться. Хотя наверное стоит признать, что такая забота всё равно нравилась Уинни, ведь это означало, что Джек очень любит её. Хаффлпаффка прямо вбежала в Большой Зал, рыжие волосы были немного растрепаны, да и сама Уинни была не в лучшем виде. Оказавшись рядом с Джеком Лермонт выдохнула и только собиралась всех поприветствовать, а ещё рассказать как ей не повезло слететь сегодня с лестницы, как рядом с ней раздался голос Гледны, который совсем не был на неё похож. -Джек! – почти простонала Лермонт схватившись за плечо Лантерна и на мгновение даже дернула, -Она... она... да, помогите ей кто-нибудь! – голос Уинни дрожал, она сразу же вспомнила прошлый год. Вспомнила ту проклятую библиотеку и разговор с одним учеником, который точно так же орал на неё, а на следующее утро его нашли мертвым. -Гленда! – позвала она хаффлпаффку хотя и понимала, что та наверное уже и не слышала её. Да что уж там, перед ними был кто угодно, но не её однокурсница, которая была очень милым человеком. Уинни наблюдала за тем как иностранные студенты схватили девушку и от бессилия уткнулась лицом в плечо Джека не желая больше видеть всё это.
Aldo Lorenssen: Такой, немножко мастерский - Не можно ее осторожно держать, - выдохнул Альдо, пытаясь помочь Арману скрутить внешне такую хрупкую девушку, которую одержимость уже преображала и делала какой-то уж очень ужасной. Искаженное лицо превратилось почти что в демоническую маску, да и корчило ее так, что ой, - с ней вообще нельзя сейчас осторожно... И одержимая не замедлила примером доказать его слова: удар - и Армана отнесло в сторону, прокатив по полу под ноги рыжему профессору, а следом досталось и Альдо с Даниэлем - к великому сожалению Лорензена мало. Он был бы готов пожертвовать собственной головой, если бы Фуа свернул себе шею, но увы... увы, обоим достался только тяжкий полет прямо в хаффлпаффский стол буквально головами. А пока он знал только одно, что девушку надо увести. "В больничное крыло", до которого они не дойдут, конечно. Вокруг орали, визжали, подруги (или не подруги) одержимой девицы плакали и просили ей помочь. "Нам бы кто помог", мрачно думал норвежец, в очередной раз кидаясь на девушку и тут же отлетая чуть ли не от взмаха ее руки. Колдовать... колдовать нельзя, но был шанс отвлечь демона, пока кто-то не придумает что-то еще. Под рубашкой очень болела кожа: Лорензен глянул мельком и понял, что там наливается кровавое пятно от печати Марбаса. И нет, он даже не обеспокоился этим. Просто тоскливо вздохнул - кажется, начинает привыкать.
Liam Flanagan: Флэнегана никогда, честно говоря, не кусали дети. Женщины кусали, да, бывало, но вот дети… - А! - он схватился за руку - было больно, и даже кровь потекла. Совет по поводу того, что нельзя с этой девочкой осторожно, профессор теперь воспринял очень серьезно, особенно когда ему под ноги прилетел шармбатонец. Он помог парню подняться и дальше постарался соображать очень быстро. Как только парень из Дурмстранга снова отлетел в сторону, Флэнеган мигом снял с ближайшей девицы, что сидела рядом за столом, мантию, согнал всех с ближайших скамеек, рявкнув, неожиданно даже для себя. Затем он подскочил к корчавшейся на полу Гленде, пока та отвлеклась на норвежца и, свернув мантию, накинул и затянул вокруг локтей, надеясь, что удержит. - Ноги! - крикнул он, сам не зная, зачем. Ногами же она колдовать не будет.
Daniel de Foix: Даже будь у Армана и впрямь идеи получше, Даниэль их выслушать просто не успел. Он вообще-то всегда был против применения физической силы по отношению к девушкам, но некоторые девушки просто не оставляли иного выбора. Например, Гленда Читток, или кем она там сейчас была, которая отшвыривала от себя людей не хуже взбесившегося гиппогрифа. - Excusez-moi, ребята. – Это было адресовано Джеку и Уиннифред, которых чуть не столкнул со скамьи француз, впечатавшись в неё плечом, а после и головой. Впрочем, кое-что утешало – рядом точно также приземлился Лорензен. Ей-богу, на какое-то мгновение Даниэль ощутил даже некую с ним солидарность. А потом ему ничего не оставалось делать, как помочь профессору связать эту взбесившуюся особу – только раздевать он никого не стал, а сдёрнул жёлто-чёрный шарф с плеч Лермонт, сидевшей ближе всех. Гленда явно вознамерилась пнуть побольнее и Альдо, и самого Даниэля, когда тот извернулся и перехватил её под коленями, однако как следует связать не получилось – ибо держать приходилось обеими руками.
Benjamin Nayman: Глаза у Бэнджи округлились и грозили вылезти из орбит, когда Гленда повалилась в проход. Он видел несколько раз эпилептический приступ в приюте, но стоило сокурснице заговорить, и он понял, что это не он. Правда, ложку уже успел схватить и успел вскочить со скамьи и стоял теперь как дурак. Он вздрогнул, осознав, что именно говорит Гленда. - Ей помогут, Эшлинг, ей помогут. Он не знал, что делать, растерянно обводя всех взглядом, пока иностранцы не разлетелись во все стороны. - Ну вот это снова начинается… Он не хотел никого пугать, но был уверен, что происходящее связано с тем, что происходило в музыкальной гостиной несколько дней назад. И Гленда ведь там тоже была. Вот и все сходится.
Armand Bechet: Арман собирался ответить де Фуа чем-то, не больно уступающим речи одержимой в непристойности, но в этот момент мир для него полетел вверх тормашками, а под конец взорвался миллионами жгучих огоньков. В финале полёта его голова уж очень неудачно встретилась с выступом на скамейке. Грубо выдернув локоть из рук хогвартского профессора, решившего ему помочь, Барон поднялся сам, но несколько секунд пережидал тошнотворное головокружение прежде, чем вновь броситься на голосящую студентку. «Incarcerous*», - Беше взмахнул волшебной палочкой и ухмыльнулся. Больно смешное они все, бросающиеся на демона как псы на медведя, зрелище представляли для стороннего, незаинтересованного наблюдателя, каким Барон умел становиться практически в любой ситуации. *заявка, однако
Glenda Chittock: В какой-то момент Гленда почувствовала жжение в боку, после которого боль в голове начала утихать. Теперь я никуда не уйду. - голос казался не таким громким, но по-прежнему зловещим. Ещё бы, демоны доброжелательными не бывают. Тот, что вселился в хаффлпаффку явно решил подкрепить слова делом и заставил её буквально расшвырять по залу всех тех, кто пытался помочь ей, унести в Больничное крыло. Правда, последнее здесь вряд ли могло бы помочь. Становилось всё страшнее и в мгновения, когда Гленда могла о чём-нибудь подумать, она боялась того, как к ней потом будут относиться все эти люди. Но потом внезапно накатывал новый приступ безумия, душивший хаффлпаффку тем больше, чем сильнее её хватали окружающие. Боль снова возвращалась, не находя выхода в метаниях и судорогах - хотелось закричать, но своего голоса у неё больше не было. Демон постепенно подчинял себе мозг девушки. Но организм ещё сопротивлялся, несмотря на то, что на её коже уже виднелась кровавая печать этого ужаса. Сердце бешено стучало, перед глазами не было никакого отчётливого изображения - только разводы. -Пустите меня! - громкий, роковой голос заполонил весь Большой зал, после чего ещё несколько раз отдалось эхо. Теперь уже и демон стал действовать на Ленд таким образом, чтобы она не лежала спокойно. Разорвать путы не получалось, на теле появлялись кровавые ссадины от них. Одна из верёвок лишила хаффлпаффку возможности нормально открывать рот, но ужас молчать не хотел. Получилось невнятно, но смысл был предельно ясен: Сщхьто фвы тфоврите, презвренные гфлупфцы! Нфеф смейфте так обфрафщатсфя со мфной!Я уфью вфас, уфью! Вфы умрфрёте стфравной сфмертьфю!* Уйди, пожалуйста, проваливай из моей головы, перестань! - девушка попыталась приподняться, но у неё это почти не получилось - Гленда ударилась головой о каменный пол, перед глазами появились яркие пятна: она теряла сознание. Не смей, дрянь, не смей, я тебе говорю! Очнись сейчас же, освободи меня! - боль снова усилилась, из носа пошла кровь. *Что вы творите, презренные глупцы! Не смейте так обращаться со мной! Я убью вас, убью! Вы умрёте страшной смертью!
Armand Bechet: - Да-да, Губернатор, умрём, но не твоей заботой. - Беше рявкнул, вновь оказываясь рядом с девушкой. Схватив её поперёк туловища, Арман вырвал одержимую из рук преподавателя и Даниэля. Чего бы эти двое не думали, а доставлять демона куда-нибудь, где можно будет с ним разобраться, будет он. Потому что лазарет - совсем не это место, пусть рыжего медика и боготворит половина студенток Хогвартса. - Ты, кусок крысиного дерьма, Марбас, ты испортил мне завтрак, сволочь, - со стороны могло показаться, что Барон дружески обменивается ироничными замечаниями со старым другом. Всё равно ничего понятно не было - креол изъяснялся на языке матери, уверенный, что эта нахальная рожа его поймёт.
Jack Lantern: Джек с ужасом проследил полёт шармбатонского студента и то, как Гленда с лёгкостью отшвырнула от себя Даниэля и Лорензена. Это было немыслимо, невозможно, и Джек чувствовал себя совершенно бесполезным. Он, собравшийся идти по стопам отца в целители, не мог ни узнать беду, настигшую подругу, ни помочь силой. Там, где здоровые парни вроде Лорензена, де Фуа и Беше летают, словно игрушечные, он точно не помощник. Поэтому всё, на что его хватало – это чувствовать отвращение к своей бездеятельности, сгорать от ужаса и умудряться как-то поддерживать Уинни, появлению которой он не успел даже обрадоваться. - Ей помогут, Уинни. Они, похоже, знают что делают, - это было невероятно, но ему действительно так казалось.
Aldo Lorenssen: Магические веревки продержались не больше полуминуты - лопнули вместе со всем, чем запеленали несчастную Гленду, отлетели - то ли приводя за собой, то ли создавая порыв ветра, который опрокинул хаффлпаффский стол, снеся всех его обитателей, разбросав посуду со столов и сорвав со стен гобелены, а запах! Запах, распространившийся по залу был совершенно невыносим. Вещи словно взбесились, разбиваясь о каменный пол и иногда о чьи-то головы, скамью слизеринского стола опрокинуло вместе с теми, кто на ней сидел, сверху свалив то, что на столе стояло. Потерять сознание Гленде не удалось, чужая сила вела ее, как марионетку, заставила еще раз ударить Армана, а потом наградить Фуа, что пытался связать ее ноги, таким увесистым пинком, что затрещали не только сломанные ребра Даниэля, но и сломанные ступни Гленды. - Seis se! - Альдо орал это на родном языке матери, но было несложно понять, что он просит прекратить, но сложно расслышать сквозь визг и крики в зале, - Барон, может... здесь? Профессор, вы не быть... пробовать скатерть? Она длиннее и крепче... Главное, чтобы не стошнило, главное, чтобы не стошнило - он не имел никакого намерения знакомить всех со своим завтраком. - Мы не унести ее, - говорил норвежец, подтягивая скатерть с хаффлпаффского стола ближе к профессору Флэнегану. Сам он явно не справится с обматыванием одержимой, к тому же, если Беше согласится, оно даже и к лучшему - будет, кому подержать девицу и починить держащую ее ткань, - и не донесем... Присутствие кого-то старше даже как-то обнадеживало. По крайней мере в том, что это не Мальбург.
Liam Flanagan: Флэнеган уже перестал думать, что он профессор, декан, чаровед - как-то это все стало неважно. Все вокруг разлеталось со страшной силой. Нет, на секунду он все-таки помнил, когда хаффлпаффский стол опрокинулся, и он заорал: - Старосты, уводите всех из зала срочно! Девушку из рук у него самым немилосердным образом вырвали, и он вздохнул - вроде и пытается что-то сделать, и то не дают. Лиам дернул скатерть и, пока шармбатонец держал Гленду, крепко связал локти и колени. - Я держу, - уверил он парня и добавил уже обоим. - Если вы знаете, что делать, то делайте прямо здесь и сейчас. Ответственность я беру на себя. Давайте! И он очень надеялся, что они и правда знают.
Aisling Sheridan: Когда Даниэль вырвал руку, Эшлинг инстинктивно прянула в сторону - на мгновение ей показалось, что следующий движением француз оттолкнет ее в сторону. Непрекращающийся поток брани, исходящий от Гленды, как-то не делал обстановку спокойнее и уютнее, и Шеридан как-то слабо верилось, что это проклятие - во всяком случае, тогда какое-то ну очень темное, потому что... где это видано, чтобы хрупкая девушка вот так разбрасывала троих сильных молодых людей? Когда их расшвыряло, Эшлинг в первый момент дернулась вперед, но вовремя остановила себя: если с происходящим не могут справиться трое молодых людей и даже подоспевший преподаватель, то она определенно ничего толкового сделать не сможет. Чуть поколебавшись, она отодвинулась еще подальше, к отступившему Бенджи, очевидно, надеясь на защиту его ложки. - Как-то... страшно это все выглядит, - обеспокоенно констатировала очевидное Шеридан, - Бен, ты не думаешь... Впрочем, закончить свой вопрос хаффлпаффка не успела: возникшей из ниоткуда ударной волной Эшлинг буквально подкинуло в воздух и швырнуло на падающий под действием того же удара стол. Перелетев через него, Шеридан приземлилась на спину - и вскрикнула от боли - а сверху, со стола, на нее валились тарелки, приборы, еда, скатерть... Кто-то рядом взвыл - на него опрокинулся кофейник с горячим кофе - и все произошедшее с Эшлинг могло считаться удачей, еще и потому что стол заслонял перелетевших его от падающей скамейки. А кого-то и придавило. И в довершение всего по Залу внезапно распространилась волна едкого зловония - да такого сильного, что у Шеридан заслезились глаза. Зажимая нос рукавом мантии, она попыталась сесть: нестерпимо болела рука, на которую девушка упала, и в состоянии какого-то обиженного отчаяния она звала сейчас всех, кто мог бы успокоить ее: - Бенджи? Дэн! Джек? Уинни! Мариана! Хорошо бы ни на кого из них не упал кофейник. Но что же это такое творится?
Solveig Rowle: - Бывает, - машинально отозвалась Сольвейг на сообщение Эллы о безумии Читток. И лишь потом заметила, что у стола Хаффлпаффа действительно происходит что-то странное - настолько, что Альдо с Арманом моментально сорвались с места. Роул проводила их недовольным взглядом - ее все еще здорово раздражала манера обоих магов уходить, не объяснив толком причину ухода, или объяснив ее какими-то только им понятными метафорами. - Я думаю, что в этой школе, во всяком случае, никогда не скучно за завтраком, - мрачно отозвалась "Солли", наблюдая за происходящим у стола "барсуков", - не убийства, так припадки. Скорость, с которой к бьющейся хаффлпаффке бросились Арман с Альдо, заставляла предположить нечто нехорошее, и "да, сглазили" Лорензена совершенно не убеждало, а тон, которым фраза была произнесена, вообще скорее убеждал в обратном. Француз с норвежцем не имели привычки посвящать ее в свои планы, которые в последнее время становились совсем уж многочисленными, но Роул как-то смутно почувствовала, что все происходящее имеет какое-то отношение к их хитрым темным ритуалам и даже, возможно, к тому самому, закончившемуся бегством демона. Демона? - У меня что-то пропал аппетит, - Сольвейг скомкала и отбросила в сторону хлопковую салфетку и требовательно посмотрела на Руквуд, - пойдем, Элла. Нам непременно расскажут, чем закончился этот цирк. Слизеринка как-то смутно ощущала, что ничем хорошим это не кончится, и что самым разумным поступком будет поскорее покинуть Зал - но увы, привести в исполнение свой идеальный план она не успела: в следующий же момент Роул лишилась опоры и полетела на пол, а сверху Сольвейг уже накрывала скатерть, тосты, газета Эллы и каша. Горячая, вязкая овсянка шлепнулась прямиком на плечо девушке, и медленно стекала по нему пока Роул, чертыхаясь, выбиралась из-под накрывшей ее скатерти. - Ах ты же боггартов случай... Она пребольно ударилась, и сейчас пребывала в столь скверном расположении духа, что не стала бы возражать, если бы вдруг оказалось, что единственный способ избавиться от проблем с Читток - это убить ее на месте.
Glenda Chittock: По всему телу разливалась боль и не было никакой возможности понять, что являлось её причиной - демон или же сломанные ступни, от которых только что пострадал Даниэль. Грохот от падения факультетского стола так громко отозвался в голове Гленды, что она на несколько минут потеряла возможность слышать. Теперь в ушах не гремел даже гул голосов окружающих, слов которых она не успевала разбирать между приступами "нападения" демона на её мозг. Ноги сломаны - пусть временно, но всё же сломаны. Рефлексы и инстинкт самосохранения не желали позволять хаффлпаффке шевелиться, но зараза, сидящая в голове, очевидно считал иначе. Грудь тяжело вздымалась, из неё вырвался какой-то почти беззвучный вой. Глаза налились кровью. Руками она вцепилась в скатерть, стараясь разорвать её - костяшки пальцев побелели. -Я обманул вас, вонючий помёт докси! И никто, никто не сможет помешать мне! - сейчас она не понимала, что говорит, ведь возможности слышать она лишилась, устроив в зале погром. Что тебе нужно, что, что мне сделать, чтобы ты ушёл? - вопрос о том, откуда он появился Ленд уже не волновал. А демон не спешил отвечать, у него появились другие проблемы - на месте, где возникло его клеймо, из-за повышенного давления лопнула кожа и хлынул фонтан крови, забрызгав декана, Альдо и Беше. Помогите мне, спасите меня! Я не выдержу долго, я сойду с ума, умру... - с каждой секундой ей казалось, что оставаясь в изнуряющем сознании она теряет рассудок. А если единственный способ избавиться от этого ужаса - убить Гленду? Она подумала бы об этом, но думать получалось... не получалось. -Провалитесь вы пропадом, мерзавцы! Я буду мучить и вас, вы истечёте кровью, а я выпью её и стану сильнее, чем сейчас! - кровь хлестала, в глазах темнело, но она была здесь, не проваливалась в беспамятство.
Daniel de Foix: Ну, да, эти двое и впрямь вели себя так, будто знали, что делать, а Даниэль на пару с профессором смотрелись на их фоне какими-то беспомощными идиотами. Но француз не спорил – крепко выругался только на родном языке, когда Беше бесцеремонно вырвал девушку из его рук, ибо его действие сопровождалось ещё и таким мощным ударом с ноги от самой Гленды, что у де Фуа затрещали рёбра. Он жадно глотал воздух, пытаясь восстановить дыхание – но и дышать теперь было тоже больно. Чёртова, чёртова школа! Не кэльпи, так фестралы, не фестралы, так красные колпаки, не колпаки, так шпаги, не шпаги, так припадочные студентки – ни дня без веселья! В конце концов, Даниэль мысленно плюнул на попытки помочь Беше и Лорензену – большей частью они всё равно были бесполезны. Тем более что сквозь звон бьющейся посуды и крики Альдо до юноши донёсся голос Эшлинг, и с этой секунды он не мог думать больше ни о ком другом. - Эшлинг! – Француз тут же отозвался и зашипел, сквозь стиснутые зубы – малейшее движение при попытке подняться и вообще говорить причиняло жуткую боль. К счастью, девушка была не далеко – отшвырнув с дороги пару тех самых кофейников, Даниэль добрался до Шеридан и помог ей подняться на ноги. – Цела? Я здесь, Эшлинг. А тебе надо уходить отсюда. Крепко сжимая в одной руке волшебную палочку, а в другой ладонь Хаффлпаффки, француз теперь пытался пробраться к выходу – правда, при этом его так шатало, что он едва стоял на ногах. Чудовищные вопли Читток звенели в ушах, и в какой-то момент Даниэлю начало казаться, что он просто сошёл с ума – ну, не может быть, чтобы всё это происходило на самом деле. - Нэйман, давай за нами, выбирайся! Wingardium Leviosa. – По крайней мере, стол нужно было если не вернуть на место, так хотя бы поднять и поставить у стены, чтобы освободить проход. При помощи тех же чар левитации вызволив ещё пару учеников Хаффлпаффа из-под упавших на них скамеек, Даниэль снова закашлялся, сгибаясь пополам от боли. Но руку Эшлинг всё-таки не выпустил.
Benjamin Nayman: Бэнджи совсем не повезло - когда он упал на спину, в него чуть не воткнулся нож, прочертив по щеке, а потом облило все же горячим кофе. - Ааа, - простонал он, хватаясь за щеку. Но зов Эшлинг быстро вернул его к действительности. Увидев, что ей помогает Даниэль, Бэнджи решил помочь Мариане. - Мариана? - он подал девушке руку, вытягивая ее из зала, вслед за остальными, и смотря через плечо на то, что происходит с Глендой. Хорошо, что с ней были те, кто знает, что делать. Останься она один на один с ним, например, он ни за что бы не справился. - Ты в порядке, Мариана? Все старались выбраться из зала, оставляя посреди раскиданных столов и скамеек четверых.
Armand Bechet: Беше ответил бы на предложение Альдо ещё одной непристойностью, но в этот момент ему вновь прилетело. И в этот раз даже за дело. Поднимаясь с пола, он оказался уже более сговорчив, чем секундой ранее, хотя и ругался на чём свет стоит, не хуже самого Марбаса. Оказавшись на ногах, он замолк и прижал Читток к земле, давая возможность остальным зафиксировать разбушевавшуюся студентку. - Держи так, как если это – твоя жизнь, - дружелюбно оскалился Барон в лицо профессору, отпуская связанную девушку. – Или твоя дочь. То, что помогает им профессор, старший и вообще – светлый маг, Арман демонстративно проигнорировал. Чего уж теперь. - Хорошо, здесь, - кивнул он Лорензену. С другой части Зала, куда закинула её вызванная Марбасом волна, к нему прилетела сумка, повинуясь призывающему заклинанию.
Jack Lantern: Джек уже два месяца как не был старостой, но Эйдж то ли опоздал на завтрак, то ли вовсе решил остаться в гостиной. Поэтому Лантерн слегка встряхнул Уинифред, призывая девушку взять себя в руки, и повернулся к остальным: - Давайте уйдём… - Он хотел добавить что-то ещё, что придало бы его словам убедительности, но в этот момент сильнейшая волна сбила его с ног. Джека ударило плечом о пол, протащило до соседнего стола, оказавшегося вверх ногами, а на последок приложило каким-то блюдом по затылку. Перед глазами йоркширца взорвался фейерверк, а по затылку разлилась жгучая боль. - Уинни! Уинни, ты в порядке? – вернув способность видеть что-то, кроме светящихся кругов и искр, Лантерн бросился к девушке и бережно поставил её на ноги*. – Идти можешь? Джек огляделся по сторонам. Похоже, что никто серьёзно не пострадал, и Джек подтолкнул рыжую к выходу: - Иди со всеми, я помогу младшим. Друзьям эта волне не причинила вреда, но были и другие. Кое-где в зале кричали не от страха, но от боли, и Джек поспешил туда. Кого-то придавило массивной лавкой, кто-то не мог встать из-за боли в сломанной ноге. Лантерн старался держаться подальше от эпицентра бедствия, но то и дело оглядывался на Гленду и тех, кто остался возле неё. *позволь мне напомнить, душа моя - нам сегодня идти в Хогсмид, поэтому никаких неустранимых увечий, пожалуйста.
NPC: - Вонюу-у-учки, - раздался сверху ехидный, но тем не менее неуловимо завистливый голос школьного полтергейста, и Пивз, привлеченный шумом, описал большой круг над залом, любуясь происходящей в нем вакханалией. Вот уж кто был в восторге, так это дух хаоса, однако Пивз был примечателен еще и тем, что умел одновременно испытывать диаметрально противоположные эмоции, и сейчас, радуясь беспорядку, он одновременно злился, что ученики посмели затеять такое без него. Пивз и мечтать не мог о столь масштабных разрушениях: учителя наверняка выгнали бы его, однако те сейчас пребывали в замешательстве и грех было не воспользоваться подобной возможностью пошалить. Бам! Со стола Рейвенкло внезапно сдернули скатерть, и посуда посыпалась на сидящих учеников, а сама же скатерть обрушилась на студентов за гриффиндорским столом. А потом сверху всех накрыл шквал еды: пока гриффиндорцы выпутывались из скатерти, Пивз утащил все, максимально вязкое и пачкающее, и в данный момент с восторгом забрасывал перепуганных студентов снежками из овсянки и тыквенного пюре. - Получите, вонюу-у-учки-и-и! - радостно завывал полтергейст, и отрадно было слышать, что хоть кому-то нравилось все происходящее.
Aisling Sheridan: - Бен! - Эшлинг рванулась назад, широким жестом пытаясь ухватить Неймана за локоть, но тот уже бросился помогать Мариане, и Шеридан, поколебавшись, позволила Даниэлю утянуть себя за собой. Дела принимали какой-то совсем дурной оборот, и хаффлпаффка, в отличие от де Фуа, уже не была так уверена в том, что профессор и иностранные гости действительно знают, что делают. Но сама Эшлинг знала еще меньше, и от нее, перепуганной и растерянной толку было не больше, чем от Пивза, явившегося на шум и добавлявшего к хаосу еще больше хаоса - впрочем, ждать помощи и сочувствия от полтергейста вообще было глупо. Пригибаясь, чтобы не получить порцию овсянки в лицо, Шеридан вслед за Даниэлем пробиралась к выходу, и не сразу заметила, что де Фуа как-то странно кривится при каждом резком движении. - Дэн, ты в порядке? - Эшлинг перехватила предплечье француза, стараясь развернуть его к себе, чтобы заглянуть в лицо. - Тебя ничем не задело? Берегись овсянки! Хаффлпаффка вовремя дернула Даниэля за руку, чтобы тот успел уклониться от одного из брошенного Пивзом снежков. - Это Пивз, школьный полтергейст, - представила гостя Шеридан, - я так и знала, что он появится, раз такое творится. Подожди Бена чуть-чуть, они сейчас... Бенджи! - Эшлинг попыталась перекричать стоящий вокруг шум, чтобы дозваться Неймана и Алистер. - Мари! Давайте скорее! В книжках, которые так любила Эшлинг, бегство считалось поступком позорным, но книжки книжками, а благоразумие все же подсказывало хаффлпаффке, что оставаться в Большом Зале становится все более и более небезопасно.
Mariana Alistair: Все происходило слишком быстро и слишком скомкано для того, чтобы разобраться что происходит. Не успела Мэри удивиться и испугаться неожиданному приступу Гленды, в котором она без труда опознала признаки одержимости – в памяти всплывали параграфы из всего пару лет назад прочитанного учебника по Защите от Темных Сил; как тут же началась драка не на жизнь, а на смерть – Мариана с нарастающим ужасом смотрела, как Ленда, точнее то, что заняло её тело, превратив её лицо в жуткую маску, без видимого труда разбрасывается студентами Шармбатона и Дурмстранга и даже их собственным хаффлпаффским деканом. А после её стало совсем не до переживаний за других, потому что она неожиданно почувствовала, как взлетает над скамьей, точнее вместе со скамьей, и падает лицом и ладонями вперед на холодный камень. К счастью хотя бы скамейка приземлилась рядом, а не сверху. Мэри, все ещё не пришедшая в себя от падения, позволила Бенджи взять в себя за руку и вытянуть из-под груды еды, однако на полпути она внезапно замерла, сосредоточенно глядя на пустой кусок стены и, кажется, не замечая ничего – ни шута, ни ветра, ни отвратительного запаха, заполнившего помещение, ни Пивза, ни уродливой, кровавой ссади на левой скуле. Это извечная проблема: когда ты много читаешь и помнишь почти каждую прочитанную страницу, ты можешь ответить почти на любой вопрос, но ты можешь просто не успеть сделать это вовремя, слишком уж велик объем информации. И все же не попытаться Мэри не могла, в конце концов какая ещё от неё польза может быть. Она точно знала, что где-то читала о такого рода вещах. Не просто описание для профанов в учебнике по продвинутой Защите, где рассказывалось как распознать одержимого и что с ним лучше не делать, но более подробную и специализированную информацию, которая могла сейчас помочь им сейчас. Поэтому Мэри и стояла как истукан, слишком увлеченная попытками разобраться в своей внутренней библиотеке, пока наконец ей не улыбнулась удача – конечно, это были книги отца, которые он приносил с работы. Вот только через секунду пришло понимание, что может лучше бы она не вспоминала. - Я знаю, как можно помочь! – не смотря на смелое высказывание, голос девушки звучал очень уж беспомощно. Ещё бы, она прекрасно понимала, что её предложение не только опасно не только для тела, но и для души: Темная магия ни для кого не проходит безнаказанно. Мэри с трудом верилось, что она готова предложить такое, но молчать и ждать, когда с её подругой разберутся другие. Но где-то даже не в самой глубине души, а почти на поверхности, она понимала, что говорит это в надежде, что остальные скажут ей, что это не надо делать, что это слишком опасно и не нужно. – Если я не ошибаюсь, я знаю какая Печать нужна, чтобы обезвредить Ленду. Не спасти, но, ну, это как в клетку посадить, чтобы никому больше не повредить. Хотя бы на время.
Eleanore Rookwood: - О, я тебя полностью поддерживаю эту идею, - зло бросила Элла. Недовольство её впрочем было направлено не на Сольвейг, а на все это непотребство, происходившее вокруг, и в особенности на чей-то омлет, призвемлившийся аккурат на голову Руквуд. Дважды ей повторять не пришлось – ещё не улеглась пыль и рассыповшиеся сахар и соль со слизеринского стола, а она уже была на полпути к двери в зал. – По мне так этот завтрак стал соверщенно безвкусным ещё десять минут назад. На пути в выходу Руквуд довольно бесцеремонно отпихнула со своей дороги какую-то светловолосую хаффлпаффку, кажется Элистер, или Шеридан. Они все на одно лицо, и все не наделены избытком интеллекта или инстинкта самосохранения, иначе как объяснить странное желание этой дурочки постоять столбом на выходе их Большого Зала в такой момент. Лишь только выйдя за двери, в зону относительной безопасности, Элла тут же обернулась к Сольвейг, на ходы выуживая из кармана палочку и очищая и себя, и подругу, совмещая это полезное занятие с небольшой лекцией об отношениях. - Знаешь, дорогая, я уже собиралась поздравить тебя с тем, что ты наконец-то начала встречаться с нормальными молодыми людьми, да ещё сразу с двумя, но пожалуй я повременю с этим замечанием – тот, кхм, “цирк”, который они сейчас устроили, он даже в гриффиндорские рамки не укладывается. А это, как ты понимаешь, очень плохой знак.
Aldo Lorenssen: Альдо, получивший от одержимой уже по всем обозримым частям тела, включая лицо, молча выплюнул два зуба вместе с кровью, скривился и подумал... такое подумал, что, пожалуй, это даже на норвежский перевести было сложно, столь сложносочиненной финской конструкцией являлась его мысль. Надо было пользоваться моментом - пока студенты в спешке покидали зал, пока сюда не явился кто-то, вроде Мальбурга, мадам Максим или профессора Дамблдора... да и просто пока тут еще все были живы. Не то, чтобы возможные жертвы Лорензена сильно волновали, но ведь жертвой могут оказаться те, кого он предпочел бы видеть живыми и рядом. Он только ухмыльнулся вслед де Фуа, болезненно растягивая окровавленные губы: сбежал, трус. Беги, беги, спасай свою шкуру, "светлый рыцарь"... Прикройся тем, что увел ее и не вернись, это так в духе твоей прекраснодушной болтовни. Норвежец вздохнул: от вони у всех, кто был в зале, текли слезы из глаз. "Простите", - пробормотал Альдо, которого самым неизящным образом вывернуло наизнанку куда-то в сторону опрокинутого стола с едой. Девушка билась, как бешеная, когда над ухом прозвучал голос... - Мариана, - Лорензен вытер рот и снизу вверх вцепился в ее блузку, - если знаешь, тогда не стоять! Идти к профессор и держи! Лорензен рывком сунул Алистер нож для масла, достаточно острый. - Тогда ты знать, что делать, девица. Вот. Вот кого им не хватало. Белокурой девы (отчего-то норвежец был уверен, что это так во всех смыслах) с соответствующими познаниями, и Альдо только надеялся, что их познания совпадают. В горле жгло, колени тряслись. Дурмстрангец встал и вздохнул, набирая воздуха в грудь. - Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica...* Начиналось самое страшное. *Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская
Liam Flanagan: Флэнеган держал и молился внезапно непонятно кому о том, что, если будет у него дочь, пусть с ней такого никогда не произойдет. Он стиснул зубы, понимая, что одной рукой не удержит, а меж тем Гленда теряла слишком много крови. До сегодняшнего дня он никогда не держал палочку в зубах. - Haemostatio, - не будь он хорош в Чарах, невербальная магия в такой ситуации вряд ли бы удалась. - Coalesce. Он смотрел на происходящее большими глазами, потому что рот был занят. Смотрел на Мариану и понимал, что все, что было до того, было цветочками. А потом заговорил парень из Дурмстранга, и Лиам подумал, что, может, если он переживет этот год, то уволится к дементоровой бабушке. А у его хаффлпаффских деток будет нормальный, полезный во всех отношениях декан. Может быть, даже профессиональный экзорцист. Было бы неплохо.
Daniel de Foix: - Да, я в по'гядке. – Честно соврал Даниэль, со сдавленным стоном уклоняясь от летящей в них с Эшлинг овсянки. – Задело меня 'газве что Глендой. А этого несносного полте'ггейста я помню. Он кидался ка'гтошкой на Хэллоуин. Де Фуа выругался про себя – при девушке и вслух всё-таки не стал. Это драклово создание всё-таки явилось – вот только его здесь не хватало! Француз и впрямь отлично помнил, что полтергейст творил на осеннем балу – тогда в картофельном пюре были и камзол Симона, и шикарное платье Констанс и, кажется, даже парадная форма Альбериха. Пивз не изменял себе и сейчас – липкий джем очаровательно смотрелся на волосах Элеанор Руквуд, которая не получила от Даниэля за то, что толкнула Эшлинг на выходе, лишь потому что была девушкой. Тогда с ним отлично справилась Ланфир, но сейчас де Фуа был рад, что их с Альберихом не было в Зале. Однако как только Эшлинг попросила Даниэля подождать, он вдруг понял, что без своих Хаффлпаффских друзей она отсюда никуда не пойдёт. И если об Уиннифред позаботился Джек, то Бэнджамин, увы, не удержал возле себя Мариану. Смерив шестикурсника оценивающим взглядом, француз вложил в его руку ладонь Шеридан. - Всё, давайте в гостиную, не стойте на пороге. Нэйман, головой за неё отвечаешь. – Даниэль легонько подтолкнул Бэнджи в спину, прямо к двери. - П'гиведу я вам вашу Мариану, не волнуйтесь. Я останусь с ней, идите же! Де Фуа взглянул на Эшлинг тем взглядом, в котором ясно читалось “доверься мне”, и вернулся обратно – туда, где трое и Мариана держали бьющуюся в их руках Читток. Француз слишком хорошо знал латынь, чтобы разобрать слова Лорензена и, выдохнув, понадеяться лишь на то, что Элистер знает, во что она ввязалась. Что ж, Тёмные – в вас только и остаётся, что верить. - Если ты скажешь, что нужно делать, я помогу. – Даниэль встал прямо за спиной у Марианы, негромко обращаясь к ней, дабы не перебить Альдо. - Пошёл прочь, Пивз! Defendo! Silencio! Exortio! Уходи! – Сломанные рёбра сдавили грудь, и каждый вдох приносил французу новую боль, но всё же он от души швырялся заклинаниями в полтергейста, опасно зависшего с кофейником в руках над головой Армана Беше.
Armand Bechet: Пока остальные разводили грязь и разговоры в разных пропорциях, Беше потрошил сумку и сдавлено ругался. Для ругани в полный голос просто не хватало воздуха. Вонь стояла сногсшибательная, хотя Барону и было с чем сравнить не в её пользу. - Кто хочет уйти, должен уйти сейчас. Больше отсюда не уйти никто, - громко объявил он, отшвыривая сумку к перевёрнутому столу и опускаясь на одно колено. – И не войти, – добавил он, очерчивая мелом круг, разделённый на четыре части. Печати его богов, слава им, не требовала чертить идеальные линии вокруг всех участников действа. Но без крови было не обойтись. Не сейчас. Совы с утренней почтой ещё не успели прилететь в зал, единственной летучей тварью оставался полтергейст, не годный в жертвы. И де Фуа, который не летал, но в чём-то был похож на петуха. Арман достал кинжал. - Иди сюда. Ты же не боишься крови, Даниэль? Дружелюбным тоном, вроде того, каким обратился Беше к французу, обращаются маньяки к молоденьким девочкам. С не менее безобидным подтекстом. Печать требовала крови, она её получила в достаточном количестве. И да, он целое мгновение целил в горло Даниэлю, но только взглянул на Альдо и решил посмеяться от души как-нибудь после. Он начал молитву тихо, как шепчут бессмысленную чушь любовнице на ушко, но постепенно его речь превратилась в говор, а после и вовсе – в песню. Ни в одной книге нельзя было найти совета что произойдёт, если духи вуду возьмутся удерживать демона. Но он взялся проверить. Двигаясь в такт собственному речитативу, Беше накручивал на себя тени. И тени танцевали вместе с ним вокруг его фигуры и по большому кругу - вокруг их компании безумцев.
Glenda Chittock: Когда поблизости появилась Мариана, Гленда уже вовсе не отличала людей от стен зала, перед глазами всё не просто плыло, а выплясывало какие-то ужасные фигуры. Казалось, ещё немного и глаза Читток попросту вылезут из орбит, давление в них всё нарастало. Тем временем, Арман и Альдо принялись её спасать, произнося странные слова. Впрочем, она ничего не слышала и вообще не понимала, что происходит - потом она этого не вспомнит. Ей просто больно и она желает, чтобы боль скорее ушла. -Нет, нет, нееет! - грозно закричала Ленд, извиваясь как змея в луже собственной крови. Демон всячески противился молитвам, что отзывалось всплесками головной боли. Если они не прекратят, я убью тебя! Немедленно, перестань валяться, хватит, хватит, Гленда, не дай им нас уничтожить! Мы вместе можем творить невообразимое, они нас не остановят! - его хаффлпаффка тоже понимала плохо, однако говорить не могла даже при желании. Да и не хотела она, чтобы в её голове находилось то, что может убить её практически в любой момент. Умирать, конечно, не хотелось, но она не могла об этом сказать. Рассудок постепенно уходил, девушка была на грани безумия. Если бы источник боли был внешним, то она уже умерла бы от болевого шока, но демон заставлял её сердце биться, оно было ему нужно. -Detestabilis creatura quomodo audes, et conteram illud ego necabo omnia statim claudet ora et audi me!* - сердце Гленды не выдерживало, она с трудом дышала. Кровь пошла из носа, она захлёбывалась в ней. Девушка повернулась к декану и невидящими глазами смотрела на него, надеясь, что он вернёт ей возможность дышать. *Ненавистные твари, как смеете вы, я уничтожу её, я убью вас всех, немедленно закройте рты и слушайте меня!
Mariana Alistair: Дрожащими руками Мэри приняла из рук Альдо нож. Ей было страшно, очень очень страшно и безумно противно – и причиной тому был отнюдь не только тошнотворный запах, наполнивший некогда прекрасный зал. Она действительно знала, что надо делать, но отчаянно не хотела этого. Когда-то давно она в одной из книг читала о солдате, который спасти свою жизнь во время наступления неприятеля спрятавшись в выгребной яме – и сейчас она ощущала себя примерно так же. Темная магия, более того демонология представлялась ей вот такой же зловонной ямой, в которую она должна была ступить чтобы достигнуть своей цели, а потом всю жизнь жить с памятью об этой склизкой вони. Но глядя на бьющуюся в руках декана Гленду Мэри понимала, что не может отступить. Сейчас на кону не её душа или самочувствие, а жизнь подруги – такую цену за собственную трусость она заплатить была не готова. - Д-держите крепко, сейчас, сейчас она будет рваться на волю, - громко, перекрывая прочий шум предупредила она Флёнегана и Даниэля. А потом со всей силы рванула рубашку Гленды, обнажая плоть, теперь уже поздно работать с тканью опутывающей её. Теперь предстояло самое сложно, потому что после пути назад не будет. Зажмурившись, она с силой резанула по левой ладони. Это оказалось больно, больнее чем она предполагала, но наверно в сравнении с тем, что сейчас переживала Гленда это было ничто. Тем более что времени, чтобы терять его на собственные переживания, у них сейчас не было. Собственной кровью она начала чертить на животе Читток печать, призванную сдержать демона, заточенного в теле. Мэри всем сердцем надеялась, что декан и француз смогут удержать Гленду. – Мне нужна будет её спина, - предупредила она Фленегана, не отрывая взгляда от работы, полностью сосредоточившись на том, чтобы линии легли так, как должны. Инвокации она предоставила Альдо, самой Мариане сейчас главное не сбиться. Потому что если она собьется, если начнет думать том что именно сейчас делает, то не сможет продолжить.
Aldo Lorenssen: Слов демона Альдо не слышал, а если бы слышал - то не стал бы вникать. На его памяти (а надо заметить, что это была лишь чуточку больше, чем просто учебная практика) он и его однокурсники наслушались от вызываемых такого, что Марбас казался просто престарелой девственницей в семнадцатом поколении. Ишь ты, "твари"... он серьезно думает, что это плохое слово? - Пошел ты, - сказал в ответ вежливый мальчик Лорензен, а следом добавил пару слов из области совсем уж генитальной лексики. У него как раз был тактический перерыв перед следующей частью экзорцизма, так что вполне все укладывалось. И это чувствовалось - и ворожба Армана, которая внезапно ощущалась как отдельное существо (существа?) пришедшее и вставшее рядом, чтобы подставить плечо и удержать на ногах. И светлое беспокойство Флэнегана, который, наверное, думал, что это не магия - но сейчас это было единственным, что удерживало в этом мире настоящую Гленду, а не только ее тело. Он так сочувствовал и так хотел ей добра, что девушка могла просто тянуться к этому огню и жить пока только за его счет. И печать Марианы, конечно, каждой линией ее - ну конечно же - невинной крови связывающая беснующегося Марбаса. - Sed projectus est draco ille magnus, serpens antiquus, qui vocatur diabolus et satanas, qui seducit universum orbem; et projectus est in terram, et angeli ejus cum illo missi sunt, - Альдо вздохнул, повторяя по-немецки, - Но низвержен дракон великий, змий древний, рекомый диаволом и сатаною, весь мир совративший, и наземь низвержен, и ангелы его вместе с ним низринуты... И тогда к нему пришло спокойствие. Голос повиновался, кровь больше не наполняла рот, да и запах казался досадной мелочью - вот оно, то самое, правильное состояние хорошего ритуалиста, поймать которое так сложно. - Как рассеивается дым, Ты рассей их; как тает воск от огня, так нечестивые да погибнут. Exortio! Exortio! Exortio! Только голова, кажется, сейчас расколется. А в общем все хорошо. Вон, одержимой хуже. *Демону, собственно, можно выходить, не будем затягивать.
Daniel de Foix: - Не смешно, Барон. Совсем. Француз даже не злился, спокойно отвечая на насмешливую реплику однокурсника. Намекнуть на то, что Даниэль де Фуа может бояться крови – это надо быть либо совсем с ним незнакомым человеком, либо полным идиотом, ну или вот таким неудачливым шутником, как Беше. Уж кто бы ещё в Шармбатоне, а он своей крови сполна пролил за все эти годы учёбы – раны по всему телу были прямым к тому доказательством. Вот и сейчас он с готовностью протянул руку к клинку Армана, ведь укол лезвия – всего лишь одно мгновение боли, даже не сравнимое с тем, что испытывает сейчас Гленда. И после всё происходило как во сне – Даниэль лишь стоял в круге рядом с Марианой, крепко держал Хаффлпаффку вместе с профессором и как-то отрешенно смотрел на окружающих – было странно и непривычно не чувствовать сейчас никого из них. И даже Пивза уже не было слышно – должно быть, полтергейста удалось отогнать в сторону, а все прочие голоса сливались в единый гул – грязные проклятия демона, молитва Армана, размеренная речь Альдо, а девушка билась в руках, будто израненная птица, но Даниэль не выпускал её, как не отпускал и Флэнеган. Они оба лишь с готовностью перевернули Гленду лицом вниз, чтобы Мариана получила её спину, как и просила. И де Фуа сейчас шептал что-то тихо, одними губами – так, что не слышал его никто, и скорее безотчетно, чем сознательно. Не заклятие, не колдовство, обычные слова – единственную молитву, которую признавали его далёкие предки. ...et ne nous induisez pas en tentation mais delivrez-nous du mal... А когда Гленда перестала вырываться так, что руки сводило от каждой из её попыток, Даниэль не удержался и одной рукой стал гладить её по волосам, убирая с исказившегося лица спутанные и запачканные кровью пряди. Он чувствовал, что сейчас всё кончится – и она обязательно выдержит.
Armand Bechet: Никто не войдёт. Никто не выйдет. Тени появлялись, жадно припадали к пролитой крови де Фуа, кто-то подбирался и к самому Даниэлю, к ране на его руке, считая его без остатка своим. Беше не разубеждал их. Обретая силу с этой кровью, тени вплетались в танец, создавая некоторое подобие того, что тщательно вычерчивал на полу комнаты-по-желанию Альдо Лорензен. На этот раз Арман знал что просить от лоа, не без пользы прошло изучение труда Хельги Моргенштерн по ночам. Теней было много, но все они оставались только мерцанием на краю поля зрения, едва заметным при пристальном взгляде. Большой круг, внутренний круг... никто не войдёт, никто не выйдет. И ещё сила. Те духи, что танцевали вместе с Арманом, неслышно повторяя за ним древний напев, то и дело становились тенями Альдо, вставали за его плечами, чтобы не позволить норвежцу упасть и снова упустить демона.
Solveig Rowle: Сама Эшлинг даже не обратила внимания на то, что кто-то довольно бесцеремонно оттлокнул ее с дороги: во-первых, ничего непривычного, а во-вторых, кажется, на этом ком-то красовался зеленый галстук, а для его носителей подобное поведение было скорее типичным. Теперь уже Эшлинг попыталась поймать за руку Даниэля - впрочем, так же безуспешно, и проводив взглядом де Фуа, девушка только коротко вздохнула. Естественно, он не мог просто так уйти и - естественно же - должен быть в самом центре событий. Шеридан даже попробовала позлиться на француза за это, но у нее не вышло: слишком ожидаема была реакция Даниэля, и оттого Эшлинг лишь проводила шармбатонца печальным взором, крепко сжимая пальцами ладонь Неймана. - Пойдем, Бен, - она жалобно посмотрела на Бенджи и во взгляде ее читалось "хоть ты меня не бросай", - они справятся сами. Пойдем. И утянула Неймана прочь из зала. Сольвейг же было, что возразить на слова Эллы о "двух молодых людях", но по здравом размышлении Роул решила, что многословные объяснения о том, что "один из них ей просто друг, а второй вроде и хотелось бы, но чизпафлу ясно, что это затея безнадежная", окажутся крайне неуместны и Руквуд однозначно воспримет их, как попытку оправдаться. Поэтому, не желая объясняться, но не в силах не прокомментировать слова подруги, Сольвейг только бросила раздраженно: - Я не Элфорд, чтобы встречаться сразу с двумя. И надо сказать, что оправдывать иностранцев перед Эллой слизерника не собиралась: человек неосведомленный, пожалуй, еще мог отметить, что началось все как-то без участия молодых людей, а они сами подтянулись попозже, но сведущая Сольвейг отлично знала, что начали все происходящее действительно Лорензен с Беше. Пусть несколько раньше и не совсем намеренно, но так или иначе в результате они имели разгромленный Большой зал, омлет в волосах Эллы и кашу на блузке Сольвейг. А Сольвейг, по-хорошему, могла простить многое - но только не кашу на блузке. При этом мысль о том, что первопричиной всего происходящего стали ее ночные кошмары, Роул благополучно игнорировала: в конце концов, она же первая и была против вызова демона, даром что он дал ответ на вопрос. - Ну, я так думаю, увлеченные "цирком" они не расстроятся, что мы ушли в Хогсмид без них. - покидая Большой Зал, Роул раздраженно дернула плечиком. - В конце концов, раз нам не удалось нормально позавтракать тут, где-то же мы должны поесть. А я все еще имею виды на обед в каком-нибудь приличном месте.
Glenda Chittock: Глаза закрывались, не было сил смотреть даже на этот странный, размытый до неузнаваемости Большой зал, на людей, пытавшихся помочь... Боль в ногах отдавалась в голове, кровь хлестала из носа и всё ещё мешала дышать. Гленда уже ничего не помнила, её глаза были широко раскрыты - болевой шок, который мог оказаться смертельным. Дёрнувшись ещё несколько раз, хаффлпаффка замерла, потеряла сознание, она больше не слышала голос. Через несколько секунд она начала приходить в себя, вздохнула, повернула голову, но открыть глаза не было сил. Говорить она не могла, её всю будто бы парализовало - только кровь продолжала хлестать из ран и из носа - кроме всплесков ничто не нарушало повисшую тишину. Спокойствие в голове, какое волшебное чувство! Мало кто может представить себе это невообразимое блаженство хотя бы подсознательного понимания того, что кроме тебя никто не властен над твоим телом и голосом. Читток почти не замечала боли, которая заполонила всё её тело, она наслаждалась тем, что больше не слышала тот жуткий голос. Наконец, Ленд пробормотала что-то несвязное и приоткрыла глаза, почувствовав, что кто-то убирает её волосы со лба. Она не узнала его, потому как не могла толком разглядеть, но... появилось ощущение, что кошмар закончился. Больше он не вернётся.
Liam Flanagan: Лиам продолжал держать, хоть и знал, что и это тоже причиняет ей боль. Он попеременно использовал то кровоостанавливающие, то заживляющие заклинания, но пока было без толку - кровь все равно хлестала. На сцене появилась Мариана, и он поразился ее решительности - раньше она ему никогда такой не казалась. Когда ритуал был завершен, и Гленда обмякла в его руках, он наконец выдохнул, стянул скатерть, взял палочку в руку, используя вновь медицинские заклинания, а затем осторожно взял девушку под коленки и плечи, и поднялся с колен. - В больничное крыло. И Мариана, тебе тоже надо. Да и всем вам надо, давайте. Он понес ученицу осторожно, но быстро в сторону лазарета. Нужно было срочно остановить кровотечения и восстановить саму кровь, пока все это не стало необратимым. - Держись, - прошептал он Гленде. - Все уже позади. Ты молодец. Он на несколько секунд обернулся через плечо и совершенно серьезно посмотрел на иностранцев и Мариану, как смотрят на равных. - Спасибо вам.
Aldo Lorenssen: Возможно, что для Гленды кошмар и закончился. Альдо, кроме шуток, искренне порадовался бы за нее... но потом, и если бы был уверен, что для него это закончится тоже неплохо. Потому что да, демон покинул тело студентки, но это значило только то, что сейчас он вышел и был полон желания отомстить тем, кто лишил его развлечений. - Пожалуйста, - хмуро буркнул Лорензен хогвартскому преподавателю. Чародеи... Потом он начал падать на пол, но две из теней Армана вовремя подхватили норвежца и не дали ему потерять нить происходящего - Альдо еще успел порадоваться тому, что с завтраком уже попрощался. За спиной обернувшегося английского профессора вырастала черно-серая тень. Норвежец высказал что-то нечленораздельное, указывая рыжему за спину, а потом рывком обернулся, упирая белый от бешенства взгляд в Фуа - какого трижды полюбленного чертова деда он делает?! Жажда убийства чуть не выбила его из колеи: тень расхохоталась, взмахом призрачной руки сметая в сторону и чародея с его ношей, и светловолосую деву Мариану. К сожалению, не достала до Даниэля, который чи... что он делал? Молитву читал?! - Замолчи! - ненависть в голосе Альдо перешла все огненные рубежи и вступила в область абсолютного мороза, - не можешь помочь, хотя бы не мешай! А помощь... помощь бы пригодилась, и тем, кому досталось демонической ярости, и обоим экзорцистам, измотанным и израненным, потому что вырывающийся Марбас не желал возвращаться туда, откуда был призван, и рваные раны позли по колдующему Арману, а невидимые удары градом сыпались на Альдо, который держался на ногах только благодаря теням и, кажется, собственному упрямству. Он уже не читал, а в прямом смысле орал заклинания, срывая голос. А потом тени уже не смогли удержать его, и Лорензен понял, что больше ни слова не скажет, медленно сползая в темноту - самое обидное в этом было то, что голова по-прежнему думала ясно и четко. Только ноги отказывали. И, кажется, глаза.
Armand Bechet: Одержимый бешеным ритмом ритуала, Арман не слышал слов, не чувствовал боли и весьма специфически воспринимал происходящее. Ничего подобного с ним ещё не происходило, все прошлые забавы и рядом не стояли с этим. Тысячами глаз тысяч теней он смотрел на происходящее в круге. И видел страшную прореху, наделённую и сознанием, и яростью, и силой. Страшной силой. Кольцо духов не в силах было выдержать все удары, наносимые им, и Арман скорее видел, чем чувствовал, как уходят силы вместе с кровью, вместе с дыханием. Бешенство Лорензена ощущалось как отдельное существо, не менее реальное, чем сам экзорцист. Захваченное танцем теней, оно присоединилось к ним, но удивляться Беше было нечем. Он больше и больше понимал, что долго так продолжаться не может. Или Лорензен отправит назойливого гостя восвояси, или... А вот падение Альдо он внезапно осознал как своё собственное. И, одновременно, как искреннее сожаление тех духов, что помогали ему удержаться на ногах. Оказавшись одновременно в эпицентре бури, и вокруг, самой бурей, Беше едва не рехнулся. И, надо думать, так бы и сделал, если бы имел на это право. Но вместо этого он, не прерывая танца, скользнул к де Фуа и за плечи увлёк француза за собой. Тот, по крайней мере, ещё держался на ногах без чьей-либо помощи. Уловив намерения шамана, тени вели Даниэля вместе с ним, и довольно грубо опустили на колени рядом с Лорензеном. Переложив одну руку на плечо норвежца, Барон запел. Всего несколько слов, а потом очередной удар и его поверг на пол. - Ну, заканчивай, ублюдок, - тщетно пытаясь подняться, бросил он Даниэлю. - Они не будут вечно держать его. В какой-то момент он понял, что подняться не удастся. Во что там превратились его ноги, он предпочитал не знать, но было похоже на то, что демон вернул всё то, что было сделано Тварью. ------------------------ Ежели мастерский кубик засчитает это колдунство, то мсье Лорензену некоторое время придётся побегать в шкуре де Фуа. И наоборот.
Mariana Alistair: Мэри как раз успела закончить вторую печать, и ещё подумать, что теперь все будет хорошо – инвокации Альдо были почти закончены, а значит и до завершения ритуала оставалось не долго, особенно судя по том, как обмякло тело Гленды, освободившись наконец от противоестественного руководства демона. Но тут её неожиданно вновь подняло в воздух и с силой бросило на камни, так что она несколько футов даже проехалась по полу. Она не могла понять, сломана её рука или нет, она вообще ничего не могла понять из-за звона в ушах и пляшущих перед глазами теней. Как оказалось через несколько секунд, тени не были полностью реакцией на удар – часть из них были вполне настоящие, но Мэри видела, как начинает распадаться их круг, не способный больше поддерживать светловолосого экзорциста, как начинает сбиваться с ритма Арман, как где-то у двери, отделенная от неё тенями и демоном, лежит бездвижная Гленда. И внезапно Мариана осознала, что они, не смотря на все старания, проигрывают. Она взглянула на свою руку - рана и не думала закрываться, медленно но верно заливая камни её кровью, принимая нелегкое решение. Однако больше нескольких мгновений у неё на раздумья не было, и потому она подтянула к себе брошенную кем-то тарелку и начала чертить на ней печать. Инструкция всплыла оттуда же, из отцовских документов, и казалась глупой и опасной. Мэри старалась отогнать воспоминания из послесловия о том, что теоретическое описание грядущего эксперимента было последней записью погибшего в скорости после этого при довольно загадочных обстоятельствах автора. Потому что других идей у неё не было, а хаффлпаффка прекрасно понимала, что в данный момент собственное спасение в её руках. Когда она произносила слова форумы, призванные заточить демоническую сущность в предмете, отмеченном печатью, Мэри неожиданно поймала себя на совершенно сторонней мысли, что если бы это был художественный роман, то ей полагалось бы выкрикнуть формулу, но в реальности её хватило только на то, чтобы прошептать слова и что есть сил бросила тарелку в серую тень, которой обратился демон. Она не надеялась на удачу, разве что на то, что это даст Альдо и его другу хоть немного времени для того, чтобы полноценно закончить ритуал. О том, что будет с ней самой Мариана очень старалась не думать – как хорошо, что пляшущие перед глазами тени этому способствовали. В теории демона должно заточить в кубок, на практике все в руках мастерского кубика.
Daniel de Foix: Даниэль ждал, что скоро всё кончится, видел, что демон оставил тело девушки, но на деле всё самое страшное только начиналось – для него. Он только и успел, что помочь профессору взять Гленду на руки, а после всё произошло так быстро, что он даже не смог ответить Альдо – только встретил его взгляд, полный холодной ярости. Отшвырнуло куда-то и профессора, и Мариану, и теням больше не нужна была кровь из раны на руке француза. Рывок – и вот де Фуа уже на коленях рядом с Лорензеном, за мгновение мир перевернулся и погрузился во тьму. Это было похоже на удар страшной силы, после которого ты ещё долго не можешь ни вдохнуть, ни открыть глаза. О нет, ни одно оборотное зелье не даст тебе прочувствовать всё то, что ты сполна получил сейчас. Оборотка – всего лишь чужой облик твоего тела, а это – это чужое тело, со всеми его ранами, со всей его болью. Вот только эмоции остаются твоими, мешаются с чужими, и больше нечему тебя защитить. Ментальный щит рухнул, и вместе с невыносимой болью пришла нечеловеческая ярость, пришёл гнев, пришли страх и ненависть. Всего этого было слишком много для одного мгновения – Даниэль почувствовал, что задыхается, а ещё подумал, что не хочет умирать столь глупо, когда приходилось выбираться живым и не из таких переделок, а после уже ничего не видел, не слышал и не ощущал. Тот, кто выглядел, как Альдо Лорензен, недвижимый лежал на полу, на границе круга.
Glenda Chittock: Несмотря на многочисленные ранения и потерю крови Гленда почувствовала себя куда лучше, смогла нормально дышать. Кажется, получилось даже узнать некоторых людей, которые, кажется, чувствовали себя несколько хуже. Флэнеган говорил, что всё закончилось - хотелось ему верить, Читток терпела боль из последних сил. Впрочем, декан залечил некоторые раны и вытерпеть ещё несколько минут молча хаффлпаффка смогла бы. Правда, вокруг всё ещё происходило нечто страшное: всюду была кровь, какие-то странные символы. Флэнеган поднял её на руки, понёс куда-то, но через несколько секунд девушка почувствовала, что падает. Ударившись о каменный пол, Ленд заметила, что их с деканом отбросило почти к стене. -Чч-то ээто такое, прхгофессор? - говорила она медленно, запиналась - боль снова усилилась. -Мистер Фллээенеганнн... - снова начала Гленда, стараясь приподнять голову, чтобы увидеть происходящее -Нужно ппомочь им, они все в крови! - сейчас ей снова хотелось отключиться, ничего не видеть и не чувствовать - всё равно не получается даже пошевелиться. Тем не менее, сознание было на редкость ясным.
Liam Flanagan: Лиам и правда отчего-то думал, что все закончится. Уже потом, пока он летел на пол, он стал вспоминать, что демоны-то не духи и не призраки, они не пропадают просто так. Он постарался сделать так, чтобы удар пришелся больше на него, чем на Гленду. - Прости, - прошептал он Гленде. - Я поспешил. Он снова наложил на девушку колдомедицинские заклятья, хоть они и плохо помогали. Ей нужна была помощь настоящего колдомедика, и не только Гленде. - Им нужно закончить. Он погладил свою студентку по голове успокаивающе, а потом снова оглянулся. Парень, который вел ритуал, валялся на границе круга. Флэнеган оставил Гленду и схватив парня за выступающие из круга части тела, оттащил в сторону, надеясь, что не делает снова "не то". - Давай, парень, что же ты? Ты ведь так хорошо держался. Давай! Он похлопал иностранца по щекам, нащупал под челюстью вену, пытаясь поймать ритм сердца.
Aldo Lorenssen: Это совершенно не было похоже на наступление темноты, это было то самое чувство, про которое говорят "душа отлетает" - в какой-то момент Альдо даже увидел себя со стороны. А потом понял, что это совершенно не метафора. Он действительно видел себя со стороны, падающего на пол под окровавленной ладонью Беше - две секунды на осознание: чужого тела, чужой боли в груди, чужого сбитого дыхания. Тот, что был Даниэлем де Фуа - когда-то был - поднимался с пола, весело глядя на Армана. Кажется, предел был достигнут, а может, просто это была эйфория от внезапной свободы. - У нас тут один ублюдок, - фыркнул бывший Фуа, - вон, беснуется. Встать в рост стоило некоторого труда, но он был несоизмерим с тем, что происходило до этого. - Но низвержен дракон великий, змий древний, - а вот голос непостижимым образом принадлежал совсем не французу. Нет, тембр оставался прежним, но и интонации, и артикуляция, узнаваемо оставались принадлежащими норвежцу, - рекомый диаволом и сатаною, весь мир совративший, и наземь низвержен, и ангелы его вместе с ним низринуты... Exortio! Ex... Альдо шагнул вперед, наклонился, забирая свою палочку из своей же руки - когда демон со вспышкой вошел в кубок, куда заключила его Мариана. Кубок характерно задрожал, палочка свистнула в воздухе, останавливаясь у края сосуда и, кажется, от последнего выкрика раскатилось в зале легкое эхо: - Magnus Exorcismus! И не было ни взрывов, ни вспышек, ни других спецэффектов. Просто все ушло, затихло, пропало давящее ощущение присутствия, даже духи, вызванные Арманом, пропали. Остались только окровавленные, израненные люди, да разрушения, учиненные в процессе. - Сам ты ублюдок, - задушевно сказал Лорензен. Колдовать он не мог, да и вряд ли еще сможет как минимум до вечера, а потому просто подставил креолу плечо, - держись. Нам бы... всем... по одна дорога. И дорога эта вела в царство одного рыжего ненормального. На свое тело Альдо глянул с каким-то равнодушным любопытством, про себя понадеялся лишь, что у Фуа хватило ума не испустить дух, иначе потом слишком долго и муторно объяснять матери и отцу, почему их сын теперь вот так непотребно выглядит. Впрочем, никто никого и никуда не успел унести или увести - помощь пришла сама, и ворвавшийся в зал Мордред уже занялся Глендой, а любопытствующие даже рискнули сунуть нос, посмотреть, чем же все кончилось и сколько жертв. Тогда Лорензен махнул на все рукой и опустился на пол вместе с Арманом и рядом с собственным телом. В ожидании своей очереди на медицинскую помощь. - Кажется, я только что сдал выпускной по демонология, - покривился он. Потом протянул побратиму чудом сохранившуюся половину кувшина с соком. И покачал головой, глядя на Мариану: - Не тот быть чист, кто не ступать в грязь. Кто ступать в грязь помочь упавшему - чище сотни праведных. Как-то так было, да. Можно я тут посплю?
Armand Bechet: Беше не отвечал. Он, может быть, и порадовался бы хорошему самочувствию Лорензена, на удивление хорошо перенёсшему обмен с де Фуа, но Беше дышал. И это было настолько увлекательное и трудное занятие, что креолу едва удавалось вообще понимать слова, обращённые к нему. Перед глазами продолжалась пляска, только уже не теней, знакомых и почти родных, а каких-то цветных пятен, тошнотворных и бессмысленных. Всё-таки, счастье, что он так и не успел ничего съесть за этим завтраком. - Не надо... - повернув лицо к Флэнигану, выдавил Арман. - Ему... сейчас... не надо... прийти в себя... хуже быть... Пожалуй, это был первый случай проявления заботы со стороны Беше по отношению к де Фуа. Возможно, не случись прошлой ночью встречи с кошмаром Сольвейг, и сейчас бы ничего похожего не произошло. Высказавшись, Арман обратился уже к Лорензену. - А ты... От... дай... ему... кольцо... а потом... дрыхни... - по-французски, потому что на английский уже не было ну никаких душевных сил, сказал он и попытался взять кувшин. И у него почти получилось, только предмет оказался для него слишком тяжёлым. Слабо зашипев, креол попытался ещё раз, и у него бы, надо думать, получилось бы, хотя бы благодаря злости, но тут объявился помятый и бледный хаффлпаффец, как бишь его... Жан... Лантерн... поколдовав пару-тройку секунд над лежащим без сознания телом норвежца, чем вызвав у креола слабое желание убить при первой возможности, англичанин почти шутя остановил кровь, заливавшую пол вокруг Беше и наложил повязки на его многострадальные конечности. И где он раньше был, спрашивается? - Спроси у своего... директора. Вдруг мне выдадут диплом Дурмс... т-ран-га. У нас такое только как повод... Повод к чему должна была найти Мадам Максим в колдовстве Беше осталось неизвестным. Не договорив, Арман запрокинул голову, удобно устроил затылок на краю перевёрнутой лавки, рядом с которой устроил их французоподобный норвежец, и закрыл глаза. Вдобавок к цветным пятнам добавилось пакостное чувство падения, но креолу уже было почти всё равно. Дальше пусть пляшут целители.
полная версия страницы