Форум » Архив «Lumiere-77» » [Хорошие плохие новости - 03.05] » Ответить
[Хорошие плохие новости - 03.05]
GameMaster: Министерство, вечер. Долорес Амбридж, министр Доу. Долорес выпала приятная возможность сообщить министру дурные новости. Дамблдор не может попасть в Школу, там неизвестно, что происходит - главы двух департаментов выражают свое крайнее недовольство: у Малфоя и Лермонта сыновья все еще учатся. Министр не рад. И только Долорес была бы счастлива непрерывно, если бы не...
Ответов - 4
Dolores Umbridge: I part Долорес Амбридж – широкая женщина. Ей по самой простой математике сопутствует такая же по ширине душа. И как положено всему широкому, эта самая душа, погрязшая в невинном грехе и лакричных леденцах, много чего терпеть не может. 06:00 Утро. Яркий свет. Холодно. Открыты настежь окна и распахнуты занавески, обнимающие солнечные лучи, слишком яркие и настойчивые для Лондона весной. Хочется дождя – он бы накрапал маленькие точечки на край подоконника, смазав пыль, и разгладил широкой ледяной ладонью грязные бульвары. Но дождя нет. 6:15 Проклятые фантики, пустые и никчемные, затрудняющие путь в ванну, шуршат и выдыхают сладость, что отняли у конфет и навевает некие лирические воспоминания, уже без доли сожаления и упрека, о данном обещании стерпеть перед своей маленькой страстью к сладкому, и тошноту, ведь слабость вчера вышла за пределы того самого «маленького». 6:40 Немного раздражения и парочка заклинаний, но тошнота не ушла, а подспорьем ей стала зубная паста, слишком мятная для той сладости, что пришлось ощущать ранее. В зеркало она не смотрелась, и лишь после того, как виртуозно ловко был завязан голубой бант на макушке, Долорес смерила его презрительным взглядом, стремясь лишь обнаружить свою голову как доказательство нормальности. 7:00 Кофе-эспрессо. Его разливал полубармен-полуидиот в большим пальцем вместо мозга, которым он точно попадал в кнопочку на кофеварке, стоило лишь появиться кому-то, будь то клиен или посторонний прохожее, чьей провинностью было появление у этого субъекта на глазах. Какая жалость, но про мозг было сказано не зря, и катализатор самого отвратительного напитка вашей жизни – холод, готов. Пейте быстро, пока до организма не дошло, чем же вы за пятнадцать центов травите себя – «Проклятые магглы». 8:26 – Мило, – бросила она семенящему где-то под боком Руперту Трейвесу, коллеге и гею по совместительству, что явно сегодня отнял у нее первенство за яркость в униформе, сподобившись на самые мерзкие выходки – ядовито-розовую рубашку. «Проклятье, – подвела итог Амбридж и тут же поправилась, так же мысленно – придурок». – Босс сегодня не в духе, – поспешил заверить ее розовый, попутно разглаживая воротничок своей рубашки. – Какая жалость, вы теперь не увидитесь до завтра. Если хочешь проплакаться, вытри крепкую мужскую слезу своей розовенькой тряпочкой, что вышипанную грудочку скрывает, – этого хватило, чтобы тот оставил ее в покое. Долорес надо было подумать. 8:30 Министерство – это большая свалка. Она управляет еще большей свалкой – Великобританией, и делает это хорошо лишь потому, что в ней работают такие же болваны, что и ходят толпами на улицах, и посредством которого они просто мыслят на своем уровне. Ступив на путь грешный – свой кабинет, попутно игнорируя какие-либо приветственные оклики, Долорес подумывала о том, что день не предвещает ничего радужного. И консистенция идиотизма на первом уровне явно сопутствовала этому. Операция «босс злой», а так именно прозвал ее сам «босс», точнее Министр Магии, запершийся у себя в кабинете за сооруженной из отчетов по налогам мини-копией Биг-Бена(оригами всегда было его слабостью, и в столе у Долорес валялась лягушка, бережно скрученная из листов правящей «верхушкой») и мечтами о мировом господстве. Хотя нет, в тот день это была возможность провести день в праздной лени за счет государства, пройдясь по ковру без ботинок, вздыхая над семейными фотографии и бесцельно потраченными годами(«Дорожите каждым днем, Долорес!»), и занимаясь прочей радостной сердцу ерундой. Так что сказать, что Министр Магии будет рад ее видеть, значит подписаться на годовую подписку журнала «Счастливая колдохозяйка». Возможно, после ее убийства, он проникнется идеей о том, что школу надо сжечь, но сказать «а что я вам говорила!» у Амбридж не будет возможности. 8:37 – Мне нужно срочно видеть Министра. II part 8:37 – Мне нужно срочно видеть Министра, – женщина, сидевшая за столом, подняла голову. Она была довольно худа, с длинным пожухлым лицом, отдававшим неестественным золотом, довольно болезненным и мрачным для понедельника и своей работы, большими влажными глазами и прижатыми к макушке раковинами ушей, что делало ее похожей на лошадь. И, что примечательно, чем дольше останавливался взгляд на этих чертах лица, тем больше она теряла достоинство, и становилась в глазах окружающих чуть ли не полудохлой клячей, что и пристрелить жалко, и оставить глупо. На груди у нее гордо красовалась бирка с позывным «Роджерс», но Долорес авторитетно считала, что ей больше подходит «эй, ты», что она и прививала коллективу на собственном примере. Но сейчас секретарь даже этого была не достойна – ведь та хочет ее остановить, несомненно хочет. И пусть то, что сказанное сейчас равносильно тому, подобно тому, как Амбридж сейчас пройтись по коридору нагишом – и другим плохо, и ей холодно, да и, собственно, никакого эстетического удовлетворения – пусть. Зато не одна она будет страдать. Надо сказать, жизнь каждого министерского сотрудника сводилась к тому, чтобы выкроить время для собственного увеселения. Для этого ленч начинается на пять минут раньше и кончается десятью позже, для этого все ходят, словно полчище сонных мух, чуть ли не брызгая слюнями на министерскую мантию. Для этого есть множество тем. И для этого есть этот самый день, когда «босс злой». Какой обалдуй не преминет поболтать о лиге чемпионов, шансах пробиться сборной Англии туда, о детях и домашних суетах – ведь у каждого есть дома, семьи. Каждый после долгого трудного дня снимет мантию, измученно сунет волшебную палочку в карман брюк, неуклюже обнижет и клюнет жену за нос или щеку – как получится, и сядет за ужин, обязательно картофель и мясо, и будет рассказывать, каким сложным был его день. Даже если он ничерта там не делал. А у Амбридж нет ужина. И дома ее ждут пустая коробка конфет и скомканное постельное белье. – И это был не вопрос, – резко добавила она и подошла к двери. 8:40 У нее была привычка – стучаться и тут же, не давая жителю комнаты время на выдох «войдите», входила. Привычка, балансирующая на грани невежества и неуважения. Хотя министра она уважала. Просто потому, что он министр. Кабинет был довольно просторный – возможно, это так ощутимо было заметно на фоне заставленных громоздкими и тяжелыми шкафами, выплевывающими изредка то одной, то другой папкой бумаг, совершенно никому не нужной и бесцельно лежащей, кажется, лишь для того, чтобы создать видимость усердности и полной загрузки в работу. Не было у министра и кипы бумаг – каждый посыльный знал негласное правило «хочешь, чтобы из твоего листочка сделали тюльпанчик, дал подписать, забрал убежал. и дверочку прикрой». Зато были фотографии – как яркие пятна краски, не имеющие лиц и значимости, с одной лишь разницей, что никто не старался их стереть, должно быть, чтобы не портить создавшийся колорит «уютного министра». – Министр, – обратилась Долорес к нему, – Хогварст. Плохие новости. – Была бы она на его месте, запустила бы первой попавшейся рамкой куже при втором слове, после даже не поленилась бы встать и вытолкать ее из кабинета. И даже не потому, что один ботинок уже был снят, являя миру истинно-английские носки – темно-синие, старательно утянутые с помощью подтяжек. Просто сам факт существования Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс» под нежной рукой Альбуса Дамблдора – это уже довольно весомая проблема. И это даже не принимая во внимание ту информацию, которую ей надо было доложить.
GameMaster: Министр Магии - самый отвратительный и дурацкий пост, который только можно придумать. К такому выводу приходил мистер Доу все чаще и чаще в своей жизни. Стоило ради такого стремиться к чему-то и делать карьеру? Некоторые люди думают, что все помои и неприятности до министра просто не доходят, задерживаясь на его подчиненных, а ему самоу остается только сурово с них спрашивать. Мы еще позже вернемся к этой мысли. Итак, плохие новости обычно приходят с плохими вестниками. Мерлин знает, почему Доу так не любил Амбридж, видимо, у него были на то какие-то подсознательные причины, но он ее не любил. А еще больше не любил прОклятое словосочетание "Хогвартс, плохие новости". Хогвартс всегда был источником плохиз новостей. Казалось бы, почему? Колыбель знаний, все дела... Ну какие хорошие новости могут прийти из места, заполненного агрессивными подростками? А если еще на минуточку представить, что все эти подростки - маги и ведьмы. И что одна четверть из них почитает мизантропию и социопатию за личную религию, вторая просто без ума от хорошей драки, третья порвет всех на ленты за любимые книжки... а потом приходит четвертая и занимается активным миротворчеством при помощи любимой лопатки для пересаживания мандрагоры. Ну твою Моргану мать. Так вот, министр решительно не хотел знать, какой очередной вооруженный конфликт там состоялся. А дело осложняло еще и то, что в нем могли участвовать дети тех подчиненных Министра, сурово спросить с которых не представлялось возможным: помои и неприятности, которые должны были на них задержаться, главы отделов междумагического сотрудничества и контроля за популяциями магических животных творчески перерабатывали в концентрированный яд, сливая его на голову собственного шефа. - Подробнее, Долорес, - в какой-то момент у Доу и впрямь появилось желание кинуть в помощницу ботинком. Почти непреодолимое.
Dolores Umbridge: – Как вам известно, Дамблдор сегодня заявился в Министрество, – Долорес никогда не скрывала свое пренебрежение к окружающим(людям, собакам, кентаврам, гоблинам, сослуживцам, продавцам в кондитерской и тому парню с пальцем), не собиралась она этого делать и сейчас. Что ни говори, каким бы величайшим ты не был, а совать свой поломанный нос в чужие дела у тебя нет прав. А тем более, подобно милому жирному медведю, застревать в проходе между своей школой и Министерством – то за ересью пичкали ее родители в детстве. – А вернуться он не может. – Забавное завершение рассказа. Что ни говори, Амбридж стоящим рассказчиком не была. А ее сказки заканчивались только требованием выкупа. И это было очень давно, когда она в маггловской школе взяла в заложники уборщицу, которая облегчалась в девичьем туалете. Как сложилась судьба той дамы, Долорес не знала, но сомневаться не приходилась, что та во здравии – какая глупость, в запертом туалете есть все возможные условия для проживания: сам, собственно, туалет(в четырех экземплярах, с крышечками и даже веревочкой поштучно), водичка, зеркальце и рукомойничек – сказка. Ах да, о сказках. Будет ли Амбридж цела после этого разговора? Доулятки в носках крайне опасны. Они бешено вращают глазами, из их пасти выбивается пар, сами они становятся крайне неприглядными, а Долорес крайне впечатлительная и нежная натура, да и не зверь вовсе – как на удивительно, спать она сладко тоже любит.
GameMaster: - Если вы полагаете это подробным рассказом, - сухо сказал министр, примериваясь к ботинку, - то я удивлен, за что вы получаете жалование. Что значит - не может вернуться? Кто ему мешает? Министр Доу пребывал в легком бешенстве - в основном потому, что ему не дали допить свой кофе. Так что сейчас он решил наверстать упущенное и потянулся за чашкой, предвкушая глоток противной остывшей жидкости. - И вообще, если вы говорите феерические глупости, Долорес, то хотя бы поясняйте, что имели и виду, потому что я... Доу сделал глоток. И Доу умер. Тело министра в полной тишине, за пару секунд страшно посиневшее, сползло под стол. Не было ни агонии, ни страшного хрипа. Это была самая тихая в мире смерть.
полная версия страницы